Написано от руки на желтоватом тетрадном листке, пахнет магией, звонким смехом обретенного счастья, любовью и воинственностью, слегка – пессимизмом (выветривается), байкерами и зимой.
Яркое и холодное зимнее солнце слепило глаза. Оно до смерти мне надоело! Ненавижу декабрь. Как, впрочем, и любой другой месяц.
Я вышел из института, хлопнув дверью. Синяя с золотыми буквами вывеска «ГИМИ им. Марьи Мораны» мелодично звякнула, подпрыгнув от хлопка. Ряд преподавательских (ухоженных и солидных) и студенческих (безалаберно украшенных и грязных от слякоти) машин скрывал от меня мой транспорт. Списанный армейский джип грязно-оливкового цвета – отцовский подарок. Отец - военный, последний раз я его видел года полтора назад. Матери не помню, шестерых братьев унесла война. И ненавижу весь мир, ибо нет в нем ничего хорошего.
Нет смысла ехать домой. Все равно в тесной однокомнатной квартирке в центре Города нет ничего, кроме старой тумбочки, шкафа с книгами и одеждой, кушетки и телевизора. Я ненавижу быт.
Я всегда умел смотреть правде в глаза. И эта правда была такова: я неудачник. У меня есть ум и талант, есть силы и физическая подготовка – и все это я использую безалаберно. Я пессимист. И этим все сказано.
Город, как всегда, был противно прекрасен. Улицы украсились отвратительнейшими красно-желтыми гирляндами, в сквериках под деревьями лежал чистый искристый снег. Дворники посыпали песочком дорожки, прохожие сновали туда-сюда и были вежливы настолько, что хотелось плеваться.
Вытянув из кармана старого длиннополого пальто пачку сигарет, я с удовольствием затянулся. Ну-ка, этот мир не заслуживает даже того, чтобы ты его презирал. Просто прими его таким, какой он есть, и успокойся. Все здесь продажно и следовало мне родится годов эдак тысячу назад, когда моя гордость и честолюбие бы хоть кем-нибудь уважались. Да и честь там не была бы помехой. Одна проблема: мечом я махать не умею. Ну да это я как-нибудь решил бы.
Я люблю машины куда больше, чем людей. Машины никогда и ничего не замыслят против тебя, ты знаешь их предел, и, самое главное, они молчат. Армия только еще больше убедила меня в этом. Впрочем, эта организация на меня не повлияла совершенно. Разве что осталась форма и машина, которую специально для меня списал со склада отец. Ну, может быть, еще пару месяцев отрастали волосы. Драться я умел и до этого, сослуживцев не трогал, «дедов» не боялся. Люди одинаковы все, везде и всегда. Люди продажны и мелочны, они распускают сплетни и пристают с вопросами. Они отказывают в самый неподходящий момент. Они бьют друзей в спину.
А между тем погода была поистине великолепна, и какой-нибудь жизнелюб мог спонтанно запеть и закружится в танце, воспевая легкий морозец, ласковое солнце и блестящий снег. Но я, к сожалению, а может, и к счастью, себя к ним не отношу.
Окурок в последний раз задымил и был жестоко вдавлен в мостовую ботинком. Раздался частый перестук каблучков, заставив меня обернуться.
— Глеб, ты сейчас куда? — Лиза, с факультета стихийной магии. Хорошая, симпатичная девушка. Хоть и плохо успевает по полевой магии.
— Да, в общем-то, никуда. — Не люблю врать. Тем более – без причины. Беспричинное вранье – удовольствие ниже среднего. А особенно – своим ученикам.
— Может, тогда подбросишь меня до дома?
— Садись. А тебе куда?
Девушка назвала адрес. Ехать было достаточно далеко, на другой конец города. Ну тем и лучше – слегка развеюсь, делать-то мне все равно нечего.
Студенты со старших курсов называют меня на «ты», ведь я старше их всего-то на пару лет. Я сам прошу их так делать – это здорово облегчает общение, да и предмет мой они слушают уже с большим интересом. Полевая магия – сама по себе тема интересная, хотя и опасная. И низкооплачиваемая. И никаких перспектив и амбиций...
Никогда не понимал тех водителей, которые переделывают свои автомобили, украшают их. Не вижу смысла в их действиях. Особенно меня раздражают эти новомодные глушители, которые не уменьшают звук, а наоборот, увеличивают. С таким ночью проедешь – весь город разбудишь. А на моем «козле» хоть на охоту выезжай, оленей выслеживать – не услышат.
И общественность я тоже не понимаю. Для них кажется, что байкеры и стритрейсеры – это круто, эдакая свобода на колесах. На самом деле ничего крутого и необычного в них нет. Просто бандиты на мотоциклах и отморозки в автомобилях. Хотя это только мое мнение.
— Глеба, а у тебя девушка есть? — Ну вот, началось! Ну почему у них у всех один и тот же вопрос!
— Нет. — На данный момент мы в ссоре, но говорить об этом моей ученице я не вижу смысла.
— А почему?
— Не знаю. Не задумывался над этим. Некогда.
— А тебе раньше не говорили, что у тебя красивое лицо? — Ничего себе! Это у меня-то красивое лицо?! Со шрамом вдоль всей скулы, небритое и вечно уставшее?!
— Если честно, то никогда. А это правда или ты подлизываешься?
— Правда. Ты вообще красивый, с нашей точки зрения. Девчонки со всего института удивляются, что у тебя нет девушки. По тебе столько первокурсниц сохнет!
— Не знал. Честно. Никогда бы такого не подумал.
— Одна чуть с собой не покончила, решила, что ты ее нарочно игнорируешь.
— Это та, которая в черной одежде ходит, с кучей амулетов, в ошейнике и ботфортах?
— Да. У нее еще прозвище такое, готическое – то ли Вамп, то ли Призрак.
— Это было бы в ее стиле.
— А чем ты в свободное время занимаешься?
— Отдыхаю. Это сегодня у меня вызовов нет. Пока. А так – мотаюсь по адресам, как савраска. Приезжаю вымотанный и разбитый, даже не ем.
— Ой, бедный... А я и не знала, что ты еще работаешь, кроме института.
— Приходится. На нашу зарплату далеко не протянешь. Разве что только ноги. Кстати, ты Костю не видела, куда он пропал? Его уже несколько дней нет.
— Нет, он не приходил и не звонил. Это на него не похоже.
— Поэтому и спросил. Кстати о Костике: ведь вы и его симпатичным считаете?
— Ну да, он тоже хорошенький.
— А кто из нас симпатичней, он или я?
— Ну, даже и не знаю... Вас трудно сравнивать. Ты смотришься солидно, возмужало, а у него другой стиль. С тобой, например, чувствуешь себя уверенно, зато с ним можно пошалить.
— Ну да, нашалитесь с такими вот Костиками и бежите к нам, возмужалым.
— Да ладно тебе! Можно подумать, ты что-то против скажешь или прогонишь!
— Э-эх, добрый я, и все этим пользуются.
Девушка засмеялась и стукнула меня по руке. А что смешного?! Правду ведь сказал! Куда катится мир – за правду бьют...
Рокот, громкий и наглый, вперемешку с хард-роком оторвал меня от размышлений. Опять они! Надоели уже. Я решил не останавливаться. Вокруг моего транспорта почетным эскортом скользили байкеры. В коже и хроме, они походили на случайно заехавших сюда с рок-концерта металлистов. Лиза замолчала и только опасливо косилась на суровых парней и девушек. Когда я остановился возле самого ее подъезда, она быстро попрощалась, схватила сумочку и влетела в здание, захлопнув за собой железную дверь с кодовым замком. Ну что ж, теперь есть кому вызвать труповозку, если что...
— Ты что ли Глеб?
— Я. Чего надо?
— Да не сердись ты раньше времени. Разговор есть.
— Говори.
— Показать надо. Поехали.
— Стой! А оплата?
— За что? Ты посмотри сначала, а потом уже о деньгах поговорим. Поехали.
— Ну, поехали.
— Вот, молодца. Кстати, у тебя прозвище какое-нибудь есть?
— Нет.
— Получишь. Поехали.
По мановению руки главаря байкеры тронулись с места. Даже под плотными куртками угадывались накачанные мышцы парней, а движения девушек были плавными и быстрыми, как у каратистов. Далеко не все из них были людьми. Элита, каждый рангом не ниже Матерого. Это мне даже льстит. Впрочем, в элите Стаи не хватало одной мотоциклистки. Высокой, белобрысой, которая работает в патруле. Странно, она обычно входила в свиту Вожака. Может, это и есть тема того самого «разговора»? Должен огорчить этих парней, я не воскрешаю покойников и не занимаюсь убийствами. И не работою бесплатно, в этом плане вы меня даже самой матерой элитой Стаи не запугаете...
Мы неслись по городу, зимняя резина слегка проскальзывала на поворотах, напоминая об осторожности. Я, в своем джипе поглядывал на мерзнувших на ветру байкеров с легкой иронией. Хотя тент тоже не давал особого преимущества – отопитель работал на полную, а в кабине все равно было холодно. Ну, хоть ветер не бьет.
Высокое белое здание вынырнуло из-за сплошного бетонного забора. Городская больница. Намек, предупреждение или задание?
Естественно, байкеров не пустили во внутренний двор больницы. Внутрь вошли только Вожак, я и двое из сопровождения – парень-фуррь и девушка, человек. В здании строгая медсестра попросила нас снять верхнюю одежду и одеть халаты. Когда девушка переодевалась, я заметил на ее плече татуировку. Не символ Стаи, но другой.
— Ты удачно сменила профессию.
— Ты о чем? — Девушка в недоумении повернулась ко мне.
— Лучше быть в Стае, чем на панели, не так ли, леди Тюльпан?
— Я давно уже не проститутка. И не советую тебе напоминать мне об этом, если хочешь жить.
— Боюсь, боюсь, только ногами не бейте! Дурью не майся, я вас терплю только из-за обещанных денег. И мне плевать, кто ты есть и кем ты была. Просто обычно проституток в байкеры не отпускают.
— Я убила своего сутенера. Это и был обряд моего посвящения. Вопрос исчерпан или мне все же сломать тебе руку?
— Не кипятись. Я слишком многое повидал, что бы ты меня напугала. Не хами. Но вопрос – да, исчерпан.
— Пошли. — Вожак прервал наш спор, и мы вместе поднялись по лестнице. Пройдя вдоль ряда одинаковых дверей, мы нырнули в одну из них и оказались в палате. На койке, в окружении свиты, лежала девушка. Та самая, которой не было в отряде Вожака. Но что-то было не так... Какое, однако, неприятное чувство, кажется, я влипаю очередную историю...
— И зачем вы меня позвали? Тут что, врачей, по-вашему, мало?
— Нет. Вольф, покажи ему, в чем дело.
Второй сопровождающий, красивый фуррь-волк с умными глазами и музыкальными пальцами, подошел к больной и подозвал меня жестом. Сделав над ней несколько пассов, он попытался мне что-то объяснить. Извини, парень, но жесты твои я не просекаю ну ни как...
— Что он мне пытается втолковать?
— Что-то типа... — сопровождающая наморщила носик, пытаясь разобрать загадочные пассы напарника, — прогляди ее изнутри... или рассмотри ее дух... душу... Ну, что-то типа этого.
— Понятно. Ауру проверить.
Я напрягся. Некоторые завидуют магам, думают, что им все легко. Щелкнул пальцами – и исполнились твои желания. Как маг заявляю – это абсолютная чушь. Порою заклинание отнимает сил больше, чем разгрузка вагона. Но извините, отвлекся...
Аура пациентки была сильной и лучистой. В золотом сиянии были пятна травм, но она выкарабкается. Кстати, а она, оказывается, дочь вожака! Сияние было почти таким же сильным и почти того же оттенка, что и у него. Но в области груди была какая-то неясность... Вот что меня напрягло при входе в палату! Черно-фиолетовым кровоточили пять порезов.
Укус демона! Это плохо. Это очень плохо. Это просто невероятно плохо! Это могло означать только одно: вторжение. Снова убийства и разборки, снова поднимут голову генералы Конфедерации. Снова война. Как в старые дни, недобрые дни.
Война! Не знаю почему, но это слово сладостным, зовущим звуком горна разлилось по моим жилам. Я не создан для мира. Я воин. Я видел войну. Смерть, горе, грязь и предательство, кровь и кровь... И я жажду ее!
И снова будет как в старые дни! Смерть за смерть, кровь за кровь!
Видимо, безумная радостная ярость моя отразилась на лице, потому что как-то странно и со страхом посмотрели на меня байкеры. Я криво усмехнулся. Они еще не знают, какого демона выпустили...
Я аккуратно откинул одеяло с пациентки и осмотрел грудь, хотя и так было все понятно. На груди виднелся шрам в виде масонской звезды с пятью кровоточащими ранками на концах лучей. Бесполезно винить врачей: они не могли бы ничего поделать, даже если бы заметили что-то.
— Парни, «инеевого змея» приготовить сумеете?
— Что это за состав?
— Можете спросить у ГСБэшников. Прочищает мозги только так. Ей необходим раз в неделю как минимум. Рецепт сейчас напишу. «Химики» есть?
— Я «химик»! — Девушка-сопровождающая подняла руку. — Какой состав?
— Записывай...
— А что все-таки с ней?
— Укус демона. Какого она вероисповедания?
— Христианка.
— Пригласите священника, пусть обмоет ее святой водой, проведет службу за излечение и благословит. Если не поскупитесь, можете заказать мессу за божью защиту. И поставьте свечку архангелу Михаилу и к ее иконе. Это все, что вы сможете сделать в этой ситуации. Я буду продолжать лечение. И готовьтесь к войне.
— К войне? — Переспросила девушка.
— Снова вторжение, Кэт. Сколько с нас? — Вожак отсчитал нужную сумму, и я ушел. Впоследствии я еще не раз проведывал эту девушку – укус демона невероятно ослаблял организм, и она могла умереть в любой момент. Но я вылечу ее. Хотя бы ради ее отца.
Не знаю почему, но мне нравился этот ведьмак. В нем был стержень, была харизма. Этот твердый, справедливый и очень неглупый мужчина не раз подводил всю Стаю под удар, и так легко избегал его, что оставался бессменным лидером уже десять лет. У него странные глаза. Жестокие, мудрые и властные. За такими, как он, хочется следовать до самого конца и сражаться с ними бок о бок. Невероятное чувство, такие люди настолько прирожденные лидеры, что не передать словами.
Несомненно, у Стаи не было лучшего лидера со времен основателя – Андрея Пастыря, который одновременно был православным священником. С тех пор все Вожаки носят с собой флягу церковного кагора – отец Андрей был большой любитель выпить, царствие ему небесное...
Теперь необходимо сообщить куда следует. На байкеров надеяться бесполезно, более того, если бы я хоть словом обмолвился об этом в Стае, то по лестнице я бы летел ускоренным темпом, а мой язык пополнил бы коллекцию трофеев Вожака. Они – очень серьезная и жестокая группировка. Вот спорим, что за мной слежка?
Так и есть. Проехав пару кварталов, я обратил внимание на «пасущую» меня голубую «шестерку». Надо признать, что «пасли» меня грамотно, новичков на такие задания Стая одних не отпускает.
Не буду врать, что я чист перед законом и, подобно Остапу, чту уголовный кодекс. Но, по крайне мере, я стараюсь не привлекать к себе лишнего внимания. Чего не скажешь о байкерах. Когда «шестерка» пролетела за мной еще один светофор на красный, раздался громкий и звонкий свисток постового. И началось!
Вам никогда не приходилось на «уазике» лететь по городу, опасно кренясь на поворотах, с тремя бандитами на хвосте? А с тремя бандитами и четырьмя машинами ГПС? А со всеми ими и пятью Матерыми? С огнестрельным оружием самых разных калибров: от «Бердышей» патрульных до АКМ байкеров? Такого и врагу не пожелаешь – впечатления, прямо скажем, незабываемые! Если бы не уроки прапорщика Семенчука, в свое время пинками учившего нас водить автомобиль заново, я вылетел бы на первом же повороте. А так у меня были хоть какие-то шансы... Мизерные... Если бы выбраться за город, а там по бездорожью – они меня на моем «козле» ни за что не догонят. Ну же...
Нет, вездеход – неважный гонщик в городе. После нескольких захватывающих виражей я все-таки грохнулся на бок. Спасли меня только дуги и ремни безопасности. Эх, блин, теперь весь левый борт выпрямлять... Однако есть проблемы и понасущнее. Как выжить, например...
Воспользовавшись образовавшейся заминкой, я быстро сотворил иллюзию своего отсутствия. Если правильно это сделать, то засечь тебя сможет только очень сильный маг. Правда, это отнимает столько сил... Я еле дождался, пока байкеры не убедились в моем мнимом отсутствии и обратили внимание на явное присутствие патрульных. Ребята начали весело носиться друг за другом по всему Городу, аккомпанируя себе сиренами и выстрелами.
На скамейке в дворике, куда я влетел, сидели мужики. Наверное, пили пиво, пока я не появился сейчас. По крайне мере недопитый полуторалитровый пузырь стоял на газетке между ними, рядом с закуской. Надо бы вернуть транспорт на все четыре колеса...
— Слышь, мужики! Уазик пе6ревернуть поможете – на пузырь дам! Отвечаю!
— Да без базара!
Мужички подтянулись, встали, и мы впятером опрокинули тяжелую машину. Сотню мужики, как не отнекивались, все же взяли. Ну и правильно – и им на бутылку, и у меня совесть чистая. А теперь надо линять отсюда, пока меня не заметили...
Город, это странное, живое существо, дышал предвкушением новогодних праздников. Красивые дома, среди которых просто не было места типовым, «серым» застройкам, украсились гирляндами и фонариками. Учитывая, что каждый дом был уникален, это давало невероятный эффект. Через десять минут езды по улицам, где на украшенных лепниной фасадах лежал искристый снег, начисто стерлось все плохое настроение. Хотелось петь, душа стремилась к небесам. Великолепная эйфория наполнила душу, и казалось, что все будет в порядке...
Проезжая мимо ЦУМа, одного из немногих в Городе зданий в стиле «стали и стекла», я затормозил возле тротуара перед идущей девушкой.
— Подвезти?
— Тьфу, блин, Глеба, это ты! Ты меня так больше не пугай, ты знаешь – я нервная.
— С чего бы? Я понимаю я нервный, но у меня хоть причины есть. Ты-то с чего?
— Я думаю, что работать в Конторе – уже повод для того, что бы быть нервной.
— Ну да, учитывая, какие мы там дела вертим под прикрытием юридической консультации... Ты сейчас куда?
— Да в общем-то никуда, просто гуляла. Пойдем вместе? А то одной скучно.
— Тоже мне, нашла веселого собеседника. Ты же знаешь меня, как облупленного, я угрюм.
— Это ты точно заметил, Глеба. Но ведь ты меня до сих пор любишь?
— Как и ты меня. Естественно, Лиса.
— Ну так пошли? Ведь у тебя очередные неприятности.
Вот такая она, моя Алиса. Мигом во всем разобралась. Сейчас отпустит пару колкостей насчет того, куда я вляпался, если я ей расскажу. А ведь я расскажу – ее зеленые глаза выманивают всю подноготную.
Мы с ней то ссоримся, то миримся, но всегда остаемся друзьями. В душе я очень давно и крепко люблю ее, но никогда бы не претендовал на её руку и сердце. Я недостоин ее...
Ее рыжие волосы пахли жарким летом и терпкой корицей. Мы в обнимку, не торопясь, гуляли по городу. Я купил ей букет ее любимых трехцветных гвоздик. Почти вся выручка ушла на подарок, но никакие деньги не стоят ее улыбки. Просто когда я с ней – я счастлив так, как никто другой на свете не может быть счастлив: если бы не она, я бы давно покончил с собой...
— Сегодня я побывал у байкеров.
— И что же сказали волки оборотню? — Я действительно оборотень. Просто умею себя контролировать и превращаюсь только тогда, когда мне надо, хотя в полнолуние держать себя в руках гораздо, гораздо сложнее.
— Одна из Волкодлаков носит укус демона.
— Ну и что? В городе пара дюжин людей ходит с этими метками, еще с прошлого вторжения.
— Нет. Укус свежий. Совсем свежий... — От услышанного вертикальные черточки в ее глазах чуть расширились, а верхняя губа приподнялась, обнажив белоснежные клыки. Господи, как же я ее люблю...
— Значит, надо сообщить об этом.
— Да. Снова война. — Я глубоко вдохнул морозный воздух, позволяя сердцу успокоиться. Каких-то семь лет назад было вторжение. И кончилось всего три года назад. Страшно... Там было страшно. Мерзко и противно, жестоко. Но как все было ясно: вот он враг, стреляй по нему! В Городе мне приходилось лицемерить. Бог мой, ты один знаешь, как мне надоел вечный обман мирной жизни...
В приемной ГСБ было тепло и душно. Болезненного вида следователь внимательно выслушал рассказ об укушенной Волчице и заверил нас, что сделает все, что в его силах. Как же, как же...
Скоро мы опять неторопливо шли по красивым улочкам. Теперь – к ней домой. Но сначала – ко мне. Мы оторвались дуг от друга часа через три...
— Я не хочу, что бы ты уходил.
— Я должен. Я не смогу сидеть здесь, в тылу, пока кто-то дерется на фронте.
— Мужчины... — С легкой иронией потянула Алиса. — Я никогда вас не понимала. Зачем рисковать жизнью, здоровьем, разумом, когда можно переждать бурю в тылу?
— Не знаю... Просто что-то тянет меня туда. Странное чувство. Его не объяснишь.
— Неужели война для тебя дороже меня?
— Нет, конечно же, нет! — Мысль о том, что я могу потерять ее, напугала меня до самой глубины души. — Но не могу же я позволить убивать мирных жителей Города?
— «Мирных жителей Города...», — смакуя фразу, процитировала она, — а мысль интересная... Оригинальная, я бы даже сказала, мысль! Смешно, однако!
— Да ладно тебе! — Действительно смешно, учитывая, что все взрослое население (в том числе и женщины) побывали на войне, а совершеннолетние юноши и девушки всех рас являлись военнообязанными. Термин «мирное население» к Городу был просто неприменим. Именно об него обломала зубы Конфедерация. Я горжусь, что являюсь его гражданином. Хотя власти все равно не очень-то...
И опять узкие прекрасные улочки закружили нас, приведя к красивому зданию. Дом Алисы был украшен омелой и туей, из маленького дворика выглядывали ветки старого дуба.
Поднявшись по скрипучим ступенькам, я остановился в нерешительности. Вы меня поймете. Мать Алисы – фея. Чертовски сильная нечисть! Некоторые считают, что феи – это такие маленькие существа с крылышками, что могут поместиться в цветке. Типа пикси и феи – одно и тоже. Я так скажу: феи выглядят так, как им хочется, и обычно они предпочитают человеческий рост. По магической силе мне с ней тягаться крайне противопоказано - в гневе прибьет меня, даже не заметив. Один раз я попал ей под тяжелую руку, когда мы с Лисой были в размолвке. Еле ноги унес! Может она, конечно, меня и простила уже, но надеяться на это особо не стоит: у фей очень хорошая память...
Меня рассекретили. Дверь распахнулась так резко, что вовлекла меня потоком воздуха внутрь дома. Лорианна Доргоновна была, как всегда, великолепна. Красотой она могла сравниться с дочерью (не для меня, конечно). Сейчас эта рыжая фурия была разъярена. Мама, роди меня обратно...
— Мам, все в порядке, мы с Глебом опять помирились!
— Точно?!
— Да, да! Успокойся, мам!
— Да от него опять воняет байкерами! — Однако фея уже успокоилась. Это радует... — Ладно, пусть проходит. Но чтоб больше он с этой мразью не якшался!
— Больше не буду! Честное слово!
— Знаю я твое честное слово! Ну тебя, пошли лучше чай пить.
Готов поспорить на что угодно – она знала о моем приходе еще вчера. Просто она дала понять, что мне не следует терять бдительности и учтивости...
Мой рассказ она выслушала очень внимательно. И дала следующие комментарии:
— Влипли все мы, конечно. Конфедераты, правда, поднимутся только к весне, не дураки они, чтоб на Лигу зимой нападать. Так что время есть. Героем прослывешь, ведьмак, это да, но вот за то, что дочь мою на фронт потащишь – я тебе лично голову по прибытии оторву! Хоть вроде и вернется она живая... Но голову оторву для профилактики! Бегаете друг от друга, как суслики угорелые, совсем друг друга загоняли... Любишь же ее, что не женишься?
— А что я ей могу дать? Ни работы нормальной, ни жилья...
— Э-эх, обалдуй! — Фея дотянулась до моего лба тяжеленной ложкой. Никогда не возвращаюсь от нее без назидательных тумаков! — Да будет у тебя все, никуда ты от славы и богатства не денешься! Сама ж тебе помогу, что я, зятю помогать не буду?
— Обалдуй, что с меня взять? А вот про то, что я ее на фронт потяну, поподробнее, пожалуйста.
— За тобой она увяжется, оба в «кольцерезку» попадете, вместе во всех операциях рука об руку будете. Только смотри у меня: потеряешь ее - и голову заодно! А пока у вас еще в Городе дела будут интересные, тоже совместные...
— Да уж постараюсь... Самому дорога!
— Благословляю я вас, хоть и фея. Ну да мое благословение тем сильнее будет. Дерзайте!
Ну что ж, без Алисы мне все равно не жить. И уж если умрет она, то умру и я...