За окном рядовые солдаты - листья в рыжей форме, заигрывают с филателистом по имени осень, который не может сохранить всю коллекцию листвы, и дарит её ветру, танцующему канкан. Когда над городом женщина-ночь разольет несколько тысяч бареллей нефти на свои седые распущенные волосы и наденет тюбетейку-луну, расшитую люрексом, я привычно подойду к окну, и буду искать глазами окно своей подруги, что живёт в доме напротив. Четвёртый этаж, пятый, шестой…Что я ищу среди ночи? Я ищу солнце. Хотя бы один его осколок. Солнце разбивается на маленькие осколки во время заката, на несколько часов, чтобы снова родиться на рассвете…
Я знаю, что один осколок солнца зацепился за плафон люстры в её доме, и горит по ночам, согревая моё сердце. Как я люблю этот мерцающий осколочек, к которому тянется даже незрячий ветер, стремящийся попасть через открытый рот форточки в её гостиной. Моя подруга - дочь поэта. Она не пишет стихи, но как ребёнок восторгается и радуется за успехи других. За тех, кто жизнь свою не представляет без пера...Я, улыбаясь, наблюдаю, как она поправляет белые, с прошитыми складками тюли из органзы, и не ведает, что в этот момент я смотрю в окно, и раздумываю над очередной главой романа в темноте, очарованной песнями Лары Фабиан. Думаю, фантазирую, печалюсь вместе с придуманными героинями, и, нечаянно, задеваю рукой игольчатые рожки кактуса, который получил прописку на подоконнике. Смотрю на ночное небо, и на выдохе говорю кому-то свыше: «Спасибо, за друзей!»
Иногда я подпускаю к себе босоногое одиночество в аляпистом кафтанчике, перестиранном в слезах. Оно смотрит на меня светящимися кофейно-зелёными глазами гавиала*, который носит в своём желудке останки кремированных тел, сброшенных в воды Ганги. Одиночество - это большая боль, которая проглатывает нас, пока ещё живых…
Когда я училась в десятом классе, с воспалением почек попала в районную больницу. Первый день в палате мне было скучно. Книги, радио, тихий час и беседы с тётеньками. На второй день в эту же больницу попала моя одноклассница. Моей радости не было предела. Мы уговорили медперсонал переселить нас в палату с двумя койками, что находилась на первом этаже старого двухэтажного здания. Начались счастливые дни. В тихий час мы болтали, хихикая над мальчиками из других отделений, выбегали в буфет пить компот прямо с ковша большой алюминиевой кастрюли. Вечером к однокласснице приходил парень, они сидели в беседке, пока я не звала её на последний укол. Однажды подруга попросила меня выйти вместе с ней во двор. Её парень познакомил меня со своим другом. Ссылаясь на головную боль, я ушла, спустя десять минут - стеснялась беседовать с незнакомцем. На все просьбы выйти к нему в последующие дни следовал мой отказ. Высокие окна палат больницы были до середины закрыты шторками из белого ситца.
Каждый раз, возвращаясь со свидания, одноклассница приносила мне конфеты и цветы от моего поклонника. Я принимала. Передавала холодные «спасибо!», и листала вечерами журналы, читала книги, писала стихи.
Однажды я услышала шорох за окном, и через пару минут грохот и крик сторожа. Вернувшаяся в палату одноклассница рассказала мне, что поклонник упал с дерева, и сломал часть деревянного забора ограждающего палисадник у здания больницы.
- Мне его так жалко! – рассказывая, хохотала одноклассница.
- А как он так умудрился? – недоумевала я.
- Сидел на дереве и свалился.
- А что он там делал?
- Как что? Он уже неделю сидит на дереве, и смотрит в окно нашей палаты. Возвращается довольный, что наблюдал за тобой.
- Ты почему мне раньше не сказала? – возмутилась я.
- Тебе скажи. Ты же свет выключишь, а он и так грустный, что ты отказываешься пообщаться с ним. Она была права. Все оставшиеся до выписки вечера я выключала свет, и лежала в ожидании одноклассницы в темноте. А он продолжал передавать мне конфеты и цветы.
Когда я выписывалась, у ворот больницы мы встретились глазами с поклонником. Он улыбнулся мне, и протянул очередную шоколадку. Я, поблагодарив его, приняла вкусный подарок, и поторопилась к машине отца. Он смотрел мне вслед, пока наша машина не повернула за переулок. Больше мы не встречались. Одиннадцатый класс я закончила в другом городе. Одноклассница писала мне письма, и передавала приветы от поклонника. Я не отвечала на них. Не люблю передавать приветы. Так же как и получать. Часто повторяющиеся приветы – как мыльные пузыри, лопаются, едва появившись…
Через три года я случайно встретила бывшего парня своей одноклассницы у вокзала. Наш диалог был коротким, потому, что он опаздывал на поезд, а мне нужно было встречать тётю.
- Привет! А я сразу узнал тебя, – обратился ко мне возмужавший молодой человек. Я боялась, что он будет задавать мне вопросы о моей однокласснице, которая уже вышла замуж за другого. Я сразу предупредила его, что тороплюсь.
- Как поживает твой друг? Я до сих пор помню его цветы и конфеты, - спросила я.
- Его уже нет. Застрелили полгода назад.
- За что? Кто?
- Не важно. Спасибо, что не забыла. Это очень важно, когда человека помнят, даже если его уже нет, - произнёс он с болью в голосе.
- Мне очень жаль, - сказала я, глотая ком в горле.
- А он тебя любил…
- Он же меня совсем не знал…
- Кто-то знает нас лучше, чем мы сами.
- Кто?
- Те, кто нас любит. Мы не те, какими нас видят окружающие. Мы те, кем являемся внутри себя. А изнутри нас видят только любящие… У любящих есть третий глаз.
К примеру, чужие люди, которые смотрят на картины художника, знают автора больше, чем соседи в одном подъезде, с которыми он здоровается каждое утро. Для того чтобы полюбить, нужно совсем немного… Береги себя! Пока! – произнёс молодой человек, и торопливо ушёл.
Я смотрела ему вслед, и не могла понять, что со мной происходит. Я ведь даже не помнила, как звали его друга… Помнила только его улыбку и глаза…
В дни, когда мои порывы, клацая от холода обид, летят надо мной как самолёты по наклонной линии глиссады**, я посылаю к чёрту все обиды и ищу своих друзей.
Я знаю, что они всегда меня ждут. Мне не нужен повод, чтобы прийти в их дом и
просто обнять и рассказать о своих победах. Или признаться в ошибках, которые мне помогут исправить. Бог посылает нам друзей, чтобы мы забывали свои неудачи. Чем мы наполним сосуды своих душ до времени Божьего суда? Бог как мама тихо заплачет, если эти сосуды наполнятся теплом любви…
Когда мы смотрим в глаза наших близких, мы забываем те эпизоды жизни, когда считали себя несчастливыми. Прошлой ночью в нашем районе выключили свет. Я смотрела на дома, в которых не было света, и меня охватил страх. Через несколько минут, в окнах домов я заметила зажигающиеся огоньки свечей. Я улыбнулась и, укрываясь облаком одеяла в прямоугольном платье, полетела без крыльев в сон…
Мы ищем в себе минусы и недостатки и забываем о том, что кому- то очень важно, чтобы в наших окнах горел свет…
Завтра я нажму кнопку дверного звонка, и увижу глаза подруги цвета чёрного янтаря, в которых тоже живут осколки Солнца…
Гавиал* - вид крокодилов.
Глиссада**- в авиации (франц. glissade, буквально - скольжение), наклонная траектория полёта самолёта, при снижении.