Два имени.
Иван заканчивал последние приготовления к старту. Большинство этих неторопливых действий имело лишь ритуальное значение. Но оператор считал, что инструкции, раз уж они написаны, должны выполняться. Поэтому, шаг за шагом, он прогонял тесты по сотни раз проверенной аппаратуре, стараясь не замечать насмешливых улыбок техников. Наконец, закончив предстартовую программу, Иван величаво, словно монарх, садящийся на трон, опустился в ложементы кресла. Сверху вниз и справа налево он перекрестился ремнями безопасности и нажал на кнопку «Пуск». Мир вокруг кабины, укрывшись тёплой полупрозрачной дымкой, стал удаляться. Через мгновенье он исчез, и в окружающей темноте стало отчётливо видно свечение голубого темпорального поля. На поверхности этого шара плясали всполохи вероятных возможностей, возникали радужные пятна параллельных реальностей, лопались мыльные пузыри тупиковых ветвей времени. От огненного круговорота начинала кружиться голова. Даже лучшим профессионалам становилось страшно в эту минуту от осознания могущества сил, на которые посягнул человек. В припадке безумного величия он бросился в бушующий океан мироздания на своей утлой лодчонке! Только многолетние тренировки и крепкие ремни удерживали Ивана от желания выскочить из кабины. Но для сохранения полного контроля требовалось большее. И умное кресло вкололо своему хозяину успокоительное. Дыхание стало успокаиваться, пульс замедляться. Уже через несколько минут спокойный взгляд оператора уверенно скользил по приборам. Всё было в норме. И чего это он так разволновался? Не новичок ведь, а опытный темпоральный пилот! «Хорошо, что никто не видел!»- от этой мысли стало немного легче. Стыд уходил, но отголоски неясного предчувствия прогнать было тяжелее.
Иван посмотрел на часы. Большой, сделанный под старину, циферблат казался неуместным среди компьютерных мониторов. Но равномерный шаг секундной стрелки, отсчитывающей бортовое время, дарил надежду на возвращение. Каждый грамм, перемещаемый кабиной, требовал огромных энергетических затрат. Но никто не смел покушаться на этот священный компас, на последнюю связь пилота с домом. Тик-так, тик-так, тик-так. Иван засыпал под тихую колыбельную времени.
Удар финиша был довольно болезненным. Кресло не смогло полностью погасить его энергию, и новая реальность встретила Ивана несколькими синяками и шишками. Потирая ушибленное плечо, он специально оттягивал начало послеполётной проверки оборудования. Две-три минуты можно провести в блаженном неведении. А уж потом - кому как повезёт.
Всё было цело кроме маленькой коробочки блока темпорального наведения. Сегодня был явно не его день. И, кстати, теперь он не мог даже приблизительно определить, что это за день. По погоде - ясно, что зима. Но какой год, какое столетие? Отбросив бесполезные догадки, Иван вышел из кабины. Комбинезон, почувствовав холод, включил подогрев. Молодец! А вот обувь подкачала: провалившийся по колено в сугроб Иван почувствовал холодок таящего снега в своих ботинках. Так он далеко не уйдёт. Придётся, дождавшись темноты, поехать на вездеходе.
Местность была безлюдная, и Иван решил включить фары. Столкновения с деревом он боялся сильнее возможных последствий демаскировки. Ну увидят аборигены нечто летящее в небе, ну расскажут они о чудовище с тремя светящимися головами, так кто же им поверит? Об электричестве здесь никто и не слышал, а первые самолёты изобретут лет эдак через пятьсот. Поговорят, поговорят, да и забудут. Небылицы долго не живут. Изменить историю риска нет.
На горизонте показались тусклые огоньки деревенских окон. Выбрав крайнюю избу, Иван слегка повернул руль вездехода. После стука дверь отворилась не сразу. Вилы в руках хозяина нервно дрожали: «Чего надобно?» Краткий гипносеанс изменил обстановку. Иван получил первую информацию и мог спокойно её обдумать, пока закипал поставленный стариком самовар. Век был по-прежнему неизвестен. Страна- Россия. Уже хорошо. Зона поиска спасателей сильно сузится, если ему удастся подать о себе знак. А то, что до Москвы километров десять, так это уже чистая удача! От этой мысли безвкусный мутный напиток показался Ивану нектаром. Он хлопнул оробевшего крестьянина по плечу и рассмеялся: «Мы ещё повоюем!»
Радость оказалась преждевременной. В этой Москве ещё не было газет, да человек с фамилией Фёдоров пока не родился. Рукописные книги ценились дороже золота и хранились в царском дворце, оставаясь недоступными для гостя из иного времени. Иван не видел выхода: стандартная процедура посылки сигнала о помощи была здесь нереализуемой! Его зов будут искать в книгах. Других средств передачи информации ещё не существует. Но к этим фолиантам имеет доступ только семья царя! Захватить дворец? Нет, это вызовет сильнейший временной сдвиг, и ему просто некуда будет возвращаться. Стать зятем царя? Но тогда историки занесут это в летопись, и процесс станет необратимым. Везде тупик!
Потянувшаяся череда однообразных дней казалась Ивану бесконечной цепью. Не разорвав её звеньев не вырваться из этого мира. Но каждое хрупкое колечко так нужно истории, что трогать его он не имеет права. Оставалось просто жить. Заканчивались продукты, а Иван, гордившийся своими многочисленными талантами, пока ещё не научился зарабатывать на хлеб. Древние, казавшиеся примитивными, промыслы давались ему с трудом. Хозяин избы, глядя на его напрасные усилия, только покряхтывал и приговаривал: «Ну, парень, ты, видать, ничего окромя ложки и держать-то не умеешь!» Иван с трудом сдерживался, чтобы не бросить в старика остатки очередного, развалившегося на гончарном круге, горшка. Наконец он оттолкнул надоевший механизм и прошёлся весёлыми словами по всем его родственникам. Старик, явно не ожидавший от гостя такого владения русским языком, испуганно перекрестился и, ойкнув, уважительно сказал: «Ну, Вы барин и даёте!» Потом забегал по избе: «Сейчас печку затоплю, чайку согрею, кашки сварганю. А вы ложитесь, отдыхайте. Устали то как!» Ивану стало стыдно за этот неконтролируемый всплеск эмоций. Он взял у старика вёдра и пошёл к реке за водой. Уж на это у человека двадцать третьего столетия умения хватало.
Около полыньи толпился народ. Спешить Ивану было некуда, и он, поставив вёдра, закурил. Это нехитрое действие произвело на крестьян странный эффект: побросав коромысла, они с криками бросились в рассыпную. Иван загрустил: «Ну вот, всего вторую неделю здесь, а уже начал народ фокусами удивлять. Профессионал, а забыл, что табак только при Петре 1 завезут!» Иван достал гипноизлучатель, пытаясь стереть у свидетелей воспоминание о своём преждевременном перекуре. Радиус действия прибора не давал полной гарантии. Но попытка - не пытка, и он нажал на кнопку. В ответ в полынье раздался громкий плеск: ломая тонкую корочку льда, хвостом била щука, оглушённая гипноимпульсом. Иван, ещё не веря в свою удачу, взял её на руки: «Вот и пригодилась моя техника. Уж рыбы то я теперь наловлю и для себя, и для деда!» Вдруг щука повернула к нему свою длинную голову. Печальные рыбьи глаза подёрнула холодная плёнка подступающей смерти. Открывающийся последней судорогой рот, беззвучно кричал о пощаде. Иван не вынес этой мольбы. Нагнувшись, он выпустил на волю несчастное создание. Вздох изумления прокатился в ответ по прибрежным кустам: попрятавшиеся зрители не могли поверить, что кто-то может просто так отпустить только что пойманную чудесным образом щуку. «Колдовство! Да обошлось ли здесь без лукавого?!»- кричал мужичок в рваном тулупе. Иван хотел было успокоить смутьяна, но вдруг, что-то вспомнив, быстро зашагал к дому.
С каждым шагом в его памяти оживал герой забытой сказки, услышанной в раннем детстве от бабушки. В этой истории не хватало многих фрагментов, у неё не было конца. Но Иван точно знал, что начиналась она со щуки, и теперь только от него зависят тексты народных преданий. Придётся попотеть, но он сможет. В этой сказке будет столько чудес, что её обязательно заметят спасатели будущего. Народные легенды не изменят истории, а путешественник будет спасён. Выход найден!
Оставалась последняя проверка. Иван не помнил имени героя, но был уверен, что придумать его должен именно он. Выбрав самое смешное из возможных, Иван тут же почувствовал правильность своей догадки по всплывшим в памяти новым фрагментам сказки. Уже ни в чём не сомневаясь, он вошёл в дом и, забираясь на печь, сказал хозяину: «Кстати, зови меня Емелей!»