Разин и другие...

Сергей Дигурко
* * *


 Более идиотского положения, в которое он нежданно попал, придумать сложно. Ему и говорить – то не хотелось, не до разговоров тут, когда в голове назойливо барабанит дятлом одна впрочем, вполне справедливая и насущная мысль - быстрей вытереть мокрое лицо и руки и закурить. То, что виновницей этой ситуации оказалась женщина, Разин успел убедиться после того, как его с ног до головы накрыло мутной и холодной волной, которую выплеснули из глубокой колдобины на шоссе колеса старенького «Вольво».
- Черт возьми, неумеха, - вырвалось у Глеба с досадой. Он, обернувшись, увидел в витрине магазина по продаже ювелирных украшений безотрадную картину: новый белый плащ, превратившись мгновенно, в черти что, напоминал ему поросенка, нахально развалившегося в навозной яме.
Моргнула лампочка заднего хода автомобиля, который, нервно повиляв, опять въехал в знакомую до оскомины лужу.
- Да что же это такое? – возмутился Разин, ладонью смахивая с лица очередную порцию грязной влаги.
Дверка автомобиля распахнулась и больно ударила его по коленной чашечке.
- Садитесь. Я… Ой, простите, - оценив скрючившуюся фигуру молодого мужчины, воскликнула хозяйка машины.
- Да, ладно, - чуть спокойней произнес Разин и, приняв предложение, сел на заднее сиденье. - Можно? – довольно холодно спросил Глеб, потянувшись за бархатной тряпицей лежавшей на переднем сидении автомобиля, стараясь разглядеть в полутьме лицо женщины.
- Берите, - сказала незнакомка, в голосе которой чувствовались виноватые нотки. Одной рукой в кожаной перчатке она крепко держала руль, другой, опередив попутчика, взяла тряпку. - Берите,…пожалуйста.
-Смотрите на дорогу внимательней, прошу Вас, – пробурчал Разин, почувствовав прикосновение руки, которое ему никак не показалось приятным. Вытер лицо, уловив запах косметики, подумал: «Женщина во всем женщина».
- Я закурю, не возражаете, - щелчком указательного пальца выбил из пачки сигарету и, не дожидаясь разрешения, щелкнул зажигалкой. Тусклый голубой огонек, мерцая, чуть осветил салон, слегка нарушив таинственный полумрак. Разин попытался приоткрыть стекло.
- Электропривод заклинило, - ответила женщина, поглядывая на Глеба в зеркало заднего вида.
- Угу, - однозначно и сухо ответил Разин, увидев блески глаз попутчицы, которые показались ему некстати озорными. Спросил: - Смешно да?
- Вам куда? – притормаживая перед опущенным железнодорожным шлагбаумом, спросила она, не ответив на вопрос.
- Теперь даже и не знаю куда… Собирался встретиться с компаньоном, но в таком виде…
 Тяжелый грузовой состав медленно полз впереди…. Дворники смахивали капли дождя, оставляя серые разводы на лобовом стекле…
- Я же извинилась перед Вами…. Черт, сколько же мы будем здесь еще торчать…- всматриваясь в длинную грохочущую автосцепками ленту эшелона, постукивая тонкими пальцами по рулю, недовольно прошептала женщина.
- Спешите на вечернее свидание? – спросил Разин, втаптывая окурок в пепельницу.
- Возможно… Какое, впрочем, вам дело, а?- обернулась женщина. Сняв перчатки, бросила на сидение.
Разин еще раз щелкнул зажигалкой….
Чуть удлиненные скулы, светлые волосы, убранные аккуратно темной косынкой, красивые губы, миндальные овалы глаз…цепочка на тонкой шее…
«Лет тридцать пять, тридцать семь,…- подумал Разин. – Однако, какая мне разница, - вырвалось у него, когда потух огонь.
- Вот именно, - согласилась блондинка, поежилась и включила печку.
Разин, вытянув ушибленную ногу, откинул голову на сиденье. На него навалилась туманная дремота…

* * *




 
 Зной летнего дня сменяла прохлада приближающегося вечера. За далью реки садилось солнце, играя последними лучами. Белесый туман ложился на воду, берега, густо поросшие камышом.
В тенистом саду уютно расположился старый дом; ставни на окнах, рюмки с солью между стеклами, флюгер – петух на крыше. Во дворе колодец, из будки, звякнув цепью, высунулась голова дворняжки с настороженными торчком мохнатыми ушами. Падали вечерние тени, чувствовался аромат зрелых яблок, цветов, над которыми кружили стрекозы. Это был особенный аромат, - аромат тихо уходившего летнего дня.
Скрипнула входная калитка и на дорожке ведущей к дому, нагибая голову под ветками деревьев, показалась молодая женщина. Ее красивое, загорелое лицо было задумчивым и усталым.
Навстречу ей из дома с криком: « Мамка пришла, мамка пришла» - выбежал пятилетний мальчуган со светлыми кудряшками на голове. Женщина присела на крыльцо дома и, поцеловав ребенка, усадила его на колени.
-Что намаялась Варенька? – вытирая руки рушником, произнесла пожилая женщина, выходя из летней кухни.
- И не говори, мама,… не то слово. Горбишься, горбишься в этой школе целыми днями, а платят гроши. Как дальше жить? Ваньку надо одевать, кормить,… да и самой еще пожить хочется, считай не старуха еще... - вздыхая, проговорила Варвара, открыв кошелек и показывая, матери несколько измятых денежных купюр.
- Что за зарплата? Так,…. курам на смех… Надо тикать c Украины, подамся в Москву на заработки, вон Катька соседская уже три года как съехала, замуж там вышла живет не плохо. Мам… я уж и билет взяла, справишься тут с Иваном без меня? Ну, ни с голоду же помирать? – поднимаясь и проходя в дом, сказала Варвара.
- Дочка, как гром с ясного неба. Я то справлюсь, а… а, впрочем, поезжай, пока я жива и есть кому за внуком присмотреть. Поезжай. Может, и ты там личную жизнь устроишь, что здесь мыкаться. Куда не глянь одни алкаши, да непутевые как твой муженек бывший… - вытирая слезу, пробормотала женщина.
 
 Москва встретила Варвару смогом и суетой. Выбравшись на привокзальную площадь, она позвонила Екатерине из телефона – автомата и, услышав знакомый голос, спросила: « Привет подруга, гостей принимаешь?».
-Варька ты где? В Москве? Давай быстренько ко мне, записывай адрес.
- Да,… хоромы у тебя здесь, однако, - проходя в прихожую и ставя сумки на пол, восхищенно произнесла Варя, оглядываясь по сторонам. – А журналистик твой где, на работе?
- Он в командировке. Проходи, проходи,… сейчас гульнем. У меня коньяк есть классный, кофе, тортик… - жестом пригласила Варю в комнату хозяйка. – Я надеюсь, ты не на диете, - оглядев стройную фигуру подруги, произнесла Катя и вышла в кухню.
-Катька, какая там диета? Картошка, сало, сама знаешь весь наш рацион. Я ведь на работу приехала устраиваться, может, что посоветуешь? Пару лет здесь в Москве поживу, пока Ваньку в школу время не подойдет отдавать, а потом видно будет,- продолжала Варя, расставляя на столе посуду.
-Значит так, слушай меня,- наливая коньяк в бокалы, сказала Катя. – Без московской прописки на престижную работу устроиться невозможно. Но с твоим английским языком есть смысл попробовать наняться в приличную семью домработницей или няней. Платят хорошо: 500 – 600 баксов. Угол будет свой, но и пахать, учти, надо будет, как говорится от зари до зари. А там гляди, замуж выскочишь, охмуришь чарами мужичка, какого либо достойного тебя в этот раз. Поживи пока у меня, мужа пару недель не будет дома. А вот когда он вернется, извини Варя,… кобель еще тот он, всех моих подруг перетрахал. Терплю вот пока,… терплю. Завтра займемся твоим трудоустройством, а сейчас… солнце низенько вечер близенько,… будем здоровы землячка, - чокнувшись с внимательно слушавшей ее диалог Варей, сказала хозяйка и опрокинула в рот коньяк.
-Я согласна, попробую, - ответила Варвара.
-Вот и ладушки, давай перекусим и смотаемся в одно место, оторвемся по полной программе, - подытожила разговор Катерина, вылавливая вилкой пузатую шпротину из банки.
 
В полуподвальном помещении ночного бара гремела децибелами ритмичная музыка, в клубах дыма мелькала цветомузыка. Разношерстная публика плясала на пяточке у сцены, в проходах между столиками. Подружки, усевшись на высокие стулья у барной стойки, заказали коктейли и, повернувшись к залу, стали наблюдать за танцующими. Екатерина, то и дело взмахивала рукой в черной перчатке, приветствуя знакомых.
Варвара обратила внимание на парня приятной внешности в коричневом свитере и темных джинсах, оценивающим взглядом, посматривающим в ее сторону. Их глаза встретились, и он в знак приветствия поднял бокал, провозглашая тост в ее честь.
-Шурик, кто этот брюнет?- обращаясь к бармену, спросила Катя.
- Этот? А,… это Глеб, чем он занимается, я не знаю, бывает здесь пару раз в месяц, денег не жалеет, ведет себя прилично. Девушки с ним все время разные. Обычный клиент… Что запала на него? – протирая бокалы, улыбнулся бармен.
- Не я, смотри, как Варька на него таращится.
- Хочешь, познакомлю красавица?- спросил Варвару Шурик.
Парень за столиком, поняв, что разговор идет о нем, поднялся и подошел к девушкам.
- Не помешаю? Разрешите познакомиться? Глеб…
Под утро подруги в сопровождении двух молодых людей добрались до дома. Шатаясь на высоких каблуках, Катерина отворила двери и раздеваясь на ходу, с возгласом: « Спать, спать…»,- увлекла за собой в спальню, не сопротивляющегося Шурика. Варвара почувствовала, как Глеб сначала сжал ее в объятьях, а затем, приподняв от пола, понес по направлению к дивану. Он наклонился, коснулся губами ее губ. Сквозь скрип пружин Варя услышала, как за стеной то и дело раздавались откровенные возгласы. У нее закружилась голова и промелькнула мысль: « Сейчас я кажется, умру». Перевернув Глеба на спину и сев на него сверху, начала ритмично раскачиваться на волнах страсти не в силах более сдерживать темперамент.
-Не думала, что секс может приносить такое наслаждение! – сказала Варя, едва отдышавшись.
Спали они плохо – бесконечно просыпаясь, бросались, изголодавшись, друг на друга.
 
Ближе к полудню в их комнату, держа в руках бутылку шампанского, завернувшись в банное полотенце, вошла хозяйка квартиры: « Ну, что? Живы голубки?».
Варя, проснувшись, натянула до носа одеяло. Глеб, встав с дивана, прошел в ванную комнату.
- Как он? – показывая взглядом на него, спросила у Вари Катерина?
- Ураган,- хмыкнула Катька, только молчаливый такой…
- Ну, в этом деле разговорчивость не главное,- засмеялась подружка. – Кстати он как мне кажется, очень и очень может нам пригодиться в твоем трудоустройстве. Я вчера с ним успела про тебя поговорить, пока окончательно не набралась.
- Смогу, смогу,… плевое дело, - возвратившись в комнату и одеваясь, произнес Глеб. – Да, и как не помочь такой лапушке. Рекомендации, медицинские справки, диплом о прохождении курсов, я беру на себя, есть у меня выходы на нужных людей.
-А я, - продолжила Катерина,- в свою очередь обзвоню подружек своего благоверного, поищем подходящих хозяев для тебя.
Каждый вечер Глеб и Варвара встречались в квартире Екатерины, предаваясь любовным играм. Хозяйка грустила на кухне, попивая коньяк, вздрагивая от звука выпавшего из рук бокала. Шурик, сославшись на занятость, в их обществе больше не появлялся. Варвара не узнавала себя, в ней проснулись давно забытые чувства, она вновь осознала себя женщиной, умеющей дарить себя мужчине, но в тоже время некая тень сомнения иногда пробегала в ее уме:
- Что я делаю? Отдаюсь незнакомцу, сплю на чужих простынях? Подарки судьбы,… брр… а, когда же платить?
Но эти мысли быстро улетучивались, стоило ей только вновь ощутить прикосновения Глеба к своему телу, по которому тотчас пробегала лихорадочная дрожь.
-Бросишь меня – покончу с собой, - сказала ему однажды Варвара.
«Вот те раз»,- подумал Глеб. «Поиграли в любовь… А ведь девка говорит на полном серьезе. Эмоциональна до края, сплошные обнаженные чувства».
 
Две недели пролетели, как один день, вернее будет сказано, как одна ночь, непредсказуемая, манящая, завораживающая глубиной, в которую то и дело проваливались ее участники, порой, не оставляя себе шансов, выкарабкаться на зыбкую поверхность.
Машина, за рулем которой сидела Екатерина, подъехала к монолитному зданию, возвышающемуся над однотипными домами старой Москвы.
- Полный вперед, подруга,- сказала Катя. – Трудно будет, звони, не пропадай, с Богом.
Варвара чмокнула подругу в щеку, поблагодарила за гостеприимство, и бодро зашагала к подъезду.
Дверь квартиры открыла молодая женщина и, оглядев Варю с головы до ног, с нейтральным выражением лица пригласила ее войти. Девушка протянула хозяйке рекомендательные письма и другие документы, которые та стала внимательно изучать. Пауза затягивалась… Варя стояла в прихожей перед сидящей в кресле хозяйкой, чувствуя себя, как на вступительном экзамене, - нервно сжимая пальцы, прикусывая от волнения губы, белизну которых не смогла скрыть тщательно нанесенная утром помада.
-Маргарита Степановна, - представилась хозяйка. – Прошу Вас Варвара так, и только так меня отныне называть, по имени и отчеству. Хотя мы с Вами приблизительно одного возраста, так требует субординация. Прислуга должна знать свое место, строго и неукоснительно, повторяю, неукоснительно, выполнять все, подчеркиваю все распоряжения и требования хозяев. Я беру Вас на испытательный срок, который продлится месяц, начиная с сегодняшнего дня, с зарплатой на время действия испытания – 300 долларов. Об основной зарплате поговорим позже. Требования мои к Вам будут вполне типичны, - стерильная чистота в доме, приготовление пищи по заранее составленному мною меню. А также стирка белья, покупка продуктов, и самое главное, уход за моими цветами и растениями в зимнем саду на втором этаже квартиры. Пойдемте, я покажу Вам нашу квартиру.
Вот это комната прислуги. Здесь свой санузел, пользоваться санузлами и ванной комнатой хозяев, запрещено. Запрещено также пользоваться столовыми предметами хозяев. Рабочий день с 5.00 до 23.00, ночевать только здесь, на личную жизнь Вам будет отведен субботний день с 16.00 до 23.00.
Вам все понятно? - закончила свою пламенную вступительную речь Маргарита.
- Есть мэм, - чуть не вырвалось у Вари.- Мне все ясно, я сообразительная, не сомневайтесь, я справлюсь со всеми Вашими требованиями, - вслух произнесла девушка.
- И еще одно,… - вспомнив, продолжила хозяйка, - постарайтесь, как можно реже попадаться на глаза моему мужу. Он человек творческий, руководитель симфонического оркестра… Меньше звуков, больше дела. И упаси Вас господи пытаться завести с ним флирт, узнаю,- моментальный расчет и такую рекомендацию напишу, что, вряд ли потом устроитесь на аналогичную работу. Итак,… приступайте, - подняв высоко подбородок, хозяйка квартиры вышла из комнаты, давая понять, что инструктаж окончен.
И закрутилась карусель… Спартанский распорядок дня, уборка, стирка, хлопоты на кухне.
Лев Борисович – хозяин квартиры и муж Маргариты Степановны, оказался тучным и холеным мужчиной в годах с седой, как и подобает музыканту гривой волос. К еде был, как казалось на первый взгляд – равнодушен. Молча заглатывал, почти не пережевывая пищу, все время о чем – то, сосредоточенно думая, частенько при этом, взмахивая ножом, который описывал в воздухе перед лицом жены немыслимые пируэты. Бубнил под нос на итальянском, французском языке оперные арии, делая при этом коротенькими ножками, смешные па по паркету. Лишь иногда, когда Варвара на свой страх и риск, изменяя меню, ставила на обеденный стол блюдо с дымящейся горкой домашних пельменей, он, сдержанно улыбаясь, аплодировал домработнице: « Браво, браво, брависсимо».
Варвара чувствовала, что энтузиазм ее в отношении такой работы быстро падает на нет.
Она гнала прочь от себя грустные мысли, твердя: « Я смогу,… терпи,… надо…». Единственное место в доме, где она чувствовала себя уверенно и уютно – был зимний сад. Протирая от пыли, листочки карликовых пальм, фикусов, кустов бульденежа, поливая розы и лимонное дерево, перед ее лицом возникали очертания родного села и сада, слышался голос Вани и негромкое пение матери, доящей корову в сарае.
Спустя месяц Маргарита объявила, что испытательный срок подошел к концу, и она подписывает Варваре контракт. Выплатила зарплату, обещанные 300 долларов, половину из которых Варя в субботний день отправила матери и, набрала номер телефона Глеба.
Телефон задребезжал надсадно и отчаянно, словно кот, которому прижали хвост дверью.
Глеб поморщился, и вяло подумал: « Интересно, кому это приспичило звонить? Я же не « Скорая помощь»…- снял трубку и услышал на другом конце провода голос Варвары:
- Милый, я так соскучилась, я рада, что застала тебя дома, я приеду, у меня выходной, у нас есть всего несколько часов. Мне так много тебе надо сказать, я, … я хочу тебя.
- Хотеть не вредно,- ухмыльнулся Глеб. – Приезжай, только захвати еды и выпивки.
Довольная Варвара заполнила в ближайшем супермаркете пакет с продуктами, купила любимое пиво Глеба, бутылку коньяка, и, остановив такси, назвала адрес. В промежутках между короткими встречами с Глебом, в его небольшой квартире в центре города девушку охватывали необъяснимые приступы, которые она старалась преодолевать нудной работой по дому и ночным чтением модных журналов, периодически принимая прохладный душ. Постепенно она стала понимать, что приступы эти были не чем иным, как приступы безумной сексуальной жажды, сдерживать которую ей удавалось с трудом. К концу рабочей недели просто-напросто – загибалась. У нее заплетался язык, задыхалась на каждом слове. Ей сводило ноги – при каждом шаге Варя рисковала споткнуться и упасть. Стали сниться призрачные кошмары, болели мышцы, болели так сильно, что по утрам трудно было подняться с постели. Глеб видел, что Варвара приезжает к нему в странном, возбужденном состоянии и старался не обращать на это внимание: « Изголодалась, бывает...» Да и нравилось ему, что кривить душой, как она доверяет ему свое тело, доверяет без остатка, осушая его самого, порой до дна. Он был с ней нежен, внимателен, но не опрометчив, помня, что Варвара сказала ему в первые дни их знакомства. Так было и в этот вечер. Варя быстро приготовила ужин, успевая делиться с новостями.
- Как хозяин? Все дирижирует?- спросил, отпивая пиво, Глеб.
- Дирижирует, дирижирует… - ответила Варвара, садясь к нему на колени. – Часто в отъездах бывает, командировки заграницу, концерты. Но ты знаешь,… несколько раз в отсутствие своей Маргариты пытался меня по попке похлопать.
- Ну, и что ты?
- А я ему открытым текстом… Что мол, Лев Борисович, совсем совесть потеряли, цвет долларов глаза застил. Видел бы ты, как у него лицо залоснилось сначала от похоти, а потом, от удивления. Я ему намекнула, что все расскажу Маргарите, так он сразу извинился, прижал свои холеные пальчики к губам, тсс… и ретировался в компанию к роялю. Я после этой беседы с ним стала двери своей комнаты на ключ ночью закрывать, а то мало ли, что… Да Бог с ним, с Борисовичем, ты соскучился?
Глеб слушал девушку и о чем – то сосредоточенно думал.
- Глебушка? Ау… ты где? - улыбнулась озадаченная Варя, проводя перед его лицом рукой. – Опять за свое, молчишь, молчишь.
-А,- словно проснувшись, вымолвил Глеб. – Молчу? Варюша, ты думаешь, что если человек молчун, или когда говорит, то говорит порой банальные слова, то он не способен на поступки?
-Ну, я же так не сказала. Не обижайся. Способен, способен,… еще как способен, - выпалила Варя и нервно впилась губами в губы Глеба.
В этот момент зазвонил телефон. Глеб, слегка отстранившись от девушки, взял трубку, через мгновение, играя желваками скул, произнес: - Подожди детка,- и вышел на кухню, плотно прикрыв за собой дверь.
Варя закурила сигарету, жадно затягиваясь дымом, с нетерпением ожидая окончания телефонного разговора. Сквозь стекло кухонной двери было видно, как Глеб ходил по комнате из стороны, в сторону энергично размахивая при этом руками, пытаясь что – то объяснить невидимому собеседнику.
Поняв, что скоро ей любимого не дождаться, девушка со стоном откинулась на подушки.
-Хороший, хороший, Глеб ты просто чудо. Такой спокойный, надежный, добрый, внимательный, сексуальный… Последние слова она произнесла вслух и вздрогнула, увидев, что Миша стоит в проеме двери и внимательно ее слушает.
- Я добрый? Я надежный? – раздраженно спросил парень Варю, отхлебывая коньяк из стакана.
- Да, что ты знаешь про меня? Добрый…
- Глебушка, я женщина, а женщины редко ошибаются. Я это чувствую, чувствую,… если хочешь,…
низом живота. У тебя неприятности? Милый, не стоит волноваться по пустякам, иди ко мне….
-Варя! Я же не спрашиваю тебя, почему ты перед тем, как заняться со мной любовью всегда одеваешь на себя вот эту спортивную майку с надписью: « Shiver»? - Глеб взял в руку майку и бросил ее на пол.
Девушка уткнулась в подушку лицом и заплакала.
-Ладно, ладно,… перестань,…прости,… погорячился я, прост, - сел рядом с ней Глеб и начал гладить по густым растрепанным черным волосам. – Да, у меня неприятности. Я тебе никогда не рассказывал, да и ты не интересовалась, чем я занимаюсь по жизни. Так вот,… - я карточный шулер. Играю давно и по крупному. Эта квартира, моя машина, куплены на деньги от моих выигрышей в игорных клубах, казино… Я играю,… играл,… короче говоря, мне почти всегда везло, но и на старуху бывает проруха. Я проигрался и, причем проигрался до нитки. Заложил все имущество…
Мне сейчас звонили, требовали вернуть долги в течение месяца. Теперь ты знаешь все. Решай,… будешь со мной до конца, согласна ли ты, мне помочь выкрутиться из этой ситуации, или,… или, можешь забыть меня. Если хочешь,… ты свободна, - закончил монолог Глеб, и отвернулся к окну.
Варвара, поджав колени, с замиранием сердца все это время слушала его, не понимая, что он говорит. Ее щеки раскраснелись, перед глазами плыли круги и сладкие воспоминания от их свиданий. Она не могла представить себе, что все в один момент может рухнуть, что она потеряет его, уйдет и никогда не больше не почувствует как он проникает в ее душу и тело.
Девушка вскочила на ноги подбежала к задумавшемуся Глебу и начала его обнимать и целовать:
- Я с тобой, с тобой, мой милый, я не смогу без тебя прожить ни минуты, не выгоняй меня, я тебя умоляю. Что? Что, я должна сделать? Говори… Ведь я ничего не умею,… кроме как… как, любить тебя.
Глеб усадил ее в кресло.
-А тебе ничего и не нужно будет делать. Я хочу, чтобы ты помогла мне,… как тебе это сказать….
Понимаешь, когда вращаешься с подонками и грязью, с зажравшимися маменьками и папеньками сынками богачей, сутенерами, проститутками, сам по неволе начинаешь играть по их правилам. Но, это отнюдь, я думаю, не означает, что и ты сам, или сама, такая, как они. Надо просто воспользоваться моментом, сорвать банк, а затем, выйти из этой игры сухим. Сделать один, пусть не совсем безгрешный шаг, а затем смыть с себя эту шелуху, очиститься и жить, жить, вдыхая эту жизнь полной грудью. Уехать к черту на кулички, в тайгу, за границу, завести детей, поставить свой бизнес… Что нужно от тебя? Ты, когда Лев Борисович будет на очередных гастролях, впустишь меня в квартиру. Я сделаю все сам. Мне нужны деньги…, позарез необходимы. Ты согласна?
- Я,… я,… я даже не знаю. Глеб ты предлагаешь мне стать соучастницей ограбления? – ошарашено пробормотала Варя.
Глеб, смотря на нее в упор, молчал. Пауза затягивалась. Девушка вышла в ванную комнату, включила воду и, раздевшись, направила тугие струи воды на свое разгоряченное тело.
Глеб, вошел к ней, накинул на мокрое тело полотенце, развернул ее в свою сторону, и поцеловал в лоб.
- Я сделаю это, - прошептала Варвара. – Только, обещай мне, что ты не тронешь Маргариту. Я не хочу причинять ей вред, не смотря на ее гадкий характер и повадки Снежной королевы.
- Я сделаю так, что никаких подозрений на тебя не падет. Я все продумал, моя девочка. Продумал все тонкости и детали.
Глеб, взял на руки мокрую и податливую Варвару, которая обвила его шею гибкими руками, и отнес в комнату.
Они наслаждались собой до изнеможения. Извивались в объятьях подобно клубку змей. Парили в неописуемом восторге. Не могли остановиться ни на мгновение. Комнату оглашали страстные крики, переходящие во всхлипы и рыдания, своей музыкой продлевая сказку, прокладывая тропинку в вечность их единственной и неповторимой любви.
Варвара вернулась в хозяйский дом в усталом и напряженном состоянии. У нее ныли виски и затылок.
У тебя что – то случилось? – спросила ее Маргарита.
- Нет, нет, все в порядке. Простыла, наверное, немного. Я сейчас приготовлю какао Льву Борисовичу и с Вашего разрешения, можно пойду к себе?
- Хорошо,… я надеюсь, что твоя болезнь не будет продолжительной? Завтра муж уезжает на гастроли с оркестром за границу. Необходимо будет перегладить и собрать его вещи.
- Все будет сделано, как обычно, не волнуйтесь Маргарита Степановна, - ответила девушка и, переодевшись, отправилась на кухню.
На следующий день, проводив хозяев в аэропорт, Варвара осмотрела еще раз все комнаты, выдвинула осторожно ящики прикроватных тумбочек в спальной комнате и, убедившись, что большая часть драгоценностей на месте позвонила Михаилу.
- Ты готова?
- Да. Маргарита приедет через час, другой.
- Хорошо. Жди меня.
Маргарита въехала на серебристом « Мерседесе» в подземный гараж. Поставила машину на стоянку и, включив сигнализацию, довольная тем, что продолжительное время может посвятить себе одной любимой, мурлыча под нос не затейливый мотивчик, поднялась на лифте на одиннадцатый этаж. Достала из сумочки ключи от квартиры и вставила их в замочную скважину. Когда дверь распахнулась, неожиданно сзади ее рот зажала крепкая рука. Мужчина в темном плаще и маске на голове, втолкнул ее в комнату.
- Пикнешь,… убью. Поняла? Несколько раз тряхнул ее как следует, и швырнул на пол. Показывай, где драгоценности, деньги… Сейф открывай, и чем быстрей, тем лучше для тебя.
- Там, там, - дрожащей рукой показала хозяйка квартиры на японский коврик, висящий на стене. - Там сейф, берите все, только не убивайте.
-Открывай сейф, - рявкнул на нее Глеб.
Маргарита быстро вскочила на ноги, подбежала к сейфу и, набрав код, открыла его дверцу.
Варвара спустилась по лестнице второго этажа квартиры и, сделав удивленное лицо, не громко вскрикнула: « Маргарита, кто это? В чем дело?
- Молчи, молчи Варя. Пусть все, все забирает и убирается прочь, - всхлипывая, обронила хозяйка.
Глеб обернулся, изображая опешивший вид, - Ах, так вас двое оказывается здесь. Или сюда сучка.
- С этими словами он подбежал к своей любимой, выхватил из кармана черную продолговатую коробочку и, приложив к шее Варвары, нажал на красную кнопку. Раздался звук, напоминающий шум полета большого шмеля.
Девушка успела только крикнуть, - не надо, не… - и осела ничком на пол.
Разин, переступив через нее, бросился к Маргарите. Та в ужасе от увиденного, заслонила лицо руками и смешно засучила ногами. Глеб, не обращая на нее внимания, повторил свои действия:
- Полежите, немного отдохните. Так будет спокойней. И на тебе моя дорогая теперь никто не подумает, что ты имеешь отношения к этой маленькой моей забаве.
Оставив двух женщин лежать на полу, он выгреб все деньги из сейфа, собрал драгоценности в комнатах. Бросил награбленное добро в сумку. Затем подтащил Маргариту к трубе отопления и, связав обе руки одним концом веревки, другой конец обмотал узлом за трубу. Скотчем залепил рот женщины. Оборвал шнур телефонного аппарата и, подбежав к Варваре, несколько раз похлопал ее по лицу: « Очнись, очнись, любимая. Пора уходить. Вставай, вставай - же…».
Девушка лежала без движений. Руки ее обессилено свисали на пол. Глеб взял со стола графин с водой, облил ее лицо, расстегнул кофточку и, приложив голову к ее груди, стал слушать:
- Нет, нет, только не это!!! Просыпайся, очнись, Варька, ты слышишь меня? Очнись!!!- с этими возгласами он приоткрыл ее глаза, посмотрел в их пустоту и начал делать искусственное дыхание, и массаж сердца. Хлестал ее по щекам, то и дело, прикладывая голову к груди, слушая, не появилось ли дыхание, прижимал пальцами артерию на шее, пытаясь уловить пульс. По его лицу катились слезы, но,… все было тщетно.
Поняв, что случилось непредвиденное и страшное, Глеб вытер лицо и грудь Варвары. Остановил взгляд на обнаженной груди,… застегнул кофточку. Схватился руками за голову: « Что я натворил? Бог мой, что я натворил?». Затем склонился над ее лицом и прижался долгим поцелуем к ее еще не успевшим остыть губам.
- Прощай, Варя. Прости,… прощай.- Поднялся на ноги, огляделся по сторонам, подошел к Маргарите, ножом обрезал веревки на ее руках. Затем, не оборачиваясь, стремительно вышел из квартиры, захлопнув за собой дверь.
 
Возле подъезда собрались зеваки. Прохожие, оборачиваясь на звук сирен подъезжавших машин «Скорой помощи» и милиции, кто убыстрял свой ход, а кто присоединялся к толпе с вопросом:
«Что случилось?» Санитары вынесли на носилках тело, накрытое белой простыней.
- Квартиру ограбили, двух женщин, - хозяйку и домработницу зверски убили.
- Не двух, а одну – домработницу. А хозяйка жива, но до сих пор в шоке. Ничего толком рассказать не может, - слышались догадки соседей и случайных свидетелей последствий трагедии.
Следователь Ярыков, сидя в коридоре перед кабинетом судебно – медицинской экспертизы и рассматривая документы пострадавшей, читал вслух: «Атаманюк Варвара Никитична, 1978 года рождения, гражданка Украины, родилась в Херсонской области, село Великая Лепетиха, разведена в 2003 году, сын – Иван, - 5 лет… Так, так, так…временная регистрация в Москве…».
Дверь кабинета распахнулась и из нее, снимая очки, вышел врач, - Ряшенцев.
- Ну, что скажешь Петрович?- поднимаясь и закрывая папку, произнес Ярыков.
-Не хочешь сам взглянуть? – ответил тот.
Они прошли в кабинет. В воздухе стоял специфический запах лекарств. Тускло горел свет. На одном из столов лежало тело Варвары. Ряшенцев откинул простыню:
- Вот, на шее видишь два ожоговых пятна? Это явно следы от электрошока. Кстати такие же следы я заметил и у выжившей хозяйки при осмотре места преступления.
- А вот это уже интересней… Шрам видишь на груди девушки, возле моего разреза?
- Вижу. Ну, и что?
- А то,- продолжал врач. – Смотри, какую я штуковину у нее оттуда вынул, - показывая кивком головы на тело, и одновременно протягивая следователю, плоский блестящий предмет с тонкими проводами, торчащими из него в разные стороны, размером со спичечный коробок, - продолжал Ряшенцев. – Это, ни что иное, как кардиостимулятор. Причем довольно старой конструкции. Такие сейчас редко ставят пациентам, страдающим сердечно - сосудистыми заболеваниями.
- Значит, ты хочешь сказать…
- Да, да, мой друг Ярыков. Ты правильно отслеживаешь ход моей мысли. Смерть девушки наступила в результате острой сердечной недостаточности в результате применения преступником электрошока.
Кардиостимулятор отказал, и больное сердце перестало функционировать без его поддержки. Что я и записал в своем акте, - закончил Ряшенцев и протянул следователю несколько листов бумаги.
- Да,… жаль девушку… Красивая, однако она… была… - вздохнул Ярыков, смотря, как врач накрывает тело Варвары простыней.
- Красивая, красивая… Давай по пять капель за упокой? - доставая из сейфа медицинскую колбу, произнес Петрович.
- А,… давай, - махнул рукой Ярыков. – Все равно висяк. Следов никаких, свидетелей тоже ноль, вакуум, одним словом.
- Не вакуум, а спирт, причем чистый, - ухмыльнулся Ряшенцев и наполнил стаканы.
Они, не чокаясь, выпили и закусили тоненькими кусочками колбасы и хлеба.
- Ну, что? По второй?
- Не гони лошадей, Петрович. – Ярыков пододвинул к себе папку, достал из внутреннего кармана пиджака ручку и написал на обложке: « Дело №_, и ниже, - ВАРВАРА…
 
Высокий брюнет в черном меховом кожаном пальто вошел в купе «СВ» поезда «Москва – Владивосток». Приподнял полку мягкого дивана и опустил в него дипломат. Поезд набирал ход. За окнами проносились пейзажи зимнего Подмосковья. Дымили трубы заводов, сосновый лес постепенно окутывался вечерней дымкой. Глеб резким движением открыл окно. Достал из кармана два билета. Один положил на стол, другой, подержав в руке, порвал на мелкие кусочки и выбросил наружу.
В купе заглянула проводница: « Молодой человек… Окно, то прикройте. Не лето на дворе. Не успеваю в печку уголек подбрасывать».
Глеб протянул ей билет, закрыл дверь купе, и сев на диван посмотрел на свободное место перед собой: « Да… Зима… Зимушка- зима…».




* * *
«Зимушка- зима,… - пошевелился Глеб. Нога затекла и противно беспокоила мурашками.

- Это разве зима? Сплошная зыбь и слякоть - ответила женщина, поворачивая ключ в замке зажигания, увидев, как судорожно поднялся шлагбаум, освобождая путь.
Стартер повизгивал беспомощно… Из глушителя вырывались чахоточные хлопки двигателя. Сзади послышались недовольные разноголосые автомобильные сигналы.
- Только этого нам не хватало, - отчаянно нажимал на педаль газа черный миниатюрный сапожек.
«Нам не хватало?» - подумал Разин. – Откройте капот. Женщина потянула на себя рукоятку привода.
- Да…присвистнул Разин, осматривая двигатель «Вольво». Прощупал провода зажигания, уплотнил колпачки свечей… - Попробуйте еще разок… Стоп… стоп, - махнул рукой, – аккумулятор у вас леди тоже не подарок. Давайте я подтолкну вашего викинга к обочине…
Разин открыл дверцу: - Выходите.
 Женщина, недолго думая, протянула ему маленькую, но твердую ладонь.
- Вы мне поможете? Я и, правда, очень спешу домой.
- Уже помогаю. – Ответил Глеб, выворачивая влево руль «Вольво».
Мимо потянулась колона автомашин. Разин вынул из кармана визитку: - Сделаем так: я займусь ремонтом этой техники, - постучал пальцем по грязному капоту.
- Вот Вам мои координаты. Не давая женщине, опомнится, крикнул: - Такси.
-Садитесь, садитесь и ни о чем не беспокойтесь, - усадил незнакомку в « Рено». Та, опешив, повернула к себе визитку лицевой стороной и прочитала:
 Автоцентр «Модус». Генеральный директор – Разин Глеб Михайлович.
- Так едем или нет? Время – деньги… – прервал их разговор пожилой таксист.
- Да – да, едем. Спасибо, Глеб, - впервые за вечер улыбнулась женщина.
- Нет проблем, - ответил Разин.
Такси заурчало и, мягко переваливаясь через железнодорожные пути, скрылось, на прощание, подмигнув фонарями стоп – сигналов.
Глеб достал мобильный телефон:
- Сергей, возьми «Аварийку» и подъезжай к переезду побыстрей. Жду.
Глеб ехал в « Вольво». Дождь почти прекратился. Огни в окнах,… свет машин освещали мокрое шоссе. Впереди вечернее небо озарялось голубоватым свечением. Что это там над многоэтажками? Искусственный свет или знак, росчерк мысли, знамение? Бывают мгновения, когда не хочется никуда спешить, когда едешь по ночному городу сквозь воспоминания, отступает суета, видится женское лицо. Протягиваешь руку, чтобы прикоснуться, но срывается последняя капля дождя и…только прохожие спешат по делам, обходя лужи на тротуарах и только зыбкий мираж, и неоновые огни реклам и дым из труб котельных…
«Интересно, приемник у нее хоть работает или нет?»- щелкнул пальцем по клавише. Шип… настроил волну:
«Вечер стелется синевою,
А на сердце тоска и мрак.
Я ушел бы не будь сам собою,
В загулявшую стаю собак.

Ради суки, что так порочна,
Весь в укусах, грязи и крови,
Разорвал бы любого в клочья
За один лишь намек о любви.

Закружил бы в собачьем вальсе,
Лаем влился в собачий хор.
Даже если кольцо на пальце,
Как пожизненный приговор.

Пусть нужна для этого драка!
Пусть не долог собачий век!
Эх, как жалко, что я не собака,
А приличный вполне человек.

Оттого не беснуюсь, не вою,
Если страстью натянет струну.
И не пну ни за что нагую,
Нагло спящую в луже луну».

« Вы прослушали новое стихотворение молодого автора Сергея Гора», - низким с придыханием голосом сообщила диктор.
- Ого, почти есенинские строки… Не перевелись еще на Руси таланты, а говорят, поэзия мертва… Врут снобы, врут, - Разин, подъехав к металлическим воротам, несколько раз настойчиво просигналил.
- Шеф, ты, где такую развалюху подобрал, - сострил его помощник Антон Гальцев.
- Места нужно знать, дружище. Скажи нашим умельцам, чтобы до утра посмотрели этот раритет и привели его в божеский вид. Как у нас дела? Выручка?
- Все Ок, Глеб. Только что сдали деньги в банк.- Ответил Антон, осматривая салон «Вольво».
- Я домой, все равно уже на встречу с Горшковым не попал, - сказал Разин зевая
 и, хлопнув дверкой серебристого «Мерседеса», выехал за территорию салона.


В воскресенье, проснувшись на удивление позже, чем обычно, где-то около одиннадцати часов, Глеб почувствовал боль в коленке, облокотился на локоть, вспоминая, что вчера случилось. В комнате тикали старинные часы, дрожали от проезжавших трамваев стекла. Разин, встав с кровати, прошел на кухню, распахнул дверку огромного холодильника, порылся в ящике.
- Ага, вот то, что мне нужно: «Кетонал». Выдавил густую белую мазь на ладонь и тщательно смазал коленку. Затем принялся выполнять священный обряд бритья.
Сегодня он находил в этом удовольствие. Торопиться не нужно по срочным делам и можно помолодеть дней на пять – шесть. Обычно столько дней Разин позволял себе отращивать щетину чуть тронутую сединой. Напевая первую пришедшую на ум мелодию, намылил щеки и подбородок, вспомнив, что если с утра пелось ему, то ждать перемен и, как правило, не очень приятных.
«Ну, что ж проверим укоренившуюся традицию сегодня? Проверим, мой друг», - подмигнул своему отражению в зеркале. «Ничего так мордашка, да?» – погладил себя по щекам, вылил на ладонь туалетной воды и помассировал кожу.
Заварив крепкий кофе и, приготовив сэндвич с ветчиной и соленым огурцом, раскрыл свежий для него номер альманаха «Воскресенье» и погрузился в чтение:





« Вы идущие мимо меня
К не моим и сомнительным чарам, -
Если б знали вы, сколько огня,
Сколько жизни, растраченной даром…»


Марина Цветаева.




 « Ники шел по малолюдной вечерней улице. В толстых магазинных стеклах отражались безжалостные блики наружной рекламы. У входа в отель, попыхивая сигарой, скучал охранник.
Межсезонье… Город отдыхал от летнего нашествия туристов. Хозяева магазинов и лавочек, еще недавно, не успевавшие подсчитывать барыши от продаж всевозможных сувениров, позевывали, прикрывая рты загорелыми руками, беспрестанно пили ароматный кофе, в ожидании редких покупателей. Ветер гонял по тротуарам первые опавшие листья, было тошно и скучно. Лишь струи фонтана на площади, вырываясь с шумом из под земли, вносили разнообразие в унылый осенний пейзаж. Скорей по привычке Ники заглядывал в лица проходивших мимо него людей. Он знал, что ответной реакции, обратной связи не последует. Люди, едва бросив на него взгляд, отворачивали головы в сторону, в их глазах он не мог прочитать ничего… рыбьи глаза на человеческих лицах, глаза молчуны».
Глеб опустил книжку, большим пальцем выровняв горбик страниц, закурил:
- Интересное сравнение: « рыбьи глаза… глаза молчуны». Умеют же люди.
Откусив огурец, продолжил чтение:
 «Уже давно рухнули все мыслимые и немыслимые стены, поднялись все железные и прочие занавесы.
Из андеграунда сначала на поверхность, а затем и за бугор, через раскрытые настежь « приветливо» дверцы демократии потекло нескончаемым потоком серое вещество, облаченное в потертые джинсовые костюмы, в рубашки с бабочками, или шарфами на небритых шеях, в платья, едва сдерживавшие натиск чувственной плоти.
Ники принадлежал к другой части серого вещества, которая не решилась на добровольный побег из пенатов. Он считал, что где родился, где крестился, там и должен пригодиться. Поначалу так и случилось, на волне всеобщей эйфории он занял свою нишу, нишу в жизни – открыл небольшой яхт – клуб. От отдыхающих не было отбоя, яхты и шлюпки шли нарасхват. И хотя дело было прибыльно только летом в разгар курортного сезона, ему в течение нескольких лет удалось сколотить неплохой капитал, на который он открыл кафе, купил и обставил новой мебелью квартиру, в которую и перебрался с небольшим семейством – женой и 15 летней дочкой. Жена заведовала хозяйством в семейном кафе, дочь училась успешно в колледже. Ники целыми днями пропадал в яхт – клубе, по вечерам все трое собирались вместе, ужинали, смотрели телевизор, беседовали.
Однажды придя, домой вечером Ники, не застал жену дома. На журнальном столике лежал листок бумаги – письмо, в котором жена ему писала, что влюбилась в другого человека, жить без него не может, что все годы их с Ником совместной жизни были ошибкой. Мол, не ищи, мы уехали на Запад, а дочь уже взрослая, почти женщина, она поймет меня».
- О, как! – поднялся Глеб. – Кафе, богатый муж, яхты… И что же ей не хватало этой обезьянке, а? Любви!?
 
« Прошло несколько лет, известий от жены не поступало. Ники, как и раньше, работал в яхт – клубе, и в кафе, дочь ушла жить к бабушке, иногда навещала отца, а чаще просто звонила по телефону, задавала пару дежурных вопросов: « Как живешь? Мне нужны деньги, я во время их получу?» И услышав положительные ответы: « Все нормально дочка, деньги приходи, забирай, если не хватит, возьми в шкафу на старом месте, ты знаешь где», исчезала из поля зрения отца. Ники лишний раз старался не вмешиваться в ее личную жизнь, узнавал, как обстоят дела с учебой в колледже, справлялся о здоровье, о настроении».
- Ага, и эта малолетка хвостом крутанула,… побоку отца, яблоко от яблони… Наверное, запьет парень. Что там дальше?
«Свою личную жизнь ему наладить не удалось, знакомился с несколькими женщинами, жил некоторое время с ними но, видя, что чувств особенных к ним не испытывает, расставался без сожаления. Он понимал, когда период прелюдий проходил, что им нужны его деньги, его квартира, и не более того. Его внутренний мир их не беспокоил. А он все чаще стал задумываться, видя, как вокруг стало появляться все больше и больше пустых и обезличенных физиономий, с рыбьими глазами, вне зависимости от пола, вне зависимости от социального положения и статуса. На лестничных площадках квартиры и их хозяева спрятались за стальной броней дверей, за стеной отчуждения. Стало неприлично боязно позвонить соседу и спросить взаймы коробок спичек или пачку соли. В ответ обычно протягивалась в щель дверного проема рука, раздавалось невнятное бормотание, а затем клацанье запоров, и тишина».
 Глеб вздрогнул от телефонного звонка. – Слушаю тебя Антон! Горшков приехал в офис? Что ему нужно? Я ему нужен? Он что забыл мой адрес и номер телефона?
Хорошо, пусть ожидает, я скоро буду. Засунул телефон в карман халата:- Уж, замуж, невтерпеж… Сполоснув под горячей водой чашку, тщательно собрал крошки хлеба со стола и начал собираться. Надел фиолетовые махровые носки, белую майку под горло, серый толстый свитер и темно – синие джинсы.
Выглянул в окно. Ярко светило солнце… От вчерашнего дождя не осталось ни следа, лишь на подоконнике несколько капель - слезинок напоминаний, да последний желтый дубовый лист с прожилками – нервами…
 Глеб, перекинув через плечо белую куртку с меховой подстежкой, захватил с собой альманах. – Интересно, как там, у Ники дела? Попал коллега... Выключил свет в прихожей и, клацнув замком, сбежал по ступенькам. «Мерседес» завелся с пол-оборота. – Куда собрался? – поинтересовался сосед по гаражу? – Или у бизнесменов выходных не бывает?
- В прошлом и возможно, в будущем, - улыбнулся, натянуто Глеб. Проехав с полкилометра припарковал авто у обочины. Подстелив газетку, сел на вогнутую холодную скамейку в полупустынной аллее. Вынув закладку, продолжил читать:


«Ники возвращался домой, где его ждал волнистый попугай Кеша в клетке на кухне.
-Кеша хочет,… Кеша хочет,- хлопанье крыльев, цоканье длинным языком.
-И этот хочет, все чего – то хотят взять, но никто не хочет хоть малую толику отдать,- обронил Ники, и включил магнитофон. « Жизнь так хрупка, давай не разочаровывать друг другу, возьмемся за руки с тобой, всмотримся в любимые глаза...», - старый романс, романс из прошлого века.
Ники сел за стол взял несколько листов белой бумаги и стал писать, изредка поглядывая в окно, казалось, внимательно вслушивался в неназойливое звучание музыки. Затем, взяв два конверта, несколько листов вложил в один, оставшиеся исписанные мелким почерком подтолкнул ногтем в другой.
Выключив магнитофон, выпил чашечку кофе, сделал несколько глубоких затяжек сигаретой. Подойдя к окну и, распахнув форточку, дал свежему воздуху ворваться в комнату. Подошел к клетке с попугаем: « Лети, Хотелка», и, открыв дверцу клетки, подтолкнул рукой Кешу в форточку. Тот запрыгал на подоконнике с внешней стороны окна, постучал клювом по стеклу, а потом перелетел на ветку клена.
Ники взял электробритву и медленно, водя ей по вечерней щетине, запел: « Давай не будем разочаровывать друг друга, жизнь так хрупка, у каждого своя тропа, тропа от начала, в никуда.»
Посмотрев на себя внимательно в зеркало, ножом обрезал провод электробритвы, зачистил до блеска два конца, лег на диван, положив под голову подушку, и вложил провод в рот под язык.
-Все как всегда, все логично, иного не дано. Интересно, что там меня ждет через пару мгновений?
Интересно, черт возьми!- и воткнул вилку в розетку.
Кеша, изрядно налетавшись, уселся на подоконник, отбивая барабанную дробь по стеклу.
А когда ночью пошел дождь, взмахнув в небо, сделал несколько кругов над кленом и исчез.
Через пару дней наряд милиции, прибывший по вызову работников яхт – клуба, обеспокоенных отсутствием Ники, вскрыв входную дверь, обнаружили его лежащим на диване. Электрическая дуга прошлась зигзагом от одного уха к другому, на лице застыла маска, маска загадочной улыбки.
На столе лежали два конверта. Участковый, открыв один, прочитал: « Завещание. Все имущество, движимое и недвижимое, все денежные средства я Никита Ильич Н……… завещаю моей дочери Светлане …». Из другого конверта выпали несколько листов бумаги. Участковый покрутил в руках остальные листы,… они были пусты».
 Глеб, закрыв книгу поднял голову… Над парком кружила стая ворон.
Мелкая дрожь пробежала от затылка через спину до пяток. « Может, и мне нужно было тогда не в теплое купе садиться, а на хрен с моста на рельсы, концы махом в воду? Варвара… «Кар – кар – кар», - неуемное эхо, хлопанье крыльев, черный пух на ладони.
Разин отряхнул руки и, пошатываясь, пошел к машине.
 « Напьются с утра и за руль…» - прошептала старушка в стеганом пальто, выгуливающая рыжую собачонку.
Глеб, выпрямив ссутулившуюся, было безвольно спину, сел в машину. Двигатель фыркнул… шины, мягко нащупывая край дороги, выкинули на тротуар несколько кусочков щебенки. Его обогнал причудливый фаэтон… Белые кони… звон бубенцов – свадебный кортеж.
 Разин подъехал к массивному зданию центрального банка с величавыми колонами. Вбежал по чопорным ступенькам…
У операторского окна вытащил из кармана джинсов помятый бумажник и, протянул девушке пачку долларов: « Перевод в Украину, пожалуйста, оформите на предъявителя. Иван Атаманюк».
 В детстве, когда получал нагоняй от матери садился на велосипед и под окрик: «Куда собрался, окаянный?», несся стремглав по узеньким улочкам низко склоняясь над рулем, куда глаза глядят. А глаза его серые и широко открытые глядели за окраину. Иногда, запыхавшись, он останавливался, не слезая с велосипеда, вслушивался, как гудят монотонно линии электропередач, смотрел на темнеющую вдали полоску леса. Его сердце, едва успокоившись от гонки, начинало вновь учащенно биться от вопросов: Что его ждет? Как устроен этот мир с его небом, облаками, реками? Почему…. Он прятал велосипед в кустах, ложился в разнотравье и до одури вглядывался в таинство голубизны над головой, чувствуя спиной шевеление букашек на теплой земле. Глаза смыкались,… почему я живу и зачем….
 Очнулся Глеб от чувствительного толчка в плечо. « Простите» - пробежал мимо грузный бородач с кипой бумаг в руках. Разин безразлично посмотрел ему вслед, осмотрелся: банковский зал,… посетители,…деловой гул голосов,… треск телетайпов. Выйдя на свежий воздух, увидел, что возле его «Мерседеса» стоит, кутаясь в длинное на вырост явно с чужого плеча пальто мальчонка лет одиннадцати. На худом давно немытом лице застыло выражение одновременно и испуга и безразличия и отрешенности. Увидев приближающего Глеба, парнишка насторожился: « Дяденька вам помыть стекла?»
Разин взял его за плечи. – Садись в машину.
- Пустите, пустите… Что я вам плохого сделал?
- Да не кричи ты, глупенький. Покататься хочешь?
- Не обманываешь? – снизу вверх глянул на Глеба владелец карих глазищ.
Пискнула сигнализация, и щелкнули блокировкой дверные замки.
Паренек, с опаской заглянув в салон, неуверенно сел на сидение и застыл, поглядывая на Глеба. Тот, завел двигатель и с силой надавил на газ.
- Класс,- восторженно прошептал мальчонка, вцепившись в приборную доску.
Глеб подъехал к придорожному ларьку из окна которого, доносились ароматные запахи гриля. – Тебя как звать – то?
- Шурик, - ответил мальчишка.
- Мамка, папка есть?
 Парнишка, засунув руки поглубже в карманы, отвернулся в сторону, шмыгнув носом. – С бабкой проживаю.
Разин вышел из машины, заглянул в окошко павильона.
- Держи, это тебе, - протянул Шурику большой пакет с продуктами.- И вот еще…не потеряй, бабушке отдашь, договорились?
Мальчишка увидел перед носом несколько стодолларовых купюр.
- Ни фига себе… Спасибо. Быстро схватил деньги, пакет и, не веря глазам, выскочил из машины.
- На здоровье, - ответил Глеб, включая поворотный сигнал.
Мальчишка посмотрел на быстро удаляющийся загадочный «Мерседес»: « Вот блин подфартило, ненормальный мэн сегодня какой – то попался». Спрятал пакет под пальто и, путаясь в длинных полах пальто, несколько раз спотыкнувшись, исчез в арке проходного двора.
 - Антон, - хлопая дверкой автомобиля, сказал Глеб, приехав в салон приближающемуся помощнику, - держи ключи. Поставьте эту лошадку в ряд для продаж. Надоела.
Гальцев поймал ключи: - Без вопросов, шеф. Горшков ждет наверху.
- Он один?- спросил Глеб, вспоминая, как в последний раз при встрече с компаньоном его попутчица – затянутая в кожу брюнетка, на приглашение присесть в кресло провела пальцем по велюровому покрытию и, заметив след пыли, брезгливо сморщила птичье личико и устроила худосочную попку на край подоконника.
- Один… один, - усмехнулся Антон. Пива сосет тебя поджидая.
Разин, снимая куртку, неспешно поднялся по ступенькам. Влад Горшков сидел в кресле спиной к двери, положив ноги в коротких сапогах на журнальный столик.
Обернулся: - Привет, брат! Ты прямо как неуловимый Ян. Пиво будешь? Протянул Глебу открытую банку.
Разин, молча, пожав Горшкову руку, зацепив куртку за крючок вешалки сел за стол, и энергично потер щеки и виски.
- Знаю, знаю, пиво мы не пьем-с. А я вот с удовольствием, - сдул пену на коричневый палас Владислав, и широко открыв рот, опрокинул банку.
Глеб, подождав пока кадык Горшкова, перестал совершать возвратно – поступательное движение, покрутив гелевую ручку, спросил: - Ну и?
- Друг мой, Разин, настала пора перемен, я так думаю. Ты не согласен?
- Владик, ты опять за свое? – закурил Глеб. – Не спешишь отпочковаться? Локти кусать потом не будешь?
- А что ждать, Глебушка? Тебе милей «американцы», я ставлю на «китайцев» и «корейцев». Делим башли и расстаемся друзьями, или… - развел руки Горшков.
- Или?
- Я все равно уйду, знай, Глеб. Вырос из коротких штанишек. Хочется ….
- Хочется? А не колется? – улыбнулся, склонившись над небритым лицом Горшкова, Глеб.
Владислав попытался встать.
- Сиди, сиди. Ладно. Насильно мил не будешь. Забирай свои полновесные 25 процентов и скатертью дорога.
- Сколько, сколько? 25 процентов? Не хило… Фифти – Фифти и не копейки меньше, подскочил Горшков.
Разин нахмурил брови.
- И не сверли меня взглядом, Глеб. Повторил, открывая очередную банку с пивом: - 50/50.
- А вот это ты видел? – спросил Глеб, показывая кукиш. – Двадцать пять процентов, и возражения не принимаются. Тех, кто не согласен, прошу ласково покинуть помещение. Пока, ласково. Ты меня знаешь! – показал на выход.
- Что, сгребешь за воротник и вытолкаешь в три шеи? - продолжал потягивать янтарную жидкость Горшков.
Разин распахнул сейф и бросил на стол перед ним папку. – Надоела мне игра слов. Готовясь к встрече с тобой, я составил отчет финансовой деятельности нашей… моей компании. Это было хлопотно, право не скрою, но что не сделаешь ради ближнего. Да, Владик? Читай, пока не двоится, шевели размытыми солодом и хмелем извилинами.
Владислав нехотя потянулся за папкой, открыл…
Спустя несколько минут молча поднялся и, не прощаясь, вышел из офиса.
Глеб, приоткрыв жалюзи, посмотрел в окно. Что – то заискрило. Быть может, это была прозаичная дуга электросварки, или отблески странной для этого времени года многоликой радуги. Кто знает…. Но дышать Разину стало легче, несмотря на атмосферу прокуренной комнаты. Внизу под пролетом лестницы поблескивала капельками влаги только что вымытая белая «Вольво». Разин почесал затылок и по громкой связи запросил Гальцева: - Антон, хозяева «Вольво» не объявлялись?
Помощник, выйдя на середину зала, отрицательно покачал головой.
 Глеб, включив компьютер, войдя в базу данных ГАИ, ввел номер «Вольво» в графу – «Поиск».
- Ага, есть. Брагина Анна Львовна… Хм, угадал – 37 лет. Адрес… Ого, престижная высотка. Тихий центр. Интересно, интересно. Откинулся в кресле, пожевывая кончик карандаша белыми зубами.
 В дверь тихо постучали три раза.
- Да, да, войдите,- ответил задумчиво Разин.
- Здравствуйте, Глеб.
Разин поднял глаза… Словно занавес приподнялся: минувшее перестало существовать. Сердце непроизвольно забилось в груди. Сторонний наблюдатель, наверное, отметил бы побледневшее вдруг лицо продолжавшего сидеть Глеба.
Смиренно продолжал он смотреть на то, как Анна, осмотрев комнату, прошла в ее глубину и села в кресло у стены. На ней была короткая дубленка, высокие замшевые сапоги, на голове вязаная шапочка белого цвета. Она элегантным движением руки сняла ее. Светлые волосы, освободившись, упали, едва прикрыв плечи. Голубые глаза, вокруг которых, чуть заметны припухлые круги, длинные ресницы.
Карандаш выскользнул из руки Глеба и, покатившись по столу, упал на пол. Разин, чувствуя неловкость, нагнулся, чтобы его поднять, зацепив рукавом банку с пивом.
-Как у Вас здесь накурено, - сказала женщина и, привстав, попыталась приоткрыть окно.
 -Сейчас, сейчас, - бросился ей на помощь Разин, но, больно ударившись о край стола, запрыгал на одной ноге.
Анна прыснула: - В одну и туже воронку?
- Точно, Анна Львовна, - окончательно сконфузившись, ответил Глеб, открывая окно.
Пальцы Анны невольно оказались в плену большой мужской ладони. Она попыталась отнять руку: - Откуда Вы знаете мое имя и отчество, Глеб?
- Если гора не идет к Магомеду…- ответил, постепенно приходя в себя, Глеб.
- Можно я присяду? – поправив свободной рукой локон, свесившийся на лоб, спросила, улыбнувшись, Анна.
Глеб с неохотой разжал пальцы и, поддерживая женщину под локоть, услужливо помог ей.
Брагина села на край кресла, положив сумочку на колени. - Машина готова? Можно забирать? А то без нее как без рук.
- Да, все в норме. Стартер заменили, аккумулятор привели в чувство. Можете ехать,- сняв ключи с гвоздика возле сейфа, ответил Глеб и, подойдя к женщине, посмотрел на нее внимательно.
- Мы раньше с Вами, Анна нигде не могли встречаться?
Она взглянула на него бегло:- Не думаю, нет, точно нет… Сколько с меня за ремонт? – Попыталась встать.
Глеб остановил ее, слегка прикоснувшись к плечу: - Ничего не нужно, так пустяки.
 У меня предложение к Вам, Анна Львовна есть…Сегодня вечером…
- О нет, - возразила Брагина, легонько толкнув указательным пальцем Разина в грудь. – Я очень занята сегодня, да и вообще… Впрочем. Я ведь у Вас в должниках…
- Пусть ремонт машины будет Вам подарок от меня. Ведь скоро Новый год? – заспешил ответить Разин.
- Глеб, мы с вами не дети, так ведь? В бесплатные пряники я давным-давно уже не верю. Давайте договоримся так, будет время у меня свободное, а самое главное желание, я вам позвоню. OK? – сказала Анна, подбросила ключи под потолок, ловко поймав, направилась к выходу.
- Муж, дети? – сказал, садясь в кресло, Глеб.
- А хотя бы и так, - повернув голову вполоборота, улыбнулась женщина.
- Да нет у вас Аня никакого мужа!- закурил Глеб.
-Да? Вот как? Глеб – провидец? – прикрыла дверь Брагина.
- Нет никакого мужа, - повторил Глеб, вставая, стараясь говорить спокойней.- Замужняя женщина иначе смотрит на мужчину, иначе, чем делаете это Вы.
- И как же я смотрю на Вас? По другому смотрю, чем это делает Ваша жена, наливая утренний кофе, и укладывая сдобные булочки в портфель?- взглянув на часы, спросила Анна?
- Я отвечу на этот вопрос при нашей новой встрече, Анна. Согласны?
- До свидания, Глеб.
Разин с сожалением услышал, как застучали каблучки по металлическим ступенькам. Подошел к окну. Брагина, сев в машину, завела двигатель.
« Посмотрит, не посмотрит?»- подумал Глеб. «Не посмотрела». Автомобиль плавно выехал из ангара, посигналил у ворот и скрылся в водовороте разношерстных машин.
- Ну, вот, одного под зад, другую под белы ручки. Потерявши, не обрел, прицепилися к душе мысли завитушки… Вынул монетку подбросил ее: - Опля, орел! Переживем? Погрустим, пережуем. Вынесем за скобки, приютим в кавычки…
В кабинет заглянул Антон.
- Проходи, проходи, - пригласил подчиненного Разин. – Присаживайся.
- Что Глеб у нас проблемы? – вытирая руки ветошью, спросил Гальцев.
- С чего ты взял?
-Да Горшков выскочил словно ошпаренный…
- А-а, это? Разногласия давно наметились. Ты лучше мне скажи, со мной или…
-Так куда же я с подводной лодки,- усмехнулся Антон.
-Вот и отлично. Спасибо! – пожал парню руку Глеб. – Я, пожалуй, пойду, пройдусь немного. Да и ты закругляйся, выходной ведь сегодня.
- Чуток поковыряюсь еще.
- Добро, Антон, дело хозяйское. Где меня найти знаешь, если что…
Глеб вышел на улицу, ноги его внезапно заскользили. Падал пушистый снег, кружился.
« Ух, ты. Зима!»- подумал Разин. Оглядываясь, осторожно перебежал улицу. Навстречу пробежала парочка – девушка и парень, укрываясь от ветра и снега зонтами. «Куда спешат?…Уходят люди за поворот, подняв высоко у пальто воротник, возможно, их никто не окликнет по имени и не спросит, куда они собрались, что их в путь неизведанный влечет от ворот. Метет поземка. Ей жестью, басом отзывается труба. Дорога длинная впереди, как карты лягут, куда перст свой протянет судьба?».
 Глеб поежился: « Да… как карты лягут…. На плечах котомка. Что в ней? Мутнеет порой перед глазами, болит голова. Тянет чувство непреодолимое за поворот, в одиночество, от толпы, от людей в никуда».
Разин остановился. Вечерело. В окнах стал зажигаться свет. Глеб заглянул в окно первого этажа. Суета. Идиллия. Семейный быт. Из открытой форточки доносилась тихая музыка и запахи. Ужин. На плите засвистел озорник – чайник. Котенок, пошевелив ушами, вновь скрутился в уютный клубочек. Захотелось постучать, услышать в ответ – «Да, да. О, это ты! Привет, сколько зим…
Заходи, снимай пальто». Хочется, но…обстоятельства шепчут – нет. По тротуару застучала трость. Высокий старик с бородкой – клинышком, увидев Разина, улыбнулся, покачав головой.
- Здравствуйте, - сказал ему Глеб и вновь заглянул в окно.
Старик подошел к Глебу:- Что там?
- Живут, - ответил Разин.
-А… понял, - поправил старик очки на переносице и зашагал неторопливо далее.
Девочка лет пяти, вскарабкавшись на стульчик, пускала мыльные пузыри. Они разлетались по всей комнате цветными стайками. Столкнувшись с препятствиями,- лопались.
Мыльные пузыри. Оболочка. Три слоя оболочки. Средняя оболочка - самая подвижная, под силой тяжести стремится вниз, нарушая внутренний и внешний слои. Средняя – наше настоящее. Внешняя – будущее. Внутренняя – прошлое.
Под силой тяжести рвутся, рвутся оболочки, слои мироздания. Но новые пузыри, новые мы.… Сколько же их там за окном у нее, у этой малышки? Разин протянул руку . На запотевшем стекле написал слова. Потекли строчки неумолимо вниз, образуя мысли, его острова.
Блуждают слова, обходя карниз. На стене в комнате тикают ходики, шестеренки осями скрипят. Может быть, слушают их в параллельных мирах. Время. Невозвратное время, время свершений, обид, расплат. На грани балансируем, на весах.
В окно с внутренней стороны постучали. Глеб увидел, как мать, вытолкав дочку из комнаты, покрутила у виска пальцем: - Ненормальный что ли?
Разин, отвернувшись, заспешил прочь. Закурив, присел на заснеженную скамейку.
«Однако. Да. Бывают вот такие минуты, Бывают, когда уставший от суеты,
идешь по улицам, не замечая прохожих, не обращаешь внимания на шелест листвы, на снег,… крик. Гложут сомнения лет растранжиренных попусту. А потом, вдруг слышишь гулкий звук колокольный, смех детворы. В небе степенно летят себе журавли, гуси, аисты. А ты сидишь в одиночестве на алее, на улице неугомонной и осознаешь, что не хватает тебе малого – тишины.
Тишина, как и молчание, могут быть разными. Стоишь, сидишь,…видишь…
Мимо тебя прошмыгнула пара влюбленных. Улыбаются, смотрят в глаза. А тебе слышится голос до боли знакомый, голос мамы: «Сынок, приезжай, отведаешь яблок моченных, попьешь из колодца в саду студеной воды…. Эх, время. Не бывает на свете дней лишних. Время словно песок,… перевернется колба часов… Помни сынок и живи с покоем в душе, просто живи, и люби».
Глеб взглянул на дом напротив: - Надо же! Сталинка. Тихий центр. Пушкинская 32.
Пойду – кА я в «Амадеус», душу успокою. Свернув за угол и пройдя пару кварталов, Разин спустился по ступенькам и отворил дверь полуподвального помещения. Звякнул колокольчик. Сизый неоновый свет, тихое звучание аккордеона, овалы бархатных портьер, прикрывающих кабинки – ложи для гостей, свечи на дорогих под старину столах, снующие девушки официантки с пахнущими ароматно и дымящимися изобильно подносами. На стенах картины: зимняя охота, натюрморты, вельможи в париках, дамы в манто. Ренессанс, ампир…
- Привет, Глеб,- поднял руку со смычком лысеющий брюнет в джинсовом костюме.
- Салют, Давид. Разомнем кости?- открыл крышку рояля Разин.
-Смотри, как тебе? Размяв пальцы, несколько раз притопнул ногой, прикрыв глаза.
- Вот, ага… смотри:
Снег нехотя падал, кружился,
Мне снятся знакомые лица.
Мне снится печаль их и боль,
Терять, расставаясь, нам жаль….
Давид, уловив темп, подыграл роялю. На сцену вышел бородач, покрутил в руке барабанную палочку, сел за ударную установку и, подвинув микрофон, подпел Глебу:
Летят птицы на юг перелетные – гуси,
Каждый день без тебя пуст, обманчив, немыслим,
Горизонт в дымке тает туманной - разлуке,
Музыка эта для нас пусть станет святыней ….
- Ха, неплохо, хотя есть над чем еще поработать.. пам – пам- пам…
Зима… поземка… многоточье,
Слова…намеки и столетья….
Парам – парам…пам…пам…
Глеб напевая, повернул голову в зал.
Две женщины прошли в глубь зала. Одна полноватая брюнетка. Другая…
подвинув стул, посмотрела на сцену.
- Брагина, мелькнула в голове Глеба молния – мысль.
Анна положила на стол папку и ручку, еще раз взглянула на сцену.
Глеб, не прекращая играть, легонько кивнул ей сомневаясь…
Брагина, поправила цепочку на груди, натянуто улыбнулась. Ее окликнула соседка, и они начали что–то обсуждать, обмениваясь бумагой и взглядами поверх бокалов.
- Что знакомые девушки? – спросил Давид.
- И да, и нет, - положив локти на колени, ответил Разин. – Подожди, Давид, я сейчас, - спрыгнул со сцены Глеб, заметив, что брюнетка, взяв сумочку, пошла вдоль столиков на выход.
- Анна?
- Глеб? значит это все- таки Вы?
- Расстроились, увидев меня?
- Нет – нет. Не совсем… просто автосервис и рояль…
-Можно присесть пока Ваша соседка не вернется?
- Она ушла, совсем ушла. Да и я…., торопливо укладывая бумагу в папку, несмотря на Разина, ответила Брагина.
- Неужели у такой дамы нет ни единой минутки свободной?- улыбнулся Глеб.
- Какой, такой дамы? – отпила коктейль из розовой трубочки Анна.
- Симпатичной! Эрудированной…
- Вот уж никогда не считала себя эрудированной. Глеб, так как же незамужняя женщина, по-вашему, смотрит на мужчину? Обещали рассказать при встрече. Встреча состоялась. Заинтригованна, жду.
- Не видел Вас раньше в «Амадеусе», - сказал Глеб.
- И не могли видеть. Я впервые здесь. Уютно, - оглянулась безразлично Анна.
- Рядом живете и не бываете?
- Здесь раньше была заштатная пивнушка. Рядом живу, поэтому и не посещаю это заведение. Слишком много… А впрочем это уже из другой оперы…
- Незамужняя женщина смотрит на мужчину, так как… командир подводной лодки в перископ на дрейфующий крейсер, Анна, - посмотрел выжидающе на нее Глеб.
- Надо же. Первый раз такую аллегорию слышу. В оригинальности Вам отказать нельзя, господин тапер, - вынимая из сумочки сигарету, произнесла иронично Анна.
Разин щелкнул зажигалкой: - Злы Вы на нашего брата, Анна.
- А за что вас хвалить? Десять часов вечера. Полный зал дородных мужичков. Играют на музыкальных инструментах, угощают чужих женщин выпивкой, закуской. А дома жены ждут, вглядываясь в темноту, уткнувшись в телевизор, в подушки, воют от отчаяния, от скуки и одиночества.
- Феминизм….
- Да не феминизм это, а элементарная логика и солидарность… Перископ, крейсер,… - перекинула ногу за ногу Брагина.
- Анна, не все так уж и печально, смею Вас заверить, - взяв из вазочки грецкий орех, сказал Глеб.
- Угу, не все. Попадаются орешки золотые, хотите сказать? Чуть надколешь, а внутри не изумруды, а труха. Проходимцы, пройдохи, игроки, маменькины сынки, трутни, алкаши. И извините, Глеб – откровенное дерьмо на палочке.

Был один такой, да и не один, впрочем…
Что делает разумный человек, когда не может найти какую-то вещь, Глеб?
Разин, усмехнулся: « Ищет ее!».
- А что делает в этом случае мужчина? – продолжила Брагина. – Кричит, бегая по комнатам: «Спасите наши души! Где мои штаны. Где галстук и портфель. Это ты специально все попрятала, чтобы я опоздал на поезд!»
Вчера к подруге зашла на минутку, так ей не до меня. Занята – суетится.
« Где мой билет» - орет из ванной муженек. «Только что в руках держал!» Подруга – Наташка во все углы заглядывает, роется в шкафу и, даже четыре раза содержимое мусорного ведра проверила.
- Допустим. Но… Анна, как же Аленький цветочек или Квазимодо, или Данила – мастер, к примеру. Не все то, что снаружи гадко внутри убого. Не так ли? И потом откуда же тогда извините, дети берутся?
- Да оттуда и берутся, к сожалению. Аленький цветочек? Принц на Мерседесе?
Ох, оставьте, Глеб. Ни первый раз…
- Замужем? – уточнил Разин.
- Думаю,- поднимаясь, ответила Брагина,- что мы не так уж и близко с вами знакомы, чтобы я стала запросто и откровенно по пунктам отвечать на все ваши вопросы, Глеб.
- Уходите? Давайте я вас провожу. Темно уже.
- Темно и холодно? Ничего, я на машине.
- Я быстро, пять секунд, - Глеб, подбежав к сцене, схватил куртку и. подмигнув Давиду, бросился догонять Брагину, которая, не оборачиваясь, прошла мимо.
- Анна!
- А Вы упрямый, Глеб.- Сметая, перчаткой снег с капота, ответила Брагина.
- Вредный, - помог ей Разин.
- Еще лучше, - рассмеялась женщина. – Ладно. Я ведь Вам должна. Садитесь.
- Давайте ключи, я поведу. Гололед.- Протянул руку Глеб.
- Разобьете – отремонтируете?
- Без вопросов, - открыл дверку Глеб. – Прошу Вас сударыня.
- Как Вы любезны? Да, фамилия у вас конечно знатная, Глеб.
- Фамилию, как и родителей в отличие от жен не выбирают, - запустил двигатель Глеб.
- Точно подмечено, - прошептала Анна, откинувшись на сиденье.
« Вольво» неспешно ехал по шоссе. Не спешили продолжить разговор и попутчики. Анна время от времени поглядывала на часы. Глеб, наблюдая за дорогой, напевал про себя навязчивую мелодия.
- Приехали, спасибо за вечер и за доставку в целости и сохранности - сказала Брагина, когда машина подрулила к подъезду.
- Был рад, что пригодился, - протянул ей ключи Глеб. – Приезжайте завтра ко мне… Анна.
Брагина посмотрела, чуть наклонив голову на Разина.
- Ко мне в салон. Зимнюю шипованную резину поставим на авто.
-Даже так? А вот возьму и приеду, - повернулась Анна, и, укрывая воротником, лицо от ветра открыла входную дверь.
- До свидания, Анна.
- Пока, Глеб.
 Разин, закурив, прислонился спиной к клену, посмотрел на окна. « Какой интересно у нее этаж? Пешком идет или на лифте?»
Металлическая дверь распахнулась с визгом петель. Две худенькие фигуры неопределенного пола в спортивных куртках выскользнули на улицу и стремглав бросились прочь. Разин погасил окурок и немного подумав, потянул дверь. Подъезд встретил его затхлым запахом. Стены расписаны надписями фломастеров и красок: « Маша я тебя люблю», « Спартак – чемпион», « Витя мы тебя помним»… Глеб, осматривая таблички на дверях, поднялся на 8 этаж. Тускло горело ночное освещение.
« Брагина А.Л. Высоковато забралась Брагина А.Л». Прислонил ухо к двери.
Громкий голос… слова неразборчивы… : « Что за наказание … мне… о Господи…».
Глеб, насторожившись, потянул ручку. – Анна?
- Ну, кто там еще? Брагин? Не до тебя…
- Это я, Глеб.
Разин вошел в прихожую. На полу валялось наспех сброшенная дубленка. Пройдя в комнату, обнаружил склонившуюся над лежащим телом Анну.
- Глеб, - обернулась женщина. – Как Вы сюда попали?
- Дверь была не заперта. Что случилось? Дай кА я посмотрю, Аня.
Глеб увидел девушку лет 17 – 18, которая, разбросав руки и ноги, лежит на полу в халатике, слегка улыбаясь и бормоча несвязанно: « Мамон, это ты? Что так рано….Представляешь, мы так классно посидели с… с… ой, голова».
 -Ей нужно лечь в кровать, но для начала, чтобы привести в чувство пусть попробует дойти до душа, - предложил Глеб.
- Она – то и трезвая еле ходит, - вздохнула Анна, показывая на костыль, валяющийся под столом. – Горе мое, - обхватила ладонями лицо Брагина.
 Глеб опешил: - Да…. Извини, Аня, я не думал, что…
- Ничего, ничего, Глеб.
Девушка застонала.
 Разин поднял ее: - Где ванная?
- Там, - пошла следом за ними Анна.
-Открывай воду. Не сильно горячую, прохладную.
- Так ее же раздеть нужно, - опомнилась Анна.
- Да, конечно, - положив девушку в ванну, закрыл дверь за собой Разин.
- Анна,- позвал через дверь. Голову ей подними повыше и есть у тебя нашатырный спирт?
- На кухне в аптечке, - услышал сквозь шум воды Глеб. По наитию пробежал через длинный коридор, успев отметить: « Большая квартира». В просторной кухне на стене над холодильником «ЗИЛ» старого образца заметил аптечку, порылся: « Ага, вот, то, что нужно». Оглянулся по сторонам: высокие потолки со следами протечек воды и канализации, изношенная сантехника и мебель, скрипучие деревянные полы. Вернувшись к ванной, приоткрыл дверь: « Добавь в воду несколько капель и дай дочке пусть выпьет».
 - Глеб, - через минут пятнадцать позвала его Анна. – Она засыпает. Помоги ее до кровати донести.
Разин вошел в ванную. Худенькое, но вполне сформировавшееся тело девушки мать пыталась суетно прикрыть простынкой.
- Не смотрю я, не смотрю, не беспокойся, - поднял Глеб девушку и отнес в спальню, подождал, пока Анна приготовит постель, и осторожно положил девушку на кровать.
- Как ее зовут?
- Ева она у меня, - ответила мать, поправляя светлые волосы дочери.
- Ева. Хорошее имя. Вы похожи с ней сильно.
- Я знаю. Бедное дите, - села на край кровати Анна.
- Это у нее с ногой проблемы от рождения или травма? - спросил Глеб.
- Детский церебральный …- вздохнула Брагина.
- Ясно. Ты справишься одна? Я останусь? - прикоснулся к ее плечу Разин.
- Сколько время?
- Второй час ночи, - ответил Глеб.
- Оставайся. Места у нас много. Это же бывшая коммуналка. Соседи кто съехал, кто ушел в мир иной. Мы вот теперь вдвоем с Евой тут существуем, как….
- Как Королева и Принцесса, - улыбнулся Глеб и добавил: - А Брагин?
- Брагин? Давно в разводе с ним. Захаживает иногда, пытаясь обозначить свое отцовство. Не пускаю я его. Он пил… пьет сильно…
 Я с Евой лягу в комнате на диванчике. Пойдем, покажу тебе комнату Глеб.
Подвинула к кровати дочери эмалированный тазик и позвала жестом за собой.
Глеб, выключив верхний свет, нажал кнопку ночника у кровати.
- Я же целыми днями на работе в школе: преподаю язык русский и литературу в старших классах, а еще беру в издательстве тексты корректировать,- сев в кухне на стульчик сказала Анна.
 Спина ее ссутулилась, под глазами четче стали видны темные круги. - Ева целыми днями одна. Школу в прошлом году окончила. Хорошо училась. А потом… Большинство друзей и подружек в вузы поступили, а она…
Хочу, говорит в театральный и все тут. Я ей, мол, дочка ну куда тебе в театральный. Уперлась, буду актрисой. Актриса- хромоножка…Ой…
Да еще зачастили к ней какие – то дружки. Никак отвадить не могу. Стала выпивать, грубить, скандалить. Это не так, то, не эдак. Не хочу, не буду. Мне все по барабану. Знаешь, как они сейчас разговаривают. Пофигистка стала, одним словом. Измучилась я с ней. Ладно, заговорила я тебя. Скоро на работу.
Разин закрыл на три оборота замок входной двери. Поднял с пола дубленку.
- Ночка выдалась разухабистая сегодня.
 Открыл на кухне форточку, закурив, почувствовал навалившуюся усталость. Сделав несколько глубоких затяжек не найдя пепельницы, открыл кран в мойке, затушил сигарету и бросил ее в мусорное ведро. Сделав шаг, остановился. Склонившись над ведром, увидел одноразовый использованный шприц с остатками темной маслянистой жидкости.
- Хм, это уже интересно. Понюхал, затем, аккуратно опустив шприц в целлофановый пакет, спрятал его в карман. Пройдя в комнату, разделся, лег на бок: - И на хрен тебе это все нужно Разин?
Долго ворочался, не спалось. В голову лезли нудные и навязчивые мысли. Перекатывались волны сомнений, ощущений. Слышал, как Анна несколько раз вставала, видимо, беспокоилась за дочь. Едва стало светать, поднялся и осторожно прошел на кухню. Найдя кофе, заварил, выпил залпом, на клочке бумаги написал: « Завтра». Зачеркнул. Подумал немного: «Сегодня будет хороший день. Буду вечером. Глеб».
 
* * *
 Анна смотрела на себя в зеркало. В учительской никого не было.
« Да, вид и у вас гражданка Брагина, отнюдь не представительский нынче».
Сдернула шарф, причесалась. Зазвенел звонок.
- Привет, Аннушка, - поздоровалась с ней англичанка, Зоя Павловна.
- Привет, привет – подруга дней моих суровых, - листая журнал 10 -го «А», ответила негромко Брагина.
- Что случилось? – уловив грустные нотки в ее голосе, спросила, закуривая, Зоя.
- Опять Брагин, наверное, жизнь травит?
- И Брагин, и Ева со своими причудами. Слушай, Павловна ты не проведешь сегодня за меня последний урок. Нужно уйти раньше.
- Свидание? Неужто географ новый тебя разволновал своими рассказами о пустынях, Крайнем Севере?
- Географ? Тоже мне лирический герой. Нет, ну… очень нужно. Подменишь? У тебя все равно окно ведь? – обняла подругу Анна.
- Ладно. Но с тебя магарыч и пончик, учти, - звонко рассмеялась Зоя, спохватилась, прикрыла рот ладонью.
- Ура, - чмокнула ее в щеку Анна и заспешила в класс.
 

 Разин, взлетев по ступенькам, ухватился за отполированную ручку массивной двери, подумал: « И откуда еще силушка берется?»
 Больничные коридоры всегда раздражали его унылостью: озабоченные, измученные люди в одинаковых больничных робах ( кому жмет в плечах, кому рукав уже не нужен…) с разными проблемами, которые читались без труда в их отрешенных от внешнего мира диагнозами и анамнезами, глазах. Почему–то чувствуешь перед ними себя виноватым: у тебя нет проблем, у них – навалом. И вроде бы ты и не делал им больно, этим страдальцам от бытия, от бренности, но чувство вины не покидает, пока идешь по скрипучим плохо окрашенным полам, вдоль стен с дверными проемами, откуда раздаются стоны, приглушенный кашель, разговоры: « Семенович уже не жилец… Сашку перевели в реанимацию… У Раисы СОЭ превышена, это плохо. А она - то и не знает…»
Чувство неловкости и осознания, что сам в любой момент можешь стать клиентом – постояльцем сего или аналогичного неуютного прямо скажем заведения, разрушает ареол неуязвимости. Крылья под больничным халатом не первой свежести складываются в горбик, отводишь взгляд в сторону, надевая тесную маску неприступности. И как тут Давид может работать?
- А, Давид, как ты все это терпишь… запахи, стоны?- открыв дверь ординаторской, спросил Глеб у роющегося в кипе бумаг друга.
- Кто на что учился,… а потом, знаешь кто – то же должен…
- Ну да, клятва Гиппократа.
- Бес пафоса скажу,- скорее привычка, призвание. Зачем пожаловал? Проблемы? – Давид придвинул Разину стул.
- Если я вдруг заболею, отдамся в твои волосатые руки, Давид, убедил,- улыбнулся Глеб и нырнул в карман и выложил на стол целлофановый пакет со шприцем: - Можешь организовать анализ остатков содержимого?
 Давид понюхал шприц, посмотрел на свет: - Где ты эту заразу подобрал… Сходу не смогу, конечно, ответить. Давай ближе к вечеру созвонимся или
 в «Амадеус» забегай как всегда.
- Нет – нет, сегодня меня там не будет.- Возразил Глеб. – Жду известий от тебя, как будешь готов.
- Ok, - ответил Давид.
Не успел Глеб выйти из кабинета, как в кармане куртки завибрировал мобильный телефон.
- Шеф, у нас неприятности, - услышал голос Антона Гальцева.
- Всемирный потоп? Я недалеко нахожусь, но улицы сухи и приветливы, что впрочем, и настораживает, - пошутил Разин. – Конкретней, Антоша.
- Налоговая….
- Сейчас буду, без меня никаких документов не показывай, понял?- Глеб отключил телефон, вышел на обочину: - Такси….
 - Инспектор Данилин, - представился молодой человек.
- Данилин Владимир Владимирович, - произнес Глеб, прочитав надпись в служебном удостоверении инспектора. – Разин Глеб Михайлович. Будем знакомы.
- Ознакомиться я хотел с деятельностью Вашей фирмы, а если точнее, то меня интересуют документы о закупке в сентябре месяце партии автомобилей из Германии. У нас есть сведения, что при сделке были нарушены таможенные пошлины. Вот постановление на проверку. Прошу.
- Присаживайтесь, Владимир, - сказал Глеб, открывая сейф. – Догадываюсь о причинах Вашего визита. В принципе я был готов к такому развитию событий. Дело в том, что эту сделку совершал мой компаньон господин Горшков. Сейчас он уже не работает со мной. Так вот…. Держите, - протянул Разин инспектору папку, - здесь счета, накладные, приходно – расходные документы, одним словом все, что связано с той партией машин, а главное вот здесь, в этом документе.
- Что это? – спросил инспектор.
 - Когда Горшков уволился, я проверил документы и, обнаружив неточности, произвел доплату той суммы, на которую Вы намекаете, говоря о заниженных таможенных пошлинах по которым мы ввозили в страну серию автомобилей из Германии. Более того, я произвел полную ревизию всех финансовых сделок за текущий год.
- Похвально, похвально… Взаимоотношения с компаньоном, это ваши проблемы, как говорится. Это, как я понимаю копии документации?- посмотрел на Глеба инспектор.
- Естественно,- ответил тот.
- Тогда сделаем так: я забираю все это, чтобы не отвлекать Вас от работы. Результат проверки сообщу через пару дней. – Поднялся Данилин.
- Распишитесь в книге исходящих документов, - протянул ему журнал Гальцев.
- Нет проблем, - вытащил инспектор ручку из кармана кожаного пиджака, поставил подпись – завитушку. – До встречи господа.
- Всегда рады, всегда рады, - натянуто улыбнулся Глеб, чуть привстав в кресле.
- Сука, Горшков, - хлопнул ладонью по столу.
- Честно говоря, - наливая в стакан минералку, сказал Антон, - не ожидал я от него такой оперативной подставы.
- Мой друг, Антон, бизнес, будь он неладен, еще не такие подножки иногда ставит, как впрочем, и вся наша жизнь, не дает расслабляться, не дает в полной мере быть счастливым. Возвышение на Олимп, еще не есть счастье. Иногда падение более справедливый итог. Карабкаться вверх утомительно. Падение – стремительно, не затягивает мучения.
Всю жизнь тащишь воз, борешься с конкурентами, изворачиваешься, лицемеришь. Ради чего? Ради амбиций, ради крутого счета в банке, ради престижа, женщин, семьи. А может не нужно надрывать пупок, Антон, как считаешь? Финал – то предсказуем: стук гвоздей по крышке или жар топки крематория…
- На Олимпе скользко, а внизу?
- А внизу все то же, Антон: те же яства, странствия, колючки, подруги, семьи, только без напряга совести, без стыда за измену собственным чувствам и приоритетам.
- Андеграунд?- усмехнулся Антон.
-Олимп, Андеграунд…, наверное, лучшее лежит все же посерединке: в раздольной степи, в дремучей тайге, в просторах неба или океана, в постели с любимой и ничего от тебя не требующей. Кроме ласки уважения женщины. Пока не знаю, Антон, не знаю, мой друг, - хрустнул пальцами Глеб.
- Отдохнуть бы Вам Глеб, - предложил Антон.
- А сколько сейчас время? Так уже вечер.
- Я имел в виду, в отпуск съездить, отвлечься от всего этого, - сделал круговое движение рукой Гальцев.
- Не сейчас, не сейчас, - надел куртку Глеб. – Мне пора. Что–то Давид не звонит.
Только вспомнил про Давида, как на это воспоминание откликнулся звонок мобильного.
- Глеб, это я, Давид.
- Чем порадуешь?- облизнув засохшие губы, спросил Разин.
- Порадовать нечем. Это героин.
- Я так и знал. Не везет мне с этими женщинами, - посмотрел на Антона, Разин и жестом руки попросил его выйти из кабинета.
- С кем не везет? Повтори, я не расслышал, Глеб.
- Я говорю, спасибо Давид. Помог очень кстати.
- Героин всегда некстати, Глеб. Может, поделишься секретом?
- Обязательно, обязательно. Думаю, что ты мне еще в этом деле пригодишься. Ладно, пока. До встречи.
 Глеб спустился с лестницы: - Антон, подкати джип какой ни будь. Я на воздух.
« Не везет мне с этими женщинами. Варвара, Вероника, Анна, Ева…» Почувствовал знакомый и угрожающий зуд. Зуд накануне игр, азартных, непредсказуемых. Вист, пас…орел, решка…
« Ты что Глеб?» - спросил сам себя. « Одумайся. Сделай вдох поглубже. Вот так. Прочь… прочь… Не всегда все то, что приносит удовольствие полезно».
Гальцев выезжая на площадку перед салоном, увидел, как Разин несколько раз присел, затем энергично покрутил головой.
- «Тойота» устроит, Глеб?
- Вполне. - Разин пожал, улыбнувшись руку Антону, поняв, что тот видел его разминку. – Я в норме. До завтра.
Разгоряченный и в тоже время, начинающий успокаиваться, Глеб выехал на шоссе. Кварталы, переулки, светофоры и пешеходы: душевная деятельность подчиняется воле. Руки крепко держат подрагивающий руль. Подъем… спуск. Подъем… спуск. Солнце клонилось за горизонт. Варвара… Вероника… Ева… Анна.
* * *
Ева проснулась и оглядела комнату: тазик у постели, костыль у кровати, шторы плотно задернуты.
« Я еще здесь». Потянулась к часам. « Шесть часов. Шесть часов утра? Вечера?»
Услышала запах пищи пробивающийся сквозь неплотно прикрытую дверь. Подташнивает. Оперлась на руки. Одеяло соскользнуло с груди. « Кто меня раздел?» Вещи аккуратно сложены в кресле напротив. Свесив ноги, подцепила костылем свитер, нацепила на голое тело, и, толкнув дверь, вышла, прихрамывая в коридор. «Ма,… ты дома?».
 - Ева, - обрадовано бросилась к ней Анна. – Как ты, золото мое? Кушать хочешь?
- Кушать? Нет, чая нагрей зеленого.
- А может йогурт с клубникой? – предложила мать.
- Бе… чай, - состроила гримасу Ева. – Я в ванну.
Да – да доченька, приведи себя в порядок, пожалуйста. У нас сегодня гости.
- Опять девичник? Слезы по упущенным мгновеньям?
- Нет, Ева. Один мой знакомый обещал прийти, - чуть сконфузившись, поглядывая на чистившую зубы дочь, ответила Анна.
- Неужели? Ну, ты даешь мать. А я – то думаю, что так пахнет из кухни? Приручать будешь хахаля посредством гастрономических изысков? - съязвила Ева.
- Ева, - сильно хлопнула ее по обнажившейся попе Анна. – Это деловое знакомство.
- Ой – ой, потирая ушибленное место, проворчала Ева, - деловое. С каких это пор, ты деловые встречи в доме решила проводить?
- Не твое дело, поняла. Иди, оденься лучше, а то ходишь тут сверкаешь синюшней кожей. И вообще, что это за представление ты нам… мне вчера устроила?
- Не поняла? Кому это нам? Он что, твой деловой партнер ночевал у нас?
 Вау!- зааплодировала Ева, выронив костыль, пошатнулась…
Анна подержала дочь:- Ночевал? Ты лучше спросила бы, спала я сегодня по твоей милости или нет вообще?
- Ладно, ма, я больше не буду. Это все Стаська со своим придурашным Николашей. Выпей, да выпей, Ева. Ну, я и …
Звонок в дверь прервал откровение Евы.
- Это он?- спохватилась девушка. – А я без штанов еще. Вот блин.
Заспешила в свою комнату. Анна прыснула и пошла открывать.
- Пришел? – спросила и осеклась Ева, выглянув из-за двери, увидев, что мать, прислонившись к стене спиной, держит в руках листок бумаги.
- Счет за телефон принесли, - взглянув на часы, ответила Анна и пошла на кухню.

«До вечера. Завтра будет хороший день» — похоже, это банальная мужская ложь. И где он? Мог бы и позвонить. Дуры мы бабы все-таки. Верим. Ждем. Хотя пора бы уже научиться, не обращать внимания на то, что обещают эти…
 Принц хорош собой, умен, автомобили, песенки.
Надо все же написать придумать инструкцию для женщин - «Что делать, когда они врут, не звонят, не приходят». Потому что сил уже никаких не осталось. А тут еще Ева…
 Можно, конечно, позвонить самой и поинтересоваться: «Что, черт возьми, происходит?» — и услышать все эти,- «планерка, презентация, налоговая».
 Не так поймет. Скажет мол, набивается бабенка. Так подруга, давай займемся проверкой тетрадей, сделаем вид, что ничего не случилась. А, собственно говоря, что и было – то? Так, ничего – мираж».
Ева подошла к матери: « Не расстраивайся, мама. Может еще придет? И тут же не удержалась:- А он красивый?
- Суши весла, Ева, - скомандовала мать. – Букет должен быть красив, а мужчина – надежен.
- Он что урод, как…. – Анна заметила, что дочь посмотрела при этом на себя в зеркало.
Обняла ее:- Глупышка моя. Ты не урод, ты очень привлекательная девушка.
- Ага, особенно привлекательна вот эта деревяшка, - откинула костыль и, плюхнувшись на колени к матери, расплакалась.
« Дзинь… дзинь». Анна, усадив дочь на стул, подала ей костыль и пошла открывать. Поправила прическу, сняла домашние тапочки, надела туфли на высоких каблуках.
« Дзинь… дзинь».
- Мать да открывай – же, а то уйдет, - зашипела на нее Ева.
Анна, посмотрев в глазок, подмигнула дочке и, отодвинув цепочку, распахнула дверь.
-Привет. Извини, Анна задержался.
- Неприятности, - уточнила Брагина.
- Да нет, небольшая запарка на производстве. Дай мне, пожалуйста, щетку. Там такой снег валит, пока дошел от машины… Почищу куртку, чтобы вода не пол у вас не стекала.
« Надо же, какой заботливый»- подумала Анна. – Повернись, я спину очищу, - сказала вслух. Несколько раз провела щеткой. – Вроде бы все. Заходи.
- Подожди, - прикрыл дверь Глеб. – Как дочь, пришла в себя?
- Недавно проснулась. Вроде бы все нормально. Извинилась за вчерашнее.- Ответила тихо Анна.- Пойдем, познакомлю вас.
- Что–то я волнуюсь. Ладно, – вдохнул глубоко, словно пловец перед прыжком в воду, перекрестился: - Пошли.
Ева сидела спиной к окну, положив руки на стол. Ее волнение выдавали тонкие пальцы, в которых она разминала хлебный мякиш. Здоровой ногой тихонько постукивала по полу.
- Добрый вечер, - произнес Глеб.
« Лет сорок, - подумала Ева. – Кризис среднего возраста? Выше матери на целую голову, темные с проседью волосы, покатые плечи, внимательный и оценивающий взгляд. Не Ален Делон, конечно, но ничего… ничего, молодец маманя, хвалю за выбор.»
- Ева,- протянула руку через стол.
- Здравствуй, мне мама твоя сказала, что тебя зовут Евой. Держи, это тебе Божье дитя,- улыбнулся Разин, протягивая девушке большой ананас. Потом вышел в прихожую и, вернувшись с коробкой в руках, поставил ее на стол: - И это тебе, по случаю знакомства.
- Что это? – одновременно воскликнули дочь и мать.
- Ноутбук, - распечатывая упаковку, ответил Разин.
- Ни фига себе, - присвистнув, сказала Ева.
- Глеб, - села на стул Анна.
- Все нормально. Аня. У вас же нет компьютера, как я успел вчера заметить?
- Глеб…- начала Ева.
- Глеб Михайлович, - дополнил Разин, - но можно просто – Глеб.
- Глеб,… а Вы сегодня останетесь у нас опять ночевать?- срезая верхушку ананаса, спросила Ева.
- Дочка, - возмутилась Анна.
-Ну, посмотрим, как сложатся обстоятельства сегодня, - отбирая нож у девушки, ответил Разин и посмотрел внимательно на Анну.
Та смутилась: - Давайте ужинать, остывает же все…
 Ты, какой хлеб любишь, белый или черный, Глеб,- протянула ему подрагивающей рукой хлебницу Анна.
- Белый.
- И я белый, - сказала Ева. – Дайте мне пару кусочков, пожалуйста, Глеб Михайлович. – А пить что будем за знакомство, - посмотрела на мать.
- Ой, спохватилась Брагина. Открыла холодильник.
- Подожди Аня. Я коньяк сейчас принесу из машины, - поднялся Глеб и вышел из квартиры.
- Какая у него тачка ма?- поглядывая в ночное окно, спросила Ева.
- Ева, мне кажется, что ты себя не очень правильно ведешь, - поставила на стол рюмки Анна.
- О, у него джип. Класс. Попрошу покатать. Спорим, что не откажет?
- Ева…
- Ну, что ты все время Ева, Ева… я у себя в доме, как хочу, так и веду. О чем хочу, о том и спрашиваю. Это он пусть под нас подстраивается.
- Он и так тебя вчера ночью таскал из ванны в спальню, - ответила сердито Анна.
-Серьезно? А раздевал тоже он? – широко открыв глаза, спросила Ева.
- Сейчас у меня терпение лопнет окончательно, - возмутилась Анна.
- Ладно, умолкаю, - смирилась Ева. – Чирикайте сами тут без меня. Взяла в рот большой кусок мяса и направилась в свою комнату.
- Ты куда? – спросил ее Глеб, входя.
- А пойду к себе.
- Нет – нет, разворачивай…
- Оглобли? – уточнила Ева.
- Ну, да. – Ответил Глеб, подхватил ее на руки.
- Ой, отпустите меня. Я щекотки и высоты боюсь, - попыталась освободиться девушка.
- Глеб, уронишь…- улыбнулась Анна.
- Не уроню, - закрутил Еву вокруг оси Разин и усадил за стол. – Наливая, Аня.
-Я в шоке, - завизжала Ева, хлопая в ладоши.
- Как в наркотическом сне? – вдруг спросил серьезно Разин, чокаясь с Анной.
- Почти, - ответила тихо Ева, сузив глаза. – Мам мне тоже капельку плесните этой вонючки.
- С тебя хватит вчерашнего. Пей зеленый чай свой любимый, - подвинула к ней заварной чайник Анна.
- Ладно. Глеб, когда комп будем настраивать?- прикоснулась к руке Разина Ева.
- Пусть поест. Успокойся, Ева, - попросила ее мать. – Глеб, картошечку бери, котлетки. А может тебе борща налить.
- Борщ? Давай, сто лет домашнего борща не пробовал. Пару минут, Ева, и пойдем эту чертову технику подключать. Нужно же маму уважить. Готовила, старалась.
- Уважайте…. Угождайте…. Как правильно?- рассмеялась Ева.- Готовит она прелестно, можно сказать – изумительно,- не отрывая глаз от инструкции по пользованию компьютером, ответила Ева.- А еще она вяжет, пишет рассказы для разных журналов и…
- Ева. Дядя Глеб подумает, что меня сватаешь…- вытирая губы, смутилась Анна.
- Дядя? Нет, мне больше нравится просто Глеб или…- замолчала вдруг девушка.
- Хм… Ева. Мама говорила, что ты хочешь стать актрисой. А ты не пишешь рассказы.
- Она стихи сочиняет, - ответила за дочь Анна.
- Ма.
- Почитай, почитай Ева. Я тебе прошу…- положив вилку на стол, посмотрел на девушку Глеб.
- Хорошо. Только не смейтесь, иначе…
- Мы все внимание, - ответил Глеб.
Ева чуть приподняла голову:

«Что изменит апрель? Мы научимся жить?
Снова станем влюбляться смешно и нелепо?
Нам от прошлых апрелей сначала б остыть
И заштопать сердца, как ни сложно все это.
А потом будет май. Грозовые дожди.
Что изменят дожди? Расстоянья на картах?
Нарисуют на окнах длиннющее «жди».
И до новой весны.
И до нового марта».

- Я не особенный знаток поэзии, но мне понравилось. И дикция у тебя на уровне.
Длиннющее «жди», - классно, Ева.
Еще почитай?
- Понравилось, правда?- смутилась девушка. Встала, опершись на костыль. Вот еще, слушайте:

«Сюжет – два-три слова. Театр под маскою фальши.
Рассыплется жемчугом то, что казалось так дорого.
По вечерам безысходность становится ярче,
Как окна в домах запылено-усталого города.
Лишь тенью мелькнет в зеркалах отражение взгляда,
И вновь пустота заполняет пространство квартиры.
Казалось, что может быть проще, чем просто быть рядом,
Но жизнь подчиняется всеразделению мира»…


- Браво, Ева. Умничка, - поцеловал девушке руку, Глеб, помог сесть.
 Та, покраснев, вздохнула, отпила чай, посмотрела на Глеба, на Анну.
- Тебе, конечно нужно учиться. В литературный институт может заочно или на режиссера?- предложил после паузы, Разин.
- Я подумаю, - ответила Ева. – А сейчас, включите мне компьютер в моей комнате, хорошо?
- Пошли, - согласился Глеб.
- Идите, а я пока посуду вымою, - задумчиво ответила Анна, смотря, как дочь и Глеб, прихватив компьютер, вышагивают гуськом по коридору.
 Спустя минут двадцать приоткрыла дверь. Ева и Глеб, сидя рядышком на полу, что–то оживленно, но тихо обсуждали, указывая на экран, временами озадаченно смотря друг на друга, потом, рассмеявшись, хлопали себя по лбу.
 Заметив Анну, Разин поднялся: - Все работает. Осталось к Интернету подключить, но это уже в другой раз. Я пойду, наверное, уже поздно. Тебе пора отдыхать.
- Уходите? – спросила, не отрываясь от монитора, Ева.
- Да! Пока!
- Пока. Пока.- Посмотрела покрасневшими глазами Ева.
- Ты бы ложилась спать, Ева, - посоветовала Анна.
- И не подумаю,- отвернулась дочь.
- Глеб я тебя провожу, воздухом подышу перед сном, - сказала Брагина и пошла одеваться.
 - Да, - открывая машину, сказал Разин, - шустрая у тебя дочь. Глаз да глаз за ней нужен. Но, молодец. Мне понравилась.
- Талантом Бог не обидел ее, а вот здоровье…
 О, у тебя новая машина, Глеб. Можно посидеть за рулем?
- Конечно…. Садись.
- Комфортно. Дизайн мне нравится. Мощная, наверное? А где привод управления сиденьем? – посмотрела вниз, наклонилась и… чуть не соприкоснулась с лицом Глеба. Почувствовала рядом его губы.
- Глеб… я тебя вчера забыла сказать спасибо за помощь… за Еву… за сегодняшние подарки, за интересный вечер. Спа…
- Что ты, Аня. Я тоже тебе кое-что хотел сказать.
- Не надо, молчи, Глеб, - Анна обняла его за шею и поцеловала в губы.
- Аня.
Брагина покачала головой, вновь прикоснулась к его губам. Разин обнял ее и, наклонив спинку сидения назад до упора, аккуратно положил Анну на сидение.
Та чуть приподнявшись, посмотрела ему в глаза, а затем расстегнула две пуговицы на своей куртке. Глеб поцеловал ее в шею, в губы, осторожно провел рукой по ее телу, запустил руку под свитер. Брагина, неторопливо сняла куртку, а за тем через голову свитер. Сполохи статического электричества, потрескивание, запах ждущего тела: – Иди ко мне.

-Можешь нарисовать очередную звездочку на фюзеляж истребителя, - постучала по обшивке джипа Анна, отстраняясь. – И возвращаться домой. Тебя наверняка ждут. Такого как ты, обязаны ждать.
-Допустим, звездочку мы нарисовали вместе,- а дома меня никто не ждет, - закурил Глеб, открывая форточку, повторил: - И дома меня никто не ждет,- натянул свитер.- И вообще, это удар под дых, Аня, тебе не кажется?
- Ты обиделся на меня, Глеб? – прильнула к нему Анна. – Прости.
Опрокинув на сидение, погладила по волосам: - Пойдем домой? Не дождавшись ответа, быстро оделась и потянула не очень сопротивляющегося Разина за собой.
- А как же Ева? – спросил Глеб.
-А… - махнула рукой Брагина.
Ева поправила упавшую прядь волос, пробежала пальцами по клавиатуре.
Щелкнул входной замок….
«Проходи в комнату», - услышала шепот матери. « Я сейчас… Тихо… Она еще не спит». Девушка с трудом поднялась и приоткрыла дверь своей комнаты.
Разин, повесив куртку в шкаф на цыпочках, крался по коридору по направлению к спальной комнаты.
« Вот дают – конспираторы», - подумала Ева. Костыль стукнул о стенку.
Глеб, застыв на месте, понимая комичность положения, медленно повернул голову. Ева в ночной сорочке с костылем под мышкой смотрела на него, слегка наклонив голову. Глеб развел в стороны руки; красноречивый жест: « Так получилось… Извини…». Девушка, прыснув,… приложила палец к губам, помахала ладошкой: « Бай, бай». Плотно прикрыла дверь, выключила компьютер, и, взбив подушку, легла в кровать, укрывшись с головой одеялом.
 Разин присев в кресло, почувствовал что вспотел. « Вот блин, как мальчишка». Открыл форточку, огляделся по сторонам. Просторная комната была заставлены книжными шкафами: подписные журнальные издания, классика, «ЖЗЛ»…иностранная литература, детективы…
Недорогой хрусталь и фарфор в горке, несколько картин на стене, широкая кровать, старенький ковер на полу, горка тетрадей и учебников на письменном столе. «Училка», - подумал Глеб. Полистав одну из ученических тетрадок, втиснул ее в середину стопки. Его внимание привлекли горшочки с цветами на подоконнике. « Кактусы, фиалки… Так, а это кажется герань. Земля сухая. Надо полить».
- Зимой цветы часто поливать нельзя. Они зимой отдыхают, спят, - вытирая голову розовым полотенцем, вошла в комнату Анна. На ней был махровый длинный до пят халат. Широкие рукава обнажили белую кожу приподнятых рук.
- Они спят, - повторил за ней Глеб. – Послушай, Аня, может быть, я поеду домой. Неудобно как-то. Ева уже совсем взрослая, все понимает.
- Значит, я тебе не нравлюсь? – села на кровать Брагина, предварительно расправив плед.
- Да нет же, - Глеб подошел к ней, двумя пальцами приподнял лицо женщины за подбородок, повернул в одну сторону, в другую,… – нравишься, но…
-Мне что так всю жизнь и жить с оглядкой на…, - прижалась к Разину Анна.
Глеб, сев рядом осторожно развязал пояс халата, раздвинул полы в сторону.
- Выключи свет, - не открывая глаза, попросила Анна.
- Подожди, Аня, дай я тебя как следует, рассмотрю, - шепнул на ухо ей Разин и, аккуратно положив ее на спину, поцеловал в губы. Анна, глубоко вздохнув, заложила руки за голову, сомкнув колени, повернула их в сторону. Большая, но отточенная грудь, тонкая без морщин шея, втянутый животик, упругие бедра.
Глеб, почувствовал, как учащенно забилось его сердце. – Аннушка.
- Глебушка,- открыла глаза Анна и, опрокинув его на спину, легла сверху.
Глеба разбудил звонок будильника. Анна, потянувшись, положила ему голову на грудь: - Не хочу вставать.
- Шесть утра, ломота… Куда в такую рань? - тихонько массируя ей спину, спросил, зевая Разин.
- У меня первый урок сегодня по расписанию,- включила ночник Брагина.
- Училка, - опустил руки ниже Глеб.
- Сумасшедший. Я же опоздаю…
- Не опоздаешь. Я тебя отвезу.
- Глеб…
- Ну ладно, ладно, иди, собирайся, - поцеловал ее в грудь. – Да и мне, пожалуй, пора. Откинул одеяло.
- Ты красивый Глеб, - наблюдая за одевающимся Разиным, сказала Брагина.
- Да ты что? Серьезно? – улыбнулся тот в ответ, застегивая пуговицы на рукавах белоснежной сорочки.
- Скажи, Глеб, зачем я тебе? – вытянув ногу, надевая колготки, спросила Анна.
« Серьезная женщина», - подумал Глеб.
- Я ведь уже не молода. И дочь у меня – инвалид. Мог бы найти себе… да впрочем, у тебя наверняка есть и не одна молоденькая подружка, да Глеб?
Зачем тебе такой хомут на шею?
- Честно? – помогая ей застегнуть молнию платья на спине, спросил Разин.
Затем повернул женщину к себе лицом. Та, выжидающе смотрела на него.
- А мне хорошо с тобой. Спокойно и хорошо. Банально, но честно.
- Угу, спокойно. Сначала облила водой из лужи, теперь с расспросами пристает после первой же интимной близости. Другой уже бы плюнул и сбежал. А этот: «Спокойно ему. Хорошо….».
- А вот такой я, странный, - взял ее за руку Глеб.
- Снимай рубашку, странный. Поглажу, помялась вся, - улыбнулась Анна.
- Не надо, Аня. Опоздаем.- Ответил Глеб, подталкивая ее к выходу.
Они вышли из комнаты в обнимку.
- А Ева?
- Она спит долго, как сурок. Ты что будешь, чай или кофе?
- Чай.
- Тогда следи за чайником, а я пока накрашусь, хорошо? Если хочешь курить, то кури, только форточку открой. Я натощак не курю.
- Так ты курящая? – удивился Глеб.
- Иногда, когда настроение не очень, - подводя ресницы, ответила Анна.
- Ба… значит, эти дни у тебя было хорошее настроение, раз я тебя не видел с сигаретой?
- Почему было? Есть! – чмокнула его в щеку Анна. – А вообще я люблю трубку курить. Смотри сколько их у меня… и табак есть классный,- выдвинула ящик стола, в котором были аккуратно разложены с десяток разнообразных трубок.
- Брагин научил? - выключая чайник, задал вопрос Разин.
- Почему Брагин? Отец у меня моряком военным был. Из похода придет, раскурит трубку, аромат по всей коммуналке, разговоры, байки. Он так интересно про океан, про подводные лодки, корабли рассказывал. Люблю я этот запах. Напоминает…
- Извини, Аня, - налил чай в глубокие чашки Глеб.
- Ой, Глеб, я кофе по утрам пью. Забыла тебя предупредить, - спохватилась Анна. – А Брагин… раз ты спросил… Ну его, не хочу вспоминать, чтобы настроение не портить. Знаешь,- сложив губы трубочкой, подула несколько раз на кофе,- как только он нем разговор заходит, он и является собственной персоной, легок на помине. Мельком взглянула на часы: « Аврал на корабле. Опаздываю».
 - Мам.
 Глеб с Анной оглянулись. В дверях, закутавшись в пуховой платок, облокотившись на косяк, стояла сонная Ева.
- Мам… Мне сегодня на массаж, не забыла?
- Давай я тебя отвезу, - предложил Разин.
- Доброе утро, Глеб. Я не знаю, как мама… давайте.
- К скольким часам тебе на массаж? – уточнил Разин.
- К 16.30, - ответила за дочь Анна. – Не нужно Глеб. Я сама.
- Хочу с Глебом, - проснулась окончательно Ева. – На его машине хочу проехаться.
- Договорились. В четыре часа я за тобой заеду, чтобы была как штык готова.- Надел куртку Глеб.
- Как пионер, - покраснела Ева и на ее щеках появились маленькие очаровательные ямочки от улыбки.
- Разбалуешь ты ее у меня, - осматривая себя в зеркале лифта, сказала Анна.
- У нас, - уточнил Глеб, целуя ее в губы.
- Краску сотрешь, - попыталась увернуться Анна.
Лифт затормозив, остановился на пятом этаже. В него забежал сначала белый пудель на коротком поводке, а затем вошел, семеня, пожилой мужчина в сером пальто с каракулевым воротником, в шапке – пирожке с идентичным мехом, в очках с толстыми линзами. Посмотрел снизу вверх на Глеба и Анну.
- Здравствуйте, Семен Семенович, - поздоровалась с ним Брагина. – Как Мария Захаровна?
- Доброе утро, Аня. Лучше, уже лучше.
Лифт с грохотом приземлился на первом этаже. Собачонка, мотнув головой, радостно тявкнула и потянула Семен Семеновича на волю.
- Семен Семенович с папой служил вместе. У жены его сахарный диабет, страдает бедняга, - взяв Глеба под руку, объясняла Анна, пока они шли к машинам.
- Ух, снега насыпало, красота, - вдохнула Анна с удовольствием зимний свежий воздух. – Разбежались? – посмотрела на Глеба, который молча наблюдал за ней.
- До встречи, - улыбнулся Глеб, открывая примерзшую дверку авто. Кусочки льда упали ему под ноги и рассыпались на прозрачные и мелкие осколки.
Прогрев двигатель джипа Разин посигналил несколько раз. Анна, выглянула в украшенное морозом окно: « Что?». Глеб постучал по часам и вплотную подъехал к «Вольво», из выхлопной трубы которого клубился сизый дым. Заскрипел снег под колесами. И они, цугом выехали на шоссе. Повернули в разные стороны, каждый, думая о своем - наболевшем, возвращаясь к промелькнувшей ночи, отчего хроническая боль чуть-чуть стихала.
Разина обогнала спортивная «Хонда» и, показав поворот, притормозила у обочины. «Горшков», - подумал Глеб, с неохотой останавливаясь. Закурил, наблюдая, как бывший напарник с трудом вытаскивает свое грузное тело на асфальт.
- Чего тебе еще?- стряхивая пепел в приоткрытое окно, спросил у Владислава.
- Я слыхал, у нас налоговая инспекция была с проверкой? - постукал по колесу ногой Горшков, не глядя в глаза Глебу.
- У нас? Инспекция? Сам значит, настрочил кляузу, а теперь прикидываешься херувимом? Не дергайся, Влад, мой тебе совет. Между нами все кончено.- Спокойно произнес Глеб, включая зажигание. – Впрочем...
Ладно, шут с тобой. Забирай на «Портовой» еще салон в придачу к твоим 25 процентам. Но чтобы я тебя около себя больше не видел, усек? – Глеб резко нажал на газ, в боковое зеркало, заметив, как отшатнулся Горшков.
«Деятель», - мысленно сплюнул Разин и включил музыкальный центр. Из колонок раздалась тихая музыка танго. «Другое дело», - улыбнулся Глеб.
 Весь день, несмотря на то, что сказывалась бессонная ночь, позевывая, Глеб то и дело поглядывал на часы. Впервые за последнее время он почувствовал, что к нему возвращается давно забытое состояние, когда ждешь чего – то приятного и неординарного. Любой звонок телефона волновал его, но не раздражал как прежде. Работа спорилась, отвечая на бестолковые порой вопросы клиентуры, Разин улыбался, вместо того, чтобы как обычно ерничать и морщиться.
Антон, заметив непривычное и возбужденное состояние шефа, с любопытством поглядывал на Глеба, не решаясь, хотя ему очень хотелось это сделать, узнать о причинах такого поведения начальника. Когда стрелка циферблата приблизилась к шестнадцати часам, Разин сбежал по ступенькам, на ходу проинформировав Гальцева: « Антоша, меня нет. Руководи сам. Чао»
 Подъехав к дому Брагиной, рывком распахнул дверь парадного и неспешно, пружинистым шагом, стал подниматься по лестнице. Повернув налево, увидел, что у знакомой двери, согнувшись, ковыряется в замке мужчина средних лет в короткой спортивной куртке. Глеб, насторожившись, положил руку на плечо незнакомцу: « Вы к кому?». Тот, вздрогнув от неожиданности, прислонился к стенке, затем выпрямился: « А Вы к кому?».
 Несколько минут они стояли на расстоянии вытянутой руки, изучая друг друга.
Глеб успел заметить мешки под карими глазами, небритое лицо, подрагивающие уголки губ. Неизвестно сколько еще бы по времени затягивалась пауза, но распахнувшаяся дверь вывела их из оцепенения. На пороге показалась Ева.
- Глеб? Отец?
« Брагин», - подумал Разин, сделав шаг вперед, наступая непреднамеренно на ногу мужчине.
- Черт, - склонился тот. – Ева, сколько можно звонить? Почему дверь не открываешь мне?
Только сейчас Разин почувствовал запах перегара. – Ева, ты готова?
- Да-да, Глеб, заходите. Я мигом, только пальто накину.
- Глеб… я мигом… А с отцом поговорить не желаешь, доченька?
Не желаешь, - повторил Брагин, видя, что Ева не реагирует на его вопросы. – Глеб, хм, - повернулся к Разину. – Очередной маменькин объект внимания?
Ничего себе парниша. Давай знакомиться, Глеб, - протянул руку.
Разин молча наблюдал за происходящим.
- И ты, значит, не желаешь. Никто не желает меня. Брезгуют. Закурить есть? Нет? Тогда давай выпьем на брудершафт, - Брагин вытащил из внутреннего кармана куртки початую бутылку вина. – Пей. Пей, тебе говорю, - повторил, заметив, что Глеб чуть отстранился.- Не хочешь? А я выпью, - опрокинув бутылку, осушил ее до дна, а затем резко ударил по стенке.- На брудершафт.
Разин увидел розочку разбитой бутылки у своего лица, сделал шаг в сторону. Через мгновенье Брагин покатился кубарем по ступенькам. Глеб, спустившись, подобрал осколки стекла, выбросил их в мусоропровод.
Соседская дверь распахнулась и из нее выглянула на шум старушка в ситцевом платке на седой голове: « У, оболтус, опять заявился. И его бы в мусоропровод…- оборвала фразу, заметив Глеба и закрывавшую дверь Еву.
- Ева, с тобой все в порядке?
- Да, бабушка Нина, - ответила девушка, осторожно обходя лежащего без движений отца.
Глеб, подхватив под мышки Брагина, прислонил его к стене, проверил пульс:
- Живой. Может милицию вызвать?- посмотрел на Еву.
- Ой, не надо. Он отлежится и уйдет. Не надо его в милицию. – Попросила Ева, прижимаясь к Глебу.
- Хорошо. Но ключи от квартиры я у него все же заберу,- ответил Разин и не без отвращения засунул руку в карман куртки Брагина. – Держи, Ева.
Девушка посмотрела на качающийся перед ее лицом на цепочке ключ, помедлив, подставила раскрытую ладонь.
- Так - то будет лучше. Пошли, а то опоздаешь на массаж, - нажав на кнопку вызова лифта, заметил Разин.
Продолжение следует...