Подсуетись пока не поздно!
Господи! Весна то, какая кудрявая, да пригожая! Облака несутся по небу прозрачные и невесомые. Дождик прошел. Благодать!
Бодрые и посвежевшие после зимней спячки, по асфальту цокая каблучками, торопятся игривые женские ножки.
Воскресный день. Едем с женой в поход по магазинам. Ей развлекуха, а я в качестве такси плюс носильщик. Мужики, кто был в подобной ситуации? Ау! Холостяков просьба не суетиться.
Подъезжаем к гастроному. У входа на инвалидной коляске сидит парень « афганец». Все хорошо, только ноги по самую «немогу» где-то в Баграме оставил, за скотские амбиции КПСС.
Вылажу из-за руля, сую вояке в кепку сто рублей и бегом, не слушая его бормотания в машину, ходу. Жена интересуется, сколь дал. На мой ответ замечает. Мол, не много ли, один хрен пропьет.
Эх, Ирка. Птица ты божия. Не всё ли тебе равно, пропьет он их или в трусы засунет. Ведь не ему даем, себе. Представь, что напьётся он на эту сотку, вырубится. А во сне по зеленой лужайке, за бабами голыми бегать будет на обеих ногах.
Смотрю, глаза у киски моей мокрые стали. Рукой меня по плечу гладит. Хороший ты у меня.
Ой, ли? Я профессиональный «гестаповец». Доброта мне противопоказана. Все в жизни было. На небесах в светлом вирыи точно не ждут. Да и чёрт с ним, не ждите. Не для Бога и не для Диавола стараюсь. И Бога и Диавола ношу с собой. Самодостаточен!
Мой бог, тот, что под сердцем, никогда не даст мне обидеть ребенка, ударить пожилого человека, калеку убогого. Врать не дает.
С моим дьяволом мы творим непотребство. Распутствуем, водку жрём как твари распоследние. Морды чистим не ко времени подвернувшиеся.
И Бог, и Диавол бьются во мне ради меня же. В те дни, когда особо лютуют, меня давление бьёт. За руль не сажусь, стараюсь отлежаться.
Думаю что человек я не очень хороший, а местами просто тварь. Но до тех пор, пока этот кусок мяса гоняет эритроциты, я буду бороться с тем дерьмом, которое ни мне, ни людям не нужно.
Вот ведь пока бодр и весел негодяй, гадит он вокруг себя, души человеческие топчет, заливает гноем своим то светлое, что еще есть вокруг.
Но приходит старость, немощь. Сука древняя и нелепая с литовкой под дверью скребется. И вдруг хочется ему, что бы после ухода сказали про него люди светлое и доброе. Так подсуетись сейчас, пока не поздно!
Едем с женой обратно. Котомки полные снеди и обнов валяются на заднем сидении. Около гастронома невольно притормаживаю. Сидит «афганец» в кресле своем. А куда он денется, «афганец». Башку уронил на грудь безвольно. Изо рта тонкая струйка слюны. Середыш брюк подозрительно промок. На пьяной морде ласковая и беззащитная улыбка.
Скашиваю взгляд на жену. Лицо задумчивое, в глазах слезы. Господи! А весна то, какая. Кудрявая, да пригожая!