Вертолёт грузинских ВВС, старенькая "Кобра", маде ин ЮСА, с двумя членами экипажа, портретом Кикабидзе и пулемётом "Максим", совершал облёт черноморского бережка. Пилоты Мамука и Гоги, получив приказ командования, – выявить все мудистские, как было записано в полётном задании, пляжи и обозначить на карте для служебного пользования – действовали по утверждённому плану: Гоги крутил штурвал, а Мамука, старший на борту по возрасту и званию зырил в бинокль да огрызком фломастера метил карту, рисуя, где попало знак омега – прописную букву W, похожую либо на голый зад, либо на обнажённую женскую грудь, в зависимости от вида объекта наблюдения.
Обозревать пляжи, укомплектованные телами topless и попless, – трудное и довольно горячительное занятие для грузина кавказской национальности. К тому же, техника была изношенная, и кондиционер работать отказывался. Поэтому Мамука, горячий, как кипятильник, сильно потел, да и Гоги, подглядывая одним глазом за наблюдающим, тоже.
– Вах, вах, вах! Какой пэрсик, сил маих нэт! – приговаривал Мамука, слизывая конденсат с окуляров бинокля.
– Э, камандыр, – приставал молодой и более темпераментный Гоги, – пасматрэт хачу! Слушай дарагой, разрэшы адын раз, да?
– Нэт, Гоги. Нэ паложена. На дарога сматрэт! – сурово отшивал его командир, всё сильнее возбуждаясь сам и ещё сильнее зажигая своими репликами воображение Гоги.
– Э, какой тут дарога, слушай. Бэздарожже адын, – обижался Гоги, которого лихорадило так, как будто он ехал по стиральной доске.
Наконец, когда возбуждение Мамуки стремительно, словно дикий конь, рванулось совсем уже выпрыгнуть из штанов, он приказал срочно снижаться до уровня моря и установить управление в режим "автопилот", чтобы вертолёт не дёргался с Гоги заодно и не клевал носом волну. На карте красовались четыре с половиной омеги. Командиру срочно требовалось освежиться. По-военному быстро он скинул с себя всю одежду и, оставив Гоги за главного на борту, стремглав бросился в воду.
Пока Мамука плавал, остужаясь по-всякому, а море от соприкосновения с ним кипело и испарялось, Гоги жадно прилип глазами к биноклю и устремил испепеляющий, будто лазерный луч, взор в сторону пляжа, прожигая дыры на чьих-то телах. Неизвестно, что показали там в ответ на его пылкий взгляд через окуляры, но только вдруг, вожделённо издав предбрачный крик молодого марала, он рванул на себе одежду, сиганул в море и поплыл к берегу со скоростью водного мотоцикла. Поскольку Гоги был довольно-таки увесистым, а система управления "Кобры" очень чувствительной, вертолёт с высоты около метра от волнистой поверхности, приподнялся ещё на метр и стал недоступным для приводнившихся авиаторов. Обуреваемые страстями напарники заметили это не сразу. Однако Мамука, как и полагается в подобных случаях командиру, спохватился всё-таки раньше, чем вертолёт успел израсходовать весь запас керосина и, утратив положительную летучесть, отправился на морское дно дразнить Нептуна. Мамука не смог тому воспрепятствовать. Подобрав, всплывшую на поверхность карту с омегами в разводах, он погрёб на поиски Гоги в ту сторону, куда глаза уже не глядели.
Руки командира сильно чесались желанием провести воспитательную работу, от которой Гоги скрывался в густых зарослях кустарника неподалеку от берега. Его разукрашенный свежими шрамами зад и забинтованный тряпочкой отличительный признак красноречиво свидетельствовали, что награда нашла героя. От всевозможных маньяков, водившихся в округе, пляж охранялся специально натасканными собаками. Уж они-то отлично знали, за какие места лучше всего брать клиента, когда он горячий. Гоги тоже узнал, из-за чего не мог теперь ходить быстро. Да и сходить, что по большой нужде, что по малой, а он успел уже это проверить, стало для него серьёзной проблемой. Убедившись воочию, что основная часть воспитательной работы проделана без него, Мамука подсыпал напарнику на раны парочку ласковых выражений, и экипаж гвардейски утопленной "Кобры", прикрываясь картой, отправился на доклад. Пробирались огородами в тёмное время суток. По этой причине они попали на ковёр к начальству только утром следующего дня.
Доклад звучал впечатляюще, хотя похвастаться было нечем, и, само собой разумеется, начальство не осталось в долгу. Вертолёт, конечно, списали, как боевую потерю, но Мамука и Гоги с тех пор долго ещё отрабатывали наряды на все подряд хозяйственные работы, какие только приходили начальству в голову: по очереди, вне очереди и без очереди. Шум поднимать не стали, а инцидент засекретили. Иначе, ни о каком вступлении в НАТО не могло быть и речи, с такими успехами.
29.08.2002 г.