Это - просто крик души, не имеющий никакой литературной ценности и направленности. Просто усталость замученной женшины...
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. СЕРЖАНТ ГИБДД.
Путешествие обещало быть хоть и недолгим, но весьма привлекательным и комфортным – любимый автомобиль, любимый друг рядом. Это ведь так здорово – убегающая под шуршащими шинами дорога, теплое солнце, неторопливая беседа! Эмоциональный комфорт и дружеская идиллия оборвались мгновенно, когда в окно на посту ГИБДД нас поприветствовал сотрудник вышеназванной организации.
- Здравия желаю! Документы, пожалуйста! – его лицо излучало такую лучезарную улыбку, что можно было бы растаять, как мороженое, неловко упавшее на сиденье автомобиля, если бы не сосуще-вяжущее чувство безошибочной интуиции, которое подсказало, что царившая до этого эйфория скончалась скоропостижно, особо не мучаясь в предсмертной агонии.
- Пожалуйста! – и я, протянув документы, попыталась выдавить из себя радушную улыбку, вместо чего получился жалкий оскал случайно описавшегося ребенка, волею судеб присутствовавшего на защите маминой кандидатской.
- Отличненько…, - и гаишник улыбнулся еще шире, - пройдемте со мной, пожалуйста. Не забудьте захватить ключи от автомобиля.
В комнатенке, где было бы мало места даже для моего кота Василия, сержант присел на офисное кресло (*и как оно там оказалось?!*), и с мастерством квалифицированного ковбоя, сделал пару оборотов вокруг своей (*или кресла?!*) оси.
- Ну-с… Что скажете, Анжана Владимировна?
- А что надо? – выдавила из себя с опаской, при этом продолжая строить из себя мегазвезду телеэкрана.
- Дело тут у нас… Уголовное…
- У кого это – у нас? – мгновенно ставшие потными ладони намертво приклеились к коленям (*улыбайся, дурочка!!!*)
- У нас – значит у Вас! – и сержант сделал очередное вращение на кресле (*интересно, и когда же он с него свалится?*), - Управляете преступным автомобилем!
- К-к-каким, простите, автомобилем?
- Преступным! Автомобиль проходит по уголовному делу, номер шестьсот шестьдесят пять (*ну, хоть не шестьсот шестьдесят шесть – и то ладно!*), возбужденным двадцатого марта сего года.
- Если Вы успели заметить, - и я гордо вскидываю голову, - то день моего рождения – именно двадцатого марта, а по сему я просто не могла проходить ни по какому делу, - и я с улыбкой победительницы гордо поднялась со стула.
- Анжана Владимировна! Значит, все сходится! – очередное вращение на кресле (*Господи, свалишься ты когда-нибудь оттуда, или нет?*).
- И что сходится?
- День рождения? Понимаю!!! Друзья? Понимаю! Посиделки – девичник – по клубам? Одобряю!!! Вот… Поедем в отделение!
- Я, зато ничего не понимаю! (*мысленная ненормативная лексика *) Причем тут друзья?
- Как это – причем? Значит, поехали потом домой, за рулем. И в состоянии алкогольного опьянения совершили наезд на пешехода. Ваши номера запомнили, и вот!
- Что - вот? (*трехэтажная ненормативная лексика*)
- А что это Вы, Анжана Владимировна, побледнели так?
- Вы вообще понимаете, что говорите?!
- Понимаю… Но это только мои предположения, я ж не знаю, что у Вас там было! Столб, там, фонарный снесли, или еще что…
- Я же не пью вообще! А чтоб за рулем!!! (*какие еще нецензурные слова существуют? А то что-то фантазия закончилась…*)
- В общем, ТАМ разберутся! Вы предпочитаете как добираться до места? На своем автомобиле, или в нашем, с ажурной решеточкой? (*о, вспомнила еще пару слов!*)
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ДЕЖУРНЫЙ РУВД.
- Что тут у нас? – дежурный через окошечко принял документы от сержанта ГИБДД, - Снова притащил, кого не надо?
- Это по вашей части, разбирайтесь! – и сержант, наклонившись ко мне, прямо в барабанную перепонку прохрипел, - Телефончик не оставите?
- Непременно! (*блин*), - только на обратном пути!
- Ну, так… Значит, так… Машину ставим к себе. А Вы можете ехать домой!
- Что значит – «ехать домой»? А на чем я поеду?
- Это, мамзель, Ваши проблемы!
- Ну, уж нет! Я уеду отсюда только на своей машине! И только когда пойму, в чем дело.
- Да? Ла-а-а-адно, езжайте! Только свидетельство о регистрации придется оставить.
- Интересненько, а с чем же я тогда поеду?
- Сейчас…, - и капитан милиции вытащил бумажку, - Подписывайте. Читаю: «Сохранная расписка» (*и почему не «сохранная грамота»?*): я, такая-то, оставляю во владение такого-то, свидетельство о регистрации транспортного средства, такого-то…» (*похоже, у меня помутнение рассудка*)
- Вы же понимаете, что в этой бумажке говорится, что я уеду от Вас без свидетельства о регистрации. На основании чего тогда я буду управлять автомобилем?
- Как это – чего? На основании сохранной расписки!
- Супер! - (*спокойствие, только спокойствие!*), - Вы Правила БДД читали? Ваша эта «писулька» - не есть тот документ, который должен иметь при себе водитель, управляя транспортным средством!
- А что такого?
- Да я же снова только до того самого поста ГИБДД и доеду. И, знаете, что они мне скажут?
- Что?
- Скрутите эту свою «сохранную расписку», засуньте ее себе (*не надо грубо выражаться!*), и снова отправят к вам!
- Да? Странно…., - и капитан начал накручивать диск телефона, - Алло? Иван Алексеевич? Вот тут у меня одна дама утверждает, что с нашей, типографским способом отпечатанной, сохранной распиской, она не сможет проехать через гаишников… Хорошо, жду…, - и, уже обращаясь ко мне, - Ждите, начальство думает…
(*конечно, есть над чем, пораскинуть «мозгами»!!!*)
Через час ожидания:
- Мадам! Мы тут посовещались… Да, пост ГИБДД не проедете… Значит, мы Вам отдаем свидетельство о регистрации транспортного средства, а Вы – нам ключи от машины.
- Прекрасно! (*мама, роди меня обратно!*), - а на чем я тогда поеду?
- На машине!
- На какой – «на машине»?
- На Вашей!
- Я ее что – пальцем должна заводить?
- М-да…,- и капитан снова начал насиловать телефон, - Алло? Иван Алексеевич? Эта дама говорит, что тогда не сможет уехать на авто, без ключей… Подняться? Сейчас буду! – и капитан крикнул, пред тем, как опустил заслонку своего «окопа», - Ждите!
- Жду…, - я выдохнула в удаляющийся лысый затылок (*и почему я не удивлена?*).
Еще час ожидания.
- Мадам! Мы Вам назначили следователя. Поднимитесь к нему в двести третий кабинет.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. СЛЕДОВАТЕЛЬ.
В сильно накуренном помещении царили хаос и запах чеснока. Следователь говорил скороговоркой, и даже я, произносящая почти триста слов в минуту, смиренно сняла бы перед ним шляпу, если бы таковую имела.
- Конечно, управляем транспортным средством по доверенности?
- Конечно…
- Конечно, рукописной?
- Кончено…
- Конечно, подпись владельца автомобиля – подлинная?
- Конечно!
- Разумеется, Вы не представляете, о чем речь?
- Разумеется…
- Естественно, владельца автомобиля знаете лично?
- Естественно!
- И совсем запросто можете ему сейчас позвонить?
- Запросто!
- Звоним!
- Что, простите?
- Звоним владельцу автомобиля!
- А…. Секундочку… Сева? Привет, это Анжана. Я тут нахожусь… э-э-э-э… в милиции. Ну, за то, что управляю преступным автомобилем…Есть какие-нибудь мысли по этому поводу? Старушек я не сбивала, фонари в моем районе целые… Да? Замечательно! – и я протянула трубку следователю. Тот отшатнулся от меня так, слово черт от ладана.
- Я не буду ни с кем разговаривать! Составим протокол, а там видно будет!
- Сева? Я тебе потом перезвоню, хорошо? – и я отсоединилась от связи.
Потом я еще час составляла протокол (*и почему я раньше думала, что это должны делать следователи?*), где под нудное жизнеописание сидящего напротив человека, написала следующее. Владелец автомобиля был свидетелем угона другого автомобиля. Двадцатого марта было заведено уголовное дело, а так как Всеволод Вячеславович Иванов (владелец моего авто), спешащий дать свидетельские показания по данному факту, в нужный момент находился в отпуске за границей, что послужило его неявкой по многочисленным повесткам, то все автомобили, собственником которых он являлся, были объявлены в розыск (*и занесены, соответственно, в базу данных*). Спустя две недели все проблемы со Всеволодом Вячеславовичем были решены, а машины, странным образом – продолжали числиться в розыске.
- …И вот тогда я понял – не солгала мне гадалка! – продолжал вещать следователь, - Написали?
- Написала…
- Имя у Вас какое…
- Какое?
- Ну, редкое….
- Да уж, мама с папой учудили…
- Знаете, я в одном классе с Яной учился. Так вот сестра у нее - тоже – Анжана.
- Ага, а фамилия у Яны – Хрусталицкая.
- Точно!!! Откуда Вы знаете?
- Потому, что сестра это моя, родная.
- Да ты что!!! (*и когда это мы перешли на «ты»*?) Серьезно, Янкина сестра? Круто!!! В общем, так… Езжай домой, а я тебе сейчас визиточку свою оставлю… Если что – звони, - и следователь начал записывать на визитку свой номер мобильного телефона, - А Янка не замужем?
- Замужем, замужем! (*не надо уточнять, что официально – нет*)
- Если что там у тебя – или как – или где, сразу звони, не стесняйся, ладно? Она ведь – моя первая любовь! Кстати… Я тебе недорассказал продолжение истории, с первыми тремя женами… Так вот…, - и далее я еще час слушала продолжение похождений современного поручика Ржевского (*бедный Игорь! Наверное, проклял все на свете, сидя в моей машине на стоянке возле «органов». Бедные его органы! Затекли все, онемели… Черт, ужас какой-то! Ведь всего лишь просила прокатиться его со мной по моим делам! Ушел, наверное… Конечно, любой бы ушел на его месте. Ключи – под бамперам, как обычно… Стыдно… Прости меня, Игорь!*)
- Опаздываешь, наверное? – прервал мои раздумья следователь, - Езжай!
- Спасибо! Яне непременно привет передам!
- Подожди! - нахмурился следователь, - Что надо сказать?
- Так я уже сказала, «спасибо»!
- Не…, не так говоришь… Ну, подумай! Что надо сказать?
- Ну-у-у-у…, - (*вы меня все так достали, что слов не найти, а перед Игорем – вовек не вымолить прощения*), - Не знаю…
-Эххх… Покидая кабинет следователя, надо говорит: «Моя милиция меня бережет!» Усекла?
- Ага, усекла, спасибо, - и, забыв вымолвить заветные слова, я поспешила к своей машине, где меня ждал на протяжении восьми часов мой друг – самый лучший друг, заодно отрегулировав аудиосистему в автомобиле, долив масло, откорректировав ход дворников, поставив кожух на ремень ГРМ и проведя в салоне генеральную уборку. А его улыбка… Именно ради нее и стоило столько терпеть!
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ВЧЕРА.
Срочно нужно забрать ребенка с тренировки. Как известно, никого не волнует, где именно живет ребенок. Тренировка закончилась – до свидания, ребенок будет дожидаться маму на крылечке.
Вопль в мегафон:
- ВАЗ 21099, прижмитесь к обочине!
В зеркало заднего вида – очередной гаишниковский патруль.
- Ваши документы!
- Пожалуйста!
- Вы управляете преступным автомобилем!
- (*твою мать, опять!!!*) Я знаю, я недавно была в отделении милиции города Всеволожска, все выяснили, вот моя справка о том, что на руки мне были выданы все документы, включая свидетельство о регистрации, что проблем нет.
Гаишник долго изучать справку и сказал:
- Ничего не знаю, проедем в отделение милиции. На сей раз, № 59, Выборгского района.
Никакие увещевания о том, что ребенок будет мокнуть под дождем, дожидаясь в темноте в криминально неблагополучном районе, на этого товарища не возымели никакого действия. Позвонила сестре, чтобы срочно забрала Пашку, поехала за эти товарищем.
Снова (*де жа вю?*) документы дежурному, снова – за решетку, снова ожидание опера и следователя, и все подобное.
Через полтора часа ожидания следователь:
- Всеволода Вячеславовича знаете лично?
- Знаю, могу позвонить.
- Не надо. Будем писать объяснительную.
- Напишем, хоть сто сорок штук. Но, позвольте, доколе?
Написала, позвонила следователю. Выяснили, что из базы данных МВД эта машина уже давно выведена, и задерживать меня не имели никакого права. Отдали на руки права и свидетельство о регистрации. Мой вопрос:
- А можно мне какую-нибудь справочку, чтобы меня снова не останавливали?
- Это не в нашей компетенции!
- А в чьей?
- Следователя!
- А Вы кто?
- Я – следователь, но не этот. Звоните Пургиной, которая вела дело Иванова.
Звоню. Объясняю. Она мне в ответ:
- Я уже давно все вывела из базы данных. Не понимаю, почему Вас снова задержали. И вообще, у меня сегодня выходной. Мой молодой человек приехал ко мне всего на два дня. И не надо меня больше беспокоить.
«Мой» следователь перехватывает трубку:
- Света? Тебе эта машина не нужна? Вывела? Сняты? Закрыто? Хорошо, пока.
С момента этого разговора прошло два часа, и я снова очутилась в родной Богине. Вымотана, в состоянии нестояния из-за невозможности адекватно оценивать ситуацию, уставшая, как собака. Справки снова никакой не дали.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ. СЕГОДНЯ.
Мама в больнице. Гипертонический криз, плюсом - массовое разрушение костной ткани. Под капельницами круглосуточно.
- Детка! Так хочу жареной картошки – не передать! Тебя не затруднит мне принести, горяченькой картошечки, а? Ты ж знаешь мои операции на желудки, не могу я есть эту еду.
- Мамуль! Конечно, все сделаю, как ты любишь. Скоро буду!
- Я люблю тебя, детка! – голос очень слабый, еле слышный.
Я – в машине, на коленях – завернутый в несколько полотенец, контейнер с горячей жареной картошкой. Позвонила Янке, едем вдвоем. До больницы оставался один перекресток, когда я снова услышала заветное:
- ВАЗ 21099, прижмитесь к обочине!
(*П…ц, мля! Снова началось!*)
- Предъявите Ваши документы!
- Я все знаю. Управляю преступным автомобилем. Вчера по этому поводу была в 59 отделении милиции. Я с удовольствием проеду с вами в это отделение, или в любой другое, но… Понимаете, у меня мама под капельницей, картошку просила… Она еще горячая. Пожалуйста, будьте людьми, дайте мне всего 10 минут, и я буду с вами – где угодно.
- Следуйте за мной!
- Пожалуйста! Я могу оставить этот автомобиль здесь, сестра может поехать с вами, а я буду буквально через 10-15 минут, пожа-а-а-а-луйста! Мама никогда ничего не просила. И вот… Картошка остывает на коленях… Я Вас очень прошу!!! Вот мои все справки, все документы. Очень прошу… Только до мамы доехать…
- Следуйте за мной!
- Я Вас очень прошу, хотите, на колени встану, мне только до больницы картошку жареную отвезти, она же остынет, пока мы с Вами заполняем все бумажки!
Гаишник, забрав все документы, сел в свою машину.
И то ли из-за того, что вчера я уже доказывала в этом 59 отделении милиции, что я – не верблюд, то ли потому, что понимала, что картошка до мамы в горячем виде не доедет, то ли вообще нервная система дала сбой, не выдержав напряжения, но вела я себя, мягко сказано, неадекватно. Далее - помню только отрывками.
- Ненавижу нашу страну!
- Ваша обязанность – преступников ловить, а не меня по отделениям развозить!
- Мне нужно всего лишь довести картошку до больницы, а потом я поеду с вами хоть на край света!
- Ненавижу людей в синей форме!
- Не смотрите так, если надо – надевайте наручники!
- У меня мама под капельницей! Мне в больницу срочно надо!
- Я пойду пешком, мне надо к маме!
И еще много чего, чего уже не могу воспроизвести, так как стала задыхаться, пока не потеряла сознание. Оказывается, как потом рассказала Янка, которая была со мной во время описываемых событий, то, что помню я – лишь десятая и самая приличная часть того, чего я там кричала. Параллельно звонил шеф с сообщениями о том, что он улетает, и ему нас…ть, КАК я буду выруливать ситуацию на работе, при этом не оставив ни копейки денег на решение возникших проблем. Сказал, что если автопарк встанет – все повесит на меня. А он и так встанет! Надо быть полным имбецилом, чтобы этого не понять! Еще звонок от мамы:
- Доченька, ты скоро?
Еще Пашка звонит:
-Мам! Старая бабушка (мамина мама) ходит голой по квартире, что-то бормочет и просит ее согреть, что мне делать?
-------------------
Далее – темнота… Сначала, помню, звуки стали глуше… Потом, помню, как прижимала сумочку, в которой лежала заветная картошка для мамы. Больше ничего не помню… НИЧЕГО… Надо срочно к Пашке! Нет, в больницу – к маме. Нет – к следователю. Пашкины глаза. Мамины руки. Какие-то вздохи. Таможня. Лицо шефа. Крик инспекторов. Снова ребенок. Плачет. Мама. Слезы.
Отделение милиции. Нашатырь раздирает мозги. В руках – картошка. Жареная. Для мамы. Руки, почему-то, не слушаются. Правая – просто скрючена, левая – вообще потеряла чувствительность. Бледное Янкино лицо. Люди в форме туда – сюда.
- Ты нас слышишь?
- Да.
- Как тебя зовут?
- Анжана.
- Отлично. Вот твои документы. Можешь ехать. Пусть сестра за руль сядет.
- Спасибо.
-------
Янка:
- Ну, блин, сестра, напугала ты нас до смерти! Короче…. Оказывается, машина выведена из базы данных МВД. А в базе данных ГИБДД, она почему-то, числится. Гаишники отказываются выводить ее оттуда, так как нужна бумажка из МВД. А МВД бумажку не дает, так как в их базе данных машина уже не числится. Едем к маме? Есть косметика с собой? Подкрась лицо, а то на покойника похожа, а то мама испугается…
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. ЭПИЛОГ.
Стало страшно... Страшно за то, что, кажется, я перестаю любить свою страну. Да-да, именно так... ПЕРЕСТАЮ ЛЮБИТЬ СВОЮ СТРАНУ.
Моя милиция меня бережет? Ага, бережет.
И когда бабушку старенькую свою прописывала почти шесть месяцев. То одна бумажка не по той форме заполнена чиновниками с Вологодчины, то другая. А мотаться в Череповец – что может быть проще? Ведь еще и срок действия каждой бумажки ограничен. То трое суток, то пять рабочих дней. То питерских чиновников не устраивает бланк, на котором заполнены данные.
И когда девять месяцев выбивала из страховой компании деньги, за угнанный у папы автомобиль, на который они с мамой копили всю Жизнь. Справку из милиции не могла получить честным путем о возбуждении уголовного дела.
И когда успокаивала родителей, после троекратного (!!!) взлома их квартиры и, соответственно, выноса всех ценных вещей.
И когда даже за капельницы в больнице, где лежит мама, надо заплатить, и даже медицинской сестре, чтобы она лишний раз полы в палате помыла, потому что у медицинского аппарата зарплата маленькая, а лекарств нет. И это не смотря на то, что мама – всю Жизнь работала на наше любимое государство за копеечную зарплату, не пытаясь даже взять больничный, ибо «работа – превыше всего». Она не заработала на капельницы? Нет, не заработала…
И когда увидела соседку по лестничной площадке, выбирающую на рынке гнилые яблоки, по цене – три рубля за килограмм. Старуху, которая во время Великой Отечественной, выносила раненых из-под пуль немецких.
И когда я со старательностью аутичного ребенка продолжаю копить на собственное жилье, хоть какое, хоть однокомнатное, а цены на него растут со скоростью геометрической прогрессии. И теперь я трезво понимаю, что не успею насладиться в своей короткой Жизни горшочными цветочками на собственном подоконнике.
За что? ЗА ЧТО я должна любить свою страну, если я ее, Родину-Мать, люблю сильно-сильно, по-детски искренне, а от нее – только оплеухи и затрещины, как от мачехи? Понимаю, любовь не всегда бывает взаимной… Но хоть проблеск любви какой-нибудь может быть? Хоть доброе прикосновение... Хоть маленькое поощрение за удачно сделанные уроки... Хоть малюсенький, такой, поцелуй... Ма-а-а-ахонький такой... Совсем крошечный... Пожалуйста...