Докатились!

- Да ни хрена они не читаю!
Этот громкий, срывающийся на крик, возглас выдернул Димку из размышлений и заставил обернуться. Там, в полутьме укромного уголка – за любимым Димкиным столиком – сидели трое. Народу в баре было немного, но они почему-то забились в самый угол, подальше от барной стойки и любопытных глаз. Один – большой и грузный – тщетно пытался успокоить своего пылкого друга. Третий – с ироничной улыбкой на лице – потягивал пиво из высокого стакана, смакуя каждый глоток, и в разговор не мешался. По-видимому, эти трое давно знали друг друга. Почему-то Димку заинтересовала эта компания, и он пригляделся. Будучи человеком осведомленным он быстро узнал своих шумных соседей – для маленького провинциального городка любая неординарная личность является известной. Тот, что тянул пиво – майор, начальник четвертого отдела городского военкомата. Этот нестандартно мыслящий офицер часто пишет статьи на военно-патриотические темы в местном еженедельнике «Регион». Чем всегда вызывает циничные насмешки призывников-уклонистов. «Миротворцем» оказался заместитель главного редактора этой самой газеты, а по совместительству депутат городской думы. Колоритный персонаж! В гневном ораторе Димка распознал преподавателя местного колледжа, человека образованного и здравомыслящего, но резкого в высказываниях. Он тоже сотрудничает с «Регионом» – всегда пишет по существу, называя вещи своими именами. Чем и доставляет приятелю-журналисту массу проблем. Режет правду-матку, невзирая на чины и должности, нисколько не смущаясь тому, что его крамольные речи сильно раздражают местную политическую элиту. Если бы не ершистый характер, он давно мог стать директором этого самого колледжа. Но! … Димке стало интересно, по какому поводу так «разошелся» опальный педагог. Он навострил уши: в канун дня защитника Отечества речь, естественно, шла об армии. Юрий Владимирович – так звали эмоционального преподавателя – негодовал:
- Ни хрена они не читают! Ни хрена не знают, и знать не хотят! Им это не надо. У девочек одни мальчики на уме, а у мальчиков: … компьютеры, пиво и … и «косячок» раскурить. И все!
Журналист энергично тряс оратора за рукав куртки, пытаясь успокоить:
- Тише-тише. Ты чего так разошелся?! Сбавь обороты. Не надо так расстраиваться. Оно того не стоит. Лучше пивка отхлебни, сразу полегчает.
- Да не тряси ты меня, руку вывихнешь, – огрызнулся учитель, освобождая кисть. Он сердито посмотрел на журналиста и обратился к майору:
- Серега! У нас в колледже осенью набрали лицейский класс. Двадцать семь «вундеркиндов» – бездельники и тунеядцы с куриными мозгами – кого в десятый класс не взяли, все к нам приперлись. За деньги учиться. Вернее мучиться. Те еще клоуны! …
Майор оторвался от пива чтобы «подколоть» товарища:
- Да, Юрок, любишь ты своих учеников. Ох, как любишь! Больше чем я своих «уклонистов».
Преподаватель хмыкнул и продолжил:
- Так вот, вчера я с ними анкетирование проводил, письменное. Грешен – люблю социологические опросы устраивать. Для чистоты эксперимента взял пятьдесят человек, треть – девицы. Вместе с «малолетками» в опросе участвовали ребята постарше – тоже первокурсники, но только после одиннадцатого класса. Детки отвечали всего на один вопрос: мое отношение к современной российской армии и службе в ней? Хотите знать, чего они там нацарапали?
Майор хитро подмигнул журналисту:
- Ну и чего?
- Семнадцать человек написали, что ничего об армии не знают и знать не хотят. Не барское это дело. Столько же – что в армии все ужасно, «дедовщина» и неуставные взаимоотношения. С унижением и мордобоем. Одна девочка вообще обозвала казарму «домом терпимости» и даже стишок написала. Такой трогательный! Зацените:
- Кто летит быстрее мухи?
 Наши доблестные «духи»!
Бедняжка, даже не знает истинного значения фразы «дом терпимости», а туда же! Как вам такой расклад? Нравится?
Майор смутился, а журналист раскатисто захохотал. Юрий Владимирович сердито глянул на развеселившегося собутыльника:
- Саня, я не вижу в этом ничего смешного. С таким убогим мировоззрением ничего путного из них не выйдет. Если роман «Мастер и Маргарита» они называют бредом наркомана, а «В круге первом» – мыльной оперой, о чем еще с ними говорить? Знаешь, я всегда считал самым циничным человеком на свете дядю Вову – сантехника из студенческого общежития, где мне по молодости довелось работать комендантом. Так вот, этот дядя Вова, еще в те, советские времена, приходил на работу три раза в неделю. Через раз пьяным. И я терпел! И только потому, что заменить его было некем. Да и незачем – работу свою он делал хорошо. О том, что дядя Вова появился в общаге, знали все. Как только он входил в женский туалет на втором этаже, сразу же начинал орать: «Курвы! Опять ребенка в сортире утопили». И так каждый раз. И на него не обижались. За пятнадцать лет работы в этом общежитии он неоднократно, прочищая канализацию, извлекал из унитаза плоды криминального аборта. Ну, вы понимаете, о чем речь. Так вот, я и не думал, что у пятнадцатилетней девчонки может быть более циничное отношение к жизни и смерти, чем у видавшего виды мужика. Оказывается, может, еще как может! Сейчас расскажу.
Юрий Владимирович, видимо собираясь с духом, присосался к своему стакану, большими жадными глотками поглощая его содержимое. Собеседники с неподдельным интересом наблюдали за этим процессом. Воспользовавшись заминкой, Димка пересел на соседний стул, чтобы лучше видеть и слышать своих занимательных соседей. Юрий Владимирович допил пиво и, облизав губы, продолжил:
- Помните, в конце прошлого года кинопрокат привозил «9-ю роту»? Ну, помните? После просмотра мы со студентами обсуждали этот фильм. Так вот, девочка из очень благополучной и обеспеченной семьи заявила – воспроизвожу дословно – что это очень смешное кино. Мне стало интересно, что же ее так развеселило. Я, по наивности, подумал, что ее рассмешила сцена, когда Джоконда лепил из пластида … Ну, вы знаете, что он слепил. Думаете, она это имела ввиду? Нет, нет и еще раз нет! Она смеялась над тем, как у упавшего на взлетную полосу самолета отвалился хвост и из него, сгорая заживо, вылетали на бетонку дембеля. Они так смешно кувыркались! Это я дословно повторил ее объяснение. Это уму не постижимо! Такая ужасная смерть множества людей вызывает у ребенка такую реакцию! И что из нее вырастет? И стоит ли от не ждать помощи и сострадания? Даже однокурсники, те, у кого мозги не совсем набекрень сдвинулись, обалдели. Это все наше распрекрасное телевидение, да компьютерные игры. Приучили детей воспринимать жизнь, как игру, в которой убивают понарошку. Вот и нет в них ни грамма жалости, ни грамма сочувствия. Полная нравственная деградация. Поэтому и к армии такое поганое отношение.
Юрий Николаевич с расстройства махнул рукой и потянулся к стакану. Эти слова педагога задели Димку «за живое». Его, как бывшего воина-интернационалиста, такая пламенная речь не могла оставить равнодушной. Почему-то стало погано на душе, захотелось выпить. Он заказал себе стакан конька, целый стакан. Соседи откупорили очередную бутылку «Пражского» и журналист, уже не улыбаясь, тихо спросил:
- Неужели все так плохо и нет никакого просвета?
Юрий Николаевич поднял глаза на журналиста, затем перевел взгляд на майора:
- Да, нет, не все так безнадежно. Оставшиеся шестнадцать человек – тридцать два процента опрошенных – относятся к армии и армейской службе вполне лояльно. Даже готовы исполнить свой гражданский долг. При необходимости. Так то!
Майор выплюнул на ладонь косточку от маслины:
- Да, телевидение у нас, конечно, мерзкое. Особенно канал СТС. Воистину первый развлекательный! Вреднее придумать трудно. Такое ощущение, что его заокеанские диверсанты организовали. Специально чтобы мозги нашим деткам пудрить. Ну, кто еще может сформировать у детей такое гадское мировоззрение? Только голубой экран. Когда-нибудь телевизор вообще отучит детей книжки читать. Включил ящик и порядок. Не надо думать, не надо напрягаться! От приторно-прекрасной няни меня уже тошнит. Ладно, хоть сопливые латиноамериканские сериалы с экрана исчезли. Сами теперь снимаем много. Дерьма всякого. Такое ощущение, что кинокомпании соревнуются в искусстве изваять нечто эдакое, изощренно-гадкое. Вроде «Бумера».
 Изрядно захмелевший Юрий Николаевич живо отреагировал на такое замечание:
- Ха! С чего начали, к тому и возвратились! Милостивые господа! Я вам об этом уже битый час талдычу!
 Преподаватель обернулся к народному избраннику:
- Михалыч! Помнишь, в позапрошлом году наш нетрезвый друг, - Юрий Николаевич махнул головой на майора, - печатал в твоем еженедельнике статью, посвященную столетию гибели крейсера «Варяг»? Кстати, Серега, классная статья! Одобряю!
 После этих слов он крепко пожал майору руку и продолжил:
- «Регион» выходит десятитысячным тиражом, но газету покупают исключительно ради телепрограммы. Так вот, из пятидесяти опрошенных мною оболтусов, твою статью прочитали только трое. А кто такой Всеволод Федорович Руднев запомнил лишь один из них. Молодежь не знает командира легендарного русского крейсера, это лишнее. Зато все знают рядового Андрея Сычева. Докатились! Безусловно, жалко парня! Но почему так однобоко?! Почему наши доблестные СМИ не рассказывают о национальных героях и не показывают людей, прославивших Россию? Почему героями бестселлеров и кинофильмов стали аморальные проходимцы-уголовники и нувориши, нажившие состояния на темных аферах? Для чего в ранг заветной мечты возводится беззаботно-сытая жизнь полуграмотных толстосумов и смазливых девиц, мечтающих выйти замуж за олигарха? Зачем с завидной частотой пресса пытается «опустить» наши Вооруженные Силы до уровня городской канализации? Или еще ниже. Вот ты, Серега, пришел в бар в гражданке. Специально, чтобы не дискредитировать звания российского офицера. А какая-нибудь соплячка – корреспондентка захудалой газетенки – позволяет себе огульно хаять армию и армейские порядки. Она и войну-то видела только по телевизору. А туда же – учит вас гуманизму и нравственности. Почему так? Почему слово «патриотизм» вызывает у молодежи, в лучшем случае, иронию, в худшем – ядовитую насмешку? Кто это придумал? Ответь мне, Михалыч, если знаешь. Ты же тоже к «четвертой власти» относишься.
В ответ журналист пожал плечами. В его огород «набросали камней», но парировать было нечем. Он и сам не раз задавал вышестоящему начальству аналогичные вопросы, но не получал на них ответа. Майор с нескрываемой иронией смотрел на Михалыча, всем своим существом выражая солидарность с гневным оратором. Юрий Николаевич отхлебнул пива и обратился к майору:
- К вопросу о моей «любви» к студентам. Первого сентября я, в честь знакомства, решил проверить школьную базу первокурсников-лицеистов. Когда детки сказали, что Гагарин – это испытатель, который сел на ракету и улетел на Луну, я развеселился. Когда они назвали Чингисхана индейцем, мне стало не по себе. Но когда они ответили, что Георгий Константинович Жуков – это певец беспонтовый, мне стало страшно. Страшно и обидно. Обидно за отцов и дедов. За всех, кто проливал кровь, защищая Родину. Ей Богу, не вру!
После такого признания, Димка, которого списали из действующей армии после тяжелейшего ранения, залпом выпил остатки коньяка и, немного помедлив, поднялся из-за стола. Уверенной походкой он подошел к соседнему столику. Ему очень хотелось угостить этих нетрезвых, но здравомыслящих людей коньяком. Впервые за долгие годы Димка встретил человека, который был близок ему по духу, человека, которому он доверил бы прикрывать спину в разведке. Он положил руки на спинку свободного стула и, немного смущаясь, спросил:
- Джентльмены! Вы позволите к вам присоединиться? И разрешите угостить вас «Белым аистом»? Вы слишком громко разговариваете, и я стал невольным слушателем вашего разговора. Кажется, мне есть что сказать.
Уже нетрезвый депутат поднял на Димку мутные глаза и молча кивнул головой. Юрий Николаевич оценил Димку взглядом – они были ровесниками – и коротко выпалил:
- Падай!
На два часа Димка «влился» в такую интересную компанию! Как-то незаметно с проблемы современного образования переключились на чисто армейские темы. У Димки, впервые за много лет, появилась возможность выговориться. Он не любил рассказывать про Афганистан, но сегодня … Сегодня хотелось пить … и говорить о наболевшем.
Утреннее пробуждение омрачилось жутким похмельем. Тем не менее, неожиданно из глубин памяти всплыл и крепко засел в сознании известный афоризм: «страшно далеки они были от народа». Из школьного курса Димка помнил, как Герцен комментировал трагедию декабристов. Вот так, одним изречением, Юрий Николаевич образно описал свое отношение к деятельности министров образования и культуры. И этим поставил жирную точку во вчерашнем разговоре.
Наверное, он был прав: страшно далеки они от народа.