Наше семейство, как говорил Федор Михайлович Достоевский, было случайным. Четверо детей от троих отцов. Только две последние сестры - от одного отца, который бросил мать, кода она была беременна мной. Я его никогда не видела. Он уехал после развода в Ленинград. Его разыскала через 30 лет моя сестра, когда ее сын решил поступать в Ленинградский университет. Потом, после армии, сын вернулся в Ленинград, женился, закрепился, ему дали квартиру, и сестра перебралась к нему в Питер в 2000 году, уже после развала Союза. Когда скончался мой отец, и где он похоронен, неизвестно. Он так и не принял ни ее, ни меня, ни своего внука.
В семье дети разделились на две пары: две старших и две младших сестры. Нас, младших, отдали в интернат, и мы окончательно отдалились от старших. Внутри двух пар сестер шла война: драки между нами были не на жизнь, а насмерть. После драки на какое-то время ненависть стихала, агрессия получала удовлетворение и свою порцию крови, мир восстанавливался. Потом все повторялось сначала.
Первая сестра (Светлана) старше меня на 11 лет, следующая за ней (Маргарита) - на 6 лет. Когда мама вышла замуж за моего отца, старшей было 7 лет, младшей 2 годика. Обе они ненавидели его, так же, как и он их. Когда мама была на работе, а он оставался дома, младшая его дразнила «Сашка – фуражка». Он злился и выгонял ее на мороз босиком. Тогда она и заработала воспаление внутреннего уха. В конце концов, брак развалился.
Старшая сестра, Светлана, была от первого брака, и единственная из семьи носила фамилию отца (остальные три сестры были на фамилии матери). Этим она еще больше выделялась среди нас. Она, как сейчас бы сказали, была умница, красавица, спортсменка, активистка. Высокая, стройная, спортивного телосложения, активно занимавшаяся спортом (имела первый разряд по волейболу и легкой атлетике), с чуть курносым носом, любившая и умевшая красиво одеваться, совсем не похожая на нас. В кампаниях - заводила, в школе - отличница. Ее любили: парни бегали за ней табунами. Я ее боготворила, она была для меня кумиром, хотела быть похожей на нее во всем. В седьмом классе на левой руке вырезала бритвой ее имя.
Но из-за нее я чуть было не погибла. Знаю это по рассказам второй старшей сестры. Мне тогда было всего год от роду. Случилось это так. Мама жарила на сковородке пироги, и куда-то отошла. Дома были старшие сестры, 12 и 7 лет. Я крутилась рядом с ними. Когда пироги были готовы, старшая сестра убрала их в кастрюлю и поставила горячую сковородку на пол. И тут я, в своих маленьких бурачках, поскользнулась и прямехонько села своей голой задницей на горячую, только что снятую с печи, сковородку. На мой крик прибежала мать и видит «картину маслом»: я - на сковородке, сестер - нет. Обе мигом исчезли. Мать схватила меня, оставив половину моей попочки на сковороде, и бегом в больницу.
Когда вернулась домой, начались разборки: наказали обеих, потому что старшая сестра так и не призналась, свалив вину на младшую. А младшая, которой было всего семь лет, не смогла бы даже удержать большую чугунную сковородку. Потом Маргарита часто, смеясь, рассказывала о том, как они, испугавшись материнского крика, кинулись врассыпную от той сковородки и от матери, зная, что сейчас их будут бить. Старшая сестра никогда об этом даже не заикалась.
Я долго лежала в больнице, почему-то под горячей лампой, и стала загнивать. Мама забрала меня из больницы под расписку с большим скандалом. Дома стала мазать мазью, рецепт которой дал местный лекарь. Мама говорила, что это он спас мне жизнь. Так я осталась отмеченной Богом, но жива и здорова.
Вторая старшая сестра была полной противоположностью первой: некрасивая, с большим носом, жидкими волосами, косолапая, неуклюжая, глухая, плохо учившаяся и никогда не знавшая своего отца, потому что была незаконнорожденной. Была бандиткой, все время пропадала на улице. Однажды мать купила ей новые валенки и она, ничтоже сумняшеся, пошла кататься в них с горки. И так накаталась, что в тот же день прорвала до дыр. Как ее била мать теми валенками! Словом, ей постоянно доставалось, в отличие от старшей. Школу она закончила с трудом, рано стала работать, сначала маляром-штукатуром, потом, окончив техникум, электромонтером.
И жизнь у старших сестер тоже пошла по-разному. Первая, в которой успехи ее молодости сформировали сначала чувство превосходства и гордыню, потом – комплекс неполноценности, еще позднее – заискивающую манеру общения, окончила институт, неудачно вышла замуж, родила дочь, жила с мамой, но постоянно с ней ругалась и конфликтовала. В конце концов, осталась одна, стала пить. Дочь ее тоже неудачно вышла замуж, тоже стала пить, гулять, заболела шизофренией, лечилась в психиатрической больнице, но так и не вылечилась. Двое внуков, Саша и Настя, родились больными. У Саши - болезнь Паркинсона (это в 17-то лет), у Насти – хроническая болезнь кишечника. Старшая сестра доживает свою жизнь в несчастье и бедности, заливая их вместе с дочерью.
А у второй старшей сестры жизнь сложилась. Она дважды выходила замуж. Второй раз – очень удачно. Прожила с мужем 27 лет в трудах, мире и согласии. У них родилось двое детей, Ольга погибла в автомобильной катастрофе, а Антон стал крупным бизнесменом, богатым человеком, имеет крупный магазин запчастей, кафе, СТО. Мать он очень любил и помогал ей до конца ее дней. У него родилась дочь, которую сестра боготворила. Но с Маргаритой случилось несчастье. Сестра из Питера пригласила нас на свой 55-летний юбилей. Мы купили билеты, и она решила перед отъездом полечить уши. Сын выслал ей денег для установки слухового аппарата. Но, когда она с мужем пошла в больницу, на переходе ее сбила машина. Через день, не приходя в сознание, она скончалась. И сестра из Питера приехала к нам на похороны, а не мы к ней на юбилей.
История эта не выдуманная и поучительная. В Библии не зря сказано: "...и последние будут первыми", потому что Бог гордым противится, а смиренным даёт благодать. Сестры так и остались чужими друг другу. Старшая на похороны Маргариты не приехала.