Я сошла с ума, о мальчик странный,
В среду, в три часа!
А.А.Ахматова
Клинок солнечного света надвое разрезал пол…
Потом оглянулся, проскочил на зеркало,
Радостно отразился
И звонким шариком ударился о стену…
«Тише!» — говоря ему, ласково угрожаю пальцем.
Лучик конфузится и повисает широкой линеечкой на стене…
Гамак кач-кач…
Боясь мне помешать, молчит…
Стол, переполненный бумагами,
Какие-то растерзанные тетради,
Вырванные или помятые, совсем как крылья…
Я похожа на Дидала…
Ни одно «крыло» не подошло.
Оттого оно скомкано, подавлено и брошено на пол…
Отсутствие вдохновения предполагает жертвы
Моими жертвами стали листы. Их около пятидесяти…
Они выбрасываются на пол сами собой, как киты на берег…
Их белые спинки и брюшки беспощадно исписаны чернилами…
Солнечный луч смотрит осуждающе
Ему жаль их…
Потому он отбегает от каждого,
И хоронит их всех в тени комнатного угла…
Некоторое время молча смотрю на его ритуалы…
Так же, молча, махнув головой, в знак благодарности, забираю на эшафот новую жертву…
Лист плачет, сопротивляется,
В спешке своими краями режет мои пальцы…
Я уворачиваюсь…
Кладу его на жесткую, идеально гладкую поверхность стола
И пришпориваю мажущим чернью пером…
Вот так…
Вскоре лист успокаивается и, сдавшись, наконец, шуршит…
Кручу виражи на его плоском девственном теле…
Длинной, тонкой, выскакивающей из рук змеей
Вытаскиваю свои мысли…
Лучик боится ее недовольного шипения…
В панике начинает шарахаться по комнате…
Бьется о стены…
И мигом вылетает в окно.
Стараюсь его успокоить
Держу змейку на шею,
Но она вновь ускользает
И безвозвратно прячется в своем логове,
То есть у меня в голове…
Не пишется…
Где же это неверное вдохновение?
Как там ее называли Великие…
А, ну да!
Как же я могла забыть!
Муза!
«Муза» — торжественно произношу я.
«Где же ты, а? Муза?!»— зову ее, как кошку.
Еще немного и стану произносить: «Кс-кс-кс»
Хотя в моем представлении Она никак не похожа на кошку:
Её черты нежны,
Манеры утончённы…
Улыбка неявная, едва заметная…
Она, наверняка, любит легкие шелковые платьица…
Волосы каштанового цвета, завивающиеся в колечки, невесомой гроздью спадают на плечи…
Ах, Муза!
Ты эфирное существо, неуловимое…манящее…
Твой взгляд подобен бушующему мировому океану…
Они полны какой-то особой, всепоглощающей грустью.
И в то же время, ямочки на твоих, персикового цвета, щеках веселы и задорны…
Ах, Муза…!
Ты никого и ничего не боишься
Зная себе цену, приходишь лишь к избранным…
Прилетаешь на пестрых крыльях весны…
От тебя пахнет розовым маслом…
Ах, Муза…! Ах, мечты, мечты…
Муза, ты…
… ты…
о, Боже! Этот назойливый звонок в дверь…
Видимо, я затопила нижний этаж потоком своей речи…
Открываю дверь…
Замок разжимает зубы
«Здрасссте…» — и в длинный коридор врывается звук чуждого голоса.
«Доброе утро…»
Прямо перед моим носом стоит человек.
Подросток.
Какой-то странный мальчик
Небольшого роста,
В черной рубашке и с мокрыми, такого же цвета, как и рубашка, волосами…
Мальчик глумливо скалится…
Сквозь неоправданный смех, различаются его слова:
«Ну, я войду?»
В недоумении вопрошаю:
«А Вы, простите, кто?»
Подросток закатывается смехом…
Осматриваю его…
Абсолютно детские черты лица…
Лживые, с наглецой глазки…
Через какое-то время, немного отвлекаясь от смеха, глумливо посматривает на меня
«А ты кого ждешь?»
В недоумении от такого наглого поведения незнакомца теряю дар речи…
Вот он парадокс…
А минуту назад слова так и текли из моих уст…
Разноцветные
Разновкусные
«Никого…не жду…»
Улыбка с лица мальчика быстро сползает.
Его лицо становится серьезным и немного агрессивным.
Произносит, чуть не крича, почти в упор:
«МУЗА Я!!!»
Свет на лестничной клетке в один момент гаснет…
Не видя ни зги, шарю рукой по воздуху…
Пытаюсь нащупать гостя, но безрезультатно.
«Вы где?? Эй! Откликнись…»
Не наткнувшись ни на что материальное,
Захлопываю дверь и, спотыкаясь, медленно иду по направлению в комнате…
Чую, как в голове засуетилась змейка мыслей: «Кто же это был?»
Из комнаты льется ослепляющий солнечный свет,
Шутливый лучик растворился, разросся и плескает в глаза жидким золотом…
Сквозь пелену света различаю темнеющий силуэт…
Силуэт сидит на полу и, грызя яблоко, разбирает выброшенные листы…
В силуэте постепенно начинаю различать недавнего, бесследно растворившегося в темноте лестничной клетки, гостя…
Хрум, хрум: «Не дурно… Но не хватает чего-то… Ведь ты давно пишешь, да?»
И снова этот нагловатый взгляд.
«Какое право Вы имеете? Я сейчас…»
Подростковый смех звучно разрезает воздух:
«А еще зовешься творческой личностью! Ну, какой дурак тебе сказал, что я люблю шелковые платья, а?
Да за всю свою жизнь никогда я их не носила! Что за нелепость? Они меня полнят… и подол по полу… Эх, а стирать кому?»
Опешив, зажусь на пол, рядом с гостем
(или все-таки гостьей):
«Так ты… Муза?»
Звонкий смех режется остро,
Как первые зубки у малыша…
«Да я это, я!
Успокойся.
Звала ведь меня?
Ну, вот.
Я здесь!»
Отрицательно качаю головой,
Змейка пружинит:
«Не верю… не может быть…»
Хрум…хрум…
«А зачем мне тебе врать?»
« Я тебя представляла несколько иначе…»
«Я не обидчивая.
Все понимаю.
У тебя работа такая:
Представлять все иначе…»
осматриваю новоиспеченную музу,
слова, сказанные недавно в пустоту этой комнаты, уже внушают явное сомнение.
Неуловимое…хм… манящее.. да это просто бесенок какой-то!
Муза!
скептический взгляд останавливается на мокрых волосах…
«Эфирное существо» начинает теребить свою задорную челку:
«Ну да, купалась в фонтане. А что? На улице жара, лето…
Не понимаю, как ты сидишь в этой духоте…
Потому и не пишется ничего…
Солнечный лучик скачет по-беличьи…
Отражается от зеркала
И звонко
Еще и еще раз звякает о стену…
Приготовив осуждающую мину, уже думаю погрозить ему вновь
Но меня прерывают:
«и прекрати на него цыкать… он вполне свободен.
Он же лучик…»
Это словно Музе явно нравилось,
Она произносила его, растягивая гласную «у»
И при этом с нежностью улыбалась…
«Эх ты… сделала из солнечного лучика ручного зверька.
Так не пойдет…»
Лучик, видимо услышав эти слова, смелеет
И уже быстрее и задорнее звякает о стену.
Ниточкой проползает на белый, как лист бумаги, потолок
А потом со свистом пролетает мимо моего уха.
«Ты надолго пришла?»
надув обидчиво детские губки, Муза отвечает:
«Нет, конечно… У меня дел, знаешь, сколько?
А сейчас жара, лето…
Все остальные в отпуске…
А меня работать заставляют…»
На минуту в комнате нависает паутина тишины…
«Чего тебе не пишется-то?»
«Не знаю. Вдохновения нет»
Муза закатывается смехом.
«Вдохновения у нее нет.
Вы посмотрите на нее…»
Подбирает разорванные в клочки белые листы:
«А это что?»
«Это не то…»
«А, по-моему, очень даже то…»
«Нет» — говорю резко.
Подросток тут же стает в полный рост…
Приближается ближе
И в лицо утверждает:
«Ты со мной будешь спорить?»
от ее дыхания пахнет яблоком…
а вовсе не розовым маслом….
Снимает кроссовки, некогда бывшие белыми,
И бросает их в угол.
Подбирает с пола пару тройку смятых листов
и начинает расхаживать по комнате.
Смотрю на нее,
И невольная улыбка появляется на лице…
Такая смешная…
Муза….
Ну, кто бы мог подумать…
Шустренькая, как тот самый солнечный лучик…
А в глазах… какой там океан…
Прыгающие шарики
Озорство
Глумливость…
Оборачивается, и, глядя мне в глаза заявляет так,
Будто произносит приговор:
«Твоя беда в том, что ты хочешь написать о том,
чего сама никогда не переживала»
Вопросительно смотрю на нее.
«Ну вот смотри…» - начинает отвечать на мой немой вопрос.
«Так, так…где это?» шуршит листами…
«Так, тут про любовь…недурно…
Но!
Мой совет: не пиши о любви, когда она живет в твоем сердце»
искренне удивляюсь:
«Почему? Я думала…»
«Вот именно, что ты «думала». Кода человек любит, он выключает свой разум. Главенствующим органом становится его сердце. А ты подключаешь вдруг ум. Желаешь выразиться…поострее что ли… А в итоге теряешь все…»
«Как это?»
«А так это. И из жизни любовь уходит, и стих какой-то суррогат сплошной… Ты всю любовь свою выжимаешь, как апельсин, и она бесследно утекает сквозь пальцы… вот так»
на минуту снова возобновляется тишина.
Вижу, как солнечный лучик перестает бегать по комнате.
Он повисает на стене и вглядывается в лицо гостьи…
Прислушивается
Впитывает в себя ее «советы»
«Ну а это? Ужас просто!»
«Что?»
«Как что? Твои картины, которые ты рисуешь словами… они же ужасны. Безобразны…
мне тут на днях дали путевку в город твоих стихов. Я отказалась".
поразившись необычной фразой «путевка в город стихов»
не знаю, какой вопрос уместнее задать…
Муза понимает мое замешательство и отвечает:
«Знаешь почему? Потому что там страшно. Да, да! И не смотри на меня такими удивленными глазами. Там же постоянно кто-то кого-то пожирает. Даже я, муза не из робкого десятка, не на шутку забеспокоилась и отказалась.
А если бы ты в момент моего пребывания в том Городе написала бы что-то типа: «Мою музу поглотил вселенский огонь»??? И куда бы мне было деваться?! Ну уж нет! Спасибо. Мне такой судьбы не нужно…»
Боже мой!
О чем она таком говорит?
Какой Город?
Неужели из моих стихов построили Город?
Как это возможно?
«А вот так» — читая мои мысли, отвечает Муза.
«Ты — творец, следовательно, ты созидаешь… Вопрос только в том, что именно…
Я рада, что Города Поэтов не имеют полномочий просочиться в реальный мир… А то…ух, что было бы…
Хотя…был случай в нашем цеху…»
Муза посмотрела на меня,
Приготовляясь к рассказу,
И набирая в легкие побольше воздуха
(в легкие? А они у Нее есть?)
Но что-то такое она увидала в моих глазах.
Насупилась вдруг и, отвернувшись, буркнула:
«Тебе об этом лучше не знать…»
«Почему?»
«Потому. Ты натура впечатлительная. Спать ночами не будешь. Да и писать тут же перестанешь…»
«Так как же мне быть?»
«Никак. Пиши так, как чувствуешь… Впрочем, ты это делать умеешь. Не мне тебя учить.»
«Не согласна!» — протестую я.
Муза удивленно и в то же время насмешливо посмотрела мне в глаза:
«Ну что ж… Ты хочешь, чтобы я тебя научила? Годиться. Давай ты только сначала определишься, о чем хочешь написать. Ну?»
«Я не знаю. Я думала, ты мне подскажешь»
«Ничего я тебе не подскажу. Сама думай. Творец же ты! Ну, давай! Сообрази что-нибудь. Назови первое, что придет на ум»
Жара, тянущая с улицы через открытое окно, усыпляла…
Отчего-то сразу подумалось о…
«Гроза!» — вскрикиваю звонким голосом.
Муза, молча, ни произнося ни слова, выходит на балкон.
Повинуясь, выхожу вслед за ней.
«Смотри» — указывает пальцем в небо.
«Одно облачко. Так вот сила твоего замысла должна быть такова, чтобы одно это облачко переросло в грозовую тучу. Сможешь?»
«А это возможно?»
«Ты же творец. По твоему желанию и у лошади вырастут крылья… Попробуй»
Смотрю на белое облачко.
Закрываю глаза.
Начинаю представлять бушующий ураган…
«Не торопись» — слышу шепот над своим ухом.
Закрываю глаза.
Представляю то самое облако…
Облако упрямо похоже на барашка…
Овечку…
«Не отвлекайся» — сквозь подавленный смех доносится до меня голос Музы.
Облако…
Оно растет
Всем свои нутром чувствую…
Мельчайшие капли воды разрастаются в нем…
Давят на оболочку…
Слышу новое указание Вдохновительницы:
«Представь себя саму облаком…»
Деревенеют…
Становятся тяжелыми…
Я расту
Я пухну от воды
Во мне миллиарды жемчужин и алмазов…
Они царапаются,
Беснуются…
Касаются друг дружки
И давят на меня изнутри….
Еще чуть-чуть, и я не смогу этого выдерживать…
Чувствую, как кожа лопается…
У меня белая кожа…
Совсем пар…
Ее почти нет…
Но что-то лопается…
Крупинки выскакивают…
Выпрыгивают и летят в неизвестную бездну…
Я знаю, они скоро коснуться земли…
Принесут влагу корням растений…
Одна капля попадет на язык смеющемуся ребенку…
В воздухе запахнет землей…
Что-то так режется…
Током сотрясает мелкие крупинки…
Начинается гроза…
«Она не начинается…
Ты ее начинаешь.
Не упусти момента.
И не открывай глаза…»
Слушаюсь Её…
Чувствую свою руку в ее руке
Она куда-то меня ведет.
Но ощущение, что я есть эта огромная, наполненная тоннами жидкости туча, не прекращается…
Что-то чувствую под своими пальцами
(а где у тучи могут быть пальцы?)
«Пиши…»
Да, точно это лист бумаги…
Я чувствую, что он начинает мокнуть…
Я низвергаю капли воды…
Я сочиняю дождем…
«Не могу писать»— испуганно, одним голосом жалуюсь Музе.
«Но ты пишешь…я-то вижу…
Рождается какой-то странный грохот в ушах…
Я не чувствую своих пальцев…
Они перерождаются в дождь
Какая головокружительная высота…
Но совсем не страшно…
Скоро я вся упаду на землю…
И все снова повторится…
Да, я знаю…
«Что я пишу? Скажи мне!? Все ли так?»
Голос Музы рассеивается,
Теряется в грохоте:
«Так…так…не волнуйся ни о чем»
Темно…
Ничего не видно…
Вспоминается, как на лестничной клетке внезапно выключился свет…
Становлюсь все легче и легче….
Меня тянет вниз…
Куда-то, где нарисовано зеленое пятно…
Мне надо туда…
Страх…
Я начинаю падать…
Чувствую, как будто какие-то невидимые ниточки обрываются
Перестают держать меня…
И начинается стремление вниз…
Тяжесть и паника:
«Муза! Дай мне руку!»
ее ответного голоса не слышно…
неужели….
Паника
Страх…
Я упаду
Что будет?
Что со мной будет?
Это зеленое пятно разрастается
Совсем близко уже…
Тяжело
Я падаю
Падаю…
Что-то тащит меня…
Очень боязно открыть глаза
Понимаю, что сейчас должна…
Кап
И я открываю глаза…
Чувствую, как мурашки муравьиными шажками бегают по всему телу…
Холодно…
Окно открыто…
За окном — все та же плавящая стекла жара…
Нечаянным движением дотрагиваюсь до головы…
И ощущаю, что вымокла вся до нитки…
Волосы мокрые и с них стекает вода…
Как же это..?
Одна мысль жалится почти жестоко…
…оборачиваюсь…
никого
она ушла…
ощущаю под пальцами бумагу
бросаю взгляд на стол…
передо мной несколько исписанных листов…
исписанных моим неаккуратным почерком…
да, это стихи..
снова и снова
о дожде…
о грозе
Муза была права…
Складываю их ровной стопочкой
И пересчитываю с интересом:
20…
Улыбаюсь
И пересчитываю снова, уже с любовью:
20…
об одном только дожде…
только о нем…
раз листик, два…
20…
давненько не было такого
это значит, что она была права
я творец
я могу начать даже грозу…
следующая мысль вызвала смех
и есть Город, который построен из моих стихов…
кто бы мог подумать…
что в один прекрасный летний день
мне в дверь позвонит это озорное создание…
Муза…
И никаких шелков и платьев…
И похожа на мальчишку…
И ее дыхание пахнет яблоком, а не розой…
А глаза у нее лживые-лживые
Но вот говорит она всегда только правду…
Что-то затаилось под сердцем…
Грусть горьким просочилась в рот
И оставила неприятный привкус…
Не попрощалась…
Что ж...
Наверно так и должно быть…
Музы уходят не попрощавшись
И как бы она не была похожа на мальчика-подростка,
Она все же неземное существо…
Всё равно грусть…
Вот и стихи написаны
Получено то, к чему было стремление…
На улице все такой же зной
В окошко заходит солнечный лучик
Влетает.… Отражается от зеркала
Озорливо оглядывается…
Не найдя в комнате никого кроме меня
Замедляет ход…
Суетливо отскакивает от каждого предмета…
Добегает до меня…
«Муза ушла…»
…и останавливается….
Слова встают преградой на его пути…
Каких-то два слова повергают в тоску веселый солнечный луч
Зажимают его в тиски…
он вырвался
отбился от непонятных слов…
он уже умеет это делать хорошо…
лучик — самый частый гость в моей обители
он много наслушался от меня
и научился бороться, а иногда и дружить с неясными словами
лучик оглядывается по сторонам…
чувствую, что наши эмоции совпадают…
вяло
почти разочарованно
солнечный луч проползает по полу
останавливается у моих ног…
знаю, что он смотрит мне в глаза
«Иди… Я отпускаю тебя… Он была права… Ты должен быть свободным…»
он еще раз проползает у моих ног
оказывается на оконной раме
и, как бы еще раз оглянувшись
и, уверившись, что я не смотрю в его сторону
исчезает…
солнце садится…
эту ночь я сплю плохо
мне снятся странные вещи
снится то, как я оказалась облаком…
переживаю все со мною происшедшее еще раз
это сложно
и мысли отказываются меня слушать…
это не сон, а бред
я проваливаюсь куда-то
снова и снова
падаю каплями на чьи-то холодные лбы
падаю, и меня топчет ногами людское стадо
падаю, падаю
повисаю на сучьях гниющих деревьев
живительная влага превращается в болотную смердящую жижу…
ноги утопают в вязкости…
не могу удержать равновесия…
что-то слепит в глаза…
светлячком стучится в мои сонные, измученные ночными кошмарами веки…
«Лучик…это ты? Здравствуй!»
«Здравствуй, здравствуй»
Понимаю, что солнечные лучи не умеют говорить
Тогда кто же произносит эти слова?
Мучительно открываю глаза…
Опухшие веки не слушаются…
Яркий, режущий озорством свет
Попадает мне прямо в глаза, и я жмурюсь…
На кровати сидит странный мальчик-подросток
Тот самый, что приходил вчера…
Змейка мыслей просыпается
И я начинаю понимать, что это совсем не мальчик….
Муза держит в руках кругленькое маленькое зеркальце
И играет радостным лучиком.
«представляешь…
Он вчера полетел вслед за мной…
Догнал меня и сказал, что ему без меня плохо…»
Улыбка Музы несколько изменилась…
Она опустила глаза и прибавила:
«И еще он сказал мне, что ты тоже…скучаешь…»
Мне показалось вдруг, что она краснеет.
Ну, это совсем удивительно!
Смущенная Муза…
Улыбаясь, потягиваюсь на кровати.
Вновь замечаю этот лукавый, но открытый взгляд
И эту черную, взъерошенную и мокрую челку
Приподнимаюсь на кровати
Сажусь…
И с бесконечным счастьем дотрагиваюсь до ее волос…
Нет, не каштановые
И совсем не вьются.
Прямые, как правда…
«Опять в фонтане купалась?»
Муза, смущаясь (теперь уже и вправду вижу смущение на мальчишеском лице)
Опускает глаза:
«На улице дождь…»
Глажу ее по голове
И она начинает смеяться…
«Я вижу, ты теперь знаешь, как следует писать стихи… И, судя по ливню, который уже 2 часа не утихает, ты написала и правда что-то потрясающее»
«Думаю, что теперь очень долгое время не буду их писать…»
Муза искренне удивляется:
«Почему?»
«Ты вчера сказала, что нельзя писать стихи….
«Когда влюблена…» - закончила она мою фразу, уже прикасаясь к моим губам.