Книги для наркоманов

Марго Па
Я звоню на работу и говорю, что заболела. Таким образом, я прогуливаю работу, как в школе прогуливала уроки. Я – неизлечимая прогульщица. И наркоманка. Беда в том, что как только мне в руки попадает ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хорошая книга, я читаю ее сутками напролет, не могу оторваться: слово за словом, строка за строкой, день и ночь, по двадцать четыре часа к ряду. Какая уж тут может быть работа…
В последнее время прогулов у меня все больше и больше. Раньше я сидела на легких наркотиках – Мураками, Коэльо… Сегодня катит только героин - Берроуз, Паланик.
Книги – это героин. После прочтения каждой ты – уже не ты. Ты – другой, с новой болью, которую, порой так трудно пережить. Это ломка. От одной книги до другой.
Книги – это героин, самые тяжелые наркотики, из всех, которые мне известны.

Вот музыка другое дело. Это антидепрессанты. Я никогда не буду слушать музыку, когда я нахожусь одна в пустом доме или в лесу. Я слушаю тишину, все ее звуки. Как где-то скрипнула дверь или с ветки взлетела птица. Это тоже музыка. Музыка тишины. Музыку людей я слушаю только в толпе: в офисе, в общественном транспорте, на улице. Словом, когда мне нужно заглушить музыкой людей их собственный шум и разговоры, которые сводят меня с ума. Музыка… «Ноктюрны водосточных труб». Люди сочиняют музыку, лишь любя. А я, когда слушаю ее, создаю свой собственный мир, мир любви и ненависти – такой живой и яркий. Это моя защита, мой собственный ритм жизни.

Живопись, рисование – это ЛСД. Галлюциногены. Я учусь рисовать, чтобы все мои сны и видения увидел кто-то еще. Массовый приход. Это здорово, когда все, что снится, вдруг становится реальным на бумаге. И это тоже мой мир. Красочная, акварельная галлюцинация.

Но сижу я на героине из слов. Кресло и строчка за строчкой. И «надежда - это лишь еще один переходный период, который просто нужно пережить».
Если ты пишешь сам, ты – героиновый поставщик. Слова, слова, еще доза… Героин меряют в граммах. Книги – в словах.
Если ты выходишь в тираж, скажем, в шестьсот тысяч в первую неделю и попадаешь в бестселлеры года, ты уже представляешь угрозу для общества. Только представь себе, все эти несчастных шестьсот тысяч в неделю подхватят твою неизлечимую болезнь. Да ты просто вирус бубонной чумы. Все они заразятся бессонницей.
Бессонница – отсутствие покоя и сна. Невозможность спокойно спать под теплым одеялом общепринятой лжи об успехе, движении вперед и всеобщем процветании.
Все эти шестьсот тысяч в неделю, они перестанут спать, и … может быть, начнут жить?

Слава тебе писатель!
Слава тебе героиновый рай слов!
Кому еще дозы? Героиновой дозы из слов и бессонницы?
Кто следующий останется дома, забьет на работу и откинется в кресле для слов?
Кресле, отделяющем его от всего, что есть стоящего в этой жизни?
Работы на дядю, смысла которой ты не понимаешь?
Друзей, которые с тобой, лишь когда тебе плохо, а стоит тебе прославиться или разбогатеть, они предпочтут не знать тебя вовсе, чтоб не чувствовать себя неудачниками?
Любви, которой всё мало и вечно всего не хватает, и как в сырую печь постоянно нужно подкидывать нежность снова и снова?
Веры? А что, у кого-то еще осталась вера? Нет, я имею в виду не ритуал, не традицию ходить в церковь и поститься, а ВЕРУ. Веру в то, что там, где летают самолеты, там, за облаками, - это все кажется, а на самом деле там - РАЙ? И что мы не умрем?
Не смейте смеяться! В детстве у меня была ВЕРА, только слишком рано пришлось летать самолетами…
….
Я думаю, вы сами способны продолжить этот список вечных ценностей, если только не откинетесь в кресле…
В кресле для слов рядом со мной…