Путевые заметки... Ну, может и так.
Раздражающая меня до крайности мода талдычить «За Китаем – будущее» и «Пора учить китайский» имеет основание, конечно.
Учить языки надо. Расширяет кругозор.
Китай – действительно великая страна.
Но вот с проституцкой покорностью рассуждать о незавидном будущем и пускать слюни от «набирающей оборот сверхдержавы»... Свою собственную про...ав.
Ладно, сами почитаете, разберётесь.
Вот вам кусочек сверхдержавы.
Предвзятый, глубоко субъективный и кособокий взгляд самого автора. Человека неорганизованного, безответственного и ленивого. Склонного к злоупотреблениям и излишествам...
ГОРОД. ЛЮДИ. АРХИТЕКТУРА,
Кто жил, и особенно – пил в прекраснейшем из городов российских, тот поймёт и оценит слова петербургского писателя Антона Чижова: «ПрОклятый какой-то, убийственный временами, этот наш, «самый умышленный на земле», город. Придавленная ноябрьским небом злость и безысходность. Вывернутая наизнанку Пальмира. Сверни чутка вбок с утыканного особняками тракта, и вот - проеденный червоточиной проходных дворов склизкий и сумрачный мир. Плетёшься амфиладой колодцев, которые как упёртый в макушку ствол с негаданной пулей сверху, шлёпаешь от помойки к помойке, и дышишь через раз – тошнотворной вонью бачков, аммиачной резью лестниц, пылью былой старины и невнятным душком равнодушного скотства».
Конечно, есть и другой Петербург. Парадный, туристично-открыточный. Есть. Да не про нашу честь.
После Чижова писать о Питере смысла нет.
За всё своё немалое пребывание в «вывернутой наизнанку Пальмире» я так и не удосужился посетить Мариинку и Эрмитаж. Но знал все проходы через жуткие дворы возле Сенной, был известен во многих распивочных и некоторых отделениях... Стыжусь ли? Горжусь ли этим? Ни то, ни другое. Просто факт.
Так и Шанхай.
Есть и серповидная набережная Вайтань с изумительным видом на район Пудон. Небоскрёб «ЦзынМао» и телебашня «Жемчужина Востока». Есть Сад Радости «Юйюань» и Храм Нефритового Будды. Пешеходная улица Нанькин...
Обо всём этом с удовольствием рассказывают студенты на уроках русского языка.
«Стоп, стоп!» - говорю им. «Не надо о достопримечательностях. Слово это длинное – двадцать две буквы. Пока вы его скажите или напишете, я умру от скуки и старости. Расскажите мне, как живут люди в вашем районе, на вашей улице. Что вы едите, что пьёте. О чём говорите с соседями. Чем живёте, в общем... Расскажите мне о настоящем Шанхае».
«Лицо матроса исказилось от умственного усилия», - писал Джон Рид в книге «Десять дней...».
Всегда вспоминаю эту фразу, наблюдая за студентами.
Наконец, самый умный и бойкий поправляет очки: «Шанхай является крупнейшим экономическим и культурным центром Шанхая. Среди достопримечательностей Шанхая можно выделить следующие – набережная Вайтань, телебашня «Жемчужина Востока»...»
Коллеги-китайцы неплохо натаскали ребят. Будущие гиды и переводчики.
Ни шагу не способные отступить от накатанного, вызубренного, утвержденного.
Город-загадка.
Первый иероглиф «Шан» в названии города имеет значение «над». «Хай», второй иероглиф, означает «море». Город над морем. Скалистые берега, фьорды, крики чаек, гудки кораблей, свежий бриз и что там ещё?.. Не важно, что ещё...
Ничего этого в Шанхае нет. Включая море. На подлёте к городу, из окна самолёта, можно увидеть краешек Восточного моря, но потом – посадка, раскалённый бетон аэродрома, скоростной (больше 400 километров в час) поезд до города. А там всё тот же горячий бетон домов и автострад, пыль, гарь, дым от жаровень на улицах, вонь от мусорных куч на тротуарах. Редкие, с кривыми обрубками веток, деревья. Из-за заборов жилых блоков видны пальмы. Вся зелень в городе удивительно жесткая, листья как будто из пластика.
Высотные здания соседствуют с лачугами из какого-то строителного мусора. Длиннющие дома наподобие питерских «кораблей», с застеклёнными балконами. Не для тепла, конечно – дополнительная жилплощадь.
Здания утыканы бамбуковыми шестами. С них свисают бесчисленные простыни и подштанники, а прямо у ваших ног сидит шестилетний ребёнок и справляет большую нужду. Шарахаться в сторону не следует. Можно попасть под велосипед или скутер, хозяин которого спокойно едет по тротуару, разглядывая витрины или болтая с сидящим позади приятелем...
Попадать в травмоопасные ситуации чревато. Если, не дай Бог, собьют на дороге, вокруг гарантированно соберётся толпа человек в сто - сто пятьдесят. Может, конечно, и больше, но имеются в виду первые несколько минут. Не только не окажут никакой первой помощи, а ещё и будут спорить, заключать пари. На время приезда «скорой», например. Если ситуация серьёзная, то и на то, доживёшь до приезда, или нет.
Делается это всё не по злобе природной, а от неуёмной тяги всех азиатских народностей к зрелищам и азартным развлечениям. Это ещё Достоевский в «Записках из Мёртвого дома» отмечал, о татарах и черкесах рассказывая.
Иностранец пользуется повышенным вниманием.
Разглядывают по-детски непосредственно – подолгу и без стеснения. Могут помахать рукой и сказать единственное известное слово: «Хэлло!» Если получают ответ, обычно глупо хихикают.
Сижу в «Макдональдсе». Ем стандартный «Биг-Мак». Кстати, есть блюда обычные, а есть с местным колоритом. Опыт с поеданием «хот-спайси-бюргера» уже получил - паралич лицевых мышц и гортани. Теперь придерживаюсь «классики». Расположился лицом к окну, разглядываю пешеходов и транспорт. Пешеходы, соответсвенно, меня. Уже пройдя мимо, оборачиваются ещё несколько раз.
Это знакомо каждому лаоваю (иностранцу). Пялятся на тебя всегда и везде. Поначалу нервничаешь, потом привыкаешь, но не до конца. Приняв на грудь больше меры, принимаюсь за местных. «Ни кань шема?!» («Чё уставился?»). Но делаю только хуже. Местные возбуждаются, смеются и активно общаются друг с другом, тыча в меня пальцем.
Говорящий лаовай, а как же...
Напротив меня, по другую сторону стекла, останавливается сухонький дедуля в семейных трусах и майке-«алкоголичке». Наряду с шёлковыми или лёгкими хэбэшными пижамами это типичная уличная одежда пожилых (и не очень) шанхайцев. Дедуля внимательно смотрит, как я жую. Проходящий мимо мужик замечает дедулю, разглядывает сначала его, потом прослеживает взгляд и обнаруживает меня. Теперь уже двое стоят в полуметре за стеклом.
Зрители привлекают внимание пожилой супружеской пары и уличного торговца клубникой с бамбуковым коромыслом на плече. Начинает собираться толпа. Какой-то папаша показывает на меня своей дочке лет трёх и заставляет ту махать ручкой.
Поворачиваюсь к окну спиной, лицом к залу. Избушка-избушка... вертись, не вертись... Из-за соседних столиков ловлю полные любопытства взгляды. При том, что я всего лишь мирно ем.
Представляю, что было бы, если бы я станцевал что-нибудь. Матросский танец «Яблочко», например...
Кстати, о море. Его не только нет в самом городе, до него нет смысла и добираться. Пляжей нет и в помине. Вода цвета осенней лужи посреди колхозного поля.
Плавать китайцы не любят, не умеют и считают занятием опасным. Гнать на мотоцикле, вклиниваясь между грузовиком и автобусом – пожалуйста, а вот плавать – опасно, можно утонуть.
Есть река Хуанпу – Жёлтая река (не путать с Хуанхэ – тоже Жёлтой рекой). На Хуанпу и находится набережная, где собираются толпы туристов как своих, так и иностранных.
Написав, что нет корабельных гудков, я приврал чуток.
Есть они. По Хуанпу беспрестанно снуют всевозможные судна. Самодельные плавучие дизельные корыта, на которых живут и работают сборщики речного мусора. Огромные баржи с песком, углём и лесом. Туристские теплоходы с харкающими в воду пассажирами. Морские суда, прущие по грязным водам с грацией старых больных китов. Подскакивающие на волнах белые и не очень белые катера. Бесшумные и медлительные вёсельные лодки. И мусор, мусор, мусор...
Всем этим любуются туристы. Конечно, не только этим. На другом берегу – высотные стеклянные здания района Пудон и знаменитая телебашня с характерными сферами.
По подземному туннелю можно проехать на специальном вагончике под рекой и насладиться спецэфектами по дороге. Громкая цветомузыка и надувные шарики. Самим китайцам очень нравится.
Шанхай не только НЕ находится на берегу моря. Он ещё умудрился оказаться на берегу весьма небольшой реки Хуанпу, несмотря на протекающую неподалёку великую полноводную Яндзы. Ту самую, которую переплывал не менее великий кормчий Мао.
В общем, город совершенно не морской, и даже не особенно речной. Никаких матросов-моряков, никаких якорей на решётках мостов и фасадах зданий.
«Ни х...я не Питер...» - справедливо изрёк один из навестивших меня друзей.
В отношении воды китайцы близки к обезьянам – стараются держаться от неё подальше.
В местной англоязычной газете «Шахай Дэйли» прочитал заметку о школьнике, упавшем с моста в реку. Плавать ни он, ни его мать не умели. На мосту огромная толпа зевак. Метрах в двустах от мальчика лодка с какими-то рабочими. Мать носилась по мосту, умоляя помочь. Никто не прыгнул, лодка отплыла подальше. Мальчик утонул у матери на глазах.
Я вырезал заметку и показывал её многим – и местным, и лаоваям. В итоге собрал несколько убедительных объяснений.
Первое. Китайцы в своей массе не умеют плавать, и вполне могло быть, что среди всех зевак не нашлось ни одного пловца
Второе. Если же кто и умел плавать – вода слишком холодная и грязная, рисковать не решился.
Третье. Лодка отплыла, так как на ней нелегалы-мигранты, которые боятся проблем с полицией. Кроме того, бывает, что оказавший первую помощь сопровождает пострадавшего в госпиталь, где получает счёт за дальнейшее лечение спасённого. Последнее, на мой взгляд, бред, но очень устойчиво в головах местных жителей.
И, наконец, четвёртое. Никто не хотел лишаться зрелища. Люди кричали, махали руками и заключали пари. Нарушивший их ход мог бы сам пострадать впоследствии.
ЖИВОТНЫЕ.
Сравнение китайцев с обезьянами не оскорбительное. Обезьяна в сознании китайцев – животное не только симпатичное, но и умное, храброе. Чуть ли не самое-самое... После дракона, разумеется.
Есть ряд священных и почитаемых животных – заяц, например, или лягушка. Священность их подкрепляется легендами и сказаниями, которые вам с удовольствием расскажут. Правда, сильно путаясь в сюжете. Этих же «священных» животных с удовольствием едят, причмокивая от удовольствия.
«Ни х...я не индусы...» - по словам моего друга.
Отношение к животным – по нашим меркам жестокое, по западным – преступное и варварское. По местным – прагматическое. Лозунга «хлеба и зрелищ!» никто не отменял. Животные должны развлекать или вариться-жариться.
Развлекают людей животные, как и положено, в зоопарке и океанариуме.
Реакция мальчика на слона: «Мама, как много мяса у него!»
И ведь не голодают же – еда очень, о ч е н ь, ОЧЕНЬ дешёвая.
Состояние животных в зоопарке плачевное. Панды – символ страны - в Шанхайском зоопарке содержатся в каком-то бетонном карцере с мутными стёклами. Грязные, в колтунах все... Совсем не похожи на те плюшевые поделки, которыми китайцы завалили весь мир.
Шоу обезьян. Задрюченные мартышки по удару о землю кнута дрессировщика хватают разноцветные флажки и замирают с ними в лапах по стойке «смирно!» Публика радуется и фотографирует. Глаза мартышек печальные-печальные.
Больше чем развлекаться, мучая животных, китайцы любят разве что поесть и взорвать десяток-другой петард. Изобретатели пороха...
Если я решу заняться в Китае бизнесом, наверное, это будет шоу «Летающие обезьяны». Ноу хау в том, чтобы соединить все три основные потребности населения воедино. Идея проста. В зад мартышкам вставляются мощные петарды, и зверьки красиво улетают в ночное небо, где взрываются, мгновенно поджариваясь, и мелким крошевом падают на тарелки восхищённой публики. По совести, зверьков жалко, но денег за шоу буду огребать немеряно...
Есть тоненькая прослойка домашних животных. Держатся они в основном из хвастовства перед соседями («могу себе позволить») или из суеверно-прагматических целей (символ богатства, здоровья, долголетия и тому подобное). Если символ сдыхает, его выбрасывают и покупают новый. Никаких сантиментов над испустившей дух рыбкой или черепашкой. Это вам не европа-америка. Когда я сказал, что часто домашние питомцы служат предметом хвастовства, то не оговорился. В китайском языке конструкция «у меня есть собака (кошка, птичка)» звучит как «я кормлю, выращиваю собаку (кошку, птичку)». Учитывая былую (а подчас и нынешнюю) бедность подавляющей части населения, содержать лишний рот, позволит себе не каждый. Кроме того, домашние животные – признак продвинутой светскости, «западности».
Перед входом в парк часто можно увидеть торговца маленькими кроликами и цыплятами. Рядом продаются воздушные шарики, детские палки-каталки с бабочками и птичками, пластиковые мечи и надувные телепузики. Живой товар не выбивается из ряда – это всего лишь игрушки для прогулки. Часто цыплята умирают в детских пальцах или под башмаками взрослых. Не беда – если есть пара юаней и не лень дойти до выхода, можно купить новых.
В Шанхае совсем нет голубей. Вернее, есть, но в частных голубятнях. На развод и продажу. Продают сизарей на обычных рынках, среди овощей и живой рыбы. Продавец сворачивает птице голову, та бьёт крылями, рядом стоит толпа пионеров (школьники готовятся к пикнику) и возбуждённо галдит, выбирая следующего.
Запечёный голубь выглядит жутко – жалкая скрюченная тушка с обезображенной головой. Как жертва пожара в криминальной хронике.
В супермаркетах продают живых черепах и огромных лягушек (или жаб, кто их знает). Вкусная и полезная пища.
Продавец, развлекаясь, достаёт одну из черепах и бросает её на пол. Затем встаёт на неё одной ногой и размахивает руками для равновесия. Циркач, бля. Моя дочь – только исполнилось два года – грозит пальцем: «Нельзя!» Продавец смеётся. Вряд ли он её понял.
Собак мало, очень мало. Крупных нет совсем, в основном шпицы, болонки, мопсы и какая-то непонятная дворовая шелупонь. Бездомных, бродячих почти не видать - очевидно, съедены. Домашние – ухоженые, расчёсаные, иногда политые парфюмом. Носятся в основном на руках. Видел хозяйку чихуа-хуа на улице. С гордостью демонстрировала прохожим своего питомца – подняв его за ремешок, пристёгнутый к ошейнику. Собачка дрыгалась в воздухе, как повешенная.
Хозяйка и прохожие смеялись.
В жилых кварталах встречаются худые и осторожные кошки. Долг каждого второго прохожего – кинуть чем-нибудь в них. Не со зла, а развлечения ради. Каждый первый просто топнет ногой, чтобы испугать.
Во многих ресторанах в аквариумах живут золотые рыбки. Живут до тех пор, пока в них не ткнётся пальчик клиента. Рыбок пожарят и принесут. Не столько полезно для здоровья, сколько хорошо для финансовых дел. Приносит удачу и богатство. До сих пор не могу понять, что там можно есть.
Во многих парках есть небольшие водоёмы, типа бассейна-лягушатника, в которые запускают этих самых золотых рыбок. За небольшую плату можно посидеть, порыбачить, а потом принести улов домой.
Страсть к поеданию всевозможных тварей постоянно оборачивается проблемами.
Вспышка «атипичной пневмонии» была вызвана употреблением в пищу стрёмной свиноподобной то ли кошки, то ли собачки на юге Китая, в граничащих с Вьетнамом провинциях.
В «Шанхай дэйли» описан случай заражения пятилетнего ребёнка какими-то жуткими глистами из-за поедания сырого мяса змеи. Мамаша мальчика была обеспокоена плохим зрением сына и приобрела за 1000 юаней особую целебную змею. Зрение не улучшилось, а вот ребёнок совсем захирел. Когда же дело дошло до госитализации, выяснилось, что червями поражены чуть ли не все внутренние органы. Не помню, конечно, что за вид паразитов, но страдают ими только змеи и кошки. Ну и китайцы, которые едят и тех, и других.
ЛЕНЬ.
Не даром говорят, лень – двигатель прогресса. Человек изобрёл ведь колесо лишь потому, что ему стало лень таскать тяжести на себе. Появилась тачка. А потом человеку стало лень даже ходить. Появилась другая «тачка».
Шанхай – бурно развивающийся город. Жизнь клокочет в нём завываниями сирен, пневматикой надземного метро, какофонией сигналов машин и мотоциклов.
Китаец никогда никуда не пойдёт пешком, если есть возможность поехать. Хоть на старом и раздолбанном велосипеде, который скрипит, визжит и вот-вот развалится на части. Главное – не идти. Если идти всё же пришлось, то делается это настолько медленно, настолько типичной южной раскорякой в развалочку, что спешить куда-либо становится занятием бессмысленнным – не протолкнёшься сквозь всю эту лениво шаркающую по асфальту массу. Никаких бегущих в час пик клерков и менеджеров. Всё неспешно, с остановками у каждого уличного продавца, разглядыванием витрин и иностранцев, длительными привалами-отдыхами в бесчисленных «цантинах» - маленьких кафешках на несколько столиков.
Отношение к работе у китайцев здравое. Напоминает родное армейское. Избежать, сачкануть, закосить, включить дурака, свалить на другого, сымитировать бурную деятельность... С одной лишь целью – не делать ничего. Перенести, отложить. Создать кучу трудностей и увязнуть в них. Бросить начатое и с упоением взяться за новое, чтобы завалить и это...
Присутствует иллюзия делового аврала – звонят, требуют срочно, не позднее вечера, предоставить документы. По неопытности бежал со всех ног, приводил бумаги в порядок, в назначенное время влетал в офис... И видел пустое кресло. Лаобань (начальник) ушёл на ланч. Будет нескоро. Поесть и поспать после еды – дело святое.
С опытом перестал отвечать на телефонные звонки, а если и отлавливали со «срочно, к полудню завтра», просто включал «игнор» и в лучшем случае выполнял просимое через неделю-другую. Или вообще ничего не делал. К этому времени уже приходит новая идея «а что, если нам сделать вот так», и про старую забывают. Главное – не перечить. Обижаются и цепенеют – можете нажить врага.
А враги из китайцев получаются отменные. Мстительные и безжалостные. Враждовать китайцы любят, и если враждуют, то самозабвенно, с нездоровым фанатизмом. Дружат с трудом, мешают зависть и крестьянская потребность обмануть и нажиться, хотя бы по мелочи. В основном по-приятельски общаются, чтобы затем перемыть косточки с другим приятелем. Если вы лаовай, то друзей среди китайцев у вас не будет никогда. Товарищей и приятелей – хоть отбавляй. Всё, что вам нужно делать - позволять им практиковать свой английский, например, если вы из соответствующей страны. И каждый в этом случае – ваш друг.
Работают лишь те, над кем стоит распорядитель-надсмотрщик («лаобань»), покуривает и кричит «Кундзо! Кундзо!» («Работать! Работать!») То есть простые работяги, чернорабочие. Эти действительно вкалывают, как муравьи. Ну, так из-под палки когда, любой вкалывать будет.
Повторю – миф о трудолюбивости китайцев не более правдоподобен, чем миф о способности русских много выпить и быть в порядке. Все так считают и приводят примеры, однако нажираются в хлам с детских доз и портят весь праздник.
Жизнь, как было уже сказано, кипит, клокочет в этом бестолковом муравейнике. В пять утра под окном соседи уже заводят мотороллеры и приветствуют друг друга. Стоит жуткий гвалт. Дело в том, что шанхайцы не разговаривают. Они орут. Если можно сказать – громко орут, то это – о шанхайцах. Орут всегда и везде. Если их заставить говорить тихо – не слышат и не понимают друг друга. Голоса при этом у женщин и мужчин одинаково визгливые, неприятные. Орут подолгу, сопровождая речь характерными «А?» «Э?» и «Шэма?»
Особенно любят поорать по мобильному. Типичные реплики: «Вэй! А, нихао! Э-э. Э. А? А! А! А-а-а-а! Э? Э-э. Дуй-дуй-дуй. Дзеэ тьень, а.» Трудно поверить, что это человеческий язык.
Часто можно подумать, что стал свидетелем уличной ссоры – настолько визгливо и эксперессивно идёт разговор. На самом же деле два приятеля чинно беседуют о погоде.
В одиннадцать вечера город практически вымирает – метро не работает, улицы даже в центре стремительно пустеют. Крибли, крабли, спать, бля, как говорил Ханс Христиан Андерсон...
Завтра – новый день.
ЗДОРОВЬЕ.
Звонок друзей из Москвы. У ребёнка паховая грыжа плюс врождённый порок сердца. Наши врачи операцию делать отказываются – давать наркоз опасно. Не оперировать – ещё опаснее. Друзья в отчаянии. Разыскали какой-то центр тибетской медицины. Вроде как там готовы взяться за лечение. Друзья спрашивают, как обстоят дела с медициной в Китае – можно ли доверять.
Наслышан о триумфальном шествии «опыта, накопленного тысячелетиями» по родной стороне. В Якутске, например, одна дама открыла клинику со специалистами из Поднебесной. Говорят, весьма популярное место.
Про Москву с Питером и говорить нечего. Был фэн-шуй, теперь вот медицина.
Тибет – красивая, очень красивая горная местность, населённая диким и отсталым населением. Погрязшим в сомнительном туристском бизнесе. Но любителям лечения заговорами «от бабы Нюры» нашей местной экзотики не хватает. Теперь вот – горный кладезь мудрости. Сокровенная ризница Востока...
Население самого Китая, включая Тибетскую автономию, отличается довольно плохим здоровьем. Причин тому масса – от общей отсталости страны в плане понимания правил гигиены до серьёзных экологических проблем.
Достаточно просто взглянуть на лица. Приглядеться к походке. К дыханию и принюхиваться не надо.
Шанхайский госпиталь первыми двумя-тремя этажами напоминает банк. Длинные очереди в окошки касс. Стрёкот аппаратов, выбивающих чеки. Деловито пробегающие клерки в белых халатах. Залы ожидания – как на вокзале. Человек триста сидит на пластиковых скамеечках с номерками в руках. Кашляя и чихая друг на друга. Кстати, чихать принято громко, с удовольствием. Никогда не прикрываются, а наоборот, подают тело вперёд и разводят руки. Так же открыто и отхаркиваются – прямо на пол.
Диагноз в университетской поликлинике местные врачи обычно поставить не в силах. Приятель – восточный немец – по наивности однажды решил обратиться. Просидел час в очереди, сдал кровь на анализ, заплатил за приём, выслушал, что он, очевидно, болен и должен поехать на осмотр в госпиталь. В госпитале история повторилась, только с разницей, что предложили курс уколов. На выбор, ампулы с бесцветным содержимым, и с цветом детской мочи. Разницу внятно не объяснили. Немец предпочёл заняться самолечением.
Кстати, китайские лекарства практически не действуют на европейцев. Дозы другие, или в чём там ещё дело, не ясно. Но опытные врачи-китайцы пациентам-лаоваям прописывают только западные марки. Да и сами лаоваи согласны переплатить за знакомый бренд, чем глотать что-то местное, часто дающее кучу «побочек».
Знаменитые «оздоровляющие» и «укрепляющие» чаи я бы тоже не рекомендовал к ежедневному употреблению. Антиоксиданты, да, конечно... Только вот российские онкологи пациентам чаи такие запрещают почему-то... Непривычные ферменты пользы приносят мало, если вообще приносят. В общем, «что русскому хорошо, немцу – смерть» работает и в обратном направлении.
Всё «натуральное», «своё» и «тысячелетнее», всякие женьшени и чаи – дурь и блажь, которой сами китайцы увлекаются редко, в основном – пожилые, в профилактических целях. Когда их прижимает по-серьёзному, бегут за лекарствами в госпиталя, организованные на западный манер. Таких здесь много – с ультрасовременной аппаратурой, вышколенным персоналом, вип-отделениями... Гордость любого врача – заграничный диплом и опыт работы на Западе.
Знакомый профессор-славист, лет семидесяти, имеет проблемы с сердцем. Через третьи руки достаёт лекарство из Германии. На вопрос об эффективности местных - машет рукой.
Завкафедрой подготовительных курсов Шанхайского университета иностранных языков имеет в ящике стола целый запас российских лекарств для гипертоников. Лично привозил ей из отпуска.
Вообще, хорошие специалисты среди китайцев встречаются. Это люди, получившие образование за границей. И операцию в Шанхайском Народном госпитале №1 или №9 у таких врачей можно делать смело. Всё чисто, современно, заботливый и опытный персонал. Очень хорошо, если кто-нибудь из знакомых китайцев имеет связи в госпитале, где вам предстоит лечение. Китайская система «куан си» - типа нашего «блата» - действует безотказно. Повышенное внимание и, главное, честность гарантированы.
Честность в обслуживании важна. Китайская медицина изувечена проведённой реформой и направлена на выкачивание денег из пациента. Что само по себе явление интернациональное. С одним «но».
Вопреки расхожим байкам о тяге к «золотой середине» китайцы – люди крайностей. В том числе и в жажде наживы. О последствиях они не думают. «Прямо здесь и сейчас» - главный принцип. Громкий скандал, случившийся в одном из госпиталей Харбина – хорошее тому подтверждение. Богатый владелец угольных шахт поместил своего умирающего от рака отца в госпиталь на лечение. Желанному клиенту были рады. Настолько, что согласно предъявленному впоследствии счёту пациенту проводилось переливание крови и вливание физрастворов что-то около 300 литров в день. Анализы крови – от двадцати до сорока. В день! Старик вскоре умер. Сына попросили заплатить четыре с половиной миллиона (!) юаней. Что даже для воротилы оказалось многовато и он решил разобраться. Больше всего его озадачило, что переливания крови и другие процедуры, например, измерение температуры и визиты врачей выполнялись в течение пяти дней после смерти его отца с той же завидной частотой. Разумеется, только на бумаге.
Моя вторая дочь появилась на свет в самом обычном шанхайском роддоме. Даже не в вип-секции – там те же врачи, только цены в разы выше. Всё что нам было нужно – звонок влиятельного отца одной нашей китайской подруги. Роды обошлись в три тысячи юаней – то есть около четырёхсот баксов (включая дорогие лекарства для стимуляции – которые, конечно, не действовали, так как были местного производства).
Впечатления жены – в целом, хорошие. Правда, удивил проходной двор в палатах (жена лежала в трёхместной) – круглосуточно куча родственников у постелей, каждый тискает и трясёт новорождённого. Суют ему в рот палец и, конечно, чихают прямо в лицо. Никаких халатов или марлевых повязок. Мужья спят, храпят и пердят не отходя от жён. Это вам не наши отделения «строгого режима» со стерильными боксами. Поэтому китайцы от рождения болезненные, но живучие.
Большинство китаянок предпочитает рожать путём кесаревого сечения. Главные причины – узкий таз и самый обычный страх перед болью и трудностями.
Жене перед родами вручили памятку с перечнем необходимых для пребывания в роддоме вещей. Среди тапочек и полотенец значилось целых два тазика. Как пояснили, для мытья. Жена запаниковала и решила рожать дома. Там у нас, по крайней мере, есть ванная. Всё оказалось проще – роженицам не разрешается самостоятельно принимать душ – вдруг упадут. Мужья и медсёстры моют их губкой прямо в кроватях, как тяжелобольных или коматозных. Мамочки с удовольствием протягивают руки-ноги. Жена плюнула и пошла в душевую. Местные качали головами.
По традиции, месяц после родов китаянка лежит дома на кровати, окружённая заботливой роднёй. Называется это «ман юэ». Лежащая на постеле не умывается,не причесывается и даже не чистит зубы. Ребёнка не выносят из дома – от сглаза и вообще – опасно. Как в наших деревнях глухих.
Мы вышли гулять на третий день и вызвали шок у всех соседей.
Вообще, китайцы себя любят и жалеют. Добровольно-принудительная сдача крови в унивеситете вызывает панику студентов – как же так, иголкой, да в меня, ненаглядного.
В спортзале, куда я хожу, скамья для жима лёжа (самое востребованное место в моём зале в Москве) практически всегда пустует. Или же изредка кто-нибудь выжмет 50 кг. Есть, правда, и монстры – доходят до 90. Выполнив подход, подолгу лежат на скамье – отдыхают.
Когда я работаю со своими скромными 140 – благоговейно стоят и смотрят. Выжал «на раз» 170 – стали фотографироваться рядом. Спрашиваю – а сами-то что? Составлю программу вам, ложитесь и жмите... «Тяжело» - отвечают. «И вредно». Это в «качалке»-то!
Любимые упражнения – разведения рук с гантелями стоя и бицепс со штангой. Чтобы плечи пошире были и руки потолще. Всё время пытаются пощупать мою руку, потом показывают на своё бедро и смеются: «Ияндэ!». Такое же, типа.
Свои упражнения выполняют до одури, по 15 – 20 сетов на одну лишь группу мышц, с легким весом, конечно. Затем – столько же на другую группу... И ещё... и ещё... Выносливосью своей просто поражают меня. В итоге доводят себя до совершенства – хоть сейчас на конкурс «Бухенвальдский крепыш».
Но больше всего любят упражнения на растяжку – кладут ногу на какое-нибудь возвышение и длительно стоят, переговариваясь. Спорт, а что...
Наряду с пинг-понгом огромной популярностью пользуется... баскетбол. Яо Мин – кумир начинающих спортсменов, икона, пример для подражания, национальный символ. Стук от мячей на баскетбольных площадках стоит почти круглосуточно. Упорству этой нации нет предела, особенно в бесполезных вещах. Наблюдать, как низенькие человечки тусятся под щитом, растопыривая руки и совершая исполненные коровьей грацией прыжки – действительно забавное зрелище. Более неподходящего спорта для них, наверное, нет. С другой стороны, спорт этот в Китае трансформировался в ненапряжное топтание под щитом – команда на команду они не играют, столкновения и толчки во время «игры» исключены – южане не агрессивны по природе своей.
Даже в «драках» (всё приходится кавычить, многие наши понятия меняют своё значение тут) предпочитают визжать, впустую размахивать руками и если дело действительно серьёзно – могут ущипнуть друг друга и даже поцарапать. Это если один на один. Когда же толпой на одного – например, на вора, пойманного в поезде, - забьют до смерти и тело опознанию подлежать не будет.
Зачастую единственные дети в семье, молодые китайцы избалованы жутко. Взрослые раскормленные дети – восьми, а то и десяти лет, предпочитают передвигаться на спинах своих маленьких бабушек и дедушек. Упав при катании на роликах, лежат и ждут, когда их поднимут. Крайне капризны. Начисто лишены фантазии. Трусливы.
УЧЁБА. МОЛОДЁЖЬ.
Двадцатилетние студенты инфантильны до неприличия. Часто неспособны к креативному мышлению, умению самостоятельно принять решение. Испытывают страх перед трудностями и нежелание их преодолевать.
Учиться не любят и не хотят. Поступить в университет крайне трудно, зато если поступил – впереди четыре года халявы. За неуспеваемость никого не выгоняют - это портит показатели, статистику. Диплом при поступлении гарантирован. Отбора и мотивации, соответственно, никакой. Завкафедрой просит не нагружать студентов заданиями – им тяжело. Это при занятиях три раза в неделю. И вообще начальство просит не напрягаться самому и не напрягать других. Главное – чтоб костюмчик сидел...
Если заглянуть в аудиторию любого практически университета, то первое, что бросается в глаза – спящие за партами студенты (сотня-другая в каждой аудитории) и монотонно бубнящий преподаватель, не обращающий на них никакого внимания. Те, кто не спит, заняты не менее важными делами – едят что-то из принесённых на урок пакетов, разговаривают и яростно эсэмэсятся. Встают и выходят во время занятий совершенно свободно.
Ежегодно университеты выпускают миллионы совершенно неграмотных «специалистов», все четыре года проспавших за партой перед лицом преподавателя.
Теперь понятно, почему «западный диплом» врача весьма ценится пациентами?
«Будущее за Китаем» - любят утверждать знатоки.
Может, оно и так. В таком случае будущее будет печальным, но недолгим.
«Кадры решают всё». – И.В. Сталин.
Общая черта молодёжи – лень и грубая физиологичность потребностей, в основном все интересы вокруг еды и вещей. В еде – привередливы, обстоятельны. Одежду выбирают подороже, лейбл должен быть виден, то есть типично азиатское отношение к знаковости и дороговизне костюма. Вкус и стиль здесь значения не имеют.
Корни проблемы уходят в детство. Сверхопёка единственных чад даёт себя знать. Самостоятельность не то, чтобы не приветствуется у детей, ей просто не дают шансов проявиться. Ни дома, ни в школе.
С другой стороны – дети часто маются от безделья. Потом привыкают к нему и вступают во взрослую жизнь. Отсутствуют места для игр – никаких качелей и песочниц в большинстве обычных шанхайских дворов нет. В богатых кварталах можно найти пластиковую горку и железную «лазилку», но редко. В основном китайцы увлечены декоративной стороной жизни – фонтанами и действительно красивыми насаждениями. Видел, как несколько ребятишек судорожно лепили куличи из привезённого для стройки песка. На мой вопрос, что мешает родителям скинуться и построить песочницу, китайцы пожимают плечами – зачем, мол. Главное – чтобы дети были накормлены. Объясняю им – дети, играя, развиваются. Учатся креативности, умению сделать выбор, принять решение. Меня вежливо слушают, в глазах – непонимание полное – «забавные они, эти лаоваи».
Девушки худенькие, плоские и беззадые. Коротконогие и мелкие. Волосы роскошные – чёрные, густые, как у лошади. Каждая носит лифчики со вставками из поролона – других и не найти нигде.
Волосы в подмышках бреют лишь некоторые. Те, кому за тридцать, вообще не знают, для чего женщине нужна бритва.
На лобке, к моему удивлению, волосы у китаянок прямые и длинные. Выглядит пугающе и непривычно. Проститутки, те, что работают с иностранцами, их стригут. Обычные же, что сидят в пижамах в «парикмахерских» с подсвеченным розовым светом входом и массажных салонах – такими сложностями не заморачиваются. Да и местная публика не требует.
Белая кожа считается признаком красоты, и каждая уважающая себя шанхаянка в солнечную погоду не выходит из дому без зонтика. Зонтики от солнца используют самые обычные, которыми можно воспользоваться и во время дождя. Китайцы – люди практичные.
Одеваются часто весьма смешно – по принципу «всё что есть красивого – то и надену». Жёлтые сапоги, зелёные брючки-бриджи, невообразимый голубой пиджак и кепку в стиле «привет от Олега Попова».
Стиль Рональда Макдональда, того самого клоуна, что на лавочках в «фаст-фуде» сидит.
Кич многим китаянкам заменяет вкус. Чем ярче, тем лучше.
Справедливости ради отмечу, что встречаются и красавицы, от которых зазватывает дух и вста... стучит учащённо сердце. Главное – любоваться ими со стороны. Или заранее знать, что на серьёзные отношения лучше себя не обрекать. Потому как характером обычно взбаламошны, капризны, как и подобает красавицам, и, как правило, совершенные неумехи в бытовых и постельных делах.
Не стоит так же и верить расхожим мифам о покорности азиатских женщин. Можно жестоко поплатиться.
Но, вообще, чем дольше живёшь тут, тем больше привыкаешь к местным красоткам, и наши русские девки уже неприятно удивляют валиками жира между топиком и джинсами, висячими жопами-чемоданчиками и прокуренными голосами...
Парни в своей массе некрасивые. Непропорционально большие головы на корявых тельцах. К тому же популярны лохматые причёски «взрыв на макаронной фабрике», что уродует их ещё больше. Крикливые, болтливые. Много женоподобных. Поколение шестнадцати-восемнадцатилетних особое. Сказывается улучшение условий жизни и питания. Встречаются, и довольно часто, необычно длинные – под два метра. Но производят впечатление генетически модифицированных уродов – не для жёлтой расы такие хлыщи.
Часто можно видеть обнимающихся и держащих друг друга за руку парней. При всей их внешней женственности с «ахтунгом» ничего общего это не имеет. Так они выражают свои дружеские чувства, и вообще не морочат себе этим голову. Хотя «ахтунги», конечно есть. Но тема мною не изучалась пристально ввиду глубокого личного неприятия.
Парни неагрессивны, зачастую излишне инфантильны, но не «быкуют», не надираются в хлам, вообще ведут себя мирно. Много встречается косящих одеждой под ниггеров – поклонники хип-хопа. Если уж белый хип-хоппер смотрится убого, то жёлтый – это просто песня...
«Кх-хх!»
Этот звук слышится в Шанхае на каждом шагу. Харкают все. Громко, часто и везде. Без малейшего стеснения. На улице, в магазинах, в метро, в ресторанах. В университетском автобусе, который возит нас на новый кампус, китайские коллеги харкают прямо в проход между креслами. Девушки-зазывалы около дверей ресторанов в красных платьях громко отплёвываются на ступеньки заведений. Влюбленные пары на скамейках в парке целуются редко. Чаще ковыряются в носу, давят друг другу прыщи и, конечно, харкают. Девушки ещё и рыгают, порой громче парней.
В одной из местных газет вышла статья под названием «Звуки Шанхая». Людей опрашивали на улице, какой звук, по их мнению, наиболее типичен для города. Ответы меня поразили. Там был и шум «чен гуй» - шанхайского наземного метро, и звон колокольчика сборщика мусора, и гудки автомобилей, и даже шум ветра в аллеях парков. Но ни слова о «кх-хх!» А между тем именно эта особенность местных жителей бросается в глаза любому приезжему. И привыкнуть к этому практически невозможно. Не назвали же опрошенные газетой китайцы этот звук по простой причине – они его не слышат. Не замечают. Настолько это естественный для них процесс.
Равно как и прилюдное ковыряние в носу. На набережной Вайтань один приличного вида молодой китаец в очках и белой рубашке, назвавшийся художником-каллиграфом, упорно зазывал меня на свою выставку «буквально в двух шагах отсюда». Рассказывал о тысячелетних традициях искусства. При этом ковырял в носу, время от времени извлекая содержимое. Внимательно разглядывал и раскатывал пальцами. Я решил обойтись без прикосновений к прекрасному.
Но надо отдать им должное – начинают понимать, что так дальше нельзя, впереди – Олимпийские Игры в Пекине и ЭКСПО-2010 в Шанхае. Уже ведётся через средства массовой информации работа с населением, объясняется, что, например, харкать, мусорить или справлять нужду на улице – нехорошо. Сам давал интервью журналисту шанхайской газеты – впечаления иностранца о городе. Особенно журналист напирал на тему подмеченных недостатков, объясняя это политикой руководства. В результате вышла статья, посвященная проблеме харканья на улицах. То есть критика (самокритика) – имеет место быть.
ТЕЛЕФОН.
Как и все азиаты (в том числе и русские), китайцы неудержимые понтовщики.
Мобильный телефон демонстрируется окружающим с гордостью и удовольствием. Навороченная модель престижной марки есть и у сборщиков мусора, и у велорикш.
Дома у них может не быть даже кровати, не говоря уже о телевизоре, но этого никто не видит. Но мобильник – другое дело. У водоноса в рваных трениках и дырявой майке, что привозит мне воду на своём трёхколёсном велике, смартфон за шесть с лишним тысяч юаней. Может, конечно, фирма снабдила его, чтобы на связи быть.
«Алло!» или «алё!» при разговоре по телефону китайцы произносят как «Вэй!». Причём могут это делать неограниченное число раз. «Вэй! Вэй! Вэй-вэй! Вэй! Вэй!» - начинает орать над вашим ухом кто-нибудь в метро. Приготовьтесь – люди они упорные. Будет «вэйвэйкать» до посинения.
Звонок на мой мобильник. Смотрю – номер неизвестный. Но, может, кто из знакомых с неизвестного телефона. Говорю «алё!». Молчание. Говорю «хэллоу!». В ответ слышу недоумевающее «Вэй?». Всё ясно – кто-то из местных ошибся номером. Решаю развлечься. Отвечаю: «Вэй!». «Вэй?» - озадаченно спрашивает собеседник. «Вэй, вэй!» - подтверждаю я. Далее разговор не отличается разнообразием. «Вэй!» - «Вэй!» «Вэй?!» «Вэй!!» «Вэй?» «Вэй!» Интересно, думаю, кто кого... «Вэй?» «Вэй!»... На третьей минуте начинаю ржать. Ну почему они никогда не говорят: «простите, куда я попал?» или, на худой конец, «это кто?» Матч завершился в пользу хозяев поля – лаовай сдался и нажал «сброс».
ЕЩЁ ОБ ОДЕЖДЕ.
Кичевые пристрастия шанхайцев ярко проявляют себя в том, как население мегаполиса одевается. Белые носки под тёмные туфли и брюки – обязательный атрибут мужчин (привет нашим ранним девяностым). Расшитые блестящей мишурой кофты популярны среди женщин. Удивительное пристрастие и тех, и других к Микки-Маусу. Изображение диснеевского уродца буквально повсюду – от наклеек на стёклах автомобилей до аппликаций на одежде, причём не только детской, но и взрослой. Снуппи и Китти из той же оперы.
Парни носят розовые обтягивающие футболки, расшитые цветочками. Девушку в топике не встретить – поверх обязательно рубашка или накидка. Предохраняет от загара да и показывать там особо нечего.
Несколько слов о нижнем белье. Зимой это светлых тонов облегающее трико. Одевается с первыми холодами, при падении температуры до плюс пятнадцати по Цельсию. Летом, в любую жару, носятся лифчики с поролоновыми вставками и трусы... «Трусы – не трусы, если коленки не греют», как говорится. Я такие видел до Китая лет тридцать назад на своей даче, когда бабушка постирушки устраивала. Стринги и всевозможные танго можно увидеть лишь на проститутках (далеко не всех) ну и на совсем уж продвинутых молодых шанхаянках из богемы, но очень редко.
Нижнее бельё часто не снимается и при водных процедурах. Поверх одевается купальник, и всего делов. Видел своими глазами на острове Хайнань – местные Гавайи. Купальники, кстати, тоже забавные. Мне они больше напоминают костюмы для занятий греко-римской борьбой. Шортики на полбедра, наглухо закрытые спина и живот, и конечно, поролоновые вставки там, где подразумевается грудь.
Но в последнее время появляются на пляжах Хайнаня высокие красотки в бикини, гордые, независимые, знающие себе цену. Меняется молодёжь, меняется.
Из характерных деталей туалета, кроме пижам и маек с трусами, бросаются в глаза детские штанишки с разрезом между ног. Китайский вариант решения проблемы экономии подгузников. Всё хозяйство - наружу. Летом ещё ладно, хотя от вида малыша, сидящего голой задницей на заплёванном асфальте, становится как-то не по себе... Впрочем, китайские родители хранят конфуцианскую невозмутимость.
Зимой же попы детишек из смугло-грязных превращаются в багрово-лиловые. Шанхайская зима хоть и бесснежная почти, но мерзкая и холодная из-за высокой влажности. Январь и февраль не самое хорошее время. Учитывая, что отопления в Шанхае нет, бетонные коробки домов выстужаются основательно. Окна в домах – одно название. Железные рамки со стёклышками, заклеивай – не заклеивай... В дачных туалетах в России лучше... Кондиционером особо не нагреешь, да и дорого. Вот и сидят шанхайцы по домам в трёх свитерах и двух куртках. А самые маленькие из них – с голым задом.
Понятие о гигиене и детском здоровье сильно отличается от нашего. Однажды увидел, как двухлетний мальчик сосёт подобранный из лужи окурок. Попытался отобрать, но он спрятал окурок за спину и побежал к стоящей неподалёку маме. Та засмеялась и сказала, что он всегда так делает.
Так же беспечны, или даже, безбашенны китайцы и в отношении перевозки детей. Запросто усаживают их на багажники велосипедов и рассекают по улицам и тротуарам, совершенно игнорируя правила дорожного движения. Один раз водитель мопеда так засмотрелся на меня, что чуть не влетел под пересекавший перекрёсток автобус. И хрен бы с ним, одним долбоёбом меньше, но сзади сидела его дочка лет четырёх-пяти... Слава Богу, обошлось – китайцы проныривают в любую щель, мастера и виртуозы миллиметража. Но рано или поздно... Стоит ли лаовай, пусть даже колоритный для них, (рост 193, вес 115, бритая голова, татуировки) потери или увечий ребёнка? Ответ они дают сами. Своими действиями...
По поводу внешности. Одно из любимых развлечений шанхайцев – фотографирование лаоваев и себя самих на лаовайском фоне. На улице кто-нибудь может запросто пристроиться рядом, и идти, хихикая, а его приятель будет в этот момент исподтишка снимать процессию на телефон. Или спрашивают в открытую – можно сняться с вами? Для этого не надо обладать ничем таким особенным. Достаточно просто быть лаоваем.
Жена называет меня «кумиром простолюдинов». Маленькие и смуглые китайцы, приезжие из глубинки, при виде меня действительно цепенеют. Особенно впечатляет их сорок восьмой размер обуви. В их незлобливом, но назойливом интересе важно учитывать одно – если добродушно улыбаться в ответ и позволять позировать рядом с собой для снимков, восхищение публики довольно быстро перерождается в фамильярность, граничащую с хамством. Начинаются хлопки по плечу, а в случае с женщинами и по другим частям тела.
ВЕЖЛИВОСТЬ.
До приезда в Китай голова моя была забита различной ерундой о конфуцианской составляющей культуры Китая, рекомендациями «улыбаться почаще», понятиями «страна этикета» и опасениями «потерять лицо».
Прожив в Шанхае период, равный моей срочной службе и оставшись на «сверхсрочную», сделал печальный вывод. Хочешь, чтобы тебя уважали здесь – будь холоден, требователен, умей взять своё натиском, «горлом». Смущение и вежливость воспримут как слабость.
Об этом феномене часто пишут сами лаоваи, ведущие колонки в «Шанхай Стар».
Вежливость вообще мало помогает в Китае.
В открывшемся по соседству супермаркете моя дочь (блондинка) пользовалась повышенным вниманием у кассирш и менеджеров. Каждый норовил похлопать перед её лицом в ладоши, потеребить волосы или просто потыкать в живот пальцем. Что это не живая игрушка, а трёхлетний человек, занятый своими делами, и не надо к нему лезть, китайцев заботило мало. Дочь нервничала, начинала плакать. Это публику веселило ещё больше. Извиниться или хотя бы смутиться, что довели чужого ребёнка до слёз никому и в голову не приходит. Очевидно, ребёнок для них стоит на той же ступени, что и животные. А об отношении к братьям меньшим уже было сказано.
После неоднократных просьб не трогать ребёнка пришлось плюнуть на россказни об «этикете» с «потерей лица» и от души наорать на весь персонал магазина. Выложил всю известную мне китайскую ругань, подкрепил английской и едва удержался от родной – дочка-то всё понимает. Маленькие человечки испуганно пятились и бормотали «Дуй бу ти, бохао исе» («извините, виноваты»).
Вот уже полгода теперь - никаких проблем.
Кроме собственного чувства неловкости и вины.
Вообще властный тон или даже грубый окрик действует правильно – добиваешься того, чего безуспешно пытался получить по-хорошему. Смущённая улыбка, робкие жесты – всё это выдаёт в вас слабака-лаовая, которого просто необходимо надуть или продинамить. Мотать головой и отмахиваться от уличного попрошайки бессмысленно. Наглые, назойливые, будут преследовать долго, хватая за одежду и суя под нос свой стаканчик или миску.
Попрошаек около парка, где я гуляю с детьми, отучал несколько недель, просто выбивая у них из рук посуду. Никакой ругани вслед – откладывают костыли и резво ползают по асфальту, собирая вылетевшую мелочь. Приучились, перестали лезть под ноги и начали даже здороваться издали. А ведь до этого почти полгода не давали проходу.
Печально лишь то, что по-хорошему тебя не поймут или проигнорируют, а когда наорёшь – сделают, как просишь, но покачают головой – какие же лаоваи все грубые...
ТРАДИЦИИ. СУЕВЕРИЯ.
Наблюдая за модой в Росии праздновать наступление годов Обезьяны, Собаки, Свиньи и прочей живности, вспоминаю невольно слова Жириновского: «Только тогда Россия станет великой, когда не мы китайский календарь соблюдать будем, а они наш, причём старый, церковный. Вот когда все китайцы Рождественский пост держать будут и на Пасху куличи святить – вот тогда и поговорим. А пока они нам отраву в реки сплавляют и за счёт дамбы пограничную территорию расширяют – наша партия никаких собачьих годов отмечать не будет. Собака – животное нечистое, ей в церкви нельзя…»
Год очередного животного, как известно, наступает много позже первого января. Поэтому одеваться в какие-то особые цвета, которые якобы любит грядущий хозяин года и класть на стол угощения в виде кочана капусты для козы или косточки для собаки – наша родная российская придурь. Самозародившаяся и бессмысленная, как и многое у нас.
Прагматичные же китайцы терпеливо ждут положенного срока Нового года – Весеннего фестиваля. Одеваются как бог на душу положит, капусту и кости съедают сами. И начинается петардно-фейерверкная вакханалия. Как изобретателям пороха, китайцам известно, что чем громче и ярче взорвать что-нибудь, тем лучше.
Собственно Весенний фестиваль (Чундзе) длится с неделю. И всю эту неделю над городом стоит невообразимый грохот. Практически без перерывов даже ночью. Дышать трудно – всё в пороховом дыму. Спать невозможно совсем. Самих китайцев это мало беспокоит. Главный смысл взрывного действа – отпугивание злых духов и привлечение бога богатства. Чтобы привлечь его, каждой семьёй тратится внушительная сумма на закупку петарт и фейерверков. Спрашивал часто их – а ведь если не тратить на эту ерунду деньги, глядишь, и скопите реальную сумму. Но для китайца взорвать оглушительную хлопушку с целью стать богатым так же важно, как для русского опрокинуть стопарь за здоровье. Умом, может, и понимают и тот, и другой, что совершают действие, противоположное цели, да... Восток ведь – вотчина иррационального.
Некоторый налёт, однако, европейскости мешает нам перенять китайские суеверия и обычаи во всей их красе. Например, почитание числа 666, которое является крайне удачным и счастливым. Ребёнок, рождённый 6 июня 2006 года, то есть имеющий три шестёрки в метрике – по китайским понятием просто обречён на успех. И никаких Оманов! Хотя у того тоже всё на мази было, насколько помню.
Цифру «4» китайцы не любят – звучит по-китайски как «сы», созвучно со словом «смерть». Надо ли говорить, что приобретая СИМ-карту, первое, на что обращает внимание китаец, это не тариф, а цифры номера. Стоимость карты напрямую зависит от них. 139-16636616 обойдётся очень дорого, а 139-14434414 вообще никто не хочет покупать. Мало того, если у тебя слишком много четвёрок в номере телефона, тебя откажутся даже внести в память своего – от греха подальше.
Китайцы не дарят друг другу настенных часов – они тоже звучат подобно слову «смерть». Влюбленным и парам вообще не принято дарить зонтики – слово «зонтик» похоже на слово «разлука».
В общем, как и у нас, у китайцев полно разных заморочек, и суеверны они не меньше русских.
ТАБАК, АЛКОГОЛЬ. ПОЗИТИВ.
Курят много, крепкие вонючие сигареты, но в основном мужчины (включая парней) и старики обоих полов. Девушки курящие встречаются редко.
Курят везде, включая транспорт, лифты, коридоры, и даже «KFC» и «Макдональдс». Правда, в последних двух местах персонал пытается этого не допускать.
Одни из самых дорогих сигарет – «Чонгуа». Около сорока юаней пачка, при цене на обычные сигареты пять – десять юаней. По вкусу «Чонгуа» такое же дерьмо, как и остальной табак, это признают даже китайцы. Но понты дороже денег, поэтому вытащить и небрежно бросить на стол перед коллегами пачку «Чонгуа» так же престижно, как в советские времена – «Мальборо».
Часто внутрь опустевшей пачки закладываются сигареты подешевле. Это чтобы понтоваться на улице, например.
С алкоголем дела обстоят двояко. Когда в первый раз увидел в супермаркете ряды с местной водкой – в бутылках, пузырьках, стаканчиках и пластиковых баллонах на пару литров, крепкостью в 55 градусов и по цене не больше чем за «биг-мак» в «Макдональдсе», подумал – тут можно жить. Был уверен, что к любому бухлу можно привыкнуть, главное – настойчивость.
Вино не понравилось – рисовое жёлтое пьётся тяжело, похмелье – хуже пивного.
С китайской водкой обломался уже на третьей попытке. Понял, что лосьон «Огуречный», одеколон «Саша» или «Тройной» - изысканные напитки, пьющиеся легко и без последствий, по сравнению с тем, что продаётся под маркой «китайская водка». Запах пробовал осадить лимонными корками и активированным углём – всё напрасно. Вонь при потребленни такая, что жена проветривала квартиру каждый раз, а похмелье оказалось жутким ещё и по той причине, что пот имел тот же запах, что и поглощённая накануне жидкость.
С другой стороны, во многих супермаркетах типа французского «Карифура» большой выбор вин, водок, виски, джина – дороже в десять и больше раз местного бухла, конечно, но для лаовая доступно вполне.
Сами китайцы водку свою пьют весело и с удовольствием, не закусывая.
Случается, что и напиваются, но в основном не водкой, а мешаниной водки и пива. Пиво лёгкое, водянистое, в бутылках по 0.6. «Циньтяо» и «Сантори» - наиболее популярные бренды в Шанхае. Оба лицензионные, первое – забыл чьё, второе - японское.
Если китайцы и напиваются, то, как правило, в силу привычки пить «ганбэй», то есть – до дна. Пиво пьется из небольших стаканчиков граммов на 180. Стаканчики наполняют пивом, кричат «ганбэй!» и выпивают залпом. Тут же наполняют по новой, «ганбэй!» - и опять.
Хмелеют они быстро, но агрессивными не становятся, только шумными сверх обычного. Можно спокойно сидеть за соседним столиком, наблюдая за количеством поглощаемой ими еды и способом питья без всякого опасения. Бутылкой по кумполу не дадут, «слы, командир...» тоже не скажут. Могут улыбнуться, помахать рукой и предложить сигарету.
Но сильно напиваются они редко. Обычно же за обедом и ужином ограничиваются парой бутылок пива на нескольких человек. Больше внимания уделяют всё же еде.
Обожают петь караоке, конечно. Поют с удовольствием, не стесняясь. Часто – в совершенно трезвом виде.
Вот этот феномен требует отдельного внимания.
В принципе, я тоже способен громко харкать, ссать прямо на автобусной остановке или платформе метро, курить в магазине или том же метро, подолгу разглядывать попутчика или прохожего, приоткрыв рот и оттопырив нижнюю губу, как артист Дюжев. Могу блевануть при выходе из ресторана, могу орать или выть дурным голосом песню под караоке, могу расхаживать в одной лишь майке и семейных трусах по оживлённой улице, спать на рабочем месте, громко рыгать и пердеть, не стесняясь окружающих... Многое что могу. Но для этого необходимо одно важное условие - быть в дупель пьяным. При всём этом, скорее всего, буду пытаться ещё и дать кому-нибудь в репу.
Шанхайцы же всё перечисленное мной, за исключением «дать в репу» способны делать в трезвом виде. И при этом неагрессивны, улыбчивы, веселы. Их незлобливости не устаю поражаться. В отличии от нашего российского «чё, сука, лыбишься?» улыбка здесь вызывает ответную. Толчок плечом в толпе – равнодушие. Мотоциклист, вставший прямо на тротуаре, чтобы отправить эсэмэску, вызывает приступ бешенства и желание дать ему по шлему лишь у меня и знакомых мне лаоваев. Китайцы просто обходят его и всё.
Водители, едва избежав столкновения, бормочут что-то себе под нос и спокойно едут дальше. Никакого мата, выскакиваний из машины, хватания за монтировки... Пассажиры в битком набитом автобусе или вагоне метро – невозмутимы, как правило. Толчков локтями, злобных перебранок – не услышать.
По городу можно передвигаться, не напрягаясь, даже ночью, через трущобы. Во-первых, все спят, во-вторых – люди они очень мирные.
Шанхайцы и внешне выглядят миролюбиво, как-то по-детски даже. Милый и невинный вид даже у проституток на Нанькин Лу, многие не отличимы от обычных студенток. К сожалению, зачастую студентки из России выглядят как стопроцентные прожженые ****и.
Вообще, мясистость, грузность, по которой легко узнаю соотечественников, их выражение лица - резко контрастирует с сухостью и лёгкостью аборигенов.
Не в пользу наших.
Китайцы удивительно устойчивы к холоду и жаре. При том, что они не упускают случая пожаловаться на климатические невзгоды, зимой поголовно без шапок, рассекают на мопедах под ледяным ветром в распахнутых курточках, пьют на улице ледяную воду из бутылочек и вообще чувствуют себя комфортно. Сидят в холод на каменных скамейках, ничего не подкладывая под зад.
В жару тоже не страдают особо – играют в баскетбол на солнцепеке, носят поверх футболок курточки. В спортзале при температуре на улице + 36 кондиционер не включают.
Досуг проводят по-разному. В выходные днём парки забиты до отказа гуляющими шанхайцами. Надувные игрушки, шарики, сахарная вата, сосиски на палочках. Длинные очереди на незатейливые аттракционы типа карусели или электромашинок, и воздушные змеи, парящие в небе. Пьяных нет, никто, кроме автора заметок, с пивом не бродит. Парки ухоженные, чистые. По газонам можно и нужно ходить, сидеть и лежать, что все с удовольствием и делают. Детям, правда, особо заняться нечем – горок, качелей и песочниц нет. Дети прыгают на батутах и катаются на каруселях. Старики играют в «мадзян» (шанхайцы произносят как «мача» - так мне слышится) - настольную игру, правил которой я не знаю. Не пьют.
По вечерам шанхайцы (обычно – пожилые) собираются на площадях – поют или танцуют. Опять же – трезвые. Любой желающий может присоединиться, с удовольствием примутся обучать, совершено бесплатно. Смешно признаться, я научился прикола ради слегка вальсировать за пару таких «уроков». Наблюдало за этим человек двести, как мне показалось.
Ещё раз повторюсь – на всю эту массу отдыхающих людей обычно лишь я, автор заметок, оказываюсь если не пьяным, то навеселе слегка.
Есть три основные причины, по которым Шанхай можно отнести к моим любимым городам, как ни странно бы это показалось после всего сказанного.
Первая причина – безопасность.
Вторая причина – безопасность.
Третья причина – безопасность.
Вот в этом китайцы – молодцы, выше всяких похвал.
Здесь не взорвут в собственном доме (привет родной Каширке), или «Макдональдсе» (привет, любимый Питер), не дадут обрезком трубы по затылку в подъезде, не остановят поздно ночью на улице на предмет «закурить».
Да, могут вытянуть из кармана мобильник или въехать, зазевавшемуся, промеж ног колесом мотороллера. Могут обсчитать в ресторане, особенно если в туристическом месте. Но это же всё ерунда.
Главное – нет нашего затяжного, брутального пьянства. Нет валяющихся по подъездам и вокруг школ шприцов-одноразок. Нет ментов, при виде которых сворачиваешь в переулок или преходишь на другую сторону. Нет повального хамства, злобы на себя и весь белый свет, ставших неизбежными спутниками тех, кого ныне причисляют к «лузерам». Нет той давящей ауры неустроенности, непредсказуемости, неуверенности в завтрашнем дне, как ни банально это звучит.
Отвёртку, купленную в первый же день на случай нежелательных контактов с местным населением, я уже через два дня, смеясь, оставил дома.
Полицейские угощают мою дочку конфетами и приглашают покататься в машине.
Без преувеличения скажу – сотни знакомых (зачастую – они меня знают, я их – нет) китайцев в районе, где я живу – всегда приветливы и готовы помочь, если к ним обратиться. Иногда они просто теряются в сотнях и тысячах тех, кто тупо пялится и глупо хихикает, но они – есть. Есть сметливые, хорошо воспитанные, красиво одевающиеся, радушные, любящие нас, русских, распевающие «Подмосковные вечера» и «Катюшу»... Исполнительные, обязательные, трудолюбивые – тоже есть. Людей так много, что хватает всех.
Молодые всё чаще начинают сознавать, что «быть слишком китайским» (be too Chinese) - уже прошлый век, и особых дивидентов не принесёт.
Я здраво осознаю соразмерность масштабов моей личности и китайского народа. Изменить китайцев я не смогу. Но недавно получил письмо от лучшей студентки, которую отправили на практику в Москву. Девчонка, кстати, влюблена в нашу страну, культуру, язык. Перед её отъездом в Москву сказал ей – «донт би ту чайниз».
Написала мне недавно: «Вы были правы. Интересы моих земляков-студентов здесь ограничиваются проблемой, что они будут есть на обед и ужин. Никто не учится, и я не знаю, зачем они приехали. Наверное, я съеду из общежития на частную квартиру. Это очень дорого, но с ними – ещё хуже. Спасибо, что открыли мне глаза».
Значит, не зря общение прошло. Одна лишь студентка из многих пока, но ведь это особый народ, консервативный.
Когда соседи-китайцы увидели, как моя дочь катает за верёвочку пластиковый грузовичок, один мужик признался: «Мне и в голову не приходило, что к машинке можно верёвку привязать».
Теперь наши дети возят свои игрушки вместе.
Считать это своим скромным вкладом?..
Считать их вкладом, что теперь в московский час пик я еду с блаженно-спокойным лицом, не реагируя на шипение и толчки?..
Мы – не лучше, не хуже.
Будущее принадлежит тем, кто в нём заинтересован.
Китай – страна великая, народу и ресурсов – всем известно сколько. Маленький сосед этой огромной страны – Япония – ставит себя так, что скорее в Китае говорят с обеспокоенностью о японской экспансии, чем наоборот.
Мы – растянувшиеся на два континента, жуём сопли и талдычим о будущем, которое принадлежит не нам и о пользе (личной, шкурной) изучения восточных языков.
Популярный в Шанхае бренд двухколёсных средств передвижения носит название «Forever». Ломаются «вечные» велики и мотики с удивительной быстротой. Знакомый немец, любитель качества, купил один такой и спустя пару недель написал статью в «Шанхай стар», где предложил переименовать фирму в «For never».
Шанхай активно строится, развивается действительно бурно.
Четыре, почти пять уже действующих линий метро, подземного и наземки. Готовятся ещё восемь. Будут тянуть по морю дорогу длинной километров в сорок до острова Цун Цы.
Те самые люди, что пукают и рыгают за едой, плюются на улицах и пялятся на лаоваев.
Что-то в них есть. Какой-то особый человеческий фактор. То, что лаоваю не дано понять никогда, сколько тут не живи.
И быть Шанхаю – форевер.
А что будет с нами – зависит от нас.
В качестве постскриптума.
"Лаовай" - лишь с долей условности переводится как "иностранец". Сами китайцы привыкли к его использованию и не слышат уже в нём пренебрежительного оттенка. "Чудило из-за границы" будет ближе по смыслу, но не буквально.
Есть и другое слово - "вайго", или "вайгожень". Дословно - "иностранный человек". Стилистически нейтральное слово. Используется в официальных ситуациях и, как не странно, детьми. В парке или на улице шести-восьмилетние ребятишки тычут в иностранца пальцем, повторяя: "Вайгожень, вайгожень". Что примечательно - не кривляются и не дразнят. Просто отмечают факт. Это не задевает, а, скорее, забавляет. В отличие от слова "лаовай" в университетском автобусе от китайских коллег, работников сферы высшего образования.
Когда дети вырастают, слово "вайгожень" само собой исчезает из их лексикона. Мне бы очень хотелось понять, почему.
Возможно, причина, хотя бы частично, и в самих лаоваях. Они - лаоваи - тема отдельных заметок. Брюзжащие на каждом шагу о неудобствах жизни в Китае, однако живущие тут годами. Смеющиеся над кичевыми пристрастиями шанхайцев и поражающие их, шанхайцев, своими глупейшими одеяниями в виде шорт и пиджака, например. Лаоваи, сующие свой нос повсюду и лезущие с поучениями по делу и без, свято верящие в свою исключительную правоту и неотразимость...
В данных "Заметках..." создан собирательный образ лаовая, вобравший в себя черты многонациональной иностранной общины города Шанхая. Частично использованы материалы русско- и англоязычных сайтов этой общины.
Мнение автора далеко не всегда совпадает с описанным. Автор вообще человек настроения, зависящего от степени грамотности проведенного вливания.
Кроме того, автор предостерег бы читателя от обобщений. Шанхай - это далеко не весь Китай. Или даже не Китай вообще. Как, например, Москва - вовсе не Россия.