Есть женщины толстые, есть полные, а есть пухленькие, то есть аппетитные, знаете ли, такие, как булочки только что испеченные, пышущие жаром русской деревенской печи. К таким хочется прижаться щекой, ощутить нежную, гладкую кожу и вдохнуть сладкий, ванильный аромат. Вот так бы и съесть! Ан, нет! Где ж, такую найдешь? Худосочных да полных пруд пруди, куда взгляд не кинешь, а такая - редкость, как ни крути. Вот и обходишься с ней бережно и осторожно, как с древнеегипетской вазой, если найдешь ненароком, конечно.
Иван Иванович Пузырьков любил именно таких, «сдобных». Только Ивану Ивановичу немного не везло – не было рядом с ним ровным счетом никакой дамы, ни худой, ни толстой, ни сдобной, ни пресной. Ну, вот так случилось. Наверное, звезды как-то не так в звездную карту улеглись или еще чего-нибудь.
Ранним утром, когда пухленькие героини несбывшихся романов Ивана Ивановича еще сладко дремали в своих мягких постелях, Пузырьков уже плелся в маленькую транспортную контору, где имел честь служить архивариусом. Слово-то какое, и не выговоришь спьяну. Папки, папки, ящички, пыль бумажная. Работал Иван Иванович с утра и до вечера. Очки на кончике носа, лысина в мелких капельках пота трудового – духота, знаете ли, чихал неоднократно - опять же, пыль. За день к нему человек по пять-шесть заходило, бумажки разные заносили, кто-то чего-то спрашивал - он отвечал, искал, выдавал, в папки складывал, на полки укладывал. Веселая работенка, нечего сказать. И так, без малого, тридцать лет.. Уже лысина прорисовалась, взгляд потускнел, мысли пожухли. А чего он добился за эти годы? Повышения зарплаты на несколько несчастных сотен да сенной лихорадки, от которой чихал и сморкался безбожно весь свой нудный и до тошноты длинный рабочий день. Уже в сумерках плелся домой к милой его сердцу кошке Матрене, старому в проплешинах диванчику и портрету покойной мамочки на стене в голубых обоях. Шел не спеша улочками старыми, тихими со скособоченными кирпичными домиками, зимой покрытыми снегом и серым инеем, летом украшенными зелеными верандами, столиками под вьющимся виноградом, за которыми распивали крымское веселое вино счастливые отдыхающие.
А как-то, в один из знойных августовских дней, шел себе Иван Иванович домой, ничего не предвкушая - ни счастья, ни беды, и увидел за редким заборчиком даму лет сорока, а может чуть больше. Дама сидела за плетеным столиком, попивала что-то из синей чашечки и курила тонкую сигарету, в руках книжка, лицо умное, взгляд внимателен. Пузырьков так и обомлел: Она… она … мечта его жизни, роза, которую так и хочется прижать к груди и вдыхать её сладко-ванильный аромат. Иван Иванович застыл перед резной калиткой. Простоял добрых полчаса, любуясь прелестницей через украшенные узорами металлические прутья. И только, когда "роза" встала, закрыла книжку и вошла в узкую белую дверь, Иван Иванович, вздохнув, направился восвояси. Вечер прошел неожиданно весело. Матрена не возмущалась позднему возвращению хозяина, подошла, обвила ноги в серых штанинах пушистым хвостом, мурлыкнула в усы и улеглась на старом диване. Пузырьков в этот вечер долго сидел на кухне, смотря невидящим взглядом в желтые глаза яичницы, к которой так и не притронулся, и улыбался. Так голодным и улегся спать только тогда, когда за окном начали пробиваться первые рассветные лучи солнца.
Наутро, проспав часа три, не больше, встал бодрым и веселым, как никогда. Тщательнее, чем когда-либо побрился, надел чистую рубашку, галстук с золотыми якорями по синему фону и пошел… именно той дорогой …той, где увидел мечту всей своей жизни.
В такое раннее утро дева, по-видимому, еще спала сладким, лирическим сном, а может купалась в прохладных, утренних водах Черного моря. Иван Иванович не знал, в чем тут дело. Постоял минут пять, попялился на одинокий плетеный столик и засеменил маленькими ножками, впрочем, вполне соответствующими его росту, к своим аллергенам – папкам, бумажкам, пыли…
День прошел как в бреду. Пузырьков механически делал все, что положено, но мысли его витали вокруг столика под виноградною лозой.
« Как Вас зовут?» - спрашивал воображаемую собеседницу Иван Иванович.
«Я – Мечта твоей жизни», - отвечала красавица.
«Мы можем сходить куда-нибудь вместе?
« Конечно. А куда?»
И вот тут фантазия Пузырькова иссякала… И правда, куда? Куда пригласить такую красавицу, умницу, по всему видно, интеллигентную женщину? Пузырьков долго думал и решил: нет! Нечего ей, тонкой, интеллигентной женщине шляться по этим дурацким ресторанам, барам, казино… «Я поведу её домой, познакомлю с Матреной, книги свои покажу, поговорим о театре, кино, чайку попьем…»
Вечером Пузырьков на всех парах бежал к заветной калитке. К счастью, его Мечта была на месте. Снова за столиком, снова с книжкой. « Умница», - подумал про себя Иван Иванович. Белокурые волосы развевались от налетевшего ветра, желтоватые страницы книги в вишневом коленкоровом переплете танцевали подобно всполохам пламени, красно- желтый дубовый лист, вынужденный преждевременно умереть из-за слишком знойного лета, плавно опустился на стол рядом с маленькой, пухленькой ручкой.
Иван Иванович проторчал под калиткой более часа. Когда первые капли дождя стали падать на пузырьковскую лысину, Мечта Иван Ивановича вскочила и ускакала в дом, оставив на столе и листик, безвременно поникший, и книжку в вишневом переплете. Круглые капли били желтые страницы, а Иван Иванович смотрел на этот натюрморт и глаз не мог отвести.
Так продолжалось целую неделю. Иван Иванович два раза в день навещал свою Мечту, между этими визитами кое-как справлялся со своими служебными обязанностями, стал странным, на вопросы сослуживцев отвечал невпопад, несколько раз переспрашивая, как будто недослышал, аппетита напрочь лишился, отчего похудел изрядно. Голова его была забита только тем, « как подойти», «что сказать» и, самое главное, «как на это решиться». Но, Господь, все же, увидел с небес мучения далеко не юного влюбленного и вмешался в неспешный ход этой любовной истории, хотя и достаточно кардинальным способом.
В один тихий понурый вечер шел Иван Иванович по полюбившейся улочке, солнышко припекало как-то уж слишком, ни ветерка, ни прохлады, ни предчувствия дождика летнего. Что-то в голове закружилось, в солнечном сплетении засосало, подташнивать слегка стало и… плюхнулся Иван Иванович прямо на мощеную гранитом дорожку супротив дома, где почитывала книжку по вечерам его недосягаемая Мечта.
Когда Пузырьков очнулся и открыл свои ясны очи, он увидел полную, воздушную, тронутую легким загаром, грудь, выглядывающую из-за оборок цветастого сарафана и, вздымающуюся от волнения за его персону, карие, необыкновенной глубины, глаза в дикой тревоге, и маленький красный бантик на, совершенно бесстыжем, непонятно на каком уровне расположенном, кружевном воротничке.
- Вы как? Нормально уже? – пропел нежный голосок.
- Нормально, - прошипел Пузырьков и прикрыл глаза, не веря своему счастью.
Мечта долго поливала белоснежный платочек водой из синего кувшина, прикладывала его к голове Иван Ивановича и нежно ворковала что-то с мягким украинским акцентом. Иван Иванович полулежал на дорожке, прислонившись к заборчику, и изредка постанывал, хотя чувствовал себя уже хорошо. Пузырьков тянул время, наслаждался милым голосом и мысленно просил: «Говори, говори, говори…»
- Та, вы, шо…? Меня не слушаете, шо ли?
- А? Да…
- Давайте, вставайте… В дом пойдемте…
Мечта подхватила Пузырькова подмышки и поволокла к калитке. Иван Иванович с трепетом опустился в плетеное кресло за заветным столиком. Перед ним тут же образовалась покрытая капельками холодной воды кружка сливового компота.
Оказалось, мечту зовут Галей, ей сорок два года, приехала отдохнуть, подзагореть, сил на год набраться.
Иван Иванович отпивал по глоточку ледяной приторный компот, мысли стали проясняться, дрожь в руках поумерилась, и он стал способен не только слушать, но и слышать.
- А вы, Галя, откуда приехали? – наконец выдавил из себя Пузырьков.
- Та, из Запорожья.
- Красивый городок… зеленый…
- Та шо там красивого? Грязно, пыльно, маета одна…
Иван Иванович вскинул бровки домиком.
- А семья у вас, Галя, есть? – решился Пузырьков.
- Не-е… Какая семья? Утром на работу – вечером домой. Какая семья? Мужика порядочного днем с огнем не найдешь…
- А, что Вы, Галя, читаете? – и Пузырьков потянулся к книжке в вишневом переплете…
- Да, вы шо? Делать мне нечего? Дурью голову забивать…
Иван Иванович глянул на покореженные дождиком страницы, потом на заголовок … «Полный телефонный справочник города Гурзуф»…
- Ну, что ж, Галина, спасибо вам за все. Вынужден откланяться.
И Пузырьков поцеловал пухленькую ручку. Сладко-ванильного аромата он не ощутил.