ПИСЬМО ПЕРВОЕ И ПОСЛЕДНЕЕ:
Середина марта.
Привет!
Вторую неделю цветут сиреневым кусты азалий. Недавно посаженные мною луковички уже взошли, и скоро вытянутся стрелами стебли. Потом забеременеют они бутонами, и недельки через две заиграет мой садик всеми красками. И будет обновлять свой цвет до самых холодов.
Хочется, чтобы наши отношения были подобны цветению сада. Пусть бы всходили саженцы, почки лопались, цветенье ветром уносилось, ветки плодами утяжелялись. Пусть терялись бы листья, жухли цветы, ноябрьским рассветным инеем схваченные. Пусть к зиме все сжималось бы и серело, утрачивало роскошь, но лишь затем, чтобы весной снова взойти новым стеблем, раскрыть новую почку, распуститься цветком, краше прежнего.
Хочется, чтобы у наших отношений было развитие. И чтобы мы не пугались неприглядных, «осенних» периодов, а верили, что скоро наступит весна. Где Вы, друг мой? Покажитесь! Вернитесь из «глубин себя». Без Вас плохо. Без Вас тоскливо и темно.
Я смотрю на детское фото, подаренное Вами. Белобрысый мальчик. Фантазии, не спрашивая, расширяют увиденное. Мальчик-трехлетка меня понимает. Он прижался аккуратно стриженной головкой ко мне, мы обнялись, и нам хорошо. Он рассказал мне на ушко, как однажды нашел разноцветные оплавленные стекляшки. А потом показал свое богатство. Он держал на ладошке стекляшки. Они тускло поблескивали. Наши глаза светились от восторга. Так сидели мы, счастливые, думая, что богаче всех на свете, потому что обладаем сокровищем – стекляшками и их тайной.
Это было рождение любви. Особой любви. Отличной от той, которая привычна. Неужели в Ваших краях так лютуют морозы, чувствуя приближение конца, что заморозили чернила на Вашем письменном столе?
А я жду.
Встаю очень рано, ложусь очень поздно. Мои подопечные, кошки и собаки, наждаются в заботе и в играх. Дом и сад нуждаются во мне. Муж нуждается в моей ежедневной заботе о нем. Ему важно, что я принадлежу ему, что разделяю с ним все его дела и увлечения. Он принимает мою заботу, но не меня. Он уже много месяцев не знает, как я пахну. Между нами стоит его неистребимая чудовищная лень. Ему лень овладеть мною. Он ждет, когда я сама буду ЭТО делать, и здесь буду его обслуживать. А я забaстовала.
Так и живем мы, благополучные, симпатичные. Есть только одно место в нас для соприкосновения друг с другом – губы. Мы касаемся поверхностью губ, не захватывая их, исполняя ритуал – дежурный поцелуй.
После многочисленных «выяснений отношений» я смирилась. Он ни в какую не хочет что-либо изменить. А я...
А я уже потеряла силы, чтоб начать снова все с нуля. Окружила себя обязательствами перед домашними животными, перед родственниками...
А Вы нашли меня. Шли мимо, просто окликнули. Я отозвалась, поняла, КТО Вы, и пошла навстречу. Вам надо бы дальше идти, а я Вас за рукав держу. Потому что душа моя с Вами раскрывается снова, как цветы по весне. «О! Да она думает только о себе!» - воскликните Вы. Да. Наверное, меня можно уподобить голодному, который только и думает, что о собственном насыщении.
Надеюсь, что насыщаясь, смогу еще что-то давать.
Простите мою глупость, которая от переизбытка чувств, выскочила, как шальная и чуть было не испортила все. Или уже испортила?
С любовью...
О Т В Е Т :
Начало апреля
Читал Вас с грустью.
Я Вас очень понимаю. Речь идёт не только об отсутствии физической близости, это и отсутствие эмоций, слов, взглядов, жестов, улыбок... Да, печально...
Образ моей жизни таков, что я не могу отвечать вовремя, регулярно и развёрнуто. Простите меня и поймите.
Ваш друг.