Угасание
В половине пятого вечера глаза начали закрываться. Будет дождь, подумала Варя, отложила книжку и попробовала заснуть. Не получилось. Дождя всё не было, глаза всё тяжелели, в темноте, под веками, роились огненные мушки, и было лениво их прогонять. Часам к семи Варя поняла, что погода обманула, и через силу поднялась с кровати. Звонкими молоточками застучало в висках: несостоявшаяся гроза скопилась в черепной коробке, свинцовой тучей затянула мозг. Давление.
В сорок лет Варя Огородникова начала превращаться в свою маму. Маме было семьдесят, она редко выходила из дома, часто звонила ей и просила сходить в магазин. Варя долго отнекивалась, но потом собиралась и шла пешком на другой конец улицы, где в старой хрущёвской квартире жила равнодушная капризная женщина.
Мама стала гипертоником в сорок четыре. Варвара – в августе этого года, за три месяца до дня рождения и спустя месяц после того, как рассталась с Борей. Женатый Боря выбрал не её, а свою семью, разрушенную ею. Он пытался склеить то, что осталось от брака и открыто ненавидел Варю, которая пришлёпала как-то по адресу и «мягко» поговорила с его женой. После разборок с бывшим любовником Варя начала глотать анальгин, пытаясь избавиться от головной боли. Наверное, требовались какие-то другие таблетки, но Варя врачей не любила и лечилась сама. Брала на работе день-два за свой счёт и часами лежала, не вставая. Не обременённая семьёй, Варя работала неохотно и без интереса. Денег на жизнь хватало только-только, но зачем ей больше, если есть на что поесть? В крайнем случае, займёт у мамы.
За окном потемнело. Варя отодвинула тюль, с удивлением посмотрела наверх: неужели дождь пойдёт? Её «барометр» исправен? Белые облака окрашивались в серый цвет быстро-быстро, будто кто-то поливал их краской. Когда небо прохудится, боль из головы уйдёт, давление отступит. Варя ждала этого момента и не сводила глаз с надутых туч.
Незаметно подступила ночь. День прошёл и нет его. Только боль от него и осталась. Завтра на работу, на склад. Варя работала кладовщицей. Как без неё справлялись во время частого отсутствия, её не волновало. Лицо материально-ответственное, Варвара Огородникова была сама безответственность. Ей многое было по фигу, или «без разницы», как она любила говорить. Даже то, что у мамы таблеток оставалось на день, а она без них – никак. Ну, на день, и на день.
– До вечера на завтра хватит? – спрашивала без участия.
– Мне надо рублей на пятьсот набрать, – бойко отвечала мама.
– Так тебе только анаприлин или весь список? – появлялось раздражение.
– А как быть?! Мне только пластиночка на завтра!
– Я спрашиваю, всё остальное может подождать? Анаприлин я принесу.
– Когда придёшь? Сегодня вечером?
– Ну всё, пока. До завтра.
Мама двадцать лет жила одна. Вот как отец Варварин умер, так и куковала в двухкомнатной. А Варя – в собственной одно- уже лет десять. И ни она к матери, ни мать к ней переезжать не собиралась. Каждая привыкла к одиночеству и воле. Хочешь, телевизор смотри ночью, хочешь – спи весь день. Готовить не обязательно, можно и колбаской пробавляться, постирушки устраивать раз в месяц, а посуду копить гору. Правда, посуда в раковине лежала у Варвары, мать любила чистоту.
Радио пропикало десять. Чёрный нарыв на небе так и не прорвался. Две таблетки анальгина голове не помогли. Варя легла спать и почти мгновенно провалилась в тьму. Снилось странное. Чёрно-огненная мгла плавилась, как киноплёнка. В рваной ране душной ночи промелькнул ребёнок. Она во сне всмотрелась: в грязной лаве плавал мальчик из конструктора, на металлических подпорках вместо ног. Нет, спать при таком раскладе невозможно.
Варя разлепила веки и увидела вспышку на небе. «Гроза!» Наощупь нашла сотовый, нажала, посмотрела время. Три часа. Почему сегодня ей так плохо? И если непогода так отражается на ней, то что творится с матерью? У той, чуть что, давление зашкаливает. А они сегодня даже не созванивались.
Посидела, подумала. Взяла телефон и набрала номер. Ну да, в три часа ночи. Разумеется, никто не ответил: мать и так глуховата, а сейчас, к тому же, и спит. А может, и слышит, да не встаёт. Завтра сама позвонит и скажет, что не спала всю ночь из-за дураков, которые баловались.
Варя вздохнула и попыталась уснуть. С первыми каплями дождя пришло успокоение. Сны снились хорошие, утро наступило свежее, бодрое. Ещё даже не почистив зубы, Варя сняла трубку и набрала номер. Долго слушала гудки. Когда на том конце провода что-то щёлкнуло, облегчённо вздохнула.
– Мам, я к тебе жить приеду. Можно?
– Ты мне лучше в аптеку сходи. Я всю ночь не спала, хулиганы в дверь звонили.
– Это я звонила. Мне одной быть надоело.
– Так ты в аптеку сходишь?
– Мам! Я к тебе жить хочу прийти! Можно?
– Я не поняла. Ты мне лекарства купишь или мне самой идти?!
– Сама иди, – зло сказала Варя и повесила трубку.
Она всё больше превращалась в свою мать – равнодушную, ленивую и безжизненную...