- Вань, ну сколько нужно тебя просить? Когда ты собираешься
всё своё барахло на дачу везти? Потом опять будешь говорить, что печку топить нечем!
Иван Сергеевич не помнил, чтобы он это когда-нибудь говорил,
да и бумагой печку не топят - пепел забьёт колосники, - но делать нечего, придётся свои бумаги везти на дачу. В Москве они действительно мешались, а выкинуть их, не разобрав, Иван Сергеич не мог. Он просто не помнил, что именно свалено в эту кучу вместе со старыми журналами, газетами, ксерокопиями чего-то там и откровенным мусором, а ведь среди них могла оказаться какая-нибудь важная бумажка, может, даже свидетельство о браке или ещё чего похуже.
* * *
Бросив тюк на пол веранды, Иван Сергеевич с тоской подумал, что на даче разбираться в этом барахле вовсе не хочется, тут много других дел поважнее. Но он представил реакцию жены на неразобранный тюк и, кряхтя, уселся в садовое кресло, разрезал верёвки, начал перебирать газеты одну за одной…
Через полчаса Иван Сергеевич сгрёб все газеты в охапку и понёс их в бочку для сжигания мусора. Никакая важная бумажка не стоит таких мучений. Перед глазами плыли заголовки о давно уже не важных событиях в стране и мире, а мозги перестали работать, забившись всем этим мусором.
Идя назад, Иван Сергеевич поднял пару выпавших из охапки листков. Выцветшими чернилами на плохой бумаге были нацарапаны какие-то каракули, в которых он с удивлением узнал свой юношеский почерк. Вглядевшись повнимательнее, Иван Сергеевич вдруг развернулся и подошёл к бочке с мусором.
Ещё через полчаса Иван Сергеич, перемазанный с ног до головы сажей, уселся в садовое кресло, положил на колени смятые листки, поднял лицо к небу, закрыл глаза и задумался.
* * *
Ванька Сидоров, как многие советские подростки его темперамента, страстно любил читать. Всё остальное ему нравилось немного меньше, а, например, играть в футбол он терпеть не мог. В школе Ванькин друг, отличник Санька, как-то похвастался одной книжкой, на обложке которой были слова "Научная Фантастика". Именно прочитав эту книжку, Ванька захотел стать - нет, не космонавтом (космонавт у Ваньки почему-то смутно ассоциировался с футболом) - а физиком. Так оно, собственно, и произошло (в этом возрасте часто бывает, что одна прочитанная книжка определяет всю дальнейшую жизнь), но у Ваньки через некоторое время возник и другой интерес. Параллельно с физикой он почему-то стал интересоваться историей и - он не знал, как это назвать, - развитием человечества, что ли. К чему мы придём?
- Да-да, - сказал Иван Сергеевич вслух. Именно тогда я и положил перед собой стопку плохой бумаги и…
* * *
"Иван Сидоров.
Мои предположения о
будущем развитии человечества.
Фантастическое эссе.
Москва, 1962 г.
Если представить себе прогресс человечества в будущем – в 1970-е годы и дальше - что же мы можем увидеть?.."
- Да, что же я мог тогда, интересно, увидеть? - пробормотал Иван Сергеевич и стал читать.
В 70-е годы мир ждёт небывалый прогресс в технике. Большинство видов тяжёлой, неквалифицированной работы будут выполнять многочисленные роботы (Иван Сергеевич вспомнил, как в начале указанных лет он, урывая время от написания курсовых, разгружал ночами вагоны). Человечество будет жить удивительной жизнью, непрерывно совершая интереснейшие открытия и удивляясь точности своих прогнозов (эти два утверждения, похоже, противоречат друг другу, хотя тогда всё казалось логичным. Иван Сергеевич подумал, что большей тоски, чем свалившейся на него как раз в 70-е годы, сразу после окончания института, он не испытывал более никогда в жизни). Но самое интересное в листках начиналось потом, с 80-го года. Ваня рискнул расписать наступивший (а как же!) коммунизм по годам, так, как основные события этих лет будут зафиксированы будущими коммунистическими историками.
С 1980-го года будет введён новый отсчёт - коммунистических - пятилеток. Это событие будет отмечено великим праздником, приедут гости со всего мира, в Москве специально будут построены новые концертные залы, где будут проходить фестивальные программы, а также научные конференции. На этих научных конференциях учёные всего мира договорятся объединить свои усилия в деле познания мира, особенно в области исследования недавно открытых элементарных частиц (Z-бозонов и кварков, а также свойств нейтрино). В Московской области откроется гигантский международный научный центр (названный IDEA-ИДЕА), где будут трудиться учёные всех стран.
В 81 году только что построенные концертные залы станут новыми театрами, куда будут приглашать режиссёров из-за границы. Советские режиссёры тоже будут ездить по всему свету, куда захотят, и ставить наши советские спектакли.
В 82 году будет изобретено лекарство, продлевающее жизнь пожилых людей на много десятков лет. Это позволит учёным и деятелям культуры ещё дольше работать и руководить подчинёнными им структурами, в результате коммунистический прогресс будет развиваться ещё большими темпами.
Правда, в 83 году будет наблюдаться некоторое затишье, связанное с тем, что все будут отдыхать от бурных событий начала 80-х - ходить в бани, в кино, по магазинам - но уже в 84 г. прогресс опять вступит в свою законную силу.
Особенно важным для будущих коммунистических историков станет 1985 г. В этом году произойдёт знаменательное событие - учёные, которым было подарено много лет плодотворной жизни открытием 82 года, совершат переворот в науке. Под их руководством в апреле месяце начнутся исследования, постепенно приведшие к изобретению особой способности передавать необходимые мысли на расстояние, что получит название телеголос. Таким образом, 85 год открыл новую страницу в истории коммунизма - эпоху телегласности.
Новое открытие позволило произвести ускорение научно-технического прогресса. А так как люди получили способность передавать другим свои самые честные мысли, это способствовало и ещё большей демократизации общества.
В 86 году был изобретён особый напиток, позволявший выпившему достаточное количество его переноситься на значительные расстояния, вплоть до ближайших звёзд. Соответственно, старые звездолётные аппараты стали не нужны, т.к. люди научились передвигаться т. наз. "самогонным" способом.
В 87 году стали появляться особые "фильмы", использующие только что изобретённую "телегласность". Они воздействовали на все 5 органов чувств человека и плюс к этому - прямиком на его эмоции (такой формат фильмов получил название "долбись и радуйся 5.1"). Фильмы изображали героическое прошлое страны, полёты на другие планеты "самогонным" способом (напр., фильм "Дан-дзе-дзе"), а также сказки (большое впечатление произвёл фильм по сказке Хосе Стивенса "Приручи своих драконов").
Эти фильмы демонстрировались в перестроенных кино-концертных залах (отчего получили название "перестроечных фильмов"), на них выстраивались гигантские очереди. Одновременно (это было эхом фестиваля 80-го года) у людей возник интерес к этнической музыке, страны стали обмениваться своими музыкантами и певцами, а дружба между народами Советского Союза возросла необычайно. Особенно энергичен был обмен творческими импульсами в республиках Закавказья, например, между Армянскими и Азербайджанскими деятелями культуры.
В 88 г. никаких особых событий историки не зафиксировали, просто все советские люди упорно работали - как всегда, а вот в 89 году наиболее уважаемые и мудрые академики занялись гуманитарными вопросами, оставив физику молодым и активным. Академики выступали на съездах, в Верховном Совете и делились своими соображениями в вопросах социального устройства, воспитания и этики. Депутаты очень внимательно и благодарно слушали эти выступления, стараясь не упустить ни одного слова. Таким образом сформировался орган власти, состоящий из наиболее мудрых и уравновешенных политиков. Намекая на мудрость совы (которая живёт в дупле), этот орган назвали "Государственная Дупа".
Иван Сергеевич вновь закрыл глаза. Он совершенно не помнил, чтоб писал подобную чушь. В саду было удивительно тихо. Даже шорохи были не слышны.
В саду…
Что-то он такое мечтал про сады. Что в Москве люди будут в садах жить. Ну вот, он и живёт. В 70 км от Москвы. Помнится, году в 1990-м Иван Сергеевич купил книжку "Москва-2000. Какой ей быть?" В слове "какой" ударение так и хотелось поставить на первый слог…
"Через четыре года здесь будет город-сад",- пробормотал Иван Сергеевич. Ну да, бывал он в этом самом Новокузнецке. А также в других городах-надеждах. Лучше и не вспоминать…
"Передвигаться люди будут на воздушных трамваях и по магнитно-монорельсовой дороге, которая сделает метро экзотикой".
Иван Сергеевич почесал голову. "О чём мечтают сейчас?"- подумал он. Вот сын его, Васька, мечтает о деньгах, это понятно. Внуку, Олегу Васильевичу, сейчас 9 месяцев, у него - о чём он мечтает - не спросишь пока. А вот люди, которые родились в 1985, в реальном 1985, году? Им сейчас… э-э-э, 18 лет - как раз в жизнь вступают. Кто-то уже работать начал, кто-то от армии бегает. Многие в институт поступили. В какой? На физиков? Или на юристов? А может, наконец, на психологов? на историков? Так. В 1991 году им было 6 лет, только в школу пошли. Значит, "совка" не помнят. Ни дефицита, ни очередей, ни ЖЭКов… Хотя что это я - ЖЭКи-то остались! И сидят в них те же прокуренные тётки. Вот в 1985 ей было лет 35, сейчас, значит, к пенсии готовится. Да, похоже, новые юристы и засудят старых нахлебников. М`ожет быть…
Так, ну ладно. Мы, значит, о прогрессе мечтали, дети наши - о свободе. А нынешние-то о чём?
Почему дети 70-х мечтали о свободе? Потому что их подростковый возраст пришёлся на перестройку. А у "восьмидесятников"? С 93 года, где ещё неизвестно, чьей стороне они сочувствовали (c подачи родителей), потом - … м-да. Похоже, национальные вопросы для них поважнее "совковых". Они не боятся "реставрации коммунизма", потому что не знают, что это такое. А вот скатиться в национал-социализм…
Иван Сергеевич сходил в дом, вернулся с рюмкой, бутылкой и бутербродиками.
Начинало потихоньку темнеть.
…Вот так-то. Мы думали, что в ХХ1 веке окажемся в "будущем". А оказались в прошлом.
* * *
Иван Сергеевич налил рюмку, выпил. Прислушался к ощущениям внутри живота и вздохнул. Машина времени, машина времени… Мы и так все едем на этой чёртовой машине времени! Только у неё тормозов нет.
Он опять вздохнул. Подумал. Вообще, мышление – это не процесс. Это состояние.
Для которого нужны условия. Тишина, скажем. И, вообще, спокойствие. А время – субстанция беспокойная. (Иван Сергеевич вдруг на мгновение задумался, можно ли время назвать субстанцией. В результате он обнаружил, что не знает ни что такое время, ни что такое субстанция.)
Да. И кидает нас туда-сюда, а остановиться и подумать мы не можем. Вот так.
Самое обидное, что иногда много раз проезжаем по одному и тому же месту. История повторяется трижды: первый раз - как трагедия, и ещё два - для тупых. Молодец Кнышев, зло сказал. Это из разряда таких шуток, от которых слёзы на глаза наворачиваются. У нас много таких.
Иван Сергеевич налил ещё. Вообще, конечно, историей от хорошей жизни не интересуются. Где-нибудь в Америке - очень им нужна история?.. А в наших краях история сама доводит нас до того, что мы начинаем ею интересоваться.
Да и моё увлечение физикой - это же не просто так получилось. Очень многие в то время увлекались физикой - потому, что это государству выгодно было. Это работало на "оборонку". Точнее, на гонку вооружений. Вот так-то. Говорят, "у нас образование самое лучшее в мире". Чем лучшее-то? Вот в точных науках, - которые на войну работали - может, и лучшее. А, например, хорошими историками мы не смогли бы стать при всём нашем желании. Даже сейчас это невозможно! Что уж говорить о юристах… И даже о психологах.
Но что же делать? Кажется, философ Франк сказал, что на проклятый русский вопрос "Что делать?" надо было всегда отвечать "Ничего!"
* * *
После двух рюмок коньяка Иван Сергеевич был с ним полностью согласен. Вообще, решение всех проклятых вопросов лучше отложить на утро, а сейчас, забрав недопитую бутылку, рюмку и листочки плохой бумаги, идти спокойно спать.
04. 04. 2003.
Продолжение возможно. СМ.:
Часть || (черновик)
Ф. К.
Фёдор Кузьмич спал, и у него болела голова. То есть он знал, что у него болит голова, и всё равно спал. Может, стоило бы проснуться и выпить чего-нибудь, таблетку, например, но когда спишь, не всегда понятно, как надо проснуться.
Потом, всё равно надеешься, что во сне-то уж голова пройдёт.
Как ни странно, голова прошла в момент пробуждения. Вернее, какая-то часть внутри головы побаливала, но уже нельзя было сказать, что болит вся голова. Сразу стало легче. Вставать, правда, не хотелось, но и лежать вроде ничего не мешало. Интересно, что при очевидных признаках некоторой "болезненности" Фёдор Кузьмич уже не ощущал себя сколько-нибудь больным. Даже, наоборот, почувствовал себя здоровее остальных, особенно вот здесь (он мысленно постучал себя пальцем по лбу), несмотря на, повторим, очевидную, хотя даже и в чём-то приятную остающуюся боль.
- Ведь все люди больны, - думал Фёдор Кузьмич. - Особенно те, кто считает себя наиболее здоровым. И те, кто выглядят очень здоровыми - они особенно больны. Ведь для чего они живут? - Фёдор Кузьмич перевернулся на бок, чтоб удобнее было думать. - Ну, пожрать повкуснее, да? Опять же, чтобы выглядеть поздоровее. Потом, что-нибудь интересненькое посмотреть. И не в театре никаком, а по телеку. Хлеба, так сказать, и зрелищ. Ну что ещё? Да всё! А ведь хотят пожить подольше! И чтоб дети у них тоже кушали побольше и "сделали то, что не доделали родители" (не дожрали, что ли?), то есть опять всё с начала. И чем это на самом деле кончается, мы все знаем. Германия. Сидели по пивным, жрали сосиски. Хотели быть здоровее всех. В результате пол-Европы уничтожили и, между прочим, сами погибли! И физически, и в моральном плане. А мы? Ещё хуже. Мы уничтожали своих. Как Пол Пот. И это потому, что были больны. Конечно, промеж больных есть и здоровые, но немного, да и больной здорового не разумеет. Он на то и больной, что считает себя-то здоровым, а остальных - больными…
А я? - вдруг осёкся Фёдор Кузьмич. - Так, тут нужен критерий. Вот у меня в голове что-то болит, ну, все и скажут, что я больной. Да ещё, скажут, и других больными считает. Верный признак! Все не в ногу, он один в ногу.
Фёдор Кузьмич знал, что так-то как раз часто бывает, что и примеров тому много, что действительно - часто - все маршируют не в ногу, а кто-то один - в ногу. Но разве можно это доказать? Ведь и Сократа, и Христа, и Гуса, и Бруно - всех поубивали!
А может, прав "учёный, сверстник Галилея"? Который
Был Галилея не глупее
И знал, что вертится Земля.
Но у него была семья.
Да и Галилей, надо сказать, жив остался… И не стал ничего доказывать, так, крикнул "вертится", чтоб уж совсем тошно не было…
Тут тошно стало Фёдору Кузьмичу, и он решил пойти чего-нибудь попить.
…Да, а убивали Их, как шварцовского Ланцелота, те самые люди, которых Они пришли спасти.
* * *
Фёдор Кузьмич чуть не загремел вниз по лестнице. Ага, здоровый весь из себя. Ноги подкашиваются, щас совсем здоровеньким бы стал. Вон бак с колодезной водой. Фёдор Кузьмич долго боролся с искушением окунуть всю свою местами больную голову в бак, да вода должна была быть уж очень холодной.
Фёдор Кузьмич зачерпнул чуть-чуть кружкой, плеснул себе на ладонь, на шею побрызгал немножко - стало легче.
Солнышко, такое - утреннее, сквозь деревья, - выглянуло.
Так, вообще, можно и кофейку. О чём я там думал-то? Фёдор Кузьмич понял, что потерял нить мыслей. И чего это мне сегодня так с утра? Настроение, вроде, хорошее, а мысли лезут какие-то… сложные.
А-а, так это Иван Сергеич с вечера взбудоражил! Смотрю вчера - ковыляет с бутылкой и с листиками какими-то жёлтыми. - М`уки творчества? - кричу. - А - а, привет, - отвечает. - Заходи. Какое уж тут творчество на старости лет. Это я, говорит, в молодости напророчествовал. Смотри, как совпало.
Ну и, то да сё, обсудили. По коммунистам прошлись (тут мнения наши совпали), по молодёжи нынешней (а тут разошлись). Иван говорит, что для них, мол, национальные вопросы поважнее всех наших совковых будут.
- Да они, нынешние-то вопросы, и национальные и всякие, стали следствием как раз совковых!! Мы до сих пор ведь так ничего не решили и ни от чего не избавились. А молодёжи нашей вообще на всё наплевать, ничего она решать не собирается! В этом году выборы будут (да? - Иван Сергеич - а я и не знал), вот и посмотрите, пойдут ли они.
Иван Сергеич:
- А вот пойдут! Знаете, - говорит, - кто пойдёт? Тот, кто в 1985 г. родился.
Я:
- Это с какого перепугу?
- А им ведь в с.г. 18 лет исполнится. Первый раз, значит, в жизни проголосовать разрешается. Да конечно пойдут, они ж дети. Им что в первый раз… да. Вот только за кого они голосовать будут…
- Ну, не знаю. Раньше они голосовали, в общем, за того, кто на экране смешнее всех был.
Иван:
- Ну нет, нынешние посерьёзнее. У нас жизнь-то какая пошла. В 1996-м опять застой был, а сейчас?
- Сейчас один смешнее другого… Прямо соревнуются в остроумии. Иван Сергеевич, а Вы никогда не задумывались о том, куда подевались такие люди, как Вы?
- Я? - никуда не подевался.
- Нет, лично Вы да, в смысле, как раз лично Вы только и остались. А остальные? Слушатели Высоцкого, зрители рязановского "Гаража", читатели Стругацких? Весь этот мощный в застойные времена пласт людей с их мыслями, мечтами, образом жизни - куда-то ушёл теперь, растворился! А? Давайте я Вам налью.
- Немножко, немножко… Ну, куда же они подевались?
- Ваше здоровье… А их и не было! То есть, опять же, Вы, Иван Сергеевич, были и остались, а прочих и не было. Это была мимикрия.
- Что?
- Откуда же весь этот сброд нынешний вылез? А вот он-то как раз всегда был.
- А, маскировался.
- Те же герои "Гаража" и герои Стругацких - Вы посмотрите, кто там! И это учёные? Совесть и ум страны?
- Честь забыл.
- Единицы были совестью, а остальные… Видно, решили: раз уж есть в коллективе совесть, чего им напрягаться?
- Но ум-то учёному важнее…
- А что было важнее - ковать ядерный щит или книжки читать? Пусть даже тех же Стругацких? Надо ж было и о будущем думать. Скажете, эти вопросы относятся к области культуры. Но эта область - самая важная. Страна-то, несмотря на ядерный щит, развалилась.
- О-го-го!
- Есть очень тонкие вещи, которые слишком легко разрушить. Даже не заметив этого. Вот и сейчас, может, многие считают, что терроризм - проблема более важная, чем вопросы культуры, отношения к власти и т. д. Но не надо забывать, что терроризм у нас и возник как следствие совкового авторитаризма и совкового бескультурья!
* * *
Фёдор Кузьмич попил наконец кофе. Вот такой у нас разговор был вчера! Физики и лирики, ё-моё. Иван говорит: а что ты, Фёдор Кузьмич, бескультурьем называешь? Что, окончил Институт культуры - и культурный сразу? А мы со своим МИФИ? - Ну нет, говорю, конечно, не в этом дело, то да сё. Культурный - это прежде всего тот, кто понимает думающих по-другому. Вот поняли бы "совки" прибалтов и диссидентов, а царские чиновники - разночинную молодёжь, да куда там! А это надо понимать. Иначе - рванёт. Культура, говорю, это не следование каким-то там пошлым нормам и приличиям никакое. Это - сомнение, постоянное, в собственной правоте.
А Иван Сергеевич: что же получается? Чем культурнее человек, тем более склонен он уступать мнениям и действиям других людей, следовательно, тем менее его влияние на жизнь!
А я: вот поэтому нами и властвуют тупые непробиваемые жлобы!
Фёдор Кузьмич подошёл к баку и опустил лицо в воду. Она была ну очень холодная, и это было хорошо. Фёдор Кузьмич подставил мокрое лицо солнцу и попытался расслабиться. Что ни говори, а на даче хорошо сейчас. У нас лето - по народному календарю - 11 июня начинается, и, если повезёт, до конца сентября где-то. А потом - сразу зима. То есть даже в середине октября ещё лето может быть, и резко - бац! - зима! Ноябрь, декабрь, январь, февраль, зима, зима, зима, зима - до апреля. И вот, с конца апреля и до 11 июня опять - это удивительное время, неуловимое, вот листьев ещё нет, и 17 мая - бац! - лес в листьях весь! Никак этот момент не поймаешь, так хочешь прочувствовать - а он всё уже, прошёл.
Предаваясь таким благим мыслям, Фёдор Кузьмич покачнулся, сделал шаг и споткнулся о
О хреновину
Про бардак
Порядок начал наводить
В хреновине нашёл тетрадь
Михаил Федорович Стаевский (по маме, т.к. Ф.К. имел уж совсем неинтересную фамилию Сердюк)
* * *
(Продолжение пишется...)