От автора.
Всё-таки не смог удержаться и продолжил. Напомню предысторию:
1. Светлана Капинос. Остров моего одиночества http://www.foru.ru/slovo.12551.2.html
2. Константин Захаров. Остров http://www.proza.ru/2008/01/04/451
3. Светлана Капинос. Остров нашего одиночества http://www.foru.ru/slovo.12810.2.html
Выражаю огромную благодарность Светлане за горячую идею, а так же всем, кто участвовал в обсуждении её рассказов на страницах «Для тебя» за пищу для размышлений и материал для данного рассказа.
ВОЗВРАЩЕНИЕ С ОСТРОВА
На небольшом возвышении в деревянном здании Евангельской церкви на окраине маленького провинциального городка перед всем собранием стояли три человека. Жених, сильно смущённый от того, что не привык к парадным костюмам, и от внимания такого общества, а главное, от красоты своей невесты. Невеста, нимало не смущённая, а просто счастливая. И пожилой человек небольшого роста – пастор.
– Я тут заготовил целую речь, напутственно-благословительную, но вот стою, смотрю на вас, дорогие мои, и от волнения позабыл все умные слова, что заготовил, а в бумажку заглядывать бесполезно: слёзы глаза застят. Поэтому скажу экспромтом.
Зал зашелестел: люди улыбались. Пастор достал платок, утёр слёзы и продолжал:
– Вот уже третью дочь замуж выдаю, мог бы и привыкнуть, а я наоборот – каждый раз всё больше расчувствываюсь. Но это счастье – когда дочери замуж выходят, это значит, семьи наши растут. И вся наша большая семья. Сердце радуется.
Я смотрю, вы после загса немного изменились. Вроде бы жених повыше стал? Нет? – он обратился к залу, и оттуда раздалось несколько голосов: «Да. Да», – вот я тоже так думаю. Ощутил себя мужчиной, и сразу вырос? Нет, конечно. Всё проще. У Светы туфельки очень неудобные оказались. В загсе бедняжка терпела, а в машине сняла. И без каблуков стала немножко поменьше. Прямо, как Господь заповедал: муж, больший – глава, жена, меньшая – помощница. Но я вот что сказать хочу тебе, Света. И как отец, и как пастор. Муж тоже может быть очень неудобным в некоторые моменты жизни. Знаю по себе, да и мама, вот она тут, солгать не даст. В нашем мире к человеку, с которым живёшь, практикуется такое отношение, как к туфлям. Пока удобны – ношу, как стали жать – выброшу. Но не так говорит Господь. Он говорит: да будут двое одна плоть. Значит, что бы вы там ни думали, но вы теперь одно целое. Так Господь повелел, а у Него ни одно слово не пропадает даром. Вы все Его слова знаете с детства, потому что воспитывались в христианских семьях. Поэтому повторять их вам не буду. Скажу только, что они не просто так сказаны. Может быть сложно их выполнять, но если к ним относиться с небрежением, то жить станет ещё сложнее. Поэтому да будет Христос главой вашей семьи. И давайте пригласим родителей для молитвы благословения. Выходите, пожалуйста.
Жених с невестой встали на колени, вышедшие на возвышение родители встали вокруг них, простёрли руки и стали тихо молиться. Зал замер в торжественную минуту. Был слышен только тихий шёпот молящихся да щелчки фотоаппаратов. Наконец после заключительной молитвы родители сошли с возвышения, а пастор сказал:
– Ну что, дорогие наши, теперь вы по-настоящему муж и жена. И перед людьми, и перед Богом. Поздравьте друг друга.
Жених и невеста неловко поцеловались.
– Да, трудно поцеловаться так, чтобы такое пышное платье не помять, – пошутил пастор, – ну так давайте же пройдём во двор. Там столы накрыты.
Невеста, чтобы шагнуть с возвышения, слегка подобрала пышные юбки, достававшие до самого пола, обнажив маленькие загорелые ступни.
Третий пальчик на правой ножке был короче остальных.
* * * *
Не могу сказать, что увиденное повергло меня в шок. Но что заставило задуматься – это точно.
Свадьбе этой предшествовало множество событий.
В день возвращения я сразу направился к дяде Коле. Не только для того, чтобы забрать ключи от дома, но и просто повидаться. Честное слово, я соскучился по доброму старику. И в его доме были рады моему приезду. Надежда Васильевна тут же состряпала какое-то угощение, зять Петро обнял меня, как родного и, увидев в окно мой «патрол», громко начал им восхищаться, старшая дочь Анна вынесла мне, чтобы похвастаться, их главное сокровище – младшенького сыночка Петеньку, Петра Петровича, который, как и положено в таком случае, завопил и описал «такого хорошего дядю», а Светка просто сияла, как бронзовая медаль. После всех приветствий и выяснения здоровья мне была сообщена главная новость сезона в городе: Света выходит замуж. Жениха зовут Рома, и он последние три года работает в мастерской моего отца. С Ромой я не был знаком. Он жил где-то в пятиэтажках в районе Сантехзавода. Светка принесла мне его фотографию. Симпатичный парень.
– Сейчас вся твоя мастерская на нём. Руки у парня золотые. Только скромный очень, торговаться не умеет. Так что, тебе, Виталий, придётся брать на себя роль, как сейчас говорят, менеджера, – сказал дядя Коля.
– Мне ничего другого не остаётся, никакой инструмент в моих руках всё равно не удержится.
Так мы и стали работать вместе. Я искал заказы и договаривался с клиентами, Рома работал, как двужильный, Света приносила ему в мастерскую обеды. Свадьба была назначена на середину августа.
* * * *
За две недели до свадьбы случилось неожиданное: приехал Лёха.
– Я звонил тебе – телефон отключён, позвонил на квартиру – сказали, на родину уехал. Тут уж решил не звонить, а приехать. Всё-таки разговор не для телефона.
– Что-то случилось?
– Даже не знаю, как начать. Ладно, мы братья, давай без обиняков и обид. Мне деньги нужны. Много. Я из армии увольняюсь. Получаю сертификат и хочу квартиру купить. А на сертификат дают столько, что в С. можно только десять метров купить. А нам-то нужна как минимум трёхкомнатная.
– А почему именно в С.?
– Нинка родом из области.
– Как интересно, я оттуда уехал, ты туда приезжаешь. Ладно, продолжай.
– Так что продолжать? Я не ожидал, что ты вернёшься. Думал, предложу тебе продать дом, возьму деньги, куплю квартиру, а потом тебе твою долю выплачу.
– Думаешь, стоимости дома хватило бы?
– Ну, на остальное кредит бы взял. Всё не на всю сумму потом проценты платить… Вот такой план был.
Лёха опустил голову.
– План хороший. Ладно, дам я тебе денег. У меня кое-что осталось, тоже на квартиру копил, а потом разошлось как-то. И насчёт дома подумаю.
В тот же день мы пошли к дяде Коле.
– Дядя Коля, ты говорил, у тебя покупатели на наш дом есть.
– А ты что, снова уехать решил? Алёша, куда ты его опять гонишь?
– Да никуда он меня не гонит. Ему деньги нужны, квартиру покупать будет.
– А что здесь не жить? В вашем доме две семьи запросто уживутся.
– Да не хочет Нинка в деревенском доме жить, квартиру на родине хочет, – ответил Лёха.
– Эх вы, перекати-поле. Ну есть у меня покупатель. А Виталий где жить будет?
– Да я куплю себе что-нибудь в деревне, в Солопове, например. Там можно какую-нибудь халупу недорого взять.
– Эх, Виталий, Виталий. А жениться надумаешь?
– Ну тогда и думать буду. Как в Писании сказано: достаточно на каждый день своей заботы.
– Ты бы Писание не просто цитировал, ты бы жил по нему.
– Ладно, дядя Коля, давай по делу. Насчёт жизни по Писанию – для этого созреть нужно.
– Ну зрейте, зрейте. А насчёт покупателя – так я бы купил. Свете с Ромой где-то жить надо. Мы и так в трёхкомнатной: я с Надеждой Васильевной, да Аня с Петей, Сашенькой и Петенькой. Комнатки сам знаешь какие, Света с детьми спала. А сейчас им просто негде будет. И у Ромы тоже: у них вообще однокомнатная. Я и сам думал в Солопове или Мендюкине домик покупать, да не нравится ничего. Молился, а Господь ответа не даёт. Значит, думаю, придёт решение в своё время. Но не ожидал, что такое.
– Ну так по рукам?
* * * *
На следующий день я перетащил необходимые вещи в комнатку над мастерской, где раньше частенько оставался ночевать Рома. Света стала готовить дом, в котором я родился, к совместной жизни. Лёха уехал счастливый.
А сразу после свадьбы я наконец продал свой «патрол». Договорился уже давно, только упросил клиента подождать, чтобы молодых на свадьбе повозить мне на хорошей машине. Вместо «патрола» мы купили старенький микроавтобус «фольксваген», чтобы возить материалы и изделия, и «восьмёрку», ездить самим. Оставшиеся деньги я отдал молодым в качестве свадебного подарка. Дядя Коля деньги за дом выслал Лёхе.
Оставшись без денег, я с головой ушёл в работу. В нашем районе строили дома богатые люди из областного центра, и качественные деревянные изделия имели спрос. Я занимался закупками материала и договорами, Света рисовала эскизы, Рома по ним делал двери, столы, кресла, рамы для витражей. Все были при деле. Незаметно наступила зима. Ночевать в мастерской стало холодно, и Рома предложил мне вернуться в дом. Всё равно места много. И я могу жить у них, пока не куплю себе что-нибудь. Немного подумав, я согласился, предупредив, что вряд ли буду участвовать в семейных молитвах. Они не испугались.
Но вечера мы проводили вместе. Садились в большой комнате, гасили люстру, зажигали настольную лампу и просто пили чай и разговаривали. Придумала такой обычай Света. Она здорово изменилась за месяцы замужества, округлилась, потеряла девичью стремительность и обрела грацию взрослой женщины. Ромка любил поглаживать её по округляющемуся животу. А я грелся около их счастья.
В один из таких вечеров я спросил их:
– Вы слышали что-нибудь об Островах Одиночества?
– Да, – сказала Света, – и не только слышали.
– То есть?
– Я весной летала к нашим Тумановым, они в Америку эмигрировали, как раз в тот год, когда ты учиться уезжал, помнишь их?
– Помню.
– Вот они меня долго приглашали, а у нас денег на такую дорогу не было. А тут дядя Серёжа сам прилетел и предложил мне: полетели со мной на пару месяцев. Пока всё равно не работаешь, а у нас и в языке попрактикуешься. А то, глядишь, замуж тебя там, в Штатах, выдадим, – она игриво посмотрела на Рому, а он шутливо толкнул её в бок, – в общем, полетела. А у них был этот портал. Ну понимаешь, живут в большом городе, хоть и в своём доме, но так у них дома стоят, что окном в окно друг дружке смотрят. Приходится жить за спущенными жалюзями. Наташа Туманова мне сказала: а сюда мы уходим, чтобы побыть наедине с Ним. И я побывала там. Я их понимаю. Это у нас так запросто можно выйти в лес или в поле. Да и то опасно бывает, мало ли кто ещё ходит вокруг! А там – вообще ничего! Никакого уединения, никакой возможности остановиться, отрешиться от этой цивилизации, от бега на месте.
– Ну и как тебе на острове?
– Здорово. Я до этого никогда не видала столько моря. Это настоящее чудо, когда ты действительно один на один с Богом, даже одежды нет, чтобы прикрыться и что-то утаить. Я радовалась, бегала по кромке прибоя, танцевала. Как Давид перед ковчегом. Вот Ромке рассказывала, он меня не понял. Наверное, только женщина может такое чувствовать. Это настоящая свобода, когда можно быть самой собой перед своим Создателем и чувствовать Его вокруг себя. Я была, как ребёнок, в камешки играла, закапывала, разные фигурки из них складывала…
– Да, мне это тоже не очень понятно. По мне так это клиника.
– Вы, мужчины, создания приземлённые. Вам хочется всё по полочкам разложить. А море на полочку не положишь.
– Когда, ты говоришь, это было? – спросил я.
– В марте. Не помню какого числа. А через две недели, нет, через три, мне снова туда захотелось. Я понимала, что это дорого стоит, но уж больно хотелось мне попрощаться с этим прекрасным островом. Я ведь больше туда не вернусь. В конце концов, апостолы на Горе Преображения вообще всего один раз были. И всё, больше им Господь не дал. А я хотела попрощаться. В общем, они и слова не сказали, пустили меня туда, мне до сих пор стыдно за свою наглость. А самое главное, за что мне стыдно: я там ленточку для волос оставила. Там такое правило: с собой ничего не проносить, ни туда, ни обратно. А я случайно. Забыла в волосах, запуталась она там. А на острове по голове провожу рукой – ба! Там лента! Мне бы, дурочке, её в море по ветру отпустить, а я перепугалась, да её на берегу под камнем схоронила, чтобы унести обратно. И забыла! А больше ведь не вернусь! Я так потом боялась, что Тумановым откажут в доступе! Но всё обошлось. По крайней мере, я с ними по и-мейлу общаюсь, однажды так осторожно осведомилась, как там остров. Они говорят: всё о'кей, радуемся. В общем, такая история. А почему ты спросил?
– Да так, вспомнилось. Я когда в С. жил, мы с парнем на двоих квартиру снимали. Так он купил портал и бывал на острове.
– Да? И что рассказывал?
– Говорил, прикольно.
Света засмеялась.
– Вам бы с Ромкой туда. Вы бы всё поняли. Вы же у меня умные и добрые, грозными только прикидываетесь.
Уйдя в свою комнату, я бросился на кровать и рассмеялся. Это была Света! Как тесен мир, однако! А я-то, дурак, в тайны играл, чужую жену подозревал в чём-то! Да и в чём подозревать? Разве она не могла, подобно Свете, радоваться перед Господом? Могла, конечно. Но ведь не она это. То-то удивилась, наверное, обнаружив ленту в своей Библии! Да, дал я маху! Хорошо, что уехал оттуда.
* * * *
В первых числах января получаю телеграмму от Лёхи: «Приезжай на новоселье! Без тебя в квартиру не войдём.» Пришлось ехать, хоть очень не хотелось возвращаться в С., да и с Нинкой у меня взаимопонимания никогда не было. Но брат есть брат. Да и его мне будет приятно видеть и радость его разделить. Только бы опять не напился, как свинья.
Сначала поехал на свою старую квартиру к Олегу. Дозвониться до него давно уже не мог, он меняет номера примерно раз в полгода. Но там жили другие люди, даже не пустили меня. Я пожалел, что потерял друга, с которым делил жизнь почти десять лет.
Лёха держался молодцом. И Нинка была со мной ласкова, будто я её брат, а не Лёхин. Ну естественно, она же знает, откуда деньги. Отдаст долг – и опять будет морщиться. Впрочем, что мне до неё. В пятницу праздновали до поздней ночи. В субботу отсыпались. В воскресенье я пошёл в знакомую церковь. Не знаю почему, потянуло просто. Да и стало уже привычкой посещать собрания по воскресеньям. Я пригласил с собой Лёху, но он отказался. Пришлось ехать одному.
Всё вроде бы по-прежнему. Но что-то не так. На кафедру взошёл не пастор, которого я помнил, а другой брат, тоже весьма представительного вида, но молодой, чуть старше меня. Он и вёл собрание. Чувствовалось, что атмосфера в общине немного изменилась. Только в чём было это изменение, я так и не смог определить. Жены пастора тоже не было. И хорошо, подумал я. А то я бы провалился со стыда. Наверное, уехали куда-нибудь. Значит, Господь избавил меня от этой встречи. Подумав так, я улыбнулся: надо же, я стал думать прямо, как христианин, которого Господь направляет, избавляет и прочее.
После собрания я уходил из церкви с лёгким сердцем. И уже садясь в машину, услышал за спиной:
– Молодой человек!
Я оглянулся. Позади стояла женщина лет пятидесяти. Она обращалась явно ко мне.
– Подождите минутку.
– Сколько угодно.
Она подошла ко мне.
– Я хочу кое-что спросить у Вас.
– Давайте тогда сядем в машину, а то холодно.
– Ничего, много времени это не займёт. Вы надолго приехали?
Её глаза будто сверлили меня.
– Нет. А почему, собственно…
– Я хочу сказать Вам: уезжайте и не возвращайтесь сюда больше. Или, если уж Вам нужно ходить в церковь, найдите себе какую-то другую.
– Простите, не понял. Что Вы против меня имеете?
– Я всё сказала, – с этими словами она повернулась и пошла прочь.
– Эй, подождите! – я догнал её и совсем невежливо схватил за рукав, – в чём дело? Я не отпущу Вас, пока Вы мне не расскажете. За что Вы так на меня ополчились, ведь мы даже не знакомы!
– Как же незнакомы? Вы всю прошлую зиму и весну посещали собрание. Я Вас запомнила очень хорошо, так хорошо, что Вы стали моим кошмаром.
– Ну тут я совсем ничего не понимаю. Я за все полгода тут едва ли десятком слов с кем-то перекинулся. А Вас вообще не помню. Вы явно что-то путаете. Поверьте мне, я никогда не мог причинить Вам зла. А если кто-то что-то на меня наговорил, то пожалуйста, прежде чем прогонять, выслушайте меня. Я ведь действительно не понимаю, о чём Вы говорите.
Она остановилась и снова посмотрела мне в глаза, уже не так жёстко.
– Ладно, я скажу Вам.
– Пойдёмте же в машину, я легко одет и уже замёрз.
Она вырвала рукав из моей руки и пошла к машине впереди меня.
– Ну, говорите же свои претензии. Нет, подождите, скажите сначала, как Вас зовут.
– Валерия Васильевна.
– Виталий.
– Послушайте, Виталий. Мне очень тяжело всё это говорить. Тем более Вам, которого я считаю виновником всего происшедшего. Но я вижу, что Вы действительно чего-то не понимаете. Скажите, ведь Вы были на Острове?
Я, ещё не успев отогреться, окончательно замёрз.
– Были, значит.
– Да. Был.
– Так что же Вы прикидываетесь, что ничего не понимаете?
– А откуда вы знаете про Остров?
– Он ещё спрашивает!
– Я действительно пока не понимаю. я несколько раз действительно бывал там, но ведь в этом не было ничего криминального. Или в церкви это запрещено? Так я не член церкви.
– Вы знаете, что Сергея Владимировича инсульт разбил?
– Откуда мне знать? Я позавчера приехал. И при чём здесь это?
– Да я всё знаю! Неужели вы не знаете, что всё тайное всегда становится явным? Мне Лида рассказала! Всё! Впрочем, я и так всё видела. Эти взгляды. Мать не может не заметить, когда между её дочерью и мужчиной есть какая-то связь. А потом, когда Вы уехали, она не могла всё это держать в себе и рассказала мне. Господи, сколько слёз мы пролили! Сколько ночей не спали в разговорах! Как я среди ночи брала такси и мчалась к ней, и мы плакали и молились до утра! А самое ужасное – Сергей Владимирович как-то услышал наш разговор. У него и так здоровье слабое, ведь какую нагрузку на себе нёс! И бизнес, и руководство общиной! Ему везде надо быть первым. И это стало последней каплей.
– По-моему, Вы или что-то путаете, или… я не знаю, что сказать. Я никак не был связян с Лидой. Я смотрел на неё – да, но разве это возбраняется? Я знал, что она чужая жена, и воспитан я в христианской семье, знаю, что чужое брать нельзя. Да и ни о чём таком я вовсе не думал. Это уж хотите верьте, хотите нет. А уж Остров-то здесь при чём, я вовсе не понимаю.
– Но ведь это Вы положили ленточку в Библию! – медленно произнесла она, и на секунду моё сердце остановилось.
Как же так? Я ведь всё уже выяснил. Я уже посмеялся над своими глупыми секретными фантазиями. И что же, выходит, это всё было правдой?
– Или какая-нибудь из наших стариц?
Я по-прежнему ошарашенно молчал.
– Ну что, Вам и сказать нечего? Да, я конечно, всё понимаю. Во многом здесь есть и моя вина. Я хотела Лидочке лучшей жизни, и Сергей Владимирович был просто солнцем для меня. Мне нравилось, что дочь моя избежит тех страстей, которые когда-то пережила я, что она будет за каменной стеной, потому что муж её человек успешный и мудрый. Я ошиблась. Он, как всякий нормальный человек, мудр с другими, большой умелец разводить руками чужую беду, не замечая своей. Да, жена должна быть помощницей, и он только так её и воспринимал. Женился, значит теперь есть возможность взять на себя ещё больше нагрузки, ведь жена поможет нести.
Она сделала паузу и утёрла слёзы.
– Вы этого не поймёте. Что чувствовала я, как мать. Оказалось, что страсти не вокруг человека кипят. Они внутри живут! Я хотела оградить её, а получилось наоборот. Она так и не узнала любви. Только совместная лямка с мужем. Да, это, конечно, тоже любовь, когда двое вместе пашут. Супруги – это два вола в одной упряжке. Так в словаре написано, так и Сергей с кафедры часто говорил. Он даже утешал других этими словами. Но что значат слова? Ведь невозможно всю жизнь только и делать, что тащить. У меня самой не получилось.
– Вы меня извините, поверьте, я очень Вам сочувствую, но не понимаю, причём здесь я? Не хотите ли Вы сказать, что она была в меня тайно влюблена? Извините, но я в это никогда не поверю. Да даже если и так, то я никакого повода не давал. Я лишь предположил, что она могла бывать там. И когда получил этому подтверждение, сам удивился. И ничего мне от неё не было нужно, кроме того, чтобы удостовериться, что это она, а не кто другой. Да и не факт, что мы были на одном острове. Их десятки. А сколько народу там бывает? Так что же теперь? Может быть, я ещё чью-нибудь тайну случайно раскрыл, и он меня ищет по свету, чтобы убить? Да просто по теории вероятности это невозможно!
– Молодой человек! Если бы мы жили по теории! Как было бы просто! А мы по жизни живём. И руководит ею Господь. А Он не подчиняется вероятностям и прочим теориям.
– Так в чём же я виноват?
– Вы не поняли? Вы обнаружили её тайну! И вместо того, чтобы сохранить, забыть и уйти, дать ей самой во всём разобраться, стали копаться в ней, ставить эксперименты. Вам интересно, чья ленточка, а у неё пожар в сердце. Ей нужно наконец полюбить мужа, а тут вы со своими играми. А что легче – любовь всерьёз, любовь жертвенная, или игра? Вы играли, а она билась всерьёз. Понимаете?
Она снова замолчала. И мне нечего было сказать. Надо было обдумать услышанное, слишком неожиданно оно было для меня. Мы сидели довольно долго, начавшийся снег залепил стёкла машины, превратив её в подобие склепа, только светлого. Наконец она вдруг положила ладонь на мою руку, лежавшую на руле и сказала:
– Простите меня. Хорошо, что Вы задержали меня. Так я бы и ходила с этим грузом всю жизнь. А сейчас сказала Вам, услышала сама себя и поняла, что Господь тоже это услышал. И Он простил нас всех. Значит, и нам нужно друг друга простить. Иначе это никогда не кончится. Пойдёмте.
Она открыла дверь и вышла на улицу. Я последовал за ней. Мы вошли в здание церкви. Здесь уже никого не было, кроме двух-трёх сестёр, хлопотавших по хозяйству. Они вежливо кивнули нам и тут же о нас забыли. Она провела меня в пустой зал, к кафедре, стоявшей на возвышении, и встала на колени. За окном разыгралась вьюга, и в зале стало совсем темно. Валерия Васильевна молилась, я стоял рядом, пытаясь уловить её шёпот. Но слова были неразборчивы и перемежались всхлипываниями, и я так ничего не разобрал. Тут мне показалось, что в темноте под высоким сводом что-то шевельнулось. Я поднял голову и внезапно ощутил себя стоящим на пустынном острове посреди бушующего океана. Я один. Совсем один, все покинули меня. Я никому не нужен и, выйдя отсюда, мне по большому счёту некуда идти. Лёха наконец обустроился и живёт своей жизнью. Я вчера простил ему долг, значит, больше мы вряд ли увидимся. Олег исчез. Да и ему тоже надо налаживать свою жизнь. Рома и Света, которые меня так любят, в настоящий момент наслаждаются моим отсутствием в доме, который совсем недавно был моим. Даже эта женщина сейчас окончательно простит меня и выпустит из своего сердца. Даже в нём для меня места не останется. Так куда мне идти? Даже здесь, на Острове, буря бушует вокруг, не задевая меня даже брызгами. Посреди этого буйства стихии я стою в тишине, лишь лёгкий ветерок колышет волосы у меня на макушке.
– Куда мне идти, Господи? – спросил я, – получается, я только Тебе и нужен.
Я снова вернулся в тёмный зал, встал на колени и заплакал. И только почувствовал, как по макушке провёл лёгкой рукой светлый ангел.