Николай Самойлов.
ДЕВИЗ или последний бой графа Дракулы.
Весёлые, майские звёзды сияли над нашими головами, как шляпки золотых гвоздей, вбитых в черный бархат ночного неба. Новорождённый месяц, узкий, неокрепший был нежен и прозрачен, как потерянный ветром кусок перистого облака. Воздух, настоянный на аромате цветущей сирени, пьянил, дурманил голову мечтами, лишая сна влюблённых. Мы с Ольгой сидели у костра, околдованные прелестями майской ночи. Моё сердце то сладко замирало, от перехватывающей дыхание нежности, то вздымало грудь гулкими взволнованными ударами. Ощущение близкого чуда живёт во мне с первых минут знакомства с Ольгой. Я до мельчайших подробностей помню тот день. Толстые, сизобрюхие тучи неторопливо брели по остывающему небу, как сытые коровы на лугу. То одна, то другая, на ходу поливала город торопливым, густоструйным дождём. Пёстрые, словно отчеканенные из меди и бронзы листья клёнов, падали на асфальт с промокших ветвей. Струи дождя приклеивали их к чёрному, блестящему, как свежеотколотый кусок антрацита, асфальту. Потом снова выплывало ласковое солнце, цветы зонтов сворачивались в бутоны и ждали следующей тучи. Мне было грустно от одиночества в ярком, словно импрессионистом раскрашенном парке. Вдруг в ушах зазвенел завораживающий, как песня жаворонка в летнем небе, женский голос. Он пел мой любимый романс: Я ехала домой. Душа была полна неясным для самой, каким то новым счастьем. Я слышал голос так явственно, что стал озираться по сторонам, чтобы увидеть певицу. Оглянулся и замер, увидев высокую, стройную блондинку. Она приветливо сияя смелыми, синими глазами, молча шла по дорожке, улыбаясь своим мыслям. Нежный, звучавший во мне голос, стал ещё прекрасней, тогда я понял, что наконец то встретил свою любовь. Забыв, куда и зачем иду, повернулся и пошёл по берёзовой аллее навстречу девушке, не отрывая глаз от её удивительного, иконно – прекрасного лица. Поравнявшись, протянул ей руки, словно случайно встреченной на улице давней знакомой и спросил:
- Как тебя зовут?
Она не возмутилась, не испугалась, даже не удивилась. Доверчиво вложила свои тонкие, тёплые ладони в мои и ответила:
- Ольга.
Я – Андрей. Ты не спешишь?
- Нет. Иду после школы домой, наслаждаюсь капризами осеннего дня и думаю, как мне завтра отметить свой день рождения. Не хочу шумных застолий, слащавых поздравлений и неискренних пожеланий.
- Хочешь отпразднуем его полётом на самолёте и прыжком с парашюта- неожиданно для самого себя предложил я.- Ты когда - нибудь прыгала с парашютом?
- Нет, ещё не приходилось.
- Тогда гарантирую, что это будет не забываемый день рождения!
А мне разрешат?.
- Завтра, как раз запланированы прыжки нашей группы. Мой отец - инструктор. Попробую уговорить. Если разрешит, прыгнем. Ты не представляешь себе, какой это кайф! Сначала облегчение, потом непередаваемый словами восторг охватывает, когда после свободного падения раскрывается парашют. Паришь и разглядываешь приближающуюся землю. Ощущения незабываемые!
Ольга моему предложению обрадовалась. Глаза заискрились, стали ещё синей и приветливей:
-Мне очень хочется, лишь бы твой папа разрешил. Это был бы лучший день рождения в моей жизни. Мы шли по город, не замечая ни дождя, ни луж, забыв, что нас ждут дома.
Золотые купола берёзовых аллей, словно в хохломе расписанного парка не спасали нас от дождинок. Мы промокли, но расставаться не хотелось, гуляли до позднего вечера. Я с увлечением рассказывал о прыжках с парашютом, о том, как нужно управлять полётом, как приземляться. Расстались, когда совсем стемнело, у её подъезда.
На следующее утро мы встретились, там, где расстались, сели в автобус и поехали на аэродром. Долго уговаривал отца разрешить Ольге прыгнуть с парашютом. Уговорил с большим трудом. Он сам уложил для неё парашют, потом долго инструктировал Разрешил ей прыгнуть, только убедившись, что она натренированная спортсменка, хорошо поняла и запомнила его инструктаж. Ясный, янтарно – прозрачный от уже нежаркого солнца день, радовал. Самолёт пролетел над ярким, словно для бала в честь Бабьего лета украшенным лесом. Над серо зелёным лугом Ольга выпрыгнула из самолёта. Я нырнул в люк вслед за ней, догнал в воздухе, и только после этого раскрыл парашют. Ветер нёс нас, как семена одуванчика. Ольга кричала от восторга. Я любовался ею, всё больше убеждаясь, что нашёл свою вторую половину. С тех пор мы встречались ежедневно, ходили в театры, музеи, кино и говорили, говорили. Всегда находилось столько интересных тем, проблем и событий, что мы не успевали их обсудить. Через месяц, после нашей первой встречи мы познакомили наших родителей. Они понравились друг – другу и стали встречаться по воскресеньям, уже не сомневаясь, что скоро станут родственниками. Ольга с первой встречи так понравилась моему отцу, что он как - то сказал мне: «эта девушка чудо, смотри не упусти её. Она не предаст ни в радости, ни в печали.» Я и сам понимал это. Такой раньше никогда не встречал. Тонкая, гибкая, при этом сильная и быстрая, как удар хлыста. Она могла так посмотреть и сказать, что у наглецов пропадала охота хамить и приставать к ней. В Ольге чувствовалась порода. Она и в самом деле была из известно и знаменитого с семнадцатого века рода. Перед революцией род обеднел, это видимо и спасло её прадедов от внимания ЧК. Внимательно изучив её родословную, мы узнали, где находилось её родовое имение. К сожалению, теперь от старинной усадьбы остались только развалины. Решили съездить посмотреть на них. В мае уговорили родителей отпустить нас с ночёвкой. От процветавшей до революции деревни остались только развалины барской усадьбы и церковь. Ночевать мы решили в заброшенном саду, в палатке, на полянке, окружённой кустами цветущей сирени. От барского дома остался только фундамент, выложенный из белого, тёсанного песчаника. О том, что здесь, когда то было большое село, говорила, на удивление хорошо сохранившаяся белотелая красавица церковь с колокольней. Стройная, грациозная она, как танцующая на сцене балерина, стояла на высоком, зелёном холме, отражаясь в небольшом но глубоком пруду, синим зеркалом лежащим на яркой зелени весеннего луга. Налюбовавшись развалинами, мы попили чай и сидели, наслаждаясь прелестями майской ночи. Небольшой, но уютный костёр, светом, плясавшего на сухих ветках пламени, прогонял лохматый мрак ночи. Ощетинившись чёрными тенями, он быстрыми, беззвучными, прыжками убегал в густые заросли сирени. Кусты были чернее и непроницаемей звёздного неба над нами, поэтому служили хорошим убежищем и для пугливого, лохматого мрака и для таинственных шорохов, которые время от времени доносились из них. Перевалило за полночь, мы готовились лечь спать, вдруг Ольга вздрогнула, придвинулась ко мне и прошептала: - ты слышишь? Я прислушался. Хорошо мне запомнившийся, в день знакомства с Ольгой, голос пел:
Я ехала домой…Двурогая луна
Смотрела в окна скучного вагона
Далёкий благовест заутреннего звона
Пел в воздухе, как нежная струна.
Кто то поёт мой любимый романс. Пойду, посмотрю кто.
Я с тобой решительно поднялась с земли Ольга.
Мы пошли на голос. Выйдя за кольцо зарослей сирени, увидели светлый силуэт высокой. Хрупкой девушки в светлом, старинном, длинном платье. Девушка повернулась к нам и призывно махнула своей тонкой, прозрачной рукой. Мы поняли, что она завёт нас.
- Неужели привидение? – воскликнула Ольга и от охватившего её волнения прижалась ко мне. У меня самого мурашки по спине пробежали, сердце рванулось в галоп, сотрясая грудь сильными ударами, но я старался не подать вида, что изумлён и взволнован. Приведение было бледным и хрупким, как месяц над нами. Казалось, дунь ветерок посмелее, и оно исчезнет, разорванное им в клочья. Но таинственная девушка бесстрашно шла в сторону развалин барской усадьбы. Мы шли за нею, как зачарованные, но страха не было. Наконец, привидение остановилось в центре развалин помещичьего дома, показало рукой вниз и исчезло, как растаявшая на солнце льдинка. Судя по остаткам фундамента, на указанном ею месте, когда то был парадный вход с широкой мраморной лестницей на второй этаж. Мы были поражены увиденным, стояли не зная, что сказать друг другу. Одновременно двоим, такое померещиться не могло, поэтому мы договорились утром, ещё раз осмотреть место, показанное нам видением. Вернувшись к костру, попытались уснуть, но не смогли. Всю ночь просидели у костра, обсуждая пережитое, фантазия разыгралась: мы уже видели полные золота и драгоценных камней окованные железом сундуки, которые долгие годы ждали нас под землёй, охраняемые привидением.
- Видимо, это одна из твоих прабабок решила подарить тебе наследство, поэтому показало место, где оно закопано. За разговорами о кладе ночь пролетела быстро. Едва рассвело я достал из багажника сапёрную лопату и принялся копать в месте, указанном ночной гостьей. Дело шло медленно, мешали обломки кирпича и камни. Через час, когда яма стала глубиной больше метра, моя лопата наткнулась на большой камень. Расчистив его, мы увидели огромную гранитную плиту, с высеченным на ней рыцарским щитом. На щите были изображены гигантский двуручный меч и шпага, казавшаяся рядом с ним игрушечной. Под ними из старинной славянской вязи было сплетено кружево из слов рыцарского девиза: Не предаю, не продаюсь, в бою и чёрта не боюсь! Да это же герб и девиз нашего рода возбуждённо закричала Оля.
Не хилыми были в твоём роду мужчины, если по такому девизу жили, задумчиво сказал я.
Во всяком случае, отважные, верные слову и долгу. Интересно, что под этой плитой - клад или могила? - спросила меня Ольга.
Кто же хоронит в доме! Конечно клад. Только, вряд ли мы вдвоём эту плиту с места сдвинем. Без подъёмного крана нам этот камень не поднять. Пока я это говорил лопата зазвенела, ударившись о железный стержень, который торчал из земли рядом с плитой. Я откопав его так, чтобы можно было ухватиться за него руками, ухватился и стал раскачивать, пытаясь вырвать его из земли. Под моим напором стержень подался и повернулся по часовой стрелке, как рычаг вокруг оси.
Плита задрожала. Из под неё раздался, сводящий зубы скрежет. Казалось, что мертвец, вырываясь из могилы, царапал гранит железными когтями и зубами. Земля стала уходить из - под моих ног. Чтобы не провалиться, в открывавшуюся подо мной бездну, я поспешно выпрыгнул из ямы, ухватившись, за поданную мне Олей руку. Плита со скрежетом, повернулась вокруг оси, и встав вертикально, открыла вход в подземелье. У нас перехватило дыхание, вот оказывается, где жило привидение! Интересно, какие сокровища оно так долго охраняло?
Дрожа от нетерпения, мы стали спускаться по каменной лестнице в затхлый полумрак подвала. Широкие ступени из серого гранита привели нас в шестигранную комнату.
Её свод и стены были выложены из красного кирпича. Паутина свисала со стен и потолка подвала, как тяжёлые, пыльные, истлевшие в клочья гардины. Привыкнув к полумраку, я разглядел над головой кованную из меди люстру, с витыми восковыми свечами. К нашему удивлению свечи были целыми, словно кто то вставил их предвидя наш приход. На душе стало тревожно, взяв себя в руки, я предложил Ольге зажечь свечи в люстре, встав мне ногами на плечи. Когда свечи затрепетали на сквозняке золотыми огоньками, как бабочки крыльями над залитым солнцем, летнем лугу, под люстрой образовался круг света, вписанный в шестигранник комнаты. Стены оставались в полумраке. Мы огляделись. Шестигранный зал был незабываемо, торжественно, величаво прекрасен. Строгая суровая красота будила воображение, казалось, что через мгновенье по гранитным плитам загремят шаги былинных богатырей, зазвенят мечи и кольчуги и из полумрака выйдут могучие воины, уставшие от битв с врагами герои земли Русской. Старинная мебель, книги. Картины и оружие развешанное на стенах переносили нас в прошлое. В музее эти же вещи смотрятся совсем по другому. В пыли и паутине они кажутся древнее и загадочней. На стене напротив лестницы висели портреты мужчины и женщины. Даже сквозь многовековую пыль и полумрак их глаза как живые смотрели на нас пристально и неотрывно. Они были в белых, пышных париках времён Екатерины великой. Женщина как две капли воды была похожа на Ольгу: такой же смелый, неломкий синий взгляд, пухлые, алые губы приветливо улыбались. Казалось, она радовалась, наконец то, дождавшись прихода правнучки. Мужчина молодой богатырь с могучей шеей, квадратным подбородком, орлиным носом и пристальным взглядом серых глаз был бы заметен красотой, ростом и крепким сложением в любой толпе. С первого взгляда было ясно, что он отважен, силён и решителен. На резном столике между портретами лежала старинная библия и несколько книг. На противоположной стене висел скрещенный со шпагой двуручный меч и щит с княжеским гербом и девизом: не предаю, не продаюсь, в бою и чёрта не боюсь. Правее портретов, в красном углу висели старинные иконы и потухшая лампада. Левее находился украшенный изразцами и кованными решётками большой камин. Напротив камина стояли два кресла, между ними крепкий, как гриб боровик , столик из дуба. На нём поблёскивал окованный серебром и золотом ларец. Его крышку украшал фамильный герб. По периметру золотом и чернью славянской вязью надпись: Внуку моих внуков: береги веру, уважай родителей, служи царю, не бросай родину в беде и тогда бог не оставит тебя в битвах и поможет в трудах. У воина одна дорога – служить царю, отчизне, богу.
Осмотрев всё, мы решили, что сокровища могут находиться только в этом ларце. У меня перехватило дух, так кажется, я даже перед первым прыжком с парашютом не волновался. Попытался его открыть. Подёргав крышку ларца убедился, что она закрыта на тайный замок. Он крепко держал крышку. Мы внимательно осмотрели столик, ключа нигде не было, тогда я стал ощупывать ларец разыскивая скрытый от глаз рычажок. или кнопку. Не нашёл. Присмотревшись к гербу на крышке заметил, что меч и шпага на щите прикреплены к щиту золотой заклёпкой – осью. Попробовал повернуть скрещенное насмерть оружие вокруг оси по часовой стрелке, меч и шпага повернулись на 180 градусов, раздался звон колокольчиков и крышка ларца открылась. К нашему разочарованию вместо искристого сияния алмазов и весёлого солнечного блеска золота мы увидели в ларце толстую книгу. Я достал её и вынес на дневной свет. Оказалось. Что не только переплёт, но и все листы книги сделаны из тонкой, великолепно выработанной и выбеленной кожи. На кожаных листах синий рукописный текст, украшенный яркими праздничными красками заглавных букв. Посовещавшись, мы с Ольгой решили, что прочтём рукопись дома. Я отнёс ларец в машину, потушил на люстре свечи и опустил плиту на место. После этого мы забросали её кирпичом, камнями и землёй, укрыв от посторонних глаз. Пока работали, проголодались, но ещё больше мучило любопытство, хотелось побыстрее узнать, какие тайны хранит таинственная рукопись, поэтому готовить ничего не стали, позавтракали остатками ужина и привезёнными из дома бутербродами. Запив их минералкой, поехали домой. Дома, сообщив родителям, что мы благополучно вернулись сели читать. Дело двигалось медленно. Русский язык со времён Екатерины велико сильно изменился, пришлось прибегнуть к словарям. В переводе на современный язык Ольгин предок писал: Я Семён Павлович Вяземский – потомок древнего славного рода, столетиями служившего России перед Богом и людьми клянусь, что всё описанное в этой рукописи чистая правда, здесь нет ни слова лжи и выдумки. Все события произошли со мной, моей женой и моими спутниками и слугами во время нашего путешествия зимой 17 во Францию. Моя жена Ольга урождённая Волконская тому свидетельница. В тот запомнившийся нам на всю жизнь год, мне исполнилось двадцать лет. С благословения своих благочестивых родителей я женился на княжне Ольге Волконской в которую был влюблён с четырнадцати лет. Второй такой красивой, доброй и преданной на свете не было, и нет. К моему счастью, она на мою преданную любовь ответила взаимностью, родители порадовались нашей взаимной привязанности и благословили нас на совместную долгую и счастливую жизнь. Поздней осенью мы сыграли пышную свадьбу. Погостив месяц у родителей Ольги, решили съездить в свадебное путешествие во Францию, посмотреть Париж, заодно проведать брата моего отца служившего секретарём нашего посла во Франции. По дороге в попутчики к нам напросился французский барон,
возвращавшийся домой после путешествия по России. Ехать в компании ему казалось веселее и безопаснее. Зная распутный нрав и легкомыслие французов, я согласился на это неохотно. Барон с первого дня стал слишком явно ухаживать за моей женой, смущая её и досаждая мне своей галантной назойливостью. Скоро его комплименты, целование руки и двусмысленные шутки стали вызывать у Ольги головную боль у меня ярость. Я с трудом сдерживал своё желание проткнуть слащавого, разряженного, как павлин ухажёра шпагой. Скорее всего, кончилось бы наше совместное путешествие дуэлью, но к счастью к нам присоединилась ещё одна пара путешественников – польских панов Владиевских. Черноволосая, кареглазая, игриво – очаровательная пани Мария была ярка, резва и игрива, как майская молния. С первого взгляда было понятно, что главным в её жизни были веселье и развлечения: Балы, наряды, танцы, светское общество, поклонение мужчин и зависть женщин. Её муж Збышек - хвастливый балагур и повеса, еду, вино и пиво любил больше жены, поэтому она часто скучала бы одна, не будь рядом галантного француза. Он с удовольствием помогал ей коротать свободное время. Это была прекрасная пара. Они друг друга стоили. Француз тут же переключил своё внимание с Ольги на призывно сверкавшую жгучими, страстными глазами Марию. Збышек был рад собутыльнику, который поил его, а когда он, напившись, спал, развлекал скучавшую жену, не мучаясь от ревности. Мы с Ольгой поддерживали весёлую компанию всё реже. Коротая со спутниками длинные, зимние вечера на постоялых дворах за разговорами и игрой в карты, слушали были и сказки, которые любили рассказывать ямщики и хозяева постоялых дворов на которых мы останавливались на ночлег. Особенно большое впечатление они производили на Ольгу. Её удивительно чувствительная натура даже явные сказки воспринимала, как были. Она их остро переживала и потом долго находилась под впечатлением услышанного. Особенно взволновали Ольгу рассказы о венгерских вампирах и колдунах. Поэтому она вся трепетала, когда мы пересекали границу. Наши попутчики посмеивались над её страхами, Збышек показывал ей свой пистолет заряженный, по его словам, серебряной пулей, уверяя, что это лучшее средство против вампиров. Чем больше поляк пил, тем смелее он становился. Хвастливые, воинственные речи лились с его языка, захмелев он стал уверять, что вампиры ничуть не опаснее сидящей на цепи собаки. Но его хвастовство не успокаивало Ольгу, наоборот сильнее встревожило и разволновало её воображение. Она стала плохо засыпать, по ночам вскрикивать и просыпаться. Марию эти разговоры совсем не тревожили, над хвастовством мужа она открыто посмеивалась, присвоив ему титул Бесстрашного борца с Вурдалаками. К удивлению возбуждённой рассказами Ольги первый день путешествия по Валахии прошёл тихо, даже скучно. Сильно устав за день уснули мгновенно и спали без сновидений. Приветливое декабрьское утро бодрило солнцем и лёгким, румянящим щёки морозцем. Белое облако, сиротливо притулившееся на самом краю холодного синего неба, вызывало своим одиночеством скорее жалость, чем страх. Мы не обратили на него никакого внимания, радуясь яркому солнцу и искристому снегу. К обеду окрепший ветер погнал вдоль дороги белые змейки позёмки. Они то скручивались в кольца, то распрямившись наперегонки убегали в степь. Их становилось всё больше, ветер, посвистывая всё усерднее подгонял шипящее, как тысячи змей стадо. К вечеру, закрывшая небо сизая туча , накинула на степь упругую вуаль метели. Падавшие с неба снежинки, смешивались, с поднятыми ветром с земли, скоро белая, свистящая стена из сбесившегося снега окружила нас, ослепив и заставив остановиться. Растерянные и напуганные ямщики тихо молились, перестав погонять коней и словом и кнутом. Уставшие лошади встали. Напуганные дамы примолкли, с ужасом слушая дикие вопли ветра за стенами кибитки. Ольга усердно молилась Богородице и Николаю Угоднику. Мария ругалась, проклиная ямщиков, мужа, лошадей, метель, дорогу и себя за то, что согласилась путешествовать зимой. Поляк не обращая внимание на её проклятия, пил за удачу, француз то гнал кучеров вперёд, то требовал повернуть назад, то уговаривал Марию успокоиться . Понимая, что паника может погубить нас я вылез из саней и попытался найти дорогу нащупывая её ногой. Привязав себя вожжами к саням, долго блуждал в белой мгле на воющем, пронизывающем насквозь ветру, пытаясь нащупать дорогу, но её не было. Пока искал дорогу, замёрз и вверив нашу судьбу Бог, решил вернуться в кибитку, чтобы погреться и приободрить Ольгу. Когда помолившись Николаю Угоднику, я пошёл в сторону кибитки, ветер донёс до меня запах дыма. Поделился радостью с ямщиками, мы определили направление и пошли, ведя лошадей на поводу и громко крича друг другу, чтобы не потеряться. Шли пока не упёрлись в стену огромного замка. На ощупь определили, что она выложена из огромных гранитных валунов. Их величина поражала, только великанам по силам укладывать в стену такие камни в стену. Мы пошли вдоль стены, отыскивая ворота. Наконец нашли, но они оказались закрытыми. Начали во всё горло орать и стучать, чем попало в ворота, но ни стража, ни слуги не появились. Тогда Збышек разбежался и как таран, ударил в ворота всей тяжестью своего дородного тела. К нашему удивлению, ворота открылись. Решив, что охрана не слышала нашего стука из за воя ветра, мы въехали в ворота негостеприимного замка. Но и во дворе нас никто не встретил. Видимо, слуги и хозяева, спрятавшись от непогоды, отогревались у огня, не ожидая приезда гостей в такую метель.
Поблуждав в воющей, колючей от снега темноте, мы с большим трудом нашли дверь во дворец. Походив по коридорам, вошли в зал. Он встретил нас пугающей, наводящей ужас тишиной. Мы не увидели ни слуг, ни хозяев. В огромном, словно для великанов построенном зале горел камин. Его свет освещал уставленные яствами столы, словно кто то невидимый приготовил для нас торжественную встречу, а сам на неё из за непогоды прибыть не смог. Судя по приборам гостей ожидалось много. Взволнованные, удивлённые и подавленные происходящим мы стояли греясь у камина не зная, что делать дальше. Но голод не тётка. Рассудив, что хозяева не обидятся на замёрзших, заблудившихся путников, если они немного выпьют и закусят, поляк и француз принялись есть и пить. Немного подумав, Мария присоединилась к ним. Втроём они нанесли заметный урон холодным закускам, вину и фруктам. Мы с Ольгой на чужом столе ничего трогать не стали, ограничившись своими запасами, не хотели своим своевольством обидеть невидимых хозяев. Наевшись, наши попутчики повеселели, воспрянули духом. Пьяный Збышек, постелив на просторную деревянную лавку у камина, свою шубу, шумно захрапел. Француз и Мария ушли осматривать замок. Когда они весёлые и довольные вернулись, платье на полячке было помято, волосы растрёпаны, зато она сама очень довольна, она то и дело весело смеялась, ласково касаясь руки самоуверенного француза.
В это время часы в темноте пробили полночь. Мы вздрогнули от ужаса, когда после последнего удара часов в зале, одновременно зажглись десятки свечей.
Золотые огоньки трепетали на сквозняке, как крылья порхающих бабочек на летнем лугу.
Мы услышали, что пурга на улице внезапно стихла. Громко и неистово заржали горячие кони, захлопали двери, в зал одна за другой стали входить раздетые, сверкающие золотом и драгоценными красавицы, сопровождаемые учтивыми кавалерами. Пары подходили друг к другу и улыбаясь здоровались: мужчины церемонно раскланивались, целовали руки и осыпали дам комплиментами. К нашему удивлению, все они были вооружены мечами и кинжалами, как рыцари прошлого века. Оружие, наряды и манеры всё поражало, настораживало и пугало. Говорили, собравшиеся в зале люди на венгерском, французском, итальянском и польском языках. Говорили бегло, легко, непринуждённо, при этом понимали друг друга без переводчиков, словно каждый знал все эти языки с детства. Они легко переходили с языка на язык. Могли начать фразу на одном, а закончить на другом языке, даже не заметив этого. Но больше виртуозного владения языками меня поразили глаза этих людей.
У всех собравшихся в зале они были угольно чёрными, совершенно лишёнными блеска, даже огонь свеч не отражался в них. Словно это были не глаза, а чёрные дыры. От их вида кровь стыла в жилах, могильный холод сковывал сердце. Оно учащённо билось готовое взорваться от волнения и ужаса. Ольга стояла рядом со мной бледная, дрожащая от страха. Всё услышанное на постоялых дворах, ожило в её памяти, она еле держалась на ногах, готовая упасть в обморок. Я крепко держал жену за талию, не давая ей упасть на каменный пол, и шёпотом уговаривал её успокоиться. Она, не переставая, молилась, сжимая в правой руке золотое распятие, подаренное ей перед нашим отъездом моей мамой. Мы стояли у стены, теряясь в догадках, кто же из этих разодетых господ хозяин замка. Казалось, что наше присутствие никого из них не удивляет, словно и мы были приглашены на праздник. Гости нам улыбались и кланялись, как старым знакомым, приветливо, даже радостно, но за этой радостью мне чувствовалась смертельная опасность. Я казался себе овцой в стаде волков, скаливших в улыбке острые клыки, готовые вонзиться нам в горло. Спутники мои притихли, видимо, тоже чувствовали себя неуютно, их беспечное веселье пропало, разговоры и смех стихли. Они стояли рядом с нами и испуганно жались друг к другу, растерянно озираясь по сторонам, не зная радоваться или плакать от такой любезности и приветливости. Вдруг затрубили рога, толпа замерла, столпившись у дверей в соседний зал. Из дверей вышел церемониймейстер, ударил в пол жезлом, вершина которого была украшена огромным рубином, и объявил: Господа, король и королева просят вас к столу! Гости оживились, засуетились, стараясь сесть поближе к трону. В зале замелькали шитые серебром чёрные ливреи слуг, несущих вина и жареную дичь Гости рассаживались на отведённых для них местах без ссор и споров. Мы толкались на месте не зная, как поступить. Тут подбежал слуга и предложил нам следовать за ним к столу. Он подвёл нас к центру стола, усадив напротив короля и королевы. Удивлённые оказанным нам почётом мы сидели тихо, ожидая появления короля и королевы. Наконец радостно запели рога, в замерший от восхищения зал вошла королева. Ажурная, удивительно тонкой работы золотая корона, украшала её чёрные волосы. Алмазы на чёрном платье искрились, как звёзды на ночном небе. Её худощавое лицо притягивало взгляды приближённых точёной, хищной красотой. Огромные глаза чернели как бездонные пропасти, могильным холодом веяло от них. Королева величественно, как ладья по озеру, подплыла к трону, но прежде чем сесть обратилась к гостям: Королю нездоровится, поэтому он извиняется перед вами дорогие гости и просит начинать пир без него. Муж присоединится к нам чуть позже. Гости радостно загалдели, бросая в широко открытые рты огромные куски дичи. Как сухари захрустели на зубах кости молочных поросят, жареных косуль и зайцев. Началось разнузданное пиршество. Такой необузданной жадности в еде я ещё никогда не видел. Слуги бегом едва успевали подносить к столу кушанья. Кубки пустел, едва наполнившись, гости хмелея, становились всё несдержанней, драчливей и развязанней. То и дело вспыхивали ссоры. Мужчины уже начали хвататься за мечи и кинжалы, когда мажордом объявил о приходе короля. Шум и гвалт в зале мгновенно утихли. Дверь распахнулась, холодный ветер ворвался в зал, задувая свечи и опрокидывая пустые кубки. Гости мгновенно протрезвели и вскочив с мест замерли в почтительном поклоне. В зал вошёл высокий рыцарь, в одежде из чёрного бархата. Тяжёлая золотая корона на голове была украшена рубинами и алмазами. Она пылала, как костёр на ночном ветру, рассыпая тысячи холодных искр. На шее висела массивная червонного золота цепь на которой висел кулон в виде черепа с глазницами из агата. Высокий и худой, как кощей на диете, король шёл неторопливо и размеренно. Шаги гремели на плитах зала, шпоры не звенели, а завывали, как голодные волки на луну. Чернота его глаз внушала ужас своей холодной бездонностью. Мне показалось, что глаз вообще нет, вместо них на лице сквозные дыры, через которые в зал врывался ледяной, северный ветер. Ольга сидела рядом со мной, ухватив меня за руку, и дрожала от ужаса. Несмотря на мои уговоры, она никак не могла успокоиться, её дрожь всё усиливалась. На пиру мы с нею не съели ни кусочка и не выпили ни капли вина. А вот, наши спутники не видели ничего необычного в поведении окружавших нас людей, с удовольствием ели и пили наравне со всеми. Наконец король подал знак начинать танцы. К этому времени пирующие уже утратили всякое чувство меры. Пьяные мужчины и женщины обнимались и целовались, не обращая внимание на соседей, так, как будто вокруг них никого не было. Мужчины хватали, понравившихся им женщин и уводили их, хихикающих и кривляющихся, в соседние комнаты. Потом пары перемешались и началась языческая вакханалия. К нашему изумлению наши спутники присоединились к остальным. Они словно потеряли разум. Мария танцевала и целовалась то с одним, то с другим кавалером. Они, потанцевав, уводили её в соседнюю комнату. Казалось, что она никак не может насытиться мужскими ласками. Весло хохочущего пьяного Збышека, утащила юркая, длинноногая красотка, с тонкими губами и крючковатым носом. Француз, как безумный, вился вокруг красавицы королевы, осыпая её комплиментами и совсем не обращая внимания на короля. Король, казалось, ничего не видел и не слышал, говорил тосты пил вино и благодушно улыбался, внимательно осматривая зал. Казалось, его совершенно не волнуют его ухаживания, возможно, он не придавал им значения, считая их простительными для гостя. Я вывел Ольгу из пьяной, распутной толпы, надеясь незаметно добраться до своих людей и саней, чтобы побыстрее бежать из этого замка ужаса и разврата. Но уйти мы не успели. Когда мы были уже у самого выхода, шум бала перекрыл громовой голос короля: Гостей ко мне! Пора бы им представиться хозяевам в благодарность за наше гостеприимство. Толпа гостей мгновенно преобразилась. Вместо разодетых, напомаженных красавиц и благородных рыцарей перед нами предстали воющие, вопящие, хрюкающие, клацающие жёлтыми клыками уроды. С хохотом и криками богохульства они окружили нас, царапая и разрывая нашу одежду, схватили когтистыми руками и поволокли к своему королю. Мне показалось, что он стал выше ростом, стоял чёрный двухметровый, ощерив в ухмылке тонкие, злые губы, раздвинутые красными кабаньими клыками. В его руках был неизвестно откуда взявшийся двуручный меч. Опираясь на него, с презрением глядя на нас прогремел раскатистым басом: Я благородный король королей Вселенский Ужас. Рядом со мной прекрасная королева пороков Вероломство. Вокруг нас стоят наши слуги и гости. Вот очаровательная герцогиня Распутство – король показал на юркую красотку, превратившуюся в украшенную драгоценностями седую, горбатую старуху, невыносимо воняющую лошадиным потом и ослиной мочой. Это барон Обман Нам поклонился крашеный как клоун рыцарь, в пёстрых лохмотьях. Уроды представляясь, выскакивали из толпы: Трусость, Предательство, Алчность, Страх, Злоба, а вот двуполые извращенцы, растлители малолеток, убийцы, колдуны. Мы собрались в этом зале сегодня отпраздновать метель, немало путников оставит она замёршими в степи, спасибо ей она вас к нам привела, мы можем познакомиться с вами поближе, а сейчас посмотрим кто вы такие, как вели себя до нашего появления, а потом решим, что с вами делать. Король взмахнул рукой и бассейн с голубой водой украшавший центр зала, мгновенно покрылся толстым слоем льда. На его холодной, блестящей поверхности, появились мы, вернее созданные волшебством, наши бестелесные двойники. Двойники на поверхности льда, как живые люди уселись за стол, на котором вместо роскошных яств, которые с таким аппетитом ели мои спутники, стояли блюда на которых лежали покрытые червями, трупы кошек и собак. Двойники повторяли всё, что совсем недавно делали мы. Увидев, что на столе вместо гусей, уток, лебедей лежали жабы, летучие мыши и змеи, моих спутников стало тошнить. Они изрыгали из себя куски гнилого, покрытого червями мяса. От сотрясавших их мучительных стонов и судорог, француз и поляк представляли собой жалкое зрелище, очень развеселившее королевских гостей. Они хохотали и выли до слёз. Это же бесстыдные воры! - вопили разъярённые уроды.. Они съели лучшие куски из приготовленных для нас закусок, а теперь портят аппетит изрыгая их на землю. Из – за них мы остались голодными. Накажи их великий король! Отдай нам! – ревела толпа уродов В это время двойник поляка уснул на лавке. Двойники Марии и француза занялись любовью в соседней комнате. Увидев это, разъярившийся Збышек выхватил шпагу и с проклятиями бросился на француза. Толпа уродов, аплодируя азартнтно орала: Теперь они наши! Теперь им не уйти от нас. В это время двойник Збышека на льду, стоя на коленях умолял о любви крючконосое распутство, его жена целовалась то с одним, то с другим уродом, француз осыпал королеву комплиментами. Какой вероломный негодяй!- заорал король- Как ты посмел соблазнять королеву, это неопытное, доверчивое существо! Нет тебе пощады! Ты заслужил смерть! От гнева король стал ещё выше и шире в плечах. Двуручный меч казался игрушкой в его могучих руках. Он выхватил его из ножен. Отливающее синью и серебром огромное лезвие привело в ужас француза, он упал на колени, прося прощения. Но король Ужас был не умолим: Ты нарушил закон гостеприимства, ты посягнул на мою честь, честь. За это я вызываю тебя на поединок. Подайте ему меч! Слуги торопливо принесли двуручный меч, который француз схватил трясущимися руками. Король, играючи одной рукой, махнул сверкнувшим как молния мечом, и голова француза покатилась по каменным плитам. Она ещё жила и просила о пощаде. Туловище осталось стоять, фонтан крови из разрубленной шеи доставал до потолка. Гости, толкаясь, с хохотом подставляли под красные струи кубки, широко раскрытые, языкастые пасти и жадно пили горячую кровь. Вертлявое Распутсво ухмыляясь и обливаясь слезами, вцепившись когтями в Збышека, просило у короля защиты, умоляло судить его за подлый обман, женатый он обещаниями женится соблазнил её. Король пришёл в ярость: Какая низость! Какое коварство соблазнить и лишить чести такое нежное существо! Отдаю его тебе. Распутство с визгом, как кошка запрыгнула на плечи к поляку и вонзив ему в шею острые клыки, разорвала вены и стала урча пить кровь, ещё живого обезумевшего от боли и ужаса Збышека. Стоящие рядом гости стали срывать с него одежду и отгрызать от трепещущего тела кровавые куски мяса. Ольга от увиденного упала в обморок. Мария закрыв лицо визжала от страха. Отдаю вам эту распутницу на закуску, крикнул король вампирам и кровопийцам. С воплями, визгом и воем они начали заживо рвать полячку клыками и когтями. Её мольбы и крики боли только увеличивали их ярость. Через несколько мгновений от Марии осталась только окровавленная одежда и кости. Обняв Ольгу левой рукой, я правой выхватил шпагу, приготовившись сражаться до последней капли крови. Увидев это, король внезапно постарел, мне даже показалось, что стал меньше ростом, сгорбился. Двуручный меч стал тяжеловат для него. Пришлось ему взять его двумя руками. Терять мне было нечего, поэтому я смело заявил ему: Позор твоему негостеприимному дому король. Да будет он проклят во веки веков! Пусть не останется от него камня на камне. А за смерть моих попутчиков вызываю тебя на смертный бой. Моя отвага и решительность ещё больше ослабила короля, он стал ещё меньше. Вот в чём дело понял я: Страх делает Ужас сильнее, смелость ослабляет его, убавляет сил. Король взмахнул мечом. Я легко уклонился. Меч зазвенел разрубая плиты каменного пола. Я сделал выпад и разрубил ему щёку до кости: это тебе за француза! Король почернел от ярости, зарычал и кинулся не меня, но сил у него становилось всё меньше. Когда он снова попытался разрубить меня, я отпрыгнув в сторону, уклонился от меча и пнул его пинком под зад. Он, потеряв равновесие, осыпая меня проклятиями, снова загремел мечом по каменным плитам. Я засмеялся - король от тоски завыл, стало ясно, что он ничего не сможет сделать со мной. Изловчившись, я разрубил ему вторую щёку: это тебе за поляка и его жену. Ужас поник и обессилел. Он уже не мог поднять меч, я спокойно, не торопясь вонзил шпагу в шею над стальным панцирем. Густая, чёрная кровь, как змея из норы, выползла из раны и поползла по каменному полу, становясь всё тоньше. Клыкастые уроды с голодным ворчаньем окружили нас, ощетинив клыки и железные когти. Они уже готовы были кинуться , но тут раздался победный, рассветный крик петуха. Стены замка затряслись, как от землетрясения и стали разваливаться. Чёрные камни с грохотом катились по белому снегу. Я схватив Ольгу левой рукой, правой рубя шпагой налево и направо воющих от страха уродов стал пробиваться к выходу. Ольга, не переставая молилась деве Марии и Николаю угоднику. Уклоняясь от камней, мы выбежали во двор. Наши слуги и ямщики, стоя на коленях, молились, с ужасом глядя на рассыпающийся замок. Они уже потеряли надежду увидеть нас живыми. Когда мы выбрались живыми и здоровыми здоровыми, они несказанно обрадовались, но так и не поняли, что происходит. Отдышавшись, после бега я отправил слуг на развалины искать тела наших спутников. Когда они разыскали, то что от них осталось, похоронили и тронулись в путь. К этому времени уже совсем рассвело, дым из труб соседнего села был хорошо виден, добрались до него, не плутая. После пережитого ужаса, желание ехать за границу у меня пропало. Посоветовавшись с Ольгой, которая очень обрадовалась моему предложению, мы решили повернуть домой. Отдохнув и пообедав в тихом селе, тронулись в обратную дорогу. Слуги радовались и благодарили Бога за то, что он вразумил нас повернуть назад. Ехали повеселевшие с песнями, шутками, казалось, что наши лошади стали бежать резвей. Мы хотели вернуться домой, как можно быстрее, поэтому решили ехать пока не стемнеет. Сизые, лохматые сумерки всё смелее выползали из леса на дорогу. Вечер засветил первую звезду. Пора было подумать о ночлеге. Словно услышав наши мысли, сани догнал пожилой, хорошо одетый всадник на гнедом коне. Сняв шапку, он поздоровался с нами, предложив нам заехать на ночлег в замок к его хозяину графу, который, без всякого сомнения, будет очень рад нашему появлению. Мы сочли его предложение разумным и поехали вслед за ним. Он привёл нас к старому засыпанному снегом замку, украшенному множеством башенок с флюгерами. Едва начали стучать в ворота, как они приветливо распахнулись, словно о нас давно знали и ждали. Мы въехали во двор замка, решив, долго не засиживаться, побыстрее поужинать и лечь спать, чтобы наутро пораньше тронуться в путь. Встретивший нас у ворот слуга, извинился за то, что хозяин не вышел на встречу к нам лично и отвёл в комнату для гостей. Спросив, удобно ли нам, он ещё раз извинился за хозяина: Господин граф всю предыдущую ночь провёл в гостях, вернулся недавно, как только немного отдохнёт и приведёт себя в порядок, выйдет к Вам. Мы от этого известия особенно не расстроились, радуясь возможности побыть вдвоём, отдохнуть от общения с хозяевами чёрного замка прошлой ночью. Но отдохнуть не удалось. Мы уже засыпали, когда в дверь постучался слуга в красном, расшитом золотом камзоле. Извинившись, он передал приглашение от своего хозяина предлагавшего нам отужинать с ним. Я сначала отказался сославшись на усталость жены. К моему удивлению слуга, заволновался, побледнел и стал упрашивать меня не отказываться от приглашения: Это смертельно оскорбит графа. Дракула, очень дорожит своей родовой честью, поэтому воспримет отказ как пренебрежение к нему и его роду. Я обратил внимание на нездоровую бледность слуги и подумал, видимо хозяин плохо кормит, или очень строго наказывает слуг, поэтому камердинер, так сильно волнуется. Мне стало его жалко, чтобы у слуги не было неприятности, я согласился выйти к столу. Ольгу тревожить не стал. Оделся и пошёл знакомиться с хозяином. Он в одиночестве сидел за большим, покрытым зелёной скатертью столом на резном, старинном , похожем на трон кресле. Меня поразила его необычайная нездоровая, чахоточная бледность. Я сначала подумал: Похоже в этом доме все или больны чахоткой, или граф не только слуг, но и себя голодом морит. Но, внимательно посмотрев на стол, понял, что это не так. Стол был заставлен дорогими закусками и винами. Значит, по крайней мере, на себе Дракула не экономил. И тут мне показалось, что я видел его в толпе гостей прошлой ночью. Дракула предложил мне садиться за стол и поужинать с ним. Я, вспомнив яства со стола короля Ужаса, потерял аппетит. Чтобы не обидеть хозяина, сослался на отсутствие аппетита. Лицо Дракулы исказилось от гнева: Ты брезгуешь моим угощением! Хочешь оскорбить меня? Я спокойно ответил: И в мыслях не было обижать вас. Просто я привык к русской еде. Простой и полезной. Если ваш повар умеет, пусть приготовит мне картошку в мундирах. Если, найдутся у вас квашеная капуста, грибочки, огурчики, то я съем всё это с большим удовольствием. Дракула успокоился и послал слугу передать мой заказ, с приказом приготовить всё немедленно. Слуга вернулся быстро и стал, что то шептать на ухо хозяину. Посовещавшись с ним, граф смущённо спросил меня: Повар интересуется в каких мундирах вы хотите видеть картошку: солдатских, офицерских или генеральских ? В мундирах какой страны? Я расхохотался. Услышав мой, смех Дракула пришёл в ярость: Неблагодарный! Ты, что насмехаешься надо мной! Вызываю тебя на поединок. Выбирай оружие! Он уже не сдерживал себя острые, жёлтые клыки готовы были вцепиться в моё горло. Вампир жаждал крови. Он думал только о ней горячей, алой, наполняющей его силой и жизнью. В своей победе Дракула не сомневался, поэтому едва сдерживая себя, ожидая начала схватки. И напрасно, он не знал, что его ждёт. Я, перестав смеяться, сказал: Раз мне позволен выбор оружия, я выбираю своё национальное. Будем драться по Русски – стенка на стенку. Вы возглавите своих слуг – я своих, сойдёмся во дворе и будем драться на кулаках до смерти. Мы собрали своих слуг и начали бой. Напрасно Дракула надеялся на свои когти и клыки, у меня кулаки с добрый арбуз, быка с ног я валю одним ударом, да и в кулачных боях поднаторел, не один год лучшим бойцом в округе считался. Я левша, вампир этого не знал, поэтому, ожидая удара правой рукой, попался на обман. Когда он уклонился от моего фальшивого выпада правой, я ударил левой, со всей силы по клыкам. Удар был сильным и точным. Я вбил сломанные под корень клыки, ему в глотку, как гвозди в доску, они вылезли из его шеи сзади. Получилось, что он сам себя укусил, как змея, жалящая собственный хвост. Жидкая, бледно розовая, больная вампирья кровь потекла из горла вурдалака. Он побледнел и упал, потеряв с кровью последние силы. Слуги отнесли своего хозяина в спальню и уложили в гроб. Говорят, что он так и не оправился, на ноги встать не смог, лежит в своём гробу и пьёт свиную кровь, которую ему носят слуги со скотобоен, мучается, а умереть Бог ему не даёт. Вампир без клыков жалкое зрелище, хуже, чем еврей - ростовщик без денег. Мои ребята, меня не подвели. Силушкой их Бог не обидел: мигом повыбивали клыки вампирам – слугам Дракулы. А тут и петух запел, прославляя солнце и нашу победу над силами ада и тьмы. Мы не стали задерживаться в проклятом замке. Я разбудил ничего не ведавшую Ольгу, ямщики запрягли лошадей и мы продолжили путь домой. К счастью это была последняя наша встреча с нечистью, расплодившейся и заполонившей Европу. Через десять дней мы снова были на святой, православной Руси, где упырям наши старцы - праведники воли не дают. Усмиряют молитвами, святой водой и осиновым колом в сердце. Да и малиновые звоны с колоколен гонят нечисть, не дают ей плодиться. Это у католиков, где отпущение грехов за деньги хотят купить им воля. У нас с грехом молитвами, добрыми делами, постами и праведной жизнью борются, поэтому и нечисти меньше. Когда прибыли домой, наши
родители встретили нас Ольгой радостными объятиями. Услышав о наших приключениях порадовались за нас, похвалили за любовь к родине и православию. Я занялся строительством. В подаренном нам родителями Ольги селе, построил двухэтажный дом, посадил сад . В новом доме зажили с Ольгой на радость родителям. В путешествия больше не пускались, нам одного хватило на всю жизнь. Всё, что с нами произошло, я описал в книге на пергаменте, чтобы оставить потомкам на память и в назидание. Храню её в ларце, в специально построенной для этого комнате. Живём с Ольгой счастливо, без ссор и скандалов. За это время Бог дал нам трёх сыновей и четырёх дочерей. Дай, Господи, моим потомкам, такую же долгую и счастливую жизнь, как нам. Сыновьям оставляю свой завет: Чужого не желай, не трусь, не предавай и девиз наших славных предков: Не предаю, не продаюсь, в бою и чёрта не боюсь! Служите без страшно царю и отечеству! На этом рукопись заканчивалась. Прочитав и составив перевод книги, мы не стали скрывать её от родителей. Они сначала нам не поверили, но, прочитав рукопись, загорелись желанием ехать смотреть развалины усадьбы и тайную комнату. От увиденного, они пришли в восторг. Посовещавшись, решили восстановить родовой дом, церковь, а если, потянутся сюда люди, то и всё село. Сад растёт, дом строится, думаю, нам с Ольгой работы хватит на всю жизнь, надеюсь долгую и счастливую. Жду рецензий.