Роман «Санькя» – один из лучших романов русской литературы 2006 года.
По мнению главного редактора газеты «День литературы» Владимира Бондаренко наиболее заметным прозаическим произведением 2006 стал года роман «Санькя» нижегородского писателя Захара Прилепина.
Собственно, Захар Прилепин – это псевдоним. Настоящее имя – Евгений Лавлинский.
У него интересная биография.
Родился в семье учителя и медсестры. Трудовую деятельность начал в 16 лет. Закончил филологический факультет Нижегородского государственного университета. Служил командиром отделения в ОМОНе, принимал участие в боевых действиях в Чечне в 1996 и 1999 годах. Первые произведения были опубликованы в 2003 году в газете «День литературы».
В настоящее время работает главным редактором регионального отделения «Агентство политических новостей — Нижний Новгород». Женат. Трое детей.
Лидер Нижегородского отделения Национал-Большевистской Партии Эдуарда Лимонова.
Недавно Прилепин и ещё ряд молодых писателей были на встрече у В. В. Путина. Захар буквально забросал Президента России остро политическими вопросами.
Имя Захара Прилепина в русской литературе, хотя новое и суммарный тираж его двух изданных произведений не превышает и 9 тысяч экземпляров, но уже приобретает широкую известность.
Дебютировал он зимой 2004 года, представив на конкурс молодых писателей, проводившимся издательством «Андреевский флаг», свой роман «Патологии», написанный на материале личных впечатлений после участия в первой и второй Чеченских войн. Среди более, чем 120 работ, представленных на конкурс, роман «Патологии» занял первое место. По мнению журнала «СПЕЦНАЗ РОССИИ» N 6 (93) июнь 2004 года, «это жесткое и бескомпромиссное произведение, настоящий русский боевик, выдержанный в лучших традициях отечественной литературы 20-го века».
И теперь новый роман «Санькя», на этот раз написанный на свежем политическом материале последних лет.
Издан в 2006 году московским издательством «Ад Маргинем» тиражом 4100 экземпляров.
Главный герой романа, глазами которого читатель смотрит на окружающий мир, – молодой парень Александр Тишин, активист вымышленной автором политической партии «Союз созидающих».
Руководитель партии некто Костенко, «странный, агрессивный, очень умный человек», «написавший добрый десяток отличных, ярких книг», признанных в Европе и Америке, – так думает о нем Тишин. Имя Костенко остается за пределами романа. Читателю известно только, что Костенко находится в тюрьме под следствием за хранение оружия. В тюрьме он пользуется авторитетом у «блатных», строит сокамерников. Кто именно скрывается за данными именем догадаться несложно, как только становится известно, что фанатичные «союзники» в мае 2004 года захватывают башню в Риге и получают вполне «гуманные и демократические» сроки – по 15 лет тюрьмы. Явно, что подразумеваются «лимоновцы».
Из текста романа не видно, какой именно идеологии придерживаются «союзники». Скорее, у них нет чёткой политической идеологии, а выражена она в простых лозунгах: «Революция!», «Долой Президента!», «Долой губернаторов!», «Свободу политзаключенным!», «Президент, уйди лучше сам!».
Всё своё время личное время «союзники» посвящают неравной, ожесточенной борьбе с ненавистным для них «политическим режимом». Они устраивают массовые беспорядки, громят «Макдональдсы», переворачивают дорогие иномарки, бьют витрины магазинов, подвергают публичным оскорблениям и унижениям ненавистных политиков, забрасывая их головы «майонезно-кетчуповыми» смесями, избивают сотрудников милиции. И в результате получают сроки, взывая озлобленность Власти.
Некоторые критики проводят определённые параллели между романами Захара Прилепина «Санькя» и Максима Горького «Мать».
Только, если герой Горького Павел Власов бросает пить, то герои Прилепина пьют и пьют постоянно. В свободное между политическим акциями время они поглощают спиртное в немереных количествах и вынашивают новые планы.
В романе «Санькя» наиболее ярко выписаны образы нескольких художественных героев. Это, прежде всего, сам Тишин и его родственники – мать, дед с бабкой, отчасти отец. Левоэкстремистски настроенная молодёжь – Матвей, руководитель «Союза созидающих» в отсутствие основного лидера, его заместитель Яна Шаронова, по слухам, «любовница Костенко», рядовые бойцы – Негатив, Веня, Костя Соловый, Леша Рогов, Верочка, наивная девушка 16 лет.
Антагонистом «созидающих» в романе выступает преподаватель философии Алексей Константинович Безлетов, в прошлом хороший друг и ученик умершего отца Александра Тишина.
Именно Безлетов, на мой взгляд, представляется наиболее симпатичным героем романа. Когда умер отец Тишина, многие знакомые пришли высказать свои соболезнования родственникам, но никто не согласился отвезти труп покойного к нему на родину, в глухую деревню, расположенную среди трудно проходимых лесов, вдалеке от цивилизации. Вызвался один только Безлетов.
Четвертая глава – одна из самых пронзительных в романе. В ней описывается, как Александр Тишин, его мать и Безлетов везут умершего в деревню. Где-то за двадцать километров до конца водитель автобуса отказывается дальше ехать. Дело происходит суровой зимой, глухой ночью, посреди леса, утонувшего в сугробах. Водитель предлагает отвезти их обратно в город, но Тишин грубо посылает его на три известных буквы.
«Они взялись за верх гроба, вытаскивая его, но мать не выдержала и, охнув, уронила свой край. Саша и Безлетов тоже, естественно, не удержали. Гроб упал на бок.
Неразбитая крышка вскрылась, отец, уже ледяной, едва не выпал в снег.
Гроб был тесным – это спасло от того, что покойный удержался во гробе. Но в то малое мгновенье, когда гроб стоял на боку, картина была страшная – мертвый профиль отца, выпавшая в снег иконка с груди, недвижимые, белые руки, открывшиеся под покрывалом…
Саша и Безлетов быстро поставили гроб ровно и накрыли крышкой». (стр. 102).
Картинка выписана великолепно. Простым языком, но пронзительным до боли. Здесь чувствуется сильная рука большого мастера.
Они прошли пешком более десяти часов, выбившись из сил. Спасло их только то, что из деревни на санях приехал «здоровый, крепкий мужик» по кличке Хомут, в фуфайке, накинутой на голое тело, поднятый бабкой Тишина со сна.
Именно в этой главе предельно обнажены характеры героев Тишина и Безлетова.
Злого на все, недовольного на жизнь, грубого Тишина и молчаливого, способного прийти на помощь в трудную минуту, скромного доцента Безлетова, который, обутый не по сезону в лёгкие полуботинки, более десяти часов тащил гроб с покойным по лесу.
Композиция романа «Санькя» умело выстроена. Прилепин отступает от хронологического построения глав. Он чередует главы, описывая то настоящее, то прошлое, ловко используя принцип ретроспективы.
После массовых уличных беспорядков, учинённых «союзниками» в Москве, получивших в прессе широкий общественный резонанс, герои скрываются в родном городе Александра Тишина.
В привокзальном кафе, за бокалами пива, пока Веня, Негатив и Рогов молчали, Саша с Безлетовыми ведут беседу.
Автор сталкивает лбами героев-антагонистов в споре о «судьбах России» и действиях «Союза созидающих» как политического движения.
Безлетов высказывает своё несогласие с тем, что делают «союзники». Он видит всю бесперспективность и бессмысленность затеваемого и происходящего. Безлетов глубоко убежден, что действия «союзников», какими радикальными б они ни были, не способны поднять за собой инертные, проспиртованные, разуверившиеся во всём массы и совершить революцию.
Безлетов: «Думаешь, этому народу, наполовину состоящему из пенсионеров и наполовину из алкоголиков, нужна почва? …
Не надо ничего делать. Потому что пока рас-се-яне тихо пьют и кладут на все с прибором, все идет своим чередом. Водка остывает, картошечка жарится. А как только рас-се-яне вспомнят о своем величии, о судьбах Родины, о… о чем вы там все время говорите?... Тогда вы начнете пускать друг другу кровя. И пустите кровей столько, что зальете полматерика. Это неизбежность, Саша. Я, правда, думаю, что вас самих перебьют раньше. И если цинично мерить на литры крови, то это, конечно, более правильный вариант. Более правильный и менее кровавый.»
Безлетов не сумел переубедить своих антагонистов. Каждый из героев убежден в Собственной Правде. У каждого она – СВОЯ.
По мнению Тишина, сформировавшемуся под влиянием политических идей и книг Костенко, «мир населен великолепными людьми или чудовищным сбродом. Чудовищная политика должна смениться великолепным, красочным государством – свободным и сильным» (Стр. 153). «Я готов жить при любой власти, если эта власть обеспечивает сохранность территории и воспроизведение населения. Нынешняя власть не обеспечивает» (стр. 193).
После того, как в Риге «союзниками» в 2004 году была захвачена смотровая площадка башни на центральной площади города на 9 мая, в России прошли политические процессы; спецслужбы провели «зачистки» оппозиции, выявляя и задерживая наиболее активных членов «Союзников».
Тишина схватили неизвестные, куда-то привезли, подвергали страшным пыткам, избили до полусмерти, вывезли в лес и под угрозами его физического устранения требовали, чтоб он выдал организаторов политической акции по захвату башни в Риге.
«Слушай, Санек, ты приехал, – сказал Серый. – И можешь отсюда не уехать никогда. Ты прекрасно все понимаешь сам. Знаешь, сколько здесь таких, как ты, закопано? И никто их не ищет. Ничего в этой стране не изменилось и никогда не изменится. Её надо любить и беречь такую, какая она есть. (курсив мой. – А. Б.) Понимаешь меня?» – эти слова Серого удивительным образом совпадают с убеждением Безлетова о бессмысленности всего, что делают «союзники».
Серый продолжает давить на Сашу:
«У Вас ничего не получится, зеленые вы дети. Ты знаешь, что Костенко еще в Америке был завербован. Он же агент ЦРУ! Его за это и посадили, потому что он на их разведку работает. Не за ваши ржавые «Калаши», дурья ты голова, его посадили. Просто сейчас с Америкой ругаться не с руки, поэтому придумали эти автоматы. Понял?»
В больничной палате Тишин оказывается с молодым парнем по имени Лева. «Лев – еврей, из той, редко встречающейся породы роскошных евреев – черно-и пышноволосый, плотный, чуть полноватый, с яркими чертами лица, быстро передвигающийся, и по-видимому, столь же быстро думающий, имеющий готовые ответы на очень многие вопросы, на бесчисленное их количество» (стр. 186).
Автор снова сталкивает своего главного героя в идейном споре. Лева, высказывая свое одобрение первоначальным действиям «союзников», когда вся борьба ограничивалась лозунгами и яркой атрибутикой, осуждает, когда «союзники» совершают громкие эстремистские акции. «Но последнее время мне начинает казаться, что вы соскальзываете… ну, условно говоря, в черносотенство. Нет? Я, конечно, не о Риге говорю – этих полицаев неумных давно надо поставить на место. И естественно, я не говорю о том, что вы собираетесь «бить жидов» – слава Богу, от вас этого ждать не приходится. Но от вас исходит такое ощущение, что вы никак не можете выбраться из догм этих престарелых, никчемных идеологий, что все существование Руси, начиная от… Василия Третьего или Иоанна Грозного – и вплоть до большевиков – витали над страной, ничего кроме крови и хаоса не принося» (стр. 192).
И снова каждый остается при Своем мнении.
В пятой главе автор сводит главного героя с Яной Шароновой. Тишин оказываются у неё на квартире, которую Яна совместно с подругой снимает в Москве. И… в результате они провели ночь в одной постели… Эротическая сцена описана трогательно и красиво. И Александр очень близко и остро воспринял то, что произошло.
Для него Яна стала после Этого роднее.
Однако для Яны Тишин проходящий «любовник». Он ей абсолютно безразличен. Был ли он, не было ли его в её жизни…
Фамилия Яны – Шаронова – не совсем русская. Есть определенная перекличка с бывшим премьер-министром Израиля Ариэлем Шароном.
Роль Яны в романе остается не совсем ясной. Автор то ли намекает, то ли заставляет читателя предположить, будто Яна – «крот», т.е. агент спецслужб, внедренный в «Союз созидающих».
Какие факты наталкивают читателя на эту мысль?
Во-первых, после проведения экстремистской акции в Москве, когда сотрудники спецназа, ППС и ОМОНа задержали множество «союзников», Яну завели в подъезд, но тут же отпустили. С её слов за то, что она оказала услуги сексуального характера задержавшему её омоновцу. Но так ли это?
Во-вторых, сразу же после захвата Негативом и еще рядом «союзников» башни в Риге, Яна отзвонилась по телефону Тишину и сообщила ему эту новость. Через несколько секунд после её звонка на машине примчались неизвестные, неизвестные, заломив руки за спину, затолкали Александра в «Жигули», а потом его пытали.
Когда Тишин выписался из больницы, он подумал: «Почему все-таки Яну не тронули?».
«И словно догадавшись, о чем Сашка думает, Рогов сказал:
– Сразу после того, как тебя взяли, видели Яну, выходившую из ФСБ.
Саша вперился в Рогова.
– И чего?
– И ничего. Об это сказали Матвею, он кивнул головой и велел «не трепаться».
Саша смолк.
– Ничего не понимаю, – сказал он» (стр. 198)
После выписки из больницы Тишин встретил Яну. У них произошел короткий разговор.
« – Ты почему не пришла ко мне? – спросил. «Грубо и глупо получилось», – сам сразу подумал.
Яна, показалось Саше, даже хмыкнула как-то иронично, в том смысле, что зачем мне к тебе было приходить, разве я тебе жена? Мало ли у нас людей в тюрьмах и больницах ходить ко всем…»
« – Залечили тебя? – спросила Яна. – Не болит ничего?
Саше снова по ее голосу показалось, что ей все равно – залечили его или нет, болело что или отболело.
– Отчего меня взяли, ты не знаешь? – спросил он вдруг. – Тебе не кажется, что ты меня пропалила? Что из-за тебя все?
Яна посмотрела на него внимательно, даже удивленно.
– Придурок, – сказала.
Встала и пошла» (стр. 206).
Со слов Матвея, «пропаленные» мобильники, по которым оперативники прослушивали «союзников», были внедрены в организацию человеком по кличке «Спец». Это человек появился в организации, вошёл в доверие к «союзникам» тем, что не был любопытен, не проявлял видимого интереса к их делам, занимался с ребятами, тренируя их рукопашному бою. А, когда он вышел из подозрения, предложил «союзникам» несколько сотовых телефонов.
«А после того, как ты влип – «Спец» вдруг пропал… По другим мобилам о других акциях шла речь – эти акции пришлось срочно отменить». (стр. 210)
А также Матвей пояснил, что в ФСБ Яна была не по собственной инициативе, а по вызову оперативников, которые курировали «Союз созидающих». У них был разговор, и оперативники пытались через Яну установить организаторов политической акции в Риге. «Они помыкались с ней – и отпустили» (стр. 210).
Матвей рассказал, что недавно его вызывали в Кремль «большие люди» и пригрозили ему, что, если «союзники» не угомонятся, то «Костенко получит пятнашку, и вас начнут отстреливать» (стр. 211).
После того, как участникам политической акции в Риге дали по пятнадцать лет, «союзники» вынесли смертный приговор судье. Осталось дело за малым: приговор привести в исполнение… Добровольцев в Ригу вызвался ехать Тишин.
Матвей через свои каналы сделал ему паспорт на другой имя, дал адрес судьи, людей, с которыми необходимо связаться.
Тишин добросовестно следил за судьей два дня, сопровождая его из дома на службу и обратно. Когда он собирался уже в него стрелять вечером, в парке, неожиданно судью в упор, с расстояния в два метра, расстрелял из автомата ППШ неизвестный, сделал контрольную очередь в голову, и тотчас же скрылся.
Покинув Латвию, Тишин вернулся в родной город.
Встретился с Безлетовым.
Тот к тому времени уже работал советником губернатора в администрации области. Безлетов, пригласив Тишина в ресторан, познакомил его с человеком из администрации области, Аркадием Сергеевичем. Он представился патриотом, частично разделяющем политические убеждения Тишина, рассказал о том, что в октябре 1993 года был в здании Верховного Совета, когда по нему из танков стреляли. «И я, Саня, до сих пор не простил им этого. И будет еще время – сквитаемся. Но не сегодня. Потому что сегодня – нельзя.
– Кто так сказал? – спросил Саша для того, чтоб хоть как-то поддержать разговор. Ему, по правде, было все равно, кто так сказал.
– Раскрой глаза, и увидишь сам, Саня, – влюблено суживая глазки, ответил Аркадий Сергеевич. – Россия не выдержит еще одной ломки – сама разломится на части – и уже никаким совком ее на собрать тогда. Что еще держит всю эту громадину на полконтинента, посуди сам? Ни общего Бога, ни веры в будущее, ни общих надежд, ни общего отчаянья – ничего нет, ни одной скрепы! Только власть! Да, да, Саня, вижу твое негодование. – Саша в это время любовно смотрел на бутерброд с икрой. – Но это правда. Дурная, косноязычная, лживая – но все-таки хоть немного русская, хоть чуть-чуть вменяемая. Там хорошие есть мужики, Саня – они все понимают, все. Мужики, которые колхозы поднимали своими руками, заводы заводили – вот те самые, старой закваски – они все постепенно вернулись во власть. Они потихоньку, понемногу выправят все, вылезут из ухабины и нас вывезут, Саня… А если вы…
Аркадий Семенович выпил еще немного, и какое-то время сидел, сжав зубы крепко.
– Ну а потом вас, конечно, используют, как пугало, – сказал он. – Чтоб детей русских пугать. И еще как-то используют. Только и делают, что используют. Хрен его знает, кто вам только денег платит. Кто вам платит-то?
Саша вдруг зевнул, глядя в глаза собеседнику, и выдохнул, ничего не ответил» (стр. 267, 268).
Разговор закончился тем, что Тишин назвал Безлетова и Аркадия Сергеевича «гнилой трухой». «от вашего поколения не останется и слова, которое можно за вас замолвить».
В последней – тринадцатой главе романа – автор, изменяя выбранной традиции классического русского реалистического романа, пишет о том, чего не было, но чего, ему как нацболу, видимо, хотелось бы, выдавая желаемое за действительное.
По телевизору «в течение нескольких секунд Саша видел на экране лицо главы государства, измазанное черт знает чем, беспомощное, злое и униженное одновременно. Стекало белое, рыжее и красное на пиджак – словно его облевали всего. Президент иногда открывал рот и беззвучно шевелил губами, пытаясь выдохнуть».
Как прокомментировал диктор в телевизионных новостях «Девушка сбросила на голову президенту целлофановый пакет, предположительно наполненный томатным соком, майонезом, кетчупом, сливками, разваренными, мелко покрошенными макаронами и еще чем-то, издающим резкий и неприятный запах».
«Яне Шароновой прямо в здании театра, на глазах у десятков представителей культурной общественности, были нанесены тяжелые физические травмы. Нашему корреспонденту удалось отснять кафель, по которому буквально провезли лицом девушку, совершившую хулиганские действия в отношении главы государства» (стр. 300, 301).
Власть ответила «союзникам» репрессиями. Разгромили штаб-квартиру «Союза созидающих», поломав мебель и оргтехнику. В квартире у Тишина оперативники провели обыск. Леху Рогова убили неизвестные, выбросив из окна. Уехали на автомобиле, номер которого «числится за городским управлением ФСБ» (стр. 323). В Москве, в подъезде собственного дома, был убит член политсовета «Союза созидающих» Константин Соловый.
В нескольких регионах России неизвестные люди совершили ряд нападений на комиссаров партии «Союз созидающих», в результате которых многие оказались в больницах с травмами различной тяжести (стр. 324).
«Союзники» ответили Власти дерзкой акцией.
Тишин, Веня и Олег, бывший спецназовец, примкнувший к партии, при помощи десятка мальчишек «союзников», захватили здание областного спецназа. Обезвредив дежурную смену и наряд патрульного автомобиля, сообщив пароль на путь вневедомственной охраны, вскрыли оружейную комнату. Вынесли более ста единиц оружия – АК, ПМ, РПК, СВД, гранаты, цинки с патронами.
Подожгли подвал здания.
Переодевшись в форму спецназовцев, угнали две милицейские машины и автобус, до отказа загруженный оружием.
Перебили дежурную смену главного Управления внутренних дел. Связали обезоруженных милиционеров. Подожгли здание.
Равно утром «союзники» захватили здание областной администрации, выставили посты по периметру
Тишин проник в кабинет губернатора, уселся в его кресло.
Олег из пистолета прострелил лоб на портрете президента, висевшего в кабинете губернатора.
В здании администрации оказался профессор Безлетов, работавший там всю ночь.
Он возмущался.
– Саша, послушай меня: в чем смысл? Я тебя спрашивал уже и спрашиваю в последний раз: в чем смысл? Ты думаешь своей головой сейчас или нет? В чем, Саша, смысл? Зачем вы сюда пришли?
– Смысл в том, чтобы знать, за что умереть. А ты даже не знаешь, зачем живешь.
– Саша, ужас в том, что твоя душа умрет раньше, чем ты сам!
– Такие, как ты, спасаются, поедая Россию, а такие как я – поедая собственную душу. Россию питают души ее сыновей – ими она живет. Не праведниками живет, а проклятыми. Я ее сын, пусть и проклятый. А ты – Приблуда поганая».
Тишин выбросил Безлетова за окно.
По телевизионным новостям передали, что в это утро более чем в 30 регионах России «союзники» захватили здания областных администраций.
Через час у здания администрации появились танк, 4 БТР, сотни солдат.
– нам известно, что в здании находится Александр Тишин, – зазвучал металлический, неживой голос. – Тишин! Немедленно прекратите сопротивление! Всем вам гарантируется жизнь!
– Санек, не хочешь с ними пообщаться? – спросил Олег. – У меня мегафон есть, на базе нашей прихватил.
Саша отложил автомат, взял мегафон им встал у окна, в полный рост.
– Я, Саша Тишин, считаю вас подонками и предателями! Считаю власть, которой вы служите, – мерзкой и гадкой! Вижу в вас гной, и черви в ушах кипят! Все идите вон! – и швырнул мегафон в окно» (стр. 366).
Конец роман остается открытым, но вполне предсказуемым. «Союзники» захватившие здание администрации, отказываются сдаться. Автор ставит точку, до начала штурма. Ясно, что в результате армейского штурма все «союзники» или почти все погибнут. Но это уже неважно.
Для автора важна сама их смерть. Героическая смерть и героическая жизнь.
Процитируем несколько последних абзацев. Предложения простые, написанные сухими, рубленными фразами, от того более пронзительными, обжигающими…
«Саша сел на подоконник, положив автомат на колени.
«Приморозило как, – думал устало. – Оттает, и грязь потечет…»
Выставил левую ладонь. Было странно, что снежинки облетали ее, не садились на горячую кожу и пот, увлажнивший резкие линии, прочерченные в ладони.
Расстегнул куртку, китель… Извлек нательный крестик, положил в рот. Сначала холодил язык, потом стал теплым. А потом – пресным.
В голове, странно единые, жили два ощущения: все скоро, вот-вот прекратится, и – ничего не кончится, так и будет дальше, только так» (стр. 367).
Литература:
Захар Прилепин. Санькя: Роман. – М.: ООО «Издательство Ад Маргинем», 2006. – 368 с.