Митя

Георгий Каюров
Георгий КАЮРОВ

Рассказ

МИТЯ

 За оврагом, на луговой тропинке показался человек с едва различимым силуэтом. Ещё издали силуэт приковывал внимание и завидевший его неотрывно наблюдал за приближающимся странником. Старожилы только мельком взглядывали, чтобы удостовериться в правильности догадки, кто идет. Для неосведомлённых приближение этого человека имело магическое действо. Это подходил к селу полуумок Митя – детина неопределённого возраста, со слегка оплывшей, крупной фигурой и со здоровой розовостью незагорелого тела. Голова Мити сидела прямо на широченных плечах, отделяясь двумя жировыми складками. Митя был плешивым блондином, с кучерявыми волосами над ушами, венком закруглявшимися на затылке. Белые брови и ресницы надо было рассматривать, чтобы убедиться, что они есть. На сплошном бело-розовом пухлом лице выделялись только голубые глаза. Одет Митя был во все, что ему подавалось людьми. Даже если вещь оказывалась мала, он натягивал ее хоть по локоть и та так и висела, пока не отрывалась или не начинала мешать новому хозяину. Тогда Митя, урча, срывал с себя, скидывал ненавистную тряпицу и слал проклятия благодетелю. Через плечо Митя носил котомку, подвязанную толстой верёвкой, сплетённую каким-то умельцем из камыша толи ещё из чего-то. Одна Митина рука всегда держалась за верёвку котомки. С пальцев другой руки свисали какие-то верёвочки, которые Митя перебирал, выделывая витиеватые фигуры. Верёвочки подпрыгивали, плелись, не заплетаясь, и приковывали внимание не меньше, чем сам странник. При виде малышей Митя протягивал к ним руку с веревочками и тогда его пальцы начинали бегать еще быстрее и веревочки выделывали еще более замысловатые плетения. Малыш успокаивался, завороженно смотрел на неоткуда взявшееся волшебство. Митя тоже замирал, его губа отвисала и с нее тянулась на длинной водяной нити капелька слюны. Только пальцы бегали!
 Особым счастливцам могло повезти, и они слышали Митин голос. Митя произносил всегда и по любому случаю только одно слово или набор слогов в едином слове: «Дигидойл». Когда Митя выкрикивал это слово гортанно-каркающим басом, можно было предположить, что он злится. В добром расположении духа, он, отвесив нижнюю губу, сипя, бубнил его многократно. Что оно обозначает, никто не знал, хотя предположений выдвигалось множество. Каждый отстаивал свою версию, до обиды доказывал, что только ему Митя открыл секрет магического изречения. Одна повитуха этим словом даже вышептывала детей от сглаза.
 Так Митя бродил из села в село. О Мите рассказывали различные байки, но ни одной смешной. Знали Митю все. Даже старики помнили его со своей молодости. И почти для всех оставалось загадкой, откуда Митя приходил и куда лежал его долгий путь. Для жителей каждого села, через которые лежал Митин путь, он был своим. Кто-то подкармливал убогого. Кто-то одевал в ненужные в хозяйстве обноски, всё не выбрасывать. Митя все даденные ему вещи на ходу надевал на себя, независимо от погоды и времени года. Порою казалось, что вещи прямо на нём и изнашивались, не снимаясь. Он проходил по сёлам, практически не останавливаясь. В редкие его привалы-передышки вокруг Мити собиралась малышня. Девицы сторонились дурачка и издали хихикали. Особо смелые, это чаще всего совсем маленькие, могли и посидеть у него на коленях и даже заглянуть в Митину котомку. Если в котомке лежали сладости – кусочек пряника или бублика, огрызок яблочка или завернутая в фантик половинка конфеты, – Митя с равнодушным видом угощал любопытного малыша. Тогда наставал черед ротозейки мамаши. Она вылетала со двора и с криком набрасывалась на собственное чадо.
 – Куда всякую гадость в рот тащишь?
 Мамаша полотенцем сгоняла дитяти с колен убогого, и для того на этом заканчивалось знакомство и с другим миром. Митя улыбался, раззявив рот во всю ширь, и, не смущаясь, выхватывал гостинец обратно, чтобы спрятать в своей котомке.
 Старухи, напротив, проходя мимо, старались приложиться к убогому, задержать его руку у себя на больном месте и сразу всовывали в неё гостинец. Митя тут же отправлял его в свою сумку или за пазуху. Мимика лица Мити в таких случаях, никогда не выражала благодарности. Особенным достижением его эмоций были отваливающаяся нижняя губа, вздыбленные веки или бегающие из стороны в сторону широко раскрытые глаза, но это адресовалось только детям.
 Находились и те, которые давали пинка Мите или толкали с силой, зло, чтобы он упал в лужу или грязь. Причин не было для такой жестокости, просто потешались, бровадили. Тогда Митя горой восставал из грязи, поворачивался в сторону обидчика и просто стоял и смотрел. Он мог так долго стоять. Рассказывали, как в одном селе его несколько раз валяли на землю, а он все вставал и стоял и смотрел, даже не пытался уйти. Обидчики собрали зевак и потешались над Митей. Что же Митя? А Митя…
 Митя всегда – просто смотрел на окружающий мир.