"Я увидел твои фотки, они обалденные! И мне стало так грустно. Я сижу тут один, а вокруг прыгают мальчики и девочки, обглотавшиеся таблеток. В нашем распоряжении дача в три этажа. И веселье будет длиться ещё три дня. А я сижу один за компом и смотрю на твои фотки. Приезжай к нам. Дача в 15 км по МКАДу в сторону Железнодорожного, позвони мне, я тебе точно объясню, как ехать. 89606168448. Пожалуйста!"
Мэл посмотрела на сообщение, засмеялась и быстро набрала в ответ:
"Хорошо, если нечего будет делать, приеду".
Ответ последовал немедленно: "Только обрати внимание на меня. Я Дима, 23 года. Если хочешь, пришлю фотку".
Мэл занесла телефон в свой мобильник, и вышла из Инета. Без фотки обойдемся пока. Тем более, что на улице лил холодный и нудный весенний дождь, а по земле текли мутные ручьи.
- Какая МКАД, на фиг, придумал тоже, наркоман несчастный! - сказала Мэл сама себе, выключила комп и пошла на кухню, съесть чего-нибудь. Стол был стерильно чист, а на плите стояла сковородка с курицей и картошкой. Человек, работающий Мужем Мэл, сегодня превзошел сам себя, блин.
- Ух ты, - сказала Мэл, заглянув в холодильник. - И не весь сыр «Хохланд» сожрал, надо же!
Мэл презрительно отвергла картошку и курицу, достала коробочку сыра и съела пару треугольников. При этом она пробовала читать. На столе в другой комнате скучал незаконченный перевод с французского, но Тупая Девица, которой он был нужен, просила сделать только через четыре дня.
- Можно еще и на МКАД смотаться,- сказала вслух Мэл. И засмеялась.
За окном поливали серые частые струи. За струями виднелся чёрный голый лес. Мэл посмотрела на него, почитала, и встала: зазвонил телефон.
- Да, - лениво сказала Мэл. - Ничего не делаю. То есть перевод делаю дуре этой тупой.
- А ты обедала, Люсенька? - спросил Человек, работающий Мужем Мэл.
- Ага, - ответила Мэл.- Чего-то съела.
- Там курица, ты видела? Я кожу снял, как ты любишь...
- Спасибо.
Мэл закончила разговор достаточно резко, иначе Человек, работающий её Мужем, мог бы занимать время ещё целый час. Слава богу, его двое суток не будет дома, где-то он работает, с кем-то он поменялся дежурствами... Мэл прошла в комнату и села за французский перевод. На ногах у нее были тапочки с барсучьими мордами и хвостами, на теле - широченная футболка с газетными текстами и фотографиями... И коротюсенькие шорты. Дома было тепло, тихо. Только нудно дребезжал дождь.
А где-то далеко мальчики и девочки прыгали под таблетками, а неизвестный Дима смотрел в компьютер, и видел надпись:"Мэл. Москва. Была в 20.00." Была и ушла. И не приедет. Кто же приедет, кому надо ехать в такую погоду? Сумасшедшая, что ли, эта Мэл?
Мэл услышала, как зазвонил мобильник, лежащий на столе слева от "Хатха - йоги".
- Да, - номер показывал "Johnny", и Мэл сделала голос на две октавы ниже.- Ничего не делаю, дома сижу. Что ты хотел? Некогда мне болтать, перевод делаю, срочный. Пока. Хорошо.
Закрыла мобильник и сердито прошипела: "Как ты меня задолбал, мудила!"
Через три французские фразы мобильник зазвонил снова. Теперь на нем светилось "Sergey".
- Да, - сказала Мэл. - Да, Серенький! А ни черта не делаю! Приезжай. Его два дня не будет.
Закрыв мобильник, она немедленно сняла с себя футболку, шорты, трусы, и , бродя по комнатам в одних барсучьих тапочках, стала выбирать наряд. Наряд требовался эротический, хотя Серый, как и все мужчины, не очень-то смыслил в эротике. Притом, что Серый был и не совсем мужчиной в прямом смысле этого слова.
- Это пойдет, - сказал шепотом Мэл. И включила "Hot Chilly Peppers". Посмотрела в зеркало на себя в белом и кружевном. Это было совсем не в ее вкусе, но во вкусе Серого. Набросив наверх красный халатик, она переменила Хот Чили на ламбаду. И позвонила Серому:
- Ну, ты где, умер, что ли?
- Я уже стою около твоей двери.
Мэл открыла. И сказала с привычной гримасой:
-Фу, а накурился, урод!
У Серого была потрясающая умы прическа. Волосы стояли жесткими клочьями во все стороны, и прокрашены были снизу в красный цвет, а сверху в кричаще-белый, даже белее, чем у Мэл. Тельце у Серого было худенькое, высокое, с узкими плечиками. Все вещи висели на нем, как на вешалке, и на вид ему казалось лет 15.
Он принес полторашку какой-то полуалкогольной бурды, и они с Мэл, улегшись на широкую кровать, стали отпивать по очереди из горла. Смеялись. Серый рассказывал что-то спортивное, а Мэл что-то музыкальное. Потом Мэл села за синтезатор.
- Смотри, что я выучила.
Полились гладкие звенящие звуки, и Серому, который был сентиментален, захотелось плакать. Вспомнились умершая мать и умерший младенец, и самой Мэл этакие же мысли полезли в голову, и она резко прекратила.
- Это что было? - спросил Серый, подойдя и обнимая ее сзади.
- "Одинокий пастух". Старая, в принципе вещь.
- Классная вещь, - сказал Серый непонятно о какой вещи конкретно, потому что в данный момент он залез всей пятерней в минимальные трусики Мэл сзади. Мэл скинула халат на пол и переместилась от синтезатора к столу. Перепихнуться на синтезаторе было бы экзотическим разнообразием, но Мэл побоялась за целостность инструмента. Поэтому она вцепилась руками в стол и сама заправила горячий стерженек Серого куда требуется. Последовал ряд стонов, а потом Мэл уронила верхнюю часть тела на стол, а Серый обессиленно задышал и тоже издал слабый стон. Мэл взяла его руку и поцеловала. Серый задержал ее руку, поцеловал каждый палец.
Они вернулись в кровать. Допивали полуалкогольную отраву и болтали. Серый - о чём-то каратистском, Мэл - о чём-то компьютерном. И про дачу с таблетками рассказала.
- Ух, таблеточек я бы щас с удовольствием! - сказал Серый - Помнишь, как мы тем летом под мескалином в Москву поехали?
- А, это когда мы в тамбуре в электричке трахаться пристроились? - хихикнула Мэл. - Помню. Я думала, сдохну от возбуждения.
Ещё через 10 минут Серый сказал:
- Ну, ладно, покедова. Надо ещё на тренировку успеть.
На прощание они не целовались. Это было у них не заведено еще с тех пор, как Мэл обзавелась Человеком, работающим Мужем Мэл, и вообще жила не в этом городе.
Мэл села за синтезатор и поиграла минут 15. Внезапно ей стало до того грустно, что захотелось есть. Она прошла на кухню и включила свет. Уже смеркалось. Мэл посмотрела в окно. А дождь-то перестал!
- И какого хрена я здесь сижу в тоске этой? - сказала себе Мэл. Съела треугольничек сыра и прошла в комнату с французским переводом и синтезатором. Тишина давила на уши. От Серого остался только запах одеколона "Доллар".
Она машинально скидывала халат и дурацкие кружевные тряпки, надела привычное - футболку, чёрную, с заклёпками спереди и совершенно прозрачную сзади, чёрные трусики с красными вампирскими глазами, потом ядовито-розовые толстые колготки, а на них - рваные голубые джинсы, сквозь дырки розовое сверкало даже в темноте. Потом много сложных браслетов и серёг. Наконец, коротенькая курточка, платок, разрисованный в стиле Дали и красные туфли на платформе. Эту платформу Серый в прошлом году обил мебельными фигурными гвоздиками, а Мэл потом покрасила гвоздики золотой краской.
- Ой, фигню какую вы, ребят, делаете! - сказал тогда Человек, работающий Мужем Мэл. Он до сих пор был твердо уверен, что Серый - двоюродный брат Мэл.
- Ну, - сказала Мэл, посмотрев в зеркало. - Звоним Диме.
Дима отозвался сразу. У него оказался приятный низкий голос, уже слегка под кайфом.
- Позвонила?! - удивился он. - А я и не думал...Нет, ты классная девчонка! Просто офигеть девчонка!
Он путано объяснял, как ехать к его даче. Мэл слушала, и думала, что в такое время из её поселка можно уехать только на попутке.
- Всё, поняла, пока. Часам к двум буду, - отрывисто сказала она. Прошла на кухню, бросила в рюкзачок с лиловыми кроликами коробочку «Хохланда» и пакет "Московской картошки" и вышла из дома.
Весь поселок, ещё мокрый от дождя, озаряли только огни из окон домов.
Мэл спустилась вниз со скользкого пригорка. Дальше огни пропадали и начинался "рынок". Точнее деревянные фигурные прилавки, сидя на которых неизвестные личности неактивно и неагрессивно бормотали между собой.
- Мэл! Мэл! Ты, что ли, Люська! - крикнули сзади.
Мэл вынуждена была обернуться. Среди личностей, поместившихся на прилавках, была и Таня, приятельница. Описание Тани не ценно для истории. Длинное лицо и длинные бесцветные волосы, которые были перевязаны надо лбом вышедшей из моды банданой с черепами.
- Чего ты опять эту дебильную бандану надела, - презрительно сказала Мэл. - Сказано тебе - купи большой платок. Или вообще шапку купи, если платки не умеешь носить, чувырла.
После чего Мэл села рядом с Таней и компанией на мокрый прилавок и даже взяла из чьих - то рук горсть семечек.
- Фу, семечки! - Мэл с отвращением высыпала их на мокрый асфальт.
- Во, коза! - сказал кто -то.
Другой кто-то зашипел:"Ты чего? Это Мэл. Переводчица. Она с самим Димой Биланом переспала..."
- Правда, ты с Биланом переспала? - спросил кто - то. Здесь не было фанатов Билана, Мэл знала, поскольку знала все ублюдочные рожи, выступающие из тьмы в свете сигарет и зажигалок. И все равно сказала честно:
- Нет. На фиг он мне сдался, Билан этот. Я с Князем переспала.
Это вызвало куда более яркое возбуждение. Ей совали в руки сигареты, от которых она отказывалась. Пару раз согласилась отхлебнуть из бутылки с водкой, а потом пошла, не прощаясь. Таньку спросили - у твоей Мэл с крышей в порядке?
- Не совсем, - гордо сказала Танька. - Но вы разве не знаете про нее и Серого? Такая трагедия!
Ублюдки не очень знали смысл слова трагедия. Они углубились в свои нехитрые мысли и забыли о Мэл. А Мэл уже стояла на дороге.
Проезжающие машины были редки, и на поднятую руку не реагировали. Поселок маленький. Вечер пятницы. Ездят только пьяные.
Эта шестерка проехала метров пять, а потом только затормозила. Выбежавший из неё парень был не совсем адекватен. Махал руками и кричал:
-Пошли, пацан! Тебе куда? Садись, подвезем!
Мэл примирилась с тем, что теперь она пацан, и молча села в битком набитую машину. Свет отсутствовал, но Мэл разглядела несколько фигур, разных по форме, размеру и возрасту, похожих в одном: все они были в глубоком кайфе. Водкой в «шестёрке» не пахло.
- Ага, - сказала Мэл.- По-беленькому тащимся, да, ребятишки?
Тащились так сильно, что ответил только один. Тот, что затормозил для Мэл:
- Ага. За ним и едем. В Бецелево. Тебе по дороге туда?
- Кажется, да, - сказала Мэл.
- Белый брать будешь? - спросил сидящий справа, к которому Мэл прижалась, как к родному.
- Бабла нет, братики, - сказала Мэл. - Я к таблеткам еду.
- Таблетки - это что, - философски сказал сидящий справа, и в его речи обнаружился кавказский акцент. - Таблетки - это фигня...
Вообще, человек с нормально устроенной крышей немедленно умотал бы из этой машины с её опасными обитателями. Но Мэл спокойно открыла мобильник и набрала Диму.
- Алё, я выехала. Ага. Через полчаса буду на вокзале.
- Давай, - радостно сказал Дима. Судя по голосу, он принял все - таки одну марочку. - Жду тебя, солнце!
Наркоманы мирно спали до Бецелева. Никто на Мэл не покусился, и она подумала, как грустно рассыпался на её глазах ещё один миф об агрессивности наркоманов. Мэл вошла под навес вокзала, где очередь скользила, как раненая змея - бесцельно и хаотично. Мэл спросила билет и полезла вверх по насыпи, куда со страшным грохотом подкатывали электрички.
" Вот так," - подумала Мэл, глядя в разверзшееся под ногами черное отверстие, отделяющее ее красные платформы с гвоздиками от поезда. - "Шарахнешься туда, и кончен бал. Нет больше синтезатора, нет французского и английского. Серый останется один, и могилка с младенцем под старыми липами останется одна. И роман о моей дурацкой жизни никто не допишет".
Мэл легко перепрыгнула страшное окно в другой мир. И скоро уже сидела в вагоне, набитом едущими невесть куда бабками, студентами, рабочими в засаленных куртках и тётками в спортивных костюмах и с большими клетчатыми сумками. Пахло чёрт знает чем. Мэл достала " Московскую картошку и стала заедать вонь от человечества.
Ехали долго. Время от времени Мэл получала SMS -ки от разных личностей. Одна была от Человека, который работал Мужем Мэл.
" Ты в Интернете, котёнок? Не могу дозвониться на домашний"
Мэл ответила: " Не мешай. Скачиваю "Арбузный сахар". И уснула, прижавшись к боку рябоватого длинноволосого парня, который всю дорогу с одуряющей монотонностью играл в игры в допотопном телефоне.
Когда путешественница вышла из поезда, была уже глубокая ночь. Снова лил дождь, и под ногами чавкала грязь. Чтобы поймать здесь попутку, следовало пересечь половину маленького городка. Там будет трасса. Мэл уже ездила здесь, когда ещё жила в параллельном мире, где не было даже Серого.
На углу виднелась фигура в белой куртке. Фигура была женская, и явно ждала Мэл.
- Привет! - сказала фигура. - А я тебя жду!
Она сказала это так весело и уверенно, как может сказать только хороший знакомый. Мэл подошла поближе.
- Точно меня?
- Ну, а кого ж еще? Ты же Люська, да? Помнишь, мы с тобой в Аркадии на дискотеке "Нон - стоп" зажигали?
Когда-то Мэл бывала в Аркадии. Названия дискотеки она не помнила, как не помнила и лица девицы. Но она точно знала, что ни одна живая душа в мире, кроме ее одноклассников и буйных родственников не знает ее паспортного имени. В новом паспорте, сделанном взамен утерянного, она значилась Мэл. Без отчества.
Но как девица узнала ее здесь?!
- Пойдем! Ты же к Ефременкам? Пошли! - девица весело взяла Мэл под руку. По запаху самогонного перегара Мэл поняла, что девица могла принять за неё любое другое существо на свете. Но ей стало забавно, и тем более, девица шла в том же направлении, куда надо было Мэл.
Они прошли вместе две улочки. Везде брехали из-за заборов псы. Девица весело болтала:
- Я помню, как ты меня учила самбу танцевать! На нас вся набережная таращилась!
Самое удивительное было, что Мэл когда-то закончила курсы по латиноамериканским танцам. И танцевала в Аркадии самбу.
" Всё. Это знак высших сил. Миры сошли со своей оси", - подумала Мэл.
Надо бросить пить и начать вязать на спицах.
- А как тебя зовут? - спросила она.
- Дашка же я! - радостно объявила девица. Она была странно одета даже в сравнении с Мэл. Белая куртка, белая юбка-миди, белые сапожки с каблучком, какой носили в глубоко семидесятых, а в волосах, уложенных ракушкой - большой искусственный цветок.
" Это сумасшедший ангел, которого выперли из рая за плохое поведение", - решила Мэл.
Делалось все интереснее, и она вошла за девицей в избушку на курьих ножках, которая имела заколоченные окна и сильно накренившийся фасад.
Но внутри избушки было тепло, светло и весело. Человек десять сидело на полу, на старом паласе. В центре гордо возвышалась печка-буржуйка.
- Привет от Петьки и Василия Ивановича, - сказала Мэл, кивнув на буржуйку. Компания радостно загоготала, и сразу приняла Мэл, как свою.
- Привет! Ты с Дашкой?
- Я сама по себе, - сказала Мэл. - Я Мэл.
Ей дали место около буржуйки и около газетки со снедью. Снедь была вполне солидная: пирожки магазинные, пирожки чьи-то бабушкины, шматки сала, хлеб, чипсы в растерзанных пакетах, арахис и шоколадки. И в бутылках ядовито-жёлтый нектар.
- Сэмом балуемся? - спросила Мэл.
- Санина бабка выгоняла, - гордо сказал белобрысый опухший. И кивнул на Саню. У того было вполне интеллигентное лицо. Может статься, он даже читал Мураками. Просто сейчас он был очень хорошо подшофе. Саня указал Мэл место рядом с собой:
- Прыгай ко мне, солнце. Какая у тебя бандана клевая.
- И туфли! - сказала девушка монголоидного типа, курившая одну за одной тоненькие сигаретки типа "Vogue".
Все посмотрели на туфли Мэл, все заценили. Дашку здесь ценили меньше. У нее, видимо, был постоянный ухажер, чернявый и уже не так молодой. Он посмотрел в упор на Мэл и изрек:
- Я тебя помню. Встречались.
- В Аркадии!!! - завизжала радостная Дашка. - Я же говорю, в Аркадии!
" Я не еду за таблетками", - немедленно решила Мэл, - "я еду в институт имени Кащенко!"
Самое странное, что ей казалось - она помнит черноватого тоже.
- И ни в какой ни в Аркадии, - сказал черноватый. - А здеся, у Антона на тусовке. Помнишь? Пычину дачу?
Вот про Антона Мэл тотчас вспомнила. И рок-фестиваль, и то, как ездила позади Антона на его мотоцикле голая до пояса, к восторгу всех пьяных и укуренных, и то как уснула на Пычиной даче в Антоновых объятиях.
- А где щас Антон? - спросила она.
- Нету Антона, - ответствовал черноватый. - Разбился Антон прошлой весной на рок - фестивале.
Моментально наполнили пластиковые стаканчики самогонкой, выпили, не чокаясь за помин Антоновой души, и Мэл слегка повело. Какие-то пять минут она ещё различала голоса и лица, а потом погрузилась в сон. Она спала сидя, облокотясь на Саню. И не заметила, как Саня приподнял ее и повёл. Через тёмный двор, в баньку, где зажег крохотную лампочку и стал Мэл, вялую и бессильную, раздевать.
- Ну, - капризно говорила Мэл. - Я совсем и не хочу... отвали, Вовка! Не хочу!
Вовкой звали того, кто работал Мужем Мэл, а сейчас где-то далеко, в чёрной мокрой ночи, охранял недобрых людей.
Мэл открыла глаза и увидела странно освещённое лицо Сани, его красные губы около своей шеи.
- Как это у тебя расстёгивается? Ну, девчонки! Понаденут на себя всяких штучек - дрючек...
- А ты читал Мураками? - спросила строго Мэл.
- Да, растерянно сказал Саня. - "Норвежский лес". Но Зюскинд нравится мне больше.
- Щас все помешались на "Парфюмере", - сказала Мэл. - А элементарного Кнута Гамсуна не читали. Вот, не читал же?
- Нет, - сознался Саня. - Не читал.
- У меня дома есть, - сказала Мэл. - И ещё ослепительная вещь: "Сто лет одиночества". Кто не читал "Сто лет одиночества", тот полный даун. Я так считаю.
- Я даун, - сказал Саня. - Я не читал. Но я слышал. Есть эта книжка у тебя дома? Я отдам, клянусь. Меня здесь все знают. Саня-Артист. Поехали к тебе, у меня мотор тут рядом стоит.
- Юноша, - сказала Мэл.- Во-первых, вы пьяны. А во-вторых, я еду на дачу с таблетками, где меня ждет Дима.
- Какой Дима? - спросил Саня.
- А хрен его знает! Какой-то мудофиль. У него там дача с таблетками.
- Далеко?
- 15 км по МКАДу в сторону Железнодорожного.
Саня даже присвистнул.
- На чем же ты поедешь? Автобусы все давно ушли.
- Автостопом, - ответила спокойно Мэл.
Саня покачал головой. Он даже начал трезветь.
- Самая красивая и умная девушка в моей жизни оказалась крейзи.
- Не надо пошлых комплиментов, - сказала Мэл. - Я ездила автостопом, к вашему сведению, до Варшавы.
- Я тоже, - сказал Саня. - Но я парень. А здесь столько тварей по дорогам шляется. Поехали, я тебя домой отвезу.
- Ты разобьешься, - сказала Мэл. - Мне далеко ехать. Я из Деревец.
Саня даже присвистнул. А потом повел Мэл к старенькой машине неизвестной в темноте породы и вроде бы светлого цвета.
- Садись.
Мэл села. А Саня включил музыку. Невозможно было ждать другой - это был "Одинокий пастух".
Они ехали медленно-премедленно. На дороге не было ни то что ни одного мента - ни одной машины вообще. Глухая ночь, дождь, «Одинокий пастух». И рука Мэл на колене у Сани.
- Я это играю сама, - сказала Мэл. - На синтезаторе.
- Сыграешь мне, - сказал Саня, - когда приедем? Я был в Деревцах. Ты там родилась?
- Нет, - сказала Мэл. Я там живу. Я там за кем-то замужем. Только я забыла за кем, прости.
И поцеловала его в губы. Мобильник зазвонил. Выступило слово "Dima". Мэл взяла мобильник и удалила Диму к чёртовой матери.