Инок. Легенды о черном монахе

Интернет-версия
Оглавление
Вместо встуления. Сумерки.
Глава1 . Голубое сердце
Детство. Прабабка Дуня. Зимние забавы и горести. Таинственная встреча.
Глава 2. Сахалин.
Совсем другая жизнь
Глава 3. «Охотничья тропа»
Глава 4. Лекарство от поэзии.
Глава 5. «Червь» или «право имею»
Глава 6. В поисках истины.
Главный человек
Глава 7 Вечер первый
«Все, что скрыто теперь,
раскроет некогда время. » Гораций
Глава 8. «Аксиос!» — достоин
Глава 9 Беседы с архипастырем. Вечер третий
Глава 10. Котов.
Вынос стульев и полночный колокол
Глава 11. Михайловка
Глава 1 2. Прощай, Загорск!
Глава 13. Станица Островская. Ольга - псаломщица.
Глава 14. Первая опала
Глава 15. В одной ладье
Глава 16. ХДС России — новый Ковчег
Глава 17. Наталья Петровна.
Штаб - квартира на Ткачева.
Глава 18. « Покаяние» — своя газета
Глава 19. ПЕРЕСТРОЙКА ИЛИ ПЕРЕСТРЕЛКА
 Глава 20. Авторские отступления
« О собаках, Демократе и псевдодемократах»
Мимолетная «Йожка» и видение тонких планов.
Глава 21. Заграница.
Глава 22. Голосуйте за Ельцина!
Глава 23. Противостояние. Августовский путч.
Глава 24. Взятие Военного городка.
Глава 25. «Солдатское поле»
  (далее в сокращенном варианте)
Глава 26. Бог и Отечество
1
Казак — не колхозник
2
Депутатство. Суды.
3
(«...возмутитель спокойствия...»)
4
Благословление Царицынского округа.
5
 С надеждой на скорое строительство
* книга Петра Могилы ; * «Третий глаз»
Глава 27. Мы, Николай lll
Глава 28.Тернии.




Вместо предисловия
Его храмы остались где-то в другом измерении, в другой жизни. Но ровное сияние их куполов согревало сквозь толщу мрачных, безысходных дней. За сотни километров он чувствовал тепло их благодати. Стоило лишь закрыть глаза, и...вот они - купола. А здесь?
Толпа пестрой массой наполняла электричку, обтекала его со всех сторон. Ровный людской гул то нарастал, то спадал, как давний шум сахалинского прибоя.
Бледный, с пронзительными глазами монах - чернец собирал в метро милостыню, опираясь на архимандритский посох.
- Боже мой, - размышлял он, - как равнодушна толпа, а я - лишь жалкая частица ее. Пастырь, пастырь, где твоя паства? А паперть - вот она.
Не то странная его фигура в черной рясе, тщедушная и величавая одновременно, а может, внушительный посох и ордена, останавливали многих. Ему подавали. Монах реагировал на это отрешенно и скорбно, и по всему было видно, что мысли его далеко. Привычно погрузившись в прошлое, он перебирал в памяти все свои былые победы и незаслуженные обиды, в который раз мучительно и безуспешно пытался понять, как дошел до жизни такой.
Тут подошел к нему молодой батюшка. Представился отцом Сергием. Он скитался по городу без куска хлеба, хотя имел и квартиру, и мать была жива, только вот жизнь скудна настолько, что приходилось голодать.
- Вредная это привычка - есть каждый день,- съязвил монах, взглянув на собрата поверх темных дымчатых очков, но дал тому свой адрес и обещал помочь.
...-Пройдем-ка, папаша!..
Два рослых милиционера выросли из толпы совершенно неожиданно. Выражения их лиц не выдавали ни малейшей склонности к благотворительности.
- Мы тебя давно приметили, - надвигались с угрозой люди в форме.
-Да я монах, а монах живет на подаяния. Знаете ли вы, с кем говорите,- защищался чернец, но его не слушали. Деловито и грубо заломили руки и резко урезонили:
- Пойдем - пойдем, в отделении все выясним.
И выяснили: били профессионально.Не помогло и депутатское удостоверение, срок действия которого еще не истек.
- А чтоб не побирался. Нет такого права, чтоб народ в метро обирать. Объясните попу, - затянул сигаретку начальник, глядя, как монаху надевают наручники.
Господи, неужели стану говорить им, что я за монах и откуда, чьим духовником был, что имел и что потерял?! - У-у-у! Совки!. Креста на вас нет!- вырвалось у чернеца неистово. - Я за свободу людей на баррикады поднимал в девяносто первом. А вы мусорами были, мусорами и остались!
От таких заявлений божьего человека милиционеры просто осатанели, и чахлое тело монаха приняло новые удары. Но вскоре кошмар этот закончился. Оснований для ареста не было. Уже сидя в электричке, что с каждой минутой приближала к дому, монах пытался оценить свое состояние. Следов от побоев практически не было. Только на запястьях остались кровавые ссадины от наручников. После сегодняшних побоев больное тело не слушалось.
- Вот тебе и царская болезнь - подагра, - привычно съязвил в свой адрес монах. - Что ж делать-то?
Пришлось вспомнить, как в юности «снимал» себе боль, ассистируя малоизвестному тогда Кашпировскому. Икры его ног протыкались иглами, но боль удавалось блокировать.
-Получилось. Надо же, не забыл, - удивился монах и съязвил себе привычно. - Нет бы раньше вспомнить, что Великий Магистр, собраться с мыслями не дали.
Наверное, с того дня что-то окончательно обломилось в душе стремительно постаревшего архимандрита. Он жег вечерами документы на пустыре. Закрывшись в своей узкой келье, все искал в себе и спрашивал у Бога, отчего так долго не выбраться из безвременья, забвения и непонимания. Словно бился головой в стеклянную стену, отгородившую его от мира. За темными очками он прятал свои глаза, чтобы они не выдавали, как ему горько и больно. Местный участковый обеспечивал то ли безопасность, то ли законопослушание. Даже в толпе не спрятаться, не затеряться.
Здесь в Питере, куда приехал умирать архимандрит, его никто не знал. Поволжье, казаки, восстановленные приходы, депутатство - все это далеко и давно. Все реже звонят из того далека, все теснее смыкаются стены кельи. А Питеру, холодному и равнодушному, зачем помнить, что было в девяностом где-то на Волге? В то время везде проблем хватало...
Застрелился бы, наверное, архимандрит подарочным, от министра МВД России, браунингом. Но лики на стенах кельи отражали зрачками лампады, напоминали о грехе и о вечности...
« ...Злословят нас, мы благословляем, гонят нас, мы терпим. Мы сор для мира, как прах, всеми попираемый доныне...» Выпала Библия из рук, ночь смотрела черным квадратом незавешанного окна.
«...Гонят нас, мы терпим...Доныне терпим голод и жажду, наготу и побои и скитаемся...»
Каждую минуту подстерегала боль, и страшно было выжить снова. Но теплились мирно лампады, отгоняя отчаяние и безысходность, что черными глазами смотрели из углов кельи. И погружался монах в память, как в сон, и забывался до рассвета, и растворялась его душа в призрачных грезах о далекой и суетной славе...
В эти страшные для него дни рядом неизменно была единственный и преданный друг, в недавнем прошлом - помощница и ответственный секретарь Христианско-демократической партии Волгограда, которую он возглавлял, - Наталья Петровна Константинова.
Она стала и сестрой милосердия, и его нянькой, и врачом. Одним словом, ангелом - хранителем. Присутствие Натальи Петровны не позволяло усомниться в реальности происходившего. Она сама была образной цитатой из его прошлой славы, свидетельницей поздней травли и забвения.
Да, кричали о нем газеты. Да, были друзья, но врагов было больше. Да, он рисковал на разломе времен и был дерзким, но дело-то сделал - для России, для людей, вместе со всеми, для всех. Коммунисты - ленинцы ушли с политической арены. Православие возрождается. Почему забыли архимандрита те, кто отдавал ему приказ от имени Родины, почему не заступились, когда били его «ногами» и справа и слева, а Владыки святы - так по самой маковке. Лучший способ забыть о человеке - обидеться на него. Но обида - грех, как тайное пожелание смерти.
- Предают только друзья, враг не может предать по определению, - любил повторять архимандрит Дидим.
Он всегда с большим уважением относился к другой половине рода человеческого и никогда этого не скрывал. - Женщины всегда меня спасали, начиная с бабы Дуни и военврача в армии, в юности, и еще многие и многие безвестные прихожанки и помощницы.
Он рассказывал о себе примерно одни и те же захватывающие и невероятные эпизоды из своей жизни. Но у всех этих рассказов был привкус тайны и недоговоренности. И все же, ему одинаково верили и прихожанка из Камышина, и парижанка из высшего эмигрантского общества. Впрочем, он никогда не забывал им напомнить, что они, женщины, - тоже люди, хотя и «Евино племя», что он монах и Богу слуга.

 

Глава 1.
Голубое сердце
Детство. Прабабка Дуня. Зимние забавы и горести. Таинственная встреча.
Послевоенная тишина вновь радовала патриархальные Ливны. С каждой весной все пышнее цвели яблоневые сады у каждого дома. В белом их мареве руины в центре города не выглядели слишком мрачно и зловеще. В уцелевших подвалах еще можно было отыскать пулемет или гранату, натолкнуться на останки бойцов.
Вездесущие ливенские мальчишки частенько заглядывали в эти подвалы, пугали друг друга « мумиями», холодели от жути, подступавшей к сердцу, но прибегали сюда снова. Среди этих вихрастых парнишек, искателей приключений, был и Дмитрий Нестеров. Правда, живое ему нравилось больше. Мрачная темнота подвальных лабиринтов таила в себе реальную опасность. Сколько мальчишек подорвалось на минах, сколько винтовок конфисковали у них взрослые.
Босоногая ватага возвращалась домой, на окраину по мощеному Московскому тракту.
-Мить, а правда, что у тебя лягушка под лавкой дома живет?- интересовался белобрысый приятель Севка.
- Не-а...Мамка вчера ее на улицу прогнала. Ну, ничего, я получше нашел - змейку. Спрячу понадежней.
-Найдет, - сомневался Севка.
Иногда мальчишек с грохотом обгоняли телеги. Они пристраивались прокатиться. Мите с приятелем не повезло: мужик попался сердитый. Он взмахнул на них кнутом, да еще и обругал.
- Ну, ладно, - беззлобно покорился простодушный Митя, - и пешком дойдем. Булыжник на дороге был теплым.
Мите было лет семь, когда стали его звать юродивым за странную любовь к тварям бессловесным. Эту слабость ему прощали по малолетству, а сам он не обижался на такое прозвище. Кто, кроме него мог гадючкой, шипящей из-под рубашки, старших девчонок пугать? За такие шалости ровесники очень его уважали.
- От сестры не больно досталось, когда ужиком кавалеров распугал? - то ли спрашивал, то ли вспоминал с удовольствием Севка.- Ха-ха, как они побелели... А ты их совсем не боишься?
- Не-а, они живые и я живой. Зачем их братья на ремни ловят, да и другие тоже,- ответил Митя, подтянув пыльные штанцы. - Есть хочу, хорошо, что пришли.
Прабабкина изба была ближе Мите, привычнее нового дома, купленного после войны, в котором он жил с мамой, двумя старшими братьями и сестрой. Он был четвертым и самым младшим у мамы. Отец погиб под Харьковом. Конечно, их новый дом уже был обжит, но с бабой Дуней Мите было проще. Вот и сейчас, припомнив неприятности с лягушкой и с ужом, свернул к старой избе.
В горнице было пусто, лампада горела, мигая, у иконы Божьей Матери. От теплой печи пахло картошкой.
-Баба-а, - позвал Митя, выйдя на крыльцо. Старая Дуня возилась в огороде. Черный платок ее все кланялся и кланялся грядкам. За огородом, на речке рыбачил старший брат, еще дальше, под обрывом соседские мальчишки что-то откапывали. Или зарывали? - Клад что ли ищут? - подумал Митя.
-А-а, явился, постреленок! - идя к крыльцу, издалека отозвалась баба Дуня. - Как школа кончилась, так ты только поесть и приходишь. Пойдем, хлеба отрежу.
...Дуня аккуратно собрала крошки со стола в ладошку, да Мите в рот. Натруженные руки ее были покрыты сетью морщинок и темны от загара. А ведь была когда-то цыганской княжной, прадед выкупил ее из табора, но после революции княжеская жизнь кончилась. Сейчас зовут ее знахаркой или колдуньей, потому что чудодейственно лечит людей травами. Вот и своего любимчика. Митечку, учит их распознавать, хоть и мал еще.
Летний день долог. Ливны всегда жили тихой патриархальной жизнью, а после войны забот и трудов у людей прибавилось. Разбирали развалины, восстанавливали город. На заре с окраин гнали коров и коз в стадо, а потом спешили на подработки в соседний совхоз. По воскресеньям многие ходили в церковь Святого Александра Невского. Храм был единственным уцелевшим после войны зданием в центре города. На Пасху в его ограде шел Крестный ход, как водилось исстари. Власти, конечно, не приветствовали этого, на подступах к храму часто дежурили комсомольцы - не пускали в храм молодежь. А женщин и старух что толку агитировать? Они в войну, в самое трудное время молили бога о победе.
В старой церкви Евдокия крестила правнука. Когда кудрявый мальчуган после таинства Крещения вцепился ручонками в пышную бороду батюшки, он изрек: - Быть отроку священником!
 *
Еще последние клоки тумана таяли на солнце, еще не звонили к заутренней, а Екатерина Нестерова и ее старшая дочь Алла уже не спали. Все заботы дня и младших своих сыновей приходилось оставлять на девочку-подростка. Для маленького Мити сестренка была мамкой-нянькой, носила, толстого, на руках, глаз с него не спускала, а когда подрос, баба Дуня занялась его воспитанием. Глуховато сквозь туман бренчали бубенцы тощего послевоенного стада. Где-то там и их кормилица - коза. В этот туман, вслед за стадом, уходила мать в свой бесконечно длинный рабочий день.
В такую раннюю пору столетняя Дуня частенько будила младшенького:
- Пошли, Митечка, за травами. Или забыл?- гладила она шершавой ладошкой его кудрявую голову. - Я тебе сегодня новые травы покажу. Вставай, милок, Петушок давно пропел.
Под ласковое дунино воркование мальчик открывал глаза, а просыпался окончательно где-то у реки, оттого, что роса холодила ноги, и пели птицы. На реке уже рыбачили старшие братья. - Значит рыба на обед,- решал Митя, поспевая за прабабкой. Подол ее черной юбки был мокрым от росы, но Евдокия не обращала на это внимание и бодро шла вперед.
- Главное, Митя, не то, чтобы саму траву и время ее знать, - нашла, наконец, то, что искала Евдокия, - главное в эту траву верить и любить людей, которых лечишь. Вот, глянь-ка, Мить, да запомни травку, что переломы лечит. Мальчик старался запомнить.
Все, что собирали по росе, Митя пучками развешивал на чердаке прабабкиного дома. Это был замечательный чердак. Его тишина сладко пахла ромашкой и чабрецом. Свернувшись калачиком на охапке прошлогоднего сена, Митя блаженно засыпал, и его безмятежность длилась и длилась, пока старая Дуня не окликала:
- Митя, вставай! Поди, поешь да помоги мне.

Должно быть, солнце было высоко: в тонких лучах, пробивавшихся сквозь щели в крыше, невесомо играли пылинки, снаружи доносился крик ласточек.
- Хорошая штука - летние каникулы, тем более первые,- думал Митя, спускаясь вниз по скрипучей лестнице.
Баба Дуня лечила соседа.
- В самом конце войны ранило меня,- басил Петр, домой торопился. Не долечился в госпитале, а рана так и не заживает. Вот и пришел к колдунье.
- Да какая я колдунья,- не сердясь, ворчала Евдокия, - просто силу трав знаю и тебя вылечу. Поди, Митя, сверни бинты. - А уж если говорить о колдуньях, то они в Храм Божий не ходят. Дорога им туда заказана. Тем более в такой, как наш.
-Чем же он такой особенный, - вызывал старуху на разговор сосед, пока та готовила мазь.
- Ты вот столько лет живешь, а ведь не знаешь, почему остров на Ливенке Ничейной Землей зовут, и почему Святой Александр Невский - покровитель нашей церкви,- ответствовала Евдокия.
Тем временем Митя сворачивал бинты и думал, что Дуне - то хорошо, ей еще в войну сто лет было, оттого и знает все.
- Александр Невский вез когда -то в Орду дань хану, но был он осторожен и вел переговоры на пограничном острове. За рекой стояли татары, а на нашем берегу - русичи. С тех пор остров и зовут Ничейной Землей.
Дальний взрыв прервал разговор. Хорошо, если подрывники работают, а может...Опасения, к сожалению, оправдывались. Случалось, на старых минах гибли люди. После того, как в развалинах подорвался мальчишка с соседней улицы, Митя решил про себя, что патронов у него припрятано достаточно. Но сегодня переполоха на улицах не было, значит, работали взрывники.

 
 
Летние деньки промелькнули быстро, как и не было их. Взрослая послевоенная жизнь, наполненная трудами, текла параллельно Митиному существованию. Младший в семье, он не стеснен был докучливой опекой взрослых. Им просто было некогда. Митино лето катилось до осени вольной волной. Мать так много работала, что дети видели ее только поздними вечерами, усталую. Иногда Митя замечал какое-то незнакомое выражение на ее лице. Присев на маленькую скамеечку у печки, она, сутулясь, скрещивала руки на груди, словно не могла отогреться. Не отрываясь, смотрела на прогорающие в печи угли, думала о чем-то своем и не слышала, когда к ней обращались.
-А может, спит с открытыми глазами? - удивлялся Митя.
Много лет не могла Катерина долго смотреть на огонь в печи. То ей чудились пожарища, и полузабытый страх за жизнь детей охватывал ее, то привидится, что муж горит в подбитом танке. Он погиб в сорок четвертом, когда наша армия уверенно била фашистов на всех фронтах. - Как несправедливо, как нелепо... - горевала Катерина. Нечаянной радостью, ослепительным счастьем, далеким, как небо, остались в ее памяти те три дня, которые муж провел дома после госпиталя. Ушел воевать, добывать победу. Ушел и не вернулся. Родился младший сын, в честь отца стал Дмитрием, Митечкой. Растет непослушным и своевольным, только с бабой Дуней ладит. - Господи, откуда взять сил, поднять всех их на ноги, - скорбела Екатерина. - Вот и старшая Алла уехала учиться в Орел, в финансовый институт. Хозяйство теперь на мальчиках - подростках. Да и за Митей присмотрят. Летом он совсем от рук отбился. То в Ливенке до посинения сидел, чуть не утонул. Хорошо, братья вытащили. То придумали с мальчишками в сады друг к дружке по очереди лазать...
Митя теребил ее за руку:
- Мам, ты спишь, что ли? Катерина стряхнула с себя мысли, встала рывком со скамеечки, закрыла печную трубу.
- Спать пора, Митечка. Уроки, надеюсь, сделал?
Не спалось Мите. Он слышал, как молилась шепотом мать, как всхлипывала в подушку. Громко стучал будильник, а за окном шуршал дождь. Летом, когда он на неделю удрал из дома и ночевал в стогу, тоже был дождь. Это давняя история из-за пропавшего сахара долго не давала ему покоя. Братья сказали, что Митя съел.
Наверное, сами подружкам скормили, а на него сказали. Вот мама и наказала его, без вины виноватого. Митя ушел, чтобы пропасть, чтобы все сразу поняли, как они не правы. Через неделю его нашли с собаками. Бабушка Дуня никогда не наказывала. Даже когда сжег ее свечку с мальчишками у реки, свечку, припасенную на смерть. Евдокия только горестно поджала губы и спросила:
- Зачем, ты свечку сжег? Ведь как умру, не знаю в домовину ли лягу деревянную, а ты и свечку сжег. И-эх, дитя неразумное.
Дождь шуршал, теплилась лампадка...
- Хорошо было летом, а завтра арифметика...

Митина вольница кончилась сама собой, когда ударили морозы, и зима занесла снегом тихие Ливны. Одеть было особенно нечего, и большую часть короткого зимнего дня Митя после школы проводил в горнице. За широким столом, рядом с братьями учил уроки, смотрел сквозь заиндевевшие стекла, как тянулись телеги мимо их дома к переправе по замерзшей реке. Если телег было много, а мороз не слишком лютовал, он откладывал тетрадки и отправлялся на речку долбить лунки. Зачерпнув ведро воды, можно было продать его за десять копеек проезжим мужикам. Те поили коней на переправе. В удачный день Митя приносил маме рубль и очень этим гордился.
Зимними вечерами любил посидеть у старой Евдокии и послушать ее рассказы о былой жизни, такую непохожую на его собственную.
Прадед- красавец, выкупивший ее, цыганскую княжну из табора, барский дом, парадный выезд, тройки - все это больше походило на чудные сказки, и не верилось, что столетняя Дуня когда-то была молодой.
В погожие зимние дни, по воскресеньям, на льду Ливенки мужики устраивали кулачные бои. Вот уж была потеха для всего города. Вставали стенка на стенку и один на один. Сначала бились по правилам: до первой крови и лежачего не бить. Тех, кто в запале драки забывал об этом, били в наказание и не уважали. Но бывало, что мужики продолжали выяснять отношения где-нибудь в стороне, вооружившись колами, а для большей убедительности бежали за припрятанным (из развалин) оружием. Чаще всего причиной этих уже серьезных потасовок были шутки, вроде той, что самый страшный зверь - это муж-рогоносец.
Ливны переставали быть тихими, и гвалт стоял на всех улицах. Мальчишки не отставали от взрослых и дрались от души, а у бабы Дуни прибавлялось работы.
-Катались бы на своих козюлях, так нет, туда же, - ворчала она, вправляя Мите палец после очередного побоища. - В кружок по боксу ходишь. Мало тебе, вояка?
Как-то, возвращаясь от речки домой, крепко зажав в промерзшем кулаке тридцать копеек, Митя заметил у своего дома Степана, соседа. Тот был изрядно пьян, сердито бурчал себе под нос и поливал керосином из ведра угол их дома. Степана пошатывало, и время от времени он выкрикивал угрозы.
-Ишь, цаца какая! Меня, боевого командира..! Так-раз-так..!
Во дворе никого не было. Митя бросился в дом:
- Степан наш дом сжечь хочет!
Катерина не на шутку испугалась и, накинув платок, бросилась в сени, братья за ней. Шумно гнали пьяного соседа. Лишь суматоха улеглась, младший сын, хотя и догадывался о причинах такой злобы Степана, все ж спросил:
- А за что он нас сжечь хотел? Братья тоже догадывались, тактично отвернулись, а мама, чуть смутившись, сказала:
-Да что, Митенька, пьяному на ум придет, ведь никогда не знаешь. Пьян, вот и балует.
-Все правильно, - подумал Митя об этом.- Видно от ворот поворот получил. Зря он к нам захаживал.
Почти взрослое сознание, что его мама «не такая», что помнит и любит погибшего отца, а значит и его, наполнило сердце радостью.
- Я сегодня тридцать копеек заработал,- протянул на ладошке забытые монеты. Он гордо чувствовал себя помощником и мужчиной в этом доме. В ответ мама грустно улыбнулась и порывисто обняла его.
-Как рубль перед получкой принес, - отметил себе сын.
В ту зиму Мите было десять лет, когда погас для него свет несказанной любви бабы Дуни. Она, наконец, дождалась своей смерти, может, просто устала жить и заснула навсегда. Бредя за санями с гробом, Митя вспоминал опасения старушки, что не будет денег на деревянную домовину, и мучился совестью из-за сожженной ради шалости свечи. Тощая лошадка, фыркая на морозе, медленно тащила погребальные сани. На улице было тихо и пусто, как на душе у Мити. В полусвете зимнего дня Евдокию провожало много народу, но никто не плакал. Мите казалось это странным. Старую знахарку многие любили и уважали, многим она помогла. Как плакала учительница, когда умер товарищ Сталин, как все переживали и думали, как же жить дальше! А ведь когда Сталин был жив, маму могли арестовать и даже убить за то, что иногда приносила горсть зерна с совхозного поля, когда есть было совсем нечего. И все-таки все плакали, когда Сталин умер, даже сам Митя плакал. А вот как они все без бабы Дуни жить будут?
Мерзлая земля стукнула о крышку гроба, и Митя понял, что осиротел по- настоящему.
Жаль, не стало старой Евдокии, а ведь только она смогла бы объяснить десятилетнему Дмитрию ЭТО СТРАННОЕ, поразившее его до глубины души, не понятое никем, включая его самого. ЭТО НЕОБЪЯСНИМОЕ случилось следующим летом.
Был предвечерний час, садилось солнце за рекой. Близкий к западу, край неба еще хранил дневную прозрачность, а над головой уже густела синева. Сумерки вкрадчиво поглощали дневной свет. Все вокруг стихло в ожидании ночи. Дмитрий, вышел во двор на минутку, смотрел на это без особых мыслей.
Вдруг заметил, как яркое голубое пятно приближается к нему. Голубой свет в форме сердца остановился у самых глаз, и на миг показалось, что кто-то очень внимательно посмотрел на него. Еще мгновение, и Голубое Сердце медленно поплыло в обратном направлении, скрылось за оградой.

Потрясенный Дмитрий долго не решался рассказать об этом кому-нибудь. Взрослые все равно не поверят, отмахнуться, как от юродивого. Только баба Дуня смогла бы ему объяснить, что же это было. Что-то прекрасное и неизъяснимое. Словно Ангел божий в сердце заглянул.
Чердак старого дома Евдокии все еще хранил запах трав, таинственно играли тени - все напоминало о ней.
Сколько бы воды ни утекло в тех пор в Ливенке, сколько бы раз снег ни заметал нетоптаные по ее берегам травы, целебные травы прабабки Дуни, память по-прежнему чертит границу, за которой кончилось детство.

Глава 2. Сахалин.
Совсем другая жизнь.


Закончив учебу в институте, сестренка Алла вышла замуж за молодого офицера и уехала с ним на Сахалин. Старшего брата Анатолия призвали служить в Германии.
Письма приходили в Ливны с разных сторон довольно часто, но все равно, дом опустел. Средний брат заметно скучал. По вечерам он читал «добытого»
где- то Есенина, иногда вслух. Дмитрию стихи тоже нравились. Так и читали допоздна, пока не приходила с работы мама. Она работала на износ, но прожить на ее зарплату становилось все трудней.
Алла в своих письмах настойчиво звала на остров, но мать решилась сняться с насиженного гнезда только после того, как второй сын ушел служить.
Так подростком Дмитрий оказался на другом конце страны, на самом краю света.
На острове все было необычно: и природа, и люди. Дыхание океана, белые песчаные отмели Паранайска, крикливые чайки в соленом океанском бризе, громады волн и их безбрежность - все это просто завораживало. По белым отмелям бродили корейцы с огромными сачками. У них за копейки можно было купить кулечек свежих креветок. Дима поглощал непривычный деликатес прямо на берегу, поглядывал на желтолицых рыбаков и не переставал удивляться и радоваться тому, как огромен оказался мир, как велика земля и океан, а главное, что он чувствует и понимает это.
В ту пору на Сахалине жили в основном те, кто приезжал сюда на заработки Они считали себя временными. Были и моряки, и военные, и даже « каторжные» и ссыльные.
Многие из «временных» так и оставались доживать свой век на острове, даже заработав заветную сумму. Случалось, что уезжали на континент, но через некоторое время возвращались обратно. Чем-то манила эта земля: то ли вольным океанским ветром, то ли вольным житьем на окраине империи.
Эту вольность Дмитрий чувствовал по-своему. Здесь он мог запросто купить, хотя и по сантиметрам, пленки с записями песен Высоцкого, и на это хватало денег. Можно было заработать во время летних каникул . После скудной ливенской жизни Дмитрий чувствовал себя просто королем. Он стал еще увереннее в себе, когда вернулся из Германии Анатолий. Появились новые друзья: и одногодки, и товарищи старшего брата.
Вскоре вслед за Аллой перебрались на новое место - в Южно - Сахалинск. Там еще с « японских» времен оставались целые кварталы деревянных, почти фанерных домиков. Бывшие японские дачи обветшали и почернели от времени, ими никто не занимался. Часто в этих кварталах вспыхивали пожары. Домики горели стремительно, как солома. К огню спешили не только пожарники, но и зеваки, как водится.
На одном из таких пожаров Дима познакомился с соседским пареньком Витей. У них оказалось общее увлечение - футбол, да жили на одной улице. Как ни далек был Сахалин от спортивных центров, страсти по поводу футбола там горели прямо - таки шекспировские. Мальчишки пять утра «ловили» прямую трансляцию матчей, чтобы «быть в курсе». Вместе бегали к старым, взорванным еще японцами, пирсам. Витя здорово нырял, собирал со дна раковины, рассказывал, что где-то под камнями живут осьминоги. А Дмитрий любил «дрейфовать». Лежа спиной на океане, следил за полетом чаек, и душа его парила вместе с ними. Сахалинский сентябрь баловал мальчиков почти летним теплом. Иногда приплывали дельфины. Дмитрий пытался говорить с ними, но обитатели глубин исчезали так же неожиданно, как и появлялись. Мальчики доверяли друг другу свои первые поэтические опусы, не боясь грубой критики и насмешек. К сожалению, эта дружба неожиданно оборвалась. Витю убили. Можно сказать , ни за что. Кому-то не понравилось, что он «болел» не за ту команду.
Дмитрий трудно преодолевал шок от бессмысленной смерти друга, от жестоких нравов Сахалина. Позднее он написал стихотворение в связи с этой трагедией:

Ну зачем нас рожают матери,
Чтобы в горькой тоске умирать?
Гроб лежит на суконной скатерти,
Ну зачем родила меня мать?


Глава 3. «Охотничья тропа»

За два года островной жизни он привык ко всему, к чему привыкнуть, казалось, невозможно. Больше не удивляли необузданные нравы сахалинцев, не приводили в изумление метровые крабы, о которых мама как -то высказалась:
-Это чудовище можно есть?
Дмитрий огляделся и практически усвоил, что Сахалин - это остров, спокойнее стал воспринимать его причудливую природу. Все чаще он стал заглядывать в себя, прислушиваться к своим мыслям и желаниям. Еще немного , и школа останется позади. Куда дальше? В Есенины?

Страшно скучно в этом баре:
Водки мало, денег нет.
Поискать бы на бульваре
Целку в восемнадцать лет.

О, Россия, бар великий -
Деньги, женщины, разврат...
Мир несчастный, мир двуликий,
Застрелился старший брат.

Слушай, брат, Сережа милый,
Твоя смерть - святая месть.
Этот мир, тупой, унылый,
Потерял и стыд, и честь.

Ты любил, а мы не любим -
Не умеем мы любить.
Жизнь свою пропьем, погубим -
В 20 лет нам грустно жить.

Нет у нас, Серега, правды.
Больно думать, страшно жить.
Заселили землю гады -
Волком хочется завыть.

Дима больше не спорил с учительницей литературы о высотах поэзии Маяковского и оставался неизменным поклонником Есенина, за что получал регулярно двойки. Он чувствовал себя вполне взрослым, самостоятельным и не собирался доказывать очевидные истины какой - то недоучившейся офицерше. С некоторых пор он стал просто « чихать» на ее пламенные и очень правильные речи.
В последние школьные каникулы Дима начал работать. Правда, на шахту не взяли, а грузчиком на железной дороге - оказалось не по силам, но, как всегда, помог старший брат, и Дима почти все лето проработал столяром на деревообрабатывающем комбинате. Заработал неплохо, мама была довольна.
В многоцветье сахалинской жизни школа для Димы всегда казалась почему - то серым пятном. Парта у окна была его наблюдательным пунктом, откуда он с молчаливой усмешкой наблюдал, например, за предпраздничной суетой по составлению списков знаменосцев, «портретоносцев» и «плакатоносцев» из числа комсомольцев - активистов. Попасть в этот список ему не грозило, он не был комсомольцем, поэтому спокойно наблюдал, как в одноклассниках происходила борьба чувства долга и благодарности за оказанное доверие с одной стороны и здравого смысла - с другой. По большому счету, никому не хотелось после ноябрьской демонстрации возвращаться по уже веселому городу в школу к завхозу, чтобы сдать под расписку плакат типа « Слава советским колхозникам!»
Тут он поймал на себе пристальный взгляд Машеньки Ивановой, усмехнулся про себя и подумал:
- Нет, деточка, можешь меня не разглядывать, ты в мои праздничные планы не входишь - мала еще. Сегодня я отмечаю рождение стиха, и мне нужен настоящий источник лирического вдохновения. А там посмотрим, может, в литературный поеду поступать или на философа учиться буду.

Я у вас ничего не прошу,          Вы жестоки, а мне надо петь.
Ласки вашей мне больше не надо,   Я жестокой любви не поклонник.
И стихи не для вас я пишу,        В вашем образе ходит смерть,
И цветы не для вас рву из сада.   Рядом с вами я просто покойник.

Машенька, словно прочитала его мысли и, надув губки, отвернулась. Мысли у Димы в голове бродили какие - то странные и нехорошие, но он решил не вдаваться в сомнения по поводу собственного цинизма в отношении женщин вообще и знакомых девушек в частности. Он был настроен действовать решительно, а не вдаваться в сантименты.
Еще первые детские «опыты» с девчонками подсказывали ему, что нет ничего невозможного и его, неотразимого, ждет успех. Действительно, что он знал о них? Довольно много. Главное, что нужно было найти подход. Еще когда-то в Ливнах, лет в десять, Дима долго приглядывался к одной синеглазой девочке, а заговорить с ней не решался, пока приятель Севка, живший с родителями в тесной избе, не рассказал ему кое -что из взрослой жизни, о чем Дмитрий тогда и понятия не имел: мать жила одиноко, и по этой причине он оказался совсем «непросвещенным». «Просветившись», почувствовал себя гораздо увереннее, и уже через неделю синеглазая принцесса позволила поцеловать себя в щечку. Правда, потребовался еще и пряник - редкое по тем временам лакомство, чтобы подкрепить собственное обаяние.
На следующий день, в праздник, ждали в гости друзей старшего брата. Мама готовила кальмаров, у нее была новая прическа. - Наверное, хочет понравиться будущей невестке, - подумал Дима. Нарядившись в не одобренные учителями стильные брюки - дудочки и подсчитав оставшуюся с лета наличность, Дмитрий отправился в «разгуляй».
В центре города был приличный ресторан, где можно было послушать музыку и потанцевать. Туда - то и направился Дима, окрыленный мечтами о небывалых победах. Вдруг ему повезет, и он познакомится со взрослой девушкой без комплексов. Шанс явно был.
Наверное, Дмитрий пришел слишком рано. Зал ресторана был полупустым, оркестр только настраивался, а официанта было не дождаться. Дима почувствовал себя неловко, куда подевалась петушиная гордость. За соседним столиком скучали несколько портовых девиц, лениво оглядывая зал. Паренек явно не произвел на них впечатления, хихиканье - не в счет. Он решил не обращать на них внимания. - «Проба пера» должна быть объективной, эти крашеные куклы - совсем не то, - решил молодой поэт. Дождавшись, наконец, официанта, заказал водки для храбрости. Зал постепенно наполнялся нарядными людьми, заиграл оркестр. Дима приглашал на танец то одну, то другую, пригласил за свой столик пышную голубоглазую блондинку, читал стихи и шутил, она беззаботно смеялась. Все было так мило и душевно. Дима еще немного выпил и воодушевленно стал декламировать своей даме:

Я - мечтатель, влюбленный в солнце...

Вдруг перед самым его носом вырос милиционер, и как молодой поэт не сопротивлялся, его вывели его на свежий воздух. Здесь объяснили, что за буйное, как оказалось, поведение грозят пятнадцать суток. Под арест совсем уж не хотелось, и Дмитрий решил бежать. Но настырный милиционер догонял его, угрожая табельным оружием. Тогда, резко остановившись и не совсем понимая, что делает, в порыве отчаяния Дмитрий вцепился милиционеру в галстук, но и это не помогло. Усатый дядька был старше и сильнее. Он багровел от натуги, но не сдавался. Отчаянное сопротивление тощего парнишки властям было все - таки подавлено дядькой - милиционером. Молодое дарование отсидело за хулиганство десять суток из положенных пятнадцати. Старший брат выручил.
Оказалось, что мордастого усатого милиционера звали Сашей, и они с братом были приятелями. Именно по праву знакомства он разобрался с ним по - свойски: собрал ребят покрепче из своих и Сашиных друзей. Встретили его после дежурства где - то в глухом переулке, загнали в лужу и объяснили, что малолеток не стоит так уж сразу под арест, даже если квартальный план не выполнен. На Сахалине и контрабандистов, и прочих неблагонадежных хватает. Работать лучше надо, тоньше и аккуратнее.
Домой Дмитрий вернулся злой. Сам на себя злился. Догеройствовался. Ох уж эти бабы! Век бы их не видеть. До добра не доведут. Евино племя.
Мама молчала, только пила капли от сердца, а брат выговорил:
- Не умеешь - не гуляй, следующий раз сам выкручиваться будешь. Занялся бы лучше делом.

Надо мною смеется невежа              Может быть, отойдет мое сердце,
Над моим непутевым житьем.            И я сам посмеюсь над собой.
Слушай, месяц, хоть ты мне противен,  Я иду, и за мною стелется
Но давай на прощанье споем.           Моя жизнь - одинокая боль.

В маленьком городе, где все друг друга знают, скандала с арестом было невозможно скрыть, но чтобы как -то замять его, Дмитрий отправился в больницу: случайно вывихнутая нога оказалась для него благом. Набрал с собой учебников, спрятался от любопытных глаз и пересудов, твердо решил посвятить себя наукам.
Дима как - то неожиданно для себя понял, что Есенина из него не получится, а на меньшее он был не согласен.


Глава 4. Лекарство от поэзии.

Когда Дмитрии. Нестерову исполнилось семнадцать, оказалось, что по определенным характеристикам, он подходит для обучения в экспериментальной спецшколе ГРУ в городе Корсаков. Отбор курсантов в эту школу проводился не по партийной принадлежности, не по принципу личной преданности, а исключительно по личностным качествам - ясная голова и благородное сердце, честность и мужество. В курсантах воспитывалась и поощрялась та любовь к Отечеству, к народу и к каждой пяди родной земли, которая не была подвержена влиянию сиюминутных политических соображений - редкое тогда в людях ощущение себя частью России, наследника богатой культуры, гражданина великой Отчизны, который лично несет ответственность за ее судьбу. «Честь имею!» - для них не просто слова.

Спецшкола определила жизненный путь Дмитрия Нестерова, Призыв в армию освободил от необходимости выбора, хотя бы на время. Оказалось, что Сахалин - это еще не край земли, куда ему до Камчатки, монументальной и дикой. Место службы у подножия действующего вулкана, по соседству с вулканическими бомбами величиной с двухэтажный дом, горячие источники и долина гейзеров - где еще такое увидишь? Дмитрий вновь почувствовал себя первооткрывателем.

За приключениями далеко ходить не приходилось. Буквально через неделю (едва успели перезнакомиться) весь рядовой состав дружно тушил горящий в округе кедровый стланик. И без пожара в нем очень просто заблудиться. Чуть выше человеческого роста, мелкий корявый кедровник сразу же, как море поглощает человека. С рыжим соседом по казарме так увлеклись тушением, что не заметили, как оказались в кольце огня.

Дмитрий, перекрестившись, рванул наугад, рыжий и еще несколько человек - за ними. Парням повезло, они выбрались на чистое от огня место. Действовали быстро, испугаться не успели.
Огня и воды на Камчатке было предостаточно. По гейзерам можно было часы сверять.

Однажды к вечеру закурилась вершина вулкана-соседа. Офицерский состав с женами срочно эвакуировали, на всякий случай. Солдаты - первогодки оценивающе поглядывали на вулканические глыбы на территории части и гадали про себя: взорвется вулкан или просто попыхтит. Впрочем, уже к утру без шума вулкан успокоился.

Погода - природа уходили на второй план во время контрольных учений артиллеристов. Дмитрий с помощью оптических приборов фиксировал точность попадания в цель. От записанных им результатов зависели в какой-то мере и результаты учений, и чьи - то увольнения, поощрения. Он не мог этим не гордиться. С ним считались, а любили за стихи, без которых и сам Дмитрий обойтись не мог.

Заборов на Камчатке нет совсем,
И на запор не закрывают двери,
Но славится Камчатка эта тем,
Что нет людей, а бродят только звери....- распевали его стихи под гитару.

Спасск - Дальний, куда отправили служить Дмитрия в начале шестидесятых, был не самым спокойным местом службы. За рекой Уссури - Китай и «тьмы и тьмы» китайцев. С ними, вроде, была «дружба навек».

Вдоль китайского берега Уссури разбросаны тридцать островов, право на которые получила Российская империя еще в1858 году. Тогда был послан русский чиновник с обозом спиртного и с хорошо вооруженным батальоном. Добытый чиновником документ подтверждал, что русско-китайская граница проходит по китайскому берегу. Этот факт никого особенно не волновал, потому что отношения прибрежных жителей действительно были дружелюбными, пока к власти не пришел Мао Цзе-дун.

Еще взбудоражен был мир появлением советских танков на улицах Праги, а великий Мао, вдохновитель «культурной революции», совершая « великий скачок», искал не только внутренних, но и внешних врагов. Ведь в случае вооруженного конфликта неудачи «великого скачка» можно было бы оправдать вынужденной гонкой вооружений. Два тоталитарных режима стали друг для друга образами внешних врагов. Так легче было бороться с диссидентами, травить интеллигенцию по обе стороны границы.

...Ох уж, эти стихи, прямо болезнь какая-то. Глядя бессонными глазами в потолок, Дмитрий бормотал:

Россия, Родина моя!          Плевать мне на тупой Вьетнам
Тобой живу, тобой тоскую,    Туда же Кубу и другие.
А если надо умереть          - Я выбираю счастье сам,
Лишь за тебя, не за другую.  А счастье у меня - Россия.

Несколько дней назад искали добровольцев во Вьетнам. Многие ребята написали заявления.

- Надо же, и спят спокойно. Что они там потеряли? Уж если воевать, так за свою землю, - беспокойно ворочались мысли. - Они - герои - добровольцы, а я свое стихотворение в редакцию армейской многотиражки отдал. Всю ночь внутренняя тревога гнала сон, в голову лезли рифмованные и нерифмованные мысли, а когда Дмитрий от них устал, прозвучал подъем.

Солдатские будни прервал вызов к политрурк. В кабинете за столом с красным сукном, под портретом Ленина - вождя, то есть там, где ему и положено быть, Дмитрия ждал политработник. Перед ним лежали листки со стихами. Офицер, наклонив голову, стучал нетерпеливо карандашом по столу, по стихам - то ли с мыслями собирался, то ли к бою готовился. Лицо у него было мрачное, почти зловещее.

Явно сдерживаясь и стараясь быть спокойным, офицер объяснял рядовому Нестерову Дмитрию, какой он есть несознательный боец и почему. Но солдатик, похоже, не внимал отцу - командиру. Спокойно и насмешливо он просто наблюдал за политруком. Так что офицер прервал воспитательный процесс и резко изменил тон.

- Вот что, рядовой Нестеров... Если еще что-нибудь подобное изобразишь,- потряс он листками со стихами перед самым носом Дмитрия,-пеняй на себя, умник. Мне не нужны из-за тебя неприятности, гений доморощенный. А пока...- политрук подошел вплотную, и в его глазах Дмитрий увидел злость и угрозу, - а пока...
Мощный удар в челюсть свалил с ног.

- Вот тебе аванс и...,-добавил сапогом в живот, -...и гонорар Глядя на солдата, свернувшегося калачиком на полу, офицер смягчился ,наконец, и продолжал назидательно:

- Советский человек - интернационалист, запомни, парень. А может, ты не советский? Я изучил твою биографию очень хорошо. В комсомол ты не вступал. Твой отец - коммунист, героически погиб на фронте, защищая Родину...

- А при чем здесь мой отец? - удивился Дмитрий, не понимая подвоха.

- А при том, что -это не твой отец. Ливны твои под немцами были, так что, судя по твоим стихам, сам понимаешь. Может, ты и нерусский вовсе.

Видит Бог, Дмитрий долго терпел, но при последних словах офицера дикая необузданная злость захлестнула его горячей волной. Он схватил со стола тяжелое пресс-папье и запустил его в обидчика. Метил в голову, но попал в плечо.

Дальше все было, как в кошмарном сне: обследование психиатра грозило десятью годами принудительного лечения в дурдоме. Но молодой врач, принимавший решение по этому вопросу, оказался порядочным человеком, признал Дмитрия вменяемым. Дело закончилось штрафным батальоном на советско-китайской границе. В принципе, штрафбат входил в планы Дмитрия Нестерова и тех, кто его направлял.
Его легенда - полуграмотный, кое-где и кое-как учившийся полу- интеллигент, полу-дессидент. А выглядело это так.

...Тайга, палатки. Непуганое зверье можно встретить чаще, чем людей, но опасаться следовало именно их. Случалось, бесследно пропадали наши пограничники. Середина декабря - самое суровое для солдата время в тайге. Но и в лютые морозы служить надо.

Пальцы совсем закостенели, пока Дмитрий устанавливал прибор наблюдения на площадке под отвесной, как стена, скалой. О пропасти за краем этой площадки лучше было не думать. Вдруг над головой раздался взрыв, сверху посыпались камни. Наваливалось что-то неотвратимо ужасное. На какой-то миг Дмитрий потерял сознание, очнулся - прижатым к скале:
- Господи! Оставь мне жизнь! Буду тебе служить!..
Огромный кусок скалы обрушился сверху... Вновь очнулся в санитарной машине, в дороге. С левой ногой что-то случилось.
- Дима, ты живой, - сказал кто-то. И снова забытье...

В военном госпитале в Спасске-Дальнем он пробыл почти год. Военный хирург Тамара Александровна Кушнер спасла ему не только жизнь, но и вылечила ногу. Бесчисленные операции следовали одна за другой, мучительные перевязки. Потом нужно было учиться ходить заново. И все-таки он выжил. Больничные стены - не дом родной, но поневоле Дмитрий стал здесь «своим» человеком. В письмах успокаивал маму. Она, похоже, сильно сдала. Когда еще придется свидеться.

Но время шло, и после выписки из госпиталя Дмитрий вернулся на Камчатку, в свою часть. Ходил он, опираясь на тросточку, его оставили в покое. По иронии судьбы дослуживал в многотиражке, с которой начались его злоключения: правил стихи и заметки.

...Вот и иссякла, наконец, последняя ночь накануне «дембеля», и уже ждал Диму где-то в порту его белый пароход, что возьмет курс от Камчатки на любезный его сердцу Сахалин, к маме.

Поднимаясь по трапу, торжественно и важно Дмитрий бросил трость в воду, и хотя скрылся за горизонтом Петропавловск-Камчатский , он все не мог успокоиться: швырнул в волны свою фуражку. Армейская служба закончилась, свободный человек свободного общества плыл на своем белом пароходе в прекрасное Завтра.

Что ждет его в этом Завтра?



 Глава 5. «Червь»  или  «право имею»

Провал в Сахалинский Педагогический институт, конечно, обескуражил. Когда улеглось волнение, Дмитрий почувствовал даже облегчение оттого, что ему не придется быть учителем. Тем не менее пока не прояснялся ответ на вопрос нелюбимого им Маяковского «кем быть?», да и Чернышевскому было ответить нечего на его «что делать?»

Нужна была работа.
— Если накопить за год немного денег, можно двинуть в Ленинград. Большой город, большие возможности.  Все великие начинали в Петербурге. Это я сгоряча поступал здесь, на острове, потому и провалился, — рассуждал Дмитрий, делая очередной обход Сахалинска в поисках приемлемого для себя занятия. Выбор был не велик: грузчик, подсобник, рабочий на деревообрабатывающем комбинате. Порт, железная дорога  тоже объявляли, что требуются, требуются…— Через месяц отупею на таком «доходном месте». Но что-то же придется выбрать…

Сахалинское солнце клонилось к закату, а он так  ни на что и не решился. Изучая очередную доску объявлений, краем глаза зацепил небольшую афишку: доктор - психотерапевт и гипнолог приглашал на лекции с демонстрацией практических опытов. Сеанс стоил тридцать копеек. Фамилия была не знакома, похоже, польская.

Тридцать копеек нашлось, домой идти не хотелось, и Дмитрий оказался на
лекции. Он не верил в гипноз в отношении себя, но проверить не мешало бы. Лектор оказался сравнительно  молодым человеком. Пока он говорил об особенностях человеческой психики, о непознанных тайнах мозга, Дмитрий оглядывал зал, пытаясь угадать, кто поддается гипнозу, а кто нет. Про себя-то он точно знал, что  способен преодолеть любое воздействие.

А лектор тем временем выбирал из зала людей для своей демонстрации скрытых возможности человека. Дмитрий был неприятно поражен, что его приняли за легко внушаемого человека. Он оказался среди первых приглашенных  на сцену, но отказываться не стал:

— Получается, что меня сейчас, как кролика, будут демонстрировать всему залу? Ладно, это мы еще посмотрим, — решил Дима.

Лектор так вкрадчиво попросил юношу поднять руки и сцепить пальцы на шее сзади, тон просьбы был так вежлив, что молодой человек, чуть сомневаясь, выполнил ее. Лектор отправился в зал искать новых «помощников». Тогда только Дмитрий понял, что опыт уже начался и именно с него. Подчиняться чужой воле не хотелось.

— Так значит, он решил, что  буду тут стоять в гипнозе, как пугало огородное, демонстрировать  его, Лектора,  «скрытые человеческие возможности», изображать все, что тому вздумается? — собственная затея перестала нравиться  Дмитрию. Он расцепил руки и спустился в зал под ропот и смешки публики. Лектор ощутил  угрозу своей репутации специалиста, спешно поднялся на сцену из зала, прервал свои пояснения на середине фразы.

...В тот вечер публика получила полное удовольствие не только от гипнотических изысков Лектора. Способность какого - то паренька противостоять чужому внушению была настолько очевидна и забавна, что зрители думали, уж не подстроено ли все это. Три раза паренек уходил со сцены, вызывая смех, потому что остальные «помощники» были очень послушными, было и недоумение: поединок ли это, или парень просто ассистирует.  Лектор протыкал ладонь Дмитрия огромной иглой, а тот только улыбался, не чувствуя боли. Кто кому был обязан успехом в тот вечер, так и осталось загадкой для публики. Трудно было себе представить, что это — обычный зритель из зала. Были и другие «помощники», но куда им до «ассистента».

Аплодисменты были оглушительны, заслужены и Дмитрием тоже. Вот уж не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Предложение Лектора о совместных выступлениях в  дальневосточных городах казалось невероятным подарком. Фантастика!

— Через год ты мне машину подаришь, да и себе тоже. Чужому гипнозу ты, парень, плохо поддаешься, но есть что-то в тебе неординарное, с чем стоит поработать.

Почти год Дмитрий разъезжал по Дальнему Востоку, не меньше, чем публика изумлялся собой любимым. Все армейские злоключения с ногами уже казались далеким страшным сном.

Дмитрий многому научился у Лектора. Тот не  был  жадным и честно  делился гонораром с молодым помощником и учеником. Но пришло время расстаться.
Молодой азарт продвигал Дмитрия к заветной цели. Ленинград уже не казался таким безнадежно далеким, как год назад.

— Как  знаешь, — сказал на прощание Лектор. — Мог бы стать вторым Мессингом… Политехнический  –  это, конечно, неплохо, но поверь мне: Бог не каждому дает такие способности и обязательно востребует их. Инженеру, которым ты хочешь стать, такие способности, увы, не нужны. Молчишь? Конечно, у тебя свой путь. Про себя я знаю: известность, слава, фанатизм бесчисленных поклонников и тупая ненависть завистников и дураков. Возможно, и у тебя будет нечто похожее. Почему-то я уверен, что мы еще услышим друг о друге. Успехов тебе, парень!

Забегая вперед, стоит сказать, что лет через пятнадцать фамилию Лектора — Кашперовский  — будут знать в каждом доме, его лицо и ключевую фразу: «Даю установку».

2

Старшая сестра Алла, помотавшись с мужем по окраинным гарнизонам, перебралась на невские берега. Так что «артист» Дмитрий отправлялся в Ленинград, как кода -то на Сахалин, под крыло к сестричке.

— Ах, Митечка! Как вырос, возмужал!

Две комнаты в огромной коммунальной квартире на Литейном — это не бог весть какие хоромы. Две комнаты из десяти соседствующих. На общей кухне — разнокалиберные столы, обшарпанные и не очень, деревянные полки, как будто со времен блокады, и темные, местами завешанные клеенками, стены.
В комнатах  поменьше — по студенту, в комнатах побольше — по старушке. Одна Сусанна  Феликсовна чего стоила! Следила за порядком в коммуналке и за пристойным поведением граждан-жильцов, как и за своими буклями. Жгучая смесь ее комсомольского задора и назидательности классной дамы института благородных девиц приводила  в трепет обитателей квартиры. Все старались выполнять рекомендацию выцветшего плаката: «Уходя, гасите свет!»—  и лишний раз не попадаться на глаза ответственной квартиросъемщице. Ее  выцветшее и бдительное, как плакат, лицо навечно запечатлело молчаливый вопрос: «А лично Вы экономите электроэнергию, газ и воду?» Дмитрию не пришлось привыкать  к  коммунальной жизни, да он и не смог бы. К занудным старушкам относился снисходительно, с какой-то внутренней жалостью.

Поступление в Политехнический институт избавило его от многих проблем. Он перебрался на время в студенческое общежитие.

Лекции, сессии, капустники, ночные бдения под гитару в «общаге», кусок колбасы на завтрак и ириска на ужин — кому это не знакомо?

Бывало, дурея от формул, задвигал конспекты и погружался в размышления, нужно ли ему все это. Все-таки Лектор был в чем-то прав. Диплом — это всего лишь бумажка, пропуск в ту жизнь, где тот, у кого  этот пропуск есть, тот «право имеет", а без него — ты просто «червь». Вопрос только в том, нужно ли ему, Дмитрию, в такую жизнь  с такими правилами. Дар Божий здесь точно не востребуется. Послушание и прилежание, как начальство велело, и только-то. Совсем как на сеансе гипноза у Лектора. Только там Дмитрий оказался на сцене в качестве «артиста», здесь это вряд ли получится…

Но вот новая весна слякотью и дождичком настойчиво теснит хмурую ленинградскую зиму, и вместе с заботами и лихорадкой зачетной недели обрушилась на Дмитрия нежданная любовь. Ох, как некстати голубые и наивные глаза глянули на него из-под золотистой челки. Сопромат не сдан, а он гуляет. И, боже мой, как безмятежно и безрассудно он поддается новому увлечению, вместо того, чтобы сдавать «хвосты» быстротекущей сессии…


…Город еще спал, но вот-вот должен был проснуться. Уже умыты тротуары, позванивали на поворотах первые редкие трамваи. Низкое еще солнце косыми лучами пронзало пустые улицы и обещало теплый полдень. Пахло мокрым асфальтом, молодой травой и еще чем-то, наверное, весной.

Они подошли к Казанской площади, и было странно замечательно быть здесь в такой ранний час вдвоем. Все улицы, каналы, пронзительный запах весеннего ветра с Невы, солнце, небо — весь мир для двоих. Можно подойти к фонтану (что она и сделала), опустить в воду подснежники, купленные у вокзала, а когда пучок синих звездочек в глянцевых листьях снова стал прохладным, можно отправиться дальше — вдоль залитого солнцем проспекта, мимо блеска витрин, по опрятным улицам, дальше, дальше…

Прохожие встречались все чаще, и уже нельзя было предполагать о каждом, куда он спешит. Отдельные гудки шорох шин, плеск фонтанов, людские голоса слились в единую мелодию проснувшегося города. Она ничуть не хуже других, если слушать ее вдвоем с самого начала.

Когда вокруг буднично зашумела толпа, загудела, задышала улица, они нырнули в только что открывшееся кафе, прохладное и пустое. Здесь было чуть сумрачно и очень тихо после блеска и гомона улиц. Горячий чай и теплые булочки — лучшее лакомство в мире, когда совсем близко милые глаза.

Они ушли, а на столике остались несколько лепестков с синего букетика. Никому не было дела до того, кто они, откуда, и что с ними будет потом. Ни все ли равно? И ни для кого не было тайной, что эти двое прослушали мелодию города с самого начала…


Коварными оказались для Дмитрия эти белые ночи, размывавшие грань между светом и тьмой, иллюзией и реальностью. Студенчество позади, а женитьба, увы,  расстроилась. У «небесного создания» с голубыми и наивными глазами оказался благоразумный и покорный нрав. Она безусловно согласилась с доводами отца-полковника о неперспективности  брака.

— Студент, богоискатель блаженный, а жить на что будете? — выказался полковник, как отрезал, и его дочь согласилась. На этом  ее неземная любовь и закончилась.

Еще долго  Дмитрий шарахался на улицах от кудрявых блондинок с досадой на себя:
— А ведь как нравились ей мои стихи и сахалинские приключения, она почти верила в Бога… Как она могла…

Понемногу  успокоился. Действительно, он с трудом мог представить себе супружескую жизнь рядом с тестем-полковником, который даже из вечернего чаепития умудрялся делать политинформацию по передовицам центральных газет. Все равно, рано или поздно, пришлось бы выяснять  с ним отношения, а послушная дочь — это дочь советского полковника: комсомолка-активистка, студентка-отличница — папина дочка. « Где уж нам уж за таких уж замуж.»

3
Через некоторое время Дмитрий уехал в Сосновый Бор, стал работать на АЭС инженером. Все вроде бы налаживалось. Серые будни стирали из памяти ее бирюзовые и наивные глаза.
— А все-таки наивным был я,— решил для себя Дмитрий однажды и забыл о них почти навсегда.

Говорят, что удача и неудача, как белая  и черная полоса. У Дмитрия эта «зебра» стала какой-то неправильной: началась такая полоса неудач, что однажды показалось, идет он вдоль  черной полосы, все вдоль и вдоль, а не поперек, и никогда не вступит в полосу белую, удачливую…

Проводил плановый ремонт оборудования на АЭС, в опасной зоне. По дозиметру — пора было уходить, но оставалась какая-то мелочь. Дмитрий отправил напарника, а сам остался. Работы оказалось больше, чем ожидал, но сделать ее нужно было. Он сделал. В результате — набрал слишком большую дозу облучения. Врач сказал: — Угрозы жизни нет, но жениться тебе, парень придется нескоро, если вообще придется.
—Как-нибудь обойдемся без этих неприятностей, — едко усмехнулся Дмитрий.

Вроде бы ничего не изменилось, но вдруг стал досаждать кашель,   выворачивающий душу чуть ли ни наизнанку. Валил все на промозглую погоду и простуду, но вконец измучившись, пошел «сдаваться» врачам. Терпеть не мог больничных строгостей. Выводы медиков оказались неутешительными: начальная стадия рака легких.

— И что, все?... Финал жизни молодой – совсем рядом? Мечты, планы — все прахом? — обескуражено думал Дмитрий. — Чего же я не понял в этой жизни, в чем ошибался? Что же теперь? Можно уже и панихиду заказывать? ОБЕТ! Я  же давал обет служить Богу! — вдруг пронзила его мысль. — Вот откуда моя «черная полоса». Напоминает мне Господь, что не тем я занимаюсь. Как я посмел забыть? Может, есть еще время вымолить прощение? Бог милостив, раз я еще жив, он не хочет моей смерти. Теперь остается уповать лишь на его милость…

Дмитрий оставил работу, перебрался в Ленинград, снял «угол» у какой-то пенсионерки и нанялся служкой в Пантилиймоновский храм. Жил как-то машинально, все мысли устремив к Богу. Поначалу у него даже Библии не было. Оказалось, что это — библиографическая редкость. Священник храма отнесся к нему настороженно, но позже смягчился, видя его усердие  в молитвах. Дмитрий немного их знал. Спасибо, что бабка Евдокия хоть чему-то научила. Вскоре и Библия для него нашлась. Мир за пределами церковных стен, перестал существовать для Дмитрия, слился в одну бесформенную и бессмысленную в своей извечной суете городскую массу.

Лишь иногда, в редкие дни он заглядывал в книжные магазины, впрочем, без особой надежды, в поисках литературы, хотя бы отдаленно имевшую отношение к вере — ничего, кроме научного атеизма. В один из таких  дней Дмитрий шел вдоль канала Грибоедова к Дому книги, посмотреть там что-нибудь  из исторической литературы: Ильина или Булгакова, или Соловьева. Черная, как деготь, казавшаяся густой вода в канале не поглощала россыпи золотых опавших листьев. Ветер подгонял их медленный дрейф в стылой октябрьской воде.

— Совсем незаметно осень подошла, — отметил про себя  Дмитрий, когда остановился откашляться в очередной раз, — а я все кашляю. — Видно, мало только молитв моих Господу. Другие вовсе молитв не знают и знать не хотят. Твердят свое: «Мы — не рабы, рабы — не мы». Даже если кто-то и захочет молитву прочесть, взять негде. Вот и собор Казанский  стал музеем атеизма, — глянул  в  сторону, и в сердце точно натянулась до предела и оборвалась тонкая ниточка, и мысль оборвалась. — О чем это я, — остановился невольно, ощутив, как веет грустью и запустением от выключенного к зиме фонтана у Казанского собора.

А за Невским, прямо перед глазами стоял упрятанный в леса Спас на Крови. Дмитрий решил заглянуть, как там сейчас внутри, прибавил шаг, минуя книжный.

Мрак и запустение были внутри храма. В центре его, под сводом, который только угадывался в кромешной тьме, стояли два шлифовальных станка. Над ними сиротливо горела лампа -переноска. Пять-шесть рабочих занимались реставрацией. Разговорились. За месяц каждый из них выполнял свою норму: несколько квадратных дециметров каменной облицовки.

— До войны хотели его взорвать, эклектика, мол, подражание собору Василия Блаженного, решили, что не имеет художественной ценности и портит вид со сторон Невского — не вписывается, яко бы, в архитектурный ансамбль. Даже, говорят, взрывчатку заложили, но передумали. Может, оттого, что канал близко, а возможно, война отвлекла — не до архитектуры. Взрывчатка стала нужна для фронта.

Рабочие охотно рассказали все, что знали или слышали о Спасе на Крови.
Вернувшись в свой «угол», Дмитрий все думал:

— Сколько же понадобиться лет, чтобы все это привести в божеский вид! Жизни не хватит. Заметно, что не торопятся, да и торопить некому. Сегодня еще есть такие, как я, верующие люди, но ведь вымрем, как мамонты, и тогда погаснет даже лампа-переноска и в Спасе, и где-то еще.

Через некоторое время Дмитрия выслали из Ленинграда на поселение и под надзор — дальше, чем за сто первый километр — в город Волжский.  Вина его была в том, что очень активно распространял среди населения (и не только прихожан) книги Святого Писания. Его сочли опасным и отправили спецпоездом подальше от северной столицы.


Глава 6. В поисках истины.
Главный человек.
По одну сторону реки - Волжский с его химзаводами и поднадзорным трудом правдолюба Дмитрия «питерского», а с другой стороны - вольный город Волгоград, такой же труженик, как и Волжский, только больше в нем еще не пуганых диссидентов. Как перебраться Дмитрию навсегда на тот вольный берег?
Волга - не Лета, но она стала для него границей между «был» и «буду».
Уже почти год он работал инженером на заводе, но все еще не мог отделаться от жгучей ненависти к тем, кто крал из его жизни несколько лет только за то, что открыто верил в Бога. Молиться не перестал. Каждое воскресенье ездил в Волгоград в церковь, причащался, иногда напрашивался прислуживать.
В один прекрасный день Дмитрия пригласили в Саратовскую резиденцию архиепископа Волгоградского и Саратовского Пимена (Хмелевского). То ли примелькался прилежный не по годам прихожанин, то ли были на счет Дмитрия определенные планы, но явно кто-то замолвил за него словечко.
Владыка Пимен принял в кабинете своего церковного дома. Когда секретарь с хитрой физиономией удалился, они оценивающе оглядели друг друга.
Худой, долговязый, с колючим взглядом - Дмитрий. Он пытался угадать, зачем он здесь, перед этим спокойным, с седой бородой статным стариком в простой черной рясе. Он целовал, склонившись, узловатую руку Владыки («как у бурлака», - мелькнуло в голове), а добрая стариковская ладонь коснулась его кудрявых вихров.
- Буде тебе, - отнял руку Владыка Пимен, заметив, как вздрогнул внутренне Дмитрий, с разбегу налетевший на нежданную отеческую ласку.
- Наслышан о тебе, - мягко басил Владыка, - разговор есть, вот за чаем и поговорим...
Предложено было Дмитрию учиться заочно в Духовной семинарии. О том, что брался Владыка Пимен все взятки заплатить и нужные рекомендации представить, вслух не говорилось, но Дмитрий понял, что по окончании семинарии мог стать дьяконом и служить Богу. Кроме прочего, скоро нужны будут церкви молодые энергичные люди. Самому претенденту в семинаристы, если согласен быть таковым, надлежало взять рекомендации с места работы.
Согласен ли? Да еще вчера Дмитрий и мечтать не смел о таком счастье. Слава Богу! Вот он мост через Волгу, через его собственную Лету. А правду, ту, недосказанную, зачем именно он понадобился, все равно добудет, поймет со временем.
Встреча с мудрым Владыкой Пименом во многом определила не только дальнейшую судьбу Дмитрия, но и все его миропонимание.
Непримиримое упорство, с которым молодой правдоискатель шел, порой полз, скрипя зубами, к намеченной цели - к истинной Вере, к Богу было замечено. Его жизнелюбие и несгибаемая воля оказались столь необходимы на избранном пути, как и обостренное чувство справедливости. Заметил Владыка Пимен и парадоксальный ум , и любознательность, и явный талант собирать вокруг себя людей: друзей ли, врагов и просто толпу, которой Дмитрий «обрастал» тем больше, чем дольше длилось его ораторство.
Необычная жизнь началась у инженера - злектрика Дмитрия после того, как получил рекомендацию в священники от коммуниста Володько, директора завода, и был зачислен на заочное отделение духовной семинарии в Загорске. Дни были заняты производственной текучкой, суматохой встречных планов. В обеденный перерыв подшучивал над буфетчицей, вроде:
-Десять граммов сардельки взвесьте, пжаа-лста...
Пока та хмурила брови и набирала воздух в легкие, успевал предупредить:
- Будете возражать- заставлю нарезать потоньше...
Но вечера - золотое времечко, когда он становился настоящим, и начиналась его настоящая жизнь. Богословие, церковнославянский и прочие премудрости он изучал ревностно и с наслаждением. Пока у него не было доступа к старинным книгам в Загорске, но удавалось, хотя и дорого, покупать перепечатки. Восхищался Иоанном Златоустом и размышлял о псалмах Давидовых: думал ли древний царь, что песни его войдут в Святое Писание. Читая молитвы святых отцов, наполненные духовной поэзией и мудростью, возносился с ними высоко-высоко, к ощущению счастья и покоя.
Дмитрий был безмерно благодарен Владыке Пимену и рад за себя, потому что со временем сможет служить в церкви.
До семнадцатого года рукополагались только из духовного сословия, но после сталинских церковных реформ в священники брали, кажется, самых подлых, покупая их хорошей жизнью в обмен на послушание властям. Не входили в этот вертеп заочники - семинаристы. На заочное отделение приходили действительно верующие люди, к тому же взрослые. Многие были женаты. Учились старательно, но на экзамены брали с собой кучу денег. Было принято угощать инспектора в городском кабачке.
Разные люди приходили «учиться на священника», чтобы служить Богу. Многие не выдерживали, «ломались» Шел, например, в семинарию добрый юноша - верующий, богобоязненный, незлобивый труженик. Немало сил нужно было ему потратить, чтобы остаться таким же человеком, закончив духовное учебное заведение. Был распространен метод, которым добивались покорности:
Двое студентов постарше брали с собой первокурсника, поили его, делали из него «голубого», а утром бедолагу вызывал инспектор и пугал тем, что его отправят домой сегодня же. А как ему домой? Там батюшка, дававший ему рекомендацию, мать, отец, соседи... Стыдно... Первокурсник в слезы, а инспектор - милостив. Оставлял учиться , но... с условием, что будет обо всех доносить лично ему и на бумаге. Нежный юноша после семинарии - готовый агент ГБ.
Что касается Дмитрия, то он, хотя и знал о подобных случаях, но к историям с «голубыми» алкогольными батюшками относился спокойно - равнодушно. Его это мало интересовало. Советским властям «отстегивал», не скупясь, за что многое ему прощалось. Он всегда и сам умел постоять за себя, к тому же, за спиной у него стоял мощный покровитель - архиепископ Пимен (Хмелевский).
; С 1956 года - начальник Русской Духовной мисси в Иерусалиме. 27 марта 1956 года возведен в сан архимандрита архиепископом Венедиктом, будущим Патриархом Иерусалимским и всея Палестины. С февраля 1957года - наместник Троице -Сергиевой Лавры. С благословения Патриарха Алексия l он постриг в монахи многих воинов Христовых, ставших в дальнейшем видными деятелями Церкви, в том числе нынешнего Патриарха Московского и всея Руси Алексия ll .В 1965 году - рукоположен в сан епископа Саратовского и Волгоградского, в 1977 году возведен в сан архиепископа.;
(Православие и современность. Инф. Портал Саратовской епархии РПЦ)Еще семинаристом Дмитрий отправлялся служить в приходы. Где нужен был дьяк. Ему, сладкоголосому и вдохновенному, везде были рады, подолгу не хотели отпускать. Владыка опекал своего протеже, сам многому его учил, иногда брал к себе прислуживать. Облачался он , стоя на кафедре. Движения его были широки, но выверены.

Во время службы Владыки храмы были переполнены. Сквозь клубы ладана Дмитрий ловил иногда на себе его строгие и проницательные взгляды, чувствовал, что испытательный срок для него еще не прошел: его изучали и наблюдали за ним.
В свою очередь, Дмитрий узнал, что архиепископ венчал Мстислава Ростроповича и Галину Вишневскую в 1970 году в своей домовой церкви, помогал опальным Сахарову и Солженицыну. Его портрет писали художники И. Глазунов и А. Шилов. Поговаривали, что хранил он тайну спасенного царевича Алексея Николаевича. Дмитрий очень дорожил общением с Владыкой, у которого каждая минута была расписана заранее, очень был деятельным человеком.
Все складывалось непросто.
Вот смотрят Святые с икон на Дмитрия в пустом после службы Храме, открыла ему Церковь свои пределы. Но ближе ли к Богу стал служка его? У батюшек только рясы да митры единообразны оказались, обряды православные, а в умах - разброд. Это раньше, со стороны, церковная жизнь казалась Дмитрию несуетной и отрешенной от современной жизни, но как обманчиво оказалось это впечатление. Из - за церковных стен текли отчетные бумаги к уполномоченным по делам религии в Советы и обкомы, и Бог весть куда. Фискальство и угодничество процветало. Для Дмитрия его архипастырь казался загадкой: на фискала не похож, напротив,- чрезвычайно утонченный и культурный человек, открытый и вспыльчивый - иногда, его побаивались. На агента КГБ - уж совсем не похож. Лицо по-крестьянски простоватое, глаза чистые и бесхитростные, как у ребенка, только почти всегда - грустные.
Все чаще бывал Дмитрий в архиерейском доме, даже удостаивался прислуживать в домовой церкви Владыки. Отношения с архипастырем становились доверительнее, и все отчетливее молодой семинарист чувствовал, насколько честно и самоотверженно Владыка Пимен служит Богу, независимо от внешних обстоятельств, как аскетичен в быту и прост в общении, как щедро раздает благословения широким и четким крестом тем, кто его испрашивает. Сильный он был человек, мощный и... очень одиноким. Его величие не давило, а внушало благоговейный трепет.
Случалось Дмитрию беседовать со старым архиереем за вечерним чаем, по -домашнему. Тогда он узнавал о том, чего не только в семинарии не услышишь, но даже и в Академии: другой мир, истинный открывался перед ним - изнанка жизни.
- Ты думал, в Церкви будешь, как у Христа за пазухой, - мягко усмехался Пимен, не глядя на Дмитрия, помешивал ложечкой чай, - грехи замолишь - и в рай? Но вижу, понимаешь, что ошибся. Надеюсь, я в тебе не ошибусь. Бунтарь ты и по молодости бесстрашен, покорности советской в тебе нет, но оттого лучше иных сможешь послужить Вере Православной и России. А вера без дел мертва.
Шли в просторный владычный кабинет с большим дубовым столом. По стенам развешены иконы в великом множестве, у лика Богородицы всегда теплилась лампадка, много книг - все пространство наполнено духом размышления и покоя.

Глава 7. Беседы с архипастырем.
Вечер первый
«Все, что скрыто теперь,
раскроет некогда время. » Гораций

- Не только будущее, но и прошлое преподносит сюрпризы. У людей, подчас, короткая память, оттого так много заблуждений...
Как известно, 2 марта 1917 года Помазанник Божий Николай ll отрекся от престола за себя и за царевича Алексея в пользу своего брата Михаила Александровича, но тот отказался принять престол. Не отрекался, а просто не принял престола, как бы вернул его обратно Николаю. По законам Российской империи царь не имел права отрекаться за своего сына. И, похоже, он сделал это намеренно, возможно, надеясь, что со временем такое его решение будет опротестовано как незаконное отречение. Фактически он оставлял престол за Алексеем. Во всяком случае, известно, что ночью, по пути из Пскова в Ставку царь сообщил генералу Алексееву, что передумал и приказал дать в Петроград телеграмму о вступлении Алексея на престол. Генерал не выполнил приказа, и легитимный наследник был навсегда лишен возможности занять принадлежащий ему по праву престол... В феврале 1982 года в Московской Духовной Академии спросили у митрополита Антония Сурожского, что он думает о канонизации мучеников Русской Церкви, которая была совершена Карловацким собором в Нью-Йорке.
Он ответил, что « считает канонизацию святых делом всей Церкви, а не какой-то одной группы, находящейся за границей и, что канонизация происходила преждевременно, то есть не дали достаточно времени политическим страстям улечься, чтобы решение было принято не на основании каких- то политических переживаний, а на основании вдумчивого отношения к каждой личности, о которой шла речь: целый сомн мучеников российских и такой подвижник веры, как Патриарх Тихон. Издревле существовало в Православной церкви местное почитание святых. Так же мы можем относиться к канонизации царской семьи.
В ней все же сыграла роль не только религия, не только видение величия царской семьи перед смертью, но и политический момент.
Зарубежная церковь на Западе признает эту канонизацию как осмысленную и законную (но необязательную для каждого верующего) Она должна быть провозглашена в свое время и в России. Но для этого нужно, чтобы времена переменились. Сейчас еще очень много незнания о царской семье.
- Вот послушай из проповеди Антония Сурожского 18 июля 1976 года:
« Из года в год в день праздника св. Сергия Радонежского мы вспоминаем с благоговением и глубокой скорбью убийство царской семьи. В ту ночь, когда все верующие на Руси возносили свои молитвы и полагали надежды на заступничество одного из самых великих святых земли Русской, царская семья погибла в застенке... И перед смертью в одном из своих писем Государь писал: «Не мстите за меня». ... Святой Иоанн Златоуст в одной из своих проповедей говорил о том, что властвовать и править может всякий, отдать же свою жизнь за свой народ может только император, потому что он - не случайно выбранный человек, не плод временного желания людей; он - человек, который на свои плечи взял судьбу своей родины и своего народа; и готов крестом и кровью стоять за них. Мы его вспоминаем, не потому что он был великим правителем, не потому что он был светлым семьянином. А потому что он до крови и до смерти сумел возлюбить».
Да об этом - потом, - прервался Владыка,- вот, помоги мне бумаги старые разобрать, документы. Копии, конечно. Надеюсь, когда-нибудь появится возможность издать их целой книгой.
Документы относились к началу века...
«На заседании Предсоборного Совета 4(17) июля 1917 года, под звуки пулеметной

трескотни и ружейных выстрелов на улицах, решался вопрос о времени созыва

Священного Собора Православной Российской Церкви. Доводы веры оказались сильнее

доводов разума и 15 (28) августа оказалось возможным открыть первое заседание...

при ярком солнечном освещении и торжественном звоне кремлевских колоколов, при

громадном стечении народа в Кремле и затем на Красной площади. Соборные решения о

восстановлении патриаршества выносились уже при звуках не только ружейных

выстрелов, а при грохоте тяжелых орудий, разрушавших кремлевские святыни, когда

кругом гремели пушки, когда всюду слышалась людская злоба и проливалась братская

кровь... На первом Соборе на Патриарха Тихона было возложено Управление Российской

Православной Церкви, а настолование нареченного Патриарха на Всероссийский

Патриарший престол произошло 21 ноября (4 декабря) 1917 года.»- Это была речь В. П. Шейнина, опубликованная во «Всероссийском Церковно-Общественном Вестнике №148 за1917 год. А вот еще документ. Патриарх Тихон предал анафеме большевиков, пришедших к власти, в первую годовщину Октябрьского переворота обращался к Совету Народных Комиссаров с горькими обличениями:

«Захватывая власть и призывая народ довериться вам, какие обещания давали вы ему и как исполнили эти обещания?.. От каких завоеваний могли отказаться вы, приведшие Россию к позорному миру, унизительные условия которого даже вы сами не решались обнародовать полностью. Вместо аннексий и контрибуций великая наша родина завоевана, умалена, расчленена, и в уплату наложенной на нее дани вы тайно вывозите в Германию не вами накопленное золото.
Отечество вы подменили бездушным интернационалом, хотя сами отлично знаете, что, когда дело касается защиты отечества, пролетарии всех стран являются верными его сынами, а не предателями.
...Окончательно разрушен внутренний мир. Никто не чувствует себя в безопасности: все живут под постоянным страхом обыска, грабежа, выселения, ареста, расстрела. Хватают сотнями беззащитных, гноят целыми месяцами в тюрьмах. Казнят не только тех, которые пред вами в чем - либо провинились, но и тех, которые пред вами заведомо ни в чем не виноваты, а взяты лишь в качестве «заложников», этих несчастных убивают в отместку за преступления, совершенные лицами не только им не единомышленными, а часто вашими же сторонниками или близкими вам по убеждениям. Казнят епископов, священников, монахов и монахинь... Не есть ли это верх бесцельной жестокости со стороны тех, которые выдают себя благодетелями человечества и будто бы сами когда -то много претерпели от жестоких властей.
Соблазнив темный и невежественный народ возможностью легкой и безнаказанной наживы, вы отуманили его совесть и задушили в нем сознание греха, но какими бы деяниями ни прикрывались бы злодеяния, - убийства, насилие и грабеж... всегда останутся тяжкими грехами и преступлениями.
Вы обещали свободу. Великое благо свобода, если она правильно понимается, как свобода от зла, не стесняющая других, не переходящая в произвол и своеволие...Все проявления как истинно гражданской, так и высшей духовной свободы человеческой подавлены вами беспощадно. Это ли свобода, когда никто не может открыто высказывать свое мнение, без опасения попасть под обвинение в контрреволюции? Где свобода слова и печати? Где свобода церковной проповеди? Уже заплатили своей кровью мученичества многие смелые церковные проповедники, голос общественного и государственного обсуждения заглушен, печать, кроме узкобольшевистской, задушена совершенно.
Особенно больно и жестко нарушение свободы в делах веры... Вы глумитесь над служителями алтаря. Вы наложили свою руку на церковное достояние, собранное поколениями верующих людей. Вы закрыли ряд монастырей и домовых церквей,...вмешиваетесь во внутреннее управление Православной Церкви.
Не наше дело судить о власти земной, всякая власть, от Бога допущенная, привлекла бы на себя Наше благословение, если бы она воистину явилась «Божьим слугой» на благо подчиненным...»- Сразу же после Гражданской войны Патриарху Тихону (Белавину) пришлось пойти на некоторые уступки Советской власти. Хотел уберечь поруганные храмы и духовенство, которое поставили под расстрел. (До революции в России было 150 тысяч священнослужителей, к сороковому году осталось только 30 тысяч.) Многие иерархи, хотя и понимали вынужденность такой меры, однако , часть из них в знак протеста в1921 году создала «параллельный» Синод с архиепископом Феодором (Подзиевским) во главе. Собрался этот Синод в 1921 году в Свято - Даниловом монастыре в Москве, в котором он был управляющим. Было решено создать катакомбную, не признающую Советской власти Истинно Православную Церковь.
Синод сохранял лояльность к Патриарху Тихону, а после его смерти в 1925 году Местоблюстителем Патриаршего Престола стал митрополит Петр (Полянский) из числа четырех, названных в завещании Тихона. Местоблюститель должен был координировать действия по выбору нового Патриарха по - апостольски - жребием из трех кандидатур. Но через год митрополит Петр был арестован и сослан в сталинские лагеря именно как законный местоблюститель Патриаршего Престола. Никто сана его не лишал, а еще через год, в двадцать седьмом митрополит Сергий (Старгородский), воспользовавшись этим арестом, сам объявил себя, вопреки Уставу Церкви «заместителем патриаршего местоблюстителя»
Самозванец создал вокруг себя « временный Синод», который мгновенно был благословлен гонителем верующих - ГПУ, сразу же признан Советской властью и зарегистрирован. Архиепископ Феодор, сосланный в 25 -ом году и до расстрела в 37 -ом, возглавлял оппозицию « даниловского толка» митрополиту Сергию, который не только присвоил административную власть над Церковью, но и занялся запрещением в служении и даже отлучением других епископов только за то, что они отказывались присягнуть в верности правительству Сталина.

Вот еще один редкий документ, Это текст листовки, распространявшейся в храмах среди богомольцев. Датирован 19января (1 февраля) 1918 г.
ПОСЛАНИЕ
СВЯТЕЙШЕГО ПАТРИАРХА ТИХОНА ОБ АНАФЕМАТСТВОВАНИИ ТВОРЯЩИМ БЕЗЗАКОНИЯ И ГОНИТЕЛЕЙ ВЕРЫ И ЦЕРКВИ
ПРАВОСЛАВНОЙ
Смиренный Тихон. Божьей милостью патриарх московский и Всея России
Возлюбленным о Господе архипастырям, пастырям и всем верным чадам Православной церкви Российской
Да избавит нас Господь от
настоящего века лукавого (Гал. 1, 4)
Тяжкое время переживает ныне Святая Православная Церковь Христова в Русской земле: гонения воздвигли на истину Христову явные и тайные враги сей истины и стремятся к тому, чтобы погубить дело Христово и вместо любви христианской всюду сеют семена злобы, ненависти и братоубийственной брани.
Забыты и попраны заповеди Христовы о любви к ближним: ежедневно доходят до Нас известия об ужасных и зверских избиениях ни в чем не повинных и даже на одре болезни лежащих людей, виновных только разве в том, что честно исполняли свой долг перед Родиной, что все силы свои полагали на служение благу народному. И все это совершается не только под покровом ночной темноты, но и въявь, при дневном свете, с неслыханной доселе дерзостью и беспощадной жестокостью, без всякого суда и с попранием всякого права и законности - совершается в наши дни во всех почти городах и весях нашей Отчизны: и в столицах, и на отдаленных окраинах( в Петрограде, Москве, Иркутске, Севастополе и др.)
Все это преисполняет сердце Наше глубокою болезненною скорбию и вынуждает Нас обратиться к таковым извергам рода человеческого с грозным словом обличения и прещения по завету св. апостола:
« Согрешающих пред всеми обличай, да и прочие страх имут»(1 Тим.5,20)
Опомнитесь, безумцы, прекратите ваши кровавые расправы. Ведь то, что творите вы, не только жестокое дело, это поистине дело сатанинское, за которое подлежите вы огню геенскому в жизни будущей - загробной и страшному проклятию потомства в жизни настоящей - земной.
Властию, данной Нам от Бога, запрещаем вам приступать к Тайнам Христовы, анафемствуем вас, если только вы носите еще имена христианские и хотя по рождению своему принадлежите к Церкви Православной.
Заклинаем и всех вас, верных чад Православной Церкви Христовой не вступать с таковыми извергами рода человеческого в какое - либо общение: «Измите злаго от вас самех»( 1 Кор. 5,13)
Гонение жесточайшее воздвигнуто и на Святую Церковь Христову: благодатные таинства, освещающие рождение на свет человека или благословляющие супружеский союз семьи христианской, открыто объявляются ненужными, излишними; святые храмы подвергаются или разрушению чрез расстрел из орудий смертоносных ( святые соборы Кремля Московского), или ограблению и кощунственному оскорблению ( часовня Спасителя в Петрограде); чтимые верующим народом обители святые ( как Александро - Невская и Почаевская лавры) захватываются безбожными властелинами тьмы века сего и объявляются каким -то якобы народным достоянием; школы, содержавшиеся на средства Церкви Православной и подготовлявшие пастырей Церкви и учителей веры, признаются излишними и обращаются или в училища безверия, или даже в рассадники безнравственности. Имущества монастырей и церквей православных отбираются под предлогом, что это - народное достояние, но без всякого права и даже без желания считаться с законною волей самого народа... И, наконец, власть, обещавшая водворить порядок на Руси, право и правду, обеспечить свободу и порядок, проявляет всюду только самое разнузданное своеволие и сплошное насилие над всеми и, в частности, - над Святой Церковью Православной.
Где же пределы этим издевательствам над Церковью Христовой? Как и чем можно остановить наступление на Нее врагов неистовых? Зовем всех вас, верующих и верных и верных чад Церкви: станьте на защиту оскорбляемой и угнетаемой ныне Святой Матери нашей.
Враги Церкви захватывают власть над Нею и Ее достоянием силою смертоносного оружия, а вы противопоставьте им противопостаньте им силою веры вашей, вашего властного всенародного вопля, который остановит безумцев и покажет им, что не имеют они права называть себя поборниками народного блага, строителями новой жизни по велению народного разума, ибо действуют даже прямо противно совести народной. А если и нужно будет и пострадать за дело Христово, зовем вас, возлюбленные чада Церкви, зовем вас на эти страдания вместе со словами святого апостола: «Кто ны разлучит от любве Божия: скорбь ли, или теснота, или гонение, или глад, или нагота, или беда, или меч» ( Рим. 8, 35)
А вы, братие архипастыри и пастыри, ни медля ни одного часа в вашем духовном делании, с пламенной ревностью зовите чад ваших на защиту попираемых ныне прав Церкви Православной, немедленно устрояйте духовные союзы. Зовите не нуждою, а доброю волею становитесь в ряды духовных борцов, которые силе внешней противопоставят силу своего святого воодушевления, и мы твердо уповаем, что враги Церкви будут посрамлены и расточатся силою креста Христова, ибо непреложно , ибо непреложно обетование Самого Божественного Крестоносца: « Созижду Церковь Мою, и врата адовы не одолеют ей»
Тихон, Патриарх Московский и Всея России
Январь19дня 1918 года (ст. ст.)
« Церковные Ведомости» 1918 , №2
Листовка. М.1918

Вот еще одна листовка от 16 (29). 07. 1927 года. Не безызвестное послание
( Декларация) митрополита Сергия (Старгородского). Многие слышали о сергианстве, а первоисточник - редкость. Расклеивался по Москве и распространялся в храмах среди богомольцев:

Послание (Декларация) Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Нижегородского Сергия (Старгородского) и Временного при нем Патриаршего Священного Синода об отношении Православной Российской Церкви к существующей гражданской власти.
Божиею милостью, Смиренный Сергий, митрополит Нижегородский,
Заместитель Патриаршего Местоблюстителя,
и Временный Патриарший Священный Синод

Преосвященным Архипастырям, боголюбивым пастырям,
Честному иночеству и всем верным чадам
Святой Всероссийской Православной Церкви
о Господе радоваться.

Одною из забот почившего Святейшего Отца нашего Патриарха Тихона пред его кончиною было поставить нашу Православную Русскую Церковь в правильные отношения к Советскому Правительству и тем дать Церкви возможность вполне законного и мирного существования. Умирая, Святейший говорил: « Нужно бы пожить годика три» И, конечно, если бы неожиданная кончина не прекратила его святительских трудов, он довел бы дело до конца. К сожалению, разные обстоятельства, а главным образом, выступления зарубежных врагов Советского Государства, среди которых были не только рядовые верующие нашей Церкви, но и водители их, возбуждая естественное и справедливое недоверие правительства к церковным деятелям вообще, мешали усилиям Святейшего, и ему не суждено было при жизни видеть своих усилий увенчанными успехом.
Ныне жребий быть временным Заместителем Первосвятителя нашей Церкви опять пал на меня, недостойного митрополита Сергия, а вместе со жребием пал на меня и долг продолжать дело Почившего и всемерно стремиться к мирному устроению наших церковных дел. Усилия мои в этом направлении, разделяемые со мною и православными архипастырями, как будто не остаются бесплодными: с учреждением при мне Временного Патриаршего Священного Синода укрепляется надежда на проведение сего нашего церковного управления в должный строй и порядок, возрастает и уверенность в возможность мирной жизни и деятельности нашей в пределах закона.
Теперь, когда мы почти у цели наших стремлений, выступления зарубежных врагов не прекращаются: убийства, поджоги, налеты , взрывы и им подобные явления подпольной борьбы у нас всех на глазах. Все это нарушает мирное течение жизни, создавая атмосферу взаимного недоверия и всяческих подозрений. Тем нужнее для нашей Церкви и тем обязательнее для нас всех, кому дороги Ее интересы, кто желает вывести Ее на путь легального и мирного существования, тем обязательнее для нас всех теперь показать, что мы, церковные деятели, не с врагами нашего Советского Государства и не с безумными орудиями их интриг, а с нашим народом и нашим правительством.
Засвидетельствовать это и является первой целью нашего (моего и Синодального) послания. Затем извещаю вас, что в мае текущего года по моему приглашению и с разрешения власти организовал Временный при Заместителе Патриарший Священный Синод в составе нижеподписавшихся. ( Отсутствуют Преосвященные Новгородский митрополит Арсений (Стадницкий), еще не прибывший , и Костромской архиепископ Севастьян /Вести/, по болезни.)
Ходатайство наше о разрешении Синоду начать деятельность по управлению Православной Всероссийской Церковью увенчалось успехом. Теперь наша Православная Церковь в Союзе имеет не только каноническое, но и по гражданским законам вполне легальное центральное управление, а мы надеемся , что легализация постепенно распространится и на низшее наше церковное управление: епархиальное, уездное и т.д. Едва ли нужно объяснять значение и все последствия перемены, совершающейся таким образом в положении нашей Православной Церкви, Ее духовенства, всех церковных деятелей и учреждений...
Вознесем же наши благодарственные молитвы ко Господу, тако благоволившему о свято нашей Церкви
Выразим всенародно нашу благодарность и Советскому Правительству за такое внимание к духовным нуждам православного населения, а вместе с тем и заверим Правительство, что мы не употребим во зло оказанное нам доверия.
Приступив, с благословения Божия, к нашей Синодальной работе, мы ясно сознаем всю величину задачи, предстоящей как нам, так и всем вообще представителям Церкви. Нам нужно не на словах, а на деле показать, что верными гражданами Советского Союза, лояльными к Советской Власти могут быть не только равнодушные к православию люди, не только изменники ему, но и самые ревностные приверженцы его, для которых оно дорого, как истина и жизнь, со всеми его догмами и преданиями, со всем его каноническим и богослужебным укладом. Мы хотим быть православными, и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой - наши радости и успехи, а неудачи - наши неудачи. Всякий удар, направленный в Союз, будь то война , бойкот, какое -нибудь общественное бедствие или просто убийство из- за угла, подобное Варшавскому, сознается нами как удар, направленный в нас. Оставаясь православными, мы помним свой долг быть гражданами Союза « не только из страха, но и по совести», как учил нас Апостол (Рим. 13,5) И мы надеемся , что с помощью Божьей, при вашем общем содействии и поддержке эта задача будет нами разрешена.
Мешать нам может лишь то, что мешало и в первые годы Советской Власти устроению церковной жизни на лояльных началах. Это - недостаточное сознание всей серьезности совершившегося в нашей стране. Утверждение Советской Власти многим представлялось каким -то недоразумением, случайным и потому недолговечным. Забывали люди, что случайностей для христианина нет и что в совершающемся у нас, как везде и всегда, действует та же Десница Божия, неуклонно ведущая каждый народ к предназначенной ему цели. Таким людям, не желающим понять « знамений времени», и может казаться , что нельзя порвать с прежним режимом, и даже с монархией, не порывая с православием. Такое настроение известных церковных кругов, выражавшееся , конечно, и в словах, и в делах, и навлекавшее подозрения Советской власти, тормозило и усилия святейшего Патриарха установить мирные отношения Церкви с Советским Правительством. Недаром ведь Апостол внушает нам, что «тихо и безмятежно жить» по своему благочестию мы можем, лишь повинуясь законной власти. (1 Тим. 2, 2), или должны уйти из общества. Только кабинетные мечтатели могут думать, что такое огромное общество, как наша Православная Церковь со всей Ее организацией, может существовать спокойно в государстве, закрывшись от власти. Теперь, когда наша Патриархия, исполняя волю Почившего, решительно и бесповоротно, становится на путь лояльности, людям, указанного настроения придется или переломить себя и, оставив свои политические симпатии дома, приносить в Церковь только веру и работать с нами во имя веры; или, если переломить себя они сразу не смогут, по крайней мере, не мешать нам, устранившись временно от дел.
Мы уверены, что они опять и очень скоро возвратятся работать с нами, убедившись, изменилось лишь отношение к власти. А вера и православно- христианская жизнь остаются незыблемы
Особенную остроту при данной обстановке получает вопрос о духовенстве, ушедшем с эмигрантами заграницу. Ярко противосоветские выступления некоторых наших архипастырей и пастырей за границей, сильно вредившие отношениям между правительством и Церковью, как известно заставили почившего Патриарха упразднить заграничный Синод (5 мая-22апреля 1922г.)

(речь идет об № 347 УКАЗе Св. Патриарха Тихона и соединенного присутствия Священного Синода и Высшего Церковного Совета об упразднении Карловацкого Всезаграничного Высшего Церковного Управления и подтверждения канонических прав митрополита Евлогия (Георгиевского) на управление православными русскими приходами в Западной Европе, с предложением реконструкции этого управления.)

Но Синод и до сих пор продолжает существовать, политически не меняясь, а в последнее время своими притязаниями на власть даже расколол заграничное церковное общество на два лагеря. Чтобы положить этому конец, мы потребовали от заграничного духовенства дать письменное обязательство в полной лояльности к Советскому Правительству во всей своей общественной деятельности. Не давшие такого обязательства или нарушившие его будут исключаться из состава клира, подведомственного Московской Патриархии.
Думаем, что, размежевавшись так, мы будем обеспечены от всяких неожиданностей из- за границы. С другой стороны, наше постановление, может, заставит многих задуматься, не пора ли и им пересмотреть вопрос о своих отношениях к Советской Власти, чтобы не порывать со своей родной Церковью и Родиной.
Не менее важной своей задачей мы считаем и приготовление к созыву и самый созыв Нашего Второго Поместного Собора, который изберет нам уже не временное, а постоянное центральное церковное управление, а также вынесет решение и о всех « похитителях власти» церковной, раздирающих хитон Христов. Порядок и время созыва , предметы занятий Собора и прочие подробности будут выработаны потом. Теперь же мы выразим лишь наше твердое убеждение, что наш будущий Собор, разрешив многие наболевшие вопросы нашей внутренней церковной жизни, в то же время своим соборным разумом и голосом даст окончательное одобрение и предпринятому нами делу установления правильных отношений нашей Церкви к Советскому Правительству.
В заключение усердно просим вас всех, Преосвященные Архипастыри, пастыри и сестры, помогите нам каждый в своем чину вашим сочувствием и содействием нашему труду, вашим усердием к делу Божию, вашей преданностью и послушанием Святой Церкви, в особенности вашими за нас молитвами ко Господу, да даст Он нам успешно и Богоугодно совершить возложенное на нас дело к славе Его Святого Имени, к пользе, к пользе Святой нашей Православной Церкви и к нашему общему спасению
Благодать Господа нашего Иисуса Христа и любы Бога и Отца и причастие Святого Духа буди со всеми вами. Аминь.
16(29)июля 1927 г. Москва.
За Патриаршего Местоблюстителя
Сергий, Митрополит Нижегородский.
Члены Временного Патриаршего Священного Синода:
Серафим (Александров), митрополит Тверской.
Сильвестр (Братановский), архиепископ Вологодский.
Алексий (Сисманский), архиепископ Хутынский, управляющий Новгородской епархией.
Анатолий (Грисюк), архиепископ Звенигородский, управляющий Московской епархией.
Константинов (Дьяков), епископ Сумский, управляющий Харьковской епархией.
М. П.
Управляющий делами
Сергий (Гришин), епископ Серпуховской.
С подлинным верно:
Сергий, епископ Серпуховской.

В том же 1927 году катакомбная Истинно Православная церковь окончательно откололась от Московского Патриархата., те, кто сумел избежать репрессий и выжили, не признавая « сергианства», ушли в глубокое подполье и действовала строго законспирировано. Ее всегда жестоко преследовало КГБ и в годы хрущевской « оттепели» и позднее. Ее прихожане отказывались вступать в колхозы, любые коммунистические и просоветские организации, участвовать в выборах. А власти в двадцатые - тридцатые годы взрывали все храмы, принадлежавшие церкви .40 архиереев отошли от Сергия... Никто всерьез не принимал его каноничность, но....

Чем больше подлинных фактов из истории Церкви узнавал Дмитрий, тем отчетливее представлял весь масштаб трагедии, постигшей православную Россию из-за Октябрьского переворота семнадцатого года, с приходом к власти большевиков, коммунистов. Они утопили Церковь, да и полстраны, в крови. Взрывая храмы , пытались стереть из памяти народа святые места. Зачастую, на старых фундаментах церквей строили , например, станции метро или обелиски героям, чтобы новым поколениям ничто не напоминало о разрушенных святынях предков. Советский Иван - родства не помнящий.

Глава 8. «Аксиос!» - достоин

Посвящение Дмитрия во дьяконы происходило в Свято - Никольском Кафедральном соборе в Саратове. К Литургии собралось много народа. Хор трижды провозглашал : «Аксиос!» Сам Архиерей Пимен возлагал на Дмитрия облачения дьякона у Престола Господня при открытых Царских Вратах.
С душевным трепетом он принял от Владыки рукоположение. Когда же настал момент, и Небо раскрылось над ним, Дмитрий смиренно просил только мудрости у Господа.
Его шумно поздравляли с рукоположением и прихожане, и дьяконы, но из всех добрых слов, сказанных ему в тот день, запомнилось лишь пожелание старого служки в доме Владыки Пимена:
- Служи Господу с таким же трепетом всегда, как сегодня - всем сердцем и все своей Душой.
А по - другому он и не умел.
Рядом с Архиепископом Пименом стала проходить служба Дмитрия теперь уже в качестве дьякона. Стал разъезжать с Владыкой по городам епархии, участвовать в Архиерейских службах, в Престольных праздниках. Дмитрию нравилось стоять у Престола. На службе он преображался, словно другим человеком становился.
Дьяконы редко проповедуют. Не было факультета проповедников со времен Сталина, само проповедничество было запрещено. Но Дмитрий проповедовал. Специально никогда не готовился, полагался на Дух Святой. Люди приходили послушать его проповеди. Владыка Пимен поощрял его красноречие, особенно на вечерних службах.
В один из Престольных праздников в Кафедральном соборе к Дмитрию подошел другой дьякон, бывший оперный бас, для которого главное было - петь.
- Что ты так надрываешься , - почти негодовал он, -Слишком высоко берешь. Я понимаю, ты волнуешься, но пожалей тех бабулек, в хоре, они уж точно надрываются, когда вторят тебе.
Приняв дьяконство, Дмитрий знал, что его могли рукоположить в священники в любой момент, но не торопился: нужен был Владыке именно в качестве дьякона. Хотели Дмитрия в Москву взять - он не отпустил. Возил по всей епархии за собой. Настоятели монастырей указывали своим монахам на то, как вдохновенно служил дьякон Дмитрий.
В одно лето перед отпуском заехал в Киев, в монастырь. Попал на Престольный праздник. Служба проходила возле Храма из-за того, что внутри проводили ремонт. Дмитрий был в рясе, с большим крестом на груди, но встал позади прихожан и молился со всеми. Но тут приблизился к нему батюшка и передал приглашение подойти к Владыке Филарету. Подошел, как положено, испросил благословения. Владыка рассмотрел его внимательно и неожиданно для Дмитрия предложил ему послужить праздничную службу в Пещерах. В это трудно было поверить, потому что уже знал священство. Просто небывалый случай, чтобы пригласили на такую службу незнакомого священнослужителя. Помолясь в Пещерах, поехал на могилу к отцу - под Харьков, а затем уж к своему брату Анатолию - повидаться.
Время шло в трудах и молитвах. Молодой дьякон поступил на заочное отделение Духовной Академии.

Глава 9. Беседы с архипастырем. Вечер третий

Может, это был и не третий, а десятый вечер, когда, глотнув вечерней прохлады после службы, собравшись с мыслями, дьякон Дмитрий пришел в дом своего Владыки. Когда это пришло время - открыть тайну о спасенном царевиче? Почему тайна поселилась в Саратове?...
Неспешно рассказывал Архиепископ Пимен, изредка поглаживая свою пропахшую ладаном бороду.
Принято думать, что вся царская семья была расстреляна в подвале Ипатьевского дома в Екатеринбурге. Однако обнаружены останки только девяти человек, хотя известно, что узников было одиннадцать. Нет останков царевича и одной из царевен, Марии или Анастасии.

В июле 1918 года Службы безопасности Императорского двора и Православной Церкви провели операцию по спасению наследника престола царевича Алексея. Известно, что внутреннюю охрану Ипатьевского дома вели не говорившие по-русски «латыши» во главе с комендантом - чекистом Юровским. Его появление вселяло в узников страх, хотя он держался с ними холодно и корректно

Вскоре после приказа Уральского Совета о расстреле царской семьи, который был отдан 14 июля. Юровский, судя по всему, получил и предупреждение от церковной службы безопасности, что за расправу с царской семьей его самого ждет смерть. В пиковой ситуации он решился на неполное исполнение приказа.
В тот день приходящая прислуга обратила внимание на то, что Юровский сидел у постели цесаревича и расспрашивал его о здоровье. Через два дня, накануне расстрела Юровскому при обходе дома попался на глаза поваренок Седнев - племянник царского повара, посаженного в это время в тюрьму.

-Мальчик, ровесник цесаревича, взял свой сундучок, - вспоминал один из охранников, - и его отвели в батальон охраны, где он долго и сильно кричал. Потом его отправили в Ярославскую губернию к родным, а через несколько лет ярославская губчека его расстреляла, о чем было объявлено в газетах...
Под видом поваренка Юровский дал возможность скрыться цесаревичу, который после убийства Николая ll автоматически стал царем.

Косвенным подтверждением того, что Юровский принял ультиматум церкви, может служить его дальнейшая судьба. Если главных организаторов убийства царя постигла насильственная смерть (Я. Свердлов погиб при таинственных обстоятельствах в1919 году, П. Войкова убил русский эмигрант в Варшаве в 1927 году, А. Белобородов и Ш. Голошекин расстреляны в 38ом и 41ом годах ит.д.), то Юровский умер своей смертью в Кремлевской больнице в1938 году, его дочь сделал партийно-хозяйственную карьеру, а сын, адмирал - военную.
Глубокой тайной окружены судьбы людей, причастных к спасению и устройству дальнейшей судьбы Алексея Романова. Его здоровье оказалось значительно лучше, чем принято считать. Мальчика приняла многодетная глубоковерующая семья, которой трижды пришлось менять фамилию для сохранения тайны. Первоначально семья должна была обосноваться в Сарове, в священных для царской семьи местах, но городок этот из-за своей малости был сочтен опасным для вмещения великой тайны, и выбор по созвучию был остановлен на Саратове.
Наследник царского престола получил выше образование, даже защитил кандидатскую диссертацию по сельскому хозяйству. Еще до войны в Ливадии, в Крыму, его познакомили с греческой принцессой Антониной Александровной. Она стала его женой и матерью двух его детей.

Алексей Николаевич скончался от сердечного приступа в 1965 году, а российский престол перешел к его сыну - Николаю Алексеевичу. Он посвящен в тайну своего происхождения с семи - восьми лет. Конечно, он живет обычной жизнью, только не случайно его жена из рода Мусиных - Пушкиных. Конечно, мир не знает о нем, но неисповедимы пути Господние.
Знал ли Сталин о спасенном царевиче доподлинно не известно, но у Андропова были сведения о том, что законный наследник императора жив и находится где-то в стране. И сейчас его активно ищет разведка, уже много лет ищет... Династия Романовых рассеяна по всему свету, но рано или поздно Романовский Императорский Дом захочет « увидеть в лицо самих претендентов»


Когда на политической сцене появился М.С. Горбачев, сколько надежд принес он в этот мир после затхлой атмосферы пятилетки пышных похорон!
- Интересно, в каких он отношениях с Богом?- думал отец Дмитрий, отправляясь в очередную командировку туда, где нужно было «отвоевать» Храм.
В восьмидесятых гласность проявилась и в многоголосии проповедников с Запада: мормоны и Армии Спасения, миссионеры разных направлений - назойливо проповедовали на улицах наших городов, стучались в двери наших домов. Родная Православная Церковь помалкивала. Порой, обидно становилось простому мирянину: - Что мы что, Африка языческая, что ли? Страна бурлила в предчувствии перемен, и зарубежная православная церковь стала проявлять заинтересованную активность в нашей стране. Выходила из «катакомб» Истинно Православная Церковь России. Конечно, она не была массовой организацией, но, несмотря на репрессии, сохранила определенное влияние во многих регионах страны, а с началом перестройки даже увеличила число своих сторонников. В1981 году Архиерейский Собор РПЦЗ назначил двух своих епископов- Варнаву (Прокофьева), гражданина Франции, и Лазаря(Журбенко)- гражданина СССР, Архиепископа Тамбовского и Оболянского - для своего управления «катакомбниками» в СССР и в России, и укрепления своих позиций Наши же Церковные старцы как сидели у власти, так и продолжали сидеть - никаких попыток стать ближе к народу. Ни покаяния, ни проповеди - тишина...

Дмитрий завершал учебу в Духовной Академии, когда епархиальное начальство направило его в Котов. Здание церкви там было занято клубом.
Владыка Пимен, епископ Волгоградский и Саратовский, говорил:
- Не бегай ко мне за благословениями. Работай. Получится - получится. Не получится - прикрою.

 Глава 10. Котов.
Вынос стульев и полночный колокол.


…На старом столе разбросаны  эскизы плакатов в пользу ударного труда…
В комнату художника-оформителя через немытое окно клуба ползут сумерки. Но он не торопится домой. Заняв собой свободное пространство, оставшееся между письменным столом, чертежной доской и старым облупившемся сейфом, тоскливо смотрит на банки с кистями и на свой плакат — болезненно-радостную физиономию ударника-нефтяника. Художник понимает, что день снова не удался и, осознав это, открывает со скрипом сломанный сейф, достает оттуда начатые вчера пол-литра и колбасу.

В дверь постучали. Прикрыв сейф, а заодно и пустую тару в нем, художник открыл. На пороге стоял…поп.
— Здравствуйте, я пришел знакомиться.
Оформитель слегка оторопел. Посмотрел на бутылку…
— Говорят, до чертиков допиться можно. А тут святые отцы…мерещатся.., не пил же еще…сегодня, — уставился он на нежданного гостя.
—Я — отец Дмитрий…
— Валера…А вы здесь зачем, то есть к кому? — спросил художник, разглядывая человека с веселыми цыганскими глазами.
— Собственно, я здесь для того, чтобы ваш Дом культуры снова стал церковью. А в вашем Котове буду жить, пока не отниму здание у городской администрации.
— Да - а - а?! Надо же! — вежливо усмехнулся Валера, справившись с растерянностью. — А священнослужители пьют?
— Случается.

Водка была дешевая и теплая, но Валере было все равно. Год назад погиб его двенадцатилетний сын, попал в камнедробилку. Вот такая страшная и нелепая смерть. Не уберег сына. Теперь он не мог смотреть в остекленевшие от горя глаза жены, мучительно боялся за младшую дочь. Писал бездарные плакаты для клуба, и вот сегодня был рад поговорить с отцом Дмитрием о своей злой судьбе.

Слово за слово, договорились до того, что Валера бросает писать плакаты, а будет писать иконы. Оформитель Дома культуры почти час сопротивлялся, ссылаясь на неумение, но потом решил:

— Ну, если уж в нашем ДК действительно будет церковь, то я действительно буду писать иконы. Поживем — увидим.
— Не пей много. Лучше молись. Ты еще хорошим художником станешь, и не просто художником, а иконописцем. И есть у тебя на это право, — прощаясь, сказал отец Дмитрий.

Котовская общественность с интересом наблюдала  заметное оживление в серенькой жизни своего рабочего города,  после появления здесь молодого батюшки — отца Дмитрия. Первый его волевой напор с большим трудом сдержала председательница горисполкома. Священник пришел к ней на прием, чтобы представиться и внести очень конкретное предложение:
— Я — отец Дмитрий и в ближайшем будущем — настоятель вашего храма. Он назвал адрес ДК. — Это здание придется вернуть верующим, в городе есть другой, современный клуб, а оскверненные стены храма пришло время вернуть народу и епархии. Скоро придет конец сатанинской власти…
— Сибирь по вам плачет! — остро отреагировала председательница после нескольких безуспешных попыток прервать отца Дмитрия.
— Не достоин пострадать за веру. Грехов много.
— Во-о-он! — не выдержала председатель в юбке.
— Я уже в коридоре, дочь моя. Да простит тебя Господь наш милостивый, — напоследок сказал священник и… исчез.

Начальствующая дама рухнула в кресло, опрокинутая таким, по ее мнению, наглым вызовом  действующей в ее лице власти. Секретарша долго отпаивала начальницу валерианой, но у той до конца дня нервно дрожали руки, а голос срывался на истерический. Было понятно, что в одиночку с батюшкой не справиться. Посовещалась с товарищами, и было решено провести собрание общественности в помещении ДК, о котором шла речь. Нужно, чтобы все было гласно, демократично. Очень надеялась на поддержку старых, закаленных коммунистов.

— Отдавать здание в центре города, чего ради? Пусть народ скажет свое веское слово, — решила председатель горисполкома.

Среди первых ее советчиков был начальник милиции, член исполкома и куратор по делам религии. Вскоре он пришел к отцу Дмитрию с визитом. Настроен был не то чтобы воинственно, но решительно. Закона поп, конечно не нарушал. Со священством раньше по службе в милиции ему сталкиваться  не приходилось: смирное оно, священство, в поле зрения не попадалось. А тут, по описаниям, просто агрессор какой-то. Сильную женщину чуть ли не до истерики довел. Председательница, конечно, — дама амбициозная, но лучше самому во всем разобраться, раз сигнал поступил.

— Здравия желаю — по-военному строго козырнул с порога милицейский начальник, сдвинув брови, так, для солидности.
— Приветствую тебя, сын мой, — кротко ответил тщедушный, в подрясничке батюшка, приглашая войти. У гостя была коренастая фигура и круглое простодушное, как у рязанского крестьянина, лицо. Мощная шея покраснела то ли от жары, то ли от волнения. Батюшка был моложе и худосочнее.
— Что привело тебя в дом мой? Желаешь ли исповедоваться, покаяться, сын мой? — «не узнал» местного куратора, своего партийного «надзирателя», батюшка, хотя был предупрежден о его визите.
— Нет-нет, отец Дмитрий, я не из вашей паствы, я — куратор по делам религии, член исполкома, можно просто Валентин. Вас должны были поставить в известность, — представился главный в городе милиционер, а сам подумал:
— Тут лобовая атака не  поможет, нужен обходной маневр.

Но этот «обходной маневр» у него так и не получился. Батюшка не выпускал инициативы из своих рук. Он живо интересовался взглядами Валентина на жизнь. Поговорили об успехах городского хозяйства, о Боге, о церкви…

Оказалось, что и у милиционеров, даже самых главных, бывают  и печали, и заботы. У Валентина  тяжело болел сын: не мог ходить. В свободное от службы время суровый начальник был нежным отцом, мастерил для своего мальчика лубки — самодельные тутора, чтобы исправить его деформированные ноги.

–Вот видишь, сын мой, и у тебя есть резон послужить Богу, ибо что не дано человеку, то во власти Божьей. И наказания — по грехам, а воздаяние — по делам, по добрым делам.

После разговора с отцом Дмитрием Валентин усомнился, стоило ли председательнице исполкома так нервозно реагировать на священника. Ну, поп. Но ведь Человек, хороший человек, душевный. Ну, в рясе. Так и он, Валентин, в милицейской форме. Служба есть служба. У каждого — своя.

Совсем скоро отец Дмитрий вновь наведался в ДК к художнику Валере. Предложил ему быть консультантом в поездке по области. Уже была арендована машина, специально грузовая — с учетом сельского бездорожья. Идея была проста, как валенок. Не секрет, что в глубинке много полузабытых, полузаброшенных, неперспективных для совхозов станиц и хуторов. Доживают там свой век старики. Именно там, в глубинке отец Дмитрий решил собрать иконы для будущей церкви. Нужно провести службы в этих станицах, поговорить с людьми. Может, кто и пожертвует на церковь хоть что-нибудь.

— С миру по нитке, да всем миром — обустроим храм в Котове, — излагал воодушевленно отец Дмитрий.
— Но ведь нет еще решения о передаче здания верующим, — скептически заметил художник.
— Будет. Бери отпуск за свой счет, и поехали. Я тебе оплачу твою помощь.
Валера, неожиданно для себя самого, согласился:
—Эх, была не была!...

  Они отправлялись в поездки по станицам не один раз. Тряслись по  проселкам, глотали пыль и вязли в грязи. Колесили по Саратовской и Астраханской областям, вдоль всей Волги. Но все неудобства можно было стерпеть, потому что их всегда радушно встречали станичники — как долгожданных гостей. Отец Дмитрий вел службы, исполнял требы, а люди дарили иконы, иногда извлеченные из старых сундуков или чердаков. У одного станичника старинный иконостасный лик заменял стенку. С тыльной стороны были набиты гвозди, на которые вешали одежду. Так для Котовской церкви были найдены большие иконы Казанской Божьей Матери и Пантилеймона - целителя.

У    художника  Валеры появилась, действительно, настоящая и интересная работа. Осторожно, сверяя каждый шаг с книгами, он начал реставрацию икон. Подолгу вглядывался в  лики святых, лаконично простые и строгие. Пробовал и сам писать. Конечно, понимал, что Рублева или Даниила Черного из него не получится, но работал много, постигая иконопись. Неиссякаемый оптимизм отца Дмитрия, его твердокаменная убежденность в необходимости теперь уже их общего дела, поддерживали Валерия и увлекали потрудиться еще и еще.

Теперь, по вечерам выходя из своей мастерской, которую раньше называл конурой, Валерий часто наблюдал, как отец Дмитрий ведет разговор с молодыми парнями, толпившимися у клуба перед киносеансами. Никто от него не шарахался. О чем может говорить священник в рясе с байкером в заклепках? Даже интересно. Невольно подходил поближе: сначала обсуждали модель мотоцикла, потом — «продвинутую» молодежь и стариков. А что было до их собственных «предков» в этом Доме культуры? А будет церковь. Вдруг оказывалось, что парни уже опаздывают к началу сеанса, потому что интересный человек в рясе утверждает, что «продвинутая» молодежь не только та, что возит свое тело в «навороченных тачках», но думает еще и о своей душе, и о будущем страны…

Где-то на углу уже маячил участковый (митинг — не митинг?), но никого пока не трогал.
— Лихо! — отмечал для себя Валера и торопился домой, зная, что его ждут.

«Кому нравится поп, кому попадья, а кому поповская дочка». Но всё это семейство, как и любое другое, должно где-то жить. Отец Дмитрий начал ремонтировать дом для настоятеля будущей церкви, хотя вопрос о возвращении самого здания по-прежнему оставался открытым. Батюшка больше не появлялся в исполкоме лично, но письменно продолжал требовать: — Верните! Отдайте!

Осень дарила последние погожие дни. На газонах еще не пожухли опавшие листья, но все больше редела листва в скверах, где горожанам было просто приятно пройтись после работы, чуть замедлив шаг. В один такой умиротворенный осенний день резкий скрежет работающей буровой машины стал сотрясать и кромсать спокойствие в округе. Вообще-то, это была промышленная установка для нефтяных скважин, но отец Дмитрий, «добывший» ее для рытья колодца, посчитал, что диаметр для скважины будет как раз подходящим. Сразу же собрались зеваки: зрелище буровой в центре города было уникальным. Уже через полчаса стали подъезжать гаишные машины с «мигалками», но почти сразу разворачивались: жёстким заслоном для них стоял «главный милиционер» Валентин.

Собрание общественности все же состоялось. Зал был полон старыми коммунистами, «ложи блистали» передовиками производства. Председатель горисполкома в президиуме с нескрываемым удовольствием восседала рядом с первым секретарем горкома КПСС. Она уже предвкушала, как с помощью хорошо подготовленного общественного мнения посрамит притязания священника и церкви. Молодежи в зале не было. Назаседавшиеся за свою трудовую жизнь передовики производства, прослушав несколько докладов, торопили голосование, но из президиума вызывали на сцену все новых и новых докладчиков. И тогда отец Дмитрий, обосновавшийся в зале, громко предложил своим хорошо поставленным голосом:
— Так, давайте проголосуем!
Перебивать его — напрасный труд: все равно что беседовать рядом с работающей буровой установкой.
— Нужен ли нам рассадник пьянства, источник постоянного шума, громких потасовок? Или, все-таки, — светлая церковь?

Зал единогласно проголосовал за церковь. Первый секретарь горкома КПСС воздержался.
— Увы и ах, милая госпожа из исполкома! — не удержался от реплики отец Дмитрий. — Придется все-таки отдать церкви здание.
— Только через мой труп! — заявила председатель  раздраженно.
— Мы обойдемся без трупов. Глас народа — голос правды, дочь моя.
Ремонт сродни пожару, он отец Дмитрий, затеявший его, довольствовался малым. Есть крыша над головой — и ладно. Приходилось и частенько ездить в Михайловку, помогать отцу Виктору в службах. Там тоже восстанавливался храм. Из-за бытовой неустроенности приходилось обедать в ресторане. — Люблю вкусно поесть, но вредная это привычка — кушать каждый день, — подшучивал над собой батюшка.

Однажды, ближе к вечеру, когда отец  Дмитрий изучал собранные иконы, к нему заглянул уже хорошо знакомый куратор Валентин. Он сел на стул рядом с батюшкой,  посмотрел  иконы, встал, прошелся по комнате с лицом заговорщика, глаза блестели, как у нашкодившего мальчишки, избежавшего наказания. Он явно не решался сообщить цель своего визита, соображал, как это сделать.
— Ладно, выкладывай, с чем пришел, — велел отец Дмитрий.
— Колокол для церкви нужен?
— Конечно! А где взять?
— Да есть один. В станице неподалеку, на старой пожарной каланче…
— Одного хватит. Ну и что дальше?
— Каланча старая, ветхая. Колокол — огромный. Если рухнет — пропадет, да еще может и людей покалечить.
— Ну и…
— Я у своих ребят поспрашивал, человек шесть, они помогут снять и привезти. Машина есть.
— Просто вот так снять, спустить и привезти?
— Да, только тихо и быстро. Желательно ночью. Чтоб без вопросов.
— Но ведь это — колокол, не иголка. Искать будут.
— Не будут. Я все улажу. Главное — быстро. Завтра, например.

Ночь была…не совсем уж темная. Небо прояснилось, но луна и звезды были слабоватой подсветкой для того, чтобы снять и спустить с каланчи колокол. Время глухое. Станица спала, но Валентин на милицейском «газике» предусмотрительно объехал округу — убедиться, что никто «возражать» не будет. Наконец, четверо крепких мужчин, стараясь не очень шуметь, поддев лом в ухо колокола, установили его  в машине и отправились в Котов.

Ночная авантюра закончилась под утро, когда колокол подвесили в дверном  в одном из дверных проемов , в доме отца Дмитрия. Колокол весил килограммов двести, не меньше. Укрепили и его массивный язык. У «старателе», совершенно выбившихся из сил, возникло великое искушение услышать голос этого великана. Уже светало. Решили, что каждый опробует колокол только по одному разу. Дом стоял обособлено: рядом старый сквер, поодаль — кладбище. Сняли- то колокол почти тихо, но в Котове он заявил о себе отчетливо.
Ранние прохожие невольно вздрагивали от неожиданного глухого, как из -под земли звука, вроде набата. Дико озираясь в сторону кладбища, они невольно ускоряли шаг и крестились , на всякий случай.


В дом к отцу Дмитрию стали приходить люди очень разные: кто-то за советом или поддержкой, кто -то сам предлагал свою помощь в хлопотном деле с ремонтом. Вскоре после того, как басовито заявил о себе колокол, в дом к батюшке явился человек, старавшийся казаться одним из многих: внешность маловыразительная  — обыденно - постная физиономия обывателя. Только манера говорить настораживала: слишком много вопросов, не относящихся к самому соискателю духовной беседы. Гость был хорошо осведомлен о том, что происходит у батюшки в доме. Колокол его мало интересовал.

— Удивляет меня, отец Дмитрий, как это вам удается найти общий язык с нашей молодежью, так вдруг набожны стали, многие в ваш дом зачастили. Что и комсомольцы среди них есть?
— Так это радовать должно, что молодежь интересуется своими   истоками. С другой стороны, я человек одинокий, они помогают мне, по -  христиански, привести дом в порядок.

Собеседник сделал вид, что поверил, но, возможно, у него была  другая информация. Они молча поняли друг друга, и визитер заторопился уходить.
— Свое серьезное удостоверение вы всегда с собой носите? — тоном заговорщика спросил отец Дмитрий.
— «А может, вы партейный, батюшка?» — парировал «прихожанин» словами Кисы Воробьянинова, криво усмехнулся и вышел.
— Решили  напомнить, что не только под Богом ходим, — размышлял отец Дмитрий, оставшись один. — Бог, как говорится, далеко, а «органы» — рядом и бдят. Что для них перестройка, гласность? — лишний повод отруководить и проконтролировать в новых условиях. Пожалуй, здесь не удастся создать ячейку Христианско-демократической партии: город слишком маленький. Все на виду. В Москве Александр Огородников уже работает над созданием   союза, а здесь масштаб не тот.

Человек в штатском больше не появлялся у батюшки, и он продолжал заниматься миссионерством среди молодежи. Этим пока и ограничился.

Александру Огородникову в Москве  не хватало средств, и отец Дмитрий из своего Котова помогал ему, чем мог в создании альтернативной КПСС партии. Не остался в стороне и куратор по делам религии Валера. По неофициальным, конечно, каналам он передал отцу Дмитрию две машины-« восковки» — допотопную множительную технику. В деревянных ящиках этот груз был отправлен в Михайловку, а оттуда отец Дмитрий сопровождал его в Москву-матушку, предусмотрительно отгородившись рясой от лишних вопросов.

Вопрос о передаче здания в собственность церкви так и оставался не решенным. Тогда отцу Дмитрию пришлось воспользоваться визиткой американского советника.

Как-то во время сессии в Загорске у храма подошел к Дмитрию иностранный турист и важно поинтересовался, чем это заняты русские священники.
— Строим, восстанавливаем, — просто ответил дьяк, Иностранец  торжественно пожертвовал на нужды церкви зеленую купюру… в один доллар и визитку. Важной персоной оказался тот турист, хотя и скупой. Сохранившаяся  визитка с адресом теперь пригодилась : отец Дмитрий, отвоевывая здание церкви, передал письмо  через иностранных  журналистов (их всегда было много в Волгограде) о несправедливости городских властей и нарушении прав верующих. Такой вот сделал ход: перестройка идет, а права зажимают.

Подобной позорной огласки в зарубежной  прессе ни Котовские, ни вышестоящие власти не хотели, поэтому засуетились с принятием  решения в пользу церкви. Чиновники поспешили сообщить эту радостную весть батюшке, найдя его за трапезой в ресторане. Тут же ему передали приглашение на заседание райисполкома, пообещали присутствие прессы.


…— Идя навстречу пожеланиям верующих, мы возвращаем наш Дом культуры…— с официальным оптимизмом начал представитель горкома.
— Это наша церковь, мы забираем свое, — возразил  священник, — но не отказались бы от некоторой суммы на восстановление того, что вы разрушили, купола с крестом, например.

Ключи от здания были вручены теперь уже бывшим директором ДК, и как только было вывезено оборудование кинозала, и закрылась дверь с той стороны, прихожане с батюшкой энергично вступили в свои права. Аккуратными рядами стулья были выдворены из главного, теперь церковного зала прямо на улицу, не на самую середину ее, а так, сбоку — быстрее освободят помещение, без волокиты после показухи.

Недели две эти стулья простояли рядами на морозце, забытые и никому не нужные. Когда эти ряды стали таять и растворяться в населении, приехал грузовик и увез, что осталось.

Пасху отмечали во вновь обустроенном храме при большом стечении народа. На месте сцены сделан был алтарь, иконы заняли свои места на стенах, пахло ладаном, свечами. Святились яйца, куличи и пасхи. Но в дальних коридорах еле не выветрилась контора. Отец Дмитрий попросил прихожан жертвовать для церкви ненужные, может, сломанные украшения, бусы — для реставрации церковной утвари окладов икон. На просьбу откликнулись многие. После одной из вечерних служб к нему подошла моложавая женщина лет пятидесяти и в открытой ладони протянула старинную брошь — изящный серебряный бантик черненой скани, усыпанный … изумрудами.
— Это вам на крест, батюшка…
— Вы знаете, милая женщина, сколько стоит эта «безделица»? На нее можно двухэтажный дом купить, обставить его и жить безбедно долго -долго.
— Дом у меня есть, — ответила женщина, — а для вас, батюшка, я бы и дом свой отдала — живите, сколько хотите. Знаю, что камешки настоящие, от бабушки досталась брошь, фамильная. Только она мне ни к чему. Я свою жизнь доживаю одиноко, детей нет, а Вам она, может, и принесет удачу, и вспомните обо мне, помолитесь.
— Да благословит тебя Господь!
Что еще мог сказать батюшка, принимая такой чистосердечный подарок.


***
«Товарищи» отдали храм, а я взял — сообщил отец Дмитрий Владыке Пимену. Конечно, архипастырь был доволен, но за « плохое» поведение и из-за конфликта с местной администрацией вынужден был наказать батюшку, который свое дело сделал: пришлось снять его с настоятельской должности в Котов и перевести в Михайловку вторым священником. Дальше работать ему все равно не дадут. Для полной реконструкции церкви нужны стройматериалы, лес, оборудование, люди. Для этого в Котове нужен другой человек.

Ближе к лету приехал с семьей новый настоятель — отец Анатолий. Во время службы, прощаясь с отцом Дмитрием, он сказал людям:

— То, что сделано вашим прежним настоятелем, я бы не смог. У меня жена, дети. Отвоевать храм — великое дело. А ведь он и о доме настоятельском позаботился: из старого скворечника сделал удобную и добротную резиденцию местного значения. Ведь по совести говоря, сообразно своему положению должен жить священник, потому что по нему судят обо всем приходе. Спасибо отцу Дмитрию, что позаботился о брате своем.

Пришло время отбывать в Михайловку, а на подготовленном месте остался тихий батюшка — отец Анатолий.



Глава 11. Михайловка

Так отец Дмитрий оказался в небольшом, но крепком приходе под началом отца Виктора. Молодого батюшку поселили в пустующем двухэтажном доме на зеленой окраине, недалеко от старой церкви. Новостройки городка всегда были припудрены пылью с цементного и кирпичного заводов, а вокруг церкви было по-сельски чисто и тихо.
Настоятель Виктор пользовался репутацией строгого и требовательного человека. Он был не на много старше Дмитрия, но уже умел наставлять тех, кто начинал свой путь служения Богу, не давал «впадать в прелести».
- Вы за святостью пришли, Душу свою спасать, а вот поучитесь смирению, - говорил он всем своим видом, когда молодые отцы, заслушавшись собственным пением, выводили «Паки и паки» вместо «Мирное». Замечания отец Виктор делал, не стесняясь, даже во время службы.
- Вечно мне сосунков шлют, - ворчал он громко в рыжую кудрявую бороду.

Только такой крепкий, порой простоватый батюшка и мог вести свою паству в казацком крае. Потомки пахарей - воинов, хотя в массе своей были набожны и сохраняли многие традиции, были при этом свободолюбивы, а временами чванливы и необузданны, и никакая власть им не указ, потому что помнили. Как имели когда-то на территории Области Войска Донского почти государство в государстве, надежно охраняя рубежи России.
В Михайловке новоиспеченный батюшка Дмитрий сразу же принялся за дело. Изо дня в день и с большим воодушевлением он доказывал себе и людям силу главного своего убеждения, что «вера без дел мертва». Кроме повседневной службы в церкви приходилось много заниматься хозяйством прихода.

Сам отец Виктор был человеком обстоятельным и запасливым. В церковном дворе уже был заготовлен кирпич для строительства новой церкви. В старом храме всегда много прихожан. В семье настоятеля подрастали трое детей. А любимая матушка уже ждала четвертого.
Деятельным и жизнелюбивым был настоятель Виктор, басовито управлялся и с церковными служками, и со строительством, но и его на все не хватало. Так что на «академика» отца Дмитрия возложена была задача толково и самостоятельно руководить возведением новой церкви. Деньги в общине были, но о строительных материалах нужно было хлопотать.

Народ в городке набожный, кто сват, кто брат тем, кто на заводах нужную продукцию производит, и для церкви все нашлось. Спасибо молодому батюшке, строители церкви получали небывало щедрую зарплату, оттого на работе не пили, а каждый срез кирпича для храма был ими отшлифован до блеска. Своей работой гордились и очень дорожили. Дело продвигалось быстро. Еще возводился второй этаж, а на первом уже проходила служба.
Иногда в приход приезжал проверяющий из областной администрации. Идеологический куратор по вопросам религии исправно посещал проповеди, вел застольные беседы с местными попами, чтобы позже доложить выше по инстанции. Так уж повелось с непонятно каких времен, что у русских людей мимо рюмки ни одно дело не делается, а чтобы все были довольны друг другом, рюмка должна быть побольше, а «культурная программа» оригинальна, как нигде и никогда, и ни у кого. По этой части отец Дмитрий тоже был большим мастером.

Представитель администрации как-то сразу забывал о «сигналах» прихожан, что не жалует молодой священник коммунистов, заставляет каяться и бить поклоны у порога церкви, прежде чем пустит в Храм Божий. Да и как вспоминать такую мелочь, если все так славно все организовано, так радушно принимают и ласково провожают лично его, представителя власти. Одно только купание в реке Медведице чего стоит! Стоит представитель в воде по пояс, летний зной не беспокоит, а по течению плывут сервированные холодной водкой и икрой плотики. Много плотиков, только успеешь один пришвартовать, а уже следующий плывет.
После « культурной программы» представителю становилось совершенно ясно, что все мы, люди православные, уже тысячу лет Иисусу Христу молимся. Так что уж тут поделать, если коммунистическая власть атеистическая, и ее представители должны бдить. В конце таких визитов церковная казна пустела, а отец Дмитрий отправлялся на персональной машине в ближайший монастырь: замаливать грехи. В принципе, машина была нужна не для того, чтобы казаться важным и значительным, а лишь во исполнение воли Владыки Пимена. Он категорически запретил батюшкам пользоваться общественным транспортом.

Священник Дмитрий любил бывать в старом монастыре, недалеко от бывшей Усть-Медведицкой. Заброшенный, он находился в стороне от наезженных дорог, от выросшего на месте старой станицы города Серафимовичи.

Как прочитал в старой книге отец Дмитрий, « с середины шестнадцатого века жила эта станица на правом берегу Дона, против впадения в него реки Медведицы. По крайней мере, в песнях о Ермаке намекается на существование уже в то время « казацкого стана, что около быстрой реки, реки Медведицы, на низовом лугу, лугу донском". Но из-за постоянных разливов жители перенесли свои «курени» на нагорный берег». В современных Серафимовичах почти ничего не напоминало о тех временах. Только старый Преображенский монастырь семнадцатого века, почти ровесник поселениям, многое помнил из старой жизни. Сначала он был мужским, а чрез сто лет стал женским.

Добрую память о себе оставила здесь Серафима Себрякова, купеческая дочь. Отец ее был богат, построил железнодорожную станцию, которая и сегодня называется «Себряково», а дочь Серафима, став игуменьей, распорядилась доставить двенадцать мраморных колонн водным путем из Италии.

Подземная церковь ее монастыря соединялась глубокими катакомбами, имевшими выход на другой берег Дона. В подземной церкви сохранился камень, на котором молилась Серафима много лет. В нем отчетливо видны следы ее коленей и ладоней.
Пока в Михайловке строили новую церковь, отец Дмитрий задумал перенести в нее святой камень, но как ни старались строители, не смогли даже сдвинуть его с места. Видно, Бог не позволил.

Говорят, что был когда-то на высоком берегу Дона еще один монастырь, но рухнул, ушел в воду, подобно Китеж - граду.
Как-то направил Владыка Пимен молодого священника самостоятельно вести службу в церкви города Серафимовичи. Местный настоятель отпросился в отпуск. Тогда, наверное, впервые отец Дмитрий проявил свой характер и убеждения. Дело в том, что председателем церковного совета там был старый коммунист, ветеран, человек вполне заслуженный и уважаемый. В церкви, как и в миру, он считал себя хозяином положения и часто в разговорах с настоятелем церкви, отцом Анатолием, своим тоном и видом всегда это демонстрировал. Местный настоятель хорошо знал современную историю русской церкви и уступал из чувства самосохранения. Страх за семью и детей брал верх. Как знать, от чего решил отдохнуть отец Анатолий.

Во время Литургии церковный староста по своей привычке пытался «помогать», поправлял и отца Дмитрия. Но не это удивило прихожанок, а то, как батюшка отреагировал на замечания: приказал старику- коммунисту прежде покаяться за годы безверия в своей жизни и за грехи коммунистической власти перед церковью, а потом уж бывать в храме. Старик - коммунист не ожидал такой отповеди и пытался возмущаться, но отец Дмитрий не позволил. Дошло до ультиматума: «или он или я» Прихожанки все же с уговорами вывели своего председателя из церкви, но коммунист, церковный староста не смирился, он не привык отступать и написал, как водится, жалобы в горком партии, в райком и в Саратовскую резиденцию Владыке Пимену. Разбирательства по поводу жалобы долго ждать не пришлось.

Но и в Саратове, в резиденции Архипастыря отец Дмитрий не отказался от своей позиции.
- Ты слишком много на себя берешь, - сурово выговаривал Владыка Пимен, а священнику Дмитрию оставалось только одно - быть дерзким. Чувствовал, что прав, а умный Владыка поймет и простит эту дерзость:
- Владыка Святый, беру на себя ровно столько, сколько Вы мне дали, - решил не отступал от своего отец Дмитрий. С замиранием сердца ждал назиданий, но Пимен отреагировал спокойно. Лишь еще раз напомнил об ответственности перед богом и людьми.
- Поступай по совести, - изрек напоследок Владыка и прогнал с глаз долой.
Это разбирательство никак не повлияло на поездки целибата Дмитрия по церквям области, где он самостоятельно вел службы.
Святого Сергия Радонежского молил о прощении за то, мало в душе смирения, и не всегда вовремя приходят убедительные незлобивые слова для прихожан.

...Время шло, отстроили новый на семь куполов храм в Михайловке, а отца Дмитрия часто отправляли то по станицам служить, то в Москву - в Свято Даниловский монастырь, а выпускная сессия в Духовной Академии была уже не за горами.
Настоятель Виктор учинил Дмитрию экзамен, и остался не доволен. Пришлось « академику» по вечерам слушать краткий курс его лекций и проповедей. Тучный и высокий, отец Виктор, просунув грузное тело между столом и стулом в углу комнаты, говорил с удовольствием, много и неутомимо. Под конец, глаза у Дмитрия слипались, а из рыжей бороды настоятеля все сыпались и сыпались цитаты и наставления, наставления и цитаты.
- Нет у меня такого здоровья, - засыпая над книгой, думал Дмитрий.
В Загорской Академии учились всего четыре священника из Саратовской Епархии, нельзя было опозориться, поэтому отец Виктор толкал своего подопечного в бок и продолжал...

Глава 12. Прощай, Загорск!

- Приветствую Вас, отцы - двоечники! - нараспев басил Дмитрий, вступая под своды древней семиметровой стены. В ее пределах хранили порох монахи - воины во времена нашествий, а сейчас здесь временно жили студенты заочники, седые и бородатые, молодые и не очень - священники со всей России.
Обычный студент надеется на шпаргалку, студент - батюшка - только на Бога и на свою мошну. Массивная каменная стена с башнями сразу отгораживала от мира, и время здесь текло по-другому. Монастырская братия и студенты - заочники жили по общежитейскому уставу, данному еще Преподобным Сергием.

К святому месту стремились толпы туристов, как в иные времена - паломники, и мало кто из них представлял себе, как на месте пятиглавого Успенского Собора в четырнадцатом веке стояла первая деревянная церковь Святой Троицы. Экскурсанты, которых после лекций отец Дмитрий обходил стороной, праздно оглядывали архитектурные достоинства и вряд ли глубоко осознавали, что эту духовную твердыню создали молитвами и трудами в глухих лесах двенадцать келейников - отшельников с Преподобным Сергием.

В ранний утренний час, перед тем как спуститься в подземную церковь для утренней молитвы, отец Дмитрий невольно оглядывал светлевшее с каждой минутой небо: не явится ли ему Сергий Радонежский, не подаст ли какой знак, как встарь, во времена смут и нашествий. Видели же его, кропящего святой водой стены перед осадой Лавры поляками и литовцами. Но нет, видения не было, лишь золотые звезды синих, как само небо, куполов безмолвно говорили: - Верь!

И торопились батюшки - заочники на молитву вместе с монастырской братией. «Господи, помилуй!» - стройно выводил братский хор, и таяло в облаках ладана собственное «я», покой, и просветление наполняли душу.
Духовником отца Дмитрия был отец Наум, загорский архимандрит. В своих беседах он всегда напоминал чаду своему духовному, что сам Сергий Радонежский трудился, «яко раб купленный», не только молился, но и совмещал в себе вещи, казалось несовместимые - знал иконопись, греческий и сам шил себе одежду, работал на монастырском огороде, лечил, чудеса творил и при этом совершенно равнодушен был к наградам и почестям, даже избегал их. Но, прежде всего, был он строителем и передал своим ученикам умение созидать. Потому и жива в веках память о нем.

После положенной исповеди архимандриту Никону тот сказал, что вырос его духовный сын, вырос духовно и окреп. Глядя зорко и испытующе на молодого священника Дмитрия, Никон все же решил сказать:
- Есть очень для тебя интересный батюшка - отец Глеб Якунин. Известен своим свободомыслием и подвижничеством, впрочем, часто гоним советскими властями за то, что пытается с христианских позиций обличать установленные в стране порядки, еще за то, что говорит, когда другие молчат. Мне старику - книжнику и молитвеннику, трудно судить, прав ли он. «Не судите, да не судимы будите... », а ты молод, может, придется столкнуться с ним, разберись. Говорят, в среде духовенства ходит в списках открытое письмо отца Глеба с призывом хранить, как положено, тайну исповеди, а не быть агентом КГБ. Может, есть такое письмо, а может, и придумал кто, только слухом земля полнится. Храни тебя Бог, дитя мое, - перекрестил он отца Дмитрия и отпустил с миром.

Как только монастырский привратник открывал ворота, Святая Обитель превращалась в шумный город паломников и туристов. Уединиться в церкви днем было невозможно. Отец Дмитрий всегда смиренно благодарил Бога за успешные экзамены. Напоследок, перед отъездом заглянул в библиотеку Академии: когда еще сможет прикоснуться к рукописным святыням. Ну, вот и все, прощай Лавра, прощай, Загорск!

Глава 13. Станица Островская. Ольга - псаломщица.

« Молодого специалиста» после Духовной Академии ждали в любом приходе. Он был легок на подъем и по собственному темпераменту, и по роду службы, как врач или пожарник.
В срочном порядке отца Дмитрия отправили в приход дальней станицы Островской.
Он ехал в машине по пыльной грунтовке и, задумавшись, потягивал из походной фляжки коньяк, Степь и перелески отступили, коньяк кончился - машина въехала в станицу, распугивая сонных гусей и прочую живность.

Местный священник вышел на встречу и приветствовал по чину. Жара стояла неимоверная. Первым делом Дмитрий решил сходить к реке, оставил в комнате рясу и в одной тельняшке и черных джинсах вышел со двора, но очень скоро пожалел об этом. Не далеко ушел батюшка. К каждому станичному плетню прилипли старушенции, придирчиво оглядывая приезжего.
- Здравствуйте, батюшка, - ласково шамкали они, но явно недовольно поджимали губы.
-Что такое? - думал Дмитрий. Наконец, одна бойкая старушка вразумила его:
-У нас не принято, чтобы батюшка без рясы ходил.
Пришлось отцу Дмитрию возвращаться, облачаться в черный подрясник.

Ряса на городских улицах - почти доблесть, а здесь без нее - грех. Сердце колотилось, вот так попал впросак. Решил пересидеть жару в доме, но тут в дверь постучали, и на пороге возникла девушка лет восемнадцати: стройная, ясноглазая, пшеничная коса по пояс, ситцевое платье чуть длинновато, не по моде - хорошенькая молодая станичница, одним словом.
- Господи, как, кстати, что я в рясе, может, исповедоваться пришла, - только и успел подумать Дмитрий.
- Здравствуйте, батюшка. Я - Ольга - псаломщица. Мы с вами завтра утреннюю службу ведем, - торжественно сообщила девушка.

Ввиду всех этих обстоятельств, Дмитрий чувствовал себя совершенно опрокинутым. Ну и станица, ну и Островская! Всеми замечен, все о нем знают - не отдышаться просто.
Заметив некоторое замешательство, Ольга поспешила пояснить:
- Меня, как и вас, прислали в станицу в помощь. Мой отец - священник в Камышине, два года я помогаю ему псаломщицей. Сюда уже не в первый раз приезжаю. Церковный хор здесь слаженный, завтра сами убедитесь, - сказала и, поклонившись, вышла.
Старый настоятель перед заутренней постарался уверить отца Дмитрия, что проблем с псаломщицей не будет. Действительно, строгая, в черном платке, Ольга оказалась хорошей уставницей, знала церковный порядок «от и до», хор вторил послушно и стройно.

На церковном дворе к отцу Дмитрию подошел старый казак. Он кашлянул смущенно в кулак, дернул себя за седой ус, и стоял, переминаясь с ноги на ногу, пока старушки - прихожанки раскланивались с молодым батюшкой и велели своим внукам - сорванцам кланяться батюшке.
У старого казака Степана, оказалось, был разговор к отцу Дмитрию, а по этому поводу пригласил его к себе, чтобы в своем «курене» неспешно побеседовать.

В двадцать седьмом году пришли к тогдашнему священнику красные казаки и приказали ему под угрозой расстрела отказаться от Бога публично на Литургии. А священник тот всю жизнь прослужил в здешней церкви и, конечно, сделал единственно возможный для себя выбор. Прихожанам сказал, что это его последняя служба, по - христиански попросил у них прощения, и больше его живым не видели. Только через три дня станичники нашли его под обрывом реки, убиенного. Похоронили в алтаре храма, но вскоре и он был разорен.
Казак, сказал, что помнит место - сухой колодец, в который сбрасывали иконы и церковную утварь, облачения священника. Он хранил память об этом месте, как великую тайну, долгие годы и теперь доверил ее отцу Дмитрию. Даст Бог, вернуться иконы миру, - надеялся Степан.

Через неделю отец Дмитрий вполне освоился в Островской и был здесь уже своим человеком.
Кроткая Ольга - псаломщица большую часть свободного времени проводила, уткнувшись носом в книги, но как-то после Литургии спросила, не хочет ли батюшка посмотреть заброшенную церковь. Километра три придется пешком идти, но стоит ноги топтать, чтобы ее увидеть.
Прогулка обещала быть интересной. Мимо садов и бахчей, по слегка полинявшей на солнце степи они направлялись к соседней станице.
Не хотелось Дмитрию ни минуты думать, как это смотрится со стороны.
Догадывался как, но думать не хотел, Он - целибат и в себе уверен, а Ольга - совершеннолетняя, не монашенка, не послушница, а он - целибат и в себе уверен. Если придется объясняться со старым настоятелем, он сумеет объясниться. Но думать об этом не хотелось.
Ольга доверчиво шла рядом, рассказывая о здешних местах:
- Земля в округе раньше принадлежала одному из графов Орловых. Он привез из Петербурга знаменитого Растрелли, чтобы возвести в имении свою церковь.
Дмитрию так хотелось сказать: - Я ведь тоже из Орловых, может, это мой дед строил, но он только слушал Ольгу, глядел на пшеничную косу, когда она уходила чуть вперед, и совсем не к месту ляпнул:
- А почему ты решила стать монашенкой? Ольга замолчала смущенно, но через минуту снова невозмутимо зашагала вперед.
.- Ты не о том подумала, дитя мое, - по - церковному стал говорить отец Дмитрий, - я хотел сказать, что жизнь в монастыре непростая. Монахи или монашенки спят по четыре часа в сутки, а кроме того, что молятся, много работают, и часто делают не то, что нравится, а то, что прикажут. Дисциплина строже, чем военная. Нужно ли тебе это?
- А я этого не боюсь, - спрятала улыбку Ольга. - Мне только молитва дает чувство полета и свободы, чего нет в обыденной жизни.
- Но ведь сейчас все быстро меняется, люди другими становятся, перестройка...
- Бог знает. Что и как мы перестроим. Меня это не трогает. К тому же, пока новшества докатятся до наших мест, я состариться успею. Не хочется тратить жизнь на пустые хлопоты. Богу служить - это вечное и единственное, что имеет смысл для меня.
Похоже, она говорила искренне, совершенно не заботясь, какое производит впечатление. Лицо Ольги было строгим, каким его отец Дмитрий видел на первой Литургии. Ему и самому было непонятно, почему так хотелось возражать ей.

Ольга подолгу шла молча, только беззвучно шевелила губами, может, молилась на ходу. Но вот показалась цель их путешествия. Издалека церковь казалась просто игрушечной, но внутри от роскошного убранства ничего не осталось. Прохладный сумрак, не очень высокие классические своды...

Девушка по- детски радовалась и пробовала голос. Дмитрий тоже пробасил значительно: «Паки и паки»...
- Как хорошо, наверное, здесь было прежде. Даже и сейчас чувствуется, как намолено это место. Вы, говорят, церкви строите, хорошо бы и эту красоту воссоздать.
Глядя в восторженные и чистые глаза Ольги, отец Дмитрий решил, что обязательно сюда вернется.

В Островскую вернулись, когда солнце садилось за степь. Чем ближе к станице, тем неспокойнее становилось Дмитрию. « Предчувствия его не обманули»... Старый настоятель поджидал и был очень сердит. Он отослал «голубицу» Ольгу грехи замаливать и принялся за отца Дмитрия:
- Вот так батюшку мне прислали. Позоришь, отец, мои седины. С девицы спрос мал, а ты охальник, раз под мое начало попал, я тебя и вразумлять буду. Ты на днях восвояси собирался? Завтра же, как солнце встанет, возвращайся в Михайловку!

Глава 14. Первая опала

Не любил отец Дмитрий ненастья, оно нагоняло на него тоску. Но вспоминал он тогда Святую Загорскую Обитель и смиренно служил дальше.
Его приход - все-таки, не дикий лес, а двухэтажный дом - не одинокая келья, продуваемая ветрами.

Будни буднями, но и праздники случались в Михайловке. Иной раз осенью, когда вдруг бросится в глаза, как тускло светят фонари, а дорога, по которой надо идти к заутренней молитве грязна, как смертный грех. И дождь унылый стоит стеной, так вдруг захочется отогреться в дружеской компании, просто размечтаешься о громких веселых голосах в огромном и пустынном церковном доме. И вдруг нечаянный звонок такого же затосковавшего батюшки, откуда - нибудь из дальней станицы: - После обедни - буду.

И вот уже яркий свет во всех комнатах, накрыт богато стол, послушницы и горничная сбились с ног, но к приезду гостя все чин чином. Гость, как правило, приезжал не один и не с пустыми руками. Окрестные батюшки любили бывать на вечерней трапезе у молодого и веселого отца Дмитрия. Мирские беседы и философские тянулись за полночь. Отогревшись душой и богу помолясь, отправлялись батюшки по своим станицам.

Михайловские жители, казалось, были озабочены новыми, не связанными ни с церковью, ни с работой заботами, а впрочем. Не казалось. «Перестройка» захватила умы всех поголовно. Из газет и бесед с прихожанами отцу Дмитрию было ясно, что суждения людей стали свободнее не только о Боге, но и всей своей жизни. Колхозы и совхозы, земля и фермерство, частная собственность и гласность - все будоражило умы, вызывая бесконечные споры. Церковная братия оставалась в стороне, но иногда отцу Дмитрию становилось невыносимо больно, что так мало влияют пастыри духовные на жизнь людей. Конечно, какие-то изменения происходят: то, что Свято Данилов монастырь государство отдало церкви - так это капля в море, но и само назначение Владыки Пимена на долго пустовавшую Волгоградскую кафедру говорит, что перемены должны быть. Но церковь - такая махина, она меньше подвержена влияниям из вне.

Кто-то умный сказал, что « если человек почувствовал ветер перемен, он должен строить не щит от ветра, а ветряную мельницу». Каждую церковь приходиться отвоевывать для верующих у аппаратчиков. В Саратове Владыка добился, чтобы вновь церковные колокола звенели.

По выступлениям в прессе было заметно, что тема духовного Возрождения очень популярна, но на практике церковь как была отделена от государства, так и до сих пор ни копейки от него на храмы не имеет. Только за счет взяток и можно что-то достать для нужд приходов.

Да и фискалов среди батюшек немало еще со сталинских времен. Иной батюшка лобызает отца Дмитрия приветственно, а тот про себя думает, не укусил бы. Речи сладки, а мысли темны, каждый за свою шкуру боится, за свой приход. Непослушных и сегодня наказывают, когда еще перестройка до церкви докатится. Ведь успевшие состариться в своих приходах, немощные батюшки Богу всю жизнь молились, властям исправно докладывали о тех, кем эти власти интересовались. Свыклись с этим, потому что другого не знали. Таких уже не «перестроить».

Даже такой авторитетный, как Владыка Пимен, порой был бессилен перед этими фискалами. Наверное, опять кто-то накляузничал, и в середине сентября, пока дороги не развезло, он без объяснений отправил отца Дмитрия в дальний приход. Служба там проходила только по воскресеньям и по большим праздникам, потому что сам старый священник этого прихода Михаил жил в районном центре. Автобус в эту глухомань ходил только раз в сутки, а в другое время добирались в эту станицу, кто как мог.

Батюшка, как солдат, - человек подневольный. Земные Владыки учат молодых священников смирению доступными им средствами.

В станицу Покровскую отец Дмитрий приехал на рейсовом автобусе, даже машины ему не дали, отправили, точно в ссылку, Надолго ли, не сказали.

В потемневшем от времени церковном доме давно никто не жил. На кухне у печки - следы от угля, на полках - утварь. Сквозь пыльную занавеску на окне проглядывается колодец. Жалко себя стало отцу Дмитрию, ох как жалко. Его, хорошего, образованного и человеколюбивого забросило Бог весть куда и Бог весть насколько! Так и не убрал дорожную сумку от порога, не раздеваясь, лег на диван в самой большой комнате, коротко помолился, так и уснул в сумраке.

На следующее утро решил осмотреть церковь Покрова Пресвятой Богородицы, которая дала название станице. Встал в центре храма, под куполом, взглянул на образа и понял: вот он - редкий по нашим временам храм, которого не коснулся разор советского времени. Лики святых, потускневшие от времени, смотрели, не тронутые ничьей рукой, каждый со своего изначального места. Тишина и благодать, исходившие от них, в один момент стерли с души Дмитрия вчерашнюю горечь.

Зажег свечи и встал на молитву: сам себе и священник, и дьякон, и пономарь. Когда стихло под сводами «Господи, помилуй», оказалось, что молился он не один. Приветливо слушали его с десяток прихожанок, заметивших, что церковь открыта в неурочный для станицы час.
Прихожанки - «разведчицы» быстро разнесли новость о молодом батюшке по станице, и вот уже через день у него в доме появились помощницы, пришла машина с углем. Приветили неженатого батюшку в станице, как смогли, лишь бы жил и молился с ними подольше.
Станичники по вечерам собирались кто в клубе, кто в церкви: телевидение и газеты давали много тем для разговоров.

Отец Дмитрий освоился на новом месте, смирившись с тем, что придется зимовать, как в берлоге в этом глухом краю. Нашел себе интересное дело: решил отмыть, обновить старые иконы. После службы нес домой по одной, отмывал специальным составом многолетнюю пыль, и через некоторое время храм засиял во всем свое великолепии.

Как-то вечером, поддавшись почти детскому любопытству, забрался на пыльный чердак. Чего тут только не было! По углам валялись сломанные семисвечники и потемневшие кадила без цепей. В заросшем пылью сундуке были сложены старые церковные ведомости и бумажные иконки, пожелтевшие от времени. Покопавшись в обломках церковной утвари, нашел старинный серебряный оклад иконы Божьей Матери. Лик был совсем темный, но, как ни старался Дмитрий отмыть его, он, к сожалению, был утерян безвозвратно, Но сам оклад был так хорош, что, поразмыслив, Дмитрий наклеил старую бумажную иконку, и она пришлась в пору. Покрыл ее лаком и остался очень доволен немудреной реставрацией. В церкви нашлось место для вернувшейся иконы.

Частенько забирался отец Дмитрий на холодный чердак. Накинув поверх рясы тулупчик, зябнущими руками выбирал из сундука ведомости, чтобы потом неспешно рассмотреть их в тепле, у печки. Пыльный сундук заменил ему библиотеку, а однажды, не без трепета извлек почти со дна его старое издание «Кормчего». Вот когда отец Дмитрий обрадовался по- настоящему своему образованию и проведению, давшему в руки его такое старинное издание. Во истину, благословенна была эта глухомань. С того дня занялся батюшка чтением и переводом старинной книги, засиживался допоздна.

Первые морозы сковали расхлябанную грязь на проселочных дорогах, когда неожиданно за отцом Дмитрием пришла машина из Михайловки. Приехал и настоятель храма Пресвятой Богородицы. Осмотрев приходское хозяйство, остался очень доволен, и после обедни провожал отца Дмитрия восвояси, а «Кормчей» был обрадован.
-Кто знает, сколько лет без надобности пылилась, раз ты ее нашел и работать с ней начал, бери с собой, книжник. Пусть и тебе, и людям послужит, прощался настоятель.
Нечаянной радостью для отца Дмитрия стал отъезд из станицы Покровская.

Глава 15. В одной ладье
    
Отцу Дмитрию, служившему вторым священником в новой церкви Михайловке, освященной Владыкой Пименом, часто приходилось   по поручению своего архипастыря  отправляться в Первопрестольную, в Свято  Даниловский монастырь. Эта святая обитель первой в Москве была возвращена церкви – еще в 1983году.  Во время реконструкции 1983 -1985 годов в  подклети больничного предела была  установлена первая в Москве часовня Преподобного Серафима Саровского. В то время митрополит, Алексий (второй)  был назначен Председателем Комиссии по реконструкции и строительству. Свято  Даниловский  восстанавливали всем миром, помогали все епархии СССР.

Например, из Поволжья  отец Дмитрий  сопровождал целые грузовики с иконами для восстановления поруганной московской святыни. За пять лет восстановительных работ 1983-1985 годов были не только воссозданы три церкви, бывшие в монастыре до революции, но и построены две часовни. Предполагалось, что монастырь после реставрации станет административно- духовным центром России.   

Накануне празднования тысячелетия Крещения Руси восстановленный ансамбль Свято Данилова монастыря принимал уже митрополит Алексий, назначенный председателем  ответственной  за приемку  комиссии.
 В 1988 году на Поместном Соборе в Москве, в год великого православного праздника, был принят Устав об управлении Русской  Православной Церкви.               
.
Шумная и суетная Москва кипела страстями и бурлила новыми идеями. 
Священство не было исключением. В его недрах   были свои горбачевы, лигачевы и ельцины. СССР пытался повернуться к Европе своим меняющимся лицом, а  Михаил Горбачев обещал, что оно будет человеческим. Появилась надежда, что и Церковь, и православие займут в жизни народа достойное место. Как это будет, никто толком не знал, но все понимали необходимость перемен.

Зарубежная эмигрантская православная церковь с началом перестройки все активнее создавала свои приходы в России. Но, как и прежде, Московская Патриархия и ее зарубежный собрат по вере были очень воинственно настроены друг к другу, вспоминали старые обиды, не решенные десятилетиями проблемы, предъявляли друг другу претензии и ультиматумы. Общение исторически расколотых и   разъединенных железным занавесом Церквей было запрещено.

В1982 году РПЦЗ  в Нью - Йорке  канонизировала убиенного царя и членов царской семьи, а  в Брюсселе строился храм - памятник новомученникам.

Западная католическая церковь тоже рассматривала   СССР эпохи Горбачева как свою миссионерскую территорию.В то же время выяснилось, что в стране довольно много христианских диссидентов, узников совести, пострадавших за свои религиозные убеждения. Да, у таких людей, как Глеб Якунин, Александр Огородников,   были свои личные счеты с  тоталитарным режимом.

К моменту личного знакомства отца Дмитрия с отцом Глебом, тот уже побывал и узником Лефортово, и в политическом лагере и два с половиной года ссыльным в Якутии, в Ыныкчане. Его открытое письмо - протест в 1965 году повлекло за собой запрещение в служении
« впредь до раскаяния». Но невозможно было сломить человека, который в якутских снегах мог писать такие стихи:

От    холода  не околею,
Меня, как лилию
                Из Галилеи,
Бог на груди своей лелеет
В далекой Ыныкчанской ссылке
Я прежний— ревностный и пылкий.

Начало перемен в стране принесло отцу Глебу политическую индульгенцию- амнистию. Ведь священник был осужден за антисоветскую пропаганду. По сути, только за то, что посмел напомнить:  Кесарю — кесарево, божье — Богу.

В общении с людьми, с отцом Дмитрием он всегда поражал своей крепостью.  Тюремщики искушали отца Глеба Якунина дьявольски изощренно: извлекали из черного тела лефортовских казематов, приводили в порядок, одевали прилично, усаживали в шикарное авто и возили по Москве. Показывали столичные церкви, где мог бы служить, добротные дома, в которых мог бы жить — и все это в обмен на убеждения. Рядом с отцом Глебом был и В. Савицкий, Александр Огородников и Виктор Аксючиц, и еще многие плыли в одной ладье, пытаясь вырулить  в смутном времени перемен к берегу христианско - демократических свобод.

Никогда не было в глазах отца Глеба ни злобы, ни ненависти — одна только решимость идти до конца.  Отца Дмитрия не покидало ощущение, что у этого сильного человека   внутри — словно сжатая пружина, готовая высвободиться в один миг, и чем дольше этот миг не наступал, тем с большей силой она распрямится.

С 1976 года отец Глеб   возглавлял «Христианский комитет защиты прав верующих в СССР». Александр Огородников работал в Москве,  Аксючиц — в Ленинграде.

Огородников пришел в политику, чтобы, по его словам, «утвердить божественный статус человека, сорвать с него покров тоталитарного унижения.» Он был атеистом в третьем поколении, но в какой-то момент понял, что всех нас обманывают, стал искать правду и нашел ее в религиозной философии. В свое время он был и жизнерадостным пионером, и комсомольским вожаком, в восемнадцать лет даже  избрался в районный Совет. Тут он и столкнулся с тайным лицом власти, «чудовищным до тошноты». Мало того, что социальное поведение советского чиновника, как оказалось, было строго регламентировано: работающий с людьми аппаратчик должен был проходить по коридорам, ни на кого не глядя, иначе его считали ненастоящим аппаратчиком.
Суровым испытанием для молодого и честного комсомольца стало требование писать заведомо ложные отчеты. Он отказался, ушел по собственному желанию,но еще не окончательно разочаровался в системе. «Глубже стал рассуждать о марксизме»: по сути, людей воспитывали на мифе  мученичества и жертвы ради блага человечества, но в жизни этого не было. Идеи, по сути, религиозные, в любой христианской душе находили отклик. С филфака Московского университета его исключили, проще сказать, выгнали с « волчьим билетом» за попытку примирить   марксизм и Бога. Александр осмелился утверждать, что идея Бога у Ленина выражена просто иными словами — материалистическими терминами. Огородникову была уготована судьба « инакомыслящего». Только благодаря перестройке ему, как и всем было позволено верить во что угодно. Вместе с христианами - демократами он выступал против коммунизма, отстаивал человеческое достоинство  как основу христианских и демократических ценностей.

Москва стояла без своих Сорока Сороков и продолжала оставаться цитаделью и «райскими кущами» для ЦК КПСС.  Уже очень многим людям в стране становилось ясно, что даже после провозглашенных перестройкой реформ, разговоры о переменах оставались декларациями о намерениях. Коммунисты   не желали делиться властью, тем более с народом. Их устраивала декоративность Верховного Совета и всей власти на местах. Они переадресовывали недовольство народа на демократов, высшая каста компартии готова была клеймить своих противников как продавшихся ЦРУ.

Между тем, полуголодное, полураздетое существование привело общество на последнюю грань балансирования. В воздухе витало ощущение беды, полета над пропастью.

Отца Дмитрия  очень занимала идея  о создании в Михайловке организации ХДС. Конечно, Михайловка  — глубокая провинция, но  вся Россия  была такова, исключая десяток городов. Большая часть страны – провинция и по укладу жизни,  и по достатку.

Молодой священник понимал, что партократия сильна и придется воевать и победить.  Поколения энтузиастов первых пятилеток, стариков -прихожан,  убежденные строители новой жизни, честно верили в свои идеалы человека, освобожденного от мещанства и от всех прежних пороков. Их идеалы  не были связаны с православием. Многие из тех, кто помнил фронтовое братство, перенес лишения и утраты, ветераны войны, тоже были его прихожанами. Им говорили: Сталин выиграл войну, и они верили, забывая о себе. Ни старики- атеисты, ни фанатики-сталинисты  не в состоянии переосмысливать свое прошлое. Так что будущее, конечно, за молодежью.
 
 Но у правительственных верхушек и кормушек  стояли или, бессовестно сидели на шее у государства, на казенном обеспечении  те, кто все  убеждал народ:
- Если добыть угля побольше, увеличить надои молока на душу населения — вот он, собственно, и будет коммунистический рай на земле. При этом давилась любая свежая мысль, любая попытка что-нибудь изменить. Указывали и направляли, учили, что говорить, как жить, как молиться. И все продолжали зомбировать светлым будущим.

Конечно, Михайлова — не Москва, а глубокая провинция, а Христианско-демократический Союз, хотя и отстаивает христианские ценности, но это — политика, которой избегали заниматься священники еще со сталинских времен. Великий друг народа лишил священство избирательного права, как когда-то и казакам запретил служить в армии.

Владыка Пимен с пониманием относился к гражданской позиции отца Дмитрия,  и знал, что не удержит молодого батюшку тихим молитвенником и печальником у престола. Кто-то из священства рьяно выслуживался перед коммунистической властью, кто -то смотрел в сторону Зарубежной церкви, а иные себя только ради Богу молились. Раскол — всегда утопия. А где взять подвижников, на которых можно опереться в смутное время?  Окраины тлели: Карабах. Кавказ — горячие точки. Не дай Бог, развалится все. Политика занимала умы людей больше, чем забота о совести, о Душе. Все воюют и воруют. Может, и настало время его, отца Дмитрия, время? Еще Патриарх Тихон, обращаясь к народу, говорил:

 « Гибельная смута терзает Родину Нашу, но губительнее снедающая сердца смута духовная. Затемнились в совести народной христианские начала строительства государственного и общественного, ослабела и сама вера, неистовствует безбожный дух мира сего»

Словно вчера сказал.

Многопартийность была провозглашена, однако ХДС  в СССР действовал полулегально — как привилегированный партнер в Интернационале христианской демократии. Эта международная организация действует во всем христианском мире, согласно своему уставу, помогает развитию демократических движений, решая проблемы  с действующими режимами. Его возглавляет ее Андре Луи,

Попытка  зарегистрировать ХДС в нашей стране, впрочем, как и многих других партий, наталкивалась на жесткое сопротивление  номенклатуры КПСС, которая стремилась удержать  позиции любой ценой, создавала разного рода препоны, несмотря на провозглашенный курс демократических реформ.

Повсюду обкомовские чинуши, с профессиональным выражением физиономий «да здравствует КПСС в моем лице!», удерживают власть над народом, сбивая его в единообразные  стада - коллективы.

«Слава КПСС!» напоминает о себе  с высоты фасадов — и особняков в стиле барокко, и с бараков фабрично - заводского стиля, и на заборах, и на собраниях,— подкармливая в каждом внутреннего Цензора - Дракона. «Человек, рожденный свободным, должен, наконец, обрести реальную свободу, перестать быть « механическим» гражданином», избавиться от чувства внутренней эмиграции в собственной стране», — так аргументировал свою позицию отец Дмитрий и обретал все новых сторонников.

Сам по себе факт создания  реальной, действенной партии или движения, основанного на традиционных принципах христианской демократии, был достаточно революционным.

1989 год оказался переломным.  Страна сотрясалась от шахтерских забастовок. Громко заявили о себе новые партии и движения. Александр Огородников  официально стал  председателем   христианских демократов России.  Созданный   в августе 1989 года ХДС России, 17 сентября 1989 года был принят в Христианский  Демократический Интернационал.

Местные организации работали в Новосибирске, Мариуполе, Саратове, Волгограде и других городах . Православная Российская Церковь  канонизировала Патриарха Тихона ( Белавина).

В этом же году произошел еще один  церковный раскол: образовалась Свободная Церковь с епископом Валентином ( Русанцевым) во главе. Вспомнили о Сахарове, Набокове, Солженицыне. Для  решения  культурно-этнографических проблем   в Ростове - на - Дону было создано добровольное литературное общество «Шолоховский круг» .
В Волгограде с благословения Владыки Пимена был создан детский хор духовной музыки « Конкордия»

* * *

Предчувствие свободы пронизывало каждого, выплескивалось на улицы демонстрациями и митингами. Какая она будет — свободная страна — никто толком не знал, но всем было ясно: нужно отстранить от власти коммунистов.

Получив задание, всего за пять месяцев отец Дмитрий, опираясь на молодежь Михайловки, создал организацию ХДС России Волгоградской области, возглавил ее политсовет. Организация была самой многочисленной  и самой богатой среди всех региональных отделений ХДС, заслуженно называлась партией интеллектуалов. В ее ряды вступали рабочие и служащие, интеллигенция — врачи и деятели искусств, студенты и профессора.  Кладезем мудрости для политсовета стал, например, профессор Волгоградского университета  Владимир Миклюков. Он и отец Дмитрий неоднократно публиковали свои статьи в журнале
« Христианская Демократии» Интернационала ХДС. «Мозговые атаки» перед штурмом тоталитарной твердыни были невозможны без таких людей.

Священник Дмитрий, черноризник, неукротимый в своей потребности  духовной свободы прекрасно «вписался» в это сообщество умов и организовал из «мятущейся интеллигенции» боеспособную партию. Он оказался в первых рядах борцов с властью антихристовой, разрушавшей Храмы и  изгнавшей православие из жизни общества. Его позиция была проста:

— Есть два типа священнослужителей: молитвенники и подвижники. Я — подвижник и благословлен именно на это. Говорят, что политика — грязное дело, но я считаю, что все зависит от людей, которые ее делают. Вспомним Святого Сергия Радонежского, игумена земли Русской. Великий политик духовно объединил Русь. Осляба и Пересвет — великие схимники, благословленные им на бой. Пастырь духовный должен быть со своей паствой.

Парадоксально, на первый взгляд, но первое заседание политсовета происходило в  обкоме ВЛКСМ, в кабинете его первого секретаря Киселева. Он был из числа «сочувствующих» христианским демократам в том, что касалось демократии, и на правах хозяина кабинета присутствовал на заседании. В итоге  высказался скептически: — Я и этот « комсомол» развалю.

Работа по созданию ХДС проходила в условиях всевластии коммунистических структур. Функционеры пресекали любые попытки изменить жизнь страны, доведенной до экономического и духовного кризиса. Обкомовская диктатура пыталась контролировать даже личную жизнь граждан. КПСС не собиралась сдавать своих позиций:

«За подписью Чебрикова  ЦК КПСС разослало в обкомы  инструктивное письмо из восьми пунктов,  закрытое письмо  :
   
3.   Категорически запрещаются всем категориям партийных работников неофициальные контакты ( дружеские отношения со всеми левоцентристскими, национал - экстремистскими объединениями и обществами содействия перестройке.
   7.  Надлежит немедленно в республиках, регионах, краях, областях, на территориях городских, сельских, районных комитетов КПСС составить поименно списки руководителей, лидеров обществ и организаций, их членов; данные на лиц, внесенных в списки, проверять через центральные адресные управления МВД СССР и ЦКГБ СССР.
   8.  Первые экземпляры списков отправлять в данные центральные управления, вторые хранить для СПСПИ  и УКГБ краев, республик, областей , городов.»
( опубликовано :« Покаяние» № 3, 1990, Волгоград)

На первую конференцию ХДС в Михайловку, «под сень его смоковницы» приехали гости из Волгограда. Среди них были иностранные корреспонденты,  Аксючиц и  Байбаков.
Владимир Байбаков возглавлял Волгоградскую городскую организацию ХДС, историк - этнограф по образованию, он пришел в политику, потому что, изучая традиции народной культуры, пришел к мысли, что в нашем обществе делалось что-то не то. Официальная идеология уничтожила весь богатый опыт культуры как способ жизни, исключила из нее православие. Отец Дмитрий обрел единомышленника, но первое, что он сделал при первой встрече с ним —  окрестил Владимира Байбакова  и по-поповски щедро всех накормил  своими «фирменными» молочными поросятами в апельсинах.

Через некоторое время во французском журнале «LE  VIE»  появилась статья о новом поколении « воинствующих Христин» и подробный рассказ о священнике Дмитрии с фотографиями на развороте.

Совсем скоро на имя « сельского» батюшки пришла  международная телеграмма на французском. Ее вручали чуть ли не все работники почты. Сами перевести не смогли. Текст «разобрала» школьная учительница: «Дмитрий Нестеров приглашался на международную конференцию в Москву. Подпись председателя Интернационала ХДС Луи Андре.»


Часть 16. НА РАЗЛОМЕ ВРЕМЕН
 Глава 16. На разломе времен.
ХДС России — Новый ковчег России.
 1
«Самый опасный момент для плохого режима
- когда он начинает реформироваться»
 Макиавелли
 Христианско-демократическая партия в России « как бы» была, потому что вслед за учредительной конференцией 5августа 1989 года, хотя и проводились рабочие встречи ее руководителей в Москве и Ленинграде, но по существу, христианские демократы некоторое время так и оставались « цеховыми учеными». Нужны были свои газеты и, конечно деньги. Некоторые «новые русские» — первое перестроечное поколение предпринимателей — меценатствовали, видя в укреплении ХДС и других демократических партий гарантию как своего собственного успеха, так и общей стабильности новых рыночных отношений. Деньги находились, и не отсутствие средств мешало работе. Главным тормозом развития оставалось жесткое противодействие власть предержащих. Позднее стали достоянием гласности «тьмы низких истин»:

// « На состоявшейся 20— 21 января конференции партклубов «Демократическая платформа КПСС» был распространен документ. В нем в частности говорится:
«До сотрудников подразделений органов КГБ доведено устное указание т.Крючкова. В результате этого указания в настоящее время осуществляется массовое тайное внедрение информаторов в неформальные организации, в том числе и в официально зарегистрированные»
            «На подготовительную конференцию в Ленинград в 1988 году КГБ подослал своих людей, умелой демагогией парализовавшие ее работу…»
 
(«Вестник Христианской Демократии», №15, август 1990 года)//

Продолжая служить настоятелем в Михайловке, отец Дмитрий все свое свободное время посвящал партийной работе. «Товарищей» он не любил и не скрывал этого. Он ненавидел режим и расписание жизни, которое он диктовал всем, заставляя ходить стадом, не поднимая головы. Да, ненавидел, если под ненавистью понимать воинствующее презрение и неприятие тоталитарного режима   как   постыдного для народа, пошлого и жестокого.

Владыка Пимен, конечно, знал о политических пристрастиях отца Дмитрия, но не препятствовал его деятельности. Напротив, архиерей принимал во внимание тот факт, что еще в августе 1918 года Поместный Собор определил, что как граждане государства архиереи, священники и миряне были в праве участвовать в политической деятельности индивидуально. Ущемлять кого- либо в Церкви из- за различия в политических взглядах было запрещено. Это каноническое решение Церковной полноты.
 
Владыка Пимен и сам не без симпатии наблюдал за стремлением христианских демократов России вернуть Церкви реальный суверенитет, а так же исторически принадлежавшее ей имущество; более того, понимал, что невозможно игнорировать происходящие вне Церкви события, и, если христиане не займутся политикой, то политика в очередной раз, займется ими.


//Между тем, Московский Патриархат претерпевал изменения под напором времени. С1989 года на территории Союза Союза представители православного духовенства и общины стали переходить в юрисдикцию Русской Православной Церкви Заграницей. Стали появляться «Свободные приходы» По своей общественно-политической ориентации и позициям в церковных вопросах эти приходы были разнородны — от либеральной интеллигенции диссидентского толка, видевшей в иерархах Московского Патриархата агентов КГБ (они поддерживали епископа Валентина (Русанцева)), до настроенных консервативно в церковных вопросах. Они вышли из Московского Патриархата, не желавшего занимать крайние монархические позиции. Эта часть верующих и духовенства тянулись к православно- монархическим организациям, например, « Памяти», некоторым казачьим союзам. К свободным приходам примкнула и часть общин Истинно Православной Церкви.//
 
 Архипастырь Пимен не пытался удержать отца Дмитрия только молитвенником у Престола, и  внимательно наблюдал за происходящим…  Его энергичный священник мог часто и беспрепятственно бывать в Волгограде, где вместе с Владимиром Байковым искал типографию для христианской газеты.
 Не было ни войны, ни мора, но стремительно пустели прилавки магазинов в городах. У людей не было зарплаты, но были стачкомы и комитеты спасения. 
Все равно, покупать было нечего, а то немногое, что было — по талонам. Работать без зарплаты уже никто не хотел. Во всем испытывался дефицит. Только у журналистов был в избытке их основной ресурс — информация. Словно из ящика Пандоры сыпались    тревожные сообщения СМИ, одолевала тревога за завтрашний день, скудела земля и зрела смута против «руководящей и направляющей».

//В Волгограде появилось много неформальных объединений и общественным движений.   В области их насчитывалось двенадцать. Они объединяли примерно полторы тысячи человек, но наиболее влиятельными были только несколько: социал-демократы (руководитель И. Лукашев, бывший секретарь парторганизации Качинского училища),
Демократическая партия России (одна из самых больших по численности; руководитель центрального органа Н.Травкин, председатель областной организации — П. Петров) и Республиканская партия (сформировалась как фракция КПСС в1989  году, руководители — заведующий кафедрой ВИСИ — В. Буш и доцент ВолПИ  — А. Ющенко.//

 Отец Дмитрий знакомился с политическими лидерами демократических движений,  искал нужных людей, убеждал их в необходимости широкого политического наступления, готовил и приближал решающий день. И вот этот час настал….
 ….Розовела - розовела заря, а тот февральский день рассветлелся серенько. Безучастно стыла Волга, а меж тем, на ее набережной становилось все « жарче». Сюда стекался народ. Люди, люди, люди…. Толпы. Флаги, речи, транспаранты, лозунги. Речи, речи…Экзальтация… Рев, рык толпы…  Гнев.
 "Февральская революция", Волгоград, зима 89/90 г.
Священник вел за собой митингующих. Пальто — нараспашку поверх синей рясы, большой крест на груди. Бледное лицо и сосредоточенный взгляд. Чувство единения и осознание себя пастырем воодушевляло отца Дмитрия. Он знал, что делать, что сказать людям, которые шли за ним и верили ему. Он звал всех в Завтра, в котором нет места касте коммунистических вождей с их замусоленными идолами.. .Волна   народных выступлений и забастовок        нарастала еще с января и теперь достигла своей наивысшей точки — многотысячной манифестации. Митингующие решительно и горячо желали отправить КПСС на заслуженный отдых. Впервые выдвигались политические требования: «Обком — в отставку!», «Калашникова — убрать!», «Власть — Советам!»

 Гул людской  над Волгой до самых сумерек… Но расплескались, растеклись людские толпы в улицы - ручьи, все вернулись в свои теплые дома и зажгли в окнах свет. Как прежде, безучастна заледеневшая Волга в февральской ночи. Только вот у людей все уже не «по - прежнему»

Бурные события января — февраля 1990 года в Волгограде отечественная и зарубежная пресса назвала « февральской революцией» Волгоградский обком КПСС в полном составе вынужден был уйти в отставку, во главе со своим первым секретарем В. Калашниковым.
 Немецкая газета DIEZ DOSSIER на своей  первой полосе уже в марте подробно освещала события в Волгограде в статье «Революция в Волгограде»
 
//«…Участие отца Дмитрия в февральских митингах в Волгограде не осталось незамеченным.  За призывы вступать в ХДС России, «в партию, ведущую бескомпромиссную борьбу с коммунистами», коммунистическая пресса обвинила его в экстремизме и чуть ли не в терроризме. Был период, когда в кампанию травли отца Дмитрия включились, не без нажима властей, другие священники епархии, заявившие через коммунистическую прессу о неприятии его политической деятельности … После февральских событий ситуация в политической жизни Волгограда сильно изменилась. КПСС потеряла многие свои казавшиеся незыблемыми позиции. Новые демократические движения укрепились. Заставила говорить о себе с уважением и областная организация ХДС России».
(В. Байбаков « Вестник Христианской демократии», 1990)//

В журнале Интернационала ХДС « Христианская Демократия», издаваемом в  Брюсселе, была напечатана статья его собственного корреспондента по Волгоградской области — отца Дмитрия — организатора и непосредственного участника этих политических баталий
 У себя дома, в России узнали, что «Священник стал… собкором»— из заметки корреспондента «Независимой российской газеты» Александра Тихонова:

//«Широко известен волгоградцам депутат Волгоградского областного Совета, священник Святоникольской церкви из Сарепты Отец Дмитрий Нестеров. Он так же является председателем политсовета недавно зарегистрированной областной организации ХДС. Известны и его публикации в зарубежной прессе. И поэтому вполне логично воспринимается назначение отца Дмитрия корреспондентом издаваемого в Брюсселе журнала Интернационала Христианской Демократии» по Волгоградской области. Для тех, кто заинтересовала эта информация, сообщаем домашний телефон отца Дмитрия….//
 
Статья под рубрикой "Во дает" (Волгоград, 90)(фото)
2

Прозорливый архиепископ Пимен, видел, как стремительно развивается ситуация и общественная деятельность отца Дмитрия, перевел его из Михайловки в Сарепту, в Свято - Никольскую церковь. Сарепта, бывшая со времен Екатерины немецким поселением евангелистов и  славившаяся в былые времена своими садами и горчицей, теперь была славна проблемами с передачей верующим церковного имущества. Администрация все никак не могла решиться отдать здание. Отцу Дмитрию и здесь  пришлось налаживать церковную жизнь прихода, заниматься ремонтом. И это ему, как всегда, удалось.
 
Архипастырь уже достаточно долго и хорошо знал отца Дмитрия, понимал его и доверял. Знал своего священника достаточно, чтобы доверить ему очень значительные денежные средства, столь необходимые для устранения власти антихристовой и укрепления положения церкви. Владыка Пимен открыл на имя отца Дмитрия личный счет в банке, зная наверняка, что тот распорядится этими средствами лучше кого бы то ни было. По природе своей священник не имел склонности к алчности: деньги как таковые нужны ему были исключительно для воплощения идей и замыслов в стремительно менявшееся время. Замыслов было много, а к своей цели отец Дмитрий двигался напролом.

 Действительно, благодаря этому финансовому источнику, появилась возможность помочь успешно действовать и ленинградской организации ХДС, поступали деньги и в Москву. Для многих продажных чинов и чиновников отец Дмитрий обладал неотразимым финансовым обаянием. На пути к намеченной цели он часто покупал их лояльность, и даже содействие. «Все куплю —   сказало злато, все возьму — сказал булат», — заметил еще А. С. Пушкин. Чтобы дело не дошло до «булата», отцу Дмитрию пришлось быть искусным дипломатом. Только с оголтелыми «товарищами» партократами он всегда был непримирим и не стеснялся высказываться едко в их адрес. Он никогда не сотрудничал с профашистами.

Даже Владимир Байбаков первое время после знакомства с отцом Дмитрием, недоумевал, зачем священнику такие сложности и хлопоты. Во времена застоя и перестройки пастыри духовные неплохо кормились от своей паствы, им хватало не только на хлеб насущный с маслом, но и на икру сверху. Их было не видно, не слышно. Были, конечно, и другие, но о них никто не знал.

Хотя священство избегало политики, но времена меняются. Как иначе, без политики, отстоять интересы отдельной личности перед государством?
Идеология посягнула на веру и свободу Церкви, а в результате — не только храмы разрушены и поруганы, но утрачены и многие нравственные принципы. С безверием и цинизмом попираются личные свободы и достоинство граждан. Но ведь каждый отдельный человек, его Душа всегда были и остаются главными в интересах Церкви. Эта тема горячо и часто обсуждалась ими.
 
Уже признанный лидер партии ХДС, отец Дмитрий дорожил каждой минутой. С переездом в Сарепту сократилось время на дорогу, но его все равно не хватало. Волгоградской областной организации была доверена разработка Программы  к предстоящему республиканскому съезду.
 
Владимир Байбаков нашел типографию и хотел ее показать. Можно было начинать печатать свою газету небольшого формата. «Типография» эта находилась в одном здании… с моргом. Чтобы попасть к печатному станку на второй этаж, надо было пройти по длинному темноватому коридору, через мертвецкую, чуть ли не перешагивая через покойников. Отец Дмитрий был брезглив, как ни пытался отделаться от этого чувства (потому что — грех), но все же старался поменьше смотреть по сторонам и сосредоточил свое внимание на тускло отсвечивающей лысине Байбакова. Тот шел впереди, показывая дорогу к печатной машине. Ну, вот и заветный станок.
— Можно печатать, но только, как набивную ткань, — одним рулоном. Резать на газеты- куски придется вручную, — пояснял Владимир.
— Где? — думал отец Дмитрий. — Офис занимал три комнаты в полуподвальном помещении, одну из них отдали «Солдатским матерям», сам же и помогал создать эту организацию. В офисе — тесно, работать быстро не получится. Байбаков арендует обкомовскую квартиру с охраной, в центре города. Нужно посмотреть.

3

Предвыборная баталия « поэт — священник»
Образца 1990 года
На страницах молодежной газеты
(«Ленинский комсомолец»,1 марта
Беседу записал А. Полануер)
// Служение людям
Отец Дмитрий (Нестеров Дмитрий Дмитриевич), священник Михайловского прихода, был выдвинут кандидатом в депутаты областного Совета народных депутатов студентами Волгоградского госуниверситета. Его оппонентом был молодой поэт Михаил Смотров, выдвинутый кандидатом пленумом Ворошиловского РК ВЛКСМ.
КОРР.: — Нет ли тут противоречия?
М. Смотров: — Большого противоречия тут нет. В нынешнем комсомоле существует масса тенденций, в том числе и демократическая. Мы — люди разного воспитания и разных возрастов, но у нас обоих есть желание как-то переустроить
современное общество. Кроме того, сам факт выдвижения о. Дмитрия студентами университета, который ясам заканчивал, говорит об определенных закономерностях
о. Дмитрий: — Я отношусь к более старшему поколению. Людям моих лет вбили в голову столько дурного, что они даже не способны воспринимать новые идеи. Лишь молодежь может воспитать в себе что-то хорошее. А когда человек начинает ругать молодых — это, в первую очередь, является признаком его собственной старости. Я очень хочу, чтобы мы, не взирая на возраст, оставались молодыми.
КОРР.: — Поэзия — это Слово, обращенное к Душе. Но Библия тоже обращена к душе человеческой. Следовательно, вы оба работаете в одном направлении?
О. Дмитрий: — У нас есть очень много общего и очень много разного. Общее — это то, что мы оба хотим видеть нашу многострадальную Россию и человека в ней счастливыми. Но есть и коренное различие. Я, священник, считаю первоосновой своего бытия служение людям и Богу. Для поэта же, на мой взгляд, Бог — это он сам.
М. Смотров:— Для меня Бог — Слово, как кстати, и сказано в одном из Евангелий. Думаю, что между нами нет принципиальных различий... Мы сейчас возвращаемся к общечеловеческим ценностям — не убий, не укради и т.д. Каждый из нас хочет, чтобы люди жили по- человечески. Немалую роль в этом играет и поэзия.
КОРР.: — Словом можно и убить, и воскресить…
М. Смотров — Мой политический принцип: хватит смертей! Мы не можем идти путем репрессий. У нас слишком многих убивали и никого не воскрешали. Пора воскрешать…
о. Дмитрий: —  Если бы мы с Михаилом избирались по одному округу, я бы отдал свой голос за него. Его слова перекликаются с идеями, которые исповедуют сторонники Христианско-демократического  союза России. Мы выступаем за любовь, свободу, милосердие и соборность, безоговорочно отрицаем террористические и любые другие насильственные методы политической борьбы как несовместимые с идеалами христианства, свободы и демократии. Право слова дано сейчас всем. Я согласен с Михаилом — сейчас своим словом мы должны именно воскрешать.
КОРР:— Наверное, только наше время и процессы, происходящие в обществе, могли вызвать такое сочетание кандидатов — поэт и священник?
о. Дмитрий: —Поэт и священник — это не антиподы. Мы часто обращаемся к поэтическому слову и считаем, что если оно обращено во славу Божию, то возвратится сторицей и благом.
М. Смотров: — Такое сочетание кажется парадоксальным лишь на первый взгляд. Каждое время выдвигает свою специфику отношений… Мы говорим, что слово обращено к душе и тем самым подтверждаем один из принципов христианства — существование Души.
КОРР: — Отец Дмитрий, вас называют священником - неформалом и даже священником - экстремистом. Как вы это объясняете?
о. Дмитрий:— Для этого нужно сначала определиться, что есть Русская Православная Церковь в наше время. Церковь наша такова, каково и все общество. Застой не миновал и нас. Однако сейчас, да простят меня иерархи, Церковь слабо участвует в перестройке. Все последние годы мы служили власти, а надо бы людям и Богу. Другая причина — мое отношение к носителям данной власти. Многие партийные работники крестили своих детей, хотя называли себя убежденными атеистами.
Нынешние процессы очень тяжелый вопрос. Мне кажется, что дело не в конкретных личностях, а в самой системе. Мы дошли до того, что каждый священник в любой момент может перейти в разряд безработных, стоит только уполномоченному по делам религий отказать ему в регистрации.
КОРР: — В нашем разговоре прозвучало слово « милосердие». В чем, по - вашему,
Оно заключается?
о. Дмитрий — Честно говоря, мне становится страшно, когда милосердие стараются привить сверху. Фонды мира, милосердия. Что же произошло со всеми нами, если мы создаем сейчас подобные фонды? Ведь именно русский человек всегда отличался своим милосердием, без всякой там заорганизованности… Милосердие — это одна из отличительных человеческих черт.
КОРР:— Есть выражение «всяческая власть от Бога…»
М. С.:—Мне больше нравится афоризм Гегеля: « Все действительное разумно, а все разумное — действительно».
КОРР.: — Все ли? Та же, например, «Память»?
о. Дмитрий:— Идея, вызвавшая «Память» к  жизни была прекрасной — восстановление русской культуры. Но затем в эту организацию пришли ее нынешние лидеры, и «Память» потеряла то, к чему она была призвана свыше.//


4
Выборы состоялись в марте 1990 года, и православный священник отец Дмитрий победил. Христианский демократ, председатель политсовета Волгоградской областной организации ХДС России он стал депутатом  областного Совета в городе Волгограде и председателем его подкомиссии по защите прав верующих. Депутаты - коммунисты оказались в Совете в большинстве, но демократическая оппозиция стремилась к консолидации в своем противостоянии КПСС. Председателем был избран В. А. Махарадзе
Выступление отца Дмитрия на первой же сессии облсовета нового состава было сорвано депутатами - коммунистами, когда он с трибуны сессии, во время прямой трансляции по местному телевидению, провозгласил, что представляет ХДС России — партию, ведущую бескомпромиссную борьбу с засильем коммунистов.
Обрушив на него поток ответных выступлений, депутаты - коммунисты сознательно замалчивали, что отец Дмитрий всегда призывал к борьбе исключительно ненасильственными мерами.
 Как бы не было сложно работать, все верующие, не только православные, но и католики, и протестанты, мусульмане и иудеи — люди всех конфессий имели в облсовете своего надежного защитника — отца Дмитрия.
 Он как священник сделал и свой выбор, смог реализовать свои гражданские права благодаря перестройке.
 
 
Глава 17. Наталья Петровна.
Штаб - квартира на Ткачева.

Часть обкомовской квартиры занимал Владимир Байбаков. Наталья Петровна,хозяйка квартиры, сдавала часть ее, чтобы как-то сводить концы с концами, после того, как внезапно овдовела. Она была активисткой христианско - демократического движения Волгограда, работала в библиотеке Медицинского института и перед выборами агитировала студентов голосовать за отца Дмитрия. Его предвыборные встречи со студентами института организовала именно она.

- Очень энергичная женщина, - всегда отмечал священник-депутат,
Квартира ему понравилась: просторная, респектабельная, но главное - в центре города.
- Да, здесь можно работать. Кое- что подремонтируем. Мебель поменяем. Будет настоящий офис, а точнее - штаб.
- И командовать парадом, конечно, будешь ты, - пошутил Владимир.
- Конечно!

Наталья Петровна овдовела недавно. Повзрослевшие дети учились в Ленинграде.
Ее покойный муж, Вилен Константинов, был в свое время не только главным режиссером драматического театра, но и начальником областного Управления культуры. Он режиссировал все официальные праздничные массовые мероприятия. Самым грандиозным из всех праздников, которые он подготовил, был в честь открытия памятника « Родина - Мать» на Мамаевом Кургане. В тот памятный день Наталья Петровна была среди тех немногих, кого лично Леонид Ильич, лично приветствовал традиционными поцелуями.

В то время в квартире на Ткачева бывало многолюдно: бесконечным хороводом являлись актеры и режиссеры, бойкая театральная общественность, богемная и околобогемная публика, молодые дарования, спортсмены и функционеры от культуры. Каждый день, точнее, вечер приносил ей новые встречи с интересными или просто заметными в культурной жизни города людьми. Число всех этих разнообразных деятелей на каждый квадратный метр их гостиной было так велико, что, пожалуй, больше, чем плотность населения Парижа. Наталья Петровна всегда была не только хозяйкой этих приемов, но и очаровательной собеседницей: чувствовала себя хранительницей этого, клокочущего прямо от порога очага культуры и очага собственного, домашнего.

Сколько бы лет она ни работала в библиотеке мединститута, никогда не относилась к тому привычному типу библиотекарей, дни которых проходят исключительно среди книжных полок с бесконечным заполнением формуляров.

Наталья Петровна всегда была очень деятельной общественницей: подготовка студенческих диспутов, научных конференций - студенческих и преподавательских - вот ее стихия. Ее активно продвигали, да и сама она уверено шагала «по профсоюзной линии». Видной общественнице даже предлагали вступить в ряды КПСС, но муж не посоветовал, дальновидно предостерег от этого шага.

Подрастали дети. Старший сын Андрей поражал всех своей музыкальной одаренностью. Наталья Петровна по-матерински чувствовала его дремлющий талант, хотя понимала, что свои дети - всегда самые лучшие. Андрей с детства обладал добродушным нравом, каким-то глубоким внутренним обаянием, и чем старше становился, тем ярче проявлялось это свойство его натуры. Одноклассницы неизменно ему доверяли свои проблемы, даже тайны. Он примирял ссорившихся друзей, разъяснял недоразумения. Но при всем своем добродушие и дипломатичности, умел быть упорным, даже упрямым в том, что касалось выбора и достижения собственной цели. Он твердо решил стать профессиональным музыкантом, Много и серьезно стал заниматься музыкой лет с двенадцати, и с каждым годом не только сам Андрей, но и родители стали воспринимать это занятие как единственное и настоящее призвание.

После окончания Волгоградского музыкального училища сын Константиновых «вдруг» решил поступать в Ленинградскую консерваторию, хотя отец советовал: - В Ростов! В руках уже было направление в филиал института имени Гнесиных, и чемоданы собраны, и билеты куплены на вечерний поезд, даже о месте сбора абитуриентов на перроне договорились, но в самый последний момент Андрей отказался от Ростова и... отправился в Ленинград утром следующего дня. Он, действительно, оказался очень талантливым юношей, выдержал « сумасшедший» конкурс и поступил один из сорока, стал студентом консерватории. Младшая дочь - Татьяна - тоже ленинградская студентка, будущий искусствовед.

Тревога за детей, почти взрослых, но еще не вполне самостоятельных, не покидала Наталью Петровну. Жить становилось все труднее, Она даже мысли не допускала, что им что - либо может помешать закончить образование. Просто необходимо было, чтобы они спокойно доучились, встали на ноги. Сын и дочь были далеко от нее, но, работая среди студентов, зная их повседневные заботы, Наталья Петровна невольно чувствовала себя чуть ближе к собственным детям.

Не стало мужа Вилена, и что-то неуловимо стало меняться в их доме, хотя часто приходили прежние друзья и знакомые, но домашний интерьер, не то чтобы потускнел, но неотвратимо превращался в иную оболочку, которая заполнялась новым, совсем другим содержанием.

Когда новые христианско-демократические идеи захватили умы студенчества, ей очень пригодился опыт работы с молодежью, и она сумела его применить. Все в институте очень хорошо знали Владимира Байбакова и отца Дмитрия. В городе все чаще проводились митинги, но она в них никогда не участвовала. Почти интуитивно сторонилась экзальтированных масс. Конечно, и митинги кто-то режиссировал по незнакомым ей правилам, но все равно, «не верила толпе - пустой и лживой», стихийной в своих проявлениях. Может, просто боялась болезненных ассоциаций.

Между тем, вузовская интеллигенция, студенты активно вступали в городскую организацию ХДС, которую возглавлял Владимир Байбаков, Обосновавшись со своим офисом на улице Ткачева, он занял удобную дислокацию - в непосредственной близости к нескольким вузам. Но через неделю после гостевого визита отца Дмитрия ему пришлось перебраться в другое место - офис поменьше, но тоже в центре города.

Деятельная энергия отца Дмитрия быстро заполнила пространство, отведенное под штаб партии. Он работал депутатом и продолжал служить в Свято - Никольском приходе в Сарепте. Пример его кипучей деятельности заставлял и других быть максимально полезными, в том числе и свою кузину, Наталью Петровну. Практически сразу у нее значительно прибавилось работы. Она стала просто незаменимым ответственным секретарем. Теперь нужно было успевать вести деловую переписку, отслеживать корреспонденцию и прессу, при необходимости, давать опровержения. При этом, Наталья Петровна продолжала оставаться библиотечным работником, вела партийную работу среди студентов. А если отцу Дмитрию случалось приболеть, находила лучших врачей, хотя он терпеть их не мог. Однако, против личного врача - главного терапевта города, педиатра и доктора наук в одном лице - лидер партии возражать не стал.

Любой известный политик вообще, а тем более политик в рясе, неизбежно привлекает к себе повышенное внимание. Он всегда на виду, как рыба в аквариуме.
Изменение географических координат Приемной отца Дмитрия сразу же было примечено общественностью города и журналистами. Депутат-священник дал интервью газете «Пангея»(№2, 1990), чтобы сразу ответить на все возможные вопросы. Впрочем, эпатировать публику он всегда любил.

Газета опубликовала интервью. Вместо заголовка - его фотография в рясе, на втором плане этой фотографии - лозунг «Глас», оказавшийся над самой головой отца Дмитрия, а за его спиной - транспарант: «Выгоним ото всюду парткомы КПСС!»

«...Самые закостеневшие наши сограждане осознают, что в смутные времена разброда и шатаний церковь, с ее человечными идеями и моралью, с ее незыблемыми заповедями может сыграть роль... и более значимую. Чем иные политические партии. Нам симпатичны ее служители - не чопорные, но степенные, с их умиротворяющей манерой уговаривать, а не пропагандировать, - обозначили свою позицию корреспонденты Л. Хон и М. Соколков. - Дмитрий Дмитриевич интересовал нас как личность.

-...чего в Вас больше - от политика или от священника?
- Я - прежде всего священник, служу Богу. Но в отличие от многих священнослужителей, считаю, что политическая деятельность нужна. Проповедуя с амвона, я не могу упустить возможность проповедовать, говорить об общечеловеческих ценностях перед такой аудиторией, какую представляют средства массовой информации: телевидение, радиовещание, газеты.
- Можно сказать, что сегодня Вам представляется еще одна такая возможность, но поговорим прежде о Вас. Какие ваши жилищные условия?
- Я холостяк, и мне хватает комнаты с телефоном, которую я снимаю. В доме бесконечные гости, звонки, но хозяйка не жалуется, она - вдова партработника, теперь - член ХДС.
- Это Ваша заслуга?
- Нет, не моя - все в руках Господа нашего.
- Кто Вы по типу характера, флегматик, сангвиник, меланхолик?
-По типу характера? Вообще - то я эмоционален, общителен, иногда бываю несдержан, подавляю это в себе. Очень люблю людей, животных, все, что окружает его.
- Кто из политиков Вам наиболее импонирует?
- Из ныне здравствующих Ельцин - за мужество, за предвидение...
-Как вы относитесь к таланту как к таковому?
- Талант только от Бога...
-Как Вы относитесь к публикациям в массовых изданиях статей интимными подробностями - к примеру, о технике секса?
-Недавно я побывал на выставке эротической фотографии и пришел к выводу, что из того, что создал Бог, нет ничего прекрасней, чем женское тело. Ну, а секс - это интим, а интим - это для двоих. Бог создал нас добрыми и разумными, и определять, что ему нужно, человек должен сам, но помня о Боге.
- Как вы сделали свой выбор, став священником?
- Вы же как - то пришли к необходимости этого?
- Когда служил в армии...я увидел страшный взрыв...Я взмолился Богу сохранить мне жизнь. Умирать было не страшно, но я помнил о матери. После этого случая стал посещать церковь, молился, как умел. И снова я обратился к Богу, проводя время в молитвах, когда мне поставили диагноз,... что болен я безнадежно, и жить мне осталось всего ничего...Некоторое время спустя выяснилось, что я здоров. Бог располагает.»

3

Священник - депутат был явно не равнодушен к оружию. Это было очевидно всем, кто переступал порог его кабинета. По стенам развешаны шашки и сабли, клинки старинной работы и, конечно, иконы, старинные и современные. Там же красовался дворянский герб - два скрещенных меча, крест, а в центре - герб России с двуглавым орлом, украшен драгоценными камнями старой огранки. По поводу этого герба у всех возникали вопросы, им восхищались. Такой колорит вносил непринужденность в любую деловую беседу, располагал к доверию.

Ящики массивного письменного стола хранили не только документы, но и солидный арсенал: браунинг, кольт, Вальтер, гранаты разных государств. Иногда отец Дмитрий не мог отказать себе в удовольствии - поразить воображение собеседника - и приоткрывал « нечаянно» ящики стола, как бы в поисках нужной бумаги. Иногда собеседник терял нить разговора минуты на две, цепенел на полуслове, потом возвращался к теме невпопад. Для отца Дмитрия такие паузы были наивысшей похвалой коллекции. Наталью Петровну такие «вернисажи» выводили из равновесия, и она пыталась предостеречь отца Дмитрия от мальчишества: и так в газетах его обзывают, чуть ли не террористом, а он только масла в огонь подливает. Но все напрасно. Какой коллекционер упустит возможность продемонстрировать такие сокровища «тонким ценителям».

Отчаянный батюшка не боялся ничего и никого, кроме Бога. У него было свое, выстраданное чувство, или понятие о Боге и о предназначении человека, и он всегда следовал этим понятиям с юношеским максимализмом. Облаченный в рясу священника, Дмитрий не сделался ни постным фарисеем, ни ханжой. Никогда не страдал приступами лицемерия: свою точку зрения всегда высказывал открыто. Глубоко верующий человек, он весь был открыт для всех - для друзей и врагов, и очень часто - для нападок со всех сторон. Иногда Наталье Петровне казалось, что отец Дмитрий специально всех дразнит, как ребенок - взрослых дядей, провоцирует, издевается, рискуя получить все новые неприятности. Но тот был всегда готов к удару противника и умел держать этот удар. Риск для отца Дмитрия был сродни спорту: тот же азарт и спортивный интерес. Такая вот игра с судьбой. Он всегда предпочитал рисковать только собой - жизнью, духовной карьерой, репутацией. « Выигрывал» чаще.

Человек открытого темперамента, он жил по принципу « неглиже с отвагой» Но все его «отвлекающие маневры» были лишь средством для достижения однажды выбранной цели. Сам он чувствовал себя иноком, воином на пути к возрождению России, своей православной Отчизны.



Глава 18. « Покаяние» - своя газета

1
«Инженер» Жириновский экстравагантно озвучивал в телеэфире и прессе смутные ощущения некоторой части электората, пытаясь раскопать в обывательской массе новых наполеонов.
«Новый мир» напечатал для всей страны письма Владимира Соловьева с его рассуждениями « О политике и нравственности». На страницах этого журнала увидел свет и роман Александра Солженицына « В круге первом». Все жадно читали запрещенных до сего времени авторов.

А «Волжские новости» опубликовали интервью отца Дмитрия под заголовком «Волки» и пастырь». Батюшка - депутат стал членом президиума комиссии областного Совета по гласности и правам человека и председателем подкомиссии по защите прав верующих.
- Кто же «волки»?- спрашивает корреспондент А. Полануер у священника - неформала, председателя политсовета Волгоградской областной партийной организации Христианско-Демократического союза России.
-Те, кто довел мою страну до нищеты - духовной и моральной.
- Это камень в «огород» КПСС?
- Да, как партии, которая правила нами последние семь десятков лет. Именно под ее руководством мы дошли до того, что имеем сегодня. Это факт, от которого никуда не деться. И дело тут не в конкретных носителях власти, а в созданной ими системе.
- Говорите ли вы об этом в своих проповедях?
- Я проповедую не только с амвона, но и в церкви я тоже говорю о политике, ибо мне далеко не безразлична судьба Родины.
- Можно ли считать нравственной проповедью ваше выступление на первой сессии Волгоградского областного Совета народных депутатов нового состава?
- В депутаты облсовета я баллотировался не только как священник, но и как один из организаторов ХДС России. Поэтому часть моего выступления была посвящена общечеловеческим, нравственным проблемам (и это можно назвать проповедью), а другая - разъяснению того, что такое ХДС России как политическая организация.
-Насколько мне известно, такой организации не было в дореволюционной России...
-Самой партии, действительно, не было, однако, предпосылки христианско-демократического движения в нашей стране существовали. Достаточно вспомнить труды С. Булгакова, П. Флоренского, Н. Бердяева, Д. Мережковского и других философов. Многие русские интеллигенты понимали, во- первых, насущность приобщения нации к общехристианской культуре, во вторых, осознавали приоритет интересов личности над интересами государства. Другими словами, отдельное дерево в лесу дороже самого дерева, ибо последнего без деревьев не бывает. Коммунистов всегда беспокоил лес, о нуждах отдельных деревьев они забывали.
-Февраль этого года запомнился волгоградцам как месяц, насыщенный бурными событиями в общественной жизни города. Каковы, по-вашему, результаты, в чем вы видите на данный момент свои задачи?
-Говорить о каких - либо изменениях, мне, кажется, трудно. Я возмущен, что новые руководители областной организации КПСС не поняли сути происшедшего и, естественно, не собираются передавать власть в руки Советов. Неужели нужна еще одна волна митингов, чтобы помочь им осознать необходимость перемен?

Другие статьи газеты « Волжские новости» того же выпуска:

«Удушающая хватка бюрократов»
Советская экономика скатывается вниз настолько быстро, что Горбачев вынужден отказаться от постепенных реформ в пользу радикальных перемен. Этот шаг будет болезненным для советских трудящихся. Это, в свою очередь, повлечет за собой политические издержки. И даже в этом случае политический результат будет неясным.....

6 политических ошибок Литвы
...Реальность состоит в том, что Советскому Союзу и сейчас, и впредь будут нужны такие решения по Прибалтике, которые обеспечат ему выход к Балтийскому морю.
Что толку взывать к помощи Запада, если СССР изначально поставлен в безвыходное положение...

Елена Боннэр
ПОСТСКРИПТУМ
( Из «Книги о горьковской ссылке»)
«...Они знали, что по поручению посла США в каждый мой приезд из Горького - до апреля 1984 года, пока я еще не имела возможности приезжать,- сотрудники посольства безуспешно пытались пройти ко мне. Я рассказывала им, что вначале пост был только днем, но потом стал круглосуточным, что и в долгие месяцы моего отсутствия они продолжали нести свое дежурство и даже поставили на площадке раскладушку, чтобы по очереди спать...»
« Партия, в которой Каспаров ассистирует Травкину»...

А. Анипкин стал первым секретарем обкома КПСС вместо смещенного народом В. Калашникова и претерпел метаморфозу. До того, как занять освободившееся обкомовское кресло, он ходил в кожухе, треухе и говорил:
-Нам такая власть не нужна!
Приняв обкомовские дела, стал выглядеть вполне «цивильно», и повадки перенял, соответствующие занимаемой должности.

Рухнула Берлинская стена, и европейцы сказали: - Нет больше социалистического эксперимента! Восточная Европа осуществила демократическую революцию. В Германии, например, в результате выборов в Палату депутатов блестящую победу одержал председатель ХДС Восточной Германии пастор Лотар де Мезиер, получив в общей сумме сорок восемь процентов голосов и мест. В Советском Союзе христианские демократы так и оставались на «птичьих» правах.

В одном из первых выпусков газеты «Покаяние» (№ 3,1990) напечатали обращение Интернационала христианской демократии к Михаилу Горбачеву от имени его Генерального секретаря Андрэ Луи и президента Эдуардо Фернандеса с просьбой к главе советского государства легализовать ХДС России - полноценного члена Интернационала, действовавшего в 54 странах мира.

Руководство Интернационала ХДС считало, что у христианских демократов в нашей стране благоприятные перспективы, поэтому и ходатайствовало перед М. Горбачевым о скорейшей регистрации ХДСР . В штаб- квартире в Брюсселе 8 февраля 1990 года было принято решение о необходимости создания на базе
ХДСР ( лидер А. Огородников) политической партии. Но она таковой себя не считала :
« Мы- объединение христиан всех конфессий - православных, католиков, протестантов, региональных политических групп, философских обществ, редакций газет. («Вестник христианской демократии» и «Собор»(Москва), «Воскресение»
( Ленинград)

.
Первые листовки ХДС наводнили город уже вскоре после февральских событий.

Владимир Байбаков готовил тексты для первых выпусков «Покаяния». Рулоны тонкой, почти папиросной бумаги - готовый тираж - стояли наготове. Их раскатывали на полу, как обои, и разрезали на отдельные экземпляры. Из газеты, изготовленной таким диким кустарным способом, читатели узнавали о политических событиях в городе, о работе и задачах партии ХДС. Становились достоянием гласности ее цели и задачи в то время, когда КПСС еще готовила свой XXVlll съезд. В официальной коммунистической и прокоммунистической прессе старательно замалчивались исключительно мирные способы политической борьбы христианских демократов.

Номенклатуре КПСС в принципе не нравилось лицо набиравших силу демократических движений. Благодаря своей газете политсовет ХДС Волгоградской области мог рассказать своим читателям о действительном положении вещей. Именно через свою газету «Покаяние»...
....ХДС России декларировала себя
1...политической организацией, опирающейся в свое деятельности на мировоззренческий и нравственно- этический фундамент, заложенный в Евангелие, данном Господом нашим Иисусом Христом.
Во главе политики ХДС России стоит политсовет. Мы обращаемся к достоинству человека, его свободе и суверенитету личности как Образу и Подобию Божию.
2. ХДС России ставит своей целью духовное возрождение России, выражение интересов христиан. Независимо от их конфессии, защиту их образа жизни и гражданских прав, построение демократического государства, исходя из принципов христианской демократии, что включает в себя:
- деидеологизацию государства, равноправие всех идеологий, кроме призывающих к насилию, религиозной и национальной вражде или оправдывающих их,
- парламентскую демократию, многопартийную систему, разделение законодательной, исполнительной и судебной властей, свободные выборы,
-приоритет прав личности перед интересами государства как основной принцип правовой системы,
- безусловное обеспечение гражданских прав: слова, печати, организаций, собраний, митингов, уличных шествий, демонстраций, паломничества, эмиграции, выбора места
жительства, движений людей и идей,
- обеспечение прав наций на самоопределение, включает отделение и создание суверенной парламентской России,
- свободу вероисповеданий миссионерства, религиозного образования и воспитания, доступа и обладания верующимисредствами массовой информации,
-в соответствии с Божественным принципом многообразия мира, создание многоукладной рыночной экономики, базирующейся на различных видах и формах собственности (частная, кооперативная, коллективная, государственная) при их равноправии,
- приведение социального уровня жизни общества в соответствие с возможностью сохранить гражданское достоинство каждого человека,
- отказ от военной и политической экспансии и насильственной идеологизации как основополагающий принцип внешней политики.
4.ХДС в духу христианского отношения к Божьему творению выступает против безрассудной промышленной эксплуатации природы, борется за устранение кризиса, за установление гармоничных отношений между человеком и природой.
5.ХДС России безоговорочно отрицает террористические и любые другие насильственные методы политической борьбы как несовместимые с идеалами христианства, свободы и демократии.
6.ХДС России выступает за конструктивное сотрудничество со всеми христианскими и демократическими силами как внутри страны, так и за рубежом, используя в своей деятельности опыт мирового христианско-демократического движения, воплощенный Интернационалом Христианской Демократии. ( Учредительная конференция ХДС России, 5 августа 1989 года)Христианско-демократический союз Волгограда и области, продолжая оставаться на полулегальном положении, играл заметную роль в общественной жизни Поволжья. Распространялась газета - листовка из рук в руки, поскольку не была еще официально зарегистрирована. Программа ХДС и Устав областной организации обсуждались здесь, в штаб- квартире на Ткачева. Профессор математики Волгоградского университета Владимир Миклюков - философ мыслитель, генератор идей, а за ним и вместе с ним профессора других вузов, практичный и обязательный Владимир Байбаков, редактор газеты «Покаяние» - составили ядро Политсовета.

Христианско-демократический союз России
Областная организация. Председатель - НЕСТЕРОВ Дмитрий Дмитриевич (о.Дмитрий), начальник Главного Духовного Управления Великого Братства Казачьих Войск, депутат облсовета, член комиссии по законности, гласности и защите прав граждан, председатель подкомиссии по защите прав верующих. Заместитель - КРИЦКИЙ Вадим Георгиевич, ассистент кафедры философии пединститута, Организация зарегистрирована в Волгограде в 1991 году.
Организация создала благотворительный фонд ВОЗРОЖДЕНИЕ, зарегистрированный президиумом облсовета 12 октября 1990 года, председатель - МИКЛЮКОВ Владимир Михайлович, профессор ВолГу, зав. Кафедрой.
Печатный орган - журнал «Покаяние» .

Интеллектуальная элита Поволжья работала в партии, но бесспорным лидером был, конечно, отец Дмитрий. Все отдавали должное его личным качествам: безоглядно смелый аналитик, организатор, прекрасный оратор и при этом беззаветный романтик. И дело было не только в том, что он - священник. В городском Совете народных депутатов попытался работать и избранный туда отец Виктор из Михайловки, и отец Анатолий - единственный в епархии доктор богословия на тот момент. Они не смогли работать. Нужен был такой «таран», каким оказался отец Дмитрий. Все члены политсовета неоднократно печатали свои статьи в журнале Интернационала ХДС, издаваемом в Брюсселе, а отец Дмитрий был его собственным корреспондентом по Волгоградской области, поэтому общественнозначимые события христианско-демократического движения в мире, в нашей стране быстро находили отражение в собственной газете «Покаяние».

Политическая и экономическая части программы, над которыми работал политсовет, стали предвыборной платформой для членов ХДС на предстоящих выборах. Партия была заинтересована в объединении всех христианских и демократических сил в единый блок. Поэтому велся широкий диалог со всеми демократическими организациями и партиями, для создания единого предвыборный списка демократических кандидатов. Защита прав и интересов верующих, принятие нового закона о свободе совести, соответствующего международным правовым нормам, ХДС России считало одной из своих основных задач, так же как и скорейшее изменение Конституции СССР и России, приведение ее в соответствие со всеобщей Декларацией прав человека.

Дореволюционный парламентский опыт показывал, что церковь не препятствовала клирикам баллотироваться в Думу, а правительство и монарх даже поощряли. В1936 году Сталин лишил духовенство избирательных прав.

В перестроечное время вернуло это право. Практически все местные советы обзавелись депутатами в рясах. Депутатом местных Советов стал и епископ Суздальский Валентин. Видные иерархи Российской Православной Церкви: Патриарх Алексий, митрополит Волоколамский Питирим, архиепископ Ярославский Платон стали депутатами СССР и России.

Российская ХДС, тактически разбежавшаяся на время выборов по двум противоборствующим блокам («Выбор России» и «Яблоко») имела в своих рядах двух священников: Глеба Якунина и Дмитрия Нестерова. Отец Дмитрий проходил по списку «Выбора России». Глеб Якунин стал депутатом парламента, а волгоградский священник остался депутатом регионального уровня, приходским священником, носил депутатский значок и сочетал государственную службу с церковной. Судьба России вершилась не только в Москве. Перед отцом Дмитрием стояли свои задачи.

Христианские демократы в России не отличались единством позиций. Александр Огородников, например, занимался, в основном, благотворительностью, религиозно- просветительской деятельностью, его организация, созданная первоначально и при материальной поддержке из Волгограда, существовала на добровольные пожертвования из России и западных стран. Христианским демократам России жертвовали свои средства и Фонды русских эмигрантов, особенно «третьей волны», оказывая материальную поддержку благотворительным акциям ХДС России. Одним из учредителей такого Фонда в Париже, например, был Никита Струве.

В марте 1990 года в ХДСР произошел раскол. Ленинградское отделение
(лидер В. Савицкий) стало действовать самостоятельно, с апреля вступило в права двойного членства в РХДД. Второй конфликт внутри ХДСР - группа А. Чуева, одного из лидеров Совета выказала недоверие А. Огородникову, в последствии из нее была организована партия - РХДП, ставившая своей целью построение « народного капитализма», являлась коллективным членом « ДемРоссии»

Отец Дмитрий наиболее активно в это время работал с Глебом Якуниным и В. Савицким - народными депутатами, с Аксючицем, с А. Чуевым. Отца Глеба считал своим духовным отцом, Аксючиц, по его мнению,- « публицист, атеист. Не верил ни в бога , ни в черта, материалист. Понимал, что лучшей идеологии, чем христианство ,нет. Без идеологии человека нет. Пытался объединить христианские движения в России.»

Священник принимал участие во всех конференциях христианских демократов и всегда отличался бескомпромиссной позицией в отношении коммунистов и эмоциональностью своих выступлений:
-Меня часто спрашивают: почему так медленно растет организация? Странный, а, скорее всего, совдеповский вопрос! Завтра я на своем приходе организую вступление прихожан, и через месяц организация будет насчитывать двадцать тысяч человек. Но кому нужны такие члены партии? Разве что коммунистам и товарищу Травкину! Я считаю, что сила партии - в поддержке избирателей, а нашу партию поддерживают и народ, и прогрессивное духовенство, которое несмотря ни на что есть!
О планах на будущее. Как и везде в России, советы в Волгограде - большевистские. Я считаю, что эти советы, состоящие из большевичков, пора разгонять! Именно разгонять! Вот наша главная задача.

В Волгограде отец Дмитрий не был «кабинетным» лидером, Он использовал любую возможность, чтобы обратиться к людям с проповедью. Не удивительно, что независимая российская газета «Волжские новости» (ЛЕТО 1990) опубликовала репортаж Игоря Фомина «У руля партии - священнослужитель» с фотографией:

«...его можно часто можно видеть на многочисленных митингах. В рясе, с большим серебряным крестом, он, как правило, в первых рядах выступающих. И, словно итог популярности отца Дмитрия среди жителей города,- постоянное пополнение рядов ХДС.
На снимке автора: отец Дмитрий раздает анкеты вступающим в ХДС»
Священник - депутат искал средства для восстановления церквей, общаясь и с отечественными предпринимателями. Так он познакомился с частным владельцем магазинов и киосков Сафроновым. Спасаясь от налогов, он оформил свои дела как благотворительные в отношении церкви, стал спонсором.

Не всегда попытки отца Дмитрия в поисках новых спонсоров заканчивались успешно. Так обратившись к одному из руководителей известного холдинга МММ ( с его незабвенной рекламой Леней Голубковым), получил отказ. Руководитель этот жил по соседству, в одном доме со священником. Отец Дмитрий выразил свое удивление: - Почему тогда на поддержку ХДС не хотите выделить средства, ведь поддержка демократических партий - это ваша завтрашняя стабильность.

- А мы за границу уйдем, - простенько, по-соседски ответил предприниматель.
В любых ситуациях отец Дмитрий прежде всего оставался священником и через свою газету, через городскую прессу обращался к российским гражданам с призывом начать сбор средств на восстановление разрушенных храмов, на оказание помощи пострадавшим в годы репрессий, многодетным семьям.

В качестве депутата отец Дмитрий встречался и с ветеранами войны. Во время одной из таких встреч дважды герой Советского Союза, летчик - истребитель сказал ему:- Хороший вы человек, но только вот с коммунистами воюете.
- Никогда не воевал с рядовыми коммунистами. Они воевали, стояли у станков и трудились неплохо. Я воюю с партократией, - ответил священник - депутат, - кстати, рекомендацию в духовную семинарию мне дал коммунист Володько. Старик - ветеран обнял его со слезами на глазах.

Идея покаяния, всеобщего общественного прозрения жила в общественном сознании. Отец Дмитрий много думал на эту тему:
- Перестройка прошла весело, но не коснулась почти РПЦ. Как сидели у власти пердуны таки и правили. Никаких новшеств. Что же, неужели и здесь мне начинать? Что ж я имею под церковными реформами?

Покаяние должно свершиться. Должны старцы во главе с Патриархом покаяться не только перед Богом, а и перед своим народом. Не надо бояться людей. Вот пример Патриарха Украины - Филарета. Он покаялся, хотя Московская Патриархия обошлась с ним несправедливо: отлучили его от церкви наши старцы по приказу из ГБ, а Украина избрала его митрополитом. Народ поверил ему и простил, и избрал своим Архипастырем. Но этот пример Вас ничему не научил. Люди - они добрые и понимающие. Они простят. И после прощения народом - уйти на покой замаливать грехи. Вот я ломаю голову, кто заменит Вас, Архиереи? Ведь батюшки - они такие же, как Вы. Есть и хороших немало. Вот Вы и выдвинете их на Ваши посты. Пусть это будет искуплением. Соберите настоящий Собор, где большинство - прихожане. Старцы, они в Бога верят, но так засосала неограниченная власть, что расстаться с ней - для них хуже, чем покаяться и уйти с чистой душой на покой.
       У нас, христиан, хорошее правило: покаялся чистосердечно - и тебе Господь прощает. В других религиях этого нет. И тем более счастливы должны быть старые люди, что Господь наш дает им и возможность покаяться, и время на замаливание грехов.
Хорошо бы убрать мертвый церковно-славянский язык из церковных служб. Человек, придя в церковь, должен участвовать в службе, а славянского языка он не знает. И стоит прихожанин, как истукан, озираясь по сторонам. Человек в Храме чувствует Бога, а как было бы хорошо, если бы принимал участие в службе и прихожанин.
И не пора ли возродить старую традицию: рукополагать только сыновей священников. Иной грезит о нашей церковной жизни, как о рае, а станет священником, так только и думает, как мошну набить.

Народ переживал пору безвременья. Человек «застоя» толком не знал ни истории своей страны, ни истории своего рода. Он пытался что-то вспомнить, но в голове ничего не было, кроме суррогатных штампов советской эпохи. Куда двигаться, к чему стремиться? Кто подскажет, во что верить, когда во всем разуверились?

Глава 19.
ПЕРЕСТРОЙКА ИЛИ ПЕРЕСТРЕЛКА
1
Оголтело, как на митинге кричал: «Владыка, привет!» - попугай в огромной клетке, стоило Наталье Петровне переступить порог квартиры. Кто-то принес его в подарок священнику. Подросший щенок псевдо таксы - Демократ - радостно крутился под ногами. Он все чаще попадал в газеты вместе со своим хозяином - депутатом. Его называли последним демократом в России. Отец Дмитрий привязался к псу и чувствовал в нем самого преданного друга.

Хорошо зная породу людскую, все больше любил животных и доверял им больше.
- Предают друзья. Враги предать не могут. По определению, - убежден был батюшка.
В огромном двухсотлитровом аквариуме медленно и грациозно плавали экзотические рыбки. Отец Дмитрий обустроил эту грандиозную емкость и любил наблюдать за неспешными и немигающими ее обитателями, когда нужно было сосредоточиться, что-то обдумать, просто отдохнуть.

Волгоград и вся страна бурлили политическими страстями, и отец Дмитрий был в самом центре этого общественного водоворота. Первый выпуск газеты «Покаяние» вышел вскоре после февральских событий

Майская демонстрация трудящихся 1990 года прошла под демократическими лозунгами.

Впервые за годы Советской власти народ вышел на демонстрацию с теми лозунгами и плакатами, которые выражали его собственную точку зрения на события в стране, собственные мысли и устремления. КПСС уже не являлась единственной партией в стране, и народ двигался к утверждению реальных, а не просто декларированных гражданских прав и свобод. Но власть предержащие тоже подготовились.

Очередной номер «Покаяния» (№ 4,1990) рассказал своим читателям об участие в демонстрации «Демократической России». В газете был опубликован репортаж о первомайских праздниках в Москве участника и очевидца событий, народного депутата Моссовета В. Дайнеко, рассказавшего, как мирная демонстрация проходила в оцеплении служб КГБ:

«В Москве на Красной площади демонстрантов втолкнули в узкие коридоры, образованные плотными цепочками молодых людей в штатском. Ширина этих коридоров была меньше необходимой для движения колонной - по шесть человек в шеренге. Именно так демонстранты вступили на Красную площадь, где была включена оглушительная музыка. Шествие проходило перед пустой трибуной Мавзолея. Члены Политбюро не захотели слушать голос народа. А сами демонстранты за Собором Василия Блаженного увидели...роту автоматчиков в полной боевой экипировке и со вставленными в автоматы патронными магазинами. Народ увидел и тут же бросился на них, не в силах удержаться, с голыми руками на автоматы... Автоматчиков тут же увели, но солдаты без автоматов остались.

Пройдя Красную площадь вместе с демонстрантами, народный депутат В. Дайнеко подошел к Спасской башне, к оцеплению и предъявил свой пригласительный билет двум офицерам КГБ в форме, затем два офицера в штатском пытались не пропустить его на трибуны.
Оставался открытым вопрос, с какой целью на выходе с Красной площади демонстрантов поджидала рота автоматчиков. Кто конкретно отдал приказ встречать мирную демонстрацию дулами автоматов. Этот вопрос народный депутат Моссовета В. Дейнеко адресовал непосредственно Председателю Совмина СССР Н. И. Рыжкову, поскольку в соответствии с Указом Президента СССР от 20 апреля 1990 года « регламентация проведения массовых мероприятий» осуществлялась Советом Министров СССР....»

В Волгограде было создано движение «Гражданское действие», объединившее партии и организации города при инициативном участии отца Дмитрия. Дни его были наполнены напряженной работой. Он был членом Координационного Совета.

Движение «Гражданское действие»В движение входят «Гражданское действие», Городской общественный комитет избирателей, Дзержинский клуб избирателей, городская организация СДПР, областные организации НТС, РПРФ, Крестьянской партии. Областная организация ДПР вышла из ДемРоссии после 2-го съезда ДПР, но сохраняет с ДемРоссией тесные партнерские отношения

Постоянные контакты поддерживаются ДемРоссией с обл. организацией ДДР, ВДРД, Покровской казачьей станицей (Дзержинский район Волгограда), Ассоциацией преподавателей вузов, «Видергебуртом». Ведется работа среди казачества (в начале апреля состоялась консультативная встреча).
       Проводились митинги, пикеты, подписные кампании - в поддержку Ельцина, за референдум по конституции, за отзыв депутатов России Анипкина и Рыбкина - бывших 1-го и 2-го секретарей обкома КПСС. Весной 1991 года движение организовало сбор денег и продуктов для бастующих шахтеров (в Ростовской области). Движение проводило кампанию по выборам президента (Ельцина).

18-20 мая отец Дмитрий принял участие в международной конференции ХДС «Христианство и общество», проходившей в Ленинграде, на которой представители разных регионов страны смогли познакомиться друг с другом и с делегацией Интернационала Христианской демократии во главе с его генеральным секретарем господином Андре Луи.

Вернувшись, он окунулся в клокочущую атмосферу митингов и забастовок в родном городе.
Советские войска выводились из Восточной Германии. Начальник Волгоградского гарнизона, полковник В. П. Ерпулев сделал сообщению Президиуму горсовета об ожидаемой переброске войск в Волгоград. На их базе предполагалось сформировать войска КГБ. В городе уже были два военных городка. Один из них располагался в центре города, в стенах бывшего Илиодоровского монастыря. Были и мотострелковые полки Министерства обороны. Справка об их судьбе оставалась пока без ответа. Командиром 8-го гвардейского армейского корпуса был генерал-полковник Лев Рохлин.

Прибытие войск по времени совпадало с намеченными на конец месяца митингами, поэтому усиление гарнизона не могло не вызвать беспокойства: не направят ли военные свое оружие против митингующих, как это случилось двадцать восемь лет назад в Новочеркасске. Тогда власть, называвшая себя народной, кроваво подавила мирное выступление рабочих в защиту своих прав. Последовали аресты. Перед памятью того события бледнеют воспоминания о «кровавом воскресенье» 1905 года.

Очень проворно, даже резво, и напористо нужно было действовать лидеру ХДС отцу Дмитрию, чтобы в самые короткие сроки сорганизовать представителей движения «Гражданское действие», начальника по защите советского конституционного строя, председателя Исполкома, депутатов городского и областного советов, представителей и сопредставителей городских и областных общественных комитетов и клубов избирателей - общественные и демократические организации для встречи с представителями КГБ - выяснить их позицию. У этого ведомства все еще оставалась мрачная репутация, хотелось большей открытости.
- Если и будут формироваться войска КГБ, то они будут приграничными, - отвечал собравшимся заместитель начальника УКГБ, принимавший участие во встрече, - Я не думаю, что может что-то случиться. По нашим данным, обстановка не такая, чтобы что-нибудь случилось.

Позиция КГБ сводилась к тому, чтобы намеченные митинги проходили в рамках законности. Накануне митингов начали появляться слухи, в том числе и антисемитские.

Впрочем, ситуацию с провокационными слухами разъяснил председатель исполкома Н. Томин. Он внимательно следил за развитием событий и обратил внимание, что слухи о погромах и беспорядках на митингах начались в городе после того, как занявший обкомовское кресло А.

Анипкин заявил о готовящихся провокациях.
Три часа беседы с представителями КГБ не внесли ясности. Вряд ли кто-то может быть против укрепления границ. Министерство обороны всегда надежно держало границу на замке. Но вот с какой стороны собирались укреплять ее - с внешней или внутренней? Откуда исходит угроза нашей разваливающейся экономике, всему обществу, доведенному до кризиса?

Не получив вразумительного пояснения от КГБ, депутаты городского Совета народных депутатов пригласили на свое заседание представителей командования Волгоградского гарнизона. Призванные осуществлять законодательную власть, имели право и надеялись получить информацию о размещении в городе и дальнейшем использовании ожидаемых новых воинских подразделений. Но никто из представителей командования не явился. Горсовет явно проигнорировали. Это ставило под сомнение реальность его законодательной власти.

Уже на следующий день в Волгограде прошел многолюдный митинг под лозунгом «Вся власть Советам!» Митингующие уточняли требования в выступлениях своих лидеров: отнять полиграфическую базу у обкома КПСС, отозвать его бывшего секретаря В. Калашникова из состава народных депутатов СССР. Было решено дать телеграмму в адрес Съезда народных депутатов России от имени граждан Волгограда: «Настаиваем на удалении со съезда группы партийных и хозяйственных руководителей, мешающих плодотворной работе съезда»

Газета «Покаяние» (№ 3,1990) продолжала объективно отражать события в Волгограде, о недоверии народа КПСС и борьбе за демократические преобразования.
Была опубликована резолюция митинга граждан 26 мая 1990 года под девизом: «Вся власть Советам!». В резолюции выдвигались требование передать в собственность Совету народных депутатов газету «Волгоградские новости» в качестве его печатного органа. Одновременно обкому КПСС предлагалось безвозмездно предать полиграфические базы местным Советам. Избиратели настойчиво требовали отозвать бывшего первого секретаря обкома В. И. Калашникова из состава народных депутатов СССР.

«?Встреча в Управлении КГБ?» (транскрипция выпуска)

24 мая в Управлении КГБ по Волгоградской области состоялась встреча представителей политических и общественных организаций с сотрудниками КГБ. Во встрече приняли участие заместитель начальника УКГБ В. С. Тарасов, начальник отдела по защите советского конституционного строя Ю. А. Торгашев. Среди присутствующих представителей общественности были и председатель городской организации ХДС В. Байбаков и депутат облсовета, председатель областной организации ХДС, священник Дмитрий Нестеров.
Решение организовать эту встречу было принято координационным советом движения « Гражданское действие». Причиной встречи послужило сообщение 3 мая на Президиуме горсовета полковника В. П. Ерпулева, начальника политотдела Волгоградского гарнизона о переброске в Волгоград из Восточной Европы воинских подразделений, на базе которых предполагается сформировать подразделение КГБ.

В ходе состоявшейся беседы зам. начальника УКГБ В.Тарасов сообщил, что здесь уже находятся два полка. «Полкики - мотострелковые, принадлежат Министерству обороны и говорить, что они будут переформированы, я не могу. Я наводил справки об их дальнейшей судьбе - ответ на этот вопрос я не мог получить».

Далее В.С.Тарасов поделился мыслями о том, что будут формироваться войска КГБ, то они будут приграничными, так как сейчас, по его мнению, граница усилена не достаточно. Председатель КГБ СССР В. А. Крючков говорил, что у нас 200 тысяч пограничных войск. На сегодня это мало, так как сложилась сложная обстановка на некоторых участках границы.
В отношении ситуации в Волгограде В. Тарасов отмечал: « Я не думаю, что в Волгограде может что-то случиться. По нашим данным обстановка не такая, чтобы что-нибудь случилось»
Три часа проходила беседа, но к единому мнению по этому вопросу не пришли.

На крупных предприятиях намечалось движение по созданию забастовочных комитетов, чему необходимо всемерно способствовать. На 25,26, мая, 1,2 июня были намечены городские митинги. Ситуация была такова, что могла выйти из-под контроля. Поэтому организаторы митингов хотели знать позицию КГБ. В. Тарасов и Ю. Торгашов отметили, что КГБ стремится контролировать ситуацию в городе, подчеркнув: « Мы не сидели спокойно, а прослеживали обстановку, но ваших действиях мы не видели никаких нарушений законов и конституционных норм. А что касается забастовочных комитетов, руководители УКГБ считают, что главное, чтобы все проводилось в рамках законности». Тарасов рассказал, что « перед одним из митингов до нас дошел слух, что КГБ готовит, якобы провокацию. Но это только слух. Нас беспокоили не вы, митингующие. Именно в это время начали нагнетаться различные слухи, появились экстремистские листовки, в том числе антисемитские. Это нас беспокоило, так как мы не хотели эксцессов таких, как на Кавказе»

Председатель горисполкома А. Томин отметил, что распространение провокационных слухов о погромах и беспорядках на митингах и их нагнетание началось с того момента, как А. М. Анипкин (первый секретарь обкома КПСС) заявил о готовящихся провокациях.
В. Тарасов подчеркнул, что даже 25 февраля1990 года, на которое приходился пик, КГБ сказал однозначно, что не ожидается никаких экстремистских и провокационных вылазок.

В заключение беседы руководители Волгоградского КГБ выразили уверенность, что если все вместе, и Советы и трудовые коллективы, и все общественные структуры будут искать конструктивное решение ситуации, то все от этого только выиграют.
Сопредседатель Дзержинского клуба избирателей О. А. Белецкий выразил мысль о том, что у КГБ все еще остается мрачная репутация, и сегодня нужна большая открытость. Освещение в печати деятельности КГБ позволило бы изменить негативное отношение к сотрудникам КГБ и специфике их работы.
В. Байбаков»


2 июня на Волгоградской набережной прошел многотысячный несанкционированный митинг, организованный движением «Гражданское действие». В этом митинге, посвященном 28-ой годовщине расстрела мирной демонстрации в Новочеркасске. В многотысячном митинге приняли участие представители волгоградских организаций: Демократический союз, Христианско-демократический союз, Демократическая партия, Социал-демократическая партия, а также жители города, не принадлежащие к политическим и общественным организациям.
Все выступавшие на митинге осудили внутреннюю политику КПСС, приведшую страну к полному краху. КПСС, пытавшаяся вытравить свободный дух народа, расправлялась с недовольными и несогласными любыми средствами, не брезговала задействовать воинские подразделения (в Новочеркасске - танковые) при разгоне демонстраций мирного населения.

Участники митинга выразили свою поддержку Б. Ельцину в развитии демократических реформ.
Не вызывало сомнения и « целесообразность размещения в городе новых воинских подразделений, выведенных из Восточной Европы. В речах выступавших прозвучало опасение, что предполагаемое переформирование в спецвойска может привести к обострению ситуации в Волгограде, а возможно, и к событиям, аналогичным тем, что произошли в Новочеркасске 28 лет назад.
 На митинге почтили память убитых при разгоне мирной демонстрации в Новочеркасске минутой молчания и в знак поминовения их душ зажгли церковные свечи..


Все здравомыслящие люди понимали, что приближалось событие, которое по значимости для КПСС можно сравнить, разве что с октябрем 1917 года. КПСС разваливалась. Вопрос состоял не в том, дойдет ли дело до раскола, а в том, когда это произойдет. Все выяснится, видимо, на съезде партии в июле...

Большинство членов КПСС, кажется, застыли на консервативных позициях и со скепсисом следили за политикой Горбачева. Радикальные же реформаторы стремились к созданию другой партии с программой, которую они характеризовали как социал-демократическую. Как бы ни прошел предстоящий съезд компартии, несомненно, что эта партия терпела крах, моральное состояние ее членов оставляло желать лучшего...

Начался сбор подписей. Отец Дмитрий принял самое активное участие в предвыборной кампании, призывая и в листовках « Покаяния», и на митингах, в местной прессе и на проповедях голосовать за Бориса Ельцина.

После победы Бориса Ельцина на выборах отец Дмитрий отослал ему поздравительную телеграмму:

Москва Кремль Съезд Народных депутатов России
Б. Н. Ельцину
Поздравляем с избранием Председателем Верховного Совета РСФСР
Ваша Победа - это победа всех демократических сил России.
Желаем успехов в борьбе за духовное и экономическое возрождение
России.
Да поможет Вам Бог!
Священник Дмитрий Нестеров
Председатель Волгоградской Организации ХДС России

*
Как-то летом 1990года Отцы Волгоградской области попросили священника - депутата и казачьего генерала посетить праздничную ярмарку в станице. Он привык к провокациям и не удивился, когда группа милиционеров, разбавленная казачками, арестовали его и его охрану. И это несмотря, что он как депутат обладал неприкосновенностью, а казачью ярмарку мог посетить, по старым традициям, любой человек. Обвинение было одно - ты еврей. Перед этим праздником как раз в одной фашиствующей газетенке появилась статья, где его обвинили в том, что он еврей. Ну, еврей - значит еврей. Сидит на травке рядом с автомобилем, пьет баночное пиво - ждет свободы. Мимо проходит старенькая бабушка.
-Батюшка, это тебя, што ли, заарестовали?
-Меня, мать,- вздыхает.
-А ты не переживай. Настоящих казаков, царствие им небесное, - перекрестилась старушка, - давно уж поубивали, а ето все пьянь болшавицкая.
Такое вот чудесное перевоплощение из партократов в атаманы, демократы, в новых русских и т.д. Возрождающиеся казачество становилось боевым отрядом коммунистической партии - имеются в виду те казачьи отряды, которые были созданы в 1988 году по решению политбюро КПСС.

3

Священник - депутат не устраивал очень многих. От него даже пытались откупиться - предлагали заводик, чтобы он занялся предпринимательством и отказался от политики. Наталья Петровна как ответственный секретарь была в курсе всех событий, но вот пулевое отверстие в оконном стекле заметила позднее отца Дмитрий. Стало понятно, почему на заседание облсовета он демонстративно надевал кобуру с пистолетом. На него косились, но вопросов не задавали. Не знала Наталья Петровна о том, что, проверив толщину и прочность двери своего кабинета, партийный лидер стрелял в эту самую дверь, сидя в своем рабочем кресле. Звук был глухой, пуля застревала в дереве, оставляла чуть заметную вмятину. Когда на соседний балкон бросили бутылку с зажигательной смесью, и там пришлось тушить пожар, можно было не сомневаться - перепутали балконы.

В один малоприятный день бывшая обкомовская квартира дала течь. Аквариум почему-то потек, и пара ведер воды просочилась на голову соседу. Тот пришел выяснять отношения. Обычная ситуация. Заплатили соседу по классу евроремонта. Но вот не задача, где-то прорвало трубу, и вновь залитый сосед пришел к Наталье Петровне, в надежде компенсировать ущерб от очередного потопа. В этот момент отец Дмитрий в своем кабинете беседовал с предпринимателями, бывшими комсомольцами Киселева (первого секретаря обкома ВЛКСМ). Они начинали новое дело и пришли за поручительством. Невольные свидетели межсоседских разбирательств в конце делового визита поинтересовались:

- Какой сосед у Вас беспокойный. Есть проблемы? - Не будет. Пусть радуется, что знаком с Вами.
Теперь сосед старался не попадаться в поле зрения, а при случайных встречах смотрел на отца Дмитрия страшными глазами и быстренько - быстренько уходил, куда шел.
Бывало и такое, что депутата просто хотели « убрать». Кто-то привел в дом «чеченского князя». Правда, предупредили, что у « князя» пять судимостей.

Он подарил пистолет и гранату, зная любовь отца Дмитрия к оружию. Батюшка осмотрел гранату. Это была «лимонка» сильного действия, для обороны. Далеко такую не бросишь. Даривший сказал, что срабатывает через десять секунд, а на самой гранате написано - одна секунда. Это была спецграната для самоубийц. Это значит, что, разжав руку, взрываешься вместе с гранатой. Спасибо, «князь» вечером того же дня попытался взять кассу, его арестовали. Но тот, кто прислал дарителя, очевидно, знал, что отец Дмитрий не только любит, но и испытывает оружие. Не учли то, что он разбирается в нем, когда-то учился.
Не понятно было, откуда у « князя» спецграната, которая должна быть на особом учете.


*
Штаб - квартира на Ткачева жила, и активный пульс этой жизни привлекал новых друзей и новых врагов, и жадное внимание журналистов прокоммунистической прессы, рыскавших в поисках скандальных новостей, с их извечным: «Хочу все знать!» Корреспонденты часто тормошили расспросами священника - депутата по поводу политики и нравственности, о грехах и власти, смешивая собственное человеческое любопытство с социальным и политическим заказом. На что, собственно, они - аккредитованные - рассчитывали? На публичную исповедь священнослужителя - депутата? На возможность вывернуть его душу наизнанку, скомпрометировать последовательного антикоммуниста? Журналисты все рыскали кругами, в поисках «изюма» для своих газет. Отец Дмитрий был абсолютно открыт для всех, и про любое выступление священника в прессе можно было сказать: «Соберите вокруг меня неисчислимую толпу подобных мне, пусть они слушают... Пусть каждый у подножия своего алтаря в свою очередь с такою же искренностью раскроет сердце свое, и пусть потом хоть один их них, если сможет, скажет: - Я был лучше этого человека»
(Руссо «Исповедь»)
 *
« Отец Дмитрий из облсовета» -
статья в молодежной газете «Юный Ленинец» от 12июля 1990 знакомила читателей со священником Свято - Никольской (Сарептской) церкви,
Интерес молодежного издания не был случайным, поскольку в депутаты его выдвинули студенты и преподаватели Волгоградского университета.
Интервью священника молодежной коммунистической газете оказалось в одном выпуске с информационным сообщением о XXVlll съезде КПСС. Это тот съезд, на котором Борис Ельцин отказался от своего партийного билета. Буквально накануне, 10 июля Михаил Сергеевич

Горбачев был избран Генеральным секретарем ЦК КПСС. В оптимистичном комментарии особенно подчеркивалось, что за многие годы генсека избрали не просто гласно, прилюдно, но с альтернативой (Т. Авалиани). М. Горбачева избрал съезд, а не - как всегда - ЦК. На фотографии у вновь избранного генсека несколько растерянное выражение лица, ладони, открытые к зрителю в заклинательном жесте
« успокойтесь, товарищи!» Этот съезд был последним в СССР.

Во истину парадоксальны времена больших перемен!
Переворачивая газетный лист, читатель переворачивал страницу истории.
Депутат - священник, председатель политсовета областного ХДС России выступал в комсомольской, по сути, коммунистической газете.
Что же могло интересовать «Юного Ленинца»?

Бойкий розовощекий корреспондент, наверняка, в первый раз так близко видел священнослужителя, тем более, говорил с ним.
Корреспонденту было очень «любопытно, и как в одном лице соединились священнослужитель, политик и «простой смертный человек»?

-Почему отец Дмитрий пошел в «большую политику»?

- Мне в эпоху застоя неплохо жилось - гораздо лучше, чем секретарю обкома (в материальном отношении). Совесть не позволила находиться в стороне от всего, что происходит. Ведь сегодня, если не я, то кто же будет менять этот мир.
Отец Дмитрий отвечал немногословно: чувствовал, что атеист - комсомолец смотрел на него, как на что-то экзотическое и неуместное, как, если бы страус забрел на склад готовой продукции.

- Священник и к политике подходит с великими нравственными принципами? А как насчет грехов у Вас? И меняет ли церковь с течением времени отношение, скажем, к курению, эротике?

- Церковь в основном консервативна, уступок времени не делает. Учит добру, учит любить людей.

- А что главное для Вас?

- Любить людей.

Убедительным было это интервью, опубликованное рядом с письмом в газету из глубинки. В Ольховке молодежь решила превратить в молодежный клуб...церковь. Комментировал это письмо второй секретарь райкома КПСС А. А. Голенев: «В разные годы церковь использовалась под что угодно. И под электростанцию была приспособлена, и пристройку под клуб возле нее делали. Многие годы верующие молча взирали на разные нововведения в ее стенах. А теперь начались бурные споры,...посылались письма, в райцентр прибыло областное духовенство,...прихожане не допустят видеотеки в церкви.

Решили уступить церковь верующим, но с условием: они должны вернуть райкому комсомола деньги, затраченные на ремонт здания... История поневоле наводит на мысль: как же мы все привыкли за годы «атеистической пропаганды втаптывать в грязь..., не считаясь с чувствами людей»

Очевидно, что религиозные чувства и права людей нужно было защищать в1990 активно и напористо. Этим и был занят отец Дмитрий, возглавляя подкомиссию облсовета по защите прав верующих. К нему обращались и католики и мусульмане. С его депутатской поддержкой удалось сохранить от разрушения католический костел, открыть новую мечеть. Уже через полгода его депутатской деятельности и при действенном участии христианско-демократических сил будут приняты союзный и российский законы о свободе совести, и церковь получит право юридического лица и неограниченную свободу религиозно - просветительской, издательской и производственно - хозяйственной деятельности.

В июле 1990 на газетной полосе слово священника одним своим присутствием напоминало о совести, о любви к ближнему всем тем, кто принимал решения, от кого зависели судьбы и жизни людей, всего народа...

Июль девяностого...
«Мы не понимаем, как могло случиться, что облвоенкомат, не дав возможности нашим сыновьям получить воинские звания и закалку, отдал их на растерзание в нагорно-карабахское пекло,- писали в « Молодой Ленинец» матери, ничего не знающие о судьбе своих сыновей - призывников.

Растерянность и неопределенность царили в обществе. Куда идем? Ощущение беды висело в воздухе... Мог ли пастырь быть в стороне от паствы своей, когда все больше возрастало у людей недоверие к государству. Кто лучше смог бы напомнить людям о вечных человеческих, христианских ценностях?

4
«Возрождение казачества»: хронограф

Союз казаков был образован на Большом Казачьем круге в Москве 28-30 июня 1990 г. Его лидером стал атаман Александр Мартынов. До событий 19-21 августа 1991 г. СК придерживался прокоммунистической (а точнее, проКПССовской) ориентации, в связи с чем его сторонников называли "красными казаками". С осени 1991 г. до конца 1993 г.

 март1990- создание в г. Ростов-на-Дону Вседонского казачьего круга на основе литературного товарищества "Шолоховский круг", Ростовского отделения ВООПИиК, Донского военно-исторического клуба им. М.И.Платова, и др. Общество было зарегистрировано как культурно-историческое объединение при ростовском отделении ВООПИиК, имеющее Программу, Устав и свой расчетный счет. Был избран Координационный Совет, во главе которого встал И.Войтов.

23 марта - Провозглашение образования Терского казачьего войска (атаман Василий Коняхин) во Владикавказе. "Красная" ориентация войска.

30 июля - Регистрация в Волгоградском облисполкоме Волгоградского казачьего округа (рег. N 9/288), впоследствии вошедшего в Союз казаков Области Войска Донского. Атаманом был избран Алексанрд Бирюков12 сентября - группа московских казаков во главе с Георгием Кокунько (Землячество казаков в Москве, отколовшееся от Московского землячества казаков по причине "красной" ориентации последнего) провела несанкционированную демонстрацию солидарности с русским населением национальных окраин СССР у здания представительства Казахской ССР в Москве. Делегация из 4-х человек была принята в представительстве, где передала документы с требованиями соблюдать права казаков и других русских в Казахстане.

2 октября 1990 - регистрация в Волгоградском облисполкоме 2-го Донского, Хоперского, Усть-Медведицкого казачьих округов (все три - в составе СКОВД). Атаманом Усть-Медведицкого округа был сначала избран Александр Бирюков, одновременно являющийся атаманом Волгоградского округа СКОВД; вскоре был сменен Валерием Ивановым. Атаманом 2-го Донского округа был избран Петр Тарасов; в 1993 году сменен Вячеславом Слащевым. Атаманом Хоперского округа был избран Владимир Шульменов; в конце 1991 был сменен Александром Челышевым.

13-14 октября - I съезд (Круг) Кубанского казачества. Образование Кубанской казачьей Рады. В съезде принимало участия 455 делегатов из 43 районов края. Атаманом был избран Владимир Громов. Съезд предложил возродить в составе Вооруженных сил России Кубанское войско и восстановить режим особого землепользования на исторических казачьих землях, осудил выход Адыгейской автономной области из состава Краснодарского края.

20 октября - Учредительный круг Наурского отдела ТКВ (Чечено-Ингушетия), атаманом был избран Александр Луганский.

17-18 ноября - Учредительный Круг Союза казаков Области Войска Донского (СКОВД) (атаман Михаил Шолохов, сын писателя М.Шолохова). Круг принял Устав, Программу и "12 резолюций" (требования о реабилитации казачества, признания за казаками особых прав и т.д.).

Неспокойно было на южных окраинах. Реабилитированы были народы, подвергшиеся репрессиям в сталинское время, реабилитировано и казачество - все они заявляли государству о желании восстановить свои права в полном объеме.

Для поддержания мира и равновесия, порой для защиты от разбойных нападений националистов отправлялись Поволжские казаки - добровольцы в русские станицы в Абхазию и Чечню с благословления отца Дмитрия. Плохо контролируемая Чечня грозила стать очагом пожара для всей России со своими «претензиями» к Ставропольскому и Краснодарскому краям.

*
Некоторые христианские народы находились в неопределенном конфессиональном положении, и если бы православная церковь не активизировала свою миссионерскую деятельность, то можно было потерять их для церкви. Так, например, в Абхазии с получением в советское время Грузинской церковью автокефалии, действовала епархия грузинской церкви, но абхазов не рукополагали во священники, и не было служения на абхазском языке. Священники- грузины покидали Абхазию, но сами абхазы, крещеные еще апостолом Симоном Кананитом, хотели остаться в лоне православной церкви. Сафронов был спонсором для русских казаков - миротворцев, отправлявшихся туда, деньги предпринимателя реально оплачивали их отправку. Они всегда испрашивали благословения отца Дмитрия. Нужно было избежать крупномасштабной гражданской войны.
 
Волгоградский округ донских казаков
Региональная организация. Организация зарегистрирована 30 июля 1990 года в облисполкоме, фактически существует с апреля 1990 года.
       Атаман - БИРЮКОВ Александр Алексеевич, генеральный директор ТПО бытового обслуживания,
Примерная численность - 11 тысяч человек (по документам обл. администрации). Действует в Волгограде, Волжском, Дубовском районе, Кр. Слободе, части Городищенского района (всего 8 районов). Столица - Новониколаевск.
Выпускается (2 раза в месяц) газета «Казачий круг», тт.: 33 70 65, 36 54 76, редактор - КУЗНЕЦОВ Михаил Юрьевич.

21 из 33 сельских районов Волгоградской области - территория бывшего Войска Донского, здесь проживает более 100 тысяч казаков.В облсовете существует фракция казаков - наиболее многочисленная: в нее входят 52 депутата. Под давлением этой фракции облсовет принял решение обратиться в ВС РФ с ходатайством об ускорении принятия закона о реабилитации казачества. Одновременно облсовет ходатайствует о приостановлении на территории, где проживают казаки, действия указа о земельной реформе, так как казаков земля находилась в общинном пользовании, и передача ее в собственность до выхода закона о реабилитации чревата тем, что казаки останутся без земли, в то время как закон о реабилитации репрессированных народов предполагает возвращение земель, - отсюда возможность социального взрыва. Однако это не значит, что казаки выступают против фермерского ведения хозяйства. Землю следует разделить на паи среди казаков и не казаков без чьего-либо преимущества, а уже потом каждый собственник решит - самому обрабатывать эту землю либо продать.

Правление организации считает, что, учитывая традиции казачества, российское руководство должно со временем предоставить казачеству, проживающему на территории Войска Донского, статус национально-государственного образования в составе России - в виде казачьей области либо автономного образования (подчеркивается, что ничьи интересы при этом не должны быть затронуты). Предполагается проведение референдума по этому вопросу.
Организация занимается также историко-просветительской и культурной деятельностью, являясь учредителем русского культурного центра «РУССКИЙ ДОМ» (бывш. "Денница»); директор центра - ЛЯПИЧЕВА Елена Викторовна, председатель правления РОС,
8 донских казаков из Волгоградской области участвуют в конфликте в Приднестровье.

Глава 20.
Авторские отступления
« О собаках, Демократе и псевдодемократах»
Мимолетная «Йожка» и видение тонких планов.
«ДЕМОКРАТ»

Ко мне приходил соседский пес - отпрыск сеттера и дворняги. Он садился у крыльца и терпеливо ждал, пока его заметят. Я угощала его сыром и сосисками. Пес глотал все мгновенно. Породисто благодарил, подавая лапу, вилял хвостом и всем своим видом выражал полное удовольствие. Но потом «дворянское » происхождение брало верх, и он убегал прогуляться по окрестным сельским мусоркам. Каждый раз это неприятно поражало меня. Пес не был изголодавшимся (иногда даже пытался зарыть угощение на моей же клумбе), но неизменно, раз за разом, обследовал задворки. Было жаль симпатягу: он исправно караулил хозяйский дом, его кормили, но не воспитывали.

Кончался август, и яркими языками пылал золотарник у забора. По соседству чахлая рябина смотрелась на закате хрупкой и изысканной - как лаковая миниатюра: каждый листочек и веточка вырисовывались. Когда от дальнего леса, «из гнилого угла», как говорили в деревне, подползал туман, я приносила в дом охапки две березовых дров, тонко наколотых и сухих до звона, разжигала камин. Чудное это занятие!

Полутемная комната наполнялась отблесками и потрескиванием, из коридора тихо урчал холодильник. Над головой мерно стучали ходики с кукушкой и «игрушечной» музыкой. Тихо...
Сидя в кругу света от настольной лампы, вспоминала лето. Нет, не то, что ныне было почти на исходе, а другое, незабываемое лето, случившееся лет эдак... «...дцать» назад. Пыталась вспомнить чужое лето и совсем другую собаку с гордым именем Демократ.
То далекое лето иссякало день за днем. Устали и полиняли от зноя степи, бахчи отяжелели арбузами, сады дождались плодов. Позади уже и яблочный Спас, и медовый. Страда...
Отец Дмитрий ездил по области, служил, возвращался в Михайловку, занимался с молодежью, снова вел службы.

Тогда подходила к концу учеба в Духовной Академии, и как любой выпускник, он решал для себя вопрос: станет ли белым батюшкой, обзаведясь семейством, или примет целибатство, то есть обет безбрачия. Духовных вершин, как правило, достигали только одинокие монахи. В глубине души у Дмитрия жила робкая мечта: стать к старости епископом. Часто ему приходилось наблюдать, как перед рукоположением во дьяконы юноши скоропалительно, по необходимости, женятся, принимая священнический сан белого батюшки. Им, буквально, «подсовывают» засидевшихся нескладных старых дев. Какую жизнь они себе уготовили?

- Девочки, как белочки, какой черт баб понарожал? - ограничивал все разговоры на эту тему отец Дмитрий своей любимой фразой, домашней заготовкой.
Сомнения все-таки были. Один старый батюшка после исповеди сказал ему, что жениться, венчаться нельзя, но по своему стариковскому опыту знает, что может быть подруга, помощница, или заботница. Это умирает человек один, а жизнь живет среди людей. И за грехи тоже сам перед Богом отвечает.

Из Камышина в Михайловку специально к отцу Дмитрию на исповедь и беседу приезжала девушка, ей было лет двадцать, может чуть больше. Она занималась йогой, живой этикой, пробовала свои силы в использовании собственного биополя. Начиталась Лидбитера: «Астральный план», «Ментальный план»... Только очень ей хотелось знать, как соотнести с Православием все то, что она знает и умеет.

Интересная оказалась девушка, только в голове - путаница.
- Может, у тебя фантазий больше, чем на самом деле умеешь... с биополем, или как ты назвала... с «тонким планом», дочь моя?
- Я могу показать, как это делаю, как упражняюсь. Могу и Вас научить, если позволите, в энергетических каналах. Может, тогда Вы поможете разобраться, что это, от Бога ли? Возможно, это просто путешествие вглубь себя. Но как быть с тем, что вижу чужое поле, но не глазами. Боюсь показаться странной, точнее, ненормальной, поэтому не стану Вам всего рассказывать, - замялась девушка, заметив, как округляются глаза у батюшки.

Первое занятие йогой проходило у него в доме. Отец Виктор, конечно, был поставлен в известность и дал разрешение, однако отнесся к этой затее весьма подозрительно. Но молодой батюшка Дмитрий, как всегда, нашел аргументы в свою пользу.

В августе темнеет рано. Комната на первом этаже была ярко освещена, шторы нарочито не задернуты. Любой прохожий, как зритель из темного зала, мог наблюдать все, что происходило на ярко освещенной «сцене». Не удивительно, что зритель был: отец Виктор. Его хитрая ухмылка время от времени возникала за окном. Пропадая в темноте, он посмеивался и беседовал с кем-то явно не на богословские темы.

Михайловка, как куполом планетария, была накрыта августовскими созвездиями. Под этими звездами сидели в кустах сирени отец Виктор с подьячим - караулили от греха молодого батюшку. А ведь стоило только поднять глаза в ночное небо, чтобы ощутить дыхание вечности. В пустой, ярко освещенной комнате хрупкая девушка и отец Дмитрий бросали воображаемые копья, поднимали воображаемые тяжести, застывали в медитации, стремясь хоть чуть-чуть постичь беспредельность мироздания...

Почти год Йожка приезжала в Михайловку молиться и заниматься йогой. К этому времени отец Дмитрий научился летать, закрыв глаза, мог вознестись над крышами города. Было во всем этом нечто непостижимое. Одно было бесспорно: медитация, тренировка ума и воображения помогали батюшке сосредоточиться и углубиться во время молитв.

Очень скоро эти занятия прервались, и Йожка надолго исчезла из его жизни. Но года через два - три, уже в Волгограде она снова возникла в поле зрения. Он уже был депутатом. Едва узнал ее голос в телефонной трубке:
- У меня для Вас новость, отец Дмитрий: Джуна в Волгограде обучает всех желающих своему искусству. Он никогда не отказывался чему-либо поучиться, но в тот момент выхаживал свою любимую собаку от чумки, и все его мысли были заняты только ее спасением.
 
- У меня тоже новость. Мой пес Демократ очень болен, но я сумел достать очень редкое лекарство, которое врач не смог найти даже для своей матери. Пес, наверняка, выживет. Не важно, что он оказался дворнягой, хотя в дом его принесли как таксу, не эпохально, что моего Демократа газеты называют последним настоящим демократом России - не могу же я дать погибнуть моему самому преданному другу, - выговаривал свое беспокойство отец Дмитрий, - а оставшиеся ампулы я врачу отдал, для его мамы.

На занятия к Джуне отец Дмитрий все- таки пошел, но скорее для того, чтобы опровергнуть ее учение. Он считал невозможным лечить всех одновременно, «скопом». Маленькая Йожка с ним тактично не спорила. Он считал, что такие дела нужно проводить индивидуально, поэтому в глубине души считал занятия почти жульничеством. У него к тому времени даже корреспондент был наготове для разоблачительной статьи.

Но странное дело, на его глазах исцелялись люди, о болезнях которых он знал не понаслышке. Эти люди уходили исцеленными. Джуна исцеляла при учениках и призывала всех верить в собственные способности и обращаться к помощи Божьей.
Ничего противоречащего христианским заповедям отец Дмитрий не обнаружил. Напротив, убедился в неограниченных возможностях верующего человека, который стремится делать добро во имя Господа, и Господь добр и милосерд к таким. «По вере твоей да будет тебе», - сказано в Святом Писании.

Корреспонденту не пришлось писать разоблачительную статью. Отец Дмитрий успешно завершил свои занятия и получил диплом.
Наверное, и у маленькой Йожки отпали последние сомнения. Она еще вежливо позванивала по большим праздникам, но потом затерялась где-то в суете будней.
 
       Глава 21. Заграница
Караул! В честные ряды
депутатов облсовета
внедрился иностранный шпион!-

шокировала своих читателей газета «Молодой Ленинец», предвосхищая заграничную партийную командировку отца Дмитрия в статье

Фотовыставка для Брюсселя была уже почти упакована, а загранпаспорта все не было. Отец Дмитрий прекрасно понимал всю нелепость отговорок. Время шло, а бланков для паспортов у чиновников все не было. Конечно, никто не будет переносить семинар ХДС в Париже, даже если заявленные докладчики отец Дмитрий Дудко и отец Дмитрий Нестеров не смогут прибыть вовремя. Надо было что-то придумать.

Молодые ребята из ХДС шумно обсуждали фотографии, присланные из разных городов Союза: черно - белые изображения полуразрушенных храмов и обветшавших монастырей, машиносчетных станций в часовнях и отхожих мест, сооруженных из фрагментов разоренных соборов - все это не нуждалось в особых комментариях. Изуверство явное, вопиющее.

Отец Дмитрий засмотрелся на одну из фотографий: древние камни когда-то были могильными плитами, а ныне легли ступенями у Дома культуры, и топчут их, и топчут товарищи...- О чем это они так громко спорят? - отвлекся от своих мыслей отец Дмитрий.
- А я все равно сомневаюсь, чтобы всю выставку целиком выпустили бы. Эдакое позорище на всеобщее обозрение, да еще ни куда-нибудь, а в Париж, в Собор Парижской Богоматери, - кричал один.
- Вот- вот, - вторил другой, - они, пожалуй, отправят и выставку, и нас совсем к другой матери, да и авторов вдогонку. «Не жди меня, мама» называется.
- Эх вы, Фомы неверующие. Выпустят. Времена поменялись, - веско возразил отец Дмитрий и решил где-нибудь в тишине разрешить свои собственные сомнения. Наталья Петровна, ответственный секретарь, готовила сопроводительные документы. Это надолго. Первый секретарь обкома ВЛКСМ тоже оформил на священника - депутата представительские документы.
- На воздух нужно, пройдусь, пожалуй...

Улица пахнула сырым ветром с Волги, промозглые октябрьские сумерки, зажженные кое-где фонари, укрепляли ощущение мерзости запустения, царившего вокруг. Грязновато, темновато, пустовато. За стеклами витрин - ярко нарисовано на картоне мясное и бакалейное изобилие. Талоны же на продукты более точно определяли пайку этого самого изобилия на душу населения.

- Где уж тут о душе думать русскому человеку, - сокрушался отец Дмитрий. - Господи, как сыро, зря я шофера отпустил. И внезапно его посетила счастливая мысль. - Точно, знаю - выпустят!

Едва переступив порог, не снимая пальто, бросился к телефону. Торопливо листал записную книжку, нашел.
- Так... Начальник УКГБ...домашний...

С того конца провода отозвался сам... Отец Дмитрий представился по форме: депутат Областного Совета, Комиссия - подкомиссия, председатель и представитель, борец - демократ и защитник прав. Документы на выезд задерживаются. Заграница осудит, наш народ - тем более.

С той стороны изредка прорывались попытки что-то возразить, но отец Дмитрий не отступал, пока оппонент не затих обреченно, и повисла напряженная пауза.
- Собственно я..., - выдавил из себя начальник. Переключившись с домашних котлет на суть дела.

Пора было добивать ситуацию.
- Если в ближайшее два дня не получу загранпаспорт, то на рясу с крестом прикреплю красный значок депутата, выйду на улицу и объявлю голодовку в знак протеста чиновникам, тормозящим процесс демократизации и не признающим свободу слова.
Документы принесли на следующий день, но только отцу Дмитрию Нестерову. На Дмитрия Дудко бланков так и « не хватило».
 
Окончательно успокоился отец Дмитрий, когда самолет поднялся над московским аэропортом и взял курс на Брюссель. Еще в Шереметьево - 2 приметил отца Владыку Симона. Он летел тем же рейсом по делам церкви. Раскланялись бородатые батюшки, и у каждого где-то в глубине сознания возникал предательский вопрос:
- Не приставили ль ко мне соглядатая?

В очередной раз, почти автоматически отец Дмитрий проверил рукой блокнот с адресами во внутреннем кармане пиджака, взглянул на облака за занавеской иллюминатора и, комфортно откинувшись в кресле, с наслаждением отхлебывал предложенное стюардессой вино. От Москвы до Брюсселя ближе, чем до Волгограда, и через несколько часов « заграница» распахнулась перед русским батюшкой - депутатом из страны Советов, оглушила его чужой речью, изумила своей роскошью и чистотой.

Князь Соколов, потомок русских эмигрантов первой волны, встретивший отца Дмитрия в аэропорту. Был по-европейски лощеным моложавым человеком. Только фамилия и чистый русский язык выдавали его происхождение. Его можно было сравнить с визиткой на глянцевой бумаге тех, кто ждал отца Дмитрия. Князь лишь произвел приятное впечатление, отвез батюшку в отель и больше не возникал на его горизонте.

Совсем незнакомое чувство безграничной, абсолютной свободы охватило отца Дмитрия, пока он смотрел на незнакомый, другой мир сквозь автомобильное стекло по дороге в отель. Как на экране телевизора мелькала старинная готика, бесчисленные шпили, роскошная зелень бульваров (словно и не осень вовсе), изысканные фонтаны и статуи. Хотелось ущипнуть себя, чтобы проснуться. Каким дремучим вспомнился издалека родной Волгоград, как жгуче захотелось настоящей свободы и такой же красоты для своих, русских.
- Ох, и долго же нам еще топать до такой жизни!
Совершенно оглушенный и измученный новыми впечатлениями он спал в отеле без снов, как будто в яму провалился.

2
 
Граф Апраксин был весьма любезен и ни на миг невозможно было усомниться в его высоком аристократическом происхождении. Он говорил очень правильным, литературным языком времен графа Льва Толстого на темы близкие той эпохе. Во всей его кряжистой фигуре, в каждом повороте гордо посаженной головы было очень много достоинства, как будто вереница предков, служивших в разное время при дворах Их Императорских Величеств, невидимо стояла за его спиной и неустанно наблюдала: достаточно ли граф унаследовал величия и чувства собственной значимости.

Отец Дмитрий встретился с графом Апраксиным на следующий день. Это был первый официальный визит представителя русской эмигрантской диаспоры. Потомок « тех Апраксиных» - это, конечно, грело самолюбие батюшки, но этот, современный граф был так далек от интересов нашей разваливающейся страны, как Герцен от народа... Скучновато... А легкий налет его барства придется потерпеть.

Граф не всегда держался подобным образом. Да и кого в Брюсселе заинтересует его происхождение. Бельгийцы предпочитают демонстрацию солидного счета в банке. Но тут особый случай. Нужно было разобраться, что такое «батюшка из большевистской России»: борется с коммунистами, говорят, бывал в первых рядах демонстрантов. Прямо поп Гапон новоявленный.

- Прошу Вас ознакомиться с программой визитов, приемов, банкетов и самой конференции нашей Христианско-демократической партии, - учтиво завершил свой визит граф Апраксин. Сам он в политике не разбирался и осознавал это. Он был старостой Храма Новомученникам. - А после Всенощной в нашей церкви милости просим к нам отужинать по- домашнему. Всех благ, всех благ...
- Храни Вас Господь, - попрощался отец Дмитрий и выдохнул с явным облегчением, когда церемония закончилась.
И вот начались визиты, поездки, встречи. Чтобы ничего не забыть и рассказать потом в Волгограде обо всем подробно, отец Дмитрий решил вести путевой дневник.

«...Вечером служил Всенощную в РПЦ вместе с Владыкой Симоном. Познакомился с ним в Москве, он подошел ко мне в аэропорту. После Литургии Апраксин повез меня к себе. Познакомился с хорошими людьми...»

Граф занимал три этажа в особняке в верхнем городе, нижний город с узкими кривыми улочками, расположенный на канале и вдоль реки, по словам Апраксина, - «обитель ремесла и торговли» - прекрасно просматривался с площади Конгресса. Отец Дмитрий привез в подарок графу Евангелие, тот принял его благоговейно и поместил на алтарь домашней церкви.

« Андре Луи, председатель Европейского Парламента Христианско- Демократической партии показывал город. Во вторник день относительно спокойный. Бывал в магазинах: колбаса любого сорт, мясо любое, бананы, ананасы...Сердце может не выдержать...»

Только Св. Михаил, покровитель Брюсселя, с готического шпиля городской ратуши мог видеть весь этот город сразу: и Королевский дворец, и церковь Св. Иакова, и стеклянный пассаж Сен - Гюбер, и огромный купол Дворца Правосудия, фламандский театр и товарные магазины на канале. Да мало ли что еще можно увидеть в чудном городе Брюсселе!

«...В среду с утра мсье Филипп, журналист, повез меня в Брюгге. Это самый красивый город Бельгии. Патриархальный уклад жизни. Очень много пьяных туристов - это итальянцы. Меня принял в среду Епископ до обеда, после обеда - главный советник мэрии. Все было очень славно. Филипп и две молоденькие переводчицы водили меня по городу, показывали достопримечательности. В ресторанах, конечно, чудно. Но в одном из них принесли мясо, и мне пришлось готовить его самому на горячем камне. Очень вкусно, типа шашлыка. Очень много пива, больше тысячи сортов. Вино не пью - предпочитаю темное пиво, а предлагали даже сладкое. Не понравилось...
...К вечеру мсье Филипп подвез меня к тюрьме на окраине города. Русского он не знает, а переводчицы распрощались до завтра. Показывает, что мне в это здание. Тюрьма, как замок, - высокий дворец, обнесенный рвом с водой. Я ему толкую: - Не надо, я не из КГБ. Он смеется: - Да-да, отец Дмитрий. Нет КГБ, - и настаивает на моем заточении. Что делать? Я пошел. Водитель взял мои вещи и пошел за нами. Позвонили. Открывается дверь, и появляется чудо природы - монашенка из древней истории. Оказалось, женский монастырь...»

«...Сегодня четверг, был очень интересный день. До четырех часов был в госпитале. Это чудо: свой вертолет, уйма машин и электроники... Предложили принять молодого умного врача- педиатра для практики и организационной и учебной работы и двух медсестер, знающих французский или английский язык.
Затем шикарный обед, и повезли меня в Лигу АЭС. Встречал новый ректор. Обещано очень много. Предложили направить на учебу на административно - политический факультет выпускника, очень умного, со знанием английского языка. Ужин в монастыре. Купил магнитофончик.

9 ноября. Был в порту. Брюгге - порт мирового класса. И я выпросил одно место для обучения моего человека со знанием английского языка. Это здорово: три медика плюс инженер. Это я не зря съездил на Запад!»

Только из окна автомобиля отец Дмитрий успевал заметить. Что Брюгге лучше других бельгийских городов сохранил отпечаток средневековья. Главный город Фландрии называли северной Венецией. Отец Дмитрий этого не заметил. Высокие шпили соборов и городской ратуши чем-то напоминали ему Ленинград. Не более...

«11 ноября. Вот и кончился мой вояж в Брюгге. Был в учебном заведении. И есть предложение направить на учебу будущего политического или экономического деятеля. После обеда привезли в Гент, где меня принял дьякон- католик...»

Конечно, благополучная страна впечатляла, но отец Дмитрий чувствовал, что все это гостеприимство неспроста, и вспоминался шепот Де Меуса еще дома, в России: - Может, и останетесь у нас... Тогда отец Дмитрий не принял этого всерьез. Но, кажется, на него имелись виды. В Брюсселе предлагали место настоятеля церкви Св. Екатерины с доходом в десять тысяч долларов. Отшутился. Престарелый и бездетный граф Апраксин хотел завещать ему свой дом.

«...И вот я у Де Меуса. Завтра в Храм Царю Мученику. Мне устраивают обед, делаю доклад, показываю фотовыставку».

3

Ноябрь 1990 года...Мемориальный Храм Новомученников Российских был совсем новым. Архимандрит Валентин (Русанцев), который 21 октября 1990 года официально вышел из подчинения МП со всем клиром и организовал Российскую Православную Свободную Церковь был здесь рукоположен во епископы 10 февраля этого же года, о чем подробно сообщалось в «Вестнике» Германской Епархии №2 за 1991 год в статье « Из жизни нашей церкви» «о хиротонии архимандрита Валентина (Русанцева), настоятеля Царе Константиновского прихода Свободной Русской Церкви в г. Суздаль, в епископа Суздальского, викария (? -ем) Преосвященного Лазаря , архиепископа Тамбовского и Моршанского.» ( возможна ошибка перевода в первоисточнике- авт.)

Это событие происходило 10 февраля (н. с.) в Брюсселе, в Храме-памятнике, настоятель которого Николай Семенов, позаботился во всех подробностях об организации этого церковного торжества.В статье говорилось, что

«с самого начала своего монашеского пути Епископ Валентин был связан с Катакомбной Церковью и уже тогда был знаком с нашим нынешним Архиепископом Лазарем. В последствии он служил иеромонахом в Московской патриархии, обслуживая разные приходы на юге России и на Кавказе.
Последние 17 лет он был настоятелем единственного прихода в г, Суздале. В1990 г. На Благовещение он вместе со всем клиром и со всеми верующими Царе - Константиновского прихода был официально принят в лоно Русской Православной Церкви за границей.
Богослужения в субботу и воскресенье возглавлял Преосвященный Антоний, архиепископ Женевский и Западно - Европейский. С ним сослужили Преосвященные Марк, архиепископ Берлинский и Германский, Варнава, епископ Каннский, и епископ Григорий, прилетевший из Америки. Несмотря на снегопады и вызванные ими большие трудности движения на дорогах, приехало духовенство из Франции, Швейцарии, Люксембурга и Германии».
 
По нашим меркам Храм-памятник - небольшая церковь, но много скорби хранили его стены. От самого пола до сводов они были исписаны фамилиями погибших на фронтах Гражданской войны и замученных в тридцатые годы в сталинских лагерях и застенках, отдельная мемориальная плита - о царственной семье.

...Портупей - юнкеру Мусину - Пушкину было восемнадцать, убит в бою на Перекопе.
...Святейший Патриарх Московский и всея России Тихонъ,
Высокопреосвященные митрополиты: Владимир Киевский, Вениамин Петроградский, Серафим Иркутский, Арсений Ташкентский, Владимир Воронежский, Феофан Петроградский, митрополит Петр - местоблюститель Патриаршего Престола ... и еще многие и многие представители духовенства во всех концах погибшей Российской империи. Они были истреблены только за то, что служили Богу. Даты гибели простых священников свидетельствовали, что первая волна гонений и убийств приходилась на 1919 - 1921 годы. Более поздние даты смертей подтверждали ненависть советской власти к тем, кто следовал Божьим Заповедям, а не курсу партии На каменных плитах - десятки имен и обстоятельств гибели не только самих священников, но так же их жен, детей.
...Протоиерей Воронежской Иепархии о. Николай Федорович Шабаев, умучен большевиками. Умер в 1932 году, ранее его сестра Клавдия была расстреляна вместе с мужем, священником Саратовской иепархии и малолетним сыном Василием.
...Великие князья, просто князья... Военные разных званий... Глаз невольно останавливается на известных из истории фамилиях: среди верных царских слуг, сопровождавших императорскую семью в ссылку, - князья Долгоруков и Татищев, статс - дамы, монахиня... Умучены, убиты, расстреляны.
...Директор Путиловского завода Дубницкий и его помощники, профессор Технологического института Григорий Максимов в числе 63 с профессором Таганцевым во главе расстреляны большевиками 31 декабря 1921 года...

- Господи, во истину наказан неисчислимыми страданиями народ, давший увлечь себя безбожной власти. Кто ж остался в России? Кажется, пол - страны замучили, расстреляли. Поневоле уцелевшие священники, не принявшие такой власти, уходили в нелегальную Катакомбную Церковь. Даже ради того, чтобы никто не увидел и не узнал об этом, коммунисты должны были держать крепко «железный занавес». «Следопыты» были и по другую его сторону, - думалось отцу Дмитрию.

Литургию он служил в этих стенах с особым чувством. Он был первым священником Московской Патриархии, служившим вместе со священством Русской Православной Церкви Зарубежом и причастившийся там (ноябрь 1990 года). На каком же уровне это решалось, чтобы нарушить каноны Зарубежной Церкви? На уровне митрополита? Не меньше.

В Брюсселе предлагали остаться вторым священником, настоятелем в Храме Царских Мучеников (там граф Апраксин - староста), а граф Апраксин даже уговаривал.
В своем выступлении перед эмигрантами и прессой, отец Дмитрий сказал, что у них, как и у нас в России, правит почему-то не священник, а староста. Апраксин, конечно, обиделся, но зато не обиделся обнимавший его батюшка Николай
 
4

После Литургии, к вечеру, граф Апраксин отвез отца Дмитрия на экспозицию выставки. На презентацию собрались русские эмигранты.
Из дневника:
« 12 ноября. От моего доклада были не в восторге, а выставка поразила всех»,- осталась короткая запись.

Брюссельские эмигранты были слишком далеки от политики, по-европейски спокойны и даже чопорны. Горячность священника была им не понятна. Сдержанные хлопки и вежливые улыбки. Вот и все.

Отец Дмитрий решил для себя, что не станет разбиваться в лепешку, чтобы его поняли. Эта мысль пришла к нему еще во время визита в мэрию Льежа. Дикое недоумение мелькнуло в глазах мэра, когда священник вручал ему подарок - статуэтку фигуры Родины - матери с Мамаева кургана. Такой же взгляд он заметил и у графа Апраксина за обедом. Наверное, допустил, на его взгляд, какую-то неловкость, но то - граф со своим этикетом, а мэру нечего задаваться. Побратим - Льеж, по сути, такой же чумазый и местами захолустный город - работяга, как и Волгоград. Волгоград даже лучше выглядит.

« 14 ноября. Меня с моими переводчицами возил экскурсовод по городу, зашли к местному аббату. Храм его двенадцатого века - восстанавливается, а правительство не помогает. Пили водку. Затем меня принял Епископ Льежа. Обещал много, но...
Осмотрел витрину ружейного магазина: пистолеты, ножи с выкидными лезвиями. У нас такого нет. Затем принял директор благотворительной организации, ужин у князей Спасских, а еще через час за 300 франков я отправляюсь поездом в Париж».

В Париже он жил на Монмартре, в одноместном крошечном номере. Его пребывание оплачивал журнал «Русская мысль», в котором он тоже печатал статьи. Так что это он заработал. Ирина Альберти выдала отцу Дмитрию документ, подтверждающий то, что он является первым представителем «Русской мысли» в России. Они предоставили ему факс, первый, адаптированный для России, ризограф, несколько диктофонов. Эта техника очень пригодилась позже.

Фотовыставка в Соборе Парижской Богоматери имела большой успех. Отец Дмитрий выступал и перед французским Парламентом. Вообще-то должен был выступать Дмитрий Дудко, но его, как известно «оставили» дома, в России. Пришлось депутату- священнику общаться с французскими парламентариями.

Не оставил он незамеченными реплики типа «каков народ, таково и правительство». В жесткой, свойственной ему манере, когда заденут за живое, отец Дмитрий не преминул напомнить французам, чьих казаков лошади топтали Парижские мостовые во времена Наполеона. Впрочем, в короткой пресс -конференции он был более добродушен по отношению к Франции вообще и выразил надежду, что со временем и Россия выйдет из трудного для нее положения.

В Париже тоже предлагали остаться, например, четвертым священником в Александро-Невском Соборе. Десять тысяч долларов в месяц. Правда, за квартиру он должен был платить сам. Но все равно, это было очень много, даже для Парижа.

Мюнхен понравился отцу Дмитрию перед рождеством. Короткой была встреча с Огурцовым, старым диссидентом, выдворенным за границу в шестидесятых. - Россия плохо помнит своих героев, - сказал священник с сожалением, и у вынужденного эмигранта навернулись слезы. Отец Дмитрий должен был еще принимать участие в выставке православных изданий в Италии, но главная цель его поездки была достигнута - получил солидное оборудование - ризограф. Кроме него в Рим были приглашены и другие издатели, например, москвич Ротт. Но отец Дмитрий поспешил вернуться домой - в Волгоград.

Но неожиданно накануне отъезда из Мюнхена в аэропорту не оказалось его багажа. Он очень переживал. Драгоценная новая техника, нужные лекарства, в конце концов, украшения в подарок Наталье Петровне - все куда-то исчезло. Французские чиновники оказались такими же твердолобыми, как и отечественные. Отец Дмитрий в тревоге не спал всю ночь, но утром недоразумение разъяснилось, багаж нашелся. Можно было отправляться домой, в Россию, где его ждали дела, друзья и еще не побежденные враги.


Глава 22. Голосуйте за Ельцина!
1
Очень активно за полгода до выборов развернулась кампания по выдвижению кандидатов в президенты России.
Ельцин, Бакатин, Рыжков, Клочков, Макашов, Жириновский и другие... Кто станет главой Республики? Зима девяносто первого выдалась жаркой. Обсуждались « Меры по обеспечению населения продовольствием. В «Российской газете» от 30 мая 1991 года был опубликован призыв священника отца Дмитрия

Братья и сестры!

ПРИБЛИЖАЕТСЯ ОТВЕТСТВЕННЫЙ ДЕНЬ В ИСТОРИИ РОССИИ: ВЫБОРЫ ПРЕЗИДЕНТА.

ВСЕМ НАМ 12 ИЮНЯ НУЖНО БУДЕТ СДЕЛАТЬ И СВОЙ ВЫБОР. НАМ, ВЕРУЮЩИМ, НУЖЕН

ТАКОЙ ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ НИКОГДА БЫ НЕ ПОЗВОЛИЛ СДЕЛАТЬ С ЦЕРКОВЬЮ ТО,

ЧТО БЫЛО УЖЕ СДЕЛАНО В НАШЕЙ СТРАНЕ. НАМ НУЖЕН ТАКОЙ ПРЕЗИДЕНТ, КОТОРЫЙ

УЖЕ ДОКАЗАЛ СВОИМИ ДЕЛАМИ ЗАБОТУ О ПРОСТОМ ЧЕЛОВЕКЕ. СЕГОДНЯ

ВОССТАНАВЛИВАЮТСЯ ХРАМЫ, МОНАСТЫРИ, ДВЕРИ ЦЕРКВИ ОТКРЫТЫ ДЛЯ МОЛОДЕЖИ. В

ТОМ - БОЛЬШОЙ ВКЛАД ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ВЕРХОВНОГО СОВЕТА РОССИИ БОРИСА

НИКОЛАЕВИЧА ЕЛЬЦИНА. ВДУМАЙТЕСЬ, БРАТЬЯ И СЕСТРЫ, СКОЛЬКО ПРОГРЕССИВНЫХ

ЗАКОНОВ ПРИНЯЛ РОССИЙСКИЙ ПАРЛАМЕНТ ТОЛЬКО ЗА ОДИН ГОД. ОНИ ДЕЛАЮТ

ЧЕЛОВЕКА СВОБОДНЫМ! ВОТ ПОЧЕМУ Я ОБРАЩАЮСЬ К ВАМ С ПРИЗЫВОМ ГОЛОСОВАТЬ ЗА

БОРИСА НИКОЛАЕВИЧА ЕЛЬЦИНА. ДА БЛАГОСЛАВИТ ВАС ВСЕХ ГОСПОДЬ НА ЭТОСВЯТОЕ

ДЕЛО.
СВЯЩЕННИК ДИМИТРИЙ
(НЕСТЕРОВ ДМИТРИЙ ДМИТРИЕВИЧ),
ДЕПУТАТ ВОЛГОГРАДСКОГО ОБЛАСТНОГО
СОВЕТА НАРОДНЫХ ДЕПУТАТОВ

Этот же текст напечатала волгоградская « Новая газета» 28 мая 1991 под заголовком « К вам обращается священник». Листовка появилась и в «Царицынском демократе » №7, май 1991 (Учредитель Н. Сафронов).
Начался сбор подписей за кандидатов.

Даже в день выборов, когда, как известно, агитация была запрещена, он на казацкой свадьбе,во время венчания молился об избрании президентом раба Божия Бориса.А венчание на открытом водухе, на месте где стоял Собор Святого Великого Князя Александра Невского казачьего офицера и моледенькой девушки напрямую транслировало местное телевидение
После победы Бориса Ельцина на выборах отец Дмитрий отослал ему поздравительную телеграмму.

Гражданское общество с таким энтузиазмом добивалось гражданских свобод, в прессе мелькали сообщения о возвращенных церкви храмах, был принят закон о свободе совести, и казалось, что вот-вот и начнется наше духовное возрождение. Компартия утратила свою лидирующую позицию, но... Но остались ее фискальные структуры. Присутствовали они и внутри церковной иерархии со времен Декларации Сергия, и никто их не упразднял. Но ни государство в период перестройки, ни само общество ничем не могло помочь церковной иерархии очиститься от влияния КГБ. Слишком долго народ прожил с атеистическим сознанием, чтобы понять проблемы замкнутой жизни церкви, отделенной от государства. Газеты писали, что храмы открываются - значит, хорошо, духовно возрождаемся. Но церковь продолжала дробиться. У нее пока не было ни социальной программы, в частности, как относиться к участию священников в политике. А запретительное ее решение в октябре 1990 года было принято только Синодом, то есть иерархами от лица Церкви, а не церковным народом - не Собором. ( Именно верующие, по канонам, составляют тело Церкви, которая принадлежит Богу, а пастыри и архипастыри лишь распоряжаются церковным имуществом.) Не было Церковного суда.

Только Русская Православная Церковь сама должна была разобраться во всем происходящем. Православные граждане России, к сожалению, даже креститься правильно разучились. Выходила на свет Божий Катакомбная Церковь, расширяла свое влияние зарубежная эмигрантская Православная Церковь. Она, открывая свои новые приходы на территории Союза, вступала в сильную конкуренцию с Московской Патриархией, продолжая быть в состоянии конфронтации с ней, обвиняла в Сергианстве, требовала канонизации царственных мучеников, покаяния - многие и небезосновательные упреки.

Не даром отец Дмитрий назвал и свою газету «Покаяние». Это название отразило общее настроение в общественной и духовной жизни людей, но до церковного покаяния было далеко в стране, несколько десятилетий жившей в безбожии.

В 1990 году Российский фонд милосердия и здоровья, Комитет ветеранов войны, Союз ветеранов Афганистана, ассоциация "Возрождение" в лице митрополита Волоколамского и Юрьевского Питирима учредили ассоциацию благотворительного сотрудничества "Поминовение". Владимир Миклюков, член Политсовета ХДС Волгоградской области был председателем фонда «Возрождение» на региональном уровне.

Международный фонд "Возрождение" - это благотворительная организация, основанная в 1990 году, стала частью международной сети фондов Сороса (Soros Foundations Network), которая начала свою работу более чем в тридцати странах, в основном, в Центральной и Восточной Европе, а также на территории СССР.

В этом же1990 году архиепископ Пимен по приглашению местных властей посетил город Ковентри (Англия), где проходили траурные мероприятия, связанные с пятидесятилетием разрушения города немецкими бомбардировщиками. Он участвовал в богослужениях и освящал часовни и иконы. Здесь состоялось знакомство Архиепископа с королевой Великобритании Елизаветой II. В беседе Владыка кратко рассказал о своей родословной и добавил, что состоит в родстве с королевой. Владыка всегда чтил своих предков, изучал генеалогию, занимался изысканиями для составления своего родословного древа, он даже сделал научное открытие, установив родственные связи между Пушкиным и Гоголем. В результате деятельности архиепископа Пимена епархия Саратовская и Волгоградская чрезвычайно расширилась, за два года после празднования тысячелетия Крещения Руси было открыто 70 храмов. В связи с этим Святейшим Синодом был решено разделить епархию на две.

В самом конце 1990 года Владыка Пимен Волгоградский и Саратовский стал архиепископом Саратовским и Вольским. (http://www.ortho-rus.ru)Веским/ косвенным доводом для разделения епархии на две могли послужить и те обстоятельства, что архиереев в Поволжье было мало, а действующий архиепископ Пимен - стар и болен.

Отец Дмитрий был, как известно, его доверенным лицом, оставался иереем в Волгоградской епархии, когда на Волгоградскую кафедру прибыл новый Владыка - Герман (Тимофеев).

В связи с демократическими преобразованиями в Восточной Европе, оттуда выводились не только наши войска, но, по-видимому, и Экзархи.
После упразднения экзархатов на Архиерейском Соборе 31 января 1990 года архиепископ Герман получил титул «Берлинский и Лейпцигский», а через год (?) ему было определено стать архиепископом Волгоградским и Камышинским.(www.vgeparh.com) -

Читаем мы в официальном сайте Волгоградской епархии.
Вообще-то о разделение епархии Саратовской и Волгоградской на две существует много разночтений сегодня.

Владыка Герман приехал в Волгоград весной, скорее всего в марте и начал службу на Волгоградской кафедре в городе, бурлящем политическими страстями: 12 июня предстояли выборы Президента России. Повсюду проходили митинги в поддержку Б. Ельцина. ( Сохранились газетные публикации того времени.) появилась в прессе, то есть он вступил в должность «досрочно» - через полгода, а не через год, как решил Синод. Во вновь образованной епархии дел было много. Новые летописцы новой епархии позже писали:

«Помимо многих проблем, перед Владыкой стоял вопрос о возвращении монастырей и возрождении монашеской жизни в Волгограде и области. По настоятельной просьбе архиепископа Германа (Тимофеева), Волгоградский областной совет народных депутатов указом от 17 июля 1991 г. постановил: передать Волгоградской епархии следующие монастыри: Свято-Вознесенский женский монастырь (г. Дубовка), Свято-Троицкий (Белогорский) Каменнобродский мужской монастырь (Ольховский р-н), Кременско-Вознесенский мужской монастырь (Фроловский р-н), Усть-Медведицкий Спасо-Преображенский мужской монастырь (Серафимовический р-н).(Чуть забегая вперед)

На заседании Священного Синода РПЦ 30 августа 1991 г. Владыка Герман прочитал рапорт о возвращении монастырей. Синод постановил: Благословить открытие монастырей Волгоградской епархии. 2 сентября 1991 г. вышел указ №2553: «Монастыри открыть». Хотя за время советского периода здания были значительно разрушены и использовались в иных целях, не по назначению, осенью-зимой 1991 и были начаты богослужения, в них появились первые насельники.» (Интернет- ресурс Волгоградской епархии) Областное отделение ветеранов войны «Последний военный призыв» тоже надеялись на его избрание, их Обращение к россиянам в «Новой газете» от 16 мая 1991 года оказалось на одной полосе с «Просьбой церкви» вернуть кладбища:

«ВОЛГОГРАД. Архиепископ Волгоградский и Камышинский Герман направил в Волгоградский областной Совет народных депутатов письмо с просьбой передать под юрисдикцию Епархиального управления все православные кладбища области.
       Комментируя это обращение, депутат облсовета священник Дмитрий Нестеров сказал, что надеется на положительное отношение депутатского корпуса и на принятии на предстоящей в июне сессии решения, которое спасет от окончательного уничтожения большое число запущенных погостов на территории Волгоградской епархии."

А между тем новому Архиепископу Волгоградскому и Камышинскому элементарно не было где жить. Он, конечно, обращался в горисполком, но ему отказали. Архиерей попытался привлечь внимание общественности к этому вопросу через прессу. ОБРАЩЕНИЕ от 2 июля 1991 года архиепископ Волгоградский и Камышинский Герман направил председателю Волгоградского областного Совета народных депутатов, появилось в газете «Миг» 10 июля 91г.
( одна из газет, которую использовали как свой печатный орган христианские демократы города):

« Я получил письмо от Серякова из Волгоградского горисполкома с отказом передать в ведение Волгоградской епархии здание по улице Липецкой,8, несмотря на то, что районные власти Зацарицынья предлагали нам просить именно этот дом. В разрешении на постройку дома для церковных нужд вблизи Казанского собора тоже было ранее отказано. А р х и е п и с к о п Волгоградский и Камышинский оказался без места для жительства, без резиденции, духовной школы и епархиального управления в своем кафедральном городе, где прежде было 20 православных храмов, а также монастыри и духовные училища, находившиеся в собственности Русской Православной церкви. Ныне ничего не осталось, кроме Казанского собора. Строить дом теперь, когда десятки церковных объектов области должны быть восстановлены из руин, у церкви нет возможности. Поэтому я обращаюсь к Волгоградскому облсовету с убедительной просьбой вернуть Русской Православной церкви в лице Волгоградской епархии по крайней мере, одну из ее городских собственностей - Духосошественский (т. н. Илиодоровский) монастырь, находящийся в перестроенном виде.., дабы управляющий Волгоградской Епархией мог нормально работать. Мы десятилетиями вносили миллионы рублей в Фонд мира, в ущерб удовлетворению собственных нужд, мы были лишены своих святынь, и теперь я прошу вернуть самое насущное для восстановления религиозной жизни города и области. С уважением архиепископ Герман»

Владыка Герман был приглашен на заседание Президиума областного совета, которое вел Махарадзе. Конечно, отец Дмитрий как председатель подкомиссии по защите прав верующих тоже присутствовал - к нему непосредственно пришли заявления, или ходатайства, Владыки о передаче церкви кладбищ и монастыря. Выглядели они значительно короче, чем в газетах.
Первое, что сделалм товарищи с Собором Св. Александра Невского в Волгограде - стибрили крест из горного хрусталя...


Как на любом заседании, чей вопрос обсуждается, тот и во главе стола, рядом с Махарадзе. Архиерею Герману это не понравилось, он предложил отцу Дмитрию переместиться поближе к нему. Но на заседание облсовета церковные правила не распространялись. Отец Дмитрий заметил: - Какая разница, - я здесь как представитель власти, государственная работа. Обиделся, наверное, Владыка на такие порядки, но дело нужно было делать.

«Сессия областного Совета решила передать строения Усть - Медведицкого Преображенского, Вознесенского Кременского, Каменно - Бродского Свято-Троицкого и Дубовского Введенского монастырей Волгоградскому епархиальному управлению Русской Православной Церкви.
       По решению сессии епархиальному управлению переданы так же 14 икон XlX - XX веков. Кроме того, депутаты проголосовали за выделение из городского бюджета ста тысяч рублей на реставрацию Михаило-Архангельской Русской православной церкви как памятника истории и культуры. - Идет нормальный процесс, - прокомментировал по просьбе корреспондента это событие депутат облсовета, председатель политсовета областной организации Христианско-демократического союза России отец Дмитрий (в миру Д. Нестеров). - Церкви возвращается то, что у нее было отобрано. В свою очередь мы стараемся действовать так, чтобы к людям вернулось стремление делать добро, жить в мире и согласии.»
- сообщал всей стране в «Известиях»(№188(23454)) корреспондент из Волгограда Валерий Корнев уже через несколько недель - 9 августа 1991.

Церковь продолжала бороться с за возвращение ей имущества. Хотя уже был принят указ Б. Ельцина по этому поводу, но администрация на местах, обкомовская номенклатура по - прежнему сопротивлялись и уступали лишь под нажимом общественного мнения и благодаря настойчивости таких, священнослужителей, каким был отец Дмитрий.

Накануне выборов проводил митинги и молебны и в поддержку выбора Ельцина Президентом и за выполнение его указа о возвращении церкви собственности как действующего Председателя Президиума Верховного Совета РСФСР. Но история с возвращением монастыря превратилась, по наблюдениям общественности, в почти детективную, и растянулась на полгода.

В самом центре Волгограда расположено здание Свято- Духова монастыря . Он был построен на средства горожан монахом Илиодором, поэтому в память о нем монастырь еще называют Илиодоровским. Вокруг него ходило много легенд. Согласно одной из них его построили на том месте, где была убита дочь татарского хана, принявшая христианство. Раньше под сводами монастыря проступал в отсветах свечей образ самого Иллариона, и на него молились, как на икону. Гостил в монастыре и Григорий Распутин.

Здание монастыря занимали военные. В нем жили офицерские семьи, была санчасть, учебный корпус, подвал солдатского клуба, спортивный зал и даже склад магазина.
Военное командование определило бывший монастырь местом дислокации Военного городка еще в те времена, когда церковь не имела право решать, что и где строить. На старых фотографиях начала пятидесятых было видно, что монастырь действительно сильно разрушен, и, конечно, военные ремонтировали его, чтобы сделать пригодным для жилья. Весь городок несколько раз перестраивался: командование посчитало себя в праве устроить клуб и столовую в главном храме, расширить монашеские кельи и сделать казармы. Было в Военном городке и общежитие, не принадлежащее церкви - построено в советское время.
В связи с тем, что в Волгоград возвращались войска из Восточной Европы, военные решили перестроить пустующие здания монастыря под казармы для прибывающей дивизии. Предъявление прав Церкви на монастырь вызывало их крайнее раздражение. Они считали здание своей собственностью и не хотели возвращать отобранное когда-то у епархии имущество. В стране проходила приватизация, и военное командование считало притязания церкви необоснованными и дерзкими. Спорить с сильным ведомством было непросто. Но депутат отец Дмитрий Нестеров шел напролом. И у него всегда все получалось как он задумал. Откуда столько сил у одного человека?
.
Летом 1991 года помощник отца Дмитрия по христианско-демократической партии Вадим Крицкий и Ольга Ким предприняли отчаянную голодовку, добиваясь деполитизации ВУЗов, изгнание парткомов из стен родного пединститута. Его поступок вызвал широкий резонанс в демократических кругах. В облсовете была даже создана специальная комиссия, в защиту требований и озабоченность состоянием здоровья высказались и представители Интернационала ХДС. И вот 30 июля 1991 «Новая газета»( печатный орган Волгоградского облсовета) сообщила, что, во-первых, что оспариваемый парткомами Указ президента России «О прекращении деятельности организационных структур политических партий... в учреждениях и организациях» не противоречит Конституции РСФСР, а во- вторых, что
«ГОЛОДОВКА ОКОНЧЕНА. БОРЬБА ПРОДОЛЖАЕТСЯ»
Фото и статья об архиепископе Германе снова появились в прессе. Автор публикации - А. Гольдберг

27 июля архиепископ Волгоградский и Камышинский Герман по инициативе отца Дмитрия посетил лагерь голодающих у пединститута.

Архиепископ имел беседы tete-a-tete с Вадимом Крицким и его соратницей Ольгой Ким. Результатом стало прекращение голодовки, длившейся почти месяц. «Ни богу, ни людям не нужны человеческие жертвы,- сказал корреспонденту «НГ» священник Дмитрий, прибывший вместе с владыкой. - Вадим своей героической борьбой разбудил общественное мнение и привлек внимание властей к проблемам высшего образования. Сессия облсовета на днях приняла очень трезвое решение по этому вопросу, и мы все должны в своей борьбе за деполитизацию образования в городе опираться именно на него»

Так что очевидно по документам, что Владыка Герман торопил события, опережая решения Синода. Официальная хроника умалчивает об этом сегодня.
Священник- депутат Дмитрий напряженно работал, Владыку Германа принял спокойно, как равный равного. Архиепископ же Пимен, теперь Саратовский и Вольский, - Германа резко отрицательно. Он отказался принимать Германа (Тимофеева), когда тот приехал проведать его в Саратов.
- Я еще жив. Вон! Я подлецов не принимаю.

Трудно сказать, что конкретно имел в виду старый Пимен, но на совещании духовенства Волгоградской епархии новый Архиерей Герман пообещал собравшимся:
- Я от всех пименовцев избавлюсь.

Многие из тех, кто считал себя таковыми, поверили и, не дожидаясь приказов о запрещении, разъяснений, уходили из епархии служить в другом месте.
Отца же Дмитрия Владыка Герман подчеркнуто приблизил к себе, относился подчеркнуто хорошо. Хотя он и не препятствовал политической карьере своего священника, пытался его урезонить:
- Коммунисты денег нахватают, пусть они будут богаты- воевать не будут. Воевать за коммунизм имея миллион- они уже списаны.
Сам священник Дмитрий как-то не сосредотачивался на сложившейся ситуации: он был доверенным лицом Владыки Пимена, хранителя «Саратовской тайны спасенного Царевича», был священником в подчинении Владыки Германа и тесно работал с народным депутатом России, бывшим узником совести Глебом Якуниным, который очень резко отзывался об Экзархах из-за их причастности к КГБ.

Понимание того, Владыка Герман только пока не может « съесть» своего священника и придерживается тактики: лучше худой мир, чем хорошая ссора - Это политик Дмитрий хорошо понимал. А пока священник депутат был, как тот непотопляемый броненосец: повсюду вхож и имел свойство «выходить сухим из воды». КГБ по поручению депутата - священника давало команду милиции охранять митинги и молебны отца Дмитрия за церковные (народные) деньги. Кто он на самом деле, этот депутат?- этим вопросом задавались многие.

Отец Дмитрий боролся с партократами КПСС, был в этот момент на самом гребне борьбы с властью антихристовой. Ельцин стал Президентом России, но борьба еще не закончена.

       
Глава 23.
Противостояние. Августовский путч.
1

В июле 1991года страна готовилась к подписанию Союзного договора. Была уже названа дата - 20 августа. А председатель областной организации ХДС отец Дмитрий - к новой партийной конференции, которая должна была пройти в столице в это же время. В Волгограде он принимал почетных гостей конференции, среди которых был и председатель Интернационала ХДС господин де Меус.
У региональной организации, которую возглавлял священник Дмитрий, теперь был свой прекрасно изданный журнал « Покаяние». Каждый тираж его обходился недешево - 20 тысяч рублей. Но среди спонсоров были и новые предприниматели, и Московская Патриархия. На память о своем визите гости сделали фото 17 августа 1991

Гости уехали в Москву, но очередная конференция так и не состоялась...

Спустя восемь часов после переворота о нем многие еще не знали

В утренних новостях сообщили, что отстранен от власти законно избранный Президент страны Михаил Горбачев. Связи с Москвой не было. По всем программам « Лебединое озеро».
О случившемся отец Дмитрий узнал после своей службы в Сарептинской церкви. Пока он возвращался домой, из отдельных фраз случайных людей понял, что произошло что-то серьезное.

- Утром слышу, Горбачева сняли. Переживаю. Хорошего мало. Беспокоюсь за детей, они у меня в Москве.
-Мой друг давно говорил, когда Гитлер пришел к власти, он дал каждому в зубы кусок колбасы, и народ заткнулся, а интеллигенцию истребили. Боялся, что у нас произойдет то же самое. Не зря боялся... Сейчас купить людей очень легко - дефицит повсюду...
- Испытываю чувство растерянности. Как жить дальше? Что с нами будет? Конец демократии, поговорили и хватит. Может начаться диктатура.
- Это наступление реакции. Мне страшно, когда одна, но с единомышленниками не страшно. Я член ДПР. Мы полностью поддерживаем Ельцина, но боимся, что он долго не продержится.
Мужчина в форме капитана СА:
- Пока еще ничего не случилось. А может, это и к лучшему. Чем безвластие было, так лучше уж военные...
Еще один мужчина в форме капитана СА:
- Партия берет реванш. Она только уходила в подполье. Наступает реакция.
- Нам очень нужна жесткая власть! Я давно на это рассчитывал. Она нас спасет.
- А что от меня зависит? Демократии нет и не будет. Ельцин нас не спасет.
- Коммунисты снова берут власть. Повторяется 37-ой год
- Это же гражданская война начнется...

Телефон работал только у него: правительственная связь не была отключена. Срочно связался с председателем Волгоградского облсовета Валерием Махарадзе, который находился в это время в Москве. Тот прояснил обстановку:
- Общая оценка - ситуация тяжелая. От позиции армии сейчас зависит многое, если не все.

Солдаты, как и все, сейчас делают свой выбор, руководствуясь чувством гражданского долга. В 9 утра Ельцин подписал обращение к гражданам России...- В общем ситуация тяжелая. Для защиты Российского правительства вокруг здания ВС РСФСР собрались десятки тысяч человек. Их поддерживают танки майора Евдокимова из Таманской дивизии. Из Рязани также подошли 20 БТР, командует ими заместитель командующего Воздушно-десантными войсками генерал Лебедев, а сам командующий, отказавшийся выполнять распоряжения так называемого ГКЧП, находится под домашним арестом.

Так получилось, что отец Дмитрий первым в городе узнавал все новости из
Белого Дома от Валерия Махарадзе. К 15.00 Президентом были изданы два указа.
. Депутат-священник связался с редактором «Городских вестей» А. Карманом, с редакцией «Волгоградских новостей». Ризограф из Брюсселя стоял в квартире на Ткачева. После нескольких неудачных попыток начал работать факс. Тексты обращения, указы размножались и расходились мгновенно. Ризограф печатал листовки со скоростью 140 оттисков в минуту. Отсюда самолетом отправлялись в Астрахань, Ростов и другие города. Помощников было очень много.

Отец Дмитрий созвонился с посольством, где, напуганные путчем, танками и толпами на улицах Москвы, в великом беспокойстве пребывали христианские демократы Интернационала. Священник успокоил их и заверил, что все должно быть нормально, перевороты по понедельникам с такими дрожащими руками не делают.

В 18.00 начались заседания Президиумов городского и областного Советов.На городском Совете кворума не было. Никакого решения принято не было.
Отец Дмитрий отправился в Красные казармы и здесь был первым. В своей синей рясе, с большим крестом на груди, он просил солдат не стрелять в народ, в своих братьев. Молодые офицеры понимали, что ГКЧП - орган антиконституционный, что переворот грозит стране гражданской войной. Но решения принимаются в высших эшелонах.
Огромное количество ядерных складов, оружия, заводов, объектов в случае гражданской войны невозможно будет сохранить в неприкосновенности. Это грозило стать планетарным Чернобылем.

Чьи приказы будет выполнять армия? От ее решения зависела не только судьба демократии в России, но, может быть, и судьба всего мира.

Воинская часть « Красные казармы», монастырь, у стен которого не раз проповедовал отец Дмитрий, конечно, была охраняемым объектом. Необходимо было предъявить документы, чтобы попасть внутрь. Он предъявил - остановившему его лейтенанту. Триколор, герб, красные корочки всегда производили на окружающих одно впечатление: выстраивали по стойке «смирно!»
- Вас доложить?
Но, показав удостоверение, отец Дмитрий, продвигался вперед, возразил:
- Я сам пройду.
Человек в гражданском, он прошел внутрь военной части:
- Служите, лейтенант!
Часовой у боевого знамени отдал честь.
Но тут навстречу вышел начальник гарнизона Аввакумов.
- Кто Вы?
- Лейтенант мог меня не знать, Вы- то меня знаете.
Аввакумов был зол на молодого офицера.
- Как смел пропустить?
Но священник- депутат торопился к начальнику спецотдела. Наверное, он один не злился, а улыбался, когда отец Дмитрий проводил молебны под стенами монастыря, и на газетные потуги вокруг этого.

19 августа начальник гарнизона Аввакумов заявил о нейтралитете частей гарнизона.

К 19.00 на Центральной набережной Волгограда собрался многотысячный митинг.
В 21 .00 19 августа получено сообщение из Москвы от Евгения Кузнецова, представителя президента по Волгоградской области. Он сообщал, что с утра в Москве - войска. Здания Совмина РСФСР было блокировано танками, БМП, БТР.
Моссовет блокирован до сих пор. Час назад техника начала покидать места прежней дислокации и, по свидетельству очевидцев, сосредотачиваться в ближайших дворах и переулках. Днем к войскам и начинавшему постепенно стекаться к зданию Верховного Совета России на Краснопресненской набережной народу вышли Президент РСФСР Ельцин и исполняющий обязанности Председателя Верховного Совета России Руслан Хасбулатов. Они высказали свое отношение к происходящему, к тому, что отражено в указах.
 
В Москве на некоторых улицах возникли импровизированные баррикады из автотранспорта.
Вечером стали стягиваться колонны москвичей, которые взяли здание Парламента в кольцо.

В 21.30 получен текст обращения Б. Н. Ельцина к солдатам и офицерам МО, МВД и КГБ СССР.
20. 30 Закончилось заседание президиума облсовета. Было принято решение с подтверждением, что на территории России и области действует законноизбранная власть в лице Президента и Верховного Совета России.
Ельциным в эту ночь был издан и указ о переподчинении органов МВД, КГБ и Министерства обороны на территории России Президенту РСФСР.

Будет ли гражданская война в ядерной державе, чем все это грозит всему миру?
Предстояла полная тревоги ночь.

Из выступлений главы исполкома было не ясно, создавалось или нет ГКЧП на уровне области.
21 августа на заседании президиума облсовета и облисполкома начальник Волгоградского гарнизона генерал Аввакумов заявил, что на случай продолжения работы организации всеобщей забастовки, дестабилизации обстановки в городе он уже имеет полномочия ввести в области чрезвычайное положение и принять руководство на себя. Генерал сделал решительный демарш буквально за несколько минут до того, как на сессии Верховного Совета России объявили, что хунта бежит в сторону аэропорта Внуково

В людях так было велико желание отстоять с таким трудом завоеванные демократические свободы, так остро было понимание ситуации: демократия или победит, или снова наступит диктат коммунистов, что тысячи граждан в едином порыве встали против танков, защищая законно избранного президента. Армия не пошла против собственного народа и Конституции.
Хунта провалилась.

После путча в сейфе в Волгоградском обкоме партии была найдена тайная директива КПСС об использовании казачества в качестве боевого отряда.

На следующий день после победы над ГКЧП отец Дмитрий в сопровождении пяти казаков поднялся в кабинет председателя Облисполкома - Шабунину. Секретарше он сказал, чтоб она закрыла рот, и что звонить никуда не надо. Зашел в кабинет, председатель встал навстречу и отдал честь, как военный, но сам дрожал, как бы самого не побили: время такое, может, арестовывать пришли. Буквально несколько дней назад священник шел в исполком «без дыма» - поговорить о монастыре. Ему пришлось ждать, пока председатель освободится. Тогда из его кабинета вышел Рохлин, ничего вокруг невидящим и понурым.
- Малость сдал дед, - подумалось.
Между тем, отец Дмитрий сегодня был напорист, впрочем, как всегда:
- Здравствуйте, почему красная тряпка до сих пор не снята?
-......
- Почему до сих пор государственный флаг России не установлен? Может, Вы Конституцию не признаете? Российский государственный флаг не устраивает?
- Виноват, из исполкомовского кабинета не установить, - выдавил из себя Шабунин. Сам стоит по стойке «смирно!»
- Я сейчас спущусь, не торопясь, а когда спущусь, чтобы триколор висел.
Отец Дмитрий спускался по лестнице, как и обещал, не торопясь - два этажа. Выйдя на улицу, взглянул вверх и остался доволен: над Областным Исполнительным комитетом гордо развивался флаг Российской Федерации.
Могла ли власть стерпеть такое раньше?
Председатель Шабунин пил валидол, как потом признавался газетчикам, мало ли, уж не подумали бы, что враги...

В этот день отец Дмитрий чувствовал себя победителем. Еще вчера коммунисты, которые встали на сторону ГКЧП, требовали его ареста и депортации. Священник Дмитрий и Наталья Константинова были первыми в списке неугодных. Подписал список начальник КГБ.
Он шел по городу триумфатором. Даже незнакомые люди поздравляли его.
Это была их общая победа. Хунта не прошла!

Все, кто раньше с некоторым принципиальным пренебрежением относились к депутату Советов, теперь приветливо здоровались, были явно заинтересованы в его расположении.
Зашел в банк. Хотел взять деньги - не дают. Показывают документы, на основании которых счета заморожены приказом от 19 августа 1991г. Пришлось финансистам напомнить:
- Кто правил? На чьей Вы стороне? Пригласите директора банка!

Пришел директор. Священник- депутат попросил его набрать номер телефона начальника финансового отдела Областного Исполнительного комитета.
В свой кабинет директор банка не пригласил, но разговор его был слышен всем:
- Понятно, понятно.
Деньги выдали. - Охрана не нужна? - спросили в банке.
- Охрана с собой. Ситуацию в любимом городе не отслеживаете.

2

Учрежденный 21-22 июля Круг представителей казачьих объединений России, Союза казачьих войск России (СКВР) было создано "белым" казачеством, которое было названо так за приверженность антикоммунистическим взглядам (в качестве альтернативы "красному" Союзу казаков). Инициатором создания СКВР было покинувшее Союз казаков Землячество казаков в Москве во главе с Георгием Кокунько.

Союз казаков был образован на Большом Казачьем круге в Москве 28-30 июня 1990 г. Его лидером стал атаман Александр Мартынов. До событий 19-21 августа 1991 г. СК придерживался прокоммунистической (а точнее, проКПССовской) ориентации, в связи с чем его сторонников называли "красными ". С осени 1991 г. (до конца 1993 г). Союз казаков по своим позициям был близок к "непримиримой" оппозиции Союз казаков по своим позициям был близок к "непримиримой" оппозиции. В отличие от Союза казаков, Союз казачьих войск России представлял ту часть казачества, которая в борьбе за восстановление своего "сословного" статуса делала ставку не на КПСС, а на новые российские власти во главе с Б.Ельциным. Сторонники этого течения получили имя "белых казаков. В июле 1991 г. по его инициативе был созван Круг казачьих представителей, на котором и было объявлено о создании ("восстановлении") Союза казачьих войск России. Избранный на Круге штаб СКВР возглавил Евгений Ефремов, Г. Кокунько был избран его заместителем, однако остался реальным лидером Союза.

Если Союз казаков во время президентских выборов 1991 г. поддерживал Н.Рыжкова, то сторонники Г. Кокунько - Б.Ельцина и 19-21 августа « белое казачество» принимало участие в обороне "Белого дома".
После путча поляризация «красных» и «белых» усилилась.
Найденный в Волгограде в сейфе обкома документ с тайной директивой КПСС об использовании казачества в качестве боевого отряда был не единственным предостережением, о том, что коммунисты надеются на реванш.

20 августа было подписан приказа N 3 председателем Госкомитета РСФСР по оборонным вопросам генерал-полковником Константином Кобецом, в котором говорилось, что "российское казачество признается в качестве реальной боевой единицы Государственного комитета РСФР по оборонным вопросам".
От того, на чью сторону встанет казачество, зависела во многом судьба демократических преобразований не только в Поволжье, которое долгое время оставалось «красным поясом России»

Когда 19-21 августа казаки создали "временный походный штаб" при СКВР в составе всех членов правления для противодействия ГКЧП, в Москву отправился так называемый "Сводный заградительный полк" от Союза казаков Области Войска Донского. Были там и казаки из станицы Покровской с благословления своего священника Дмитрия.

Глава 24. Взятие Военного городка.

Пресс- атташе Авакумова добивался встречи с отцом Дмитрием. Желание встретиться с депутатом проявил именно начальник Волгоградского гарнизона генерал Аввакумов. Цели встречи заранее не оговаривались. Несмотря на некоторую непунктуальность военных, которые обещали, но не прислали за священником автомобиль, 12 сентября отец Дмитрий прибыл к месту встречи вовремя. Начал беседовать с молодыми офицерами, но тут появился генерал. Когда Аввакумов вошел, военные встали, но не отец Дмитрий - он продолжал демонстративно сидеть: « Мы гражданские, приглашенные» А если по-военному счету, то еще не ясно, кто кого должен приветствовать. Начальник гарнизона был в звании генерал- майора, а Дмитрий Нестеров - генерал- полковник. Генерал, привыкший командовать, был обескуражен, хотя отец Дмитрий предусмотрительно не надевал на встречу ничего цвета хаки - было невозможно принять его за подчиненного офицера.

« Что тебе надобно, старче?»- эта нелепая фраза генерала, обращенная к приглашенному священнику, была трагикомична. После второй некорректной фразы генерала отец Дмитрий выразил глубокое соболезнование собравшимся офицерам по поводу того, что ими руководит такой невоспитанный человек, и покинул военное сословие. Какую цель преследовал генерал, осталось неизвестным. Вся эта история, конечно, попала в газеты (например, «Молодой Ленинец»26.09)

Аввакумов был человеком предпенсионного возраста и недавно получил генеральское звание после полковничьего. Очень скоро в качестве начальника гарнизона его сменит Рохлин.

Противостояние церкви и армейского начальства продолжалось и после путча. «Не продать бы милосердие» беспокоился корреспондент газеты «Молодой Ленинец» В. Чудов
В своей статье он отстаивал позицию армии, имущество которой старалась приватизировать церковь. Были у него и справедливые слова в адрес военных, но, такие например, можно было отнести только к рядовым солдатам: « Политики, используя ее как собственность, одним движением руки направляют армию то в Чехословакию, то в Афганистан, то в Тбилиси, то к «Белому Дому»... Министерства и ведомства спасали армейскими людьми и техникой урожаи, строили дороги в Нечерноземье, закрывали Чернобыль, сотворяли БАМ, выполняли планы своих главков».

Но, в общем, было заметно, что статья очень тенденциозна:
«Приватизация» тем временем продолжается, - корреспондент переместил акцент на требование церкви вернуть, согласно Указу президента, имущество, - Следующим ее объектом должен, по планам владыки Германа и отца Дмитрия стать военный городок... Взятие городка готовится по всем правилам искусства военного, хотя на плечах штурмующих сутаны, а не погоны. Они методично готовят общественное мнение снизу и убеждают военное начальство сверху. В «верхах» проще. Там деталей не знают, тонкостей не ведают (? авт.) Могут принять решение отдать городок, как уже обещал Язов, когда до путча был министром. Низы же отчаянно сопротивляются... »

В городке проживало, по словам корреспондента, 97 офицерских семей и там же хотели разместить еще порядка пятисот солдат, вернувшихся из-за границы.
Из статьи было понятно, что у армии большие проблемы, ее люди бедствуют. «Каждому человеку, в том числе и в солдатской форме, хочется жить по-человечески»

С этим трудно было спорить, непонятным оставалось то, почему армия хотела решить свои проблемы за счет Церковных интересов. Но корреспондент все «объяснил» В советское время (хрущевские времена) церковь якобы сама отказалась от монастыря. Монаха Илиодора обвинил во всех смертных грехах, да еще и в том, что тот и вовсе сана лишился. Так что по версии журналиста, место не было таким уж святым, сам монастырь непонятно на какие деньги был построен и стены под штукатуркой - не монастырские, хотя этот аргумент не имел никакого значения. Фундамент был монастырским, что и давало юридические права церкви на ее разрушенную собственность.

«...выяснить, что стены не монастырские труда не составляет. Как не составляет труда различить ложь под штукатуркой благих желаний и напускной неосведомленности священнослужителей Германа и Дмитрия. Что ж, тащи,
« приватизируй» от армии то, что не раз грабили республики - государства! Кто еще не успел?! Страну мы скоро приватизируем. Не приватизировать бы совесть, сострадание, милосердие. Что ж тогда останется святого?!»Священнослужителей обвинили во лжи...Это уже серьезно. Опять церкви бросали вызов...

Корреспондент готовил свой материал для печати, а в это время отец Дмитрий обратился с уведомлением к председателю Волгоградского горисполкома
Ю. Чехову:
« Милостивый государь, сим уведомляю Вас, что 1 декабря сего года с 14.00 до 17.00 возле Свято - Духовского монастыря без выхода на проезжую часть улиц состоится молебен Христианской общественности города.
Прошу Вас, господин Чехов, разрешить проведение мирного молебна.
По благословению архиепископа Волгоградского и Камышинского Высокопреосвященнейшего Германа священник ДИМИТРИЙ (Нестеров)Никто не хотел отступать. Семьи военнослужащих имели право на жилье, церковь - на свою собственность, а глава администрации не решал эти проблемы.

Чуть позже газета «Молодой Ленинец» поместила еще одно небольшое сообщение за неделю до предстоящего молебна у стен монастыря в компромиссной форме изложения
« Монастырь стал казармой: архитектурное сооружение в духе советикус» Борьба епархии за монастырь стала поводом для горожан лишний раз задуматься о судьбе православия в стране.

Пришла демократия, которая вдруг оказалась страшной вещью: страна стала неуправляема, а народу не стало жить лучше ни в материальном, ни в духовном смысле. Хотя каждый месяц в России открывались монастыри и церкви, общество раздиралось смутой и усобицами, в стране шла жесткая поляризация сил. А каково общество, такова и церковь. Велика тяга к духовности в народе, но талантливых проповедников мало.

Когда отец Дмитрий понял, что «митингуй - не митингуй, все равно...ничего не добьешься», он написал свом друзьям в Москву, с которыми служил когда-то. Они помогли: помогли убедить нового министра обороны Шапошникова, что монастырь нужно вернуть хозяину.
Еще накануне путча отец Дмитрий, имея депутатское удостоверение председателя подкомиссии, мог входить в Белый Дом, в Кремль, пользоваться привилегиями. Аксючиц и Глеб Якунин, работавшие депутатами Верховного Совета представили его, незадолго до августовских событий, теперь уже бывшему министру обороны Язову. Он объяснил ситуацию: не осталось храмов. В Волгоград «заграница» ездит, а Владыке Герману приходится ютиться в сторожке. Кроме того, военные части не должны располагаться в центре города.. .Тогда-то Язов твердо обещал. - Нужно же было ему влезть в ГКЧП, чтобы умереть врагом собственного народа. Старый заслуженный дед был, - думал отец Дмитрий, - а Шапошникову нужно было объяснять все заново. Священник - депутат ездил в Москву со своим Владыкой, о чем и сообщила всем пресса.

Проблема все-таки разрешилась в пользу церкви.

Во вновь отвоеванном монастыре был концертный зал, в который пригласили через прессу христианскую общественность и телевидение. Представителей всех партий. Собралось человек пятьсот. Первые два- три ряда заняли Владимир Миклюков, Вадим Крицкий, отец Дмитрий, Константинова Наталья Петровна и все, кто имел к этой победе непосредственное отношение. Среди приглашенных оказался и господин Терентьев - главный редактор газеты « Колокол». Отец Дмитрий знал его как матерого националиста с провокаторскими наклонностями.
В своем выступлении Терентьев был верен себе:

- Священство ничего не делает. Порядка в церквях нет. Пусть священство слышит. Отец Виктор, отец Анатолий - в облсовете депутатами...
Ответственный секретарь, член политсовета ХДС, Н. П. Константинова не выдержала такой несправедливости:
- Как так? А отец Дмитрий? А откуда все это? - обвела она зал рукой. - Это отец Дмитрий, он отвоевал.
- Нет, - тут же возразил священник-депутат, - это Владыка. Но было уже поздно. Слова были сказаны.
- Все немножечко потрудились, - с ухмылкой ответил архиерей Герман.

А Владимир Миклюков, не глядя ни на кого, сказал:
- Ну, все, отец Дмитрий, Ваша духовная карьера закончилась.
Отцу Дмитрию тут почему-то вспомнился вопрос Владыки Германа к журналистам, почему о нем они ничего не пишут. И еще вспомнились предостережения Юрия Бунеева, уполномоченного по делам религии по Волгоградской области. После преобразования Советов, по настоятельной рекомендации депутата- священника этот пост остался, и Бунеев продолжал его занимать. Юрий Бунеев предупреждал отца Дмитрия: - Осторожно. Документы видел. Много за свою жизнь видел, но такое - на редкость. Говорили и о том, что бывший экзарх провалил всю агентуру в Восточной Германии, но отец Дмитрий доверял своему Владыке: думать о плохом не хотелось, потому что новый Архиерей снисходительно относился к его занятиям политикой, несмотря на то, что Синод своим решением еще 8 октября 1990 года самостоятельно ограничил избирательные права священников, Владыка Герман не отзывал его из депутатов, даже благословлял его молебны- митинги. Иметь своего человека в Совете было удобно, когда Церковь пыталась вернуть себе достойное положение в жизни общества.

Теперь в городе кроме Кафедрального Казанского Собора был и Илиодоровский монастырь. На банкете Владыка Герман иерея посадил рядом с собой, хотя по-церковному - не положено. Присутствующий на праздновании главный прокурор города обратил на это внимание (Правда, позже Владыка Герман отлучил его от церкви).

Насколько прав оказался Владимир Миклюков относительно духовной карьеры, отцу Дмитрию самому пришлось убедиться примерно год спустя, когда предпринял голодовку, отвоевывая еще один Храм.

Глава 25. «Солдатское поле»

Благодаря свободе печати, произошло рассекречивание многих документов и фактов, связанных со Сталинградской битвой, но не по желанию « руководящей и направляющей», а вопреки ему. Открывшиеся факты повергли в шок значительную часть населения нашей страны. Но трудно было молчать о фактах из недавней истории страны, которые не вписывались в лучезарную картину суррогатной коммунистической сказки. Говорили об этом и христианские демократы Волгограда.

В августе 42-го, когда шел второй месяц сражения, ставшего переломным в ходе войны, вступил в действие приказ №227 наркома обороны Сталина - приказывал создать штрафные батальоны и специальные заградительные отряды. Но это не все. Приказано было уничтожать солдат, попавших в окружение и не делавших попыток к освобождению. Уничтожать своих солдат с помощью авиации. Заградительный отряд должен идти за батальонами - это, чтобы стрелять в своих, чтобы не было соблазна отступать. Неизвестно подлинное число погибших сталинградцев. Из полумиллиона жителей, по некоторым сведениям 650 тысяч частично и выборочно было эвакуировано 35- 40 тысяч. Сколько же выжило? Называлась цифра 32 тысячи. Это- уцелевшие? Или вернувшиеся из-за Волги родственники номенклатуры - работников аппарата ВКПб, НКВД? (по материалам «Вестник Христианской Демократии №15,1990).

Организация христианских демократов области начали акцию в память о тех, кто выстоял в решающей битве. Проводились встречи с ветеранами, была начата компания по сбору средств на строительство в центре Волгограда храма Спаса на крови в память жертв Сталинграда. Была создана и зарегистрирована церковная община «Аксиос», открыт счет в банке.

В середине августа 1991 года большая делегация христиан- католиков предприняла паломничество для встречи с Папой Иоанном Павлом l l в польском городе Ченстохов. Там они приняли обращение верующих католиков к депутату облсовета Дмитрию Нестерову с просьбой оказать помощь в возвращении здания Храма на Пражской ее истинным хозяевам. Ватиканом по представлению архиепископа Тадеуша Кондрусевича, апостольского администратора католиков европейской части России, решался вопрос о кандидатуре настоятеля прихода.

Католическая община Волгограда столкнулась с консерватизмом местных властей, но очень надеялась, что с помощью священника - депутат Дмитрия Нестерова удастся восстановить католический храм к 50-летию Сталинградской битвы, чтобы и в православном храме примирения и в католическом соборе вместе молиться за убитых воинов, за мир и благоденствие.

Этот католический собор вернули общине.
Накануне празднования пятидесятилетия Сталинградской битвы, конечно в обществе было повышенное внимание к ветеранам- победителям, к памяти о погибших в войне. Еще были огромные солдатские захоронения. Которые нужно было привести в порядок, такие, каким было «Мертвое поле». До июня 1975 года огромный массив в 420 гектаров на территории совхоза имени 62 армии на картах обозначалось буквой «М» - мины. В том году, через тридцать лет после Победы, оно было разминировано и переименовано в «Солдатское», был установлен мемориал - обелиск, скульптура девочки с цветком и бетонированная воронка с саперными трофеями. Над мемориальным кладбищем шефствовала совхозная птицефабрика, но он нуждался в более профессиональной опеке.

Отцу Дмитрию удалось найти спонсоров, готовых взять на свой баланс все расходы, связанные с такой опекой. Акционерное общество «Водолей» выступило в роли мецената и предложило Русской Православной церкви участвовать в проекте. Этот вопрос депутат-священник вынес на обсуждение Совета и получил полную поддержку.
Больше всего он радовался тому, что в России возрождается традиция меценатства. Это было знаковое событие и поэтому нашло свое отражение в прессе.

 
Глава 26. Бог и Отечество
1
Казак - не колхозник
После неудавшегося путча КПСС некоторое время была запрещена, но это не означало, что партийные боссы сдались. Начался массовый исход партийных лидеров в казачество. Они стремились найти поддержку среди колхозных казаков, используя их недовольство медленно проводимыми реформами и повести за собой бывших колхозных крестьян. Им чужд был казацкий уклад, они утратили его, приобрели привычку во всем полагаться на свои колхозные парткомы. Колхозные и совхозные крестьяне в казацком краю, тем не менее, тоже создавали свои округа.

Когда Большой круг Волгоградского казачьего округа избрал свом атаманом казака Александра Бирюкова, и юртовый Дзержинский атаман предложил назначить священника Дмитрия духовником волгоградского казачества в октябре 1991 года, то это предложение не нашло поддержки среди казаков округа. Волгоградское казачество при этом заявляло, что не хочет быть пешками в политических играх.

Но заявление это казалось, по меньшей мере, странным. С одной стороны казаки под командованием Александра Бирюкова жаждали возрождения, вспоминали « расказачивание» 1919 года по указу ВЦИК, вспоминали и 1920 год, с которого началось упразднение казачьего сословия, претендовали на возвращение земель, то есть на то, чтобы перекроить административно- экономические границы придонских степей. Но при этом твердили, что казаки теперь вне политики. Странные это были разговоры для октября после путча.
Вопрос был в том, какой политики следовало избегать казакам, по убеждению их атамана. Политики вообще или политики демократических реформ?

Не без помощи партийной казны «красное казачество» стало создавать свои банки, а его атаманы старались найти спонсоров для своего укрепления среди руководителей промышленных предприятий. Они начали свой марафон.
 
Волгоградцы готовились к выборам нового мэра. Православный Архиепископ Волгоградский и Камышинский Герман получил официальное обращение настоятеля прихода Римско - Католической Церкви Альфред Монько: « в период предвыборной кампании мы хотели бы выдвинуть кандидатуру прославленного священника отца Дмитрия Нестерова, известного правозащитника, народного депутата областного Совета на пост мэра г. Волгограда. Просим на это ему благословения.»Подписано настоятелем Альфредом Манько и председателем совета прихода Григорием Линником 19 сентября 1991 года.

Отец Дмитрий отказался от возможности стать мэром и по решению политсовета ХДС в выборах принял участие А. Шустерман. « Партия сказала: надо. Шустерман ответил - есть!»- сообщали газеты.
 
Приближалась пятидесяти летняя годовщина Сталинградской битвы.
Горит Вечный огонь в память о погибших. Разрушен был город, и выжжена святая Волгоградская земля, обильно омыта кровью солдат Великой Отечественной. Нельзя забывать свое прошлое, а вечно помнить, что близкие люди отдавали свои жизни за нашу Родину
 
В сложное время перемен, нельзя отдавать Россию во власть политической черни, которая из красной перекроит ее в черную, чтобы создать новый тоталитаризм, новую каторгу и новое разложение. Люди, не утратившие чести и совести, стараются сделать что-то полезное для своего народа и для страны.
 
Отец Дмитрий - именно такой человек. Он живет и всегда жил вопреки тем догмам, которые окружали жизнь кольцом красных советских стягов. Он всегда прорывал эту блокаду, жил на износ, не щадя живота своего, сил, здоровья ради возрождения России.
 
Защищая права верующих, отец Дмитрий помогал возвращать церкви не только православным, но и католикам, мусульманам. Создал Царицынское
Православное общество, добился разрешения строить часовни на кладбищах, организовал захоронение немецких останков на кладбище. Многих трудов стоило вернуть епархии Илиодоровский монастырь. Он строил церкви и возвращал иконы, когда другие разрушали.
 
По его инициативе была открыта кадетская школа, в которой молодые кадеты изучали историю, Библию, Закон Божий, помогали ему в проведении богослужений. Вместе с полковником МВД Кантемировым отец Дмитрий создал Царицынский округ и был избран его духовником.
 
2
Депутатство. Суды.
 
В областной Совет народных депутатов поступало много заявлений от трудящихся с жалобами на действия милиции в городе и на самого начальника правоохранительных органов Дергачева. Были случаи избиения задержанных в отделениях милиции, вымогательство взяток. Сам Дергачев не отличался строгостью нравов. Людям не нравились его демонстративно-разгульная жизнь и сомнительные удовольствия в саунах на полученные от граждан взятки. Заявлений такого содержания накопилось достаточно, чтобы стать предметом обсуждения на сессии Совета.
 
Депутаты, присутствующие на сессии были настроены решительно, горели желанием самого начальника милиции посадить в тюрьму. Священник - депутат Нестеров предложил взять его под стражу незамедлительно для дальнейших разбирательств.
 
После окончания заседания к нему подошел лощеного вида человек и сказал: - Я тебя, монах, все равно достану.
 
Не удалось достать. А история с проштрафившимся начальником милиции закончилась, как ни странно, благополучно для него - стал начальником Управления внутренних дел. Депутатом от милиции, который присутствовал тогда на заседании, был Молодцов. Позднее он стал начальником Главного следовательского училища России в Волгограде.
 
Пришлось отцу Дмитрию по депутатскому наказу наведаться и в городской суд, на который тоже жаловались избиратели. По их заявлениям там просто изуверства творились. Депутаты решили, что священник - лицо нейтральное и поручили ему разобраться, так ли все ужасно в суде, как пишут граждане. Просили составить свое личное впечатление о приеме граждан в суде.
 
Попасть на прием к председателю суда центрального района, собравшего наибольшее количество жалоб, оказалось не так- то просто. На депутатское удостоверение секретарша в приемной никак не отреагировала:
- Председатель суда занята.
- Ладно, сам пройду, раз докладывать не хотите.
- Я милицию вызову, - пригрозила секретарша, встала «грудью наперевес» перед дверью председателя суда Калининой.
 
Конечно, депутат- священник проник в кабинет главной судьи.
- Чуть прорвался. Пришел инспектировать по поручению депутатов облсовета.
Госпожа Калинина и бровью не повела: - Коньяк? Кофе? А секретаршу я уволю, прямо сейчас. Это наша недоработка.
 
Разговор не получался. «Недоработок» было очень много.
На прощание отец Дмитрий сказал:- Я составил о Вас впечатление и отчитаюсь перед Советом. Позже была создана комиссия, в которую вошли и генеральный прокурор, и начальник милиции, депутаты- коммунисты. Рассматривали персональный вопрос по жалобам на председателя суда Калинину. Голосованием было принято решение, что она не может работать не только председателем суда, но и судьей. С отчетом на заседании Совета выступал отец Дмитрий.
 
Через четыре с половиной года Председатель суда Калинина стала заместителем председателя Управления Юстиции. Сам председатель был человеком в годах, пожилым. Она стала его замом. Вот так наказали
 
В 1992 году появился Указ Бориса Ельцина о реабилитации казаков, но ясности не было. Казачьи атаманы встречались с главой области Шабуниным, но и эта встреча ничего не прояснила. Атаман Бирюков раньше был секретарем горкома, очень многих не устраивал. Но так же, как в недавнем прошлом не хотели уходить коммунисты с предприятий и учреждений, так и теперь - не хотели уступать руководство в полувоенных казачьих объединения - округах.
Обстановка накалялась...
 
Священник Дмитрий ворвался в общество возмутителем спокойствия, как таран пробивал железобетонную систему партийной лжи. Он своею духовной силой, благословленной богом мог противостоять мощной государственной системе, жертвуя своим здоровьем добиваться законно принадлежащих Церкви земель для воссоздания кафедрального Собора Святого Благоверного князя Александра Невского, имя которого близко каждому жителю города.
Архиепископ Герман назначил отца Дмитрия настоятелем и поручил заботы о его воссоздании.
       
Благословление Царицынского округа.

Казаки к обкомовской больнице пришли строем. Пообещали главврачу, что будет не рад, если священника не вылечит, потому что тогда его будут судить по-казацки.
Пока отец Дмитрий находился в реанимации, а затем в палате, все газеты города печатали сводки о состоянии его здоровья и выражали пожелания о его скором выздоровлении.
Но депутат- священник долго в больнице не задержался. Через неделю, как только смог подняться, ушел домой - терпеть не мог казенной обстановки и врачебных строгостей. Правда, потом пришлось вернуться снова. Можно себе представить трудности главврача в объяснениях с казаками, когда те пришли строем навестить своего батюшку и не обнаружили его в больничной палате. Через весь город, тем же строем и с песнями, прошли к дому отца Дмитрия.

Шли за благословением на хорошо подготовленный раскол. Атамана выбирали в отсутствие отца Дмитрия, приняли решение отделиться от «красных » казаков, организовывали Царицынский округ, а их батюшка отказался благословить.

Область приехала на Круг. Без благословения нельзя. Казаки из станицы Покровская провели свое собрание, выбрали своего атамана Владимира Мелихова. Вот и пришли казачки прямо к дому отца Дмитрия за благословлением. Заполнили весь двор и вызывали его:
- Любо, Батько, любо! Благословите новый Царицынский округ.
Поднялись в квартиру человек восемь. Среди них адвокат Крупанин, атаман Мелихов, попросили:
- Выйди, отец Дмитрий, к людям.
Надел рясу и с большого крыльца обкомовского дома приветствовал:
- Здравствуйте, господа казаки!
- Любо, отец Дмитрий,- кричали собравшиеся зычными голосами. Вспорхнули голуби с соседних крыш.
- Благословляю новый Царицынский округ. Не посрамите.

Так отец Дмитрий стал духовником нового округа «белого» казачества, а отец Игорь (Быков) оставался с «красными» казаками. Он со слезами на глазах просил священника:
- Не уходите, отец Дмитрий, - не понимал, что демократически- и монархически настроенные казаки уходят из-под коммунистической опеки.
Без моря водки не обошлось. Вся диета улетела.
 
На другой день казаки получили одобрение атамана Войска Донского В.Каледина, выходца из той же станицы Покровской. В Волгоградском казачьем округе установилось двоевластие. Атаманы трех остальных округов Хоперского, Второго Донского, Усть - Медведицкого поддержали атамана Бирюкова. Они решили, что «раскольники» торопят события и не хотят действовать законным путем. Но казаки по-своему понимали реабилитацию государством: земельный вопрос для казака - это административно- территориальная реабилитация. Казачий менталитет наивысшими ценностями полагает свободу и совместное, как бы соборное владение землей. Понятия Вера и Отечество связаны с землей. Именно эту землю казак защищает на войне, она для него - символ Отечества. Все решения об общинном владении землей принимались раньше казачьим сходом.

В принципе весь казачий уклад ничего общего не имеет с колхозами, о развале которых так сожалели казаки «красные».

В новом Царицынского округе казаки, напротив, не считали себя раскольниками, а полагали, что казачье движение очищается от коммунистического влияния.
Верхний Круг казаков Юга России решил запретить бывшим лидерам компартии возглавлять казачье движение - секретарям райкомов, горкомов. Атаман Каледин предложил Бирюкову сложить полномочия, но тот проигнорировал это указание.

Проблема казачества из культурной переросла в политическую. С момента появления Указа Б. Ельцина и Постановления Верховного Совета по реабилитации казачества в 1992 году ясности по этому вопросу так и не было, хотя атаманы и встречались с главой администрации области Шабуниным, пытались уяснить практическое его применение. Но выяснилось, что Указ противоречит существующему земельному кодексу.

Конечно, отец Дмитрий помогал создать и регистрировать районное общество Волгоградского округа Донских казаков в станице Покровская. Была там создана по его инициативе и первая Монархическая кадетская школа.
 
Позиция демократически и монархически настроенных казаков этой станицы во многом была созвучна и его собственной позиции. Согласованно со своим капелланом, отцом Дмитрием, казаки сделали официальное Обращение к казакам, казачкам, их потомкам, которые в настоящее время находились вне пределов Матушки- России.
26 ноября 1991 года. Печать округа (Дзержинский район)

Для казака нет другой РОДИНЫ, кроме МАТУШКИ - РОССИИ. Всю свою сознательную жизнь отдавали казаки для укрепления России. Много наших отцов, дедов, прадедов полегло за ее силу и могущество, чтобы другие страны относились к ней с почтением. С помощью казачества Россия встала на уровень со всеми государствами, даже выше этого. Все государства должны считаться с мнением России.

Кровавый « октябрь»1917 года разбросал нас по разные стороны - «белые» и «красные», так как в России нашлись «жидомассонские » силы, которым казачество не было удобно. Красной косой прошел он по нашим прадедам, дедам, отцам, чтобы стереть с лица Русской Земли верное Русское Казачество. Вы оказались вне пределов своей законной Родины, мы и наши отцы и деды под террором большевиков - коммунистов (если ты не коммунист - нет тебе ни квартиры, работы - ты человек второго сорта на своей земле). Вас же поставили врагами народа сразу же после так называемой «гражданской войны», которую затеяли большевики.
Казачество и в этой войне оказалось «козлами отпущения» за свою неповторимую культуру, свой трудолюбивый характер и верность Отечеству. Мы вас не хотим учить истории, которая и так наказала нас.

Братья и сестры казаки, ваши потомки, у нас есть одна Родина - Россия. Вы и мы служили и будем служить ей так, чтобы она цвела и становилась краше с каждым днем. Все в наших руках.

В настоящее время в России казачество поднялось, и никакие силы не могут повернуть его против своего народа. Да, различные партии хотели бы видеть казачество в своих рядах. Однако, наученные историческим опытом, казаки сказали: «Нет НИКАКИМ партиям».
В настоящее время нас не хотят признавать как народ. Да, мы возникли как общественные организации, но мы - народ, который ни кровавые репрессии. Ни наше разъединение не выбили из нас гордость духа и преданность России.

Казачество помнит свою историю, свои заслуги перед Россией. Вы помните свои оскорбления, унижения, мы тоже это пережили. Поэтому объединимся для поднятия своего боевого авторитета, для силы РОССИИ и КАЗАЧЕСТВА.

Мы обращаемся к ВАМ объединить наши усилия по реабилитации казачества. ВЫ там, МЫ здесь. Весь мир должен узнать, что мы объединились и никому не несем вреда. Казачество - мирная нация, которая только в исключительных случаях, когда их Родине- России угрожала беда, встало на ее защиту. Братья и сестры, не время делиться, надо объединяться. Мы ждем вас на РОДНОЙ ЗЕМЛЕ, которую у вас отняли большевики.

Единственная у нас к Вам просьба. За 74 года на нашей земле были разрушены не только храмы, десятки памятников истории казачества, не осталось и боевого знамени казачества, которым поддерживался его боевой дух. Это не наша вина.

Пусть она останется на вине тех, кто хотел стереть дух казачества. Мы обращаемся к Вам и просим Вас передать одно из боевых знамен казачьего войска с целью поднятия духа казаков, их веры в казачество и его свободу. Пусть увидят те, кто не верит в нас - мы живы, мы объединились, чтобы жить дальше в единстве.

Поддержим друг друга в этот трудный для России час. Возродим истинный дух казачества на РУСИ. Да поможет в этом наше казачье братство! Будем помощниками друг другу в этой борьбе за наше возрождение! С нами Бог!
С великим уважением к Вам
Казаки ст. Покровской г. Царицына
Атаман ст. Покровской Н. Н. Писарев
 
5
С надеждой на скорое строительство

Пока воевал за ХРАМ, отец Дмитрий успел не только создать, зарегистрировать общину, но и организовать из профессиональных певцов превосходный хор Собора Святого Александра Невского, которым руководила регент Алевтина Маслова. Еще не было самого храма, а чистые голоса и божественная музыка звучали в концертном зале. Так хотелось верить, что, слушая ее, каждый воссоздавал заново храм своей души, прикасался с таинственной его сущности. Этот замечательный хор гастролировал в США, а вот отца Дмитрия туда не пустили. Американцы посчитали его священником - экстремистом и отказали в визе.
Отец Дмитрий, выполняя свой обет перед Богом, принял постриг и стал иеромонахом Дидимом, вышел из Политсовета Христианско-демократической партии. Руководство формально передал Наталье Петровне Константиновой, которая уже несколько лет была ответственным секретарем и членом Политсовета.

На земле, отвоеванной для строительства Собора, буквально, на следующий день после принятия решения по этому вопросу, была поставлена часовня - вагончик и начались службы. Иеромонах Дидим остался в душе прежним - не любил откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. В скором времени появился второй вагончик рядом - бытовой. В нем даже телефон был.

Во временной часовне было все, что нужно для службы священника.
Однажды у себя на престоле - то ли дома, то ли в часовне, иеромонах Дидим обнаружил старую, в темном потертом переплете, книгу. Книга эта была небольшая, в четверть листа, сантиметра четыре толщиной - требник Петра Могилы дореволюционного образца. По нему изгоняли бесов, но у тех, кто им пользовался, возникало искушение попросить что-нибудь для себя, поэтому сами священнослужители запретили пользоваться требником из-за его чрезмерной мощи, и никто не осмеливался этот запрет снять.

Отец Дмитрий никогда и ничего не боялся. Он стал отчитывать молитвы по требнику Петра Могилы, о котором было много разговоров и в семинарии, и в Академии. Увидеть его мечтали многие. Когда читал молитву на изгнание бесов, было видно, как человек начинал корчиться, словно в судорогах, грязно ругаться, бросаться на людей. Некоторые просто плакали. Владыка Герман был очень доволен, что иеромонах занялся делом.
Изгоняя сатану, нужно было хорошо молитвенно защищаться, а священник много времени посвящал другим, важным для России, Бога и Церкви, делам. Честно работал, и честно служил, но здоровье становилось все хуже и хуже.

Вдруг книга пропала, так же неожиданно, как и появилась. Не мог припомнить иеромонах, где ее положил, и как она пропала. Видно, Господь решил, что хватит. Не обязательно иметь такой требник, нужно иметь веру, молиться много, и тогда бес уйдет по молитве. Уходит - значит, подчиняется.

Так что не только с коммунистами была драка у священника- депутата, но и с бесами. Но потом пришлось спасать здоровье у целительниц, когда уже и врачи отказались.
В телевизионных программах все чаще стали мелькать «потомственные колдуны» и прочие магические умельцы. Большой популярностью пользовалась программа «Третий глаз» с ведущей Аллой Дан.

Написал письмо в редакцию этой передачи иеромонах Дидим из Волгограда: « Хочу посмотреть в глаза какому-нибудь сильному, как он себя всем представляет, колдуну.» Главной колдуньей в передаче была, конечно, Алла Дан. Священника пригласили принять участие в передаче, но, попав на телевидение, он не столько занимался колдовским искусством ведущей, сколько, получив возможность выхода на широкую аудиторию, обращался к народу и к святым отцам.

Что же касается самой Аллы Дан, то и с ней беседа получилась не по сценарию:
-Белую магиню и целительницу - благословляю, колдунью - нет. Какая ты колдунья? Ты - врач, педагог.

Алла Дан хорошо знала свойства камней, историю оберегов. У нее был свой магазин, целительский центр, ученики. Людей она проверять умела, чувствовала их интуитивно, знала, кто на что способен.
Запись передачи была закончена, до прямого эфира оставалось три часа.
.
- Эх, выпить бы сейчас что-нибудь покрепче, просто невмоготу после этих колдунов, - подумал Дидим.
Алла Дан, видно, решила проверить и иеромонаха, а может, просто хотела продемонстрировать свою силу, что она все- таки не зря себя колдуньей называет.
Она предложила поехать с ней в полночь ... на кладбище. Ну, как настоящая ведьма. Поехали. Двенадцать ночи. Привратник, мрачный тип из кладбищенской конторы, вышел и открыл вход на кладбище без лишних вопросов. Такое впечатление, будто знал эту странную молодую особу весь свой век.

Недолго шли по центральной, тускло освещенной тропинке. Алла Дан свернула в темноту, к могилам. Не любил иеромонах кладбища с детства, но пошел вслед за Аллой.
- Не боишься с колдуньей? -остановилась и стала пассами кресты раскачивать.
- Господи, спаси и помилуй, - положил крест монах, и кресты встали на место. - Пошли водку пить.
Уезжая из Москвы домой, иеромонах Дидим получил от колдуньи ее книгу с дарственной надписью.
 
Глава 27. Мы, Николай lll
РОССИЙСКИЙ ИМПЕРАТОРСКИЙ ДОМ
ЛЕГИТИМНЫЙ ГОСУДАРЬ ВСЕРОССИЙСКИЙ
ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ
 
Канцлер Новоселов Валентин Иванович, Князь Суздальский
 
5/18 сентября 1993 года Россия, Москва
С нами Бог!
Во имя Отца и Сына и Святого Духа
 
Мне, рабу Божию, Богоизбранному последнему православному царю, Государю Всероссийскому, Великому Князю Николаю Николаевичу...Явлением Святыя Троицы... Гласом Господним сказано: «...тебе дана Миссия возрождения Вселенского Царства Православного...Церковь Земная аки Зерцало Церкви Небесной в Триипостасех...Белая Русь + Малая (Древняя) Русь+ Великая Русь... Главой Церкви... Митрополит Минский Филарет+ Митрополит Киевский Владмир+ Митрополит... Московский Иоан... ибо Иоанн - Воин Церкви...Небесной, Филарет - Собиратель Государственности, Владимир - Борец за Веру Православную... Святейшим Синодом... Властью Духовной в Согласии с Властью Мирской Государя Всероссийского Николая lll победителя царей... молитвами...схимонаха Алексия... Свято - Троицкой Сергиевой Лавры... Возродите Православие (царь церковь народ) и будет Знак Господень...и Мать Божия... Покровительница и Заступница... покроет Амофором землю Русскую..»
Аминь.
Явление Святыя Троицы по молитвам Серафима Саровского произошло
5/18 (н. с.) сентября 1993 года
 
Появление легитимного престолонаследника в России было как нельзя кстати.
Члены Императорского двора и многочисленные потомки дворянских фамилий проявляли огромный интерес к проходившей в стране приватизации. Менялся общественный строй. Заговорили о царском золоте в зарубежных банках, куда-то исчезло золото партии, а страна была на краю нищеты, за которым - голод. Дело ведь касалось не только истории и политики . В сложившейся для страны ситуации вопрос о живом, современном престолонаследнике или отсутствие такового был очень актуален для страны, которая переводила «коммунистический бронепоезд» на рельсы рыночной экономики. Предъявление прав на наследство со стороны любого претендента-наследника могло обрушить экономику не только нашей страны, но и американскую. Собственность последнего русского императора, как известно, ограничивалась не только недвижимостью в Европе, в Святой Земле, но это еще и «просто золото» в иностранных банках. Мало знать что и где находится, нужно еще доказать права на наследство. Вот ведь какая петрушка!

Трудно сказать, насколько серьезно представлял свои перспективы в качестве Императора Всея Руси Николай Алексеевич Дальский -Романов. Все, свои и чужие тайны, связанные с его появление он унес в могилу. ( Царство ему Небесное)
Тем не менее, тогда он строго следовал исторически сложившемуся этикету для царственных особ.
«Боже, царя храни!» - пели до 1917. Императору предписано иметь духовника. Но не любой священнослужитель мог им стать у возникшего легитимного наследника престола. Кто же?
Прежде всего, это должен был быть человек, не чуждый монархической идеи, при этом достаточно современным, созвучным демократически настроениям пост- советского и европейского сообщества.

То, что осталось от духовенства и казачества после длительного и целенаправленного их истребления большевиками - вот, пожалуй, та зыбкая почва, на которую можно опереться. Казаки, конечно, не те, что раньше. С духовенством тоже сложно.
Когда архимандриту Дидиму предложили познакомиться с легитимным государем и стать его духовником, он принял это предложение. Почему выбор пал именно на архимандрита Дидима? Он многие годы был доверенным лицом хранителя «Саратовской тайны».

Претендент жил в обычной московской квартире в центре Москвы. Поскольку легитимность все-таки была, архимандрит понимал, что в качестве духовника Его Императорского Величества, сможет влиять на мировоззрение и религиозные чувства казаков. Но, самое главное, - он получал возможность давать генеральские чины самым глупым в «красном» казачестве
( «а умных туда не надо»)
Полномочия были огромными.
 
Весной 1993 года был принят Указ президента о казачьей воинской службе и приказ Министерства обороны. В Волгоградской области было принято решение о формировании казачьих войсковых подразделений (связисты, артиллеристы, подразделения быстрого реагирования и ракетчики)

Но где брать казачьих офицеров? Казачьих учебных военных заведений не было и пока не предвиделось. Казачьи подразделения всегда формировались по окружному принципу. Предки казаков служили в одном полку из поколения в поколение, а в армии земляков разъединяли (может, заговоров боялись)
Те казаки, которые помнили казачьи традиции, пройдя специальное воинское обучение, во многом их утрачивали.

Благодаря Романову - Дальскому архимандриту Дидиму удалось зарегистрировать в Москве много казачьих движений.
В Поволжье, долго остававшимся «красным поясом» России, священник -депутат расколол прокоммунистическое изначально казачество на демократическое, монархическое и государственное. Банки, созданные «красными казаками», лопнули, и руководство угодило в тюрьму. У коммунистов остались крохи.

Владыка Герман запретил своего священника в служении, потому что тот без его благословения стал духовником претендента на престол и «так называемым генералом» Неточно сформулировал Архиерей Волгоградский и Камышинский.
Священник был не « так называемые генералом», а генералом « так называемых казаков».


Глава 28. Тернии.

Пока был депутатом - был неуязвим. Но баллотироваться в мэры отказался, отдал свои голоса председателю райисполкома, коммунисту Володько, хорошему человеку, который когда-то давал рекомендацию в семинарию никому неизвестному тогда Дмитрию Нестерову. Депутатская неприкосновенность, которая удерживала всех « мосек» в округе от желания «потявкать», больше не действовала, вот тут-то и началось... Ату его, ату...
Суть-то дела была в том, что голодовка прошла, вся подготовительная работа была сделана, средства и спонсоры найдены, и вот вам - воздаяние: храм Владыка отобрал, сам встал во главе строительства со всеми отсюда вытекающими почестями и втекающими денежными потоками. Оставил настоятелем часовни- вагончика, приобретенного церковью на спонсорские деньги предпринимателя. Но и такой покорности было мало. Запретил в служении архимандрита. Бог ему судья. («Дух господень там, где свобода») Архиерей -тоже человек. А «если каждому воздавать по заслугам, кто ж тогда останется без порки?», - спросил когда-то Шекспир.

Пройдя свой длинный путь к Храму, отец Дидим всегда и, прежде всего, работал для Бога и Православного Отечества - не для Владыки Германа, не для Патриарха.

Позвонил Глебу Якунину. Поехал к нему в Москву, и он повез его на машине прямо с вокзала в Суздаль - к Владыке Валентину. (Его ставила РПЦЗ в Храме Царственных мучеников.) В церкви принято дарить подарки. На этот случай отец Дидим вез гжель.

Владыка Валентин имел в Суздале три храма, в двух из них служба проходила ежедневно. Конечно, в Суздале были церкви Московской Патриархии, но еще на въезде в город отец Дидим сам воочию убедился, что Крестный ход Московской Патриархии совершали только священники Владимирской и Суздальской епархии, а народ шел Крестным ходом за Владыкой Валентином.

Машина остановилась, и отец Глеб Якунин сказал:- Вот смотри, как идут за РПЦ, а кто в «альтернативную».
 
Владыка Валентин принял отца Дидима хорошо, служил с ним Всенощную, Литургию - испытывал в служении. Службу он знал превосходно и получил от Владыки иегумна. Тогда же Архиерей дал большие церковные полномочия - ответственный по созданию в России общин и епархий Православной Свободной церкви. Дал пачку уставов, заверенных его Церковью, штук тридцать.
Благодаря своим полномочиям священник в короткое время сумел зарегистрировать семь храмов.
 
В Волгограде были уже готовы документы на регистрацию епархия Свободной Церкви, и приходы отца Дидима, столь известного в народе проповедника были бы полны, как в Суздале у Владыки Валентина: люди приходили молиться только в его церкви, каким бы он ни был, а не в МП. Одна из церквей, зарегистрированных иегумном в станице области, была храмом, не тронутым советским разорением - с крестами, иконами Нужен был только небольшой ремонт.

Владыка Валентин приезжал осмотреть новый приход. Казаки проводили до станичной церкви. Первый батюшка, которого прислал позже Архиерей, не решился жить в станице - рассчитывал на городскую квартиру, но позднее туда приехал белый батюшка с женой и ребенком.

Перед отъездом из Волгограда Владыки Валентина зашли вместе с ним в часовню-вагончик, которая вместе с приходом была теперь Свободной Российской Православной Церковью.
- Аксиос!- возвестил архиепископ Валентин и надел на отца Дидима золотой крест с бриллиантами с престола. Воздвиг в архимандриты.
Так за две недели отец Дидим стал иегумном, а потом архимандритом.
 
Казаки во главе с атаманом Великого Братства Казачьих войск Коваленко, Царицынские казаки, протестуя против того, что Владыка Герман отнял у отца Дидима настоятельство Храма Святого Александра Невского, ушли за своим пастырем в Свободную Российскую Православную Церковь, под амофор Владыки Валентина.


Кому-то это все очень не понравилось, и скорей всего, Владыке Валентину приказали, чтобы и он запретил служить своему священнику, даже оказали давление, потому что в это же, примерно, время и против него самого было выдвинуто обвинение Владимирским городским судом за растление несовершеннолетних мальчиков. Подал на него в суд его же архидьякон.
В православную церковь без промедления пришла бумага - без вызова, без звонка, без церковного суда.

Досаждала и судья Калинина. Может и к лучшему, что Владыка Валентин запретил архимандрита Дидима, он все равно собирался уезжать. Когда судья запретила уже зарегистрированные общины Свободной церкви как незаконные, хотела «насолить», но опоздала: остававшиеся дела были приведены в порядок, люди, с которыми работал - трудились на своих постах. Уже были куплены билеты на поезд и собраны вещи. Бытовой вагончик у часовни священник подарил беженцам из Армении, которым негде было жить. Его бы все равно забрал Николай Сафронов или Владыка Герман.

Черный монах Дидим испил свою чашу до дна...
В тот вечер, когда принесли билеты на поезд, наведался господин с неброской внешностью обывателя - из сотого отдела.
- Мы Вас защитим,- пообещал он.
- Я Вас всех люблю, люблю новую Россию. Вы теперь служите новой России. Благословляю Вас Великим Благословлением...
Архимандрит Дидим был приговорен "красными" казаками к расстрелу. Его имя было в списке "неугодных" под номером один, Натальи Константиновой - под номером два.
 
Зная их характер, ( от фанатиков трудно уберечься), отец Дидим взял деньги, ключи и уехал в тот же день на попутке в Москву, а оттуда «эмигрировал» поездом в Питер.

2

Сырой Петербург, куда приехал умирать архимандрит, встретил его равнодушно. В четырехкомнатной квартире, в многоэтажке на окраине города, занял одну комнату под келью. Окна смотрели на север, оттого солнца в ней совсем не бывало. Рядом жила семья дочери Натальи Петровны Константиновой, в том числе, два ее малолетних внука. Приехал из Волгограда и попугай Чика и, как прежде, кричал в келье:
-Владыко, привет!

Архимандрит все еще продолжал переживать и недоумевать, прятал под темные очки боль в своих глазах. Звонили все реже. Наведался местный участковый. Похоже, священник оказался поднадзорным. Владыке Герману все было не успокоиться: через некоторое время пришло письмо из Волгограда с обращением «господин Нестеров», сообщавшее, что возбуждено уголовное дело по поводу церковных денег, числившихся за ним. Архимандрит сделал запрос и получил официальный ответ, что никакого дела нет.

Деньги кончались. В сыром климате стали болеть ноги. В один черный день стало совсем невыносимо. Монах он, наконец, или нет?
Он надел рясу с орденами, взял посох и пошел... на паперть.
Толпа пестрой массой обтекала его со всех сторон. Ровный людской гул то нарастал, то спадал, как давний шум сахалинского прибоя... Болели израненные ноги, все болело и душа - тоже.

Спасал коньяк какое-то время. Но потом архимандрит совсем слег и молился, чтобы Бог прибрал к себе...

Наталья Петровна, верный и преданный друг, стала его заботницей. Архимандрит знал, что подагру не лечат, а советскую медицину, точнее советских «эскулапов», терпеть не мог. В его глазах запятнали они свои белые халаты тем, что принудительно лечили инакомыслящих, залечат насмерть. Одного такого уже «подлечили» - через полгода похоронную процессию возглавил.

Любимый друг Даниил - внук Натальи Петровны ворковал, что любит Диму, и это придавало сил жить дальше. Ведь ради его свободного будущего он так старался и не жалел себя.
Наталья Петровна не перестала быть бойцом и в Питере. Дети, внуки - это ползаботы. Она нашла и познакомила с архимандритом целительницу, мастера рейки - Людмилу. Эта женщина помогала даже раковым больным. Можно по - разному относиться к духовному целительству: ведь всегда легче указать на чье-то заблуждение, чем отыскать истину, - но в случае с архимандритом Дидимом оно помогло. «По вере вашей да будет вам», - сказано.
Во всяком случае, с ее помощью он встал на ноги и нашел в себе силы начать все заново.
 
3

Любовь Владимировна Покровская, руководившая в то время Институтом Космического сознания, пригласила архимандрита Дидима работать Зав. Кафедрой Богословия. В аудиторию в Банковском переулке собирались искатели истины, которые в этих исканиях шарахались из одной крайности в другую.

Сама Любовь Владимировна, страдавшая долгое время от кашля, после одной из проповедей Архимандрита незаметно для него дотронулась до его рясы, как до одеяния святого, благоговейно. И ее кашель прошел.
- Что опять бабок - ёжек будешь учить молиться? - каждый раз спрашивал Архимандрита Данилка перед очередной лекцией- проповедью.

В Питере было много целителей и тех, кто ими себя называл. Экстрасенс еще не было ругательным словом. Многие блуждали в потемках духовного невежества, но у них почему-то не возникало желание идти со своими проблемами в церковь, к батюшкам. Многие даже не знали, как правильно в церковь входить. Так что людей, которым нужно было нести Слово Божье, было предостаточно.

Сарафанный телеграф сработал быстро, и архимандрита пригласили поработать в Православном центре Святого Николая Чудотворца. Он учил церковно-славянскому и пользоваться молитвословом, пояснял Евангелие и Заповеди Божьи - азы Православия. Он никому ничего не запрещал. Он учил быть православными тех, кто с рождения толком не знал, что это такое. И не было в его учениках вины, но была их беда - темнота духовная и одичание, а ведь в цент приходили не самые глупые или необразованные петербурженки.

Каково же было удивление всех в Православном центре, кто уже успел полюбить проповеди и занятия с архимандритом, когда в "Петербургском Курьере" появилась статья о том, что священник занимается мошенничеством, обещая исцелить страждущих. Подписался под статьей батюшка ближайшей Ильинской церкви. Руководительнице центра намекнули, что ее практику могут прикрыть.
- Самого бы кто вылечил, - только и подумал архимандрит, - и здесь нашли.
Да, центр не был бесплатным, хотя чисто символическая плата тех, кто там занимался, едва ли помогала руководительнице кормить досыта своих детей. Что же касается священника, он честно делал свое дело - был пастырем.

Архимандрит ушел из этого центра, подкатывалась нищета.
Попал в реанимацию с инфарктом в больницу имени Володарского, оборудованную хуже, чем можно себе представить даже для того времени. Просто богадельня. Но, когда оправился, оказалось, что в ней можно устроить часовню для отпевания - смертность была высокой.

Он всегда любил живое, а пришлось отпевать...
Сначала в больнице Володарского, потом в Институте скорой помощи. Панихиды, панихиды... Он вытирал руки одеколоном первое время и душил рясу, потом привык. И странно ли, что половина врачей приходили послушать, как он отпевает, что проповедует. Ноги болели, обезболивающие помогали не всегда, спасался коньяком - сто граммов, и можно было с криком подняться, опираясь на посох. На панихидах никто не замечал, как ему больно.
 
Эпилог

На месте временной часовни- вагончика, в Волгограде построена новая - в честь Благоверного Святого князя Александра Невского.
Владыка Герман строил.
Там, где когда-нибудь будет воздвигнут Собор - закладной камень - по инициативе Архиепископа Волгоградского и Камышинского, награжденного и отмеченного за заслуги перед Церковью многими орденами и титулами, в том числе и от Легитимного Претендента на трон - графский титул - граф Зацарицынский и Закамышинский, от которого он не отказался . Во всяком случае, пресса сообщала лишь о награждении «за заслуги перед Российской короной»
Наталья Петровна Константинова приняла постриг и стала игуменьей в Российской Истинно Православной Церкви. Ее дети выросли и благополучны.
Подрастают внуки, которые души не чают в своей легендарной бабушке.
Все проходит... Просветлела душа Архиепископа Дидима. Он, как всегда, полон идей, окружен друзьями и единомышленниками. Он свободен и счастлив, потому что в трудное для России время смог послужить ей, как истинный сын своей великой Отчизны.