Яхийта

Его никогда не учили стрелять по живым мишеням, и никто из его предков не был охотником. В детстве он практически не дрался и даже не издевался над животными. Он не жил в деревне и не видел свежезаколотого барашка. Его всегда воротило от медицинских энциклопедий, а после сдачи крови на анализ кружилась голова и мутнело в глазах. Он вырос в тихом спальном районе небольшого подмосковного городка, много читал и частенько прогуливал уроки ОБЖ.
Сейчас Иван и автомат представляли собой единое целое. Они больше не могли существовать друг без друга, подобно старому мудрому учителю и юному ученику, делающему свои первые шаги по минному полю. Они добровольно лишали друг друга свободы и страха, и каждый из них однажды поклялся в верности своей так долго искомой и так неожиданно найденной половинке. В тот миг Иван спросил: «Пока ты со мной, я буду жить?» И автомат ответил: «Да, мой герой! Ведь пока ты со мной, я буду убивать». И солдат утвердительно кивнул, передёрнув затвор и прицелившись.
Они расположились на втором этаже полуразрушенного здания, бывшего когда-то заводским общежитием, и глядели в пустой проём окна на протекающую внизу улицу. Где-то в отдалении слышались раскаты войны, которые легко можно было принять за приближающуюся грозу. Иван не мог сказать, сколько солдат из его подразделения выжило после последнего артобстрела, но он помнил свою боевую задачу: остановить вражеское подкрепление и не дать им прорваться к центру города. Поэтому все подвижные объекты, попадающие в поле зрения Ивана, без раздумий расстреливались короткими очередями. За последние полчаса жертвами его безжалостных пуль стали консервная банка, блохастая кошка и невесть откуда взявшийся старик бомжеватого вида. Иван знал: обычно таких стариков враги используют в качестве смертников, обматывая их динамитом и подсылая в детские сады или больницы.
Вдруг он заметил угловатую тень, скользнувшую по стене дома напротив. Через мгновение количество теней увеличилось втрое, и Иван увидел противника. Замотанные в камуфляж, маленькие бородатые твари с оружием, купленным у тех, кто развязал эту войну – классический образ врага со времён Иванова детства. Сперва их было трое, затем показалось ещё четверо… затем Иван услышал железный лязг, и появился огромный танк.
«Вся надежда на тебя!» – прошептал Иван и сжал своё оружие до судорог в руках. «Я тебя не подведу!» – ответил автомат.
Первые трое свалились сразу же, легко приняв смерть. Остальные попрятались и залегли за разбитыми машинами. Несколько человек юркнуло в чудом сохранившийся магазин. Спустя пару секунд пули защёлкали в непосредственной близости от Ивана. Он снова прицелился и нажал на спуск. Автомат ожил, заговорил, затрепыхался в сильных руках человека, выплёвывая смертоносный свинец в наглые бесстыжие морды врагов.
«Никуда вам от нас не деться! – приговаривал Иван, – это вам за наших ребят! А это за женщин и детей, которых вы взрываете в наших домах! А это лично от меня, чтобы тебя похоронили в закрытом гробе как собаку!»
Танк остановился, и его башня приветливо повернулась, подмигнув Ивану издалека своей одутловатой пушкой. Не долго думая, Иван бросился к единственному уцелевшему лестничному пролёту. «Куда это ты?!» – непонимающе воскликнул автомат. «Я хочу жить!» – ответил Иван, и тут прогремел взрыв. Его обдало горячим и сильно толкнуло в спину ударной волной. Иван перекувырнулся через голову и выбил своим телом остатки входной двери.
Во внутреннем дворе никого не было. Лишь на детской площадки зловеще поскрипывали обугленные качели.
«Не бойся! Я с тобой!» – сказал автомат.
Вцепившись в него, как коршун в добычу, Иван побежал. Его глаза глядели прямо и мимо раскуроченного города. В ушах дребезжало протяжное эхо последнего взрыва, заглушая наивный мотивчик детской песенки про радость, которая якобы где-то впереди. Несколько раз по пути Иван споткнулся и остановился лишь тогда, когда почувствовал, что город закончился. Чтобы отдышаться, он упал на пропахшую гарью и потом землю, а когда поднялся, то увидел, что действительно находится на окраине города, среди бревенчатых домов, на каждом из которых висела табличка «улица Свободы».
Некоторое время Иван не мог понять, что же его так смущает в увиденной картинке, а затем понял – из трубы одного из домов валил густой дым. Иван перешагнул через сломанную загородку, подошёл к деревянной двери и несколько раз долбанул об неё прикладом автомата.
– Открывайте! – прокричал он и ещё раз ударил в дверь.
Послышался щелчок щеколды, и дверь распахнулась. Перед ним стояла длинноволосая, чернобровая женщина с огромными глазами. Зелёный халат и тапочки лишь подчёркивали несуразность данного образа и его неадекватность происходящему.
– Отойди! – громко сказал Иван и вломился в дом, держа автомат наготове.
– Я одна, – ответила женщина густым баритоном. – Как тебя зовут?
– Принеси пожрать! – Иван плюхнулся на потрёпанный диван и мотнул автоматом в сторону кухни.
– Как тебя зовут? – переспросила женщина, не подчиняясь и сложив руки на груди.
– А тебе какое дело? Иван я, вооружённые силы России. Принеси пожрать.
– Давай поговорим, Иван, – женщина села напротив него на плетёный стул. – Меня зовут Яхийта.
– Что? Не понял.
– Яхийта, можно просто Яха. Я тебя не боюсь.
Из соседней комнаты послышался робкий детский плач. Иван перевёл дуло автомата на дверь, затем снова на женщину.
– Чего тебе от меня нужно? – спросил он.
– Мне нужно, чтобы ты ответил, зачем ты убиваешь, – спокойно сказала Яха.
– Я убиваю врагов своей Родины, потому что они убивают нас. А теперь принеси…
– Зачем ТЫ убиваешь? – переспросила Яха.
– Чего ты хочешь? – Иван вскочил с дивана, не выпуская автомата из рук.
– Ты убийца. Я хочу, чтобы ты понял это, – Яха даже не шелохнулась.
– Не тебе меня судить! – повысил голос Иван. – Ваши террористы взрывают дома и убивают людей по всему миру. Ваши солдаты стреляют в моих братьев. Ваш народ объявил войну моей Родине…
– Они тоже убийцы, – снова перебила Яха. – Но речь сейчас не о них. Речь о тебе, Иван.
– Это месть! – Иван чувствовал, что свирепеет.
– Это неважно. Ты стреляешь в живых людей. Они живые, неужели ты этого не понимаешь? Они такие же живые, как и ты, и не хотят умирать. Так же, как и ты. Ты ведь не хочешь умирать?
– Н-не…Н-нет. Не хочу.
– Ты боишься смерти?
«Пока я с тобой, ничего не бойся!» – шепнул автомат. Но Иван вспомнил про танк.
– Я не боюсь смерти! – закричал он. – И мне плевать на ваших террористов! Они не имеют права жить! Они сами себя приговорили к смерти, совершив преступление. А я… – Иван опустил голову, и даже дуло автомата упёрлось в пол. – Я мухи не обидел до тех пор, пока не началась эта война, и меня не призвали на службу. Самозащита – не убийство. Я защищаю свою Родину и свою семью. От такой погани, как вы. Ну-ка, позови сюда своего мужа или своего брата и скажи ему, что он убийца. Скажи ему это в лицо, как ты говоришь мне. Ну! Чего же ты? Как ты вообще смеешь обвинять меня…
– Когда два моих старших брата принесли домой тело младшего, я сказала им это в лицо. С тех пор у меня нет семьи. Лучше не иметь семьи, чем убивать ради неё.
– Ты врёшь! У тебя ребёнок…
– Это не мой. Это русский. Можешь зайти в комнату и посмотреть, если не веришь.
Яха встала со стула, взяла гребень и подошла к потрескавшемуся зеркалу.
– Ты… врёшь… – Иван тихонько приоткрыл дверь в соседнюю комнату. – Ваши женщины не отказываются от семьи…Они вообще бесправны, они обязаны подчиняться мужчине…
Голубоглазый белобрысый младенец увидел Ивана и улыбнулся ему. Иван коснулся люльки дулом автомата и медленно вернулся обратно. Яха расчёсывала свои тяжёлые прямые волосы.
– Я не обвиняю тебя. Я хочу, чтобы ты понял. Иисус Христос говорил: если тебя ударили…
– Аллах Акбар! – рассмеялся Иван. – Это ты мне будешь говорить о Христе? Лицемерная…
Неожиданно раздался громкий стук в дверь. Иван вскинул автомат, но Яха остановила его жестом:
– Не надо стрелять. Я открою.
Иван распластался по стенке, и как только гость вошёл, упёрся дулом в его спину.
– Руки вверх! Кто ты такой? Не оборачивайся!
Иван, конечно, видел, что это не враг, но это и не друг. Форма, в которую был одет вошедший, – откровенно нерусского происхождения.
– Джон Кимбл, объединённые силы НАТО, – ответил незнакомец по-английски. – Тридцать седьмая десантная рота второго специального батальона.
– Бросай оружие! На диван! – приказал Иван.
Винтовка грохнулась на дощатый пол. Джон сделал несколько шагов к дивану и сел. Иван отошёл к стене, держа Джона на прицеле, но появившаяся Яха заняла позицию между ними, сев на свой плетёный стул.
На лице Джона отражался не страх, а, скорее, непонимание. Иван, словно вспомнив что-то, спросил:
– Откуда русский знаешь?
– Нас готовили к высадке на спецкурсах, – ответил Джон по-английски.
– Иван, я хочу поговорить с ним, – вмешалась Яха. – Ты дашь мне такую возможность?
– Ну говори, – усмехнулся Иван, поднял с пола винтовку и начал её осматривать.
– Джон, скажи мне, зачем ты убиваешь? – тем временем спросила Яха.
– С целью обеспечить успешное выполнение боевой задачи, – ответил новый гость.
– Ты понимаешь, что ты – убийца? Ты стреляешь в живых людей.
– Такова моя работа. Я служу по контракту, подчиняюсь приказам и соблюдаю кодекс солдата НАТО. Этот кодекс подразумевает следующее. Пункт первый – никогда не стрелять в безоружного. Пункт второй – всегда помогать раненому вне зависимости от стороны, на которой он сражается. И пункт третий – если, жертвуя одним, помогаешь десяти, – жертвуй, даже если этот один – ты сам. Я ответил на ваш вопрос?
– Джон, ты убиваешь ради того, чтобы кормить своих детей. Лучше не иметь детей, чем убивать ради них, – сказала Яха.
– Я выполняю приказы. Служить на благо человечеству – не убийство. Убийство совершают те, кто преступает нормы закона и покушаются на ни в чём не повинных людей.
– Они тоже убийцы. Но дело не в них. Я хочу узнать, что будешь делать ты, если тебе отдадут приказ сбросить бомбу на деревню.
– Я не пилот бомбардировщика. Я десантник. Мне не отдадут такого приказа.
– У тебя есть винтовка, Джон, – Яха оглянулась на Ивана, который отложил автомат в сторону и увлёкся трофейным оружием. – И вот тебе отдали приказ расстрелять из неё десять человек в гражданской одежде, сказав, что они – террористы. Я хочу знать, почему ты будешь их расстреливать.
– Приказы не обсуждаются. Офицеры тоже чтят кодекс. Если они приказывают стрелять в безоружного, значит, тот приговорён к смертной казни законом войны. Я лишь приведу приговор в исполнение.
– Значит, по-твоему, убийство совершают офицеры? А рядовой солдат – не убийца, даже если он – фашист?
– Вторую мировую войну развязал маньяк-убийца. Людей в состоянии аффекта, людей, не понимающих, что они делают, нельзя судить. Вы не имеете права судить солдат, выполняющих приказы.
– Я не сужу, Джон. Я хочу, чтобы ты понял. Тебе приказывают взять оружие и стрелять в живых людей. Подумай об этом. Ты – тоже живой человек. И кому-то отдали такой же приказ стрелять в тебя. И вот вы встретились – лицом к лицу. Хотите ли вы друг друга убить? Что плохого лично тебе сделал этот незнакомый человек? Что плохого ты сделал ему, чтобы ему тебя убивать? Вы оба боитесь смерти. Даже не так – вы оба хотите ещё пожить. И что, Джон? Что дальше?
Из соседней комнаты послышался робкий детский плач.
– Иван, – Яха посмотрела на него. – Джон – твой враг?
– Что? – откликнулся Иван, направив винтовку на Яху.
– Джон, ты подумал? – спросила она.
Джон закрыл глаза и промолчал.
– Хорошо. Иван, я не договорила тогда, меня перебили. Иисус Христос…
– Опять ты за своё! – Иван посмотрел на Джона. – Эй, приятель! Ты ведь на нашей стороне, ты против этих, да? У нас общий враг! Зачем ты её слушаешь? Она специально парит нам мозги!
Джон закрыл лицо руками и не шелохнулся. Яха встала и спокойно посмотрела Ивану в глаза.
– Отойди от меня! – закричал он, шагнув назад.
Зелёный халат на Яхе вдруг показался ему слишком большим и каким-то вздутым. Обычно шахидки привязывают взрывчатку к своему телу.
– Эй, Кимбл! Она взорвёт нас к чертям! Я убью её!!!
– Я безоружна. Могу показать, – улыбнулась Яха и коснулась рукой пояса.
Иван действовал мгновенно, расценив движение женщины как попытку активировать бомбу. Он нажал на спуск, но автомат не стрелял. Он жал ещё и ещё, но его верный друг не откликался. А Яха уже развязала пояс… и тут Иван понял, что автомат стоит у стенки, а в руках у него – винтовка Джона. Которая не стреляла.
Он посмотрел на свой автомат, до которого было два шага. Он даже успел сделать первый шаг, он протянул руку… и в его сердце вонзился армейский нож, метко брошенный Джоном. Иван схватился руками за грудь, охнул… и завалился на спину. Халат Яхи тоже упал… обнажённая женщина продолжала улыбаться Ивану, на лице которого застыло неописуемое изумление.
Джон поправил левый сапог, из голенища которого секунду назад вытащил нож, и подошёл к убитому. Взяв у него свою винтовку, он сбросил отстрелянный магазин и вставил найденный в кармане новый.
– Он хотел убить безоружного, – пояснил Джон, возвращаясь обратно на диван. – Кодекс не позволил мне не вмешаться.
– Только что ты убил человека, – сказала Яха, подбирая халат. – Ему было девятнадцать, он был младше тебя на пять лет. Он хотел жить.
– Я спас вам жизнь, – ответил Джон.
– Расскажи об этом его родителям. Ты убийца, Джон.
– Вместо того, чтобы поблагодарить меня, вы снова обвиняете. Я скоро поверю этому русскому и решу, что вы – враг. Что вам от меня нужно?
– Я не враг. Просто скажи. Зачем ты убиваешь?
Джон хотел что-то сказать, но только развёл руки в стороны и посмотрел на них – сперва на правую, затем на левую…
Яхийта надела халат и завязала пояс. Подошла к стоящему в углу сундуку и сняла с него покрывало. Аккуратно опустила покрывало на тело Ивана. Его глаза… его глаза сияли каким-то странным, запредельным светом. Яха ещё на миг заглянула в них и почувствовала слезинку на своей щеке.
Вдруг раздался выстрел, настолько громкий, что женщина на несколько секунд оглохла. Она инстинктивно пригнулась и закрыла уши руками, а когда пришла в себя и обернулась, то увидела лежащего на полу Джона. Из его груди текла жгучая кровь. Рядом с ним валялась винтовка. Яха прикрыла рукой рот и прошептала:
– Это не ответ, милый. Не ответ.
Она опустилась на колени и сложила руки в молитвенном жесте. Она верила… верила в одну старинную легенду, говорящую о том, что когда поток людских слёз иссякнет, Бог перестанет нас слышать.
И тут в дверь пронзительно забарабанили, видимо, опять стучали каким-то оружием. Одновременно с этим из соседней комнаты донёсся робкий детский плач.
Яхийта закрыла глаза и постаралась успокоиться. Ещё несколько секунд… Сейчас выровняется дыхание, высохнут слёзы. Ещё несколько секунд… Она поднимется с колен, спокойно подойдёт и откроет дверь. Она сильная, она может. Она справится.
Ещё немножко.