Куда идем мы с Зурикелой. Тбилиси-92.
Записки Стрингера.
Мы с Зурой идем по улице. Внизу остался разгромленный проспект Руставели. По нему ходить не следует – простреливается. На одном конце, возле главпочтамта стоят пара тройка самосвалов в качестве укрытия, на другом конце возле резиденции Звиада Гамсахурдия, баррикады правительственных сил. Правда – правительства практически уже нет. Мятежники (или как теперь принято говорить – вооруженная оппозиция) заблокировали президента с его сторонниками со всех сторон. Проспект Руставели -ничейная полоса которую прстреливают обе воюющие стороны. Мы с Зурой идем наверх, чтобы по параллельной проспекту верхней улице попытаться выйти к резиденции с «черного хода». Зура – Зураб Кодалашвили, стрингер работающий на WTN. Но все мы зовем его просто Зура. Маленький с орлиным носом, глазастый, веселый неунывающий, и задиристый – Зурикела, Стрингер божией милостью. И пусть его вид никого не обманывает. Это для друзей и подруг – он очень мирный маленький грузин. Попробуйте только задеть его всерьез или тронуть кого-то из друзей. Однажды в Москве, Зура в ярости взбежал на плечи какому-то здоровяку и отбарабанил тому ногами по физии. В конечном итоге, Зураба буквально отлепляли от этого дурака. Зура вцепился в него мертвой хваткой как булька и не желал выпускать из рук. Разъяренный Зурикела – незабываемое зрелище. Не для слабонервных.
Подходим к перекрестку. С нашей стороны за углом стоят несколько человек из ополченцев. Они находятся в безопасной зоне. А напротив – прямо на углу, но так чтобы не оказаться на лини огня, на стуле(?!) сидит еще один, с автоматом. Скучает. Наше появление, кажется придает его жизни смысл. Теперь он не спит. Медленно поднимаясь со стула, он поправляет автомат и показывает нам рукой, что дальше опасно. Стойте мол там. Да нам то в общем только за угол завернуть. На противоположную сторону мы и не намерены переходить. Не в морг же собрались. Была б охота туда транспортироваться. Но тормозим, ибо нет ничего страшнее, чем обыватель на войне, да еще «при исполнении». Часовой со стулом – это вам не кто нибудь. Наш часовой успел уже разглядеть камеры при нас. Сумки, ксивы на цепочках…. Журналисты! Вот и настал его звездный час. Грузины обожают позировать на камеру, да еще при оружии. А уж если еще на «передовой»…. Собственно, весь Кавказ любит…. Позеры еще те. Но грузины… Это песня. Вот и этот. Сделав нам знак рукой, чтобы не высовывались – он начинает танец часового с автоматом. Медленно обойдя свой стул прячется за угол. Осторожно выставив его вперед тянется вслед за выставленным стволом, носом и одним глазом выглядывает на улицу, целится и бдит. Мы с Зурой тихо развлекаемся – преувеличенно деловито врубаем камеры и снимаем спектакль. Благо что в это время со стороны звиадистов кто то дает очередь…. Наконец нам приглашающе машут рукой и советуют – Идите, только на середину улицы не выходите.
Заходим за угол и присоединяемся к группе людей с оружием. - Ну как у вас тут? Стреляют… А вы журналисты? Да. Откуда? Америка. Ааа. Ну вы туда (машет в сторону звиадистов) не ходите. Они стреляют как только кого увидят. В это время подходят двое – старушка с какими то узлами в руках и старик. Выясняется что им нужно пройти к своему дому. Когда начались бои, то их дом оказался в зоне боевых действий. Старик был в отъезде и дочь с мужем быстро эвакуировали старушку и сами естественно тоже. Что сгорело или было разгромлено – старики не знают. Но сейчас хотят добраться до дома… Я вглядываюсь в него и узнаю. Мы вместе летели в самолете. Тогда на нем была форма Аэрофлота. – Здравствуйте батоно. Узнаете меня? Да сынок. И горестно - Видишь что делается? Старики собираются идти несмотря на предостережения. Смотрю им вслед - что-то внутри сжимается, когда видишь как они печально и озабоченно бредут по улице...Мы с Зурой переглядываемся и догоняем их. Я беру у старика сумку. Зура помогает старушке. Старушка не худенькая и вдвоем они составляют забавную пару. Мы с дедом идем впереди. До перекрестка остается с десяток шагов… вот тут то со стороны резиденции Звиада и открывается огонь…. Пули чиркают по стенам домов справа. Рикошет схлопотать можно запросто… думать некогда. Хватаю старика за плечо и каким то образом мгновенно покрываю расстояние до перекрестка. Толкаю деда за угол и сам оказываюсь там. Стрельба усиливается – теперь стреляют с обоих концов улицы. Выглянуть невозможно – не звиадисты, так эти с кем болтали, зацепят. Они же все сейчас палят в белый свет как в копеечку. Зуры с бабушкой не видать. Куда подевались? Или обратно рванули или лежат… Им то до угла далеко было. Как назло народ решил израсходовать как можно больше боеприпаса.
Откуда-то снизу по улице тоже начинают стрелять… Завожу деда в какой-то двор и оставляю там. Самое безопасное для него место. Теперь обратно к перекрестку. В уме уже представляются лежащие на асфальте Зура и бабушка... Воспользовавшись наступившей паузой выглядываю на улицу. Никого… Ни узлов ни самих… Интересно… Жду. Снимать нечего. Стрелков не видно. Я же не радио, чтобы звуки пальбы транслировать. Хотя некоторые западники из престижных бюро, так и делали. Нацепит бронежилет, станет посреди двора разрушенного дома (чтобы антураж соответствовал) и под звуки пальбы на соседней улице ведет репортаж. А его оператор снимает так, чтобы возникал эффект нахождения на линии огня. Господа Москвичи с ЦТ тоже очень любят такие фокусы. Ненавижу, когда эти «паркетники» появляются в наших точках. Ничего хорошего от них не жди. Одну сторону представят как жертв и героев, другую обосрут… А ты потом отдувайся за весь журналистский цех. Что-то затянулась эта пальба…. Вспомнилось как пару дней назад шел по этой улице с Шоном, сербом фоторепортером из «Гаммы»….
Шона я встретил в аэропорту Внуково. Оба мы оказались 31 декабря 1991 года в секторе Интуриста с одной целью – попасть на самолет, на который билетов свободной продаже уже нет. Шон действовал нахрапом – иностранной аккредитацией и словесным потоком. Я же просто пошел в «Березку», взял джентльменский набор – виски, шоколадки, дамские сигаретки... дежурная смены в Интуристе устало узнала меня… - С новым годом! Не скучали по мне? Опять без билета летите? Развожу руками… Тоже на Владикавказ? Ну конечно! В Тбилиси то прямые не летают. В общем выхожу я из кабинета обнадеженный, что как только так сразу. Она меня в список страждущих внесла вне очереди. Шон удрученный сидит внизу, но за него можно не беспокоиться… Пролезет. А вот девушка – француженка грустит не напрасно. Держу пари – у нее точно шансов нет. Она в наших краях новенькая. Придется помочь коллеге. К тому же хорошенькой. В Тбилиси сейчас бои и неизвестно еще кто из моих подружек найдется. А новогодняя ночь требует соответствующей компании. Выяснив ситуацию, захожу снова в Березку, потом беру девушку и иду с ней обратно к дежурной. Ира понимает меня прежде чем открываю рот. Короче, выхожу оттуда уже с двумя резервами. Шон садится на хвост. Он уже понял кто его спаситель. Ну – это ему обойдется в хороший виски. К моменту регистрации билетов нас уже собралась теплая компания журналистов – безбилетников. А Ира с девочками будут отмечать новый год с подарками от деда мороза Стрингера по первому классу. Я тут во всех аэропортах девочек Интурсервиса приучил, что если Таги CNN объявился – то будем пить шампанское или коньячок, виски с фирменным шоколадом и курить дорогие сигареты. Действует безотказно. Депутатский зал обделят, интуристов отставят в сторонку, а я получу место вне очереди.
Пить начали уже в самолете. Интересно сколько виски запас Шон на дорогу. Из Владика в Тбилиси придется ехать на перекладных, хотя может кто то из осетин и согласится ехать до самого Тбилиси. Сдерут с нас конечно… Хотя, фирма – платит. Главное добраться до полночи. Иначе те, кто сейчас засел в Метехи Палас сожрут и выпьют все запасы. А пока будем грабить Шона. Лэ Хаим, как говорили у нас в Баку. Вот именно – говорили…. Перестройка… – б..лин! Вот только нас сажают в Минводах. А на хрена мне этот заштатный курорт? Отсюда до Тбилиси ехать и ехать. Но Владик не принимает. Погода. С деловым видом идем с Шоном к дежурному. Нас встречает умученный пассажирами дежурный. Я поступаю жестоко – пропускаю вперед Шона с его акцентом и объемами. Шон пыхтит парами виски и подавляет собой. В итоге нас сажают (всю компанию) в самолет до Гянджи. Зачуханная временем и дорогими соотечественниками ТУшка, к тому же 134-я тащит нас дальше. К 22м притащились в Гянджу. Там нашли пару извозчиков. До Тбилиси не соглашаются. Только до границы. Ну, от Красного моста придется на попутках….
На границе сиротливо стоял милицейский пост. В первую попавшуюся попутку запихнули женщин и тут Шон пыхтя, выцыганил себе место с ними. Ладно, мы следом. Следом пришлось ждать долго. Новый год встретили с ментами. Ничего хорошего это на будущее не сулило. Год будет – так себе. Проверено. Звонили в гостиницу и требовали от администратора прислать машину. Ни фига. Новый директор – козел редкостный. Запретил выпускать машины из гаража. За имущество боится. Лишь к двум часам ночи за нами приехал один из грузинских коллег. В гостинице уже делать было нечего. Орда журналистов и гостиничных путан уничтожили все праздничные запасы и народ уже разбрелся. Брат, Зурико и еще несколько стрингеров собирались к нашему местному товарищу домой. Обещали, что там накрыт стол. Но сперва я разгрузился от накопившихся популярных выражений и идиом. Выстроил всем и дирекции отеля пару тройку многоэтажек и подарил в собственность. В общем – встретили новый год. Утром знакомая портье Лена встретила меня радостно…. Ой, а ваши съемки тут по Тв показывают. Уже три раза крутили.. – Какие съемки…? Ну те что в октябре снимали – когда из президентского дворца по оппозиции стреляли.. из автоматов. А откуда вы знаете что это мои съемки… Так вас, назвали: Таги Джафаров – так и сказали. Вот тебе бабушка и Юрьев день. Эти идиЁты не нашли ничего лучше как крутить мой репортаж, когда я снимал стрельбу по наступавшей оппозиции ночью со ствола автомата. Один из охранников премьера тогда вышел на балкон и стоя рядом, стрелял по улице. Мне оставалось только пристроить камеру так, чтобы ствол был в камере и снимать по направлению стрельбы. Из ствола вылетали огоньки, пули высекали искры из асфальта, кого то несли на руках… Это стало потом основанием для обвинений против Звиада. Даа, подставили так подставили. Мне же в осажденный дворец, в бункер к Звиаду идти....
Во дворец шли с Шоном, как раз по этой верхней улице. Невидимый оркестр в мозгу издевательски играл траурный марш Шопена. Я мстительно пропустил Шона вперед. Он широкий и за ним мой бронежилет вне опасности. Не попортят. Во всяком случае, раньше чем Шона. Накануне мне рассказали, что съемочная группа CNN уже побывала у осажденного президента. Еле ноги оттуда унесли. Обозленные соратники Звиада выместили на них всю злобу на США. Орали, обвиняли во всех своих бедах. И почему они считают, что США одни виноваты в мятеже? Москва тоже немало сил приложила. Хотя теперь понятно, что нашей группе еще и за мои съемки попало. Вот почему они сдриснули отсюда так поспешно и оставили город, не дожидаясь моего прибытия. Бросили город без присмотра. Да уж, господа чистоплюи, это вам не на «паркете» в Кремле или Белом доме работать. У осажденных президентов протоколов не соблюдают. Ладно, в крайнем случае хоть винца может дадут выпить перед тем как к стенке ставить. Женщины напоследок, от них не дождешься….
До задней части президентской резиденции дошли без приключений. Охрана держала на прицеле, но не стреляла. Их противников мы еще в начале пути предупредили, чтобы ни в коем случае не стреляли, даже если по нам откроют огонь. Во первых ничем это нам не поможет, во вторых сами могут невольно нас изрешетить и вообще – зачем дразнить гусей? Едва приблизились ко входу, к нам вышли несколько гвардейцев. Оказались знакомые ребята. Вместо подозрений и проверок – радостные приветствия и объятия. Нас проводили во двор здания. Оно уже больше похоже на дом Павлова в Сталинграде. Идем вниз в убежище. Под зданием резиденции президента располагается его подземная часть – бомбоубежище на случай атомных ударов. Внутри на подступе к укрытию Звиада нас останавливают. Проверка. Шона обыскивают первым. Черт – у меня же под броником заряженный наган... Если заставят снять – то абздец. Но сопровождающий не дает меня обыскивать. Ты что? Не видишь кто это? Он же с нами осенью был. Ффуу. Пронесло (и меня Василь Иваныч). Заходим в тускло освещенную комнату. И навстречу мне из за стола начинает подниматься осунувшийся небритый человек… Да это же Гия – пресссекретарь Гамсахурдиа. Всё. Приплыли….
Гия подходит ко мне, у него усталый взгляд, разводит руки и со словами: С приездом Таго – обнимает меня. Мы стоим обнявшись и я слышу грустный шепот Гии – если б ты знал Таго, как они нас трахают твоими съемками… Я сочувственно молчу. С Гией мы друзья. У меня вообще в этой войне много друзей с обеих сторон. Встречаться с президентом он мне не советует. Во первых сейчас Звиад утомлен очень, а потом с нми обязательно кто нибудь будет из своры приспешников, а эти народ оголтелый, Злы сейчас на весь белый свет. Посидели. Поговорили, хлебнули винца… Гия обеспечил мне возможность поснимать в бункере и во дворе. Наверх в здание не пустили. Все простреливается мол. Дыры в стенах от танковых снарядов зияют повсюду. Выбитые окна, копоть от пожаров… Провожали обратно все те же ребята. Напутствовали, чтобы приходил еще и только не вечером. Мол в темноте распознать сложно кто идет. Могут подстрелить не раздумывая. Это была моя последняя встреча с Гией и этими ребятами. Больше мы не увидимся.
…. Так где же там Зурикела с бабушкой? Дед уж наверное извелся весь. Вон – не выдержал, вылез за мной вслед. Из дома напротив выходит человек. В руках пара стульев. Вот говорит – все что осталось теперь. Хоть стулья спасу пригодятся. Может и правда здесь жил, а может врет – мародер. Кому сейчас до этого. Где Зура? Кажется отстрелялись – настала тишина. Выхожу и вдоль стенки иду туда откуда пришли. Там на углу в проеме подъезда вижу – стоит Зурикела и бабушка сидит на стульчике. Фуу. Отлегло. Слушай, ты как здесь оказался? Я думал тебя уж грохнули. Вот кадры б были потеряны. И вот тут все выясняется. Когда оттуда открыли огонь, то Зура не стал пытаться добраться до угла. С бабушкой, это было бесполезно – не успели б. Они же шли отстав от нас. И вот тут Зура выдал по полной программе.
Представьте себе – едва грянули первые выстрелы, как маленький Зурикела подхватил увесистую бабушку вместе с узлами (умереть можно от такой картинки со смеху) и одним прыжком оказался в ближайшем подъезде. Как у него это получилось сам не знает и объяснить не может. Нда – вес был взят. Теперь я знаю как можно ставить рекорды по подъему штанги. Надо вовремя выстрелить. Было ясно, что теперь до президентского дворца не дойдем. Едва появишься в пределах видимости – откроют огонь. Сейчас все распалены стрельбой. Тогда, в первый раз, нам с Шоном повезло. Медленно возвращаемся обратно. Спускаемся к проспекту, выходим и…..
По усеянному битым стеклом и камнями, проспекту, мимо выбитых витрин и разбитых, сожженных машин прямо посередине улицы от баррикад оппозиции в направлении к дворцу Звиада идет человек… Довольно таки крупный и высокий мужчина лет 45 - 50 с пышной шапкой волос, эдакая благородная грива, идет перекинув через плечо куртку и свитер, а сам по пояс голый! Это в январе то. И в левой руке его очки, которые он держит на манер пенсне. Увидев нас, он наводит это «пенсне» на нас и разражается речью. Ничего не понимаю, ни слова. С надеждой смотрю на Зуру. Тот пожимает плечами – Кажется на политике крыша поехала, или пьяный. Мы смотрим на мужчину. Молчим. Он отворачивается от нас, наводит очки на баррикады Звиадистов, смотрит как капитан в бинокль, потом встряхнув гривой решительно шагает вперед, туда! Под стволы! Не глядя друг на друга, одновременно, мы оба вскидываем камеры и запускаем съемку… Оба напряженно ждем и не останавливаем камеры, боясь пропустить момент.
Мужчина уже порядком удалился от нас – в видоискателе теперь видна его уменьшающаяся фигрура на фоне самосвалов перегородивших подходы к президентскому дворцу… И вот уже не разглядеть его на этом фоне. Ни одного выстрела не раздалось. Тишина. Мы останавливаем камеры. Я медленно поднимаюсь с колена. Странное ощущение - раздосадованность и облегчение одновременно. Да – грузины остаются грузинами. В пьяного и сумасшедшего – стрелять не будут. Это святое. А кто еще может вот так вот разгуливать по Руставели в такое время. Зура грустно улыбается – злые мы с тобой Таги, недобрые. Человек под пулю шел, а мы с тобой ждали, когда выстрелят... Я смотрю на опустевший разгромленный проспект – гордость Тбилисцев. У меня с ним много чего связано. Пустые дома с выбитыми стеклами окон, следы пожарищ, мостовая усыпанная битым стеклом, камнями, выщербленный асфальт, покосившиеся фонарные столбы... Должно быть у нас с Зурой в душах тоже что-то подобное. И ветер гуляет по сгоревшим закоулкам….. Надо бы срочно выпить...
Стрингер.
(Добавить комментарий)