БЕЛАЯ НОЧЬ
О том, что наступил вечер, можно было лишь судить по неторопливым движениям молоденькой официантки, набегавшейся за день, обслуживая клиентов небольшого уличного кафе на Фонтанке. Ее осунувшееся лицо, полупьяный, тускнеющий взгляд уставшего человека говорил о том, что день выдался для нее жарким, и клиентов было за день не просто много, а очень много.
Городской пейзаж окрасился новыми красками, более сочными, более глубокими, располагающими к вдумчивому осмыслению радости жизни и бренности бытия. Целое соцветие всевозможных красок переливалось на речной ряби, на оконных стеклах старых зданий, на асфальте, на одеждах, неторопливо фланирующих по набережной прохожих. Они, словно на огромной палитре, распластались на голубом небе, перемешивались невидимой рукой Творца, образуя новые оттенки, и с небесной палитры переносились на землю, предлагая каждому ее жителю, восхитится Небесным Гением.
Но молоденькая официантка ничего этого не видела. Ее нисколько не волновали ни промысел Неба, ни земные красоты. Она уже чисто автоматически принимала заказы, приносила на подносе напитки, получала деньги, давала сдачу, отсчитывая про себя минуты до окончания ее рабочего дня. Ее тело и душа жаждали покоя.
Он сидел за столиком, не торопясь, пил свой кофе и размышлял о том, что в природе все разумно устроено, что утром всего этого многоцветия не увидишь, оно отсутствует, потому что утром оно людям ни к чему, людям некогда им любоваться. Утром люди все куда-то спешат, боясь опоздать сделать что-то, что они считают, самым важным в их жизни. Все эти сочные краски появляются лишь под вечер, когда людям уже некуда больше спешить, когда они уже сделали дело своей жизни, и теперь могут себе позволить расслабиться и наслаждаться окружающей их красотой.
То же самое происходит и на протяжении всей жизни. В детстве, когда торопиться некуда, красота природы во всем своем великолепии, со всеми своими причудами сама предлагает себя для созерцания, навивая самые радужные мысли. Отрочество, юность и зрелые годы протекают в суете, в борьбе за существование, вдали от природы, и природа сама куда-то исчезает, не расходуя понапрасну свою прелесть. Но к старости возникает душевный и духовный голод, вызванный долгим голоданием, и тогда природа вновь предстает во всей своей красе, дышащей Небесной Мудростью, насыщая голодный дух.
Его взгляд медленно скользил по стенам домов, дивясь причудливой игрой света на них, провожал, пыхтящий по реке прогулочный катерок, вглядывался в прохожих, пытаясь определить их настроение, пока не остановился на лице девушки, сидящей за соседним столиком.
Пожалуй, портрет с неё писать было бы чертовски трудно – подумал он. Лицо девушки не поражало яркостью и безукоризненной чеканностью линий. Ему вспомнилось давнее путешествие по Волхову, пейзаж, который поразил его своей ускользающей красотой. Пологие берега, плавные линии ландшафта, растворяющегося в густом голубоватом подёрнутом дымкой пространстве. Нет опоры для глаза, взгляд скользит и скользит, и душа растворяется в этом зелёно-синем просторе. Красиво ли это? Нет, об этом не думаешь в первую минуту, эта красота для души не для тщеславных ухищрений глаза: не на виду, не в чётко проявленной форме. В неё надо всматриваться и всматриваться, она никогда не пресыщает, она неуловимо меняется, меняется неузнаваемо и непостижимо, как и душа человека.
– Почему вы меня так внимательно разглядываете – спросила она.
– Извините меня, если я вам помешал, честное слово, я не нарочно, само как-то получилось.
В его глазах не было сладострастия озабоченного придурка, и это ее успокоило. Его голос показался ей мягким и мелодичным. Кажется, она уже слышала его в какой-то своей далекой красивой сказке, или всю свою сознательную жизнь стремилась услышать этот голос – было не ясно, да, и не важно в данную минуту, важно то, что она, наконец, его услышала.
– Вы давно здесь живете – спросила она его – я имею в виду, в этом городе?
– Сколько себя помню – ответил он, продолжая наслаждаться ее неповторимой красотой.
– А я приехала издалека, специально чтобы увидеть белые ночи.
– В таком случае, позвольте мне, на правах старожила, сопроводить вас в этой вашей удивительной прогулке – казалось, судьба дает ему шанс, и хорошо, что он вовремя это понял.
– Буду вам очень признательна – улыбка на ее еще по-детски нежном личике получилась очень трогательной.
Они встали и пошли в сторону Невы, плутая по кривым улочкам, определяя свой маршрут по свежести, доносившейся от большой воды. Они болтали о каких-то пустяках, шутили, искренно смеялись… Им казалось, что они вместе уже целую вечность и еще целую вечность никогда не расстанутся.
Был вечер, хотя было так же светло, как днем. Понятие вечер, вообще отсутствует в июне месяце. По большому счету, его нет, так же как и утра. Есть только день и немного ночи. Ночи, напоенной чистым дыханием юности, такой же короткой, как первое признание в любви, такой же, таинственной, как первый поцелуй, и такой же ненасытной в своем стремлении получить все и сразу.
Ночи, наигрывающей мечтательный ноктюрн разводных мостов на валторнах серебряных каналов. Ночи, замирающей, в прозрачной тишине стройных улиц и кружащейся в вальсе проходных дворов. Блещущая озарением светлой мысли великих зодчих, застывшим чудом старых мастеров. Упоенная любовью молодых сердец, очарованных ею, и рождающая тревожное волнение в предчувствии скорого финала этой чудесной сказки, при виде, растущей прямо на глазах, светлой полоски неба на востоке.
Ночь застала их в его комнате в мансарде старого дома, в котором еще слышались и позвякивание гусарских шпор, и шипение примусов на коммунальной кухне, и пылкие объяснение в любви, и неумолимый бой блокадного метронома, и радость победы, которая порождала одну бесконечную Любовь. Целая эпоха прошла через этот дом, не одно поколение самых разных людей. Дух эпохи, затаив дыхание, наблюдал за влюбленными, боясь их чем-нибудь потревожить, нарушить их идиллию.
Они стояли у окна и смотрели на небо, по которому волшебным ковром рассыпались звезды. На спящий город, укрытый, словно одеялом, покровом, сотканным из крыш.
– Поцелуй меня – попросила она.
Сильно волнуясь, он, с замиранием сердца, прикоснулся своими, пересохшими от волнения губами, к ее, нежным, влажным и желанным. Он почувствовал, как она приняла его поцелуй, как она прижимается к нему все сильнее и сильнее, как она растворяется в нем, а он в ней, как они становятся одним целым. Как они поднялись легкой дымкой над городом, над планетой, над Вселенной. Как покинули этот мир, и прибывают в другом, в их мире, в мире, созданном ими и для них. Где они сами являлись одновременно и Землей, и Небом, и звездами.
В их мире не было только времени, неотвратимого и безжалостного. Была только Жизнь во всем ее многообразии – вечная и кипучая, рождаемая Любовью. Чистая душою, целомудренная разумом и всеобъемлющая духом.
Лунный свет, проникающий через окно, ласково поигрывал своими бликами на изгибах их тел.
С появлением света исчезают ночные чары города, рассеиваются в лучах восходящего солнца, возвращая взору его привычные очертания. Замолкают флейты и виолончели ночной элегии, их сменяет щебетание птиц и дребезжание трамвая на поворотах – мелодия совсем другой пьесы, ритм которой определяют появляющиеся тени на сером асфальте – невольные свидетели наступающего дня.
Они лежали расслабленные и умиротворенные. Ее голова покоилась у него на плече.
– Я очень благодарна тебе за эту необыкновенную ночь. У меня в жизни ничего подобного не было и, к сожалению, никогда такого не повториться. Спасибо тебе, мой милый – счастливая, она прижалась к его груди.
Ночь поистине была удивительна и прекрасна – подумал он – и у него такой чудной ночи в жизни никогда не было. И она права – такая ночь никогда уже больше не повториться, потому что чудо невозможно повторить. Невозможно дважды влюбиться в одну и ту же девушку, дважды прожить две жизни подряд. И чудо, оно и заключается в том, что дается Небом только один раз. Небом и только Небом. Рукотворно его создать невозможно. Невозможно рукотворно создать таинство Любви. И глупо ждать Любовь, наивно полагая, что Она обязательно приходит ко всем. Нет, это особый дар. Получить его, правда, приглашены все, но только избранных почему-то мало.
В ответ он принялся ее целовать, заметив, что к его нежности прибавились новые чувства, чувства благодарности и заботы. И это, в его глазах, было новым чудом.
11.11.06