О материнстве

Ирина Камышева
«…На выходные студентка приехала в Каменку к родителям, а рано утром у нее начались схватки. Чтобы никто из домашних ничего не услышал, Вероника отправилась рожать во двор. По ее словам, она сама перерезала пуповину. Примерно через 20 минут убила своего новорожденного сына ножницами, а тело отнесла на помойку». Правда.Ру


Она мать-героиня. Несмотря на свой юный возраст, она родила уже… девятерых детей. Или десятерых? Нет, по-моему, их все-таки было девять.

Она всегда прекрасно справлялась сама, но вот последние роды были тяжелыми. Двое суток ее тело сводило судорогами, а она молчала и только смотрела на меня огромными зелеными глазами, полными упрека. Первый малыш уже вовсю кричал, требуя молока, которого не было. На утро третьего дня я не выдержала и отвезла обоих в больницу. Там из нее извлекли мертвого сына или дочь – никто, естественно, не рассматривал. В тот же день она впервые за три дня поела, напилась молока и приступила к исполнению материнских обязанностей.

Врачи запретили ей рожать, по крайней мере, на год. Но она такая самостоятельная у меня, и чихать ей на всех врачей, вместе взятых. Ну не запирать же мне ее, в самом деле!

В общем, уже через месяц у нас был полный двор дерущихся кавалеров, а потом – на тебе, здрасьте! – как будто футбольный мяч проглотила. И как на грех, если раньше она ограничивалась двумя, то в этот раз родила четверо, словно хотела догнать свое несостоявшееся материнское счастье. И того, первого, - точнее, ту, ибо родилась девочка, - тоже не бросила, вопреки расхожему мнению.

Все вышесказанное - житейская драма, а теперь представлю вам и трагедию. Соседи на работе, а у них оторвалась собака. Огромная и злая, не однажды жестоко битая овчарка, которая с легкостью прокусывает сонную артерию собакам поменьше. Перемахнула через забор, который между нашими дворами, и хозяйничает вовсю. Я ее боюсь.

Кошачий дом в углу, между поленницей и печкой. Малыши еще не ходят, но уже выползают из корзинки и смешно таращат глазенки. Мгновение – и над ними злобная рычащая морда, с клыков, наверное, капает слюна. Я из своего укрытия вижу только хвост, который яростно колотится об асфальт, и слышу злобное рычание. Сердце замерло – вот сейчас свершится непоправимое. И тут случается нечто, чего я со своих человечьих позиций до сих пор понять не могу.
Откуда-то сверху, вероятно, с черешни, молниеносно падает тяжелый ком шерсти. Прихожу в себя – моя кошка с победным воем, вцепившись когтями в собачью морду, яростно выцарапывает противнику глаза.

Обидчица ошеломлена и отступает на свою территорию. Из-за сетки забора я вижу окровавленную морду, во взгляде испуг и – впервые – не тупая злоба, а что-то еще. Уважение? Упоенная победой кошка в последний раз фыркает в сторону забора и идет успокаивать детей.

… Вот она, взобралась ко мне на колени и заглядывает в лицо. У нее проницательные зеленые глаза, влажный нос и усы, основательно потрепанные крысами – она у меня охотница. Слева четыре, справа шесть. Сегодня она в добром расположении духа – ишь, щурится, мурлычет и норовит «чмокнуть» в подбородок. Иногда ей это удается, и, судя по физиономии, разбойница этим очень довольна.

Один Бог ведает, что у нее на уме. Почему то, что не под силу человеку, с легкостью проделывает кошка?