Настал день, настал час. Открылась дверь в святая святых. В глубоком подвале, где голубой кафель освещен яркими лампами, пахнет сухостью и смазкой.
Вот он. Кургузый, неловкий ящик. С жутким скрипом открываю его дверцу. Там, на мягкой сухой белой ветоши, лежат они.
Волыны.
Я не знаю, с кого из них начать. Я закрыл глаза, и позволил руке самой выбрать. Попался.
ПМ. Старый, ранних выпусков. От него так и веет теплом множества державших его рук. Неудобный. Слегка. Очень узкий и затертый, но добрый. Надежный и верный, как пес. Подхожу к огневому рубежу. Узкая рукоять бьет железом в ладонь. Он дергается, ему не нравится, когда из него стреляют. Но честно выплевывает весь магазин. Не в центр мишени, скорее, по периферии. Но достаточно кучно, чтобы обезвредить противника. Большего от него и не надо.
ПМ лежал с краю справа. Следующим стал его брат – АПС. Более тяжелый, но и более удобный. Уверенная тяжесть. Да, он, несомненно, сильнее ПМ. И почти такой же надежный. У огневого рубежа он не боится стрелять. Стальные пули вылетают из ствола, а он еле колышется. Ему нравится. Он уверен. Он тяжел и солиден, как командор. И на этот раз разлет куда как меньше. Своей массой он погасил отдачу слабого патрона. И рукоять лежала увереннее.
Но вот и первый иностранец. «Кольт». Револьвер. Длинный ствол блестит черной краской. Он тяжелый. И неудобный – так и норовит нырнуть вперед. Его надо держать как следует. Ствол водит из стороны в сторону сильнее, чем у других. Стреляю. Из пяти огромных пуль две ушли «в молоко». Их съела отдача, сильная и высокая, немилосердно дергающая руку вверх и в сторону. Мне странно, как обходились им ковбои. И понятно, почему от него отказалась полиция.
«Глок». Легкий, просто невероятно. Магазин делает его немного тяжелее. Немного. Недостаточно. Но он «съедает» отдачу затвором. Он почти не дергается в руке, лишь глубже упирается в ладонь. Он любит стрелять. Его делали именно для этого. И все же он какой-то слишком легкий. Пластиковый. Странное ощущение, когда держишь его, стреляешь. Но приятное.
«Гюрза». Тяжелая. Клавиша предохранителя давит в ладонь. Ухватистая. Вставляю магазин. Огромные патроны увеличивают массу. Опять пластик. Опять это странное ощущение теплокровного существа, зажатого в руке. Оно добавляет уверенности, энергии. Стреляю. Грохот почти как у «Кольта», но в другой тональности. Тяжелый железный затвор-кожух берет почти всю отдачу на себя. Она даже точнее, чем «Глок». И увереннее. Сильнее его.
«Дезерт Игл». Большой. Даже тяжелее «Гюрзы». И длинный. Угловатый и монументальный. ОН. Несомненно, это ОН. Так же можно было прочувствовать, что «Гюрза» именно ОНА. Глухой грохот. Чудовищный лязг затвора. Сильная отдача бьет в руку, как молотом. После каждого выстрела приходится прицеливаться вновь. Но ради такой мощи можно проделывать это раз за разом. Невероятное ощущение. Ты держишь в руках ТАКОЕ... Нет, это не передать. Эту тяжесть, эту энергетику надо прочувствовать. Это и есть главная сила этого пистолета.
«Хеклер унд Кох». Типичный немец. Он точный, сбалансированный, сдержанный. Строгий. На него можно положиться. В городе. Он капризен. Он требователен. Но если ты выполняешь эти требования, то он тебя не поведет. Выстрел не дает каких-то ощущений. Он СЛИШКОМ ПРАВИЛЬНЫЙ.
«ЗигЗауэр». Черный. Странный на вид. Огромный затвор. Пластиковая рамка так же дышит. Он высокомерен. Но он оправданно высокомерен. Это аристократ среди пистолетов. Он требовательный. Но большую точность вы вряд ли встретите где-нибудь еще. Отдачи практически нет. Он почти идеален. Хотя дорог и горд. От него не дождешься эмоций. Настоящий профессионал.
Я закрываю ящик. Кто знает, что окажется там в следующий раз? Винтовки? Автоматы? Ключи от бронетранспортеров?
Я выключаю свет и поднимаюсь вверх. А там, внизу, на мягкой сухой белой ветоши, лежат они.
Волыны.