Собачьи горбы

Анатолий Аргунов
СОБАЧЬИ ГОРБЫ

Париж красив всегда, но особенно осенью. Свежий прозрачный воздух, желтые кроны деревьев, пожухлая листва под ногами в сквериках и парках. Небо голубое-голубое, без единого облачка; оно кажется огромным стеклянным колпаком, накрывшим город, и только шпиль Эйфелевой башни пронзает его и уходит дальше ввысь. Перед входом в Лувр у стеклянных пирамид толпы туристов. Рядом в прудах с отраженной синью неба медленно плавают грациозные белые лебеди. За Триумфальной аркой Елисейские поля с нескончаемым потоком машин и людей. Все течет, переливается яркими цветами, искрится на ласковом осеннем солнышке. Париж! Ну что тут еще сказать?
В этой праздничной и нарядной толпе совсем незаметно движется вместе со всеми Ник Керри, гражданин североамериканских Штатов. Одет американец как и все янки: в джинсовый летний костюм из тонкого пакистанского хлопка. Ему уже далеко за шестьдесят, но выглядит он значительно моложе. Едва заметный шрам на левой щеке не портит лица. Лишь густые русые с серебристой проседью коротко стриженые волосы, светлые, можно сказать бледно-голубые глаза, да морщинки вокруг них выдают его возраст. Из украшений у мужчины на безымянном пальце левой руки, где обычно носят обручальное кольцо, небольшой платиновый перстень с плоским черным камнем и швейцарские часы с корпусом тоже из белого золота на правой руке. Эти вещи выдавали в нем очень богатого человека. Диссонансом выглядел лишь православный крестик на тончайшей едва заметной цепочке из того же белого золота, выглядывающий из расстегнутой на шее рубашке. Этот прохожий не обычный американец. Ник Керри русский по своему происхождению и сути, но живет в Америке. Приехал в Париж по делам своей фирмы и личному приглашению Мирей Матье на ее премьеру, связанную с открытием нового сезона.
Ник миллионер. Его состояние оценивается в несколько сотен миллионов долларов и он входит в тысячу самых богатых людей Штатов. У него есть все: хороший дом в Калифорнии, квартира на Пятой Авеню в Нью-Йорке, ранчо в Техасе. Он знаменит и богат. Среди его друзей нобелевские лауреаты и губернаторы штатов, видные политики, и дважды он был приглашен в Белый дом на встречу с Президентом.
Поверить в это можно было с трудом, ведь человек шагал по Елисейским полям безо всякой охраны, но это было так. Ник Керри – один из ведущих программистов, создавших свой бизнес как и главный, но более молодой его конкурент, Билл Гейтс. За пятнадцать лет жизни в Штатах русский программист-самородок, известный только в узких кругах специалистов, продолжал стремительный взлет. И сейчас, вышагивая по улицам Парижа и любуясь его красотами, Ник уже не думал о своей родине. Он навсегда вычеркнул ее из своего сердца, как и многих людей, окружавших его тогда. Сегодня он другой, и он никогда не сможет стать тем, кем он был когда-то. И эта убежденность делала его спокойным и уверенным в себе.
Американец зашел в один из бутиков, где всегда покупал себе галстуки, когда бывал в Париже. И в этот раз он не стал изменять своей привычке. Продавщица, милая девушка, еще на входе вежливо поздоровалась с ним. Опытный персонал безошибочно отличал потенциального покупателя от простых зевак, которые заходили в магазин лишь посмотреть на товар и повозмущаться высокими ценами.
Бутик был элитным. Здесь покупали самые необходимее мужские аксессуары и премьер-министры, и короли, и просто богатые и знаменитые люди. Ник Керри улыбнулся девушке в ответ и подошел к развешанным на просмотр галстукам красно-розовых тонов. Он любил, чтобы галстук у него был простым по рисунку, но обязательно выделялся какой-нибудь деталью, и желательно, чтобы это был розовый или красный оттенок.
Продавщица после первых слов быстро перешла на английский язык и стала рассказывать о достоинствах галстуков и показывать их, поднося к окну на дневной свет. Ник кивал, но его внимание привлекали другие галстуки, менее яркие и более однотонные, и он стал рассматривать их сам. В это время около него остановилась очень красивая, элегантно одетая женщина. Она, казалось, специально наблюдала за американцем. Взволнованность и напряжение отражались на ее лице.
Все это заметила продавщица. Она подошла к женщине и заговорила с ней по-французски:
; Желаете что-нибудь приобрести из этой серии, мадам? ; она показала галстуки, которые перебирал американец, стоя к ним спиной.
; Да… Нет… Скорее да… ; как-то совершенно неопределенно ответила женщина.
Продавщица пожала плечами и отошла, а Ник, почувствовав, что его кто-то внимательно разглядывает, повернулся.
- Антон! Господи, Антон, это ты? – с таким криком бросилась к американцу женщина.
Тот опешил. Никак не ожидал он подобных встреч. Он отскочил от галстуков, пробормотал:
; Sorry, sorry, I don’t speak Russian!
Керри стремительно вышел из магазина и быстрой походкой направился вниз по улице, не оглядываясь, и стараясь не привлекать к себе внимание прохожих. Сколько времени он так шел, Ник не запомнил. Но вот впереди показалось его любимое кафе, где он всегда выпивал бокал любимого им вина «Божале» и чашечку густого турецкого кофе. Почти нырнув вглубь зала, Ник уселся за дальний затененный столик и облегченно перевел дыхание.
«Неужели это она? Нет, не может быть… Но ведь она назвала меня по имени, значит она? Что делать? Бежать, вызвать полицию? А может она и сама испугалась этой встречи, и сейчас тоже бежит от меня, только в другую сторону?». От последней мысли Нику стало немного лучше. Он подозвал официанта и заказал себе любимый напиток и кофе.
Ник уже было совсем расслабился, выпил бокал вина и смаковал кофе, как вдруг поднял глаза и увидел ту самую женщину. Она стояла перед его столиком.
; Разрешите, я присяду? – сказала она по-русски.
Ник сделал вид, что не понимает ее, но натянуто улыбнувшись проговорил:
; Please, please, sit dawn.
; Ну ты и скотина, Антон! – безо всякого перехода заявила женщина, оглядываясь, чтобы позвать официанта.
Ник хотел встать и уйти, достал уже стодолларовую купюру и положил ее под блюдце, но женщина властно и так тихо, чтобы слышал ее только он, сказала:
; Сиди, иначе я тебя убью! Пистолет у меня в сумочке.
И для большей убедительности женщина опустила руку в свою сумку.
У Ника на лбу выступил холодный пот. Он не знал, как ему себя вести. Но одно он понял четко: от соотечественников можно ждать чего угодно. Ведь он и сам не так давно был таким же. «Ладно, ; подумал Ник, ; посижу, послушаю. Может, все уладится само собой. В конце концов здесь же не Россия с ее традициями «мочить» людей где ни попадя. Да и потом, за что меня? Что я ей сделал?...»
К столику подошел официант. Женщина заказала себе коньяк, кофе и сигареты. Ник подумал, и, как бы что-то вспомнив, тоже заказал себе напиток покрепче – виски со льдом.
Официант вежливо откланявшись ушел выполнять заказ.
; Хочешь сказать, что не узнаешь меня? ; снова заговорила женщина. ; Так я напомню. Сибирь, Академгородок, Собачьи Горбы! Там мы с тобой познакомились и провели немало времени вместе. Больше года, вспомнил?
Женщина нервно закурила, несколько раз щелкнув зажигалкой. Закуривая, она вопросительно кивнула Нику на пачку сигарет. Но тот молчал, продолжая делать вид, что не знает ни этого языка, ни эту женщину, да и вообще, сидит он здесь только из любопытства – красивая женщина разговаривает на красивом певучем языке. Мол, ему любопытно, интересно, но ничего не понятно, да и вообще, пора уходить. Но Ник не смог преодолеть страх перед угрозой. И женщина, словно угадав его мысли, медленно достала из сумочки аккуратный, с перламутрового оттенка рукояткой пистолетик, и положила его рядом с собой на столик. Потом она подняла глаза на американца, желая увидеть его реакцию.
Ник сидел ни жив, ни мертв, побледнев от страха. «Неужели можно так бояться какого-то игрушечного пистолета? Вот, что делает с человеком жизнь на Западе! Совсем отвык от опасности!» ; вертелось в голове у Ника.
Вернулся официант. Он принес заказ, и, поставив поднос на столик, остолбенело уставился на пистолет.
; Извините, мадам… Но у нас не принято пользоваться оружием, ; выдавил он.
; Вы про это? ; женщина взяла пистолет в руки. ; Так это всего лишь зажигалка.
И она улыбнувшись положила пистолет обратно в сумочку.
; Прошу прощения, мадам, я сразу не понял, ; извинился официант и удалился прочь.
Женщина же, отпив глоток коньяка, немного успокоилась. Она стала пристально рассматривать американца.
; А ты сильно изменился, Антон! Я бы тебя ни за что не узнала, но тебя подвело твое старое пристрастие к галстукам. Я шла по улице, и вдруг увидела твой профиль, когда в магазине тебе показывали галстуки на свет. Меня как будто осенило. Там, где пересекаются две случайности возникает необходимость, так, по-моему, говорит теория вероятности?
Женщина вопросительно посмотрела на американца. Тот продолжал сидеть молча, но постепенно приходил в себя.
- Да как хочешь, можешь ничего мне не отвечать. Мне сейчас уже все равно. Я тебя нашла! Искала целых пятнадцать лет. Когда ты сбежал со своей американской мымрой, я поклялась убить тебя, если найду. И вот удача улыбнулась – ты сидишь напротив, а пистолет со мной и заряжен. Осталось только пальнуть в тебя.
Ник молчал.
- Ну-ну, молчи. Если думаешь, что сделал пластическую операцию и я тебя не узнаю, ошибаешься…
Женщина снова отпила глоток коньяка, закурила и на какое-то время замолчала, погрузившись в свои мысли.
Ник Керри тоже стал вспоминать прошлое. Неохотно оно все же всплывало в памяти как оглушенная рыба…


Собственно, все началось тогда в годы перестройки. Страна бурлила как кипящий котел. Все было вновь, неожиданно и даже страшно от надвигающейся свободы. Вынянчивание всех и вся закончилось. Теперь каждый стал сам за себя.
Институт, где Антон Пермитан работал ведущим программистом, лопнул как мыльный пузырь. Руководство его закрыло, якобы, из-за бесперспективности. Мол, нам запад все равно не догнать, так зачем деньги зря тратить? Лучше их технику закупать! Ученых разогнали, и Антон остался без дела и без денег. А на плечах семья, двое детей. Стал искать выход. После долгих поисков его взяли на работу в один кооператив наладчиком «левых» компьютеров, которые хлынули в Россию со всего мира. Потом умельцы из тех же бывших коллег Антона быстро научились собирать из импортных южнокорейских деталей свои «паленые» компьютеры. Дело пошло, фирма стала процветать, а у Антона появились деньги, связи.
В один из дней Антон был приглашен на Собачьи Горбы, традиционное местечко отдыха молодежи и влюбленных парочек километрах в десяти от города на высоком сухом берегу большой реки, притока Оби. Пригласил его туда местный авторитет Михай. Сам авторитет приехал на огромном черном «мерсе» с двумя парнями-охранниками, а Антон подрулил на своей видавшей виды «шестерке».
Михай поздоровался и, как все люди его положения, без предисловий перешел к делу:
- Ты можешь создать программу для банка, которую не могли бы взломать?
- Могу, - коротко ответил Антон.
- Сколько?
- Что сколько? – не понял Антон.
- Сколько это будет стоить?
- А-а-а… Нужно посчитать. Но это не главное. Нужно время и хороший математик.
- У тебя будет все, и время, и математик. Назови цену.
- Я думаю, что-то около пяти тысяч… - осторожно стал прощупывать почву Антон.
- Заметано. Десять штук баксов – и по рукам!
Михай протянул свою огромную пятерню, Антон торопливо подал свою руку.
- Значит так. Руководить всем будет моя помощница.
Михай повернулся к машине и дал команду охранникам позвать кого-то. Вышла необычайно красивая молодая женщина. Внешне она чем-то напоминала подростка: худенькая, с огромными глазами и точеной фигуркой.
- Знакомьтесь. Это Лина. Она будет решать все вопросы по программе. Она же будет производить оплату затрат, в том числе и твою зарплату. Желаю успеха! Да, кстати, программа нужна будет через пару месяцев, так что поторопитесь.
С этими словами Михай сел в машину и укатил.
Оставшись наедине с Линой, Антон обалдело стоял перед ней и не знал, с чего начать разговор. Лина тогда спросила первой:
- Вас как зовут?
- Антон.
- А меня Лина, - и она первой подала руку.
Ток пробежал по телу Антона, когда он коснулся ее руки. Он посмотрел Лине в глаза и она не отвела взгляд.
Так начался их бурный и бесшабашный роман. По нескольку раз в день они встречались, целовались, а когда любовная истома совершенно одолевала их, ехали на Собачьи Горбы, где в стогу прошлогоднего снега отдавались друг другу. Лина от восторга визжала на всю округу, а Антон, усталый и счастливый, долго потом бродил среди редких берез читая стихи Есенина.
Работа тоже спорилась. И уже через полтора месяца Антон передал программу Михаю. Тот молча и насуплено взял папку с бумагами и куда-то увез. Говорили, что отослал на проверку в Москву. Вскоре пришел ответ – отлично сработано. Михай предложил Антону еще поработать, но теперь над программой по взлому чужих программ. Антон благоразумно отказался, сославшись на усталость.
- Меньше с бабами спать надо, - мрачно ответил Михай, развернулся, и ничего больше не добавив уехал.
Лина с Антоном на полученные деньги купили путевку и укатили отдыхать в Анталию. Но медовый месяц пролетел как один день и началась обычная жизнь двух влюбленных, немолодого, уже за сорок мужчины, обремененного семьей, и молодой незамужней женщины, которая хотела своего возлюбленного целиком и полностью. Жизнь Антона становилась нетерпимой. Упреки и слезы жены, непослушные дети, семейные раздоры и ссоры. На работе над Антоном стали посмеиваться: не по себе сук рубит. Где ему такую красавицу содержать? Намекали, что Лина бывшая любовница Михая. Одно утешение осталось – Собачьи Горбы. Только там возлюбленные чувствовали себя в относительной безопасности.
Так прошел почти год. Однажды, когда Антон возвращался с Собачьих Горбов один, в темноте на него наехала большая черная машина. Она ударила в бок его «шестерку», и та вместе с ним на большой скорости слетела в глубокий ров.
Антон чудом остался жив, пролежав полтора месяца в реанимации. Но он все же выкарабкался, и после многочисленных операций, в том числе и на лице, пошел на поправку. Лина пропала. Говорили, что какая-то красивая женщина однажды пыталась пройти к нему, но за ней приехали молодые парни, насильно усадили в машину и увезли.
Антон вышел из больницы полностью деморализованным: ни денег, ни работы, ни семьи. Женя оформила развод, пока он лежал в больнице; дети даже не захотели навестить. На прежней работе от него отказались, мол, инвалиды тут не нужны. Антон устроился сторожем на автостоянку и запил. Через месяц его с треском уволили. Тогда он стал скитаться по подвалам и чужим квартирам, кто где приютит. Даже сейчас мурашки пробежали по коже Ника Керри от этих воспоминаний.
Спасла Антона его бывшая студентка, аспирантка-американка, которая стажировалась в их институте по обмену. Она узнала Антона на рынке, где он продавал женское белье. Дженни Форстер-Керри забрала Антона к себе, отмыла от грязи, вывела из запоя и поставила условие: или он женится на ней и они улетают в Штаты, или он опустится на дно и погибнет.
- Ты талантливый, ты гениальный программист! Пойми ты! - кричала Дженни Антону. - Ну ладно, не хочешь жениться – не женись, поедем так. Но ты не гражданин США, значит снова будут проблемы с работой. Женившись все это будет решено в считанные дни. Антон согласился…
И вот он, нынешний миллионер и гражданин США сидит сейчас перед Линой, из-за которой чуть не погиб. Ведь это она его тогда бросила. Он даже хотел покончить с собой, но как это ни парадоксально, его спасла водка. Чего же она хочет сейчас? Керри напрягся, стал вслушиваться, что говорит эта русская красавица. Как же она хороша! Господи, ну зачем ты даешь такую красоту, которую и понять-то трудно? Зачем? «Для испытаний, наверное», - подумалось Нику.
Женщина тем временем попросила новую порцию коньяка, а Ник снова заказал виски. Пока официант выполнял новый заказ, Лина наконец успокоилась и просто сидела и смотрела на Ника своим влюбленным взглядом.
- Я вижу, что у тебя все хорошо? Я искала тебя столько лет! Вот нашла – и злость прошла. Хотя поклялась на кресте, что если найду, то…
Она задумчиво смотрела куда-то поверх головы Ника, который по-прежнему молчал.
- Ты должен знать, что я тебя не бросала. Михай увез меня тогда за границу, сюда, в Париж. Я была без документов и без денег. Как я выжила – говорить не буду, но потом смогла снова вернуться в Россию. Михая не стало, его убили свои же братки, и я стала свободной. Но тебя уже не было. И вот теперь, когда я тебя нашла, мне невесело. Злость пропала. А ты все такой же: милый, одинокий. Нет-нет, если ты ничего не говоришь и не возражаешь, значит это так, я вижу по твоим глазам…
Официант принес заказ. Лина подняла бокал и поднесла его к руке Ника, тот поднял стакан виски. Они чокнулись и оба выпили до дна. После этого Лина встала, кинула тысячную купюру евро и не прощаясь вышла из кафе, ни разу больше не взглянув на Ника.
А тот сидел подавленный. Может, догнать ее? Обнять, расцеловать, бросить все к черту и уехать в заснеженную Россию? Мысли прервал звонок мобильного телефона.
- Ник, это ты? - он услышал воркующий голос Мирей Матье, которая разговаривала на английском с акцентом. - Ты где? Я хочу, чтобы ты немедленно приехал ко мне. Слышишь?
Ник не знал, что отвечать.
- Окей. Я постараюсь.
Ник отключил телефон, вышел из кафе и побрел по осеннему Парижу, не обращая ни на кого внимания. Шел он долго. Дойдя до Площади Согласия снова зашел в кафе, выпил еще, и еще виски. Где он потом был, куда заходил, не помнил на следующий день ни сам Ник Керри, ни кто-нибудь  еще…

На следующее утро портье нашел Ника в его номере. Он зашел, чтобы разбудить постояльца, как тот всегда просил, к завтраку. Ник был мертвецки пьян. На столе стояли две пустые бутылки из-под виски и лежал скомканный билет на самолет. Портье прочел: «Париж - Москва». А еще на билете были написаны какие-то два странных русских слова: «Собачьи Горбы».