На распутье дорог
Когда Виктор смотрит на распластанное тело, со свисающими комьями жира, на операционной койке, то где-то в глубине души понимает, что где-то с ним встречался. Повсюду топот медсестер, редкие распоряжения врача, пронзительное гудение приборов, причитания стоящих за операционной. Вот она, извечная борьба человека со смертью. Поразительно знакомый Виктору человек лежит, не шевелясь, видимо смерившись с положением дел. Лишь медперсонал продолжает яростную, но бесполезную борьбу. Видно, как губы мечущегося над умирающим врача шевелятся в непрестанной молитве, молотом отзывающейся в сознании.
«Вот глупый! – усмехнулся Виктор. – Зачем отвлекаться по пустякам? Зачем эти бессмысленные слова? К кому они обращены?»
Лежащий человек умирает, или уже умер, а беготня от того только усиливается. Нет, все же упорные эти люди, врачи. Проигрывать не любят.
На Виктора никто внимания не обращает. Любопытство побуждает двинутся ближе к койке, заглянуть в лицо. Теперь понятно, где он видел этого человека. Это он сам.
Тотчас всплывают нагрянувшие со всех сторон, путающие сознание образы, звуки. Перед взором богатое поместье, тело, словно наяву чувствует теплоту воды бассейна, в голову ударяет хмель, наркотический кайф, он слышит смех, похабные шутки, звон бокалов, музыку, тепло обнаженного женского тела. Затем все резко обрывается. Всплывают пронзительные крики, отдаленное гудение кареты скорой помощи…
«Не может быть, - ворвавшиеся мысли заставляют трепещущею душу собраться в комок, словно замерзший на снегу щенок. – Неужели это на самом деле смерть?»
- Ну, это, смотря с какой стороны посмотреть.
Виктор медленно поворачивается. По среди комнаты стоит высокий человек, длинный черный плащ ниспадает на пол, из под низко опущенного капюшона выглядывает лишь длинный подбородок. Резко выделяется на фоне черной материи белоснежная кожа, такие же бледные потрескавшиеся губы растянуты в улыбке.
- Прошу прощения?
- Говорю, смотря с какой стороны посмотреть, - терпеливо повторил «черный плащ». – Для тебя смерть – отделение души от тела, так что ты в некой ущербной для человеческой природы форме бытия. Но по суть, для нашего мира смерти не существует. Ты просто переходишь в некое измененное существование.
Несколько смущенный Виктор неотрывно смотрит на возвышающеюся над ним черную фигуру. Эдакое темное пятно посреди белых стен и халатов.
- Пойдем, что ли, - заговорил незнакомец. – Смысла тут стоять нет. Поплачут по тебе денек два, зароют в землю и продолжат жить припеваючи. Всегда одно и тоже.
Неспешно покачиваясь, человек в плаще разворачивается и направляется к выходу. Замешкавшись у двери, он оборачивается – Виктор продолжает стоять, стеклянными глазами наблюдая, как умершее тело покрывают белоснежной простыней.
- О да, понимаю! – в голосе незнакомца звучат печальные нотки. – Это ведь христианский центр. Энтузиазма много, а финансирования ноль. Оборудование старое, медикаментов не хватает…
- Это, наверное, ошибка, - прошептал умерший. – Это не может происходить со мной.
Высокий человек, пряча улыбку, ниже надвинув капюшон, подходит к поникшей душе. Подобно стремительной змее худая рука выскальзывает из плаща, длинные костлявые пальцы, белые как снег, касаются вздрагивающего плеча.
- Я сплю. Я сейчас в номере отеля, отлеживаюсь после пьянки, бок мне греет милая Анюта… Просплюсь еще часок, потом сделаю кофе, пойду на фирму, а там мужикам расскажу, какой чудный сон мне снился.
Человек или вовсе материализовавшаяся тень стоит молча, держа всхлипывающего за плечо. Он не пытается переубедить, нет, ни одно слово не срывается с бескровных губ.
Не замечая происходящего, Виктор поднимает пухлые руки к лицу, осматривает со всех сторон, касается помятой безрукавки, облитые вином шорты.
- Как мог я умереть? Я стою, мозг мой работает, вот мои руки, тело, одежда. Я даже чувствую на языке вкус вина!
Последние слова он прокричал, но никто, кроме тени не услышал полного животного ужаса крика.
- Твой мозг мертв, - не прекращая улыбаться, зашептал на ухо незнакомец, - и скоро вместе с телом превратится в прах. Но разум связан с душой и продолжает жить. Будучи привязан к прежнему существованию, не может понять происходящее, и создает эти чувственные образы. Это просто защитная реакция.
Видя нерешимость Виктора, тень обхватывает его плечи и, чуть приложив силу, ведет к выходу. Умерший волочит ноги, плечи поникли, идет, словно бессловесное и безвольное животное. Налитые воображаемыми слезами глаза неотрывно прикованы к накрытому простыней телу, покуда стена не огородила обзор.
В коридоре, перед операционной, стоит громкий плач. Витина Аня сидит, обхватив голову. Длинные русые волосы рассыпались по плечам, по щекам крупным потоком льются слезы, размазав помаду и туш. А рядом… рядом стоит Денис, вице-президент кампании, гладит Аню по спине, что-то шепчет, пытается успокоить.
Но вот подходит уставший врач, короткая беседа, соболезнование… Девушка плачет на взрыв, Денис нежно обнимает, прижимает голову к груди. А рожа до того похабно ухмыляется.
- Это как такое…да быть того не может…я ж эту сволочь сам поставил…
- Да, Витенька, - глухо рассмеявшись, проговорило существо в черном, - добро пожаловать из мира снов в реальность. Думаешь, этот Денис твой хоть каплю имел благодарности? Да он спал и видел, как ты коньки отбросишь. А Анюта та еще курочка! Проплачет о тебе не больше нескольких часов. Денис, истинный кавалер, быстро утешит даму.
Виктору хочется плюнуть в лицо волокущему его хаму, но нет сил и на это. Он продолжает идти, не зная, зачем и не зная куда. Мысль о том, что вот так резко все пропало, и он стал пещинкой, малой частью чего-то сжигает душу, на место шоку приходит чувство обиды на… Нет, просто обиды. Злость захлестывает естество Виктора, слепая злость, бросающаяся в пустоту, готовая обрушится на все.
- Это не справедливо! – вырвалось у него. – Я молод, еще и пожить не успел. У меня прекрасная любящая женщина, компания, фабрики, заводы, целое состояние. А умирать приходится в каком-то гадюшнике религиозных фанатиков!
Незнакомец не сбавляет шага, лишь улыбка приобретает черты загадочности. Они идут и идут, а коридор столь маленькой христианской больницы не заканчивается. Становится необычайно тихо, стены сковывает холодящий душу полумрак, веет могильным холодом.
- Вот оно как у вас все устроено! – умерший недовольно фыркнул. – Паршивое местечко, вам бы евроремонт, обои…
Существо или тень медленно поворачивает голову. Не выдержав взгляда, Виктор отворачивается, прикусив язык, становится одновременно страшно и противно от одной мысли, что ЭТО на тебя смотрит. Вот только почему он продолжает идти за ним?
- Ты зря жалуешься, - ответила на его крики тень. – Ты видел борющихся за твою жизнь людей? Им почти не платят, они каждый день проводят в молитвах, соблюдают посты… А ты, Виктор, наслаждался жизнью, пил, ел, спал, гулял, блудил и не задумывался о завтрашнем дне. Но этот день настал. Ты достаточно прожил и это была по своему счастливая жизнь, теперь время истекло и пора уходить.
Загадочное существо идет, чуть ли не летит, шаги широкие, подстать гигантскому росту. Виктору приходится бежать поодаль, стараясь не отставать от жуткого проводника. А может, просто боясь остаться одним в темном и мрачном месте.
- Так что же, - пролепетала отстающая душа, - Бог получается есть.
Молчание. Лишь вечно улыбающиеся губы на какой-то миг искривляются в презрении, словно вспоминая забытую обиду.
- И что, раз я как те салабоны в храм копеечку попу не нес, на сковородке жарится?
Незнакомец пронзительно и гадко засмеялся. Так гадко, что Виктор отшатнулся и прижался к стене, с ужасом взирая на вмиг переменившегося проводника.
- Кто ты?! – вырвался стон.
- Ангел с крылышками и нимбом над рогами! – грубо прорычало существо. – Топай пузатый, я не собираюсь с тобой, целый час возится.
Виктор чувствует, как к горлу подступает ком.
- Да я ж не знал! – сорвались с дрожащих губ слова. – Может это, вернуть еще назад можно, а? Ну, типа второго шанса или вроде того? Я ж честь слова все брошу, к попу сразу побегу. Если б мне раньше кто рассказал…
Звериный рык обрывает бессвязное лепетание.
- Врешь собака, - тень торжествующе заржала. – Забыл или тебе напомнить?
Перед глазами поплыло. Видна комната, до боли в глазах знакомая старушка, стоит, кряхтя от утуги, на коленях, губы едва заметно шевелятся, в руках четки мелькают. Рядом слышится детский смех, в дверях появляется толстый мальчуган в кепке набекрень.
«Ба, ты это че чудишь?»
Старушка не злится, только улыбается ласково.
«Богу молитовки читаю, сыночек, за тебя, за мамку твою, за отца…»
«Ба, не гони беса, - рассмеялся грубиян, - какой Бог, то средневековье все, на дворе двадцать первый уже, очнись бабуля!»
Но бабушка, ничего не ответив, лишь усердней взялась за молитву.
- Бабушка, - взмолился нерадивый внук. – Какой же дурак я был.
- Дураком был, дураком и остался! – подлил демон масла в огонь. – Вставай, нам еще топать.
Виктор поднимает взор. Нет, в этом странном существе нет таинственности, как казалось ранее. Только мерзость и лукавство.
- Я с тобой не пойду! – бросил он в сторону беса. – И в ад не хочу, что я там забыл!?
Бес в ответ фыркает.
- Кто тебя дурака заставляет?
- ?????!
- Ну что смотришь бараном, - бес упер руки в боки. – Не буду ж я тебя за шиворот тащить. Не хочешь со мной идти, скатертью дорога. Ты жил в свободной демократической стране, у нас с законами тоже все в порядке.
- Так это что получается, - задыхаясь от восторга, проговорил Виктор, - захочу вот так просто в рай пойду.
Демон жмет плечами и указывает рукой. Обернувшись, душа умершего, вне себя от радости, только сейчас замечает в темной стене прореху. Словно какой-то причудливый архитектор смастерил двери из листьев и бутонов роз.
Бывший президент компании вскакивает и, даже не попрощавшись с неожиданным спутником, бросается в густой кустарник роз. Красные лепестки бьют по щекам, шипы рвут одежду, больно впиваются в кожу, но он продолжает рваться вперед, все еще не веря в произошедшее. Вот она справедливость. Даже не обязательно было молится, отказывать в чем то, главное захотеть!
Виктор внезапно оказывается посреди залитой зеленью и солнечным теплом поляной. Прямо на земле, укрывшись в тени необычайно огромного дерева, лежат во множестве люди. Счастливые такие, улыбаются, доносятся слова дивных песен, взгляды каждого прикованы к странному Человеку. Он ходит по рядам пирующих, с каждым ласкова беседует. Виктор пытается рассмотреть Его, но не может. Лицо Его настолько светло, что, не выдерживая сияния, умерший отворачивается и закрывает рукавом лицо.
В этот момент возлежащие на пиру разом поворачиваются к вошедшему. И настолько стыдно становится и неловко. Они счастливы, кубки полны вина, в блюдах изысканные яства, повсюду смех и веселее, а он тут лишний. Вон, какие все чистые и опрятные, а у него одежда в каких-то грязных разводах и запах этот, откуда он… ох, неужели это от него исходит столь ужасный смрад! И Человек этот, что Ему нужно, почему Он неотрывно смотрит на Виктора такими печальными глазами. Нет, этого взгляда выдержать невозможно, стоишь, как голый, пронзает тебя насквозь, а ты не можешь ничего сделать.
Стараясь производить меньше шума, Виктор делает шаг назад, живые двери сразу расступаются, пряча в листве шипы.
Сад, солнечная поляна, счастливые лица пирующих, дивный Человек исчезают. Виктор оказывается посреди сомкнутого мраком коридора.
- Ну, что, - раздается за спиной самодовольный смех, - насмотрелся? Теперь пойдем.