Суверенная демократия и демократический суверенитет

 

 Суверенная демократия и
 демократический суверенитет

О досадной скудности и скорбном однообразии российской внутриполитической жизни говориться сегодня предостаточно. Но два эти качества недавно проявились, пожалуй, с особой четкостью. В дискуссии, которую взяла и … развернула пишущая общественность между господами Медведевым и Сурковым — якобы вокруг понятия суверенная демократия.
 Уж если попытка одного высокопоставленного чиновника усомниться в юридической чистоте термина, предложенного другим высокопоставленным, вдруг воспринимается как знак исключительной напряженности в верхах, как столкновение не на жизнь, а насмерть, то тогда, действительно, можно утверждать,что скудность и однообразие достигли крайних пределов.
Но в толкованиях демократии двумя нашими выдающимися чиновниками, если разобраться, какого-либо смертельного противоречия не просматривается. Д. Медведев анализирует термин с чисто формальной, теоретической стороны, то есть полностью отвлекается от условий его использования, применения. Господин же Сурков ( как бы к нему ни относиться, а этого нельзя не признать), изобретая термин «суверенная демократия», и не помышляет о теории, о какой-то там классификации форм демократии. Его интересует не суть демократии, а сугубо практический вопрос— процесс перехода к демократическим формам правления. А здесь уже немыслимо, а то и преступно, говорить о демократии вообще, без учета ситуации в конкретной стране на конкретном этапе ее существования. Мол, запустим в дело десяток эталонных демократических принципов, а далее —как получится. То ли как у американцев в Ираке, то ли как у г. Ельцина в России…
Термин «суверенная демократия» — это не характеристика демократии, это —характеристика процесса ее выстраивания, подчеркивающая, что в этом процессе центр тяжести на данном этапе должен безусловно находиться не на демократических принципах как таковых, а на суверенитете страны. Поскольку без этого смещения никакой демократии не будет, а будет бардак. Такой, каким кончилась так благостно начавшаяся горбачевская перестройка. Такой, каким началась и длилась перестройка ельцинская. Этот теоретически нестрогий термин —«суверенная демократия» и скорректированная на его смысл политика без преувеличения оказались спасительными для России. И корректировка демонстрировала, что кое- какие выводы(о темпах, сроках, осторожности) из беспутных экспериментов недавнего прошло нынешней властью все-таки были сделаны.
Переходное состояние при выстраивании демократической формы правления, предполагающее ценностный приоритет суверенитета страны, а не самой демократии. Или коротко — суверенная демократия. По-моему, все здесь четко, разумно и эффективно. И это большая удача В. Суркова, если термин, действительно, придумал именно он. Здесь он несомненно «России верно послужил».
При сближении терминов демократия и суверенитет, как мы видим на примере «суверенной демократии», идет интенсивная генерация практических смыслов. Чисто теоретические смыслы ( и здесь г. Медведев, конечно же прав) несомненно искажаются. И компенсировать эти искажения вряд ли удастся одними лишь сетованиями в адрес оголтелых практиков. Куда более полезной здесь может оказаться попытка сблизить два эти понятия несколько на другой основе— сместить в этой связке центр тяжести в сторону демократии и обратиться к практическим смыслам уже демократического суверенитета.
 Президент Путин и его команда, реализуя концепцию суверенной демократии, скорей всего, все-таки перегнули палку. Конечно, после горбачевско-ельцинской разрухи ( всюду и на поле государственной независимости, в частности, ) в сторону суверенитета требовалось выгребать особенно интенсивно. Иначе страна попросту бы лопнула — по волжскому ли разлому, по енисейскому ли, но могла лопнуть. Поэтому перебор в сторону суверенитета был практически неизбежен и, более того, просто необходим. Но российская демократия в результате обрела, увы, какой-то диковатый для 21-го века, таежно-болтный вид ( «Единая Россия» — закон, медведь — прокурор). И главное, образовалась гигантская пропасть между представительной и исполнительной властью— возможности воздействия на управляющее чиновничество, контроля его со стороны общества, депутатов оказались минимизированными до предела. Единственным сувереном в стране стал фактически властный чиновник.
Он может сегодня в России все: выстроить многомиллионный фонтан на Неве, организовать для иностранных гостей на Стрельне шашлык по 50000 у. е за шампур и даже расщедриться — облагодетельствовать население пенсионной прибавкой величиной в полста рублей …
Наш суверенитет, укрепившийся за последнее время во всех внешних проявлениях, по внутренней своей структуре оказался образованием в высшей степени странным. Его можно назвать каким угодно – таежным, медвежьим, азиатским, но только не демократическим. И устойчивость его далеко не очевидна. Выдерживая вполне приличный напор извне, он может начать вдруг сыпаться, пойдет мелкой трещиной в результате каких-нибудь ничтожных внутренних флуктуаций...
 Эта опасность существует, поскольку существует скрытое и пока молчаливое недовольство властью, которое снять можно лишь единственным образом: дать народу возможность контролировать власть. Именно поэтому с той же необходимостью, с какой мы сдвинулись когда-то от теоретической демократии ельцинского-клинтонского разлива к демократии суверенной, мы должны сегодня совершить еще один идеологический маневр и развернуть свою политику к практическим смыслам уже демократического суверенитета.
И здесь все, по существу, может быть сведено к двум крупным политически акциям. Первое – поставить Администрацию президента под контроль закона — без жесткого и обстоятельного федерального закона об администрации президента дальнейшая медведизация нашей демократии неизбежна и последствия ее будут не из лучших.
 Второе — дать представительной власти эффективные средства контроля над исполнительной — через институт депутатских комиссий по расследованию дел и деяний управляющих чиновников, прежде всего.
Я уж неоднократно что-то писал на эти темы. Здесь (http://vsurikov.ru/Putin%20%20ne%20%20Putin.htm) и здесь(http://vsurikov.ru/newkurs.htm ) можно ознакомиться с деталями.
 Тема демократического суверенитета (не как отвлеченная, а как тема конструктивная, подчиненная долгосрочным национальным интересам), похоже, потихоньку проклевывается в российском сознании. Мне показалось, что в своей недавней работе Б. Межуев (. Сочетание идеократии и демократии, http://www.apn.ru/opinions/article10176.htm) пишет именно на эту тему. Хотя и обходится без инверсии сурковского термина.
Качнуться в строну демократического суверенитета России сейчас крайне необходимо. Скорей всего, этот сдвиг не будет последним и со временем понадобиться очередное смещение в сторону того, что в наше сознании связано с понятием «суверенной демократии». Когда -нибудь процесс может быть и сойдется. И тогда Д. Медведев, или кто-нибудь из его сыновей-внуков, сможет спокойно подвести черту: « Да, это — российская, но в то же время настоящая демократия. И теоретически строгая, черт подери»…

Валерий Суриков
 17 августа 2006 года

г. Задонск
сайт автора: www.vsurikov.ru