Муравьи

 
 
 
 Однажды пожилому инженеру по «научной организации труда» Мариманову Петру Ивановичу июньской ночью приснился сон. Будто он уже никакой не инженер, а обыкновенный муравей, волокущий по тропе огромное «бревно» с каким-то своим собратом. Трава на их пути еще от утренней росы не просохла, и эта тяжелая ноша постоянно прилипает к изумрудным стеблям, добавляя неудобств. Где-то в подсознании он понимает, что путь им предстоит длинный, а силы его уже на исходе. От безысходности он уже хотел бросить «бревно», но тут что-то невероятно тяжелое и темное вдруг навалилось на них сверху… Это что-то его не раздавило только потому, что тропа оказалась мягкая, как из ваты, а тело его, Петра Ивановича, представлялось ему бронированным… Его собрат, спустя мгновение после наступившей тяжести, бросил ношу, закрутился на месте от страшной боли и что-то кричал. Однако крика как такового Петр Иванович не услышал…
Тут он проснулся в холодном поту и стал раздумывать: к чему бы такой сон? Жена сопела под боком. В окнах было светло, безоблачно, деревья не раскачивались от ветра – тихо. День обещал быть знойным, сухим и ведренным.
Тут зазвонил будильник. Жена заворочалась, привстала, ткнула пальцем на кнопку будильника. Сонно села, опустив ноги с кровати, и зашарила ими по полу в поисках тапочек.
-- Люда! Мне сон приснился нехороший!
-- О чем? – отозвалась с неохотой та.
-- Будто я превратился в муравья, и меня топчут люди ногами.
-- Вечно тебе что-нибудь снится… из глупостей. Не обращай внимания. Вставай…

…В то утро он ушел на работу раньше, чем обычно. Шел, не спеша, глядя себе под ноги, боясь устать.
Путь его проходил по тропе, вьющейся по кромке соснового бора, в котором раскинулся его завод. По ней он ходил почти всегда. Не один год. На ней ему был известен каждый куст, каждое дерево, каждая кочка. Даже в зимнее время эту тропку протаптывали работники завода, чтоб сократить себе путь. В их числе оказался и Мариманов. Он любил пройтись по лесу, подышать свежим утренним и вечерним воздухом.
Он и раньше видел в одном месте целые «магистрали», вытоптанные среди травы большими лесными рыжими муравьями и пересекающие тропу людей, но как-то не обращал на них внимания, а тут заинтересовался. Даже присел над плотно движущейся массой насекомых и стал разглядывать их сверху. Муравьи что-то несли, куда-то стремились, выполняли какую-то свою функцию, определенную Природой. Мариманов постоял, покачал удивленно головой…

Работал он в отделе «научной организации труда» историографом завода. Почему он попал именно в этот отдел, надо интересоваться у руководства предприятия. Видимо, в другом отделе свободной единицы не нашлось, а возможно, специально для него открылась должность, чтоб восславить в веках путь завода, его директора, руководство и попутно отдельных орденоносных членов трудового коллектива.
Петр Иванович, в отличие от упомянутых муравьев, особым трудовым рвением не отличался. Ему, надо полагать, льстило непосредственное его участие в творении истории завода не где-то там, в цехах: у станков, у кислотных гальванических ванн, у горячих печей и прочих вредных для здоровья выделений, а тут, в тихом кабинете, где его окружали симпатичные девушки и женщины, ведающие движением новаторства, рационализаторства и обменом новых технологических идей среди предприятий отрасли, так же, как и он, целыми днями шелестевшие бумажками: техническими журналами, «информационными листками» и авторскими свидетельствами.
Мариманов, как человек, слыл редчайшим демагогом и болтуном, не терпящим возражений оппонента. Он свято верил в свое обладание истиной в последней инстанции. Иногда в его речах проскальзывали мысли о том, что он, лично, в летописи и истории завода играет самую решающую роль, чем любой носитель трудовой славы. Из его слов можно было понять: он, Мариманов Петр Иванович, делает историю завода, а люди, члены трудового коллектива, служат ему в качестве источника вдохновения. Хотя по всей логике должно быть совершенно наоборот -- люди делают историю, а он только ее описывает.
Его крайне интеллигентный внешний облик: высокий рост, седина на висках, умный взгляд и опрятный внешний вид, вызывали определенные симпатии у членов трудового коллектива. Манерой же держать себя в разговорах с людьми и тихим, вкрадчивым, спокойным голосом и поучающим тоном часто завораживал своих оппонентов. Петр Иванович всегда в споре напирал на оппонента не доводами и фактами, а скорее эмоциями и коммунистическими лозунгами и заклинаниями. Поскольку язык без костей, он мог часами интервьюировать своих «героев», исследуя их биографии, и непременно находил «золотую крупицу», которая, на его взгляд, объясняла закономерность совершения героического трудового «подвига». При этом его мало волновали такие черты характера «героя» как, например, подхалимство, лицемерие и ловкачество. Решающим моментом для принятия к описанию подвигов своих героев служила принадлежность «героев» к коммунистической партии, в которой и Петр Иванович состоял с ранних лет.
В помещении отдела «научной организации труда» посетители могли его видеть восседавшим на своем стуле чинно, сосредоточенно и строго, деловито перелистывающим подшивки заводской многотиражной газеты и сведения по соцсоревнованию, высасывающим оттуда «трудовые подвиги», как отдельных членов, так и трудового коллектива в целом. Он мог днями просиживать в библиотеке, находящейся за стенкой от его кабинета или гулять по заводу в поиске «героев».
 Ежегодно из-под его пера выходил целый том «трудовых подвигов».
 Их тщательно перепечатывала девушка-секретарь на пишущей машинке, сшивала, помещала в шикарный переплет с золотым тиснением. И этот очередной том в торжественной обстановке отправлялся на полку в заводской музей, где они во множестве хранились под стеклом музейных витрин, и их страницы почти никогда не открывались чьему-нибудь взору.
Тот военный завод обладал жуткими секретами, поэтому допуск в музей посторонних лиц был строго ограничен. Ну, на худой конец, иногда второпях какой-нибудь из томов перелистывался министерским руководством, изредка навещавшим предприятие и забегавшим в музей на пути к банкетному столу.
 Все эти тома посвящались неустанной борьбе коллектива завода во главе с его директором выполнению Его Величества Государственного Плана. «Борьба» в летописях сводилась к тому, что парторганизация, где начальником цеха какой-нибудь товарищ Сидоров, провела партийное собрание и выступила с инициативой о проведении «ударной трудовой вахты», приняла «встречный план и повышенные социалистические обязательства». Это означало, что коллективу цеха предстоит переход до конца месяца на круглосуточную работу; что мастер Петров просил, а директор завода удовлетворил его просьбу в приобретении для участка нескольких раскладушек, на которых будут отдыхать рабочие, восстанавливая свои силы, экономя свою энергию и не уходя сутками домой; что рабочие Иванов и Меняйло проявили рационализаторские способности: сварили электросваркой из отходов производства приспособление и на нем чуть ли не голыми руками перевыполнили нормы выработки на несколько сотен процентов.
Как парторг завода одобрил эту инициативу снизу, а профком организовал круглосуточное горячее питание трудящихся, обобщил и распространил по другим цехам полученный опыт. Как комсомольцы поддержали инициативу старших товарищей и устремились постигать тайны своих профессий. В результате такой ударной работы коллектив с честью выполнял и перевыполнял план. За это завод, в лице директора, получал из рук министра Красное Знамя, ордена, премии и почетные грамоты, «несмотря ни на что…».
 В этой летописи завода Маримановым, вместо мозгового подхода к выполнению плана, предпочтение отдавалось этакой «рукопашной схватке», штурмовщине, как единственно возможному способу выполнения и перевыполнения государственного плана, в стиле повседневной, непрекращающейся ни на миг мифической борьбы – этакой школы трудового мужества. Видимо, этот стиль он извлек из советской мемуарной литературы, посвященной Отечественной войне, где наш солдат, проявляя героизм, обязательно последней гранатой останавливал танк, последним патроном из винтовки сбивал самолет или с одним штыком поднимался в атаку на врага.
В конце каждого тома (года) обязательная итоговая хвалебная ода коммунистической партии, ее центральному комитету, лично генеральному секретарю, министерству, директору и всему начальствующему составу завода за мудрое руководство. В последнюю очередь выражалась благодарность всему трудовому коллективу за самоотверженный труд.
 Из года в год, - десятилетиями, - менялись фамилии героев (а порой и не менялись), ситуации, в которых «боролись» передовики, проценты выполнения и перевыполнения планов, -- суть непременно оставалось неизменной.
Видимо, эту летопись никто из руководства на заводе не читал, а Мариманов не лез на глаза начальству, кроме как за очередными «героическими» фактами, поэтому такое безоблачное длительное существование у него глубоко вошло в привычку: он перестал опасаться за свою явную бесполезность для завода. Хотя, если по большому счету, с точки зрения «научной организации труда», на службе которой он состоял, должен был сам настоять на обязательной ежедневной публичной читке своих «произведений», либо должен подать в отставку с предложением о сокращении этой должности. Но духу на такие шаги у него не хватало, поскольку на какой-нибудь другой работе, скорее всего, пришлось бы напрягаться и уставать после трудового дня.

…Благополучно переступив через муравьиные «магистрали», Петр Иванович с тяжелым сочувствием к этим трудолюбивым насекомым, которых топчут ногами работники завода, проследовал к рабочему месту. Тут он еще раз вспомнил сегодняшнее свое сновидение и вновь живо представил себе ощущения муравьев… У него пробежал «мороз» по коже. Всю дальнейшую дорогу он думал о муравьях, об их незавидной доле, о необходимости им неотложной помощи и об экологии окружающего леса. Тем более что борьба за экологию тогда стала входить в моду.
Придя на работу, он выступил перед сослуживицами с пространной речью о муравьях (наших меньших братьях), которым, по его мнению, требуется защита и незамедлительная помощь. Все слушали его с большим вниманием, ибо их глаза просто светились сочувствием к муравьям.
-- …Так и муравьев не останется нашим потомкам! Всех вытопчем! – заканчивал он свою речь, -- Какие будут предложения?
-- Какие тут могут быть предложения? Видимо, следует досконально изучить этот вопрос перед тем, как подавать предложения! – заметила Софья Павловна, -- Вам и карты в руки, Петр Иванович!..
-- Надо почитать в библиотеке о повадках этих насекомых. – добавила Зоя Дмитриевна, -- надо узнать: чем вызвано их передвижения поперек тропы, где ходят люди? Тогда уж и решать.
-- Ладно! Сегодня я займусь этим важным делом! – подвел итог Мариманов и удалился в библиотеку.
Весь рабочий день он там изучал вопрос о насекомых, листая научную литературу.
А возвращаясь с работы известной тропой, не поленился остановиться у муравьиных «магистралей». Затем прошелся вдоль них в оба конца и обнаружил в кустах по разные стороны тропы два огромных муравейника, которые возвышались над редкой травой.
Вернувшись домой и садясь за ужин, он поделился прочитанным и увиденным за сегодняшний день о муравьях с Людмилой, супругой.
-- Ты помнишь, там, на тропе, по которой мы ходим на завод, у кривой березы, что стоит недалеко от дороги, ведущей в транспортный цех, муравьями вытоптаны целые магистрали через тропу?
-- Помню! Ну и что? Дались тебе эти муравьи!
-- Что значит дались? – его лицо стало лицом праведника, - Это наши братья меньшие! Надо их как-то спасать. Я сегодня ходил там… Оказывается в кустах по обеим сторонам тропы два огромных муравейника. Они, видимо, ходят друг к другу в гости?! А мы их топчем! Если и дальше так будем топтать: от них же ничего не останется! – с жаром в голосе делился своими мыслями Петр Иванович с женой.
 -- Ну и что?
 -- Как это: «Ну и что»? Они очень полезные лесные насекомые! Надо их как-то спасать. Ничего придумать не могу.
 -- Делать тебе нечего! Сходи к городским экологам! Поинтересуйся. Может быть, они тебе помогут? У них сегодня вечером заседание в Доме Культуры. Ты еще успеешь.
 Она глянула на часы.
 -- Откуда ты знаешь?
 -- У Валентины Ивановны муж на экологии помешался! По собраниям бегает… Я сегодня с ней разговаривала. Экологи какой-то митинг собрались проводить.
 -- Ладно! Хорошо, схожу! – удовлетворенно произнес Мариманов, глядя на часы.
 Идти ему, конечно, никуда не хотелось. Но тяжелые, живые мысли о муравьях заставили его бросить телевизор с привычным диваном и отправиться на поиски экологов в Дом Культуры.
 Трудностей в их поисках он не испытал. В дальнем углу большого гулкого фойе Дома Культуры раздавались крики спорящих людей. Те, человек двадцать, сидели за столиками у неработающего буфета. Он подошел и, присев на свободный стул, у сидящего с самого края молоденького паренька шепотом спросил:
 -- Здесь собираются экологи?
Тот в ответ только кивнул головой. Мариманов стал слушать и вникать в смысл разговора.
 -- …Евреи почти семьдесят лет спаивали русский народ! – выступал представительный мужчина с копной седых курчавых волос на голове, -- «Общество трезвости», которое я в настоящий момент представляю, призвано освободить Россию от евреев и гибельного образа жизни, навязанного ими. Поскольку алкоголь растлевает личность человека и превращает его в послушное животное…
 Мужчина говорил долго, пространно и утомительно. В основном он нажимал на первопричину пьянства – наличие евреев на руководящих постах в советском обществе, заинтересованных в спаивании русских, чтоб безнаказанно грабить недра и богатства Советского Союза. Затем перешел к «масонской ложе» и «заговору сионских мудрецов», начав объяснять это явление. Но тут его оборвали сначала вежливо, но оратор продолжал говорить, повысив тон. Потом ему в резкой, крайне грубой форме предложили покинуть фойе. Он с неохотой двинулся в сторону дверей, продолжая говорить, но слушатели его уже не воспринимали. Вместе с ним покинули заседание еще двое или трое его приверженцев.
 -- Как его не привлекут к ответственности за разжигание межнациональной розни? – в недоумении говорил молодой парень, -- Ходит по собраниям и несет околесицу!..
 -- Да это, надо полагать, кэгэбэшник! Кто его привлекать-то будет?.. Всегда, когда в стране возникают трудности, ее руководство подставляет евреев… «Если в кране нет воды, – значит, выпили жиды!» -- объяснил мужчина постарше.
 После некоторой неразберихи, вызванной выступлением «представителя Общества трезвости», встала со своего стула женщина среднего возраста и начала на конкретных примерах и фактах говорить о выбросах химического завода. Объяснять: каким образом эти выбросы влияют на здоровье людей и состояние заболеваемости населения города. Привела статистические данные. Сделала выводы: плохо живем потому что заразой дышим. Ее выводы в основном поддержали.
 Но находились и другие люди, которые соглашались с ней, но первопричиной всех бед населения Советского Союза считали руководящую роль коммунистической партии.
 Один из них, сидевший от Мариманова в профиль чуть поодаль, привстал на своем стуле. Он был одет в кожаную черную жилетку с нарисованной белой краской мишенью на спине, надетую на голое, костлявое тело. Усы, борода и длинные, до плеч, волосы украшали его голову. Когда тот в ходе своего выступления повернул голову в фас, оглядывая собравшихся, Петр Иванович обомлел: невидимая ему доселе правая сторона головы выступающего оказалась начисто выбрита. - Ни половины бороды, ни уса, ни на половине черепа волос не наблюдалось. Мочка уха была проколота огромной застегнутой булавкой. В ноздре висела серьга…
 -- Кто это? – спросил он в испуге у своего молодого соседа.
 -- Местный панк. Витька Промен! – шепнул тот в ответ, улыбнувшись.
 -- С Тамарой Федоровной я согласен, к ее раскладкам и выводам по выбросам химического завода -- присоединяюсь. Надо поддержать ее на митинге, который стоит непременно организовать в городе в ближайшее время… – начал свою речь Промен, нисколько не смущаясь своего вида, -- но думаю, что усилия ее и наши будут напрасны до тех пор, пока нашим народом будет руководить большевички с их номенклатурой. До тех пор, пока эти фюреры будут сидеть в горкомах, никаких действенных подвижек в области экологии не будет. У нас должен быть один лозунг: «Долой большевиков!»
 Собравшиеся жиденькими аплодисментами прервали выступающего. В своем дальнейшем выступлении, где голос его зазвенел, Витька стал говорить о том, что Ленин – самый кровавый правитель России, что Сталин его верный последователь. И все остальные партийные секретари ведут Советский Союз к экологической катастрофе. Поэтому он настаивал на немедленной постановке вопроса о закрытии коммунистической партии, как источнике отравления населения всей страны.
 Выступило еще несколько последователей Промена, которые не были так резки в своих выражениях, но в основном поддержали его точку зрения по разрешению насущных экологических проблем.
 Такое столь радикальное решение экологических вопросов попервости ударило честного коммуниста Мариманова, отдавшего почти всю свою жизнь делу беззаветного служения партии, как обухом по голове. Он даже подумал, что жена намеренно сунула его в лапы этих махровых антисоветчиков, чтоб избавиться от него. Он-то твердо знал, что на таких собраниях обязательно присутствуют люди, которые донесут «куда надо» о фамилиях присутствующих и содержании речей выступающих. В его планы не входило фигурировать в этих сводках. Он ведь пришел за помощью лесным муравьям. Хотя уже имел информацию по радио и по телевидению о том, что за такие разговоры в последнее время не привлекают. Однако, чтоб как-то реабилитировать себя в глазах доносителей, решил выступить на этом собрании «экологов».
 Когда исполняющий обязанности ведущего собрание спросил:
 -- Есть еще желающие выступить?
 -- Есть! – несмело, с волнением, произнес Петр Иванович, вставая со своего стула.
 -- Прошу!..
 -- Ребятки! – ласково начал он своим вкрадчивым голосом. -- Честно говоря, я не ожидал на собрании экологов услышать такие нападки на нашего вечно живого товарища Ленина – Владимира Ильича. Вы же все воспитаны нашей советской школой! Вас с детства учили, что нет человека добрее и человечнее, чем Владимир Ильич. Вспомните фотографии Ленина с детьми. Какие на них добрые глаза и улыбка у Ильича. Да он за свою жизнь мухи не обидел..! Ленин нам желал простым людям только справедливости, мира и процветания! – тут он взглянул на панка с булавкой в ухе: один глаз – тот, над которым не свисали волосы, глядел на него в упор крайне недоброжелательно, даже убийственно. Мариманов от такого взгляда смутился, но продолжил, -- Да, имели место отдельные недостатки в руководстве страной, но у кого их нет. Их нет только у тех, кто ничего не делает! Партия знает о них и, несомненно, исправит. Партия -- наш рулевой! Считаю, что на Ленина и на нашу родную коммунистическую партию, которая меня и вас вырастила и выучила, не стоит нападать в таких простых вопросах, как экология.
 -- Бать! Ты че нас пришел агитировать? – неожиданно вопросом прервал его выступление Промен, нахмуря брови, -- Да мы сами кого хочешь, сагитируем! Дело говори! -- Зачем пришел?
 Немного растерявшись от вопроса, Мариманов в недоумении остановился: он не привык к тому, что его перебивают во время выступления. Да и в личных беседах всегда терпеливо слушали из уважения к его персоне. Бывало, слушали подолгу. На заводских собраниях его вежливо останавливали, показывая на часы, а тут… Вновь собрался с мыслями и заговорил, глянув на ведущего собрание: тот молчал, уставившись на пустой лист бумаги и вертя в руках шариковую ручку.
 -- Дело Ленина вечно, потому что оно верно!.. – не сдавался он.
 -- Батя! Говори дело! – прервал его на полуслове человек с недобритой головой, люто блестя глазами.
 Тут Мариманов глянул на его бритую часть черепа, где виднелось множество «затесов» со следами запекшейся крови от тупой бритвы и совсем оторопел. В его голове почему-то промелькнула мысль:
 «Похоже, этого человека брили остро отточенным топором!..»
 -- Может быть, тебя послать подальше? Чтоб ты успокоился!.. Давай скажу на ушко куда! – рыкнул Промен на Петра Ивановича, ненавидяще, независимо и зло, глядя в упор.
 Такими глазами на него иногда смотрела Людмила, обнаружив невыполненное им ее задание и видя его лежащим на диване перед телевизором.
 Вспомнив глаза жены и как бы оправдываясь, сразу перешел к делу:
 -- Я тут пришел по поводу муравьев! -- у собравшихся округлились глаза от неожиданного поворота в речи выступающего, -- Дело в том, что на опушке леса есть два муравейника, а между ними тропа, по которой народ ходит на работу. Эти муравьи тысячами по каким-то причинам переходят тропу, а в это время люди их топчут… Я думаю, необходимо построить мост вдоль тропы, (такое решение к нему пришло неожиданно) пусть они под мостом ходят, тем самым, защитить полезных лесных тружеников. Это дело важное, но ни досок, ни денег на доски для строительства моста у меня нет. Да их и купить негде! Возможно, кто-нибудь войдет в положение насекомых и поможет в строительстве моста?
 -- Тут население целого Союза топчет ленинская партия, травит, давит, а он с муравьями лезет… -- возмущенно процедил кто-то сквозь зубы из собравшихся.
 -- Вы же экологи?! – еще не поняв настроения людей, попытался настаивать Петр Иванович.
 -- Мы действительно экологи, но хотим в первую очередь избавить страну от вашей ленинской политики, которая привела к тому, что построить мост для муравьев в лесной стране нет досок, – говорил Витька Промен, делая и без того страшное лицо, – Батя! Иди проси доски у своей любимой партии! Они у нее точно есть.

 Мариманов в тот вечер, идя домой с собрания экологов, чертыхался:
 «Черт меня побрал обратиться к этим экологам! Действительно, откуда у них доски-то? Это горлопаны, антисоветчики и наймиты западного капитала! А этот полубритый точно изменник Родине. Булавку в ухо заткнул, серьгу в ноздрю вставил и глядит волком. С таким человеком нормально не потолкуешь. Хорошо, что я выступил в защиту партии. Если кто и донесет, что я с этими антисоветчиками общался – никаких оргвыводов точно не будет…
 …Надо ж: Ле-е-нин! – кровавый правитель! Да с таким человеком, как Ленин, простой человек -- как за каменной стеной! Где б я такую работу нашел при буржуях? Тут и вздремнуть можно за столом. Да и поспать в библиотеке, устроившись на раскладном кресле. - Вот они свобода и процветание трудящихся… За это и боролся наш товарищ Ленин! Если эти горлопаны победят, то никакой научной организации труда не будет. Всех задавят, как муравьев…»
 Дома он высказал жене свои возмущения поведением экологов. Рассказал в красках о прическе и одежде напугавшего его человека. Посожалел о напрасно утраченном вечере и завалился отдыхать до следующего утра с мыслями о партии, антисоветчиках и муравьях.
 Шагая на работу поутру, он навестил своих подопечных. Но день стоял сырой – сеял мелкий дождь – насекомые сидели в муравейнике. В том месте, где они переходили тропу, стояли небольшие лужицы.
 На утреннем совещании у начальника отдела, Мариманов, видя поддержку со стороны сослуживиц – их заинтересованность, поднял вопрос о муравьях:
 -- Валерий Никитович! У меня к вам есть необыкновенная просьба, – начал несмело Мариманов.
 -- Какая? Говорите смелее, Петр Иванович!
 Тут инженер вкратце выразил озабоченность по поводу движения муравьев через тропу… И в заключении высказал следующую просьбу:
 -- Валерий Никитович! Посодействуйте в получении досок для строительства моста вдоль тропы.
 -- Я смотрю делать вам нечего на работе, Петр Иванович, -- занялись вот муравьями.., -- Валерий Никитович слегка негодовал, зная фактическую загрузку подчиненного и настоящую цену его «произведениям». Не предпринимал ничего против него только потому, что сам не прочь от безделья на работе заняться чем-то похожим на защиту муравьев. Да и не им был посажен этот человек на должность историографа, -- Нет, содействовать я вам не буду. А думаю, что вам надо обратиться к заместителю директора по строительству. У того в распоряжении пилорама… Кстати, у него намечается сдача в эксплуатацию одного объекта. Там, несомненно, есть материалы для вашей работы.
 -- Хорошо! Вы заинтриговали меня, – бодро ответил Мариманов.
 Сроки сдачи того объекта в эксплуатацию переносились более четырех раз, поэтому вроде как не гоже появления там достойных для упоминания в летописях завода «передовиков». Тем не менее, ради получения досок, Мариманов пошел на «должностное преступление» и твердо обещал заместителю директора по строительству в очередном томе упомянуть руководителя стройки как героическую личность, которая «несмотря ни на то… и то… и то, выполнила задание Родины раньше срока».
 Когда доски с плотниками были доставлены на тропу к муравейникам и, почудилось Мариманову, что вскоре его муравьев никто не будет топтать, возникла одна неувязка: оказалось, что всякое строительство на дорогах, где шествуют заводчане на работу – с работы, должно быть согласовано с «отделом техники безопасности». Мало того, должны быть согласованные чертежи и обеспечено высокое качество материалов: не дай бог кто оступится и ногу сломает!.. Об этом ему сообщил вовремя явившийся по чьему-то доносу на место строительства моста инженер по технике безопасности. Тот появился как раз до начала вколачивания гвоздей. И строительство пришлось вовремя свернуть, не начав.
 В эти дни строительства моста Петр Иванович уставал на работе, как никогда. Он просто валился с ног в конце смены. Но цель, поставленная самому себе, несмотря ни на что, оказалась им все-таки выполнена.
 Уже в ходе согласования чертежей на мост, его, шедшего со страдальческим лицом, встретил тот же инженер по технике безопасности и весело предложил:
 -- Иваныч! Что ты мучаешься? Вон на объекте после строительства валяются трапы. Там метров десять. Их скоро увезут на дрова. Аккурат по ширине тропы. Возьми и выстели ими ее. На них вся документация имеется!
 -- Что ж ты раньше-то молчал? – обрадовано корил Мариманов.
 -- Вот, говорю!
 В тот же день эти трапы были им уложены на тропу. И Петр Иванович вечером после работы в сопровождении сослуживиц и своей супруги гордо и радостно прошелся по «мосту» в сторону дома.
 Но радость Мариманова оказалась напрасной. На следующее утро он обнаружил, что муравьи пошли не под «мост», как он рассчитывал, а в обход положенных трапов. А «мост», построенный им с таким трудом, спустя пару недель дачники растащили на дрова.
 Больше Петр Иваныч насекомыми не занимался, поскольку вскоре его должность историографа завода, наконец, сократили.
 -- …Сон-то о муравьях оказался вещим! – умствовал Мариманов.
--------------