Строго говоря это не публицистика, это мое выступление на 2 конгрессе политологов, оно то же опубликовано. Просто начиная писать монографию, я пересмотрел свои выступления в сми прошлых лет и решил, что они не смотря на то, что время изменило кое что, все еще актуальны и достойны ознакомления и обсуждения.
автор
Этническая разобщенность русских как проблема формирования гражданского общества в России
Тема зависимости формирования гражданского общества от этнической консолидации его сегментов изучена недостаточно, и даже сама ее постановка в таком контексте кому-то покажется спорной. Поэтому мое выступление ставит задачей обратить внимание на возможный ракурс исследований причин, затрудняющих формирование гражданского общества в России.
Тема, находясь на стыке этнологии и политологии, требует некоторых терминологических уточнений, прежде всего таких понятий как «гражданское общество», «этничность», «этническое самосознание», «этническая консолидация».
Говоря об этнической разобщенности, необходимо определиться с понятием «этничности» вообще. Ж. Девосе называет этничностью «коллективное чувство социальной принадлежности и высшей формой лояльности, связанной с родством и верой в общее происхождение». По мнению М. Саввы, она «определяется феноменами группового сознания и степенью внутренней солидарности». Разные этнологические школы, а также некоторые отдельные ученые весьма различно определяют этничность и откуда она берется. В. Тишков, например, называет государство доминирующим фактором формирования этничности: «То, что государства создают нации, стало уже академическим трюизмом, но государства так же создают и этничность, т.е. этнические общности».
Каждая из этих точек зрения имеет свои преимущества и недостатки и, возможно, что этничность формируется в результате взаимодействия многих факторов от рождения в определенной среде до влияния на процесс ее формирования соседей и даже государства. «Этничность – объективная реальность», какие бы факторы и в какой конфигурации ее не формировали. Большинство ученых выделяет «сознание принадлежности к этнической группе, самоопределение» как главную характеристику. А этническая консолидация, таким образом, является категорией измерения уровня национального самосознания, т.е. способностью этноса и его составляющих объединяться для решения совместных задач.
Понятие «гражданское общество» в современной политологии также весьма неоднозначно. Ю.Хабермас и представители Франкфуртской школы рассматривает его в более широком контексте, «как общественную сферу, занимающую промежуточное место между личностью и государством, как коммуникативный процесс». Некоторые восточно-европейские ученые трактуют гражданское общество «прежде всего как противоположность этатизму, как …. составляющую часть оппозиции».
В контексте рассматриваемой темы определение Холодковского: «Гражданское общество – это совокупность горизонтальных связей, автономных от государства институтов и объединений, созданных свободными и ответственными индивидами для защиты своих интересов» точнее указывает на его главное свойство – умение защищать свои интересы и создавать для этой цели необходимые институты и объединения.
Тем более что защита интересов – это безусловно коммуникация, а оппозиция – это вполне допустимая форма защиты интересов.
Взаимосвязь гражданского обществ и этнического самосознания не представлялась современным западным исследователям значимой, скорее всего, потому что и то, и другое страны Запада имели де-факто. Тем более что этничность как таковая трактуется большинством из них как «культурная общность», а национальное самосознание – как сознание граждан. Но здесь надо учитывать специфику значительной части европейских государств, где немец или француз – это гражданская принадлежность, остальные – либо сепаратисты (настаивающие на различии их гражданства и этнической принадлежности), либо иностранцы. Это подтверждает Р.фон Таденн, который полагает, что 7- 8% людей, въезжающих в страну на постоянное жительство, ставят нации «перед опасностью потерять свою идентичность, если не предложат каких – либо элементов интеграции, которые выходят за рамки чисто этнического происхождения». А если гражданство тождественно этничности, что является уходящей, но все еще реальностью многих западных стран, то о чем, кроме связи этничности и гражданского общества, могут говорить слова Ю. Хабермаса, о Французской революции: она «сделала возможным развертывание мобильного гражданского общества вместе с рождением национального сознания для граждан государства»? Из 4 признаков демократической культуры один – «национальное самосознание». Х. М. Росалес говорит также о взаимодополняемости «национальной и конституционной лояльности».
Создание «Солидарности» считается началом формирования гражданского общества в Польше, но «Солидарность» «выставила на первый план лозунги христианские и национальные» и вообще «конституировалась как движение уже существующей общности», то есть скорее была организацией солидарности национальной, чем профессиональной. Можно сделать вывод, что страны Восточной и Западной Европы от классического французского до современного польского примера использовали потенциал этнического самосознания для формирования гражданского общества. Таким образом, взаимозависимость этих понятий становится весьма очевидной.
По мнению многих отечественных ученых, «гражданского … общества в России нет… Можно говорить лишь о его зачатках, отдельных элементах, к тому же весьма неустойчивых». Хотя номинально многие институты и организации, составляющие его в цивилизованных странах, в России тоже есть (профсоюзы, партии, общественные объединения, созданные по различным признакам и интересам) гражданское общество они не формируют. Часть из них продолжает нести на себе печать этатизма, а другие настолько малочисленны, что неспособны к защите каких-либо и чьих-либо интересов.
«В результате двойной деструкции – разрушения тоталитаризмом традиционных структур и разрушения или ослабления тоталитарных структур в постсоветский период – общество приобрело аморфный и в то же время недостаточно пластичный характер. Оно состоит из атомизированных, социально безответственных индивидов; агрегированные, общие для больших групп населения интересы мало осознаны и недостаточно оформлены». Самой большой группой населения России является русский народ. Разобщенность русских занимает умы не только ученых, но и политиков, особенно националистического толка. Если проанализировать их программные заявления, разобщенность эта станет еле более очевидной. Трактовка того, что есть русский народ, его ценности, место
в мире и целив будущем разнятся настолько, что создается впечатление, что эти политики взывает к разным народам. «Западничество» Народной национальной партии А. Иванова (в программе предусматривается даже эмиграция из Западной Европы «для восстановления нордического генотипа русских»); православный изоляционизм «Памяти» Д. Васильева; атеистический экспансионизм РНЕ Баркашова; государственнический национализм сталинского толка генерала Макашова не имеют между собой ничего общего, за исключением общего для всех антисемитизма и оппозиционности власти в России. Призывая русский народ «сплотиться и дать отпор всем врагам», они сами так и не смогли объединиться, несмотря на неоднократные попытки.
Для политической стабильности и демократии в России это, безусловно, очень хорошо, но это же иллюстрирует разобщенность русских не только на социальном, но и на идеологическом, интеллектуальном уровне.
Проблема этнической разобщенности связана с проблемой «советского народа», о создании которого было заявлено в 1977 году. Спор о том, что это такое, утих в последнее время, поскольку значительная часть этнологов предложила считать «советский» народ не новой исторической общностью, неким суперэтносом, а формой существования реального «российского» народа. Российского, в данном случае, надо понимать как «русского» и «русифицированного». По мнению Ю. Левады, «можно говорить о том, что в абсолютном измерении «советский человек» по преимуществу русский, или по меньшей мере, русифицированный». Такой же точки зрения придерживаются Л. Гудков и многие другие российские ученые. Но так ли это? Насколько советскость продолжает русскость и наоборот?
Действительно, большинство людей воспринявших весь спектр признаков человека советского говорят на русском языке. Но русские ли они и вполне ли русские?
Приведем несколько сравнительных характеристик структуры национального самосознания некоторых бывших советских народов.
1) «Персонифицированные символы нации – «великие люди моего народа». Частота упоминаний этих признаков в ответах нерусских респондентов в 2-3 раза выше, чем у русских. Особенно значимым этот элемент является для респондентов в Казахстане, Узбекистане, где такие показатели в 4-5 раз больше, чему у русских (6% и, соответственно, 34% и 25%), а также для Грузии, Армении и Азербайджана (17% -19%)».
2) Удельный вес положительных ответов по признаку «воля к свободе и независимости моего народа» у респондентов из Литвы, Грузии, Армении, Азербайджана, несколько в меньшей степени – украинцев и молдаван, в 3-4 раза больше, чем у русских (8% и, соответственно, - 30, 29, 20 – 21%)».
3) «Менее значимы для русских и такие традиционалистские компоненты национального самосознания как «связь с предками», «святость могил», с одной стороны, и народные обычаи, фольклор, с другой. Если у русских на такие признаки указывали от 9% до 15% всех опрошенных, то у грузин или армян, казахов или молдаван эти показатели составляли уже от 17% до 27% респондентов соответствующей национальной группы».
Из приведенных примеров очевидно, что все «традиционные компоненты», составляющие этническое самосознание, по меньшей мере в 2-3, а часто и в 4-5 раз меньше значат для русских, чем для бывших союзников по СССР. Довольно смело называть формой существования русского этноса то, что в значительно степени уничтожило самосознание этого этноса, а традиционно коллективистский народ с общинным сознанием теперь переживает кризис крайней разобщенности, который, как правило, переживают колониальные и зависимые страны. «Сильная разобщенность отдельных этнических компонентов и малая консолидация ведущих этносов» является спецификой именно таких стран.
Один из признаков чужеземного угнетения, «деформировавшего естественный, спонтанный ход этнических процессов» - «особые структуры», «метизные группы занимающие промежуточное место между туземцами и теми, кто владел страной». Нечто подобное имеется в современной России. Бывшая совпартноменклатура и сторонники КПРФ, мечтающие о восстановлении СССР, являются самыми консолидированными частями российского общества и вместе с тем именно они являются самыми советскими.
Такая постановка вопроса о советском народе позволяет по-новому взглянуть на проблемы современного состояния русской этничности. Возможно, это тот самый случай, когда идея В. Тишкова о том, что «государства формируют этничности», находит свое эмпирическое подтверждение. Или целесообразно допустить существование неких этнообразующих идеологий, вспомнив, например, как принятие христианства меняло этнографическую карту Европы. Однако проблемы советского народа или, что точнее, советской этничности сама по себе намного шире нашей темы. Мы коснулись ее для того, чтобы разделить «русское» и «советское». Важность этого разделения уже становится очевидной для многих ученых. Вот что, например, пишет об этом И.К. Пантин: «именно в меру освоения - отрицания Октября наше общество будет взрослеть в качестве исторически памятливого субъекта современной политики».
Этническая разобщенность русских есть следствие воздействия на этническое самосознание и историческую память советской политической системы. Говоря о проблемах формирования гражданского общества, автор исследования «Гражданское общество в России: структура и сознание» указывают на то, что российская «общество засорено обломками прежних структур», а этническое сознание, хочется добавить, прежними, ложными представлениями и стереотипами.
Этнические границы проходят не по картам, они находятся скорее « в сфере индивидуального субъективного опыта людей». Этническая граница между русским и советским проходит у многих современных русских через голову и сердце. Выделение советского компонента и исключение его непростая, но необходимая задача восстановления русской этничности.
Гражданское общество может быть построено «свободными и ответственными индивидами». Как сказал один древний мыслитель: « Если не знаешь, кто ты, какая разница куда идти». Осознание своей этнической принадлежности – неотъемлемая часть состоявшейся личности, первая шкала соизмерения своих и общих интересов. И это, возможно, дополнительные грани взаимозависимости между этнической консолидацией и формированием гражданского общества, которую мы выявили на европейских примерах. «Комплекс национальной идентификации может поддерживаться как «внутренними» (общность жизни, хозяйства, отсылки к «своей» истории и традиционным символам), так и внешними (отмежевание, противопоставление по отношению к «чужим») факторами. Причем в ситуации слабости внутренних связей – нечто подобное приходится переживать сейчас российскому обществу – возрастает и даже гипертрофируется роль второго, т. е. внешнего фактора самоутверждения». Никакая Чеченская война не решит проблему этнической консолидации, «в ситуации слабости внутренних связей» необходимо именно эти связи укреплять. «Где тонко, там и рвется», гласит народная русская мудрость. Уверен, все заинтересованы в том, чтобы не порвалось.
Выступление опубликовано в сборнике:
Академия политических наук
Российская ассоциация политической науки
Россия.
Политические вызовы
XXI века
Второй всероссийский конгресс политологов
23 – 23 апреля 2000 г.
Москва
РОССПЭН
2002