Виолетта Баша, "Подмосковье", 1999 г.
"Литературная Россия", 2000 г.
Владимир Смирнов родился у берегов Черного моря в Новом Афоне. А жить ему выпало у берегов другого моря. В трехлетнем возрасте с родителями оказался он в том краю, что зовется Балтикой. Янтарный край, сосновый, холодное море. Холодный ветер режет души многих русских, кого, как и Владимира, закинула сюда судьба, кто отдал этому краю силы, любовь, а нынче в одночасье стали «негражданами», неграми, как здесь их называют, людьми без прав, брошенными одним государством и гонимыми другим. Латвия могла стать для них песней синеокого края, где море сливается с небом цвета ртути. Могла... Холодно душе. Холодно!
Собаке бездомной и то легче - ее не бросают в тюрьму за то, что не имеет латвийского паспорта, не пытают так, будто каким-то чудовищным кошмаром гестапо из старых фильмов про войну проникло в жизнь, стало реальностью на ощетинившихся вдруг улочках Риги. Но человек - это звучит гордо! Не знаю, об этом ли думал Владимир, когда создал и возглавил Ассоциацию российских граждан. В 1993 году власти ее запретили. Тогда Владимир стал выпускать газету «Телескоп». Единственную, со страниц которой звучала правда о том, что в Латвии, так стремящейся поскорее влиться в союз «цивилизованных стран», до цивилизации как до Луны. Апартеид! Как еще назвать режим, при котором чуть ли не половина населения не может получить работу, значительная часть лишена избирательных прав, никто не гарантирует неприкосновенность личности и жилища, если вы не гражданин Латвии, вас запросто могут выкинуть из дома, ведь плата за жилье по европейским расценкам под силу только тем, кто имеет работу. Между тем, по данным управления по натурализации, более 550 тысяч жителей Латвии не имеют гражданства. К началу 1999 года из 148 тысяч неграждан, имеющих возможность получить латвийское гражданство, заявление об этом подали 12, 5 тысяч, гражданство получили только 9600 человек. Даже те, кто имеют право на гражданство, почему-то не торопятся его получать. Используют это право 6-7% из них. Более 400 тысяч человек лишены какой-либо возможности стать гражданами страны, откуда и выехать-то непросто. Многие давно бы покинули этот рай, но не на что, да и жизнь с белого листа не каждый способен начать. Имеющих же российское гражданство здесь почти официально называют «пятой колонной», полицейские к ним могут вломиться глубокой ночью в поисках «подрывных элементов». Обиды, которые, возможно, и были нанесены в некогда нашем общем доме ( а разве русский народ не пострадал от репрессий?), перехлестнули через край, приобрели звериные формы и вот уже латышские ветераны СС вышагивают в параде и власть сочувствует этим шествиям.
«Телескоп» не молчал. И, конечно, стал не угоден властям. Попал в «черный список» и Владимир Смирнов. Он не хотел становиться «террористом». Теперь, с нелегкой руки начальника рижской тюрьмы Юриса Бриниса, прозвище «террорист» укрепилось за Владимиром в Латвии. Террорист ли он? Судите сами, прочитав материал. Но этот человек, не захотевший по-бараньи молчать, подставляя спину для ударов и лицо для плевков, в одиночку сумел в прямом смысле поставить на уши целое ведомство целого государства. А это уже кое-что!
Вполне «респектабельная» ( с точки зрения латвийских властей) газета «Курземес Вардс» в декабре 1998 года опубликовала статью «Террористический шоумен может ехать домой», где сказано: «В конце 1995-го года «Курдземес Вардс» самой яркой трагикомедией прошедшего лета назвала террористическую эпопею Владимира Смирнова. Только что объявленная амнистия позволила освободить его из заключения. Напомним читателю, что хитроумному лиепайчанину за организованный им спектакль непременно позавидовал бы самый высокооплачиваемый сценарист триллеров на кинофабрике в Голливуде. Потому что Смирнову удалось стать самым остроумным террористом новейшей истории Латвии, который несмотря на обещание должностных лиц поймать беглеца в течение 24 часов, умудрился 112 суток водить за нос самых ловких ищеек Латвии. В роль заложника не менее блестяще вжился тогдашний начальник полиции безопасности Язеп Кудлис. А Лиепая 4 месяца практически была в осадном положении, во время которого не рекомендовалось находиться в общественных и увеселительных местах, потому что там парни из профессиональных спецотрядов, не в силах найти разыскиваемого, на отдыхающих проверяли отшлифованные на тренировках навыки. А разыскиваемый в это время водил за нос ловивших его, направляя газетам развернутые заявления о своей невиновности. Беглеца все-таки поймали, так же как и прикрывавшего его Кудлиса. Наказание не соответствовало действиям обоих террористов. В их действиях не было никакого мотива унабомберов...»
Оставим на совести «Курдземас Вардс» трактовку событий. Отметим только, что даже эта латышская газета, которая отнюдь не симпатизирует русским, выразила мнение, что приговор в отношении Смирнова не соответствовал содеянному. Так что же произошло?
Я встретилась с Владимиром в Москве, когда все пережитое им - бега, подполье, ощущение себя мишенью снайпера, пытки, тюрьма и зона - было позади.
Кончается первый год его жизни с белого листа - в России. В замечательном городе Пскове он налаживает жизнь, занимается журналистикой, пытается устроить свой бизнес, надеется вновь соединиться с семьей, с которой пока живет в разлуке. Я встретилась со Смирновым, чтобы узнать о тех событиях от главного участника.
Поздно вечером 18 июня 1995 года трое неизвестных в штатском с автоматами ворвались в дом, где на третьем этаже проживал Владимир. В это время его супруга возвращалась с улицы, где, как обычно по вечерам, кормила бездомных кошек. На площадке второго этажа троица в штатском, предъявив удостоверения полицейских жене Владимира, потребовала, чтобы она впустила их в квартиру, мол, они пришли за Смирновым. Супругу это насторожило - ведь она знала, что никаких уголовных преступлений за мужем нет. Тем более, что время было позднее, удостоверения можно и подделать, а преступность в Латвии не меньше, чем в России. Тогда она предложила неизвестным зайти в соседнюю квартиру, чтобы оттуда позвонить в полицию и удостовериться, что перед ней действительно полицейские. Этот разумный вариант явно не устраивал непрошенных гостей. Им нужен был конфликт. Выкрутив ей руки, порвав хрупкой женщине халат, они пристегнули ее наручниками к перилам. Владимир, услышав крики и решив, что на жену напали преступники, выскочил из квартиры с топором. Скулы его судорогой были сведены так, что потом болели долгое время. Это был «оскал» боли. «Доблестные» полицаи трусливо бежали. Перепугались так, что потом, когда был дан приказ захватить Владимира, боялись его брать. Смирнов передал властям, что готов сдаться. Это и было зафиксировано в документах по делу. Но, видимо, мирный исход не устраивал властей. Дом оцепили, вызвали из Риги спецгруппу со снайпером. Смирнов не понимал, зачем они пришли на ночь глядя. Его отказывались просто брать. Он догадывался, что весь спектакль был связан с Ассоциацией российских граждан, которую он создал и возглавлял. Эту организацию власти считали шовинистической. Догадывался, что против него устроена провокация. Что было ему делать - дом был оцеплен. Мелькнула мысль - его могли убить «при попытке к бегству». Тогда Смирнов решается прибегнуть к помощи своего соседа - начальника полиции безопасности Язепа Кудлиса. Язеп был должен Смирнову 6 тысяч долларов. В обмен за прощение долга Язеп согласился сыграть роль заложника. Итак, согласие добровольного «заложника» было получено. Надо отметить, что эту роль Язеп сыграл блестяще. После переговоров с участием министра внутренних дел Латвии господина Адамсона, продолжавшихся четыре часа, ( переговоры закончились в два часа ночи) Смирнову и заложнику предоставили машину и дали возможность выехать за кольцо оцепления. Выехав за кольцо оцепления, минут через двадцать Смирнов попрощался с «заложником» и попросил его передать коллегам, что если с женой что-то случится, то он взорвет «к чертовой матери» (именно так он и выразился) здание полиции.
Ночью Смирнова больше не искали, а на следующий день подняли шум на всю Латвию. Не было ни одной газеты, ни одного канала телевидения, которые об этом бы не трубили. Смирнова объявили «террористом», Лиепаю наводнила полиция. Со всей Латвии согнали войска! Они всюду стояли на улицах, при этом круглосуточно шли повальные обыски. Всех, кто хоть каким-то образом был связан со Смирновым ( не только по Ассоциации, но просто по работе, даже едва знакомых) избивали, вламываясь в квартиры. Смирнов через ряд русскоязычных газет публично объяснил, что произошло и заявил, что готов выйти из подполья. Единственным его требованием были гарантии объективного разбирательства, гарантии того, что будут наказаны те, кто применил силу к жене Смирнова. На публичное обращение Смирнова к властям никакого ответа не последовало. Власти не были заинтересованы в объективности.
Между тем, следствие, начатое по делу Смирнова, установило, что начальник
полиции безопасности Кудлис был со Смирновым в сговоре, а не являлся заложником. Обвинение в терроризме со Смирнова сняли, Владимир все это время был в бегах - продолжал жить в подполье. Прошло четыре месяца.
Неожиданно Смирнов узнает, что умирает его отец. Уверенный, что там ждет его засада, Смирнов не мог не пойти проститься с умирающим. Будь он убийцей, признается Владимир, он бы не пошел к отцу, но он был уверен в том, что не виноват. Перед принятием этого непростого решения он увидел, как падает звезда и воспринял это как дурной знак. Но отец - святое дело. Цинично рассчитав, что человек не может не прийти проститься с отцом, власти устроили на него засаду. Это было зрелище из крутого боевика. Владимира, как опасного террориста, окружила группа захвата с автоматами, крикнув ему: «Руки вверх!». Он сдался.
Начался этап предварительного заключения. Ему выдвинули обвинение - сопротивление полиции. Избиения и пытки - били дубинками, сапогами - сменялись уговорами со стороны властей. Они затеяли «торги», предлагая прикрыть дело. Единственным их требованием был отказ от политической деятельности и от претензий за то, что была ограблена и разгромлена редакция газеты «Телескоп». Компромиссов Смирнов не принял. Отказаться от политической деятельности - значит обмануть тех, кто верил в его поддержку. А разве грабеж квартиры и редакции допустим в «цивилизованной» стране? Или хамское обращение с женой?
Условия в тюрьме ему устроили исключительные - сажали в «пресс-хату» вместе с пятью-шестью наркоманами, которых лишали наркотиков и говорили, что Смирнов стукач и из-за него наркотиков не дадут. Несколько раз Смирнов объявлял голодовку, чтобы его забрали из этой камеры. Резал себе вены. К моменту начала суда Смирнов отсидел уже полтора года! Суд приговорил Смирнова к трем годам лишения свободы. Потом был аппеляционный суд, который откладывали три раза. Опять Смирнову предлагали компромиссы и опять он отказывался от них. Приговор остался в силе, он попал в зону в Екабпилс. В зоне Смирнов написал прошение о переводе в Россию как российского гражданина. Прошение наконец было удовлетворено - помог Генеральный консул России в Лиепае Руслан Александрович Бакало.
Спустя два года и два месяца от начала отсидки, Смирнова перевели в Псковскую тюрьму. Но самое удивительное - здесь, на Родине, Смирнову пришлось сидеть еще два месяца! Два месяца наше родное правосудие решало, виноват ли гражданин России в том, что родная страна бросила своих сыновей и дочерей на чужбине, оказавшихся там не по своей воле, ставших щепками в крутом повороте новейшей истории с единственным правом - на безысходность.
Активный, образованный и неглупый, Владимир Смирнов молод и полон энергии. Такой человек мог бы принести пользу любой стране, которой бы он оказал честь быть ее гражданином. Он не стал бы заниматься политикой, если бы в «новой» Латвии у русских не отняли бы права, не сравняли бы их со скотиной безгласной. Он открыл бы свой бизнес ( он и пробовал это сделать в Латвии!), создав рабочие места и помогая заработать другим. Он даже хотел открыть приют для бездомных животных. Или был бы редактором спокойной, нормальной, не экстремистской газеты ( какой и был еженедельник «Телескоп», потому как будь он другим, его бы прикрыли гораздо раньше!). По складу характера Смирнов отнюдь не революционер, он хотел быть вполне добропорядочным гражданином. По сути он такой и есть. Латышские власти Ассоциацию российских граждан называют «пятой колонной» не понимая, что создают эту «пятую колонну» сами...