Помнится, они сидели друг напротив друга. Совсем-совсем близко, но в тоже время так далеко. Он был взрослее и опытнее, Она моложе и наивнее. Он говорил, Она слушала. Каждое сказанное Им слово отзывалось острой болью в ее мятущейся душе. Он не оскорблял и не ругал, но Она чувствовала себя щенком, которого подобрали на улице и разочаровались, узнав, что пес беспородный. С каждым мигом Она понимала, что теряет всякую ценность даже для самой себя. А уж для Него... Тут и говорить нечего. Становилось все больнее. Ей не верилось, что Он способен...способен так глубоко вонзать иглы слов в Ее сознание. Но Он поступал именно так, словно не чувствуя Ее состояния. Она попыталась закрыться, но Он с легкостью проломил слабенькую защиту. Когда-то всю Ее душу покрывала несокрушимая (как Ей казалось) броня, теперь осталась лишь драная кольчужка, больше похожая на решето. Да, теперь Она не могла уйти даже в себя. Каждая фраза, словно раскаленный металл, выжигала клеймо. Невидимое, но саднящее хуже любой раны. А Он все говорил. Говорил свою правду, но преподносил ее так, как будто хотел убить. Она терпела и проигрывала. Она любила и даже прощала. Он считал, что поступает правильно, пытаясь достучаться до Нее. Он не думал, что это жестоко.
Разговор окончен. Он ушел. Она осталась, пытаясь зализать раны в щенячьей душе, прикрытой остатками драной кольчужки, больше похожей на решето