- Альберт, майн Гот! Красный горит!
Сильвия не без основания сочла, что предупредить подслеповатого мужа нелишне.
Альберт лихо осадил «Форд» перед светофором и обернувшись назад, с улыбкой показал Олегу большой палец:
- Она думает, что я не вижу даже прыщика на ее носу. Это же счастье для женщины средних лет!
Он безбожно коверкал английский, и в действительности его фраза звучала, как «Она иметь думать, я не иметь видеть даже красный флюс на ее нос...»
- Ты нахал, Альберт! - Сильвия шутливо толкнула мужа в бок. - Я еще в том возрасте, когда меня можно рассматривать даже через твой дурацкий микроскоп! Все-все, поехали! Только поосторожнее! И не пропусти поворот к Неккерам!
«Форд» резко тронулся с места. Через квартал, чуть не пропустив поворот к Неккерам - «Поворачивай! Поворачивай!» - доехал до конца улицы и благополучно притормозил у высокой живой изгороди с лазом-калиткой. На ней красовался большой указатель улицы и дома - «SassiusStasse 42». Альберт чинно вылез и пошел открывать дверь Сильвии. За воротами беззлобно залаяла собака.
Калитку открыл худощавый, среднего роста мужчина в замшевой пижаме табачного цвета.
- Успокойся, Фредди. Фу! - строго, но ровно сказал он, загораживая собаку. - Сейчас я вас впущу...
Придержав резвого эрдельтерьера, хозяин впустил гостей и прикрыл калитку.
Собака норовила вырваться вперед.
- Фредди! Домой! - скомандовал мужчина резко.
Собака послушно потрусила и исчезла за углом.
- Сильвия! Альберт! Очень рад!
Хозяин по-пасторски, ладонями тронул обоих за локти. Потом со сдержанной улыбкой повернулся к Олегу и пожал ему руку.
- Олег? Рад! Рад! Рад знакомству! О вас наслышан от моих друзей! Ну, пойдем. Гудрун заждалась.
- Гельмут, у вас прекрасные цветы, - заметила Сильвия. - Возьму у Гудрун вот эти маленькие, фиолетовые... - нагнувшись, она на ходу провела пальцами по цветам. - Какая прелесть! Смотри, Альберт, какая прелесть!
Она чуть отстала, любуясь действительно красивой клумбой.
Альберт рассеянно покивал головой. Потом что-то сказал Гельмуту и они коротко рассмеялись.
Олег осмотрелся. Посреди огромного, ухоженного двора стоял двухэтажный, деревянный дом с коричневыми, косыми перекладинами на бежевых стенах. Дом был на вид не новый, но добротный, под швабскую архитектуру, каких на юге Германии великое множество. Позади него просматривалась остальная часть двора - с буковыми деревьями в конце.
- Нам достался этот дом от бабушки, - угадывая интерес, сказал Гельмут. - За нашим двором начинается лесистый овраг. Можно считать, что живем на курорте.
- Мне у вас очень нравится. Этот швабский стиль просто прекрасен.
- Спасибо, - улыбнулся Гельмут. - Добро пожаловать в Швабию...
Он был весьма симпатичным человеком, с пронзительно-синими глазами, красивой проседью в висках и спокойными манерами.
У порога их встретила Гудрун: маленькая, складно сложенная женщина. Слегка открытый ворот белой блузки и обтягивающие брюки из тонкой, табачного цвета кожи - «гармонирует с мужем» - подумал Олег, - подчеркивали почти детские контуры ее миниатюрного тела. Коротко стриженные соломенные волосы усиливали впечатление. Чуть тонкие губы и капризный голос несколько портили портрет, было в ней нечто птичье, но в целом Гудрун производила такое же приятное впечатление, как и ее муж.
- Как добрались? Опять напутали поворот? - издалека спросила она.
- Ах, Гудрун! Если б не я, мы были бы уже в Австрии!
Гудрун внимательно взглянула на Олега, протянула маленькую, розовую ручку и улыбнулась.
- Альберт и Сильвия много рассказывали о вас, - повторила она слова мужа. - Они так восхищаются Россией! Проходите, пожалуйста...
...В большой, чуть мрачноватой гостиной было много картин и антиквариата. Олег с интересом стал все рассматривать. Среди добротных пейзажей и натюрмортов попадались совсем неплохие вещи.
- У нас есть даже Шишкин, - заметил Гельмут.
Он жестом пригласил Олега к картине. Это был небольшой карандашный этюд. В мастерски исполненном рисунке соснового леса действительно угадывался Шишкин.
- Вы уверены, что это он? - спросил Олег.
- О да! Есть заключение эксперта.
- Тогда это целое состояние!
- Трудно судить о цене. Это зависит и от ценителя, но в нем по крайней мере два новеньких лимузина. Я купил этот рисунок три года назад.
Олег деликатно оставил эту тему. Гельмут был микробиологом. Они вместе с Альбертом работали в какой-то лаборатории. Сильвия преподавала английский. Гудрун играла в квартете. Предметом особой гордости семейства была скрипка Галлиано. Уезжая на концерт, Гудрун заворачивала футляр в толстый плед и располагала обязательно на заднем сидении, «На самом безопасном месте». Гельмут спрашивал в шутку - кого бы она спасла, окажись они со скрипкой в аварийной ситуации. «Старайтесь не бывать вместе» - отрезала она. Скрипка, как и дом, досталась им в наследство после смерти бабушки Гудрун.
- Этому клавесину двести с лишним лет... - Гудрун любовно погладила инструмент, стоящий в углу. - На нем сочинял музыку еще мой пра-прадед.
- На нем еще играют?
- О да! Он прекрасно звучит. Вы играете?
- Чуть-чуть. На уровне тапера пивной.
- В Германии все начинают с пивных, - пошутил Альберт.
- Не надо, Альберт! - одернула Сильвия. - Потом они плохо кончают...
- Сыграйте что-нибудь, Олег... - Гудрун произносила «Олег» с мягким «Л», чуть растягивая и выдыхая «Е». - Только берегите клавиши. Таперы в пивных всегда стараются играть громко.
Олег сел, не зная - что играть. Он открыл инструмент. От клавесина шел загадочный, сундучный запах старины.
-Что же... Ага, вот что я сыграю:
Он начал играть композицию "Битлзов".
Сильвия сразу подхватила, раскачиваясь:
- «Here comes the sun, here comes the sun...» ...Ах, какая прелесть!
Все зааплодировали. Олег осторожно закрыл чудную, складывающуюся крышку.
- Вы не так уж скверно играете, - похвалила Гудрун. - Эта вещь действительно подходит к клавесину.
- Спасибо, фрау Гудрун! Приму это, как благодарность за то, что не разбил ни одной клавиши.
- Нет, правда, Олег! Не напрашивайтесь на комплимент. И давайте без этих «Фрау».
- Люди наших профессий всегда тяготеют к искусствам, - важно заметил Альберт.
- Дорогой, не хотел бы ты уточнить - к какому виду искусства ты тяготеешь?
- Ну, - чуть смутился он. - Я люблю Гайдна. Потом - хоровое пение...
- Друзья, сейчас я тяготею к столу, - с улыбкой пригласил Гельмут. - Прошу вас!..
Стол был сервирован красиво, но без излишеств. На нем красовались широкие тарелки с разными сортами сыра. В центре стояло несколько бутылок вина.
- Мы решили устроить вечер сыра, - потирая руки, сказал Гельмут. - Французского сыра, если точнее. Надо признать, они вкуснее, чем наши, немецкие. Как микробиолог, позволю себе заметить, что сыр - прекрасный паритет, заключенный между человечеством и микроорганизмами.
- Браво! - воскликнула Сильвия. - Гельмут, вы философ! К тому же, вы всегда виртуозны в выборе вин к сырам.
- Да, - скромно заметил тот. - Это тоже своего рода искусство. Иначе испортишь вкус обоих. Олег, вам лучше сюда, между дамами...
- Я вижу, вина тоже французские... - Альберт нагнулся и близоруко стал рассматривать бутылки.
- Да. На прошлой неделе съездил в Колмар. Вот это – «Сант-Йозеф бланк». Им хорошо запивать «Пикодон», вон тот, с голубоватой плесенью. Это – «Пино-нуар», для вот этого сыра...
- Это «Камамбер», - сказала Сильвия.
- Правильно. А этим вином лучше запивать «Бофор»...
- Устраивать вечер французского сыра русскому гостью в Германии, это выше даже моего космополитизма, - заметил Альберт. - Не зря говорят, что немцы потеряли чувство национального достоинства.
Все это он проговорил по-немецки, скороговоркой, так, что Олег ничего не разобрал, кроме «Космополитизма».
- Ты был бы счастливее, Альберт, если б мы угощались курицей по-швабски? - с иронией спросила Сильвия. - Олег, мы говорим о том, что в следующий раз мы угостим вас курицей по-швабски... Вообще, друзья, давайте говорить по-английски.
Альберт промолчал, потянувшись к сыру. Он начал есть основательно, чуть торопясь, издавая мурлыкающие звуки. Гельмут стал разливать вина в отдельные бакалы.
- Да уж, эти французы!.. - Гудрун жеманно повертела вилкой с кусочком сыра. - Они нас называют девочками в тапочках за нашу простоту. Как приедешь в Эльзас, сразу бросается в глаза излишняя косметика местных...
- А мы в России видели, русские женщины тоже увлекаются макияжем. Некоторые красятся так сильно, что не видно глаз...
- А жаль! У них очень красивые женщины.
- Да! Русские женщины - это очень сильное и загадочное явление.
- Женщины вообще - сильное и загадочное явление...
- Вы умудряетесь при нас хвалить чужих женщин?! - шутливо помахала пальцем Гудрун. - Олег, признайтесь, немецкие женщины не так уж плохи. Мы не уступаем в загадочности!
- Боже мой, Гудрун, - сконфузился Олег, - наоборот! Вы - прекрасное доказательство того, что настоящая красота не требует косметических излишеств.
- За красивых женщин! - предложил Гельмут.
- За наших красивых женщин! - поддержал Олег, поклонившись обеим дамам.
- Я начинаю путаться. Гельмут, какой бокал надо мне брать?
Гельмут рассмеялся и, взглянув на тарелку, показал Сильвии на бокал с «Пино нуар».
- Все очень вкусно! – заметил Олег.
- А нам очень понравились русские пельмени, - заметил Альберт, не прекращая жевать, - и блины.
- Да, русские пельмени, и водка... Боже мой! Я никогда в жизни не ела так много!
- А кто это сказал - «Нью-Йорк - это готический рокфор»? - спросила Гудрун.
- По-моему, Пикассо.
- Не Пикассо, а Дали, - поправил Альберт.
- Нет, Пикассо, - неуверенно настаивал Гельмут.
- Бог с ними. Налейте лучше. Нет, не этого, вон того, - красного. Спасибо, Олег!
- Пожалуйста... А вы прекрасно говорите по-английски, Гудрун.
- Да, она у нас стажировалась в Бостоне. Даже мы приезжали к ней в гости и наши приятели все время хвалили ее за хорошее произношение. Помнишь, дорогая?
Почему-то все рассмеялись, видимо, вспомнив что-то.
- Мы всегда вспоминаем тост, который произнес Альберт. Вы уже знаете, Олег, какой у него английский. Так вот, мы были в гостях у очень милой американской пары, и Альберт, долго ковыряясь на тему дружбы и любви между нами, под конец пожелал хозяевам успехов и удачи, но у него получилось немножко иначе.
Гудрун залилась смехом и чуть покраснела. Эй это шло.
- И что же получилось?
- Получилось - «All sexes», то есть "Счастливого секса"! - сквозь смех произнесла она.
Все снова засмеялись.
- Они были славные ребята. Потом писали, что этот тост позволил им завести целую бейсбольную команду детей...
- За дружбу, - предложила Сильвия.
- И за Россию, - добавил Альберт. - Извини, Гельмут, я нарушу твой порядок. Мне нравится это вино...
Некоторое время они молча дегустировали сыры, запивая вином, как рекомендовал Гельмут. Альберт не переставал мурлыкать от удовольствия. Гудрун ела мало, сосредоточенно всматриваясь в тарелку. Потом отпила из бокала немножко красного вина и осторожно, по-светски приложила салфетку к губам.
- Я бы немножко прошлась, - сказала она. - После вина свежий воздух не повредит.
- Свежий воздух никогда не повредит, - философски заметил Альберт, - но мы хотели показать русские фотографии тебе и Гельмуту.
- Позже посмотрю. А вы как кончите, спускайтесь. Вы не составите компанию, Олег?
- С удовольствием...
Олег поднялся.
- Хорошо, - сказал Гельмут, и потянулся за бокалом. - Мы скоро спустимся к вам.
- Учтите, я еще не пробовал «Рокфора», - добавил Альберт...
...В саду начинало темнеть. Было по-вечернему свежо.
- Пойдем к оврагу, - тихо предложила Гудрун. - Там живет знакомый филин, мы его зовем - Людвиг. Он каждый вечер устраивает замечательные концерты...
Она пошла вперед, осторожно ступая по траве. От этого ее движения были изящными и плавными. От нее тянулся еле уловимый шлейф дорогих духов. Олег смотрел на ее мальчишескую, тонкую шею, внезапно представив, как обхватывает и целует ее в это место, - как раз у начала душистого хохолка. Он почувствовал легкое волнение и поспешил отогнать крамольную мысль...
Они дошли до края сада и остановились. Отсюда еле заметная тропинка полого спускалась в почти темный овраг.
- Осенью сюда сбрасывают опавшие листья... А внизу мы соорудили чайную беседку. Там очень славно. Хотите спуститься?
Не дожидаясь ответа, она взяла Олега за руку и начала спускаться вниз. Холодные кончики маленьких пальцев чуть подрагивали. Олег машинально сжал кисть и почувствовал легкий ответ. Стало чуть неловко от молчания.
- Вы тоже неплохо говорите, - нашлась Гудрун. - У вас хороший пронанс.
- Да, английский - легкий язык. Особенно, если не обращать внимания на грамматику.
Они с готовностью рассмеялись.
- Мне легко говорить по-английски с немцами, а вот с англичанами лучше говорить по-немецки.
Опять рассмеялись.
- А вот и наша беседка... Проходите...
...Олег не понял, как Гудрун оказалась в его руках. Впоследствии, проигрывая в уме картину, всегда начинал с того, что сжимал ее в своих объятиях и та податливой, мягкой, душистой и теплой плотью пыталась приникнуть ближе, чем это было возможно. Целуя его, она так упорно стремилась прижаться, всосаться и раствориться в страсти, как будто это было в последний раз в ее жизни, или как будто сама жизнь зависела от этих ласк. Она негромко стонала и жадно добиралась до сокровенных мест, приближая и делая неотвратимым желанный обоим финал. К запаху духов стал примешиваться легкий запах пота, но это был не противный, а жадно ловимый ноздрями, головокружительный запах тигрицы, вырывавшей у природы свой счастливый, короткий миг...
...Еле очнувшись от любовного обморока, они наспех привели себя в порядок.
Олегу нестерпимо захотелось курить.
- Пора наверх, - как ни в чем не бывало, сказала Гудрун, и чмокнула в щеку. - Спасибо, дорогой!..
Они легко взобрались наверх и кажется - вовремя: к ним шла Сильвия.
- Ау, где вы! - крикнула она и шагнула из света в темноту. - Гудрун, Ау!..
Олег не смог произнести ни звука. Он все еще приходил в себя и не представлял - как будет держаться.
- Сильвия, мы здесь, - спокойно откликнулась Гудрун. - Мы слушали Людвига, нашего филина... –
Она сжала руку Олегу:
- Держись просто, - шепнула. - Все в порядке!..
Они пошли навстречу.
- Мужчины продолжают дегустацию, - сказала Сильвия, попыхивая сигаретой, а я решила покурить. Если Альберта опять поймает полиция, я его сошлю в Сибирь! К вам, Олег! - рассмеялась она. - Гудрун, дорогая, нам пожалуй, пора домой. Что вы думаете, Олег?
- Да, - согласился Олег, - наверно пора...
Он был рад, что стоял в темноте.
- Ну, пошли, ребята тоже сейчас спустятся...
Они пошли к дому. Внизу, под желтым фонарем, стояли Альберт и Гельмут. Недалеко, на траве лежал Фредди. При виде подошедших он вскочил, было, но узнав своих, снова улегся в собачьей меланхолии.
- Спасибо за вечер, - Сильвия обняла Гудрун. - Завтра провожаем Олега. А вы не пропадайте! - и села в машину. - Альберт, я за рулем! Хватит нам приключений!
- Все было замечательно, - Альберт пожал руку Гельмуту и повернувшись, чмокнул Гудрун. - Надо повторить сheese party, но теперь у нас.
- Да, Гудрун, - высунула голову Сильвия, - скажи: где ты купила эти прекрасные, фиолетовые цветы?
- В центре, у ратуши... Не пропадайте...
- Спасибо, - сказал Олег и не глядя в глаза, стал прощаться. - Все было прекрасно... - он никак не мог подобрать слова, не содержащие скрытого смысла... - Приезжайте к нам, в Россию.
- Спасибо... - ответил Гельмут сдержанно. - Мы рады... До свиданья.
- Счастливо, - улыбнулась Гудрун.- Я рада, что вам понравилось у нас, Олег...
Олег поспешил сесть в машину, и они покатили...
...Вернувшись в дом, Гудрун стала убирать со стола. Гельмут стоял у окна, всматриваясь в темноту.
- Я пойду в душ, - сказала Гудрун, закончив уборку. - Тебе чего-нибудь нужно, милый?..