Выжил (быль)
Чёрта с два такое забудешь!
Сижу как-то в офисе, курю, в окошко пялюсь. А за окном зима пушистая, да снежная. В душе фанфары, раздача Оскаров и Тульских самоваров.
Есть от чего ликовать. Полгода хрен без соли и вот он, Тендер, вырванный с мясом.
Фирмулька у нас размером с наперсток, все делаем всё. На мне маркетинг и безопасность.
Согласно договора, мы должны предоставить северянам откат. Цифра астрономическая, условие, только нал.
Директор умчался к северянам на самолетике, а я вслед за ним должен на поезде денежку увезти. Щаз! Директор чурка ушлая, и я ему на тараканий хм, ноготь не верю, чисто по Станиславскому. Ишь урюк дурака нашел. А вот не угадал.
Иду на почту, покупаю ящик. В ящик «капусту» пакую и особо ценная отправляется на север. Следом поездом я с сумкой до упора набитой классикой мировой литературы. Толстой, Киплинг, О, Генри и тд.
Дорога, тягомотина, пьянки, карты, курица жареная доставшая всю железнодорожную Россию. Проводница не первой свежести, шлюха или нет, не скажу. Не пробовал.
Наконец вроде приехали, на выход с вещами.
В контору к клиентам не тороплюсь. Меня не встречают, да и встретили бы, что я им «Книгу джунглей» читать буду вместо бабла?
А потому спокойно в вокзальном буфете усугубляю свое состояние стаканом коньяка.
Нет, я конечно оптимист, и клопы у меня коньяком пахнут, но тут коса на камень.
Да плевать, в дороге не до «Камю». Заедаю это яблочное пойло сыром (сука из чего они его варят) и дефелирую в общественный туалет привязать своего аргамака.
Темнеет скоропостижно. Деревянное чудовище с сорванными дверями и множеством сталактитов нахожу за сараем вокзала. Пристраиваюсь сбоку от толчка, достаю и…
Колоссальных размеров удар в череп, вышибает из меня дух Советского человека и гражданина. Вышибает, но не надолго. Тридцать лет спорта закалили мозг. Он стал маленьким и твердым.
Стою раком, состояние грогги. Нокдаун, усугубленный яблочным коньяком. Медленно, тщательно блюю.
Периферией просекаю движение. Дальше рефлексы. Подкат, удар. Кулак в развилку. Хруст. На рожу кровища как из хм, слоновьей. Мама дорогая, у меня нож. У меня нож?!!
Двое? Больше? Еще более тяжкий удар (опять в голову) и нокаут. Звезды, туманности, небытие!
Открываю глаза, потолок. На потолке замысловатая трещина в форме Южной Америки.
Голоса, стены, оборудование. Больница что ли? Точно лазарет колхозный. Дверь слева приоткрыта. У меня полумрак, а оттуда полоска света и голоса.
- Иваныч. А ведь мужика то убить хотели, но башка у него каменная. Может и есть микротрещины, но на этом быке заживет как на собаке.
- А ты Паша видел, что он сотворил? Там бля крови было как на бойне. Сейчас менты за ним приедут, я уж позвонил.
- Эх, нефтянка поганая. Сколь дерьма сюды слетается.
Оппаньки! Пора старый ноги делать. Одежка на мне. Шапка вон на полу валяется. Ботинки, носки. В носке тысяча стратегическая, пяткой чую.
Боком, тихохонько сваливаю к выходу. Фу, не заметили, кажись. Закрывая дверь, вижу хитрющую бородатую рожу подмигивающую мне. Есть же люди!
Четверо суток, без денег, по морозу(33 градусника) огибая вражеские заставы пробираюсь на Родину. Автостоп. Вокзалы, автобусы рейсовые заказаны. Обморозился. Иду по трассе и реву. Да всё равно, никто не видит. Выясняется, что и документы я потерял, где-то. В ментовку пойти? Ну, уж нет. Русские не сдаются! А сдаться бы…
Эх, Михал Сергеич. Какого дьявола я ВПШ с отличием кончал? Сейчас сидел бы в теплом обкоме,
раздевал бы мысленно секретаршу. Торкнуло тебе в одурманенную Рахилью голову перестраиваться. Э-хе-хе.
Ночь. Дедушка Мороз совсем очумел, жертву хочет. Еле живой доползаю до поста ГАИ.
Сержант с конопатой рязанской мордой с минуту пытливо разглядывает меня, слушая при этом мою версию, а затем поражает до ступора.
- На ко сто рублей. Видишь чепок? Иди, вмажь стакан водки, поешь супу горячего и ко мне.
- Сержант. Мямлю я в ответ.
- Я же тебе деньги то не отдам ни когда.
Ржет сука.
- А я блин без тебя то не догадался бы.
Делаю как велено. Сержант пускает меня на пост и укладывает на лавку к батарее.
- Проверка приедет, за будкой покуришь. Утром я тебя подсажу к кому-нибудь.
Вот таким макаром добираюсь до дому. По дороге меня пытаются бить. Аллах им акбаром. Подвозят самые разные люди. На джипах и грузовиках. Кормят пирожками и бутербродами. Я в шоке. Сколь же до хрена в России людей хороших.
Дом родной. Чуть не реву с устатку и от нервов. Поднимаюсь на этаж. Звоню. Волнуюсь.
Все же пять суток ни слуху обо мне, ни духу. Двери открывает дочка. Ножки затряслись, садится на корточки, глаза промокают. И тоненько так… Мама, папка вернулся…
Захожу в квартиру и первое, что вижу это стакан, с водой накрытый куском хлеба и рожа моя с крупной фотокарточки на столе. На диване женушка сидит, а с ней две бабки соседские, в платках ни хрена не цветных.
Верите парни. Так плохо мне еще никогда в жизни не было. Чем я смогу отплатить жене за ту боль, что причинил ей во время этой «Сибириады». Раб я ее до века.
И еще один побочный эффект. С той поры у меня язык не повернется даже в запале милиционера мусором назвать!