Глава 11. Пойдем по крышам!
Это случилось в аэропорту Гамбурга, где вся группа из дома моделей "Браво" мирно спала под телевизор. Зал ожидания бизнес - класса был полупустой. Кроме русских спали под телек два англичанина или, может, норвежца. И больше никого. Дэн единственный из всех не спал. Глаза, правда, болели, как будто в них песку насыпали, потому что позади было две бессонных ночи. Но чем больше не спишь, тем меньше хочется, это Дэн еще с армии знал.
Спали модельер Никита и восемь его девочек, хореограф вообще уложила голову на плечо к Дэну и сопела вовсю. Погода была нелетная, и рейс задержали уже два раза. Дэн смотрел бессмысленно в немецкое кино. Иногда поворачивал голову к окну, в котором безнадежно шумел дождь.
И вот в этом нудном состоянии его вдруг поразила пронзительная, как сердечная боль мелодия. Дэн даже вздрогнул, поскольку сразу, безоговорочно понял - это Ликина музыка. Спутать ее было ни с чем невозможно. Хотя этой мелодии Дэн никогда не слышал раньше, мелодия не могла его обмануть. Дальше он смотрел, сощурив глаза, в бегущие немецкие титры.
- ****и, пишут такими мелкими буковками! - крикнул он, не сдержавшись. Хореограф Алена проснулась и спросила испуганно:
- А?
- Да немцы, уроды, пишут титры такими буквами... не разгляжу, кто композитор...
- Композитор? - спросила Алена. Сощурилась и сказала через пару секунд:
- Вон, было написано - какой - то Mertzaloff. Наш, русский, похоже на то!
Дэн вздохнул с облегчением. Он не мог не узнать Лику. Хотя бы через музыку.
Потом, уже дома, он много ночей старательно искал ее в Интернете. Мелодии, конечно. Искать было трудно, поскольку Дэн не знал названия мелодий. А потом совершенно неожиданно услышал Лику, когда совсем этого не ожидал.
На выходные он поехал к Саньке и Мэл. Санька только что вернулся из Парижа, куда он ездил на вторую уже свою выставку. С ним ездил его друг, тоже художник, который не так давно обосновался в Сергиевом Посаде, и часто бывал у Саньки. Оба приехали довольные, постоянно смеялись, а Мэл дулась. Она поехать не смогла, потому что готовила к изданию очередную книгу. Дэн застал Мэл во дворе, где она лежала на сене с собаками и двумя детьми одинакового возраста. Дети были совершенно голые, и на Мэл не шибко много было одежды - красные трусы и завязанный на груди полоской пестрый платок.
- Привет! - крикнул Дэн. - Это я! Жара чертова! Я привез шампанского.
- Додумался, чего привезти, - сказала насмешливо Мэл, - пацаны из Парижа настоящее привезли.
- А где все? - спросил Дэн, и сел рядом с Мэл на сено.
- Купаться пошли, - ответила Мэл, - Санька, Макс и Эдька. А я с мелкими сижу. И вот... документы разбираю... такая скучища!
Дэн знал, что девочка - дочка Мэл, Сашка, а мальчик - сын Эди, Витёк.
- Давайте, я вас щелкну, - сказал Дэн.
Мэл немедленно сняла платок и улеглась между детьми, без грамма стыда. Увидев удивленный взгляд Дэна, засмеялась нахально:
- Ой, ну брось, блин, Дэн, ведь ты со мной даже трахался! А я своих любовников не стесняюсь.
- Я никогда к вам не привыкну, - покачал головой Дэн, тоже смеясь.
- К кому это - к вам?
- К вам, к богемным людям.
- Ну да, ты же пролетарий, а мы типа аристократы... Как там Виталька?
- Они на юг поехали.
- Вместе с Кристи? Вот больные люди!
Виталька родила девочку, и жила со своей актрисой. Сейчас они все вместе смотались в Сочи, хотя Кристине было всего два месяца.
- Она звонила, все нормально.
- А ведь Виталька от тебя родила? - ехидно сощурив глаз, спросила Мэл. - Сознавайся, Дэн!
- Пошла в жопу! - засмеялся в ответ Дэн. - Оденься, а то Санька придет, что подумает!
Мэл завязала платок, однако, продолжала Дэна подкалывать, благо, правда пришли с речки Санька, Макс и Эди. Эди была в парео и в розовой шляпе, а парни - в одних шортах.
- О! Дэн! Привет! - воскликнул Санька.
- Да, Дэн здесь уже давно, мы успели на сене покувыркаться, - сказала Мэл.
- Пошла в жопу! - со смехом сказал ей и Санька.
- Вы чего, сговорились все меня туда посылать? - возмутилась Мэл. - Вот не буду вам чай ставить! И все!
Она демонстративно взяла детей подмышки, и понесла их в дом, но до дома не дошла - села на постеленную около порога довольно грязную баранью шкуру. В кармане шорт зазвонил у нее мобильник, и Мэл стала болтать со своей редакторшей, а дети прекрасно себя чувствовали и на грязной шкуре.
Дэн тоже себя чувствовал прекрасно в Рябиновке. Выходные провели, как Мэл говорила "на пленэре", то есть купались, загорали, бродили по безлюдным окрестностям, где были неописуемой красоты пейзажи, и где Дэн нащелкал массу дивных фоток. А назад возвращались с Максом и Эди, которые жили недалеко от Рябиновки, в Сергиевом Посаде. Эди предлагала довезти Дэна до самой Москвы, но Дэн отказался.
- Чего я буду вас напрягать? Я и на автобусе отлично доберусь.
И вот около автовокзала он и услышал Ликину музыку. Она была слегка булькающая, что свойственно музыке, оскверненной мобильником, но узнаваемая. Дэн обернулся. На траве лежала на животе девчонка лет семнадцати, длинноногая, в затрапезных джинсах, с микроскопическим рюкзачком за спиной. И баловалась мобильником. Гоняла туда - сюда мелодии.
- Девушка! - крикнул Дэн. В его голосе были не совсем нормальные интонации, и девчонка их уловила. Но она сама была странноватая - волосы белые, а часть выкрашена в радикально черный цвет. Эти черные перья спадали ей на лоб. И дерзкий медальончик в виде фаллоса болтался у нее на шее. То есть это была девчонка калибра Мэл или Лики.
- Чего изволите? - спросила она.
Дэн присел около нее и показал пальцем на мобильник:
- Как называется эта мелодия?
- "Летающий остров", - ответила девчонка, - это же Лика! Не слышал никогда, что ли?
Всё! Теперь Дэн искал целенаправленно. "Летающий остров" обнаружился в Интернете довольно легко. И автор так и назывался "Lika". Дэн обнаружил достаточно много мелодий и песен на музыку Лики. Одна даже была в первой пятерке хит - парада Европы - плюс. Правда, все ссылки на Лику были в зарубежных сайтах. Дэн пролазил их все. И оставил запись в гостевой книге на одной из страниц: "Лика, вернись! Это Дэн"
Он даже оставил там свой имейл. Прошел месяц, Лика не отвечала.
Лето перевалило за половину. Пыль и жара висели над московскими окраинами. А выше в небе собирался грязный смог. В эту пору Дэн заказал себе билеты в Сочи. Виталькина актриса пригласила его пожить "у них". У нее под Сочи жили мать с отцом. И Виталька с Ниной и ребенком нежились в дивном климате. А у Дэна подошел как раз отпуск.
А почему бы нет? Что еще делать? Планов никаких не было, лень, расслабленность, безнадежность...
Дэн позвонил Юльке.
- Ты не хочешь Димку со мной отправить?
Юлька помялась, потом сообщила, что они сами едут в семейный санаторий в Подмосковье, и путевки уже куплены... У нее стал совершенно чужой голос, Дэн даже удивлялся при мысли о том, что когда - то спал с этой женщиной, что ему было интересно с ней общаться...
Лика появилась в этом бессмысленном лете, как призрак. Потом Дэну даже казалось, что она ему приснилась. Посреди чужой улицы, где Дэн оказался случайно, приехав к кассе авиабилетов, Лика вдруг прошла совсем рядом. Она была в коротеньком бледно - сером сарафанчике - сафари, в такого же цвета босоножках с переплетенными на лодыжках ремешками, волосы вроспуск. Волосы отросли. Падали до самых лопаток. Дэн, может быть, и не узнал бы ее со спины, если бы она не говорила оживленно со своим спутником. Дэн уловил только обрывок фразы:
- ...композиция хорошая, но аранжировку надо переделать, потому что это слишком гладко причесано, нет вызова, понимаешь?
Они подошли к машине, припаркованной прямо около подъезда, стилизованного под старину. Спутник Лики открыл дверцу.
И тут Дэн крикнул:
- Лика!
Она обернулась, уже из машины. Лицо ее приняло выражение ужаса. И она отвернулась. Машину сорвало с места. Дэн невольно сорвался следом. Побежал за ними. Бежал до самого угла. Естественно, налетал на прохожих. И смотрели на него как на дурака.
Лика обернулась еще раз. Теперь Дэн не видел, какое лицо у нее было. Слишком далеко. Потом машина смешалась на большом проспекте с потоком машин.
Снова он ее потерял.
Теперь было понятно, что она ни в какой ни в Америке, что она здесь, рядом. И что она не хочет его видеть.
Почему? До сих пор депрессия после Одонича не прошла? Или замуж вышла еще за кого - то?
У Дэна было самое мерзкое настроение, на какое способен человек. В таком настроении он уехал к Виталии и Нине.
Великолепные пейзажи смущали ум. Родители Нины жили в горах, в крошечном поселке из семи домов. Вокруг буйствовали виноградники и сады. Бегали по лужайкам бараны. Картина из книжки сказок.
До моря было достаточно далеко, но брат Нины, Славик, возил гостей к морю на своей машине, когда им пожелается. Нина, Виталька и Славик ходили полуголые, и были уже бронзового цвета.
Виталька давно отказалась от краски для волос, а тут еще и смыла ее остатки, и оказалось, что она вовсе не вызывающая брюнетка, а обычная русая, со светлыми бровями, и, к удивлению Дэна, ей так было в сто раз более к лицу. Нина тоже бросила артистический макияж, ходила запросто с волосами вроспуск, и тоже уже мало похожа была на лесбиянку. Казалось, они две сестры, которые вместе ухаживают за одним младенцем.
Родители Нины занимались баранами и садом, продавали в поселке свои фрукты, делали вино, делали сыр, были типичные южные хохлы, помесь с русскими и с примесью еврейской крови. И Дэн удивлялся, что у таких глубоко сельских родителей выросла дочь - авангардная актриса и лесби. Сначала он думал, девки обманывают родаков, и выдают себя за просто подружек. Но потом увидел, как Нинка целует Виталию при родителях. Так подруги не целуются. И спали девки в одной постели на втором этаже дома. Ему было это удивительно. А удивление показывает, что душа у человека не совсем умерла. Он еще живой и стремится жить дальше.
День здесь проходил так. Просыпались рано, потому что Славик и отец Нины начинали ни свет ни заря выгонять баранов, орать на них, мать кормила кур и тоже орала, и в тон им принималась реветь Кристи. Виталия прямо с Кристи, висящей на сиське, вылезала на хиленький балкончик и желала всем доброго утра. Тут и Дэн, и Нина уже просыпались, и начиналось хождение по двору в неглиже, умывание под абрикосовым деревом. А мама Нинки, толстая и похожая чем - то на мать Юльки, уже таскала на стол, который тоже стоял в саду. На завтрак всегда была поражающая воображение гигантская яичница с огромным количеством колбасы, а также немеренное количество сыра, ветчины, всякой другой снеди. Девки выделывались, пили одно молоко, а минут через десять как миленькие молотили все подряд, потому что аппетит на юге - страшная вещь.
Далее Славик увозил их вместе с Дэном на море, и они торчали там, пока не делалось слишком солнечно. Потом Нина звонила Славику, и он их забирал. Он работал охранником в каком - то санатории, сутки через трое. А когда Славик дежурил, их забирал Нинкин папа. Или кто - либо из приятелей Славика. Приятели пробовали заигрывать с Нинкой. Это было ужасно смешно. С Виталькой они не заигрывали, ибо полагали, что она - жена Дэна. Это было еще смешнее.
На море Нина и Виталия как правило, ложились на прибрежный песок, ногами в море, пузом вниз и так полоскались, изредка переворачиваясь. Дэн тем временем держал около себя под грибком Кристи. Потом Дэн шел купаться и заплывал далеко - далеко. А девки сидели с ребенком.
Ленивое ничегонеделание плавно перетекало в изобильный обед. Мамаша Нины варила и жарила целые горы всякой жрачки, и снова сидели под деревьями, ели, пили домашнее вино, а жару пересыпали тут же, на раскладушках.
После обеда Нина и Виталия стирали на ребенка, Виталия, бывало, садилась за машинку чего - нибудь пошить, или делала наброски в альбоме. Нина висела в Интернете - у нее с собой был ноутбук. Затем снова ехали на море.
Особенно приятны были летние вечера, когда не так жарко, и можно погулять. Чаще всего, девки бродили сами по себе, а Дэн шел со Славиком. В приморские кафе, или просто на набережную. Девиц они не снимали, хотя их было видимо - невидимо.
- Я так не люблю, - сказал Дэн.
- Я тоже, - сказал, к его удивлению, Славик.
Потом Дэн узнал, что Славик ждет свою невесту, которая училась где - то в Краснодаре, и сейчас была еще на практике. Невеста потом приехала, но Дэн к тому времени уже был в Москве.
Некоторое время блаженное безделье спасало, но потом Дэн забрел на пляжную дискотеку и услышал, как ди - джей объявил на всю бухту:
- По многочисленным просьбам, "Сияние", еще раз!
Музыка у "Сияния" была явно Ликина. Это оказалась песня, бесспорный хит, потом Дэн слышал ее раз тысячу. Пела какая - то неизвестная ему девчонка, а из слов Дэн запомнил только припев:
"Мы долго смеялись
Мы плакали долго
Мы просто не знали,
Что будут не только
Слезы и смех.
А будет сияние
Людям невидное
А будет сияние,
Самое главное
Главное в мире для всех".
Дэн подошел тогда к ди - джею и спросил:
- Чья это песня?
- Как чья? - спросил ди - джей, перекрикивая музыку. - Поет Рикки.
- Фиг с ней, с Рикки, кто автор? Записан у тебя автор?
Парень посмотрел на коробку из - под диска и ответил:
- Музыка Лики, слова - Эдиль Кемер.
Эди! Дэн был поражен до предела. Песня была совсем новая, значит, Эди встречалась с Ликой, а ведь она ее не знала. Следовательно, Мэл их познакомила!
Точас, прямо на набережной Дэн позвонил Мэл.
- Да? - сказала она. - Как вы там бездельничаете?
- Ты виделась с Ликой? - без приветствия спросил Дэн.
- Виделась, - спокойно ответила Мэл.
- А почему мне не сообщила? Это не по - дружески! Свинтус ты!
Мэл ответила без смущения:
- Так Лика просила. Она сказала - пока не хочу, чтобы он знал.
- Почему?
- Слушай, а я знаю? У твоей Лики ****ая каша в голове. Она обещала сама тебе позвонить, когда вернется
- Где она живет?
- Не знаю.
- Ты врешь! - заорал Дэн. Люди на набережной обернулись со всех сторон на чокнутого.
- Ты врешь! Она не могла тебе не сказать! Ты не друг после этого!
- Ладно, не психуй, - перебила его Мэл. - Она у родителей живет. В Москве наездами. А так у родителей. Но я тебе, бля, ничего не говорила!
Дэн не мог переварить эту мысль. Лика ожила. Вышла из снов, из прошлого, неизвестно, какая она стала и почему не хочет видеться с Дэном. Он бродил допоздна по курортным кафешкам и темным паркам, в каждой кафешке пил вино, и в результате добрался в горы на такси, пьяный вроскотуху. Все уже спали, только старый пес залаял, и отец Нины вышел к Дэну.
- Ого, какой ты сегодня хорошенький! Что у тебя за праздник великий?
Дэн опустился обессиленно на стул под вишней и вдруг стал рассказывать этому малообразованному хохлу из глухого поселка историю своей ненормальной любви к ненормальной девушке.
Петрович слушал на удивление внимательно и сочувственно. Дэн даже протрезвел слегка, потому что рассказ был длинный - от первой встречи на крыше двенадцатиэтажки до последних событий прошлого года. Выслушав, Петрович спросил:
- Ну, и почему ж она ненормальная?
- А какая же? - с гневом спросил Дэн. - Всю жизнь надо мной куражится, хрен поймешь, нужен я ей или нет...
- Конечно, нужен, - спокойно сказал Петрович. - Глупому видно. Она не ненормальная, а просто особенная. Все люди особенные. Не особенных нету, Денис!
И он начал рассказывать про Нину.
- Она ведь у нас с детства была не такая, как все дети. Все время в брюках ходила, волосы стригла под мальчишку. Потом познакомилась в городе с приезжей девушкой из Питера. И завязалось у них там... нам соседи стали сплетничать. Тогда я ее повез в Ростов, к врачам. Тоже думал - у меня дочь ненормальная. А они сделали какие - то анализы и сказали мне - у вашей дочки гормоны в организме мужские. Такая родилась. Понимаешь? Тело женское, а кровь и мозг как бы мужские. Никогда она не будет на мужчин смотреть. Что же делать? Мы ее и такую любим. Она особенная. Кого любишь, того любишь с его особенностями...
- Это мне уже говорила Мэл, - сказал Дэн. - Я - то ее люблю. А она меня - нет.
- И она тебя любит. Только по - своему. А ты не пытаешься понять, наверное...
Дэн потом много думал над этими словами. И стало ему хорошо видно - в самом деле. Лика его любила, а он Лику не умел любить. Она разглядела в нем художника еще когда он сам этого не знал. А он долго не верил, что она круче Моцарта. Она понимала, что он особенный. Даже с его двадцать пятым местом, которое он выбрал для себя в жизни. А он вообще не знал, какое у нее место в мире. Кто она. Зачем она появилась одиннадцать лет назад на крыше двенадцатиэтажки.
Он вернулся в Москву раньше Виталии и Нины. Москва была все еще летняя, пыльная и полупустая - все друзья и знакомые были в отпусках. Дэну оставалось отпуска четыре дня. И он немедленно поехал в родной город. Позвонил матери. Они с отцом были дома. Юля уже вернулась из своего пансионата, и мать Дэна взяла Димку к себе погостить. Все сестры разъехались - Ксюшка с женихом в Анапу, Верка - с подругами на турбазу, а Аленка - в лагерь. Родителям было скучно, и они обрадовались, что Дэн едет к ним.
Димка выбежал к Дэну в прихожую и закричал во все горло:
- Папа, папа!
Дэн еще мало слышал от него слов. А оказалось, пацан уже болтает вовсю, причем словарный запас у него больше, чем у четырехлетнего.
- Это кто же тебя так научил? - поразился Дэн.
- Юля, кто же, - ответила мать. - Она же педагог все - таки!
Она продолжала еще говорить про Юлю с легким упреком в голосе. Но уже с легким.
- Она работает? - спросил Дэн, не снимая Димку с рук.
- Ну, на дому, как раньше. В сад Димку еще не берут. Только с трех лет. Ты ей деньги - то посылаешь?
Юлька от алиментов отказалась. Дэн сам ей достаточно посылал.
- Чего ты глупые вещи спрашиваешь, мам?
Мать стала его кормить и рассказывать новости. Пробовала расспрашивать про его жизнь. Но он давно заметил, что ни ей, ни отцу, ни прежним друзьям его жизнь непонятна, и они слушают из вежливости, как слушали бы инопланетянина, случайно оказавшегося в гостях. Он сам стал задавать осторожные вопросы:
- А что в городе нового? Как в доме? Как соседи?
- Твоя объявилась, - неохотно сказала мать. - Отец видал ее в лифте. Не так давно. Говорят, за границей была. Машина у ней такая... не нашенская, длинная...
Дэн сделал над собой усилие, промолчал. Потом играл с Димкой. Потом позвонил Артему.
- Хочешь, встретимся вечером?
- Давай, - без энтузиазма ответил Артем.
Дэн понимал, что Артем теперь гораздо ближе с мужем Юльки, потому что Юлька его двоюродная сестра. А никакие дружеские связи не играют роли в этих кругах, потому что... Потому что они плебеи, сказал себе Дэн Ликиными словами.
И сразу набрал номер Ликиных родителей, который помнил наизусть.
- Да? - ответила Лика.
У Дэна в горле пересохло. Он сказал хриплым голосом тяжелобольного человека:
- Здравствуй, Лика. Это я. Ты меня узнала?
Лика тоже помедлила. Потом ответила:
- Узнала.
- Нам надо поговорить, ты согласна?
- Надо.
- Не по телефону.
- Да, - ответила Лика.
Потом вдруг она засмеялась и сказала:
- Мы долго будем по одному слову говорить?
- Не знаю. Я тебя боюсь, - сказал Дэн. Он это выговорил непроизвольно, и даже сам вздрогнул, ожидая ее реакции.
- Молодец, хоть раз сознался, - сказала Лика. - Выходи к пруду через час.
- К какому пруду? - спросил Дэн.
- Который ты фотографировал. Помнишь? Я тебе сюжет тогда нашла.
- А, конечно! Хорошо, буду! - почти крикнул от радости Дэн.
Он был удивлен, как легко она согласилась.
Но когда он пришел через час, сквер около пруда был совершенно пустой. В зеленой тени под толстенными липами и вязами прогуливалась только одна дама, но это была не Лика. Потому что дама была в белом платье до земли с оборками, в стиле девятнадцатого столетия, в белой шляпе, и с коляской.
- Подожду, - сказал Дэн сам себе.
Он сел на крайнюю лавочку и стал смотреть в сторону своего дома. Предчувствие у него было плохое - что Лика не придет. С нею так легко не бывает.
- Ну, и долго ты будешь тут сидеть? - спросил Ликин голос.
Он обернулся и обалдел.
В белом платье с бесчисленными воланами и в белой шляпе была Лика! И она держала за ручку детскую сидячую коляску, определенно не российской конструкции. А в коляске сидел кудрявый ребенок, тоже весь в белых воланах. Девочка.
- Чего вылупился? - насмешливо спросила Лика. - Язык отнялся?
- Кажется, да, - еле выговорил Дэн. Он переводил взгляд с девочки на Лику, с Лики на девочку. Это было из мира фантастики. Девочка не была похожа на Лику абсолютно. Но подумать, что это племянница, было нельзя. Лика, как известно, у родителей была одна.
- Это что за ребенок? - спросил Дэн. Единственное, что он мог спросить.
- Ребенок как ребенок, - ответила Лика слегка насмешливо. - Девочка.
- Я вижу, - проговорил сдавленно Дэн, - это что же, твоя девочка?!
- Моя, - ответила Лика.
Дэн встал со скамейки и посмотрел Лике прямо в глаза. Глаза у нее были не такие ледяные, как раньше. Скорее насмешливые. Сверкающие от смеха.
- Лика, я поверить не могу, что это ты!
- Почему? - спросила она. Дэн не успел ответить. Девочка в коляске уронила соску на землю. Лика спокойно нагнулась, подобрала соску и достала из белоснежной сумочки другую. Дала ее ребенку, а грязную сунула в карман.
- Вот поэтому, - сказал Дэн.
Лика засмеялась коротко.
- Что здесь такого нереального?
- Ты никогда не хотела иметь детей.
Теперь Лика посмотрела ему в глаза. Сверкания в глазах стало еще больше.
- Говорят, если хочешь насмешить бога, строй планы на будущее!
Потом она вытащила из сумочки платок, постелила его на не очень чистую лавочку и села. Ее белое платье волшебным кругом легло около ног. Тени от деревьев упали на полупрозрачную ткань, и стало еще волшебнее. Дэн никак не мог собраться с мыслями, от всех этих неожиданностей, от Ликиной красоты, от ее голоса. Растерянно вытащил пачку сигарет и зажигалку.
- Покурим?
- Я не курю, - ответила Лика. И захохотала, такое лицо, видимо, стало у Дэна.
- Лика, не смейся, пожалуйста! - воскликнул Дэн. - У меня и так мозги плавятся... я и так считаю в уме, и результат у меня получается только один...
- Что ты там считаешь? - спросила Лика.
Он зажег сигарету и не успел затянуться - Лика вырвала у него сигарету и запустила ее в урну:
- Не дыми мне на ребенка!
- Я как раз и считаю про ребенка. Ей месяцев девять - десять на вид.
- Угадал. Девять.
- Она на тебя непохожа.
- Блин, надо же! А все говорили - похожа на меня.
- Она похожа на моего Димку.
- Ну, в этом нет ничего странного, - спокойно сказала Лика, - у них же общий отец.
Дальше Дэн полминуты молчал, и Лика молчала, а потом Дэн сказал:
- Черт бы тебя взял, что же ты молчала! Что же ты бегала от меня, как от чумы? Ведь ты знала, что я с Юлькой разошелся, что я...
- Дальше! - крикнула Лика совсем прежним злым и требовательным голосом. - Дальше говори, ну! Что ты - что? Любишь меня, да?
- Конечно, - ответил Дэн. - Ты всегда это знала! Скажешь, нет?
- Нет, - ответила она, - я не знала. Я не видела. Я знаю, что ты всегда не прочь со мной потрахаться. А больше ничего.
- Как ты можешь! - тоже закричал Дэн. - Да я...
- Да ты постоянно предавал меня из - за собственной трусости и тупости! - с отвращением сказала Лика. - Ты боялся то моих родителей, то моих друзей, то меня самой... гулял с другой, женился на другой, дружил с другими...
- Что мне оставалось, если ты постоянно меня прогоняла!
- А ты, как щенок, убегал от первого же пинка! Ты никогда не пытался со мной спорить. Или за меня бороться. Сопля ты размазанная, вот ты кто!
Она вскочила, толкнула коляску и пошла прочь от Дэна. Почти побежала. Дэн побежал за нею.
- Стой! Стой, Лика!
Он схватил ее за локоть.
- Да пошел ты! - яростно крикнула она. И ударила его второй рукой по лицу. Кажется, ногти ее порядочно разодрали ему кожу около уха, но он даже боли не почувствовал. Повернул ее к себе лицом, и увидел, что она плачет. Выражение лица, впрочем, у нее было не плачущее, а злое. Но слезы сыпались из глаз, как бусины.
- Я виноват. Да, я тебя никогда не понимал. Вернее, не старался понять. Я, правда, был слабый по сравнению с тобой. Ты меня принимала таким - слабым. А я даже не очень знал, какая ты... Теперь я знаю.
- Правда? - зло спросила Лика. - И с чего это нашло такое прозрение?
- С одиночества, - ответил он. - Я постоянно только и думал о тебе.
- Желания терзали? - не менее ехидно перебила Лика.
- И желания тоже. Перестань, Лика. Знаешь, я может слабый и трус, но... как тебе объяснить, я не знаю... У всех людей рисунок чувств разный. Ты должна это понимать. Ты тоньше чувствуешь, чем я.
- Открыл Америку, - сказала Лика. - Я не такая тупая, как ты. Сия истина мне с детства известна.
Тем не менее, она успокоилась и пошла рядом с Дэном. Дэн забрал у нее ручку коляски. И Лика отдала без споров.
- Когда один человек унижает и считает другого за ненормального, это значит, что он боится его, своих чувств к нему, - сказал Дэн. - Это из психологии. Я давно думал, что мы друг к другу именно так и относились всегда.
- Думать мало, - ответила Лика более спокойным тоном. А потом добавила:
- Я тоже так думала.
Несколько минут они шли молча. Потом Дэн спросил негромко:
- Как зовут девочку?
- Анна, - ответила Лика, - терпеть не могу, когда называют дурацкими иностранными именами... как меня, например.
- Анна - очень хорошее имя. Можно я ее на руках подержу?
Лика не ответила. Просто вытащила девочку из коляски и подала Дэну.
- Ты не бойся, она в памперсе.
- Да мне это все равно!
Лика посмотрела на Дэна с ребенком на руках и сказала без всяких чувств:
- Правда, на тебя похожа.
Дэн поцеловал Аннушку. А потом поцеловал Лику. Пока еще в щеку. Она не возразила. Сказала:
- Слушай, у тебя кровь на щеке. Я тебя немножко покоцала ногтями... Зайдем ко мне домой. Я тебя спиртом обработаю, а то дома родаков напугаешь.
- А... твои? - осторожно спросил Дэн.
- Они знают, - сказала Лика и сглотнула с трудом, - что ты отец ребенка. Они нормальные люди в этом плане. Что, опять коленки дрожат?
- Лика, брось! - миролюбиво сказала Дэн. - Ничего я не боюсь. И не буду больше бояться.
- Почему это? Меня - бойся, - приказала Лика, - должен же быть какой - то порядок. Я - главная. Это нормально.
- Я не спорю.
Они вошла в подъезд, и Лика забрала у Дэна Аннушку, а ему велела нести коляску. Они поднялись в лифте, и Лика позвонила в дверь. Открыл ее отец. И даже не удивился, увидев Дэна.
- Погуляли? Проходите. Мать чай поставила.
Лика сбросила кружевные туфельки на шпильках. Дэн тоже разулся. Когда поднял лицо - в коридоре уже была Ликина мамаша в шелковом кимоно. Она держала Аннушку и спрашивала о чем - то Лику.
- Здравствуйте, - сказал Дэн.
- Добрый день, - ответила мать Лики. - Проходите, у меня торт готов. О, что это, у вас кровь на лице?
- Мам, обработай его, а я пока Аньку переодену, - сказала Лика, - это я его поцарапала малец...
- Лика! - укоризненно проговорила мамаша. Но не сердито. Провела Дэна в зал, спокойно достала какие - то баночки и скляночки, молча смазала царапины.
- Анжелика всегда немножко нервная была, - сказала она спокойно, - но это избыток темперамента. Творческим людям это свойственно. Вы ведь тоже художник, насколько я знаю?
- Да, я фотохудожник.
Дэну было неуютно разговаривать с такой гранд - дамой, как Ликина мать. Она была старше его матери лет на пятнадцать, а то и более, руки у нее были холеные и с маникюром, на лице - макияж, даже дома! - и вдруг Дэн заметил, что голос у нее точь - в точь Ликин. Точнее, это у Лики ее голос. И лицо у Лики - как у матери. А сходство не бывает просто так.
- Я к Лике привык, - сказал он вежливо, - мы же с детства дружим.
- Я знаю, - тоже вежливо ответила мама. Контакт установился, и, кажется, неплохой.
Тут выглянула Лика - уже переодетая, в черном топике с американским флагом и белых шортах.
- Ну, что тут у вас? Больной прооперирован?
Мама засмеялась.
- Вам чай в комнату принести, Анжелика?
- Да, лучше так.
Комната ее мало изменилась. На стене напротив кровати были наклеены бесчисленные постеры. Лика со скрипкой, в черном кожаном платье на сцене какого - то неведомого театра. Лика среди огней и сказочных фонариков светомузыки. Потом еще в каких - то клипах. Потом с девчонкой в панковом платье с надписью "Рикки". Дэн вдруг узнал девчонку. Это она лежала на траве в Сергиевом Посаде и слушала из мобильника "Летающий остров".
- Это она поет "Сияние"? - спросил Дэн.
- Она весь мой новый альбом поет, - сказала Лика, - точнее, не мой, а наш с Эди.
- Ты так быстро новый альбом написала? - поразился Дэн.
Он сел на краешек кресла. Лика тотчас посадила к нему на колени Аннушку, уже переодетую в шорты и маечку.
- Подержи ее. Я в Штатах еще его набросала. Только стихов не было нормальных. На инглише не хотелось делать. А тут мне Мэл подсказала Эди. Эди - классная девка, и стихи у нее классные...
Лика спокойно повернулась к зеркалу, стала расчесывать волосы, потом собрала их наверх чудной заколкой в форме экзотической раковины. Дэн любовался каждым е движением. Поедал ее глазами. Медленно, с наслаждением.
Тут мамаша принесла поднос с чашками, чайником и тортом на блюдечках. Лика перехватила у нее поднос, поставила на кровать:
- Спасибо, мам.
- Ты бы на столик, Лика! - укоризненно сказала мама.
- Нам так удобнее. Возьми Аню, мам. Она уже спать хочет, а нам побазарить надо.
Мама с превеликой радостью Аннушку подхватила и снова бросила Дэну довольную улыбку.
- Мать и отец считают, что неприлично иметь ребенка без мужа, - усмехнулась Лика, - совки законченные... не, они меня не грызут, конечно. Но подразумевают.
- Я вообще - то тоже так подразумеваю, - сказал Дэн, - но про это потом. Я хочу узнать, где ты была, что делала...
- Ленька сделал себе предоз из - за меня, - ответила Лика, немедленно помрачнев лицом. - Я никому не говорила. Он же мне позвонил на домашний за час до смерти. Что - то пробуровил, а я сказала ему: " Пошел на ***, дай спать!" До сих пор, как вспомню, мне так мерзко делается...
- Ты не виновата. Ты же знаешь это.
- Знаю. Все равно. Ведь мы были вместе почти пять лет. Это много. И он не виноват, что меня переклинило на тебе.
- Конечно.
- А ты не приехал, когда мне было так погано.
- Мне Санька не разрешил, сказал, что у тебя с нервами напряг...
- Санька тебе - командир, да? Ты не понимаешь сам, когда и как тебе действовать?
Дэн вздохнул. Она тоже вздохнула.
- Ешь торт. Очень вкусный, - велела Лика.
Дэн попробовал.
- Правда, вкусно. Лимонный.
Но вкусный торт не лез в глотку, Дэн все смотрел на Лику и мысленно со страшной скоростью крутил в мозгу картины ее жизни. Воображаемой, поскольку настоящей еще не знал.
- Ты уже тогда знала, что беременна?
- Нет, но подозревала. А потом, как стало меня рвать по - страшному, я сделала тест. Витальке не сказала ни фига, и записалась на аборт. А докторша мне сказала: сделаете этот аборт, можете никогда больше не родить. Я сказала сначала - ну и слава богу! А потом мне все лезли хреновые мысли... что я Леньку угробила, и тех двух зародышей... и я не стала ничего делать. Но я на тебя была очень злая, и вообще был у меня депрессняк. И я никому не сказала и уехала к Матинским. А Аркадий как раз собирался в Штаты. Я тогда поехала с ними. У них своих детей нет. Надя обо мне заботилась, как об своей дочке, если бы та была беременная. И об Ане потом тоже заботилась. Я, знаешь, не так давно родителям - то сообщила, где я. И то про Аню не сказала. Привезла - как факт налицо.
- Представляю, как они рады были, - осторожно сказал Дэн.
- Да уж, - сказала Лика без улыбки, так, со вздохом.
Потом добавила:
- Я видела твои фотки в "People". Это классно.
- Ты все про меня знаешь, да? - спросил Дэн.
- Да. Мэл рассказала.
Они помолчали, потом Лика без всякого перехода поставила чашку на поднос и пересела рядом с Дэном. И поцеловала его в губы. Так внезапно и сильно, что у него голова закружилась.
- Лика, - ошалело проговорил он. А потом сам ее поцеловал.
- Слушай, пойдем на крышу, а? - предложила Лика.
- На крышу? Зачем?
- Ну, почему ты такой тупой, а? - спросила Лика и засмеялась. - Я тебя хочу со страшной силой. У меня дома старики. У тебя тоже.
- У меня та квартира стоит пустая. Юлька уехала к новому мужу, - сказала Дэн.
- А ты не умрешь от стояка, пока мы дотуда доедем?
Дэн засмеялся, поцеловал ее еще раз и сказал:
- Пошли.
Лика захватила тощее одеяльце и сказала матери, что они пойдут на крышу загорать.
- По - моему, она догадалась, - смущенно сказал Дэн.
- Конечно, у меня же мать - врач, - спокойно согласилась Лика - Физиологию людей знает.
На крыше было чертово изобилие солнца и простора. Дэн даже зажмурился. Ощущение детства хлынуло в лицо, в глаза, в легкие и сердце.
- Блин, Лика! Я уж и забыл, как тут классно!
Она положила ему ладони на плечи, и они просто - таки сцепились в жгучей и страшной схватке, которая длилась минут пятнадцать (им показалось, что не менее часа). Одеяльце не помогла, крыша была жесткая. Но никто этого не заметил. Очнулись от усиливающегося головокружения и состояния полета над летним городом. Сидели полуголые на крыше и плыли в сумасшедших солнечных лучах.
- А знаешь, с крыши Дома пионеров более интересный вид, - сказал Дэн. - Оттуда Правобережье видно, и леса, и выезд из города...
- Давай слазим туда как - нибудь? - предложила Лика. - Это реально?
- Реально. Там все те же работают. Они меня знают отлично. Скажу, что хочу фотографировать оттуда. И ноу проблем.
Лика прижалась к нему и некоторое время сидела с закрытыми глазами, а Дэн расслабленно гладил ее шелковое плечо.
- Лика, - несмело спросил он, - мы будем вместе жить?
- Не знаю. Мне Мэл сказала, что Виталька с моей хаты съехала.
- Да. Она с одной актрисой живет, с Ниной.
- Значит, там можно жить. Ты же до сих пор, как лимита, на съемной, да?
- Мне одному ничего было не надо.
- Мысли времен глубокого застоя.
- Хочешь, купим квартиру.
- Успокойся, сын миллионера.
Дэн обнял ее покрепче и прижал к себе. Поцеловал в висок.
- Лика, я тебя люблю, злющая ведьма.
Лика засмеялась.
- Не смейся. Я не хочу без тебя жить. Если не хочешь вместе, давай хотя бы ... как это делают? Брак в гостях? Я к тебе буду в гости ездить.
- Надо очень, сиди жди его, как будто мне больше делать не фиг! Лучше уж все время живи.
- Наконец ты это сказала!
- Надо же кому - то пылесосить и всякое там ... типа унитаз мыть!
- Ну ты и сучка!
Они засмеялись теперь оба, а потом Дэн сказал:
- У меня отпуск уже кончается, но еще отгулы есть. Хочешь, здесь побудем. А потом поедем вместе. Или сразу?
- Слушай, Дэн! - сказала Лика, не глядя на него, а глядя в городское небо и на птиц над крышами, - а давай по другим крышам тоже полазим? У Дома пионеров классная... и у нашей сороковой школы... и вон у того здания, что это?
- Это пожарка.
- Вот, и там. Пойдем по всем крышам! Завтра, или еще когда... у меня столько адреналина, просто разорвать может от него!
- Конечно, - сказал Дэн, - пойдем по крышам! Облазим все! Жизнь большая!
Конец