КАК Я РАБОТАЛ В НАРОДНОМ ХОЗЯЙСТВЕ
Во все времена армия жила трудно, ее быт плохо обеспечивался. Только хваткие командиры могли что-то сделать для своих частей и подразделений. Поэтому командиры, договаривались с руководителями хозяйств, оказывали им помощь, а взамен получали мебель от мебельных фабрик, овощи от колхозов и совхозов и т.п. Меня часто отправляли с группой солдат работать на таких предприятиях. Я работал в на колхозных полях, убирая картошку, я сажал елочки в лесничестве, работал на стекольном заводе и пищекомбинате, разливая лимонад и пакуя пряники, я окашивал дорогу до Можайска и обратно к приезду Месяца и Конотопа, я наводил порядок и убирал территорию на закрытых подземных бункерах – запасных министерствах под Рузой и Минском шоссе, я конопатил лодки на лодочных станциях Ремянницы, я сортировал линолеум на на химическом комбинате в Тучково, я собирал камни на дорогах и строил заборы, у занимался планировкой местности в домах отдыха и пенсионатах, комплектовал мебель в номерах, чистил снег, оборудовал учебные классы, строил и облагораживал полевые лагеря в Краснодарском краю и Кустанайской области, Смоленской области и Кап.Яре, Балхаше и Харабали, я занимался снабжением частей ГСМ и строил жилой дом в городке, организовывал питание и кормил солдат и офицеров на месте дислокации и в поле, на полигонах и целине, я строил боевые позиции в городке и в Смоленске. Такова была армейская доля и воля приказа.
МЕБЕЛЬНАЯ ФАБРИКА.
Одно время я работал в Рузе на мебельной фабрике. Чтобы было больше людей засчитано, я тоже записывался у мастера вместе с солдатами и мне выписывали наряд на работу. Солдаты делали самую грязную, неквалифицированную и низкооплачиваемую работу. Убирали цеха, чистили территорию, грузили мебель, разгружали фуры с ДСП (древесно-стружечные плиты), работали в лакировочном цехе, а мне поручали работу почище. Вот например, по конвейеру шли лакированные спинки от кроватей. Моя задача была подбирать их по рисунку текстуры. Мастер показала мне, как это делать, оставила для образца несколько спинок и ушла. Дальше я просто брал с конвейера пару спинок, неглядя засовывал их мешок и отправлял на погрузку. Солдаты отгружали их машинами в магазины. Если честно, то некоторые я все-таки подбирал, если уж рисунок, а то и цвет совсем не совпадали. Когда приходила мастер посмотреть, как я работаю, то я брал пару спинок, отобранные ею, долго разглядывал их при ней. Она утвердительно махала головой, я откладывал эту пару до ее следующего прихода, а в мешки отгружал опять все подряд.
ДОМ ТВОРЧЕСТВА
В Доме Творчества писателей и композиторов имени Серафимовича мы работали за их выступления в части. Солдаты чистили от снега дорожки и аллеи, сбрасывали снег с крыши, ремонтировали забор, копали какие-то канавы.
Как-то с другим старшим, пока солдаты чистили снег вокруг домиков, мы спустились к реке-Москве, на льду которой сидело много рыбаков. Мы ходили от одного к другому, смотрели, что они поймали, как ловят. Недалеко от берега сидел маленький мужичонка, укутанный в огромный бушлат, в ватных штанах и огромных валенках. На наш вопрос: «Как улов?», он что-то буркнул невразумительное. Да и так было видно, что ни черта он не поймал. Мы прошли по протоптанной дорожке у него перед носом и остановились у сугроба справить легкую нужду, при этом громко переговариваясь. Пописав, мы пошли к горе, на которой и стоял Дом Творчества. На пути сидел еще один рыбак, который нас и пристыдил: «Что ж вы, басурманы, надумали ссать возле Пахмутовой? Не стыдно вам?» Тут только мы оглянулись. Наш «мужичонка» что-то поймал и снимая рыбу, поднял голову. Мы сразу узнали лицо знаменитой композиторши. Она улыбнулась, сказала: «Ничего. Бывает.» Дальше мы не дослушали, от стыда рысью рванули вверх в гору. Так я «познакомился» с А.Пахмутовой.
Другой случай произошел в том же Доме Творчества осенью. Солдаты сгребали листья, жгли их. Было пасмурно, неуютно, тоскливо. От одного домика послышалась музыка. Это не магнитофон и не радио. Живая музыка. Я завернул за угол. На старой веранде, засыпанной яркими листьями, стоял рояль и женщина играла на нем не замечая ни осени, ни плохой погоды, ни солдат. Она играла вдохновенно, вскидывая руки, откидываясь и будто падая на рояль. Я впервые видел вживую такую игру. Я не разбираюсь в музыке, но эта завораживала, отвлекала. Это было какое-то чудо. Во всяком случае со мной было впервые. Казалось, что рояль сам издает эти чудные звуки, а женщина лишь дирижирует им. Женщина закончила играть, встала и ушла в дом.
Не знаю, как это произошло, но я подошел к террасе, сел на еще теплый стул и положил руки на клавиши. Мне хотелось продолжения музыки и казалось, что если я дотронусь до клавиш снова польется чарующая симфония. Рояль издал несколько звуков. Я сам вздрогнул от неожиданности, даже не заметив, что ударяю по клавишам. В дверях появилась та же женщина, но не одухотворенная как минуту назад, а разъяренная.
«Кто вам разрешил пользоваться инструментом? Пошел вон!» - кричала она мне вслед.
Волшебство музыки растаяло, опять была осень, промозглый день. Навстречу по дорожке шел какой-то благообразный старичок.
- Кто это? – спросил я у него.
- Не обращай внимания. Это Лядова. Скандальная баба. – ответил он.
Таким было мое «знакомство» с другой известной композиторшей.