Меня забавляло отражение самого себя на стене. Это называется «отбрасывать тень». Звучит так, словно речь идет о смерти и мне предстоит, простите за грубость, отбросить копыта. Тем не менее, это занятие меня увлекло и я продолжал двигаться перпендикулярно свету одинокой лампочки в двести Вольт, зачарованно наблюдая за тонкой, угольной, слегка прозрачной фигурой, которая то внезапно делала изящное па, то грубо показывала один из тех непристойных жестов, что так любят использовать молодые люди, дабы доказать свою независимость и непричастность ко всему происходящему.
В обычной, вполне реальной и осязаемой жизни у меня было среднее телосложение, короткие волосы, тонкие «пианистские» пальцы и немного дряблая задница, с которой, как ни старался, ничего не мог поделать.
Что самое интересное? Свет утилизирует недостатки. Сглаживает нечёткие контуры, растушёвывает грубо очерченные линии, смягчает общую, завершающую картину. Я повернулся боком. Моя несчастная задница, над которой в жизни-настоящей я так бессмысленно и упорно трясся, стараясь приблизить её к эталону упругости, на стене плавно, и в тоже время чётко вытекала из крепкого, подтянутого мужского торса. Мои пальцы всегда казались мне отнюдь не мужской принадлежностью. Вообще, будем откровенны, женское начало доминирует над мужским в моём случае, во мне больше женщины. Вот я и признался сам себе. Давайте взглянем, что же произошло с руками. Пальцы всё такие же тонкие, удивительно изящные, кисти стеклянного человека, готовые разбиться и лопнуть в любую секунду от тугого или слишком невосприимчивого звука. Плечи и бицепсы стена очертила щедрым слоем угля, я был пропорционально тонко высечен из дерева или отлит из стали. Иллюзия происходящего не поразила меня, я продолжал менять анфас и профиль, на миг представил себя танцором, затем военным, а затем собой. Вновь опустились плечи, обвисла дряблая кожа, жаль стена не отражает выражения лица – очевидно в этот момент оно было чрезвычайно глупым. Моя тень была значительно лучше подлинника, моя тень была успешнее и привлекательнее, стройнее и сексуальнее, она просто была в высшей степени перфектности передо мной, настоящим.
Пальцы сжали банку жидкого мазута, и содержимое оказалось на стене. Одинокую лампочку, болтающуюся на синем проводе под потолком, я разбил метким ударом ногой по футбольному мячу. Я просто убил себя.