Корова Машка ела траву на клумбе бульвара, когда к ней подошёл Х. Он простёр руку над её головой и сказал: «Корова, иди за мной». Машка, почувствовав тепло, поняла, что этому можно довериться. Теперь они вместе поспешили по пыльному тротуару к дому напротив. Признаться, Машкины копыта совсем не приспособлены для восхождения по лестнице и забиралась на четвёртый этаж она как корова. «Ну и что? – подумала Машка. – Я корова и есть». Х всунул ключ в глазок, в двери что-то хрустнуло, и она безо всякого скрипа повернулась на петлях. «Милости просим» - пригласил Х на кухню. Машка очень усталая после восхождения из последних сил забросила свою тушу на тёпленькую плиту и прикрыла глазки. Х тоже устал и изрядно проголодался: нешуточное дело за коровой ходить. Он достал из холодильника ужин, вспорол брюхо Машке – всё равно она не возражала, лишь бы спать не мешали – и, приподняв распоротую стенку желудка, Х поставил тарелку с обедом в Машку. Как только половинки коровьего брюха сомкнулись, биоактивное млекопитающее корова Машка начало разогрев. Х быстренько растопырил форточку, чтобы выпускать угарный газ из-под Машкиного хвоста. «Ну чего расселся, мудак? Хочешь, что б я ещё и подавала тебе?» - проворчала Машка, фривольно раскинув копыта. «Да нет, сам возьму» - смущённо сказал Х, встал из-за стола и достал завтрак: «Вот глядь, как быстро время суток летит: ставил вроде ужин» - негодовал Х, возвращаясь за стол. После трапезы он бросил остатки на пол Машке. «Урвала!» - завопила корова, спрыгнула с печки, раскидав кастрюли, и начала, чавкая, жрать. «Осторожнее, кобыла» - процедил сквозь зубы Х. «Не кобыла, а ко-ро-ва» - огрызнулась Машка. «Прожуй сначала, собака» - ответил Х, с отвращением наблюдая за ней. Машка доела, вылизала свинячий пятачок и, громко лая, выпрыгнула в окно. «Вот зараза» - заключил Х, вглядываясь в ночную тьму за окном. Вдруг свет по всему городу погас, раздался сигнал эпидемиологической тревоги. «Ничего не поделаешь» - подумал Х. Достал из шкафа противогаз, кое-как натянул его на телевизор и, усевшись в кресло, включил любимый канал. Телеэкран благодарно мигнул в оба окуляра и начал вещать ток-шоу. «Сегодня тема программы: Все любят это, но никто не хочет…» - внезапно какой-то зритель спрыгнул с трибуны и с воплем бросился на ведущего; благо, что путь ему преградило расстояние между окулярами противогаза на телеэкране. «Скучно» - протянул Х, швырнул пультом в телевизор и улёгся на бок. Телевизор серьёзно обиделся: свет из окуляров начал гаснуть. Х засыпал крепким и здоровым сном.
-Мышцы нужно качать…. Они нужны, чтобы добывать еду, - подумал Х напоследок.
Фронт. Х, выспавшись в окопе, выглянул наружу: серая пустошь прополотой снарядами земли, над которой в грязное небо столбами валит дым. Верный боевой товарищ Ванька Встанькин вдруг рванулся из окопа вслед за Х, с гранатой в руке и криком: «Родина, я тебя не забуду!». Пятеро китайцев поднялись из земли и пятеро винтовок выстрелили: из решета на Ванькиной груди ручейками закапала кровь. «Нет» - перепугано вскрикнул Х. Пули послушно развернулись и дали задний ход обратно в дула китайских винтовок. «Убил», - крикнул предводитель китайцев и пять шанхайских пуль вновь воткнулись в Ванькины лопатки, продрав грудь. «Не убил», - заявил Х, и Ванькины раны вновь закрылись вслед за уходящими пулями. «Да не мучь ты меня, а?!» - возмутился оживший солдат. Как бы поддерживая его предводитель китайцев, активно махая левой рукой, что-то прокричал Х на китайской тарабарщине. Тоннели винтовочных стволов вновь озарила вспышка и пули на форсаже погнали к Ванькиной груди… Солдат упал замертво – Х не знал китайского.