Мэл стояла в очереди к вокзальной кассе и пыталась одновременно жевать уличный противный пирожок с капустой и читать журнал. Вокзал был нестерпимо вонючий, орал телевизор, подвешенный под самым потолком, к пассажирам приставали таксисты и цыганки. Очередь, длиной не менее километра, постоянно извивалась и менялась. Ребёнок, стоявший с мамашей впереди Мэл, безостановочно таращился на левую руку Мэл. Помимо браслета из куска лохматой кожи с бусинами, у Мэл был нестандартный маникюр: черные ногти с золотыми человеческими глазами. Мэл доела пирожок, перевернула страницу и сказала ребёнку:
- Глаза сломаешь!
Стоявшие вокруг неодобрительно посмотрели на Мэл. Разве можно так грубо с детьми! К тому же на голове у Мэл было намотано нечто очень странное из чёрных и синих платков и лент, а из-под этого сооружения вылезали беспорядочно белые волосы.
- Об тебя сломаешь! - злобно сказал старый хрыч в пиджаке довоенных времен. - Шалашовка!
- Дедушка, я еще в детстве завела себе принцип - старых и сумасшедших не бить. По-моему, принцип изжил себя. А по-вашему? - спросила Мэл.
Парочка студентов, которым Мэл импонировала, заржали, и хрыч ввинтился в толпу, подумав, видимо, что всё это - одна шайка. И в это время у Мэл зазвонил телефон. Неизвестный номер.
- Да. Кто это? - ответила Мэл.
- Люся, это Соня! Люся, послушай меня, пожалуйста! Ты должна срочно приехать к нам! У нас беда с Андреем!
- Во-первых, меня зовут Мэл, - сказала Мэл ледяным голосом, который предназначался у неё только для Буйных Родственников. - А во-вторых, я вам ничего давно не должна.
- Люся, пожалуйста! Это очень серьёзно! Андрей проиграл много денег, и сделал большие долги. Теперь эти люди, которым он должен, как это сейчас говорят, поставили его на счетчик.
- А мне что сделать, приехать и помочь этим людям? - спросила Мэл.
- Люсь, не надо так! Он же наш брат...
- Все люди братья.
- Подумай об Ирочке! Ведь она твоя племянница! Ребёнок так тебя любит!
- Слушай, Сонька, не гони волну! - сердито сказала Мэл. - Ребёнок видел меня два раза в жизни. И ребёнок не играл и не делал долгов. И всех других пакостей, которые делала вся ваша компания. Откуда ты взяла мой номер?
- Юля дала.
- Передай Юле, что она - последняя жопа после этого. Оставьте меня в покое. Я для вас умерла сто лет назад.
Мэл закрыла телефон. Очередь продвинулась метра на два. Мэл развернула журнал. Телефон зазвонил снова.
- ****ь, как вы меня все задолбали! - воскликнула Мэл. И сбросила вызов. Практически сразу пришла SMS-ка:" Попроси Вову! Он умеет решать такие проблемы. Пожалуйста!!!"
Пришлось покинуть очередь, и ехать домой, не купив билета, потому что у Мэл полностью испортилось настроение. Из-за предательства Юльчика, которая дала её номер Буйным Родственникам, из-за самих Буйных Родственников. Одна мысль о них способна была отравить Мэл неделю жизни. Но это был ещё не окончательный конец света. Когда Мэл вошла домой, в нос ей ударила отвратительная вонь жарящегося мяса, а по мозгам загремел голос Свекрухи. Голос у той всегда был демонстративно громкий. Профессиональный, объясняла Свекруха. Правда, непонятно было зачем ей профессионально громко орать, сидя на работе в кабинете с тремя сотрудниками…
Беседовали со Свекрухой: свёкор, Анюта (Свекрухина дочь от первого брака) и Человек, работающий Мужем Мэл (он был от второго брака).
- А, вот и Мэлочка! - радостно закричала Свекруха. - Купила билет? А мы вот забежали к вам отпраздновать!
- Что отпраздновать? - угрюмо спросила Мэл. – Курбан-байрам ещё не начался, а Пасха давно прошла.
Все засмеялись (уже слегка попраздновали, подумала Мэл, на столе стояли початая бутылка водки, фужеры и куча всяческих салатов и нарезок).
- А вот! - сказал весело Человек, работающий Мужем Мэл. - Маме с утра Глава сам передал.
Он протянул Мэл газету. Одна из областных газет, Мэл сроду ее не читала. Основным содержанием издания были обычно отчёты и доклады всяких чиновников, а также описание красот местной архитектуры и природы. В обведенной карандашом статейке рассказывалось о региональном молодёжном литературном конкурсе, в котором второе место заняла Мэл Дорецкая со своим эссе "Приключения русского языка".
- А кто его туда послал? - ошарашенно спросила Мэл. - Это было не эссе, а дурацкое школьное сочинение! Я его Шурику за бутылку коньяка написала.
- Анюта послала, - сказала Свекруха. - Анюта всегда говорит, что тебя должны печатать. Что ты способна стать лучшим из современных российских писателей...
Толстая Анюта умоляюще смотрела на Мэл. Она действительно говорила это, совершенно искренне, и вообще писанина Мэл ей нравилась, только она твердила, что мат надо бы убрать.
- Спасибо, Ань, - сказала Мэл вежливо.
Села бессильно за стол и почувствовала, как трясутся у нее руки. Надо было немедленно выпить, что она и сделала, без тоста и даже без закуски.
- Возьми салатика, Мэл, - сказала Свекруха. - А сейчас и жаркое будет готово!
- Передайте мне капусту, - сказала Мэл. - Сто раз вам говорить, что я не ем животных. Вовка, мне звонили мои Буйные Родичи. Наверное, тебе придется к ним поехать.
Майор поехал назавтра, тоже без особого энтузиазма. Брата и сестру Мэл он просто не любил, с ее матерью и отчимом вообще не разговаривал, отца никогда в жизни не видел, хотя тот вполне реально существовал на белом свете. На том, чтобы он ехал, настояла скорее Свекруха, которая раздувалась от гордости за прославившуюся невестку. Попавший в криминал брат невестки очень сильно портил картину.
А Мэл осталась дома, и целый день сидела в своей спальне на кровати, сжавшись в комок и глядя в одну точку. Её мучили мерзкие воспоминания. Начиналась депрессия. Водку пить не хотелось, а успокоительные таблетки Мэл нельзя было пить еще полгода (после очередного отравления). На звонки Мэл не отвечала. Музыку не включала, комп тоже. И, конечно, не ехала ни в какой Курск.
Но когда в дверь со страшной силой застучали, Мэл встала и отперла. Это мог быть Человек, работающий Мужем Мэл. Вид у Мэл был страшненький - волосы во все стороны, на теле только длинная и мятая серая футболка. Но у того, кто стоял перед ней, вид был еще хуже. Грязные и рваные штаны, очень похожие на больничные, очень мятая футболка и домашние тапочки. Небритое лицо и засаленные волосы. Два страшных чирья на подбородке.
- Лёлик! - в ужасе сказал Мэл.
Лёлик собственной персоной. Бывший любовник Мэл. Они не виделись больше года.
- Ты же в дурке, мне Юльчик говорила? - растерянно спросила Мэл, впуская его.
- Был, - сказал Лёлик, войдя и сразу начав разглядывать в зеркале свои чирьи.- Твой мент дома? Выгонит?
- Его нет, - сказала Мэл. - Он поехал к моим родственникам. Где тебя черти носили, Лёлик? Ты что, с психиатрички сбежал?!
- Ну да, - просто сказал Лёлик. - А что мне там делать? Я здоровый человек. Просто у меня была депрессия. Может у человека быть депрессия?
- Может, - сказала Мэл. - А как же твоя Наташенька? Ты же у какой-то вагины жил, мне твоя мать сказала...
- Да пошла она в жопу! Шизофреничка! - надменно сказал Лёлик, и прямо в прихожей скинул с себя мятую футболку и больничные штаны. Трусов под штанами не оказалось.
- Выкинь это все, Мэлка. Есть у твоего мента какое - нибудь старье? Дай, будь другом! Мне срочно помыться надо, я к тебе пешком шел, и три ночи в лесу спал. Видишь, лицо обсыпало от грязи...
Мэл, не зная даже, что возразить, молча подобрала тряпки с пола и выбросила их в мусорную корзину, которая стояла на крыльце. Потом нашла в шкафу тренировочный костюм майора, трусы, футболку и носки. Майор и Лёлик были примерно одного роста - под метр девяносто. Лёлик шумно плескался в душе. Вышел в халате Человека, работающего Мужем Мэл, и попросил:
- Мэлка, дай пластырь. Заклею этот ужас. Сроду таких чирьев не вылезало.
Мэл дала ему пластырь. Она понемногу вылезала из своей отрешённости, но не в сторону добра и красоты. Явление Лёлика было вторым предвестием близящегося конца света. Мэл была Лёлику совершенно не рада.
- Кофе будешь? - спросила она равнодушно.
- Буду. И пожрать чего - нибудь.
Мэл безропотно разбила на сковородку три яйца, бросила шматок колбасы. Пока кипел чайник, она нарезала хлеб, и все это время молчала. А Лёлик трепался вовсю: рассказывал, как его достала мать, как брат задолбал его воспитанием, как они хотели заставить его бросить Наташку и ехать с братом в Москву на заработки, как он любил Наташку, а она оказалась полной шизофреничкой, и переспала с его братом - просто для разнообразия...
При этом Лёлик уплетал за обе щеки, обжигался, ронял куски хлеба на пол, в общем, был самим собой. Он помылся, но побриться не успел и выглядел, как Стенька Разин после загула: дикие чёрные глаза, отросшая щетина, мокрые лохмы.
- Всё рассказал? - спросила Мэл.
- Да разве всё расскажешь? - взмахнул вилкой Лёлик. - Жизнь у меня всегда была идиотская, сама знаешь. Никогда мне не везло ни на друзей, ни на девушек.
- Зато всем везло на тебя, - сказала Мэл, и отхлебнула кофе.
- В каком смысле? - спросил Лёлик.
- А в прямом. Ты же замечательный вообще человек. Делаешь людям кучу добра.
- Не скажу, что добра, - несколько смущенно сказал Лёлик (не совсем понимая Мэл), - но и зла старался не делать.
- Конечно, - согласилась любезно Мэл, - какое уж тут зло. Например, говорить бабе, что ты ее безумно любишь, а потом взять и пропасть на год. Просто так, без всякой причины. А потом так же запросто прийти в вонючем тряпье и сказать - я пришел к тебе помыться и пожрать!
Лицо у Лёлика демонстративно затряслось, как он умел делать, когда изображал глубокую душевную травму.
- Никогда бы не подумал, что женщина, которая так много значила для меня в жизни, попрекнет меня куском хлеба!
- Бог с тобой, Лёлик, - сказала Мэл, - не надо столько стараний. Ты не на военно - медицинской комиссии!
- Какая ты злая! - глухим голосом сказал Лёлик.
- Да, - сказала Мэл. - Я просто сволочь.
- Во-первых, ты первая пропала, - сказал Лёлик.- Я тебе звонил, я тебя искал...
- Когда? Через три месяца после того, как пропал ты? И заткнись! - яростно сказала Мэл. - Ты прекрасно знаешь, где я была! И это из-за тебя, козла! Жри, вали спать на второй этаж. А завтра уматывай, чтобы я никогда не видела тебя больше!
Мэл ушла со своим кофе в спальню. Лёлик покорно потопал на второй этаж. Расположение комнат в доме он прекрасно знал. Когда-то он бывал в нем чуть ли не каждую неделю. А Мэл врала Человеку, работающему Мужем Мэл, что это её бывший сокурсник по Консерватории, который ездит к ней совершенствовать игру на скрипке.
Зазвонил домашний телефон. Мэл угрюмо взяла трубку, ожидая, что это будет майор с мерзкими новостями о мерзких людях. Но это оказалась Танька, задыхающимся голосом сообщившая, что видела вчера в кафе Грача.
- Что?! - в ужасе спросила Мэл.
И села на пол рядом с диваном.
- А что он делает здесь, этот урод?
- Приехал в отпуск, - сказала Танька. - Спрашивал о тебе. Сказал, что собирается в гости зайти.
- В гости!!! - завопила Мэл, так что Лёлик сбежал вниз со второго этажа и со страхом заглянул в комнату Мэл.
- Да в гробу я видала такие гости! Вы что, все меня доконать решили, что ли!!!
Мэл бросила трубку - не на аппарат. Лёлик подобрал трубку и с опаской заглянул в лицо Мэл. Она вся дрожала крупной дрожью. Едва Лёлик дотронулся до нее, Мэл завыла, уткнув лицо в колени. Лёлик поднял её на руки и понёс наверх, прижимая к себе и уговаривая:
- Тихо, крошка...тише...тише...
Мэл перестала выть только после того, как Лёлик уже вошёл в нее одним стремительным, но безболезненным ударом. Раньше это его умение вызывало у неё восторженный всхлип. Теперь она, наоборот, замолчала, и только катала голову по кровати да чуть подбрасывала живот вверх, навстречу Лёлику.
- Ааа, - простонала она. - Лёлик...урод...псих, как ты посмел, я мужу скажу!
- Ненавижу ментов, - прорычал Лёлик, продолжая вдавливать Мэл в матрас.
Потом Мэл, завернувшись в одеяло, и отхлёбывая сок, принесённый с кухни Лёликом, рассказывала вздрагивающим голосом:
- Из-за него всё получилось, из-за урода этого, Грачева, я его ненавижу, он мне всю жизнь испортил, всю карьеру поломал, тварь малолетняя. Если он сюда притащится, я его просто пришибу.
- Я его сам пришибу, Мэлка, - сказал Лёлик, поблескивая в полутьме сумасшедшими чёрными глазами.
- И, главное, везде, куда бы я не уехала, он притаскивается, и мозги мне ****. Даже в Москве меня разыскал, когда я в Кузьминках в паршивом кафе на скрипке играла. Даже в Смоленске...
- Спи, Мэл, - проговорил Лёлик ласково, - спи...не думай ни о чем.
- Конец света приближается, - пробормотала Мэл, прижимаясь к Лёлику, - ты чувствуешь, Лёлик?
- Ага, - сказал Лёлик, - Апокалипсис...
В дверь постучали поздно ночью. Мэл открыла, стоя нагло в коротком красном халатике на голое тело. Грач сказал негромко:
- Здрасте, Людмила Витальевна.
- Здесь такие не живут, - мрачно сказала Мэл. - Чего надо?
Её начала бить дрожь. От одного взгляда Грача, которым он шарил по ней. Как всегда, смотрел воровски, исподлобья, жадно, с яростью насильника.
- А я к вам в гости. Посмотреть, как вы тут живете.
- Посмотрел? - спросила Мэл. - А теперь уматывай.
И хотела закрыть дверь.
Грач ловко подставил ногу.
- Зачем же так грубо? Я по-хорошему, я всегда к вам с любовью, я всегда вас так уважал...
Голос у него ни капли не изменился. По-прежнему нарастал с повышением. Говорил он всё быстрее и агрессивнее. Потом схватил Мэл за запястье.
- Муж дома? - с придыханием спросил Грач.
- Не твоё дело! Пусти руку! Быстро пусти, тварь, малолетка паршивая, ублюдок!
Он уже облапил её талию и волок на тумбочку в прихожей. Ему всегда было все равно где: на столе, на полу, на подоконнике. Лишь бы лицом к лицу. И лишь бы с Мэл. Когда-то Мэл заводило это - лицом к лицу. Но тогда Грачу было шестнадцать лет, и лицо у него было другое.
Лёлик оторвал Грача от Мэл и одним ударом в челюсть выкинул его за дверь. Захлопнул дверь.
- Вот и всё, - сказал он Мэл.
- Нет, не всё, - ответила Мэл.
Грач стучался в дверь ногами и кулаками. Выл истерическим воем:
- Другого завела себе, да?! Я не нужен стал? Проститутка ****ская, всю жизнь ты мне покалечила!
Лёлик открыл дверь и спросил с высоты своего роста:
- Тебе добавить, мразь?
Грач отскочил на всякий случай от двери, вытирая с лица смешанные кровь и слёзы, и продолжать орать:
- Она и с тобой потрахается, и выкинет! Ей все на два раза нужны! Она же шалава! Она со мной спала, когда я еще маленький был... она меня со- вра - ти - ла! Её Андрей, брат, за это из дома выставил! Все это знают!
- Я тебя сейчас убью, - многообещающе сказал Лёлик. - И мне за это ничего не будет.
В окнах по всей улице загорелись огни. Грач орал так, что половину города мог бы перебудить. Лёлик спокойно взял топор, лежавший на крыльце, и пошел на Грача.
- А!!! Убивают! - завопил Грач, и помчался вниз по улице.
Мэл сидела на полу и задыхалась от рыданий.
Лёлик бросил топор и вернулся в дом.
- Я его прогнал, - гордо сказал он.
- А меня? Кто меня прогонит? - спросила Мэл саму себя. - Из этого города? Из этой сраной жизни?
Лёлик сел рядом и обнял Мэл за плечи.
- Видимо, пока некому. Всемирный компьютер заглючил на этой программе.
Назавтра Лёлик уехал домой, Мэл дала ему денег на билет. Да и следовало: звонил Человек, работающий Мужем Мэл, и сообщил, что он дурацкие проблемы Андрея уладил, и возвратится к вечеру.
" Апокалипсис не состоялся" - набрала Мэл в окончании очередной главы. "Да и как ему состояться? Мир уже не таков, каким его создавали. Поэтому программа и не срабатывает. Нужна перезагрузка, но некому ее сделать. У меня не получается".