Кто яко Бог.
- Люциферус!
Резной стул, жалобно скрипнув, летит в угол. Едва хлопает дверь, и раздаются шаги с характерным металлическим звоном, Гавриил вскакивает, словно случайно сев на раскаленную сковороду. Высокий Ангел, ослепительно светлый, так что комнату заливает золотистое сияние, смотрит на вошедшего широко раскрытыми удивленными глазами. Незваный гость стоит, сутулясь, пряча хмурое исхудавшее лицо, иссеченное морщинами, под черными волосами. В комнате раздается тяжелое сиплое дыхание, дрожащими руками он распахивает туго затянутый камзол, словно задыхаясь от удушья.
- Не рад? – кривя губы, проговорил Люцифер.
Целую минуту Ангелы играют в гляделки. Гавриил не отрывает ясных глаз от темной фигуры, держащейся за грудь, прячущей глаза под длинной прической, словно чувствуя непонятное изменение. Вроде вот он, старый друг, первый из Ангелов, но посмотришь, и терзают сомнения, он ли это.
- С чего это ты взял? – Гавриил первым нарушает молчание.
Продолжая испытывать взглядом архангела, он отступает на шаг, рука касается холодной поверхности граненого кувшина.
- Вино будешь?
- Давай! – Люцифер жадно облизнул ярко красным языком пересохшие, потрескавшиеся губы, так что на них алеют алые капельки крови.
Не дожидаясь особых приглашений и не утруждаясь в излишествах приличия, гость хватает со стола кувшин, разом, едва не захлебнувшись, опрокинув в утробу содержимое. Гавриил медленно отступает, стараясь не шуметь, к углу, неотрывно следя на свалившимся на голову гостем.
Обычно веселого и жизнерадостного Люцифера узнать невозможно. Где тот светский аристократ с утонченными манерами, что поспевает повсюду с делами, успевая при этом вести отвлеченную беседу о погоде? Волосы спутаны, одежда помята, лицо в каких-то царапинах, струйка вина течет по подбородку, заливает воротник рубахи. Гавриил стоит и наблюдает молча, не зная с чего начать, словно язык к небу прилип. Вопросы круговоротом бродят в Ангельском сознании, и без того растерянного Посланника приводя в полное недоумение. Что с могучим и светлым Хранителем Земли? Почему он пришел именно к нему?
- Что это у тебя под глазами? – с перепугу ляпнул он.
Люцифер низко наклоняется к искусно украшенному золотом зеркалу, отодвигает длинные волосы.
- Морщины, - Ангел удивленно трогает непонятные ему складки на некогда гладкой и розовой коже.
- И седина, – подметил бдительный Гавриил. – Ты что, брат, стареешь? Но мы ведь не стареем…вроде.
- Не знаю, - прохрипел в ответ Ангел, рассматривая потускневшее изображение.
Снова в комнате скребущая душу тишина. Интуитивно Гавриил понимает, что сейчас происходит нечто важное, что-то поворотное. Он смотрит на Люцифера и не узнает мудрого начальника и просто доброго друга.
- Люциферус, - осторожно произнес Ангел, - что с тобой?
- Знаешь, Гавриил, - Хранитель земли словно прирос к зеркалу и не замечает происходившего, обращается к соратнику, а говорит с собой, - я действительно старший из вас. Самый светлый, самый любимый, архистратиг воинства Небесного… Я помню те времена, когда во Вселенной небыло никого и ничего. Небыло этих златоверхих дворцов, цветущих садов с певчими птицами, даже тебя небыло. Ты даже представить не можешь, как хорошо ощущать, что есть ты и Бог. И на триллионы лет пути ни единого живого разума, ни пещинки материи. Тебя пронизывает любовь, словно купаешься в огромном теплом океане, все, что мог дать Творец он даровал мне. Мы были вдвоем. Зачем нужен был еще кто-то?
Наверное, в мироздании Господа впервые кто-то испытал на плечах тяготу печали, что давит и лишает последних сил. Откуда Гавриилу знать о этих чувствах? Лишь жалость просыпается, едва посмотришь на терзающее мыслями создание, хочется, обнят, шепнуть на ухо, что все пройдет, что Бог любит тебя… Гавриил отдергивает руку от плеча поникшего, больно обжегшись впившимся подобно острым клыкам льда холодом.
- Ты видел Адама и Еву? – неожиданно спросил Люцифер.
- Мы все видели их, Люцифер, - Гавриилу стало страшно слушать дальше.
- Никак не могу понять, зачем они понадобились Отцу. Такие глупые, несмышленые, наивные… А Он все время возится с ними, сколько не трудился над нашими мирами.
- Люцифер, - в голосе набатом гремит тревога, - ты говоришь, словно не знаешь Бога. Каждого муравья, каждый сучок, Адама с Евой, тебя, меня, любого из Ангелов Он любит одинаково. Как можно ревновать Отца к братьям.
Но разгоревшегося Люцифера невозможно остановить. Слова бессвязными фразами срываются с уст, словно оторвавшийся с причала в штормовую погоду лодка.
- Это было так просто. Она сидела и смотрела на то дерево такими горящими глазами, я лишь помог ее желаниям… Какие же доверчивые. Не пойму, что Отец в них нашел. Такая простая заповедь, не брать плодов какого-то дерева…
- Брат, ты мне ничего сказать не хочешь? Ты что-то натворил?
- Я? Да, Гавриил, я проснулся. Спал, спал, а потом проснулся и понял, что сон красив, но жизнь на него не похожа.
Гавриил отступает на шаг, чувствуя спиной холодное прикосновение стены. Во дворе дворца, в саду, раздается топот десятка ног, громкие и резкие приказы офицеров дворцовой охраны, хлопанье дверей.
- Слушай, Люцифер, может еще не поздно все исправить? – Гавриил опасливо выглядывает в окно.
Стража где-то рядом, наверняка в коридоре, прочесывают комнату за комнатой. Слышен топот ног, гремит стальная броня, офицеры стучат в двери, повсюду удивленные возгласы всполошенных Ангелов.
Прислушивающийся к шуму Люцифер гадко улыбается, нежное ангельское лицо искажается злобной маской. Если он и колебался, то не больше нескольких минут. Перед испуганным Гавриилом злобный аггел предстает во всем омерзительном великолепии гордости и злобы.
- Исправить? – в глазах зажигаются искорки азарта. – Я к тебе не на исповедь пришел. Ты, Гавриил, Ангел вроде как мыслящий. Ты должен понять, что время течет, многое меняется. Быть может пришло время к серьезным переменам?
Стук кулака о дверь.
- Гавриил! – глухо раздается голос с наружи. – Именем Творца, отвори!
- Они остались в прошлой эпохе, - Люцифер кивнул на дверь. – Ты должен сделать выбор, Гавриил. Перед нами необъятные просторы, надежда! Позади эти ограниченные создания. Выбирай сам, третьего не дано и в стороне не отсидеться.
- Так ты для этого и пришел? – оцепенение исчезло и на его место пришло горькое озарение. – Хочешь двигать рычагами прогресса и лишить любви Отца? Ты, поставленный Хранителем Земли, думаешь, что, возможно, построить счастье без Бога?
- О нем забудут. Любимые Богом людишки забудут о Боге, станут учится жить без Него…
- Нет, Люциферус. Предпочитаю остаться в стороне от таких прогрессов в прошлой эпохе. Называй это, как хочешь, сатана. Но никто и ничто не посмеет лишить меня тепла Божественной любви!
Не выдержав шквала ударов, дверь слетает с петель. В узких проем, толкаясь и теснясь, вваливается дворцовая стража, во главе с архангелом Михаилом. С десяток вызолоченных протазан упираются в грудь и шею застывшего подобно статуе Люцифера. Падший ангел не сопротивляется, когда руки его заламывают за спину, волокут вон из дворца. Взгляд его, полный непонимания и удивления прикован к Гавриилу. Но светлый Ангел ничего из этого не видит и не слышит. Перед взором, сквозь туман тысячелетий, молодая испуганная девочка по имени Мария, Сын которой исправит произошедшее. Но до этого еще тысячи и тысячи лет…
Сказка лож, да в ней намек…
Никто не пытается убедить, что все происходило именно так. Никто, честно говоря, даже предположить не может, как они вообще воевали. Увы, Священное Писание донесло лишь отголоски тех переломных событий.
Разумеется, Люцифер или попросту сатана, дьявол, лично к вам не явится. Таких людей, думаю, можно перечесть по пальцам одной руки. Но он пытается проникнуть в наши уши, глаза, разум, даже в поступки, казалось бы благие. Ему более семи тысяч лет, он хитер, полон коварства, опыта нет предела… Все это верно. Но даже такому противнику, перед мощью и умом которого человек кажется червем, пытающимся перебраться через горный хребет, можно сказать «нет!».