Георгий КАЮРОВ
Шман
Часть 2
Повесть
Оперативники, курившие у входа, входили и садились на стулья у стены. Всем было интересно посмот-реть на «Шмана». Поимка такого матерого преступника сулило повышения в званиях и чинах, а может, и денежная премия отвалится. Хотя вид его разочаровал, и это разочарование видно было на их физиономиях. Стул, на котором сидел задержанный, специально поставили в центре кабинета, и ближе к входной двери. «Чисто ментовской прием», – отметил Зубров и невольно покраснел. Он им тоже пользовался. Опера прохо-дили мимо задержанного, и каждый отвешивал ему оплеуху. Кто ладонью, а кто и кулачищем, приговари-вая, какую-нибудь скабрезность. Голову сидевшего защищали только руки Нади. Под каждую оплеуху она пыталась подложить свою ручонку, но ей это не удавалось, и тогда она выкрикивала: «Что вы делаете?» Ее никто не слышал. Зубров не смотрел на происходящее, отвернулся. Слышимые тычки отдавались и на нем, от каждого звука он морщился. Не от ощущения боли, а от стыда. Государственная машина делала свое де-ло! А она способна перемолоть что и кого угодно. И совсем недавно он принадлежал ей.
Губанов передал сумку одному из оперов. Видно, тому, кто, на его взгляд, был покрепче. Сам же отпра-вился выписывать по комнате взад-вперед восьмерки, потирая кисти рук.
Зуброва не интересовал весь этот цирк, устроенный преемником. Он взял со стола паспорт «Шмана», стараясь не глядеть на задержанного, открыл его и не поверил своим глазам. Быстро взял загранпаспорт и заглянул в него. «И что теперь?» Посмотрел на Губанова. «Видел он паспорта или нет?» Потом он по очере-ди уже медленно и внимательно просмотрел все документы. Некуда спешить. Все только сейчас и начинает-ся. Сердце Валерия Кирилловича билось с неимоверной силой. Он даже забеспокоился, как бы не услышали его рядом сидящие опера. Не стоит делать скоропалительных шагов. Надо собраться с мыслями. Зубров ис-подлобья посмотрел на задержанного и хотел заговорщицки подмигнуть, но тот сидел не двигаясь. Он толь-ко один раз посмотрел на Зуброва, когда тот вошел. Посмотрел как на объект, заполнивший пространство.
Зубров открыл страничку в паспорте о семейном положении, там стоял штамп. «Так это его жена», – уже с интересом Зубров посмотрел на Надежду. Они встретились глазами. Взгляд Нади на мгновение потеплел и снова сосредоточился. Взгляд Зуброва излучал отцовскую заботу, она это почувствовала, но в ней сейчас действовала жена. «Этот милиционер немножко чокнутый, но с ним спокойнее», – про себя прокомменти-ровала поведение Зуброва Надя и отвернулась. «Пора!» – дал себе команду Зубров.
– Ваша фамилия? – громко спросил Зубров.
Его голос прозвучал, как колокол. Оперативники даже вздрогнули, а Губанов остановился и посмотрел на Зуброва, настолько простым оказался вопрос для складывающейся ситуации. «Что такое? Какая еще фа-милия? Так не ясно? Кто посмел?» – заскакали вопросы в голове Губанова. Говорило в нем все – и взгляд, и поза. Не обращая внимания на оперов, на Губанова и не отрывая взгляда от паспорта, Зубров переспросил:
– Я еще раз спрашиваю – ваша фамилия?
Немая пауза затягивалась, и Зуброва охватило волнение. Он боялся оторвать взгляд от фотографии в паспорте. Не мог перевести дыхание от волнения, внезапно нахлынувшего ликования. «Сработало! Опять вовремя!» Ему, старому вояке, так хотелось сейчас быть похожим на Глеба из их первой встречи. Таким же спокойным, невозмутимым, с железной выдержкой. Он даже почувствовал ответственность за эту девочку. «Неужели Глеб чувствует сейчас тоже самое?» Он еще пристальнее всмотрелся в фотографию в паспорте. На него смотрели все те же живые, умные глаза на точеном, как будто из камня, лице.
– Меньшов, – поправил взъерошенные волосы задержанный.
Его тихий ответ прозвучал как гром, как команда «фас». Все оперативники повскакивали и бросились к столу. Губанов, растолкав всех, вырвал документы из рук Зуброва. Зубров не выдержал:
– Держите себя в руках! – скомандовал Кирилыч.
Полковник Зубров не хотел называть Губанова ни по имени, ни по званию, чтобы команда относилась к кому угодно. Губанов был еще нужен как товарищ. Зубров выдержал паузу и добавил:
– Товарищ майор, похоже, ошибка вышла.
Он специально говорил громко, чтобы слышали все. Но Губанов не слышал Зуброва. Он быстро про-сматривал документы, еще и еще раз перелистывая и повторяя:
– Нет, нет, нет! Этого не может быть. – Потом бросил все на стол и выпалил: – Фальшивка!
Вот для какого момента Зубров берег хорошие отношения с зарвавшимся преемником.
– Все? – спокойно спросил Зубров.
– Да все! – взревел Губанов.
– Может быть, вот эти, – спокойно указал Зубров на удостоверения журналиста, клубника и водителя, – но эти выданы нашими органами. – Зубров придвинул к краю стола паспорта.
– Все продажные! – вопил Губанов. Он больше не мог говорить спокойно. Его слова, фразы, вылетали как выстрелы, окатывая все вокруг слюной.
– Допустим, – не унимался Зубров, – в ОВИРе работает много сотрудников, в паспортном столе – не меньше. Всех не подкупишь. Судя по штампам, документ пересекал множество границ, а это сопряжено с пограничными проверками. Последняя была вчера, и сделана нашими пограничниками. Один ваш звонок, – Зубров перешел на «вы», и это охладило Губанова. Зубров передвинул на другой край стола, тот, что ближе к Губанову, документы и билеты, которые подтверждали, что Меньшов Владимир Николаевич прилетел из Праги, а вечером сел в поезд и прибыл в С-нск, где его и встречали оперативники. Квитанция на чешском языке подтверждала, что за проживание в гостинице, сроком восемь суток, с Меньшова взята плата четыре тысячи восемьсот крон. Другая квитанция показывала, что Меньшову В.Н. было вручено призовых десять тысяч чешских крон, была скреплена подписью и печатью, такой же, как и на членском билете клуба.
– Положа руку на сердце, я больше поверил бы вот этому документу, – Зубров взял клубный билет и по-вертел в руке, как веером. Это был его личный вызов, бывшей его системе.
В душе Зубров радовался. Он едва сдерживал ликование. В голове у него все происходящее не уклады-валось, но профессионализм, еще позволял ему мыслить оперативно. Его внимание привлекла совсем другая бумага – фоторобот «Шмана», он был похож на задержанного, сидевшего мирно у стола перед Зубровым и операми. И эта бумага еще сильнее подзадоривала Зуброва. Смотрел на фоторобот и Губанов, соображая, что делать и как поступить.
– Так, хорошо, забираем его к нам, будем дома разбираться, – после непродолжительной паузы, хлопнув по столу ладонью, заключил Губанов.
– Нет, – тихо, но твердо, вполголоса произнес Меньшов, глядя в пол. Голос его раздался твердым груд-ным тембром и полетел по всей комнате, – не имеете права.
С этими словами Меньшов встал и в упор посмотрел на Губанова. Из-за его плеча выглядывали исто-чающие испуг и тревогу глаза Надежды. Голос Меньшова звучал вызывающе и провоцировал развязку. Это взбесило Губанова, и он, не выдержав замахнулся через стол, пытаясь ударить Меньшова. Но тот оказался не из робкого десятка, перехватил руку, уложил ее, согнув в локте, за спиной Губанова, самого хозяина рас-пластал на столе. Все произошло настолько молниеносно, что никто из оперативников не успел среагиро-вать. Они бросились на Меньшова, когда Губанов уже лежал на столе и корчился от боли. Несколько чело-век скрутили Меньшова, кто-то успел садануть ему в живот и сильно толкнуть Надю. Ее едва успел подхва-тить Зубров. И если бы не вмешательство Кирилыча может быть, Меньшову еще наподдали.
– Прекратить! – гаркнул Зубров. – Что за беспредел устроили? – привычным командным голосом Кири-лыч приструнил оперов. Его авторитет сработал.
– Надеюсь, здесь не было оказания сопротивления работникам милиции при исполнении? – уже мягче спросил Кирилыч. От его вопроса все разошлись, а Губанов промолчал, растирая локоть. – Так вот, гражда-нин Меньшов, – командным, звучным голосом декламировал Зубров. Сейчас он был полковником, настоя-щим начальником отдела, и нельзя было терять ни минуты, пока все опера с их горе-предводителем находи-лись в замешательстве.
– Если мы ошиблись, Вам будут принесены официальные извинения. Сейчас мы вас задержим настоль-ко, насколько потребуется, чтобы вы ответили на ряд вопросов и до полного выяснения обстоятельств возь-мем с вас подписку о том, что в ближайшее время вы не будете покидать пределов города…
– Простите, а…– попытался возразить Меньшов, но Зубров его грубо прервал:
– А в случае обоснованной необходимости, только с нашим уведомление! Вам все понятно! – закончил Зубров и, отвернувшись, сел и уткнулся в какие-то бумаги, не ожидая ответа. Он сделал то, что должен был сделать. Он отдал приказ. Отдал тоном, не терпящим возражений.
– Да, – спокойно ответил, так же ни кому, Меньшов.
Зубров пялился в никчемные бумаги и всем усилием воли сдерживал дрожь. Губанов имел все полномо-чия прогнать Зуброва и сделать все, так как посчитает нужным. Зубров понимал и это, и то, что действия его на грани фола, ва-банк. Но Губанов дрогнул.
– Валерий Кириллович, можно вас на минутку, – Губанов указывал на входную дверь.
Приглашение прозвучало так внезапно, что Зубров сразу не понял и переспросил:
– Меня?
– Да, да, вас.
Они вышли. Губанов коротко прохаживался взад-вперед. Зубров смотрел в зал. Вдруг Губанов резко развернулся, подошел к Зуброву, уставился на него злым взглядом и рванул за лацканы пиджака.
– Вы же узнали его?
– Руки!!! – сведя желваки, рыкнул Зубров. – Я вам не Тимошенко. – «Зря он тратит силы», – Зубров смотрел не мигая в глаза преемника, тот не выдержал. Разжал руки, поправил пиджак Зуброву, похлопав, и опять пустился выписывать загогулины, успокаиваясь.
– А? Каков гад! Матерый! – больше для себя сказал Губанов. Зубров улыбнулся. «Кого вы имели ввиду, гражданин начальник». С прошлым рвалось навсегда.
– Во-первых, не бери меня на арапа, – начал спокойно Зубров. – Во-вторых, не узнал и не узнаю.
– Подождите! А фоторобот? – Губанова трясло. Он не мог успокоиться. – Вы же сами…
«Это тебе и мешает, контролировать ситуацию», – ухмыльнулся Зубров, а Губанову сказал:
– Ничего не сам! – переходя на крик оборвал его Зубров. – Я подал условный сигнал? Нет! Я сделал шаг на встречу «объекту»? Нет! – спрашивал и отвечал Зубров, будто хлестал собеседника по щекам.
– Но он же похож? – Губанов не мигая, смотрел на Зуброва.
– Нет, – неумолимость сквозила в голосе Кирилыча. Он отвернулся и вошел в линейку. Разговор был окончен. Губанов вошел следом.
Меньшов смирно сидел на прежнем месте, замерев. Наступила пауза. Сколько она тянулась, неизвестно. Ее прервал опомнившийся Губанов:
– Тимошенко, приготовьте бланки протоколов допроса, – и уже Меньшову Губанов добавил, – Вам гра-жданин Струев…
– Меньшов, – твердо произнес Меньшов.
– …Меньшов, вам будут заданы вопросы в связи с тем, что вы похожи на, известного…– Губанов опус-тил глаза, они остановились на фотороботе, видно было, что в глубине души у него заклокотало, но он спра-вился с собой, – похожи, я еще раз повторяю на известного бандита по кличке «Шман». Также с вас будет взята подписка о невыезде и изъяты документы, удостоверяющие вашу личность, для проверки их на пред-мет подлинности.
– Подписка на пару недель, не более, – уточнил Зубров.
Губанов никак не отреагировал на реплику Кирилыча. Ему ничего не оставалось, как только подтвер-дить, кивнув. Губанов был зол и на Зуброва. В один миг Зубров перехватил инициативу, а Губанов, руково-дящий операцией, в глазах подчиненных превратился в ничто.
Губанов спешил. Он хотел получить показания немедленно. Тимошенко не успевал записывать. Губанов, желая запутать Меньшова или застать его в врасплох, задавал вопросы быстро и резко. Тимошенко сбивал-ся, просил повторить и раздражал начальника. Это сбивало темп задаваемый Губановым и еще сильнее раздражало его. Меньшов как будто всего этого не замечал, отвечал на вопросы спокойно и уверенно, даже с каким-то хладнокровием поддерживал темп, заданный Губановым.
Изнуряющие часы допроса подошли к концу. Приблизилось время, когда Зуброву предстояло расстаться с семьей Меньшовых. Меньшов стоял у стола, за которым оформлял протокол Тимошенко и собирал раз-бросанные вещи. Потом он подхватил сумку, пакет с шахматами и, взявшись с женой за руки, они вышли из прокуренной линейной комнаты милиции.
Когда все мыслимые и немыслимые проверки документов Меньшова были закончены, Губанов вложил их в большой конверт и вывел на нем адрес. Он специально не спешил запечатывать конверт, предстояло написать официальное письмо с извинениями за доставленное беспокойство. Таков был приказ начальника Управления. «За вашей, личной подписью, майор Губанов», – отрезал начальник. За этим занятием и застал Валерий Кириллович преемника.
– А-а, заходите, заходите, – с натянутым радушием пригласил Губанов. – Вот, ставлю последний штрих в нашей с вами операции.
С этими словами Губанов развернул конверт так, чтобы Зубров смог прочитать адрес и фамилию полу-чателя. Зубров достал не спеша очки и, прочитав адрес, невольно взял конверт с документами в руки.
– Разрешите, товарищ майор, отвезти документы лично, – Валерий Кириллович даже встал по стойке смирно, только что каблуками не щелкнул.
«Во, прогнулся, старый лис, – усмехнулся про себя Губанов. – А все из-за тебя!» – не мог успокоиться он, и его глаза буравили отставника, но Зубров не моргающим взглядом смотрел в упор на майора и ждал согласия. Уж в нем-то он был уверен.
– Ну, зачем же так сразу официально, Валерий Кириллович, – затянул Губанов, обходя стол и направля-ясь к Зуброву с распростертыми руками. Его губы вывели скупую улыбку, и казалось, сейчас он обнимет Зуброва. Но Губанов не собирался обниматься, а, подойдя, скрестил руки на груди и внимательно посмотрел в глаза собеседника, выдерживая паузу. «Прямо как в театре», – съехидничал про себя Зубров, но взгляд выдержал.
– Впрочем, это неплохая идея!
Зубров не понял, какая идея пришлась по душе его преемнику. То ли переход на официальность между ними, то ли предложение Зуброва отвезти самолично документы. Поэтому он промолчал, ожидая продол-жения разговора. А паузу он умел держать.
– Словесные извинения более пропитаны душевностью, искренностью, – продолжал, размышляя, Губа-нов. – Это как-то по-человечески. Официально отпечатанные на машинке отдают канцелярщиной, бюрокра-тическим бездушием. Наступили новые времена, и мы должны быть ближе к людям, к народу. Как думаете, Кирилыч? – уже по-свойски закончил свою тираду Губанов.
– Надо бы извиниться, – поддержал сквозь свои мысли Валерий Кириллович.
За много лет ему впервые стало противно оттого, что его назвали «Кирилычем».
– Вот и ла-адненько, – слащаво протянул Губанов, беря Зуброва под локоть, и они направились к двери. – С начальником я согласую. Думаю, он не будет возражать против такого нашего совместного решения, – подвел черту Губанов, довольный тем, что не придется печатать, как он любил говорить, «официоз».
С тяжелым чувством брезгливости вышел из бывшего своего кабинета Валерий Кириллович. Больше сюда ему не захочется зайти. «Мура какая-то», – засело у него в мозге противное по вкусу и цвету словосо-четание.
Зубров, не откладывая, отправился на вокзал и купил билет на ближайший автобус до С-нска. Благо, хо-дили они каждый час. До отправления оставалось двадцать минут. Зубров купил пару газет в дорогу. Позво-нил домой супруге, чтобы не волновалась и не ждала к обеду. Времени осталось только выпить кофе. Зубров наскоро, обжигаясь любимым напитком, выпил чашку и занял свое место в автобусе.
Автобус мягко катил по дороге. Газеты не пригодились. Дорога с головой окунула Валерия Кирилловича в воспоминания. Странно, что-то давно Глеб не заезжал. И правда ли то, что рассказывал о нем Губанов? Похоже, не скоро увижу его, – размышлял Зубров, – ведь охота на него только началась. Ничто не смогло поколебать отношение Зуброва к Глебу: ни услышанное о нем, ни операция по задержанию. Зубров по-отцовски любил Глеба.
В перечислении «заслуг» «Шмана», Губанов напомнил об убийстве уголовного авторитете в марте поза-прошлого года. «Туда ему и дорога, – тогда подумал Кирилыч. – Неужели это его рук дело? – засомневался Зубров, тут же отмахнувшись: – Сейчас навесят все смертные грехи. А эта подготовка взрыва кафе? Что за ерунда?
Я увидел Глеба прогуливающимся по проспекту. Поначалу не хотел окликать его. Слишком вил у него был озабоченный. Но не выдержал – не виделись, что-то около полугода. Глеб искренне обрадовался. Как всегда много говорил. Потом, неожиданно, предложил прокатиться.
– Ты на машине? – спросил Зубров.
– Что нам, настоящим мужчинам, выбирай любую, – Глеб хитро улыбался и провел рукой, показывая на многочисленные авто, припаркованные вдоль обочины. Он тут же взял Зуброва под руку. Они перебежали через площадь.
– Как тебе эта? – спросил Глеб указывая на старенькую копейку. И не успел Зубров сообразить, как Глеб какой-то железкой вскрыл автомобиль и сел за руль.
– Чего уставились, товарищ полковник? Садитесь скорее.
Еще мгновение и они катили по проспекту на угнанном автомобиле.
– Кирилыч, чего вдавился в кресло? Остановят, скажем взяли машину домой доехать. Мелкое хулиганст-во.
Они сделали кружок вокруг квартала и остановились у здания Управления.
– Не хочешь кататься, не надо. Оставим ее здесь, – спокойно сказал Глеб и вкатил на стоянку перед са-мым Управлением. – Наверное, хозяин уже заявил. Поищут и найдут у себя под носом.
Кирилыч вышел из машины и уходил от нее даже не оглядываясь. Глеб долго копался в багажнике ма-шины, что-то ища. Потом догнал Зуброва и тут же попрощался, махнул такси и укатил. Зубров так и шел домой не оглядываясь. Ужас обуял им. Он, полковник милиции, стал соучастником угона автомобиля! До-ма, успокоившись, ругал Глеба на чем свет стоит!
Много позже, гостивший у Кирилыча сослуживец, юродствовал над отделом оперов, которые обложили всю площадь в поиске автомобиля, начиненного взрывчаткой, а автомобиль оказался припаркованным у Управления.
– Что за машина? Кому это надо было начинять ее взрывчаткой? – спросил Зубров.
– Какая-то старая копейка. Кто-то донес, что одни готовятся взорвать других, во время стрелки. Если бы не донесли, то был бы кромешный ад, – рассказывал сослуживец, не замечая изменившегося лица Кирилы-ча. – Кафе, которое собирались взорвать, находится на первом этаже шестиэтажки. Представляешь, если бы эти двести кило рванули!
– Так, что, в машине было двести килограммов взрывчатки? – с ужасом переспросил Зубров.
После ухода сослуживца Кирилыч кинулся искать телефон Глеба, и звонить, но автоответчик, красивым женским голосом отвечал, что абонента нет, и предлагал оставить сообщение.
Глеб не появлялся больше полугода и Кирилыч забыл об этой истории. Сейчас же опять пришлось вспомнить. Губанов настаивал, что «Шман» готовил тот взрыв. Но как же «Шман», если он, Кирилыч, на этой, злосчастной «копейке» катался и вместе с ним «Шман» парковал автомобиль у здания Управления. Неужели в багажнике он обезвреживал эту адскую машину?
Зубров вспомнил то катание и взмок от ужаса. Она же могла рвануть в любой момент! Неужели Глеб знал и затащил его в этот кошмар? Но откуда он узнал?
Губанов, конечное фрукт! Винтик! Чей-то винтик. Но чей? Власти? Спецслужб? Вряд ли. За тот автомо-биль Глебу памятник при жизни надо поставит. Но чей, тогда, – Зубров задумался. От неожиданной догадки он даже покачал головой, пытаясь хоть таким способом возразить. Но все складывалось. – Неужели?!»
Автобус потряхивал пассажирами и в такт ему Зубров вспоминал, перечисляя, список инкриминируемых «Шману» преступлений. Многих из этого списка привлекли к ответственности, и выходило, что награждать надо, а его ловили как матерого уголовника. Память споткнулась на марте месяце и тогдашнем громком убийстве. «В позапрошлом году Глеб к нам заезжал, – вспоминал Зубров, – но вот когда это было? В каком месяце? Это было…»
Длинный ночной звонок в дверь всполошил семейство Зубровых. Жена растолкала Зуброва, он спал крепко, напившись снотворного. Накидывая халат, она вышла в коридор. Хлопнула дверь в комнату к детям, кто-то из них тоже подхватился. Зубров сонно глянул на часы. Стрелки показывали три ночи. Он встал. Щелкнул замок входной двери, Зубров прислушался к голосам. Жена заглянула в комнату и бросила:
– Иди, гости пришли.
– Кто еще? Какие гости? – одурманенный снотворным не мог сосредоточиться Зубров.
Голоса перешли на кухню, застучала посуда. Зубров нактянул спортивные штаны и, войдя в кухню рас-плылся сонной улыбкой. Спиной к двери сидел Глеб и наклонял голову, чтобы отправить очередной кусок в рот.
«В тот приход они поздоровались как-то напряженно, но ничего необычного не было. Глеб попросил термометр, оказалось, что температура у него под сорок. Жена постелила в гостиной. Напоила аспирином. Укутала пуховым одеялом, чтобы пропотел. И приготовила сменную пижаму – переодеться, чтобы не ле-жать мокрым.
Глеб отлеживался у них неделю, расположившись в гостиной. Вокруг дивана, горками лежали открытые книги. Он много читал и писал. В это время в городе действовал план «Перехват». Из практики, Зубров знал, что если в первые часы, не задержали преступника, то уже все. Первые пару дней есть ничтожная на-дежда. Потом все работает для проформы. Через неделю – преступник махал ручкой, где-нибудь из-за бугра.
– О чем ты все время пишешь? – поинтересовался как-то Зубров.
– О жизни! – не отрываясь, сказал Глеб. – Каждый человек должен что-то делать творческое, во благо развития национальной культуры.
– Что же, я мент, могу полезное принести нашей культуре? Кроме как ловить воров, ограбивших музей, например?
– Это не мало, но если ты напишешь детектив, то внесешь что-то новое в детективную литературу. Кто, как не ты, можешь лучше других рассказать и показать как должен вести себя следователь, какими правами должен пользоваться подследственный, свидетель, задержанный. Для доходчивости облачи в литературу. Примеров у тебя, думаю, предостаточно. Вот таким не хитрым способом вы, гражданин начальник, будете вносить юридическую грамотность в массы. Бороться с произволом милиции.
– Я забыл когда письма в последний раз писал, – усмехнулся Зубров.
– Ты напиши, а редактор подправит, – не унимался Глеб.
Разговор у них был для Кирилыча ни о чем, и он пошел на кухню, чтобы заварить отвар для Глеба, по личному рецепту жены.
«Да, это было в марте, – Зубров хлопнул себя по колену. Сосед посмотрел на странного мужчину, но Зубров не обращал внимания на окружающих. – Это было сразу после женского дня, где-то в десятых чис-лах, а когда убили этого? Неужели Глеб?» – Зубров совсем раскраснелся, не контролируя себя, встал и на-правился к выходу. Остаток пути он проехал стоя. «Не хочешь, чтобы тебе соврали, не задавай вопросов», – вспомнил Кирилыч мудрость. Но Зубров никогда не спрашивал Глеба о роде его занятий, чисто по профес-сиональной привычке. На вопросы вскользь Глеб отвечал так же уклончиво. Да это было и не важно. Чтобы изменилось в их отношениях, если бы Глеб работал дворником? Ничего. Поэтому и не задавались такие во-просы. Смутные догадки витали в голове у Зуброва, в основном связанные с тем, первым, делом, но это как-то не вязалось с типажом Глеба. «Уж очень он хлипок, для подобной работы, – посчитал Зубров. То дело он отнес в разряд случайных. Но теперь, то что узнал от Губанова не входило ни в какие рамки. Значит все эти исчезновения Глеба. Его ночные визиты к Зуброву – всего лишь игра в конспирацию! Зубров с силой вце-пился в поручень и сдавил до судороги в мышцах. Перед помутившимся взором замелькал список «дел» «Шмана» белыми короткими линиями разделительной полосы, дорожной разметки. Предстало лицо Губа-нова в кривом зеркале, перечислявшее этот список. Зубров качнулся, едва удерживаясь на ногах.
– Мужчина, вам не плохо? – потянув за пиджак, спросила какая-то женщина, – Может укачало? Сади-тесь.
– Нет, нет. Спасибо, – растерянно улыбнулся Валерий Кириллович.
За окном автобуса замелькали дома С-нска. Через несколько минут автобус подрулил к привокзальной площадке с табличкой «Место высадки пассажиров».
Дом, в котором жили Меньшовы, находился в нескольких кварталах от автовокзала, и Валерий Кирилло-вич решил пройтись пешком.
Он без труда отыскал его. «Лифт в пятиэтажке – редкость. Ну, что за люди!? – с досадой отметил Зубров, пытаясь надавить на знакомую кнопку. Кнопку сожгли на нет. Наконец удалось, и лифт с удовольствием закрыл двери. – Живем как первобытные люди. Не дороги, а направления; дома по приметам находим; эта-жи по сожженным кнопкам высчитываем; все уничтожено, загажено», – накручивал сам себя Зубров. Он тяжело вздохнул. Двери лифта попытались разомкнуться, угрожающе забуксовал электродвигатель, Зубров помог ему и быстренько шагнул в тьму лестничной площадки. Почему темно? Зубров щурился, пока глаза не привыкли к темноте. Понятно! Кто-то из жильцов построил в пролете между этажами кладовку, загоро-див световое окно подъезда, и оставил узкий пролаз, на случай если лифт не будет работать. «Зачем ехать в наш грязный город? Живи себе в собственном доме, огородик, картошечка, зелень собственная, чистый воз-дух! Нет, побросают дома, хозяйство и прутся в мой, экологически грязный, город, – Зубров нервничал. – Там разруху оставили и у нас, ее же устраивают!»
Дверь открыла Надя. «Совсем еще девочка. Интересно, сколько ей лет?»
Надины глаза округлились в тревоге, она только и смогла бессловесно открыть рот.
– Не волнуйтесь, – поспешил успокоить ее Зубров – Я привез ваши документы и наши извинения за дос-тавленное беспокойство, – скороговоркой выпалил Валерий Кириллович. Ему почему-то показалось, что это ребенок сейчас заплачет.
– Надя, что ж ты в дверях держишь гостя? – Из комнаты вышел Меньшов и в упор посмотрел на Зуброва. – Здравствуйте, – он протянул руку и так, держа Зуброва за руку, пригласил зайти. В коридоре, принимая одежду у Зуброва, Меньшов зычным голосом продолжал:
– Надя, это же наш спаситель. Я потом много думал о случившемся. Какое роковое стечение обстоя-тельств и как могло все обернуться…, – веселился он, играя озабоченность.
«Договаривай! …если бы я тебя опознал, – ответил вопросом, про себя Зубров. – Это не роковое стече-ние обстоятельств. И ты лучше меня это знаешь». На лице и во всей фигуре Валерия Кирилловича изобрази-лись упорство и решительность, он пристально посмотрел на Меньшова. Меньшов выдержал его взгляд, не моргнув. Зуброву показалось, что этот взгляд сказал ему: «Полно, Кирилыч. Будет день, будет пища. Отды-хай – как у себя дома».
– Вот и ладненько, – уже в слух, как бы отвечая Меньшову, Зубров по-хозяйски осмотрелся, потирая ладони. – Хвались квартирой. Ничего, что сразу на «ты»?
Зубров вообще-то не собирался долго задерживаться. Он так и решил: отдам документы, получу распис-ку и назад. Подходя к дому Меньшовых искал, чтобы еще такое придумать, чтобы подольше задержаться в гостях. Но все получилось само собою, складно.
Надя суетилась на кухне, собирая на стол, а Меньшов водил Зуброва по квартире, рассказывая обо всех перестроениях, которые сам, своими руками сделал, чтобы придать жилью европейский стиль и домашний комфорт.
Зубров отметил, что стал привыкать к фамилии Меньшов, и сам Меньшов ему нравился. «Какая разница, какая фамилия у человека, – рассуждал Зубров, осматривая квартиру. – Имена, фамилии – это условность, как номера у автомобилей. Так даже лучше. Запущена государственная машина, а с ней шутки плохи. С нею надо действовать наверняка». Вдруг проскочила фраза, которую любил говорить Глеб. Зубров вздрогнул: почему любил? Он быстро посмотрел на Меньшова. Но Меньшов не замечал настроения гостя, увлеченный рассказом о проделанном ремонте и потраченных на него силах, энергии и деньгах.
– Осторожнее, здесь порог, – предупредил Меньшов, открывая дверь в спальню и приложив палец к гу-бам. Зубров глянул под ноги, и его тут же обдало жаром. Ноги Меньшова и Зуброва, были обуты в одина-ковые, точно в такие же шлепанцы, которые подарил ему на день рождения год назад Глеб. В коридорной темноте Зубров не разглядывал их, а просто сунул ноги туда, куда Меньшов поставил пару тапочек. Зубров только подумал, что они такие же теплые и удобные, как его. Сейчас же Зубров их видел воочию, у себя на ногах. Заметив замешательство гостя, Меньшов сказал:
– Хорошие тапочки. Это я как-то напал на них в магазине и купил сразу несколько пар, для себя и гос-тей.
От громкого голоса хозяина в углу спальни, что-то закряхтело, и Зубров наконец-то заметил манеж, на-крытый ситцевой пеленкой. На голос ребенка прибежала Надя, на ходу улыбнувшись мужу.
– Все готово. Идите на кухню. Я сейчас к вам присоединюсь.
Засвистел чайник, и Меньшов побежал на кухню. Зубров еще раз бегло осмотрел квартиру, желая запом-нить обстановку и пропитаться домашним уютом. Заварив чай Меньшов стоял в дверях и наблюдал за гос-тем, не мешая лишними рассказами. В квартире ничего не было лишнего. В своей, трехкомнатной полно-метражке, Валерий Кириллович чувствовал себя стесненно. Стенка, стоявшая в гостиной, казалось ему, за-гораживала всю квартиру и поглощала кислород. Обшитая, по настоянию жены, кухня вдруг превратилась в крошечную норку. Про спальню даже вспоминать не хотелось. Жена, успокаивая Зуброва, сетовала: «Вале-ра, куда же вещи складывать? Ты ведь не хочешь, чтобы все это в тюках лежало посреди комнаты?» Нет! этого Зубров не хотел, тюки еще хуже. И он успокаивался.
Квартира Меньшовых была обычной двухкомнатной хрущевкой, но в ней было просторнее, чем в зуб-ровских хоромах. Зубров еще раз оглядел комнату. Все – мебель, обои, портьеры, краска – гармонировало. Кремовые цвета действовали успокаивающе. Он сел в кресло и закрыл глаза.
«Интересно, куда они девают свой хлам?» – подумал Зубров и повторил вопрос в слух.
– Просто мы не накапливаем старых вещей, – улыбнулся вошедший Меньшов. – Нравится? Эта мебель ручной работы.
– Куда ты все складываешь? – поинтересовался Зубров.
– Что все? – не понял Меньшов.
– Вещи.
– Верхняя одежда и обувь в чулане. Так мы называем гардеробную. Я выкупил у соседки одну комнату. Немного перестроили и сделали отдельную гардеробную комнату. Там же на антресолях сложены не часто используемые предметы. Пошлите пить чай, – пригласил Меньшов и продолжил: – Личные вещи и белье в шкафах спальни. Консервация и бытовая техника – на лоджии. Я ее специально перестроил под кладовку. Там же и холодильник. Поэтому кухня у нас просторная получилась. Все необходимое каждый день – в шкафах, – он открыл, показывая, и закрыл дверцы шкафов. – Вот и все хозяйство.
Меньшов поднял колпак-курицу, которым был накрыт заварник, и принялся разливать чай.
– Вам покрепче, Валерий Кириллович?
Но Валерий Кириллович не слышал Меньшова. Его взгляд был прикован к заварнику. Зубров засуетился от нахлынувшего волнения. В руках Меньшов держал, точ-в-точ такой же заварник, как они с Леной купили пару лет назад, когда деньги совсем обесценились. Жена сказала: давай купим, какую-нибудь вещь в прок. Кучи денег хватило на заварник, но им так ни разу и не пользовались. Он где-то лежал хламом, запрятан-ный.
Пора было возвращаться. Надя так и не присоединилась к мужчинам. Володя приготовил ей чай, но он стоял, остывая. Разговор шел самый обычный. Меньшов рассказывал, как он переконструировал квартиру, что пришлось ломать и какие стены перестраивать. В результате вот что получилось.
Взглянув на часы Зубров засобирался. Надя вышла проститься, держа на руках пухлощекого карапуза. Увидев отца, он расплылся в улыбке, показав два беленьких зубика.
– Вот и наш наследник, – торжественно объявил Меньшов появление сына, – Михаил, в честь дедушки. Надиного папы. Миша, поздоровайся с дядей. – Мальчик протянул пухлую ручонку. – Только первым руку старшим не подавай.
Новая волна беспокойства окатила Зуброва. Так наставлял его сына Глеб. Он слишком много за сегодня наволновался. Не замечая душевных перемен Зуброва, Меньшов продолжал:
– А что, Надя, может, пригласим товарища подполковника в крестные папы нашему Мишке? Как смот-рите, Валерий Кириллович? – Меньшов улыбался и смотрел на Зуброва. Зубров же видел знакомые живые глаза. Он не мог ничего ответить от волнения и своим замешательством боялся обидеть Меньшовых. От предложения крестить ребенка отказываться нельзя.
– Что ж так сразу, – «товарищ подполковник», – выдохнул, приходя в себя, Зубров, – можно просто Ва-лерий Кириллович, а для кого-то и будущий крестный, – уже пошутил Зубров и состроил карапузу козу. Миша тут же поднял бровки свечками и, расплакавшись, ткнулся в мамино плечо.
Неведомой силой тянуло Зуброва домой. Он выскочил из подъезда и почти бегом направился к вокзалу. Время как будто остановилось. Зуброву казалось, что автобус нарочито медленно едет. Едва замелькали дома в окне, Валерий Кириллович подскочил и направился к выходу, расталкивая стоящих в проходе «зай-цев».
– Остановите у стоянки такси, – требовательно обратился он к водителю.
– Не положено! – хамски отверг просьбу подозрительного пассажира шофер. Зубров побагровел и, на-виснув над ним, ткнул в лицо удостоверение полковника милиции, прошипел:
– Ты мне завтра будешь целый день писать объяснения за каждого «зайца», за весь твой паскудный стаж работы! А это намотает по особо крупному!
Водитель испугался не на шутку. И так резко затормозил, что Зубров едва удержался на ногах.
– Вы что, дрова везете? – зашумели встряхнутые резким торможением пассажиры.
Зубров выскочил из душного автобуса. Не торгуясь с таксистом, Валерий Кириллович вскочил в машину и скомандовал: «Поехали», оглянувшись, на прощание помахал водителю автобуса. Такси уносило рокового пассажира, а автобус продолжал стоять на остановке такси. Зубров посмотрел на таксиста и озорно улыб-нулся в ответ на его непонимающий взгляд.
Перескакивая через одну, а иногда две ступеньки, Зубров быстро поднялся на свою площадку и влетел в квартиру. Его срывающийся до истерики голос поднял всех домашних.
– Лена! Лена!
– Ты чего кричишь? Валера, что с тобой? – Елена Михайловна вышла из гостинной, щурясь на свет.
– Где наш чайник? – не унимался Зубров, пытаясь скинуть, не расшнуровав туфли. – Во! Видишь! – вос-кликнул Зубров, показывая пальцем на шлепанцы.
– Какой чайник? – жена смотрела удивленно, не понимая, о чем говорит муж.
– Тот, что мы купили год назад, – ответил Зубров, не отводя пальца, указывающего на шлепанцы. Потом вдруг, что-то вспомнив, кинулся к шкафам и принялся вышвыривать из них всякую всячину. Елена Михай-ловна многое повидала за жизнь, прожитую с мужем, но сейчас его поведение ее немного обеспокоили. Тем не менее она не мешала, видя всю искренность его состояния.
– Валера, – тихо, со всей присущей ей кротостью позвала она мужа, – ты, наверное, забыл. Мы его пода-рили Глебу, в день рождения. – И, уже совсем оправдываясь, добавила: – Ты же сам предложил, чтобы денег не тратить.
Зубров, окончательно обессилев, рухнул в кресло и обхватил голову руками, но уже через мгновение вскочил и едва срываясь, глухо выдохнул:
– Откуда эти шлепанцы?
Елена Михайловна посмотрела на ноги мужа, куда опять указывал его палец.
– Ты, папочка, совсем плохой стал, – пропела вышедшая на крики Зуброва из своей комнаты дочь. – Их тебе Глеб подарил.
– Какой Глеб? Он у меня никогда не был на дне рождении.
– Не на твой, а на свой, – пропела дочь и вернулась к себе.
– Ты же знаешь, он всем гостям, ко дню своего рождения делает подарки. Тебе в прошлом году подарил тапочки, – подтвердила жена. – Но что случилось? Может, объяснишь, наконец?
Зубров любил свою жену, но сейчас, даже это не могло ему помочь всего объяснить. Он не знал, что го-ворить. Поднялся было, чтобы обнять жену, но тут же снова опустился в кресло, и его рассеянный взгляд упрямо уткнулся в ковер. Жена принесла кружку холодного квасу и протянула мужу. Зубров отставил круж-ку с любимым напитком. Ему было о чем подумать, и он уснул, крепким сном, впервые без помощи сно-творного.
А завтра, для него начнется новая жизнь!
КОНЕЦ