Выдра

Георгий Каюров
Георгий КАЮРОВ

Нечаянная любовь (Выдра)

Рассказ

 Апрель только начинался, но солнце уже припекало не на шутку. Владимир взглянул на часы, прикинул что-то в уме – до обеденного перерыва оставался час, и быстро прошёл к машине. Через пару минут он уже катил по набережной. Владимиру нравилась набережная – тринадцать километров триста метров широкой, многополосной, разделённой газоном ровной дороги. Ни тебе перекрёстков, ни светофоров и встречного транспорта. Занял центральную полосу и думай, о чём хочешь. Не думается – разглядывай город. Вот он весь, справа раскинулся. Не хочешь города, гляди влево – прибрежная, беспорядочная лесополоса, в основном, ивы и редко встречающиеся сосняки, заросшие кустарником. Вон там, совсем далеко, в дымке, – остров Хортица – Мекка казаков – Запорожская Сечь. Сюда ближе, сразу за лесополосой, растянулся могучий, видевший виды Днепр. Это его нижняя часть. Выше по течению, за плотиной – «Днепрогэс» – верхняя. Перепад высоты метров сто, не меньше, и широкий-широченный… Перелетит птица, можно только гадать. Кому придёт в голову сидеть и наблюдать – перелетают птицы через Днепр или нет? Зато достоверно известно – можно было перейти… После тяжелых боёв в Великую Отечественную, на верхнем Днепре, жители с берега на берег переходили …
 На длинном изгибе набережной, открылся панорамный вид на сам Днепр. Густая водная масса могучей реки не искрилась на солнце, а чёрными, со сталистым бликом, бурунами, обгоняющими друг друга в жуткой, стремительной толкотне, затаившись, ползла… Чтобы убедиться в коварстве водной стихии, надо попасть в его, Днепра, объятия.
 В привычном скоростном режиме Владимир преодолевал километр за километром. В эту поездку он больше рассматривал берег древней реки. Как-то неожиданно открылась жёлтая полоска пляжа с покосившимися деревянными грибками. На одном из них висели чьи-то вещи. Владимир не поверил собственным глазам и прищурился, разглядывая – не привиделось ли? «Совсем как летом. Может, всё-таки показалось?» – усомнился он, когда на очередном изгибе дороги пляж скрылся из виду. Владимир прибил скорости. Вот пляж. Нет, не обманулся. Даже цвета хорошо различимы. В чёрно-белую полоску полотенце с белой бахромой. Не задумываясь, Владимир остановился и пристально оглядел пляжную пустоту. Ни одной живой души. Уже собираясь покинуть неприветливое место, его глаз неожиданно выхватил на чёрной речной глади, тёмную точку. Точка словно застыла на одном месте. Вглядываясь, Владимир убедился, что точка всё-таки движется к берегу. Стали различимы руки, расталкивающие воду. Плывущий приближался. Уже было видно, как он сплёвывает воду, попадающую в рот. Река равнодушно тянула пловца с собою, но тот, борясь с вязким течением, продвигался к желанной цели. Хотя и относило его потихоньку. В общем, кто кого!
 Владимир неспешно спустился к пляжу. Уж очень захотелось увидеть смельчака. После зимы песок ещё был плотно прибит и не затруднял ходьбу. Одинокая чайка, застывшая у самой кромки воды, на появление человека заломила головку и одним глазом уставилась в его сторону, другим – себе под ноги и неслышно взмахнув крыльями, бесшумно взлетела. Уже откуда-то издалека донесся ее тоскливый крик. Точка, наконец, коснулась дна и, запрыгала, разгребая перед собою воду. Вырисовывался гибкий силуэт, с неимоверным усилием преодолевающий течение. Пошатываясь, сгибаясь от усталости, он продвигался к берегу. Владимир прибавил шаг, на ходу сдёргивая с грибка полотенце. Распахивая его во все руки, он уже бегом кинулся к выходившему из воды. Обессиленный пловец смог удержаться только до берега и рухнул прямо в объятия подбежавшего незнакомца. Владимир, кутая, подхватил дрожащее тело на руки.
 – Ну, и куда теперь эту выдру положить? – озадачился он, выискивая место под грибком с вещами. В ответ из полотенца раздалась зубная дробь. Недолго размышляя, Владимир направился к машине. Расположив на заднем сидении несезонного купальщика, вернулся за вещами. «Чёрт бы его побрал, – бранил про себя раззяву Владимир. – Намочит салон… пятна останутся на диванах. Чем потом оттирать? И что он вообще делал в такое время в реке? Тоже мне, нашёл время для омовений!»
 Печка работала на всю мощь и мгновенно обогрела салон. Пассажир зашевелился. Стало быть, отогрелся, решил Владимир и кинул назад охапку собранных вещей. Они молча доехали до конца набережной и повернули обратно. Владимир не спешил сам и не подгонял пассажира, изредка поглядывая в зеркало. Наконец мелькнула макушка. Тут же на спинку кресла лёг мокрый купальник. Владимир улыбнулся:
 – И как зовут это дитя природы в первозданном виде?
 – Выдра, – с некоторой паузой огрызнулись подрагивающим голосом.
 Владимир глянул в зеркало. На него смотрели дерзкие глаза на бледном ещё от переохлаждения, но милом лице.
 – Понятно тогда, почему вы в это время оказались в реке, – иронично вздохнул Владимир и, посерьёзнев, добавил. – Я не о сущности, а имя спрашиваю.
 – Ева, – тихо произнесла свое имя девушка и ее черты лица смягчились, а глаза всё ещё смотрели дерзко.
 – Адам, – в свою очередь представился Владимир, давая понять – не хочешь знакомиться и не надо. Ева промолчала и только взгляд её благодарно потеплел. Она оделась и, придвинувшись к окну, задумчиво рассматривала мелькающие пейзажи. Владимир не мешал спутнице, только следил за равномерностью скорости и тоже задумался.
 – Думала все, утону, – выдавая тревожные мысли в слух, в пол голоса произнесла Ева.
 Её спаситель промолчал, но Еве показалось, что все-таки он усмехнулся. «И имел на это право», – беспричинно разозлилась на своего спасителя Ева.
 – Вы всегда молчите в присутствии девушки? – прерывая молчание, не выдержала она.
 Владимир снова взглянул в зеркало и вяло протянул:
 – Вот, женщина! Чуть ожила, тут же что-то ей надо! Ура!
 В ответ Ева состроила привлекательную гримаску, но после некоторой паузы спросила:
 – О чём вы думаете?
 – Этой реке, – неторопливо начал свой рассказ Владимир, – скалам, земле десятки тысяч лет. Наша жизнь – мгновение, а мы спорим из-за каждого кусочка. Делим берега, реку. Приватизируем участки. Сколько видел этот Днепр? Только то, что доступно сознанию современников, – ужасает. Не говоря о тех, кто просто утонул…
 – Я люблю наш Днепр. Он такой ласковый, – задумчиво проговорила Ева. – Сидишь на береге, а он накатывает и так нежно ласкает… На реке никогда не бывает штормов.
 – Сколько было ещё до нас? – Владимир выдержал паузу, давая спутнице высказаться и продолжил: – Во время войны, с той стороны плотины, после тяжёлых боёв за Днепр, реку можно было переходить по трупам бойцов… Долго ещё собирались тела перед плотиной… Мосты все были разрушены, а человек неуёмное существо, всё равно находил причину бегать туда-сюда… Вот и переходили… – Владимир замолчал, а девушка не ответила. Слишком тяжелым для неё, оказалось, воспринять то, что рассказывал собеседник. Они опять окунулись каждый в свои размышления.
 В молчании миновали набережную и свернули к новому микрорайону, построенному на намывных песках. Обитатели так его и прозвали – «пески». Автомобиль медленно въехал во двор между высотками. Двор представлял собою огромный круг образованный несколькими многоэтажками, похожими друг на друга. Отличалась только одна – единственным парадным входом с широкой лестницей. У неё и остановились.
 – Я на обед приехал, – спокойно констатировал Владимир, поймав вопросительный взгляд спутницы.
 Ева ждала ответа не на этот вопрос. Она успела прочитать вывеску на дверях: «Общежитие». У неё никак не складывалось – первое впечатление о своём спасителе, его внешний вид, автомобиль и обычная общага. То, что она услышала, породило ещё кучу вопросов. Ева медлила, провожая взглядом Владимира. Тот обошёл машину и открыл дверцу, протягивая руку. «Была ни была», – подбодрила себя Ева.
 Холл общежития отдавал сиротливым запахом. Вахтёрша оторвала глаза от вязания, чтобы удостовериться в том, что пришли свои. Её руки продолжали нанизывать петлю за петлёй, а взгляд не спешил опускаться. Страж порядка рассматривала гостью. Ева напряглась, ожидая, что та окликнет их или ещё что-то сделает. Скажем, кинется догонять непрошеного посетителя, но ничего такого не произошло. Её спутник кивнул вахтёрше и, не глядя, подхватил девушку под локоть, поддерживая на ступеньках. «Надо же, мы ещё и галантны», – улыбнулась про себя Ева и прижала локоть к себе. Они вошли в лифт и только теперь откровенно посмотрели друг на друга. События разматывались сами собою. Естество жизни, разговором можно только испортить. Лифт высветил шестой этаж и остановился. За руку прошли темными коридорами к нужной двери. Ещё мгновение и Ева оказалась в жилище своего спасителя. Обычные встроенные шкафы. Казённая мебель с инвентарными номерами. Широкая, домотканая дорожка покрывала пол. Самое необычное – это диван с металлическими быльцами от пружинной кровати. Через всю комнату натянута верёвка для сушки белья, с парой носков. И чистота! Еве нравилась разворачивающаяся молчаливая пьеса. Она не спешила содрогать тишину разговором. Тем более всё происходящее интриговало. Владимир достал из шкафа огромную махровую простынь, и показал на дверь, приглашая с собою. Они прошли через маленький коридорчик и вошли в душевую. Владимир повесил на гвоздь простыню, открыл кран с горячей водой, пар тут же начал заполнять маленькую комнатку, и коротко распорядился:
 – Приведи себя в порядок, – поставил на стул шампунь, мыло и удалился.
 Ева осталась стоять, не шелохнувшись, решаясь, что делать. «Может уйти?» В кухне стучали посудой, и включили воду. «Похоже, мы будем обедать, – озорно улыбнулась Ева и быстро скинула с себя одежду. Она собралась закрыться, но на двери не оказалось защёлки. Ещё секунду помедлив, прислушалась к звукам за дверью и, махнув на всё сразу, стала под душ. Горячая вода, душистое мыло, и мягкий шампунь совсем расслабили организм. Прислушиваясь к шелесту водного потока и принимая всем своим существом его тепло, Ева потеряла счёт времени. Тело вдруг непроизвольно напряглось от ощущения постороннего взгляда. Ева насторожилась прислушиваясь. В коридоре стояла тишина. Немного подождав, она с тревогой обернулась на дверь. В проеме стоял её спаситель, держа в руках, развёрнутую простыну.
 – Это что ещё такое? – прижимая руки к груди, истерично выпалила Ева.
 – Еда готова, – спокойно объявил Владимир. – Закрывайте воду и обедать.
 Едва вода прекратилась, как второй раз за день, её завернули в простыню. «Как мама в детстве, – улыбнулась она. Надеюсь, я успела помыться до того, как он вошёл, – только распаренность горячей водой, скрыла стыдливый румянец на девичьем лице. – Не хватало, чтобы он видел, как я моюсь. Надо же! Кому расскажи – не поверят. Ладно. Я ему сейчас устрою. Посмотрим, посмотрим, какой вы смелый». Ева туникой завернула на себе простыню, собрала вещи и босиком прибежала в комнату. Владимир раскладывал еду по тарелкам. Он мельком взглянул на девушку, быстро отвернувшись, чтобы скрыть улыбку.
 – Я, там, забыла шампунь и мыло, – игриво пролепетала Ева, указав пальцем в сторону душа.
 – А босиком, все-таки ходить не следует, – с этими словами Владимир бросил на пол тапочки и добавил: – Вот фен. Сушите волосы. Я все принесу. Только сильно им не трясите. Если заурчит, тут же выключайте, чтобы не перегорел.
 Фен, направленный в спину слишком заботливого спасителя зашумел мощным потоком воздуха и сразу же, как исчез хозяин, задохнулся и заурчал потрескивая.
 – Что вы делаете? – крикнул вбегающий Владимир.
 – Я не могу разобраться с вашей допотопной техникой, – Ева протянула урчащий прибор, щёлкая тумблером. – Не хватало, чтобы меня током ударило!
 Владимир выхватил фен, одновременно выдернув штепсель из розетки, и бросил его на кровать. Сложив вещи в шкаф, он сам принялся сушить волосы девушке. «Вот, тебе и денёк, – размышляла Ева, закрыв глаза от удовольствия. – Так мерзко начался… Интересно, чем закончится?»
 – Вы, довольно таки, профессионально справляетесь, – решила она заговорить.
 – Что? – спросил Владимир, стараясь перекричать прибор.
 – Я говорю, профессионально!
 – Не вертитесь, – усмехнулся Владимир.
 Ева потихоньку начала ёрзать от нетерпения и от удовольствия сразу. Подзадорила простыня, которая от непоседливости гостьи, свалилась с плеча и приоткрыла грудь. Не заметить этого он не мог. Ожидая реакции, Ева даже замерла, но ее спаситель продолжал сушить волосы, никак не выдавая себя. Тогда Ева откинулась на спинку стула и сколько могла опустила плечи.
 – Сидите, как сидели, – не выдержал Владимир. – Мне и так всё видно.
 Ева запрокинула голову, выгибая лебединую шею и улыбаясь, посмотрела на Владимира.
 – Тебе нравится? – дрогнувшим голосом спросила она, поднимаясь.
 – Что нравится? – Владимир не отводил глаз.
 Ева медленно, кончиками пальцев, спустила простыню, оголяясь по пояс. Владимир чувствовал ту дикую стихию, которая созревала в этой очаровательной, немного сумасшедшей девице. Он чувствовал, как напрягся её упругий живот. Груди уже бесконтрольно вздымались. Едва удерживаемое дыхание, порывами вырывалось наружу, высушивая чувственные губы. Она непрерывно закусывала их, чтобы смочить палящую сухость. От этого губы ещё сильнее горели. Улыбку на лице сменила озорная тревога, всего лишь, слегка сдвинув брови. В глазах смешались стыдоба и дерзость. На его глазах запалилась женщина, во всей своей святой срамности. И от этого огня можно было или зажечься или сгореть.
 Она стояла на цыпочках не отрывала взгляда, словно образовывая земную ось. Всё завертелось в круговерти страсти, как только Владимир, схватил девушку под локти и притянул к себе. Спадающая простыня открыла внешнему миру, ещё за что-то пытающуюся зацепиться, скрывающуюся страсть и женщина прижалась всем своим существом к мужчине. Отдаваясь в его власть. Он держал её в объятиях, а она словно пеленаясь руками нежилась в его тепле, прижимаясь то грудью, то изгибаясь спиной и закидывая голову ему на грудь, выгибала шею…
 Время обеденного перерыва уже давно закончилось. Владимир лежал со взглядом, уходящим куда-то глубоко в потолок, боясь пошевелиться, чтобы не потревожить мирно замеревшую девушку.
 – Пора ехать, – бодрым голосом, неожиданно, произнесла Ева. Но сама не шелохнулась, так и продолжая прижиматься к его руке.
 – Да, пора, – вздохнув, подхватился Владимир.
 
 Собирались молча и быстро. Каждый на своей половине комнаты, даже не взглянув в сторону другого. Молча ехали в город. Ева никак не могла вернуться из потерянного состояния. Она близоруко смотрела в окно, рисуя ногтем невидимые иероглифы на стекле.
 – Мы куда едем? – словно очнувшись от короткого сна, спросила она.
 – На набережную. Туда где я тебя взял, – спокойно ответил Владимир.
 – Так ты меня назад и в реку бросишь, – с натянутой звонкостью рассмеялась Ева.
 – Я понял, ты где-то там, рядом живёшь, – равнодушно пояснил Владимир, притормаживая. – Командуй, куда?
 – Правильно понял, – резко сменив смех на жёсткость, прошептала Ева. – А всё-таки, почему выдра? – и в голосе уже звучал не прикрытый интерес, но без тепла.
 Владимир поймал в зеркале глаза Евы и пристально посмотрел. «Надо же, за несколько минут, и столько раз изменилась. Ну, ты и штучка».
 – Старики рассказывали, что в том месте, где ты плавала, – неожиданно даже для себя решил рассказать Владимир ещё одну историю, – за день до начала наступления, плавала с детёнышами выдра. Солдаты, и наши и немцы, с обеих сторон Днепра, наблюдали за тем, как животные играли между собою. Устроили настоящее представление. Солдаты развеселились, начали переговариваться – берег с берегом, спрашивая имена, знакомились. Никто не знал, откуда взялось семейство выдры. Но каждый из них знал, что завтра предстоит убивать друг друга. Каждый из них знал, что завтра на обоих берегах будут солдаты только одной армии.
 В машине опять наступила тоскливая тишина. Сколько бы она продолжалась, неизвестно. На этот раз прервал её Владимир:
 – Мы увидимся? – впервые голос его прозвучал мягко. Заметив резко изменившийся взгляд девушки, Владимир даже смутился от своей минутной слабости. Он быстро взял себя в руки, но было поздно. Его очаровательная спутница почувствовала слабость мужчины, и в ней проснулось то, только женщине присущее и понятное, дикое существо.
 – Если хочешь… – она выдержала паузу, ища его глаза в зеркале, но он не взглянул. Неожиданно в голосе Евы зазвучал вызов. Она вдруг, даже для самой себя стала далёкой, чужой: – Приходи в субботу. На Гагарина. Знаешь где Дом быта? Скажем, к одиннадцати. Придёшь?
 – Приду, – в голосе Владимира появились неуверенные нотки, сердце потянуло куда-то вниз.
 – Здесь останови, пожалуйста.
 – Мы ещё не приехали, – удивился Владимир и еще неувереннее добавил. – Сиди. Я отвезу.
 – Спасибо. Я здесь выйду. Хочу пройтись, немного.
 – Как хочешь, – как-то, вдруг, стало тяжело Владимиру на душе.
 – Пока, – бросила в открытое окно Ева.
 – До одиннадцати, – в след удаляющейся девушке сказал Владимир. А она даже не оглянулась. Просто махнула на прощание рукой, куда-то за себя, толи невидимый хвост поправив, толи смахнув остатки паутины в которой запуталась.

 В субботу утром Владимир успел переделать кучу дел: съездить на рынок, приготовить еду, убраться, помыть машину, а стрелка часов всё никак не хотела приближаться к одиннадцати. Он нарочито долго парковался у Дома быта, но стрелка как намагниченная прицепилась к цифре девять. Тогда Владимир решил пройтись. Солнце не шутило, основательно прогревая всё вокруг. Люди как муравьи, змейкой заходили в здание Дома быта. Редкие выходившие же, останавливались сначала у входа, разглядывая какие-то бумажки, по-видимому квитанции, прятали их в карманы и чаще с недовольным видом, все-таки решались уйти. Мерно подкатывали троллейбусы к остановке, грохотали дверями, из динамиков писклявил голос водителя, извещая пассажиров, и так же тихо укатывал подвывая. Городская суета сует мерно набирала силу.
 Владимиру не терпелось. Он взглянул на часы. Прогулялся большим кругом, а стрелка дошла только до десятки. Можно сделать ещё один. К самым дверям, стоящего по соседству с Домом быта зданию подъехал автомобиль, и из него вышла полная женщина, на тоненьких ножках. Она махнула водителю, отдав какие-то распоряжения, и быстро прошла к золочёным дверям. Следом за нею, откуда ни возьмись, сбежалось несколько девчушек. Только теперь Владимир обратил внимание на само здание. Это был городской загс. От солнечного света он словно пылал торжественностью – один сплошной солнечный зайчик. Женщина отперла дверь, и все они скрылись в сумраке помещения.
 – Девочки, поторапливаемся, – командовала уже внутри женщина. – У нас на одиннадцать пятнадцать первая пара.
 Владимир ухмыльнулся: «Надо же, ещё кто-то женится». Вдруг стало весело, и он решил больше никуда не ходить, а ждать прямо здесь. За одно и посмотреть на счастливцев. Тем более стрелки наконец-то показывали ровно одиннадцать. Владимир обвел глазами всю площадь, ища знакомый силуэт, но, похоже, Ева не собиралась удивить пунктуальностью
 Зато молодожёны, о которых беспокоилась женщина, не заставили себя долго ждать. Еще издали Владимир заметил приближающиеся, разукрашенные лентами, машины. Подъезжая к загсу, машины начали гудеть на разный лад.
 Со стороны троллейбусной остановки к загсу спешила торговка с ведром алых роз.
 – Продаёте? – улыбкой встретил торговку Владимир.
 – Продаю сынок.
 – А дайте-ка мне пять штук, пожалуйста, – попросил Владимир.
 – Удачно я сегодня… – тут же засуетилась женщина, вороша свертком. – Первый покупатель мужчина и свадьба сразу, – она принялась распаковывать цветы, чтобы отобрать пять цветков для букета.
 – Знаете, что, – быстр принял решение Владимир, – Вы мне все продайте. Сколько их у вас?
 – Двадцать пять, – растеряно произнесла женщина. – А что же молодятам?
 – Да, ну их, – махнул рукой, раззадорившийся Владимир. – Сейчас моя девушка придёт. Зачем чтобы у них были такие же цветы? Пусть заранее покупают. Да, не переживайте вы, – успокоил Расстроившуюся торговку Владимир. – Кто же в загс едет без цветов.
 
 Пока Владимир расплачивался с торговкой. Свадебный кортеж подъехал к парадному. Распахнулись сразу все дверцы и на залитую солнцем площадку высыпались нарядные гости. Из машины, с куклой на капоте, показался жених. Он долго заглядывал в салон с протянутой рукой, но, не дождавшись, невесты, улыбающийся принялся о чём-то беседовать, похоже, со свидетелем.
 – Кто на роспись, проходите! – крикнула молоденькая сотрудница загса и скрылась.
 Тут же поднялся переполох, сопровождаемый звонким смехом.
 – Где невеста?
 – Жених здесь! А куда подевалась невеста?
 – Жених! Где потерял невесту?
 Улыбаясь на право и налево, жених опять нагнулся, уже с наигранно недовольным видом протягивая руку внутрь салона. Поправляя пышный наряд, пересаживаясь – частя с места на место, из машины вышла невеста. Она притопнула каблуками, чтобы отряхнуть наряд, взяла под руку жениха. Вся процессия, во главе с ними, направилась к загсу.
 Всё происходящее Владимир рассматривал, улыбаясь. Огромный букет тяжелил руку. Рядом стояла, что-то все недовольно причитающая торговка. Она искоса поглядывала на приближающуюся свадебную процессию, но вырученные деньги внимательно пересчитывала. Оставшись довольная она во все лицо заулыбалась и видно было, что больше её не тревожит то, что молодятам цветы не достались.
 Процессия приближалась, и настроение Владимира менялось. На встречу шла она – в белом, свадебном платье, с женихом под руку и со счастливой улыбкой на лице.
 – Красивая такая! – потянула за рукав Владимира торговка. – Все ж таки надо было молодятам букетик оставить. Но тот грубо одернул руку. Торговка по-своему поняла жест незнакомца и быстро засобиралась, шурша бумагой.
 Владимиру захотелось бежать, но ноги, словно вросли в землю. Галстук не давал продохнуть, а до боли сжатые ключи от машины впились в ладонь и включили сигнализацию. Автомобиль истерично замигал всеми огнями. Улыбающаяся Ева остановилась и запросто заговорила с ним показывая на цветы. Владимир ничего не слышал – ни её голоса, ни сигнализации своего автомобиля, ни сотрудницы загса, призывающей отключить сигнализацию. Желваки с силой стянули пересохший рот, а потяжелевшие веки нависли едва-едва незакрывая глаза.
 – Продайте цветы, у ребят такой день сегодня! – Всё тот же свидетель, уже достал деньги и подскочил к Владимиру, почему-то даже не сомневаясь, что тот продаст. К нему присоединились девушки, подруги невесты, и подняли галдеж, наперебой уговаривая неподатливого молодого человека. Владимир ощущал себя в узкой аэродинамической трубе, в которой всё видишь, но ничего не слышишь.
 Один за другим подъехали сразу три троллейбуса. Захлопали двери, выпуская редких пассажиров. Торговка спешно забралась в средний из них, и еще успела в дверях помахать свадьбе. У переднего троллейбуса дверь заело, и водитель несколько раз попытался её закрыть и открыть. Дверь не хотела поддаваться, и тогда он её просто закрыл. Люди побежали к единственной открытой двери. Но водителя поджимал график, сзади шли два других маршрута, и их нельзя было задерживать, на каждой остановке теряется время «играясь» с неисправной дверью, и он закрыл и ту дверь. Подвывая троллейбус укатил, оставив, возмущающихся, пассажиров на остановке. Владимир улыбнулся: «Ваш троллейбус уехал. Жестокость ни из чего. Почти как у меня. Только мой троллейбус и не приезжал – а уже уехал».