Посвящается великому и могучему русскому языку с моим украинским акцентом, писателям и братьям: Саше Аргену, Диме Сабарову, Вите Садченко; ну, и, конечно же Стругацким.
;)))))))
1
Минуя очередную транспарант-табличку:
«Запретная зона!
Бомжам и прочим бродячим животным вход воспрещен.
Бьем на поражение!»,
– капитан Стигмата в который раз зло сплюнул . И в седьмой раз не попал. Сказывалась усталость. Ходьба по пересеченной местности и все такое… Да еще по темени…
Ночной поход на 20 миль даже ему, гвардейцу-офицеру, дался непросто. Все чаще мучила отдышка, но сбавлять темп не хотелось: недолго и осталось.
В самом деле…. Вот и знакомая свалка. Опять кто-то поджег.
…Потянувшая навстречу сквозь предрассветные сумерки гарь сулила скорый финиш и приятно отвлекала от вчерашнего карточного проигрыша. Все-таки ставить на кон зурбаганца было не очень осмотрительно. Сейчас бы уже был на месте. Сам виноват. Ладно, проехали; точней – протопали. Тем, кому надо, его дождутся в любом случае. Или многое потеряют. «Как минимум – здоровье.» - подумал Стигмата и посмотрел на небо…
Судя по гаснущим звездам, сейчас было начало пятой стражи и вдоль дороги стала проступать даль вересковых диких пустошей. Неторопливо и туманно. Ночная мгла медленно отступала в редкие овраги.
В дальних и пока еще невидных деревнях уныло надрывались петухи. Им справа (хутор Задохлики*, похоже) забито вторила собачка. И до того противно и тоскливо лаяла – словно бы в душу гадила. Ох, ну и тошно… «Да и ноги промокли…» - капитан Стигмата зябко поежился.
Только бы опять не заморосило, не накапало новой мрякой на сердце и окрестности. Вчерашний дождь и так «облужил» всю дорогу выше всяких щиколоток. Грязно поскальзываясь и скользко чертыхаясь, капитан подошел к нужной развилке.
Чуть в стороне неярко блымал огонек. Первый за всю ночь. «Ну хоть погреюсь!» - Стигмата, приближая теплоту и поднимаясь в настроении, прибавил шагу.
У придорожной канавы натурально сидел мужик довольно бомжеватистого вида и жарил крысу. Жаркое еще стонало.
«Бедняга. – пожалел Стигмата. – Видимо, очень голоден».
По идее капитану королевской гвардии не полагалось интересоваться кулинарными вкусами какого-то там бомжика. Пожалуй даже наоборот – власть все-таки. Но он все же подошел:
Ужин?! Завтрак?!
Бомжик вскинулся, прикрыл рукою вертел, виновато просипел:
Греемся ваше высоко-бла-ородь!
Свои камрад! Расслабься. – Стигмате не хотелось пугать за целую ночь первого встречного и он одним движением укутал в измызганный плащ гвардейские погоны: - Никилишуй. Выпить найдется?
Бомжик выпрямился на прямой вопрос и отрицательно потряс перхотью.
Никак нет. Сами в поисках. Уж извините. Если можно
*Краткая справка.
«Задохлики». Хутор. Население 2599 инопланетян. Место рождения товарища барона Тумбы. Вместе с его присутствием (когда он там) с учетом головных болезней и раздвоений личности, численность проживающих на хуторе определенно повышается до 3000 (плюс-минус) пять скотин.
«Странный он какой-то. – Стигмата в упор разглядывая небритую морду, даже слегка призадумался. – А уж не подсадной ли?»
Ну как дохлятинка? – кивнул он на тихим голосом попискивающую крысу.
Сию минуту… - бомж оторвал еще живую лапку, запихнул в разрез своих небритых лицевых чащеб, нащупав рот, посмаковал, почавкал. – Дергается еще. А так – тепленькая. Не желаете ли?
«Не подсадной. – определил капитан и поправив перевязь офицерской шпаги, смело шагнул к огню:
Давно тут греешься?
Да как костерчик распалил так и…
Понятно. Без меня никто тут не проходил по местности? Вон в ту, - он махнул рукой, - сторону границы.
Мужичек всмотрелся:
Это там где тучи ходят хмуро?
Да.
Нет. Премного извиняюсь, никого не было… - и бомжик пояснил как слабоумному, - здесь же запретка, да и таможня рядом. А там дозор у них стоит – и даже ночью.
Гы! – капитан сплюнул; огонек ответил пшиканьем. – Значит ночных дозоров опасаешься? Правильно делаешь. А тут попутчиков стало быть ждешь?
Ага.
Одному небось страшненько через кордон-то?
Бомжик то ли поглядел на крысу, то ли кивнул:
Есть немного.
А что же спешишь сменить родную Родину и место жительства?
Так я – хоть так, хоть эдак – «Без Определенного…»
Логика была безупречна и Стигмате стало жаль этого серенького, забитого человечка:
Со мной пойдешь? Я-то как раз в ту степь…
А можно? – крысиный пожиратель недоверчиво прищурился.
Капитан уже немного отогрелся и кивнул:
Изволь.
Ничего если я возьму до пары? – бомж махнул на вертел.
Третий – не лишний, - разрешил Стигмата, - Только рыгай в другую сторону. Ежели что…
С премногим удовольствием.
Ну что? Кончай тогда этот пикник на обочине и пошли.
Трижды предлагать не пришлось и новый знакомый, взвалив так и недожаренный ужин-завтрак на плечо, пошел рядом.
Сам-то кто будешь? – по ходу спросил Стигмата.
Куин*. – просто признался некоронованный король дорог и тропок.
Ах даже так? Интересное погонялово…
Как и у Вас, капитан Стигмата. Если не ошибаюсь… - бомжик Куин даже хихикнул от удовольствия какой он умный. Стигмата только хмыкнул:
Ишь умник. Наблюдателен.
Да и Вы ведь человек не безызвестный…
----------------------------------------------------------
Краткая справка. Куин. Бомж. . 95 лет от роду. В детстве упал с дерева и сломал себе нос. Операция прошла до ужасов кошмарных неудачно. А посему…. Куин патологически ненавидит мед работников и оттого пропагандирует эту незабывамую мысль везде и всюду.
Подобная не безызвестность в нищенских кругах слегка польстила душу капитана, но и встревожила (не на бал ведь шел). Поэтому он и спросил как можно равнодушнее:
Тогда может быть знаешь даже куда я сейчас топаю?
Знать может и не знаю, но догадываюсь!
Ну, и…
В пивнушку дяди Порося? Верно?
Свиньина. – поправил капитан, но согласился, - Верно.
Оно дело понятное. – Куин не выдержав, пощурился от своего всезнайства, - трактирчик на нейтральной полосе, никто не трогает и не шмонает. Опять же – красотища: цветочки-лютики. Да только слышал я, что из-за пограничников клиентов мало…
Зато пивняк дешевый. – тема его конспиративного похода к Свиньину, Стигмате не понравилась и он решил ее сменить. – А ты? Сам-то куда и по каким делам?
Переварив вопрос, Куин сперва напрягся, но потом увидел, что капитан просто меняет тему разговора, и расслабился.
Как говорится в классике – это довольно долгая история-дорога. И если выйти на фарватер в дюнах моей памяти, то…
Чуть-чуть попроще. Ладно?
Осекшийся на полуслове бомж вздохнул и в свою очередь попросил чуток убавить шагу, чтоб рассказать подробней, ежели господин желает…
Господин убавил и пожелал:
Ну?
Вы только не обижайтесь, раз вы при власти, а только я человек маленький и потому выскажу всякое… Согласны?
Згоден. – на непонятном языке кивнул Стигмата.
Не понявший, но интонацией приободренный Куин продолжил:
Ну уж тогда премного извиняюсь если что, но… - он от волнения перед серьезным спичем даже потряс немного головой, перепроверил взглядом собеседника и начал. - Вот я и говорю… Что-то не нравятся мне наши Канары. Последние лет пять, если быть точным. Не знаю в курсе вы или не очень…
Очень даже…
Этот сухой закон ваш. Когда ввели… Вы помните как было прежде… До всего этого? Бывало выйдешь с утренним настроением от бурной ночи…. Бывало как зайдешь продолжить… Как допингу накатишь граммов двести – и хорошо в душе и теле. И целый день – милое дело. Вот взять меня! Пошел на площадь что поближе, часов до часу попросил народ сочувствия и с щедрой горстью мелочи – в ближайшую поправку настроения. Ну чем не жизнь была? А? Я вас спрашиваю?
Не дождавшись комментариев и по-прежнему волнуясь, Куин продолжил:
А взять сейчас… Елки-иголочки… Что сделали с народом? Откуда? Ну откуда взялись эти патрули? Эти студенты добровольцы трезвые… Эти врачи опять же… Проходу не дают ведь… Вас, капитан, они быть может и не трогают, а вот меня эти гиены-санитары общества раз десять, если я не ошибаюсь, стригли налысо. Чтобы животных значит не разводил. А знали бы как по ночам без волос холодно. Еще эти вот ихние больнички с принуждением. Коробки клеить. Вы бы согласились? Я – нет! Да ладно бы коробки. А про ночные лекции Вы слышали? Так я не очень-то рекомендую осознать воотчию.
А что такое? – проявил сочувствие Стигмата.
А вот извольте выслушать. – Куин едва не подавился воздухом от возмущения. – Верите? Ночью заводят на беседу о вреде и пользе. Ставят стоять лицом к доктору-лектору, а он и начинает… Литературу разводить целую ночь. С примерами там из войны и мира, о преступлении и наказании… Ты чуть не падаешь, а им – плевать на это – терапия. Которую они зовут – прививка для юродивых культурой. Ишь – революционеры от здравоохранения. – далее Куин повысил голос, - Чустоплюи, не при Вас будь сказано, эти студентики высоколобые, светочи знаний и светильники во тьме… Вы в курсе – они же не щадят даже родителей! Сдают в вечерние школы по совместительству с местами проживания. Чтоб повышались, значит. Дожили! А к остальным? За мат на улице – хватают, осуждают на переписку от руки какой-нибудь книги мертвых туш – а их аж две (спасибо автору – вторая покороче). Причем – чтоб без помарок.
Ну, это частности. – чтобы немного успокоить расходившегося по положению вещей и общей тропинке Куина, Стигмата сделал пас рукой, при этом зацепив куиново плечо, - Быть может перегибы на местах? А?
Ага! А про открывшиеся ЛТП вы слышали? Как там приходится народу? – задетый за живое бомж, от собственных негодований, вдруг осип и перешел на шепот, - Ведь до чего доходит? Бывает схватят выпившего человека в пьяном виде, и чтобы отвыкал – целые месяцы – чистейший спирт. До рвоты, чтоб запомнил. Отвыкать стало быть учат по своему, научному. Учителя!!! А после в одно утро – бац! И больше не дают. Это привыкшему уже…. Делай что хочешь. Ужас, я сам видел. На похмелуге человек ломается и…. Знаешь сколько пацанов повесилось? Да и без опохмела – тоже… Ой!
Словно ужасный комментарий к только что сказанному из тумана выросло голое дерево. С единственным качающемся на веревке плодом.
Висит кто-то? – первым разглядел Куин.
Должно быть висельник.
А я что говорил?
…Они прошли мимо и Куин не брезгуя пощупал труп:
Точно. Жмурик. Трехдневный. Отмучался парень.
«За педикюром явно не следил.» - косо всмотрелся капитан, а бомж не унимался:
А вот веревочка – ишь как скрипит, значит достаточно хорошая. Может пригодиться. Возьмем?
Пригодится… - передразнил Стигмата, - Типун тебе на язык. – У капитана застучали зубы и Куин увидев офицерское состояние поспешил исправиться:
Ну пошутил я. Пошутил…
Очень смешно. – вздохнул насколько позволял мундир в полную грудь Стигмата*. – Сейчас по курсу будет целая таможня шутников. Вот там и похохмишь. Ладно, не дергайся! – он остановил бомжатскую попытку ломануться в кусты, в обход таможни.
Краткая справка. Стигмата. Для краткого пользования и прочих личностей – Толян.
Историк. Практически небезызвестный;)))
Тот обиженно засопел и снова принялся жаловаться:
Нет. Вы как хотите, а я тут не желаю оставаться. Сейчас вот в Зурбаган сделаю ноги, а там ищи меня… Там, слава Святому Михе, из рюмочных библиотек еще не делают. А тут я больше не могу. – болезненно закончил Куин свою исповедь.
Вобщем-то все было верно. Многие из перечисленных жалоб Стигмата знал, он и сам не первый день тревожился новой Культурной революцией Канар. Охота на бомжей ему и самому не нравилась. Вот только стоит ли доверять первому встречному? «А вдруг это проверка доктора Рэмбо?» Капитан прокашлялся:
Так-так. В Зурбаган, значит, собрался? Через границу нашей великой Родины… И я стало быть тебя через таможню переброшу.
Куин шел рядом молча как прибитый.
Неслабую ты роль мне вешаешь. А? Хочешь чтобы я погоны потерял? Что замолчал?
Поздно!
Впереди, подтверждая опасения попутчика, громко высморкались. Куин запоздало напрягся:
Похоже ДСД. Влипалово по полной. Для меня. А Вы, - он с ненавистью взглянул на капитана, - сейчас майора заработаете.
Не ДСД, а Добровольная Студенческая Дружина. Следители порядка, поправил Стигмата. – Подрастающая смена и наши помощнички. Мать их! – Он захохотал, чтобы было слышно на подходе. – Помощнички!
«Сдаст, падла!» - Куин весь как-то съежился и полез за пазуху:
Живым я им не дамся.
Доверься мне. – успокоил Стигмата. – Мне никогда в майоры не хотелось. Так что – прорвемся. Не боись…
Вид утренней таможни к дальнейшим разговорам не располагал. Из рядом стоящего с ней склада недобро пахло залежалыми товарами, а из собственно людской пристройки доносился молодецкий храп юных пограничников. «Зарница какая-то – не сдержался подумать капитан Стигмата, - Поменяли настоящих старожилов-верещагиных на самодеятельность третьего сорта. Или третьего курса? Вот этот, например, с какого?»…
На ступеньках сидел один из военных кафедралов и чистил пальцем левую ноздрю. Заметив двоих проходимцев, студентик громко зашмыргнул соплю и тонко провизжал:
А ну стоять. Вы! Оба. Я кому…
Куин сделал попытку остановиться. Но капитан дернул за рукав: - Не рыпаться в моем присутствии. Шагай вперед как шел.
А если откупиться? – покачал недожаренным завтраком Куин.
Это же студенты… - Стигмата полез во внутренний карман и нащупал Розу Ветров: - Так просто не пропустят. Место ведь хлебное…
Эй! Ну я кому сказал? Бомжары! – донеслось со ступенек.
Кричал он видимо специально звонко, потому что на шум выскочило еще человек пять. При полном параде. То есть с дубинками. «Может быть ждали?».
Может поторопимся? – предложил Куин. – Я хорошо бегаю. Очень.
Фигня, - не одобрил капитан, - Ты, конечно, давай, двигай, а я… - он наконец вынул любимую стальную игрушку и повернулся на новый выкрик:
Вы оба! Стоять сюда!
«Понахваталась мелюзга уже и лексики…»
- Ходи-ходи, Куиныч! – поторопил Стигмата. Компания уже нагоняла и ему пришлось поворотиться лицом к подходящим вплотную молодым нахалам. Численный перевес щенков призывного возраста его, бравого офицера, не смутил. Даже заставил усмехнуться: «все они в форменных куртках, все небольшого роста, хотел бы я пройти мимо, но думаю – стоит развлечься».
Так это вы мне? – пробасил капитан как на плацу на дезертиров.
Ну, типа да… - несколько растерянно ответствовал первый студентик. Остальные, насторожено качая дубинками, подошли тоже. Дубье!
Бомжам тут ходить не положено.
Капитан дернул плечом, и свалившийся к ногам плащ обнажил офицерские погоны. Стигмата шагнул к самому высокому нахалу:
Сильно или слабо?
Что?
Сильно – это по морде, слабо – это по яйцам, - терпеливо пояснил капитан, - в любом из случаев – болезненно.
Что?
Остальные-то уже все разглядели и все поняли. А этот…
Если еще раз скажешь «что», я сам выберу.
Что?
И вопрошавший юнец тут же стал меньше ростом от удара в пах, а Стигмата не слушая скомканное «за что?», перешел к следующему.
Смирно, призывник. Какой фак твою -мать тет?
Военная кафедра медицинского…
Как несете службу, кафедрал? Руки по швам! – и после снайперского попадания кастетом «в душу», Стигмата даже взвизгнул от удовольствия: - Смирна, я сказал.
Он дождался пока добровольный студенческий дружинник выпрямится:
Почему пуговица не застегнута? – Стигмата выбрал новую жертву. Снова шагнул и по-военному не дожидаясь объяснений, звезданул на сей раз по уху. Похрустел костяшками фаланг на оставшихся:
Продолжать воспитательные мероприятия будем?
Никак нет! – четко провопили все хором, стоя навытяжку.
Вопросы есть?
Ат-сут-ству-ют!!!
Ну, вот и славненько, - довольно быстро подобрел злой капитан из королевской гвардии.
Счастливого пути, - с облегчением донеслось ему уже в спину.
И вам всего хорошего. Успехов в ловле контрабанды.
Все-таки Стигмата был вежливым человеком. Хоть и офицер. Или вопреки…
Эй! Куиныч! Погодь. Дело улажено. Таможня дала добро, - проорал капитан, чеканя лужи офицерским шагом.
Куиныч!!! Где ты там?!
И вновь никто не отозвался.
«Сбег, что ли?»
Только прилично отойдя от прикордонного патруля, Стигмата понял, что никого он не нагонит. Даже с полной выкладкой. С невыносимой горечью посожалел: то ли себя, то ли сбежавшего. Эх, ты, Куин Куиныч. Тупо слинял, ушел в отрыв и не дождался. Вот так всегда… Только сойдешься, разговоришься с настоящим человеком, начнешь душевную беседу и обязательно какая-нибудь сволочь встрянет. И сволочи этой развелось в последнее время – тут бомж прав – до отвращенья много. Всех этих студентов-лаборантов и докторов-доцентов. Заполонили, понимаешь всю страну, то есть Канары. А главное – когда успели? Сидели тихо-мирно по своим больницам, университетам, и вдруг прорыв – как будто чирий лопнул. Прыщавые юнцы вышли на улицы. Сперва все мило, благородно – следили за клумбами, искали потерявшихся щенков с котятами. Потом начали устраивать митинги и «шествия Культуры». Простой народ – кто тыкал пальцем, кто – аплодировал. А дальше больше… Почувствовав, что их не трогают, «молодо-зелено» под лозунгом борьбы с хулиганьем – создали свои Добровольные СД. Дубинки, форму, даже значки себе наделали: «Блестящий агитатор гигиены», «Ударнику борьбы с наркоманией»; кое-кто носит уже «За плодотворную и пятилетнюю работу». Куда мы катимся? – Стигмата тяжело вздохнул. – В стирильную клоаку гигиены?
Под впечатлением от этой мелюзги сухой закон ввели. Куда уж дальше? Зато теперь все чистенько и чудненько. Канарцам – трезвость, грядкам – цветочки-одуванчики, школам – детишки, бродячим всяческим зверушкам – усыпление.
Эх, благодить вас с вашим благоденствием, сказал капитан вслух и посмотрев на часы, свернул на неприметную тропинку.
Было семь часов по канарскому времени.
2
Про эту тропку говорили всякое… Рассказ как правило зависел от меры фантазии рассказчика. Местные жители чаще всего называли ее Тропой Святого Михи. Согласно вполне официальной версии легенды, Миха до того как стать святым часто бродил в этих лесах. Собирал грибы, просветлялся и медитировал. Местность была пустынной, грибов было много и поэтому на медитации вполне хватало. Чтобы не сильно отвлекаться от медитаций даже зимой, он смастерил себе избушку. В ней же Миха начал принимать первых своих учеников: браконьеров, дезертиров и разных случайных пастухов. Все они впоследствии рассказывали о необычайно добрых и веселых глазах Учителя. Встречая у избушки очередного бродягу, он просил выучить один лишь постулат: «Не печалься!» и протягивал вновь обращенному грибок. Благодаря такой нехитрой формуле, а может и подножной пище, секта довольно быстро разрослась до степени религии. Народ тянулся к новому пророку и сборы на полянах просветления со временем стали реально падать. Миха затосковал и опечалился. А это шло в разрез с главным догматом просветления. В один особенно неурожайный год, Святой взяв пустое лукошко, ушел искать еще нетронутые поляны для медитации. А благодарные адепты превратили его хижину-избушку в пивнушку «Не Печалься».
Шли годы… Со временем название забылось, сухой закон отбил последних посетителей, и сейчас от вывески осталось одно «…чалься!»
Капитан Стигмата, помыв у входа утренней росой ботфорты, так и сделал. Несколько раз причалил собственный кулак к двери. Три точки – три тире – три точки. Внутри явно услышали: чем-то погрюкали и завозились. Капитан отступил из под навеса, проверил слежку: вроде – никого…
Пароль?! – донеслось через замочную скважину.
А?
Па - роль!
Сейчас… - Стигмата вдруг с ужасом вспомнил, что пароль он опять забыл. Поэтому довольно неконспиративно заколотил ногой по двери. – Да ты что, свинья, меня не узнаешь по стуку?
Капитан! – взвизгнули противным голосом. – Не ребячьтесь. За пять годков-то можно выучить. Пароль!
Стигмата холодея, припомнил как однажды простоял под этой дверью целую ночь. «Блин, как же его?»
Адидас? – память нащупала и подсказала что-то похожее, но все-таки не то. – Тьфу, ты! Ганджубас!!!, - проревел радостно Стигмата, - Ну, конечно, «Ганджубас». Отворяй давай!
Дверь приоткрылась и Свиньин (халдей этого «непечального» заведения) пригласил внутрь, - Здравствуйте капитан. Опаздываете…
Я вот тебе, - незлобно погрозил Стигмата и пригнувши голову, вошел в тьму помещения. Пока глаз привыкал, капитан принюхался: - Та-аак! Слыш-ка, Свиньин. Ты что, опять грибы готовил?
Это плесень. Пахнет так… - раздалось сбоку.
Плесень-грибы, какая разница? – капитан осмотрел привычность обстановки.
Все было как всегда… Столы стояли ломаной шеренгой, хоть и чистой. Балки на потолке провисли, но до сих пор не рухнули… И главное, перебивая дух заплесневелости откуда-то из подпола явственно пахло пивом. «Поэтому»…
Пива! – в первую очередь потребовал Стигмата. – Зурбаганского!
Потребовал он, как оказалось, столь по-офицерски громко, что из одного (самого темного угла) отозвались целой тирадой:
Ходют тут ходют иностранцы всякие в погонах… А после у меня на батькивщине талоны вводят на первый продукт питаний-запиваний. – из-за дальнего стола, пошатываясь встала фигура. – Толян! Земеля! Ну наконец-то… А то я без тебя тут… Самостийно просто никак.
Стигмата (Толя по-земному) мигом оценив степень нетрезвости приятельских шатаний, поспешил за нужный стол.
Сашка! Ты! Давно здесь? – в первый раз за сутки капитан Стигмата позволил себе искреннюю улыбку. – Вот пьяная зараза…
Да. Это был Сашка*. Давний его приятель-собутыльник. Тоже сосланный. Но только в соседний Зурбаган. Сейчас он тыкал рукой куда-то в пол:
Не поскользнись. Я там немного это…
Вижу. – Стигмата перепрыгнул через лужу блевотины и подошел к другу. – Ну, здравствуй, землячек.
Земляне поздоровались.
Как добрался?
А, - Толян-Стигмата махнул рукой, и отстегнув грязнющий плащ, присел на скамью. – Все потери по дороге нервных клеток сейчас восполню. Пивом!
Под дождь не сильно попал? Не вымок? …
Те, кто хорошо знали Сашеньку, особенно в Службе Малых Уголовных, сказали бы, что подобная заботливость была немного странновата. Или по крайней мере подозрительна. Ну не был Сашка положительной персоной; даже в детсадовских характеристиках добреньких нянечек. В свою очередь и Стигмата как гвардеец-офицер не походил на нянечку ничуть, а потому «невымокший» намек понял отлично… Он неторопливо повоевал с пуговицей нагрудного кармана и с усмешкой извлек ручной работы портсигар:
Made in барон фон Тумба. Кстати, привет тебе передает.
*Краткая справка.
Сашка. Тоже ссыльный. Прославился в различных кабаках фразочкой при закрытии: «Не гони беса, а вдруг это ангел». Вышибалы просто млели от восторга.
Ух! Зараза нарко-баронская. – Сашка трясущимися руками принял подарочек. – Не забыл все-таки. Уважил.
Портсигар музыкально распахнулся и увлажнил его глаза предельной радостью. Пара десятков туго забитых косяков так и просились на огонек. Сашка, сглатывая слюну, достал зажигалку и после обязательного «А ты?» получив «Уже!», закурил сам.
- Ха-ра-шоооо!… - кисло выдохнул он первую порцию дури.
Эй, Свиньин! Ты скоро там? – поторопил тем временем Стигмата.
Сейчас, спешу, аж падаю, а как-же… - донеслось со стороны стойки.
Смотри, а то потребую жалобную книгу. Гы-гы-гы…
И на меня пару бокалов. – Сашка вдруг довольно трезво глянул на приятеля и о чем-то вспомнив, принялся рыться по карманам. – А я ведь тебе тоже… сейчас-сейчас; да где оно? – он наконец нашел, достал. – Вот! Письмецо в конверте погоди не рви…
Официальный цвет казенной бумаги Службы Малых Уголовных Дел Толян бы узнал с «закрытыми глазами». Вот черти:
Прилетели, значит? – он вскрыл конверт, а Сашка в ответ пыхнул в потолок:
Там. Крейсер две недели на орбите. Забирают всех у кого вышел срок. Эх, а мне еще два года тут…
Но Стигмата не слушал, а все читал и перечитывал официальный бланк:
«Ув. гр. Анатолий Викторович.
Срок Вашей ссылки подошел к концу.
Собирайте вещи и милости просим с чистой совестью обратно на Землю-матушку.
С собой разрешается взять 50 кг личного груза.
Подпись:
Администрация колонии по перевоспитанию»
Фу-ххх; - Стигмата Анатолий Викторович утер холодный пот. Опомнился, сочувственно кивнул приятелю, - А тебе еще?…
Два годика тянуть. – повторил Сашка довольно бодро. Пожалуй слишком бодро, чтобы поверить. – Да ладно! – он указал на подошедшего с выпивкой трактирщика, взял бокал и залил горечь горьким пивом. – Вон Свиньина попробую споить. Не одному же в самом деле…
Ну, поехали! – поддержал Стигмата. – За мой отлет отсюда! – и осушил одним глотком порцию портера. – Хех! А ничего пивко у зурбаганцев делают.
Спасибо, друже. Успокоил называется. А впрочем – да. Мы не чета вашим Канарам.
И не напоминай. Не порти настроение хотя бы сегодня, - Толян поморщился при мысли о второй родине и о пяти годах в ней проведенных, - Слава Святому Михе, уже недолго мне осталось. Еще недельку – и айдиос бэби!
Сашка улыбнулся и поковырялся в ранах:
Ну и порядочки вы завели там у себя…
Да ну их… Из алкоголя – только чистый спирт. И то лишь строго по рецепту Первого Доктора.
Этот ваш? Вечно забываю где у него ударение падает…
Кирпич на него все никак не упадет… РэмбО. На «О». СволОта! Регент паганый, врачишка, гребаный очкарик; - Стигмата уже добивал второй бокал, чтоб побыстрей забыться. – Ненавижу!
Друзья медленно, но верно напивались. Особенно Сашка, которому много и не нужно было. К тому же он вкурял парольную траву нарко-барона Тумбы. Одно накладывалось на другое и, как-то в очередной раз выскочив до ветру, он стоя рядом с отливающим под вывеску Стигматой, расслабленно задал вопрос. Один из самых некорректных в узком кругу ссыльных. Но сейчас-то было можно:
Толь, а Толь… А за что ты здесь все-таки?
Про самого Сашку и так все знали, что он тут за наркоманию и то ли поэтому, то ли потому что ссали локоть к локтю, Стигмата не обиделся на друга:
За что? Да так… Ты не поверишь. Из-за любви к игрушкам; - он не очень определенно пожал плечом, струя дрогнула и Толян поправился, - Шеф на работе застал когда я на «Героях» резался.
Бли-и-инннн. – не очень-то поверил Сашка.
Вот именно. Застал… Правда в десятый раз. А до того предупреждал-предупреждал меня…
И все? Лишь из-за этого?
Ну, не совсем… - струя казалась бесконечной, Стигмата поперешагивал плотинами ботфорт. – Я ведь не один играл, а по сети с его секретаршей. В начальском кабинете.
И только?
Ну-у… Я почти всегда проигрывал.
И что?
Да мы играли понимаешь ли на раздевание.
Гы-Гы! – Сашка наверное отчетливо представил себе эту картину: голый Толян на фоне компа и снова не выдержал, поржал, - Тогда понятно… Эксгибиционизм пришили?
Стигмата потрусив последними каплями, заправился:
Рецидивный эксгибиционизм на рабочем месте в особо извращенной форме. Ты все? Пошли, запьем такое дело…
И они пошли. И запили. И пили они в этот день за разное. Чтоб напоследок, чтобы помнилось.
Но как Стигмата попал домой, он не помнил совершенно.
3
На следующее утро Стигмату разбудили голоса…
Прямо под окнами кто-то устроил склоку. Один голос был знакомый и противный, второй оправдывался: «ну будет вам кричать, господин школьный учитель. Что уж, и поссать нельзя?». Другой (школьно-учительский) визжал про то, что оправлять естественные надобности нужно в определенном месте: «А тут ведь дети ходят! Вы что, ослепли, лейтенант?». «Ну разве я на ваш забор?» - вяло оправдывался лейтенант – Вы вон где живете… А у меня тут друг. Видите? Не открывает. Так что мне, лопнуть?»
«Тамада стало быть опять нетрезвый…» - Стигмата уже догадался о личности только что отлившей на его забор: «Кстати, недавно крашенный, ну хрен с ним.»
Улька! – охрипшими октавами позвал он, - Улька! – но никто не отозвался. «Дура наверное потому и не открывала, чтобы посмотреть на оголяющегося военного»: - Да где ты там?
Голову Стигматы слегка штормило, а когда он приподнялся на локте – даже качнуло в темную пропасть. На мысли «Только бы не сблевануть» - входная шторка отдернулась и на пороге объявилось премилейшее существо с подносом и прохладной (так было по утрам заведено) рюмочкой водки.
Существо мягкими шажками просеменило к стигматовой кровати и протянуло то что на подносе:
С добреньким утречком. Прасю…
Больной на всю голову капитан взял двумя пальцами водочку, и быстро опрокинув, прислушавшись к принятому лекарству, взглянул наконец и на исцелительницу.
Уленька… - пробулькал он, - Спас… Спасибо. Спасительница ты моя.
Темная пропасть отступала:
А еще одну?
Господин знает, что нельзя. Он сам потом ругаться будут. – Уленька как всегда после этой фразы не зная что делать, присела на краешек постели. – Вы уж простите. Может еще чего-нибудь? Другого… - она томно поглядела на Стигмату.
Ульяна! – капитан изо всех сил попробовал добавить строгих ноток в речи, - Сколько же можно? – а про себя подумал: «детка активно просится на травку». – Тебе сколько лет?
Ну 15-ть.
Не «ну пятнадцать», а всего то лишь 15-ть!
Ну и что?
И тебе нужен кто-нибудь помоложе, а не я – старый и вонючий. Понимаешь?
Нет. – Уля нескромно потупилась на одеяло.
Стигмата разгладил компрометирующую складку.
А тебя мне не нужно. У меня в конце концов вон Ирка есть.
Уленька вскинулась было:
А госпожа ушедши на базар. Пообещала быть не скоро… Так что… - она с надеждой замолчала.
Капитан взвесил между многозначительностью невысказанного и внезапным приходом госпожи Ирины*. Представил себе картину… И не сдержался чтобы не поежиться даже под одеялом от возможного скандала. Мда… Лучше не представлять…
Милое дитя. – начал он мягко, - ну если хочешь, и тебе невмоготу, давай я подыщу тебе корнетика. У нас есть очень славные ребята. А я вам почти не пользованный презент-презервативчик подарю.
Я… - перебила Уля отрицательно...
Или хотя бы вот лейтенант наш Тамада. Тот что на улице… Тоже весьма, знаешь ли… Как он тебе?
Девушка задумалась. Тамада был новым поворотом в ее мыслях. Развивая наступление и переводя стрелки на подчиненного, Стигмата затараторил:
Вот-вот. Ты же его видела. А человек он неженатый. Видать – хороший. Нет. В самом деле… Ты бы пошла, ему открыла. А? Идея ведь!
Уленька по-дружески покачавшись на кровати, улыбнулась:
Так я пойду, ему открою?
Да-да, конечно! – Стигмата подстегнул, - И не особенно с ним церемонься. Он парень свойский. Глядишь – и посочувствует. Он это дело страсть как любит.
Девушка освободила ложе и умчалась открывать.
*Краткая справка.
Ирина. Аборигенка и по совместительству – супруга Стигматы. Когда во гневе – то напоминает катастрофу. Буквально столкновение! Фобоса с Деймосом.
Фух, сдыхался, наконец. – выдохнул вчерашним перегаром и сегодняшним лекарством капитан в закрывшуюся шторку. – Ну и детки на этой планетке.
Он встал и в качестве бодрой зарядки, принялся, по частям отыскивая служебную экипировку, одеваться. Носки, рубашка, бронежилет, верхняя куртка нашлись и натянулись очень быстро, а вот трусы… Стигмата обшарил все углы и даже выглянул в окно (Тамада, кстати, исчез – значит впустила), но нижняя часть белья куда-то запропала. Он постоял в задумчивости посреди комнаты в полуголом виде. Где же я их? Блин! Не может быть! – вдруг осененный темными снами, капитан вернулся к кровати и порылся под подушкой. Трусы оказались именно там.
Так вот почему всякая дрянь мне ночью снилась… Проклятый Сашка! – необходимая деталь одежды была мокрая и вонючая: - Эк меня напоил… - тряпка гадливо полетела в дальний угол спальни.
Штаны пришлось одеть на голое тело. Зато – очень вовремя.
Вернулась сияющая Уля:
Уже оделись? А Ваш Тамадик действительно очень хороший.
Потому что не женатый? – Стигмата застегивал пояс.
Да! – Уля озарилась румянцем выше некуда, - А еще он вам новую почту принес. Пожалте! – она протянула письма; - Я побежала, чтобы…
Но Стигмата не слушая девичьи заботы, уже занялся конвертами.
Первое письмо было от Медсестры высшей категории О.Ксаны. Оно гласило: «Сим документом капитан королевской гвардии Стигмата предупреждается, что он обязан не далее как третьего числа сего месяца явиться в Институт психологических исследований на медкомиссию на предмет соответствия своему рангу, а равно месту службы при дворе Его Высочества. Подпись: О.Ксана».
«Вот ведь…!» - Стигмата едва не вызверился, но вовремя вспомнил про скорый отлет на Землю. А увидев в зеркале свое искаженное гневом лицо, тем более попробовал считать до десяти. «Нервишки натурально - пять, шесть семь, - ни к черту…»
- Это они меня задвинуть решили. Окончательно. И надо полагать не без участия Первого Доктора. Давно я им глаза мозолю. Мешаю видишь ли влиять на принца в нужном русле. Да пропади вы пропадом! Ладно. Что там дальше?» - он распечатал второй конверт. Увидев имя, задышал ровнее. Писал Рахат. Бывший офицер, а ныне военрук в каком-то университете. Человек из разряда «и нашим, и вашим», но особа нужная, особенно как поставщик свежайших новостей. На этот раз информация была и свежей, и довольно интересной. «Дорогой Стигмата, - писал бывший военный, - я как бывший военный не могу не посочувствовать своему коллеге, а потому и извещаю Вас пренеприятнейшим известием. А именно!… Прошлой ночью прямо из покоев Его Высочества пропала Его любимая болонка Жужа. Весь дворец – в трауре. Тут чувствуется опытная рука Вадима Шины. Ну, Вы знаете… Но шишки, как всегда, посыпятся на так любимую мной гвардию – т.е. на Вас уважаемый Стигмата. Сперва, конечно всему офицерскому составу накрутят хвосты и прочие конечности – за то что не уберегли… А после – бросят проводить облавы. Причем тотальные, насколько я знаю характер Его Высочества. А это добрых чувств у добрых граждан нашего города к гвардейцам снова не прибавит. Засим раскланиваюсь, и посылаю эту записку с лейтенантом, первым встретившимся мне – Тамадой (он к Вам шел). Ваш Рахат».
«Вадя Шина, значит, снова объявился, - переварил Стигмата информацию. – Давненько его не было слышно, подпольного ветеринара нашего. Надо бы выяснить, что на этот счет известно Тамаде…»
Выйдя в прихожую, капитан застал Тамаду занятым человеком. Лейтенант устроив Уленьку на коленях, занимался с ней, похоже, анатомией. «Похоже – по «Чапаеву…»
Вот это, Уля, - тыкал он в девичью грудь, - называется «грудь», иначе говоря сосцы, или же еще иначе – «перси».
А вот это, - двинул лейтенант рукой чуть ниже, - животик.
А это? – Уля млея, взяла офицерскую длань, чтоб опустить ее до грехопадения, но Стигмата кашлянул и не позволил:
Это лейтенант Тамада тебе в другой раз объяснит. А сейчас, - он с отеческой строгостью сдвинул брови и перевел взгляд на подчиненного, - лейтенанту некогда в грязном белье копаться.
Уля вскочила: - Да я вовсе без оного…
Освобожденный Тамада тоже вскочил: - Простите, Уленька, сегодня придется мне поверить вам на слово. Служба!
Чтобы девушка не сильно огорчалась, офицеры потребовали холодного чаю, и испив свои чаши до дна, вышли под пригласительные возгласы «Заходите опосля, завсегда рады!», прямиком на улицу.
4
День был беспросветно пасмурный. Простые горожане все куда-то тропились по делам, неуклюже толкались на тротуарах, вежливо, не поднимая глаз, приподнимали шляпы или приседали в реверансах перед знакомыми и бежали дальше. Даже дети не шалили: ползали вместе с мамулями-домохозяйками по палисадникам – каждый перед своим домом – прореживали кустики, чистили газоны. По улице когда-никогда проезжала карета. Возницы покрикивали на двух «левосторонних» офицеров, но объезжали стороной.
В очередной раз едва не став героем заметки «Попал под лошадь», Стигмата не сдержался:
Слышь, ты, водитель кобылы. Не видишь куда прешь?
«Водитель» было притормозил, но разглядев пешехода, стегнул лошадок.
Э не-еет! – Стигмата тоже разглядел знак на карете: «Скорая помощь». Он вцепился рукой в колесо – «уж куролесить напоследок, так чтоб запомнили». - А ну-ка помогите лейтенант.
Тамада подскочил к переднему колесу и мигом ухватив план невоенной операции своего начальника принялся раскачивать транспортное средство.
Навались! – с надрывом скомандовал Стигмата, - Пошла родимая…
Офицеры с грохотом, опрокинули карету, перегородив всю улицу.
С тротуара кто-то несмело поаплодировал. На смельчака запшикали.
Стигмата же на своем подвиге не успокоился. Он забежал за «баррикаду» и вскоре оттуда послышались возгласы «Ой батюшка-отец, только не этим…»
На эти слова Тамада зло покривлялся на тротуарную толпу, поиздевался:
- А вот и довелось кое-кому нюхнуть Розу Ветров. Ишь, как кричит сердешный…». Он дождался капитана.
Тот вышел запыхавшимся и что-то пряча в карман.
Сколько вы ему дали? – весело спросил Тамада, когда они двинулись дальше.
Пустяки, - пару подзатыльников по печени. Правда, кастетиком…
Грибы Святого Михи! – воскликнул лейтенант. – Вы щедрый человек! Растрачивать удары именным оружием на какого-то возницу «скорой помощи»… Послушайте, Стигмата… - Тамада сделал лицо просительным, - А может вы мне его продадите?
Это кого же?
Да этот кастет ваш.
Стигмата ухмыльнулся. Он знал, что у приятеля уже давно чешутся пальцы по «Розе Ветров», поэтому и приструнил:
Это, товарищ лейтенант, как женщина… Любимая форма оружия не продается!
Ну тогда, - не сдался Тамада, - хотите, я выиграю его у вас в кости?
Что, прямо здесь на улице?
Здесь и сейчас!
Спасибочки, конечно, за предложение, - не принял предложение Стигмата, - Не при деньгах я нынче. Да и играть с вами… Одно расстройство вобщем…
Это вы про зурбаганца? – слегка смутился лейтенант перед начальником за позавчерашний выигрыш.
Ну а кого еще? Сделали из офицера королевской гвардии пешехода, так еще хотите обезоружить?
Так я ведь…
Ладно, не парься, Тамада. Лучше давай ускоримся. А то мне тут сегодня пару писем пришло. Надо бы во дворце немного прояснить определенные вопросы.
Далее весь путь до дворца офицеры проделали молча, если не считать скабрезных лейтенантских анекдотов Тамады и редких грязных шуточек над бюргершами со стороны Стигматы.
В караульной комнате распрощавшись с вступившим на вахту лейтенантом, Стигмата переговорил с дежурным офицером. Разговор начался «о том, о сем»…
Дежурный сперва порасспрашивал у первого специалиста в этой области про новые способы приготовления соков и квасов, покивал головой, записал рецепты разных бражек – чтоб хоть чуть-чуть в голову било; потом посожалел насчет недавно запрещенных граммах «по 50 г на погон» каждому гвардейцу, и под конец уже не сдерживаясь добавил: - Вот времена настали… Вертят Его Высочеством как хотят. А помните, капитан, как раньше…
Стигмата помнил и тоже вскользь погоревал о канувшем в историю «мокром пайке» каждое утро. Спросил и про сегодняшнюю ночь.
Ах, вы уже слышали, - дежурный сразу перешел на шепот.
Далее с его слов «Слава Михе, я заступил лишь утром…», выяснилось следующее… Пропажу бы и не заметили, если б одна нянька-кормилица не обратила внимания, что отсутствует спальное гнездышко-корзинка Жужи. Болонки, разумеется тоже нигде по близлежащим комнатам не оказалось. Кинулись искать – да где там. А главное – ночью никакого жужиного тявканья никто не слыхивал. Стало быть вор был опытный. Или кто-то из своих, - вставил, задумавшись, Стигмата, но дежурный не повелся. Да всякое может быть… А только все думают – это Вадя Шина расстарался. Украл для опытов. Собак в окрестностях ведь днем с огнем…
Да, стоило над чем задуматься…
Стигмата стал прощаться:
Про Вадю я пробью, конечно, по своим каналам, но сомневаюсь что-то. Ладно. Спокойного дежурства. – и он вышел из караульной.
Следующей остановкой намечалась библиотека.
5
Нужное Стигмате книгохранилище находилось прямо на окраине, у порта. В месте когда-то довольно оживленном, а сейчас своей немноголюдностью лишь навевающее мрачную тоску. Давно прошли те времена, когда на набережную приходило погулять пол-города. Когда и самому Стигмате нравилось пошляться тут, поокунаться в море припортовых впечатлений, в приливы экзотичных запахов, когда можно было подойти к сгружаемым товарам и поболтать с купцом о том «что ты привез?, а сам откуда?, и почем?». Или же завести знакомство с едва сошедшей на берег красоткой – без длинных обязательств, до утра. Да, вот ведь были времена…
Сейчас припортовая набережная являла собой жалкое зрелище. Стигмата миновал музыкальную школу (бывшая гостиница «Первый поцелуй»), и покривившись доносившимся оттуда звукам, свернул в Библиотечный переулок.
Ой!
- на полушаге он оказался вынужденным сбавить скорость.
«Ну не… В натуре… Реально так похоже, что место встречи изменить нельзя…»
Здравствуйте, девочки. – капитан отменил подъем по плоскости к библиотеке и обратился с пожеланием здоровья к проституткам перед ней.
- Особенький привет для мамочки. – Стигмата даже подошел чмокнуть самую потрепанную жизнью щеку. И не сдержался чтоб не покривиться…
Извиняюсь, а это еще что?
А?
Вы че?… Больницей начали духарится? Или же я не понял запаха…
И в самом деле… От какой-то из мадамок легкого поведения очень уж явственно несло больничкой.
Да это все Аленка. – донеслось с правого фланга лиц женского пола. – Сегодня регистрацию прошла. Вона… – и одна барышня хихикнув, тыкнула пальчиком в соседку.
Встретившись глазами с ногтем указанной Аленкой, капитан конфузливо потупился на свою тупость... У девицы на самом видном месте рта отсутствовал зуб.
За год работы вычитают ныне бивнями. – опять попробовала поюморить подруга. – Чтоб сразу была видна наша профессия. Вроде как нововведеньице… На следующей неделе и мне идти сдавать два коренных.
Словно двузубой вилкой капитанскую душу уколола смесь стыда и жалости. Жалости к подругам и стыда на собственную неосведомленность новым веяниям:
«Похоже, что у нашего светила очередной звездатый приступ по очищению страны…»
Ужас. В смысле – бесчеловечность. Безобразие! – Стигмата отвел взгляд от чужой беззубости и натужено улыбнулся еще не охваченным дантистом продажным личикам. – Просто кошмар.
Девоньки заулыбались, закивали по старой дружбе.
Вот и я говорю. – шагнула вперед мамочка. - Вы бы немного поспособствовали. Типа отмене. Иначе детки очень огорчаются. Клиентов и без того немного. А с нашим состоянием ущербных чизов и того меньше. Вы ведь при власти… Поднажали б там…
Да я… - замялся капитан, - как бы почти не приделах. На днях в отставку собираюсь. И вообще… Скоро наверное покину вас. «А то запарили уже эти Канары»…
Стигмата!,
Как?,
Вы нас бросаете? - затараторили девчонки…
На кого?
Ну если вы так ставите вопрос… Насчет отсутствия клиентов…- подавляя в себе горечь, оборвал взрыв возмущения Стигмата, - Вот.
Он передал мамочке увесистый кошель.
И не убивайтесь так: ведь у нас говорят по статистике: девять парней на десять девчат.
Девчата попробовали оспорить эту довольно спорную цитату, но тут вмешалась «мамочка»:
Цыц! Стихли молча! И не сопеть… Девочки! Стигматика ведь все равно на всех не хватит. Да и не по сей повод он зашел сюда я полагаю. – она вопросительно оборотилась к капитану. – Верно?
Стигмата, сглотнув комок, кивнул:
До вас наверно в другой раз. А прям сейчас… Действительно очень спешу. - он указал на здание библиотеки. – Не в курсе? Живодеры! Там?
Вадя? – переспросила самая веселая мадам. – Там, там. Из своего подкнижного подполья и не вылазит. Вместе с компанией таких же…
Стигмата сразу стал серьезным и откланялся:
Девочки… Мое почтение до следущего раза.
Поперешагивав сразу через три ступеньки, он ногой толкнул оскорбившуюся редким скрипом дверь.
Есть кто живой?
За приемным столом сидела сгорбившаяся фигура. При ближайшем рассмотрении, фигура, как оказалось пускала слюни на порнографические открытки «а-ля Мудах». Все остальные места для «разночтений», были, естественно, пусты.
Стигмата ухмыльнулся и повторил вопрос.
А? Шо? – Не сразу расслышав обращение, но здорово перепугавшись, старичок за столиком суетливо сгреб всю порнографию куда-то в стол и забормотал. – Конечно, здравствуйте и вы. Что пожелаете? У нас большой и широкоформатный выбор.
Слышь, дядя. Тебя сегодня как? По голове не били? А то я память будь здоров прочищу.
Ба. Капитан Стигмата. – старичок протер глаза. – Вы только не волнуйтесь, значит богатым будете. Просто в сей ранний час…
Стигмата действительно так рано сюда никогда не захаживал и посему простив глупейшего библиотекаря, быстро обошел его стойку.
Я по службе. – бросил он через плечо и толкнул потаенную дверцу.
Представившаяся взору секретная комната в первую очередь ударила по обонянию. Здесь было светло и ширококомфортно и если бы не гадкий запах крови… Картинка была еще та…
Посреди апартаментов стоял медицинский стол. Который, впрочем, лишь едва угадывался за склоненными над ним плечами фигур самого мрачного вида. Под ихними ногами то тут то сям громоздились ведра.
Время от времени сквозь локти склонившихся раздавался пренеприятнейший скулеж и в ведра что-то бросалось. Запах, видимо, разносился именно оттуда…
Не желая лезть в чужой монастырь со своим армейским уставом, Стигмата прошелся в самый дальний угол, и отмахнувшись от непонятно откуда всплывшей фразочки «в очередь, сукины дети, в очередь», нащупал кресло, и принялся ждать.
В принципе, он сам знал куда зашел. И даже более того… некоторые темные личности были ему знакомы. Девчонки перед входом нередко спрашивали помощи, чтобы Стигмата посодействовал, замолвил им словечко на прием… Именно тут прячась от властей скрывались акушеры-геникологи. Недоучки, коновалы всех мастей, бывшие студенты-неудачники, они пользовали народ слабого пола на предмет «убрать живот». А в свободное время ставили опыты. Сейчас судя по редким визгам – над очередным Шариком. Центральной фигурой в этой вивисекторской кампании был уже упоминаемый Вадя Шина.
Стигмата распознал нужного ему эскулапа по возгласу:
Коллеги! Прошу отметить в истории болезни – вскрытие показало, что у подопытного блохи. На двадцатой минуте операции – дыхание нервное, зловонное; предсмертная рефлексия в норме. Продолжим, коллеги… - и он продолжил надругательства над бедным Тузиком.
Да, Вадя был как всегда в своем репертуаре. Падале-кромсатель от бога, патологоанатом от души, он вызывал у капитана патологическое отвращение, но иногда был исключительно полезен, а в плане спирту раздобыть – незаменим. Кроме того, как бывший ученик доктора Рэмбо, он многое давал понять о Первом Докторе и потому был просто интересен. Как-то так сам собой напрашивался вывод, что Рэмбо так же относится к людям, как Вадя к своим Белкам-Стрелкам. Стоило о чем подумать…
Вдруг препарируемый истошно тявкнул, а вслед за тем один из ассистентов завопил:
Он еще и кусаться, сука. Профессор…
Внимательнее надо на рабочем месте, - Вадя взмахнул скальпелем, как смерть косой, - правила техники безопасности господин Берменталь, для всех писаны.
Я еще не все буквы выучил, - огрызнулся надкусанный господин.
Похоже заканчиваем. – обратился Шина уже ко всем. – Наш Кабыздох сдается на последнем издыхании. Сестра, бинт!
Одна из фигур в марлевой повязке отбежала к тумбочке в сторонке и вернулась с требуемым.
Накладывайте!
Медсестра принялась тампонить рану.
«Как мертвому припарки» - подумал на всю эту суету Стигмата.
Дура! На пасть ему накладывай чтобы не гавкал. Не видишь, подыхает. Учишь, учишь вас…
Профессор. Мы его теряем!
Уже! – Вадя снял повязку. – сдох наш Бобик. Можете начинать уборку.
Он поднял глаза и только тут заметил постороннее присутствие.
Сразу залучившись профессиональной докторской добротой Профессор Вадя Шина двинулся к Стигмате. По пути обогнув пару луж подозрительного запаха, он подошел и расшаркнулся:
- Доброго здоровья.
Капитан встал навстречу. Надо было что-то сказать…
Ну как ваш Полиграф Полиграфыч?
Шина оглянулся на убирающих операционную коллег:
В целом, за исключением летального исхода, операция прошла успешно. Большая польза для науки. Жалко, что песики сейчас такая редкость…Хороший экземпляр не часто попадается.
Кажется «академик Павлов» не лицемерил.
Ну почему же? – Стигмата решил проверить почву. – Вот во дворце у нас…
Ах вон вы куда клоните. – сразу перебил Вадя, - Ох, Стигмата, Стигмата. Не умеете юлить. Офицер – одно слово… Вы это про Жужу?
Да, собачка принца…
Премного уже наслышаны этой пропажей, но…
Да?
Не мы. – Вадя прижал свои кровавые руки к груди, - Чистосердечно, как на духу, клянусь пивной Святого Михи.
Клятва звучала убедительно. Даже такие вивисекторы как Вадя Шина с подобными вещами не шутили.
Стало быть зря я к вам наведался? – с облегчением переспросил Стигмата.
Ну почему же зря. Жужу я вам, конечно, не сыщу, но кое-что в запасниках найдется. Как насчет по рюмашке? – улыбнулся искуситель в белом халате.
Стигмата продумал планы на сегодняшний день, и в свою очередь усугубил:
- А что если по две-три?
6
Этого Вадю, думал Стигмата подходя к своему дому, было бы очень интересно доставить к нам на Землю, и дальше поглядеть – что будет. Как бы его «зеленые» на части разобрали: реально – в назидание другим. Технически это не очень сложно. Можно было бы прямо час назад, когда субъект в отягощенном спиртом виде понес такую околесицу, что так и хотелось чего-нибудь с ним сделать нехорошее. Когда, к примеру, затирал про опыты над человеками, какие-то секретные больницы и плотоядно так осмелился подмигивать в сторону Стигматы. Осмелился даже предложить соавторство по диссертации «Стигмата изнутри». На этой вот недопустимой ноте мед.помещение пришлось оставить во избежание эксцессов.
«Все равно их было больше…» - сказал сам себе гвардии капитан и тихонько приотворив дверь собственного дома, проскользнул внутрь. Он было подумал, что раз уж наклюкался, то сумеет пройти в свой кабинет незамеченным, но не тут то было.
Появление хозяина первой заметила Ульяна:
- С добреньким вечерочком. А вы один? А то вас хозяйка привести велела как явитесь. Серьезный к мужу разговор имею говорит. – и Уля добавила шепотом. – Ох, ну и злющая она сегодня…
Ирка, блин, подумал Стигмата с ужасом. Опять не в настроении. А я надрался как…
Где она?
Да по кухне ходит. Из угла – туда-сюда. Очень такая нервная.
Ну точно влип. Стигмата двинулся в нужную комнату в поисках своей супруги.
…Она действительно была на кухне. Руки в боки. Взгляд хищный и расстроенный.
Малыш! Ты тут говорят посуду бьешь без повода. – Стигмата свято верил в пословицу про лучшую защиту и нападение, а потому галантно пошатываясь, приблизился к законной жене и, привстав на цыпочки, чмокнул ее в щеку.
Ничего в ней особенного не было. Ира как Ира. Каких и на Земле полно. Разве что рост в 2.20 и весу полтора центнера были даже по местным меркам непривычны. Даже для много повидавшего Стигматы…
В данный момент единственным пока что непонятным обстоятельством в жене была ее немного мокрая щека.
Малыш! Ты что ли плакала?
А ты опять пьяный? – не дала увести начало разговора в сторону Ира.
Нет. Ты сперва скажи откуда у моей маленькой слезки. – Стигмата принялся упорствовать в уменьшительно ласкательных обращениях, надеясь таким образом немного разжалобить супругу.
Я те потом все расскажу. А ну смотреть мне в глаза! Пил? Признайся честно.
Ну… - замямлил Стигмата виновато…
Стало быть пил. Жену свою нареченую значит-ца по-боку, а сам…
Ну маленькая. Я только по маленькой. Клянусь!
Все-таки сегодня она была какая-то не такая. При всех своих привычно необычных габаритах. И если бы Ирина умела читать по-русски, Стигмата, разумеется, предположил бы, что жонка уже ознакомилась с телеграммой об освобождении. Его скором отлете. Освобождении и от священных узилищ брака с нею в том числе. А он еще не был готов к этому разговору.
- Ирунь, - сказал он ласково, - Ты лучше анекдот послушай. Лезет значит пьяный краб трясущимися клешнями расстегнуть ширинку, и сам себе шепчет: осторожненько, осторожненько, не торопись… Все! Соль уловила?
Ира вдруг как-то сразу уменьшившись в росте, присела на табурет. Обхватила голову руками:
Я тут ночей не сплю. Переживаю. А ты…
Это было вместо хотя бы вежливого смеха. Это было обидно.
А я не вижу ничего! Я веселюсь и пьянствую. Я не ношу денег домой. Зато вожусь с разными девками. Вот!
Ирина не поднимала головы хлюпала носом и Стигмата продолжал:
Да! Я развлекаюсь как могу на этой вашей гребаной планете. Мне же ведь больше делать нечего. И от нечего делать я сегодня рискуя быть уложенным под скальпель, пошел в больницу. В глупых, но служебных попытках попробовал подпоить одного доктора – рискуя в этот раз уже похмельем. Я…
Ира вскинулась. Сквозь слезы улыбнулась:
Правда по службе?
Да. Если хочешь знать, я даже на продажных девок не повелся.
Это была правда. И Ира это поняла пресловутым женским чутьем. Она в последний раз всхлипнула и мощно выпрямилась:
- Улька! Эй! А ну иди сюда. Пора стол накрывать.
За примирительным обедом Стигмата, дабы показать свою приверженность семейным ценностям, твердым голосом отказался от предложенной Ириной рюмки.
Стигматушка. Дык это же домашнее. Наливочка. На вишне сама делала.
«Как она только не сломалась. Эта вишня» - про себя поюморил Стигмата и еще раз отказался:
Я без компании не пью.
Экая досада. А я вот даже не могу тебе ее составить. Врач запретил недавно.
Все равно. Один не буду.
А сегодня? Никого не ждешь? Вот господин барон фон Тумба, например. Хороший человек. Давненько что-то не захаживал.
Этот хороший человек… - Стигмата только махнул рукой, - товарищ барон, конечно, хороший товарищ, но бывает очень разным. Например, если услышит в собственный адрес упоминание про «господина», то… теряет над собой контроль. Невзирая на пол и возраст.
А с виду такой тихий…
Еще скажи «он очень любит свою жену». – Стигмата вспомнив наркобаронскую безбашенность насчет своей супружницы*, не выдержав, прихохотнул. – Ладно. Проехали.
*Краткая справка.
Все верно. Скелетов у товарища барона Тумбы – у-у-ууу ! Даже в шкафах не умещаются.
;)))))))))
Ну не хочешь – и правильно. – Ирина убрала рюмку со стола. - Просто ты какой-то сердитый сегодня. Вот я и подумала…
Просто, - передразнил Стигмата, - у меня еще сегодня встреча.
Глядя как супруга быстро темнеет лицом, капитан заученным жестом достал повестку на прием к медсестре Оксане:
- Вот. Убедись. Действительно всего лишь деловая встреча. Медосмотр.
7
Как оказалось, на медосмотр в сей поздний час явился не один Стигмата. По коридору протянулась целая очередь из полузнакомых и незнакомых совершенно личностей. Все стояли в палату № 6. Причем по мере близости к заветной двери народ заметно оголялся. Солдаты и офицеры держали в руках аккуратно сложенную личную форму, работники различных ведомств – кто чем богат (смотря по рангу) вплоть до смокингов. Прямо перед капитаном стоял один такой с протертыми от тяжкого застольного труда локтями. Мужчина время от времени вздыхал и пока что удосужился раздеться лишь цилиндром. Самые же первые у нужной комнаты стояли уже в одних трусах.
Чтобы скоротать время, вдоль ожидающих то шепотком, а то открытым текстом носились слухи-разговоры:
А вы не в курсе – что там?
…Да вроде бы таблетки раздают.
…Вот-вот. Две штуки. Одна красная, другая синяя. Я, господа, сам не видал, но из достовернейших источников.
…это кто тебе тут господин?
…куда берешь? Глаза раскрой ворона. Мой же суртюк. Вот и значок за выслугу
…а если выберешь не ту – то сразу в шею и прощай пенсия.
…Хотя бы обогрев какой-нибудь включили. Ведь холодно. Так же и простудиться можно.
А может у них на всех нашего брата пациента не хватает.
…И что я говорил? Заплатка вот она. Жена сама…
…мозгов у тебя не хватает…
Пожалуй это надолго, с горечью подумал капитан.
И, как оказалось, ошибся.
Дверь в заветный кабинет внезапно отворилась, и перед сразу подтянувшейся шеренгой внезапно появилась Медсестра высшей категории О.Ксана. Собственной персоной.
Очаровательница!.
Прелестница…
…уже который час стоим. Нельзя ли ускориться? Ведь тут есть и орденоносцы. – донеслось от тех, кто был поближе.
О.Ксана презрительно окинула собравшихся суровым взглядом и отмахнувшись от вопрошавших «Нельзя! Ждите!», через все головы, заметила Стигмату.
Гвардии капитан Стигмата! – звонким эхом пронеслось по коридору. – Будьте добры.
Я?!
Да. Вы!
Капитану ничего не оставалось, как извинительно кивая на ходу разным чинам и прочим полураздетым людям, пойти поперд батек в пекло под цифру «6».
Войдя внутрь, он увидел, что Оксана уже сидит за столом и ждет.
Повестка при себе имеется? – без раскачек приступила к делу медсестра.
Жене отдал.
Да вы проходите, проходите. Вот табурет, располагайтесь.
Необходимая деталь мебели стояла посередине комнаты. Прямо как на допросе. Усиливая мрачность параллелей, по голым белым стенам в лунном свете водили тени голых деревьев за окном. На столе перед Оксаной чахло пшикали две свечи и из угла им вторили еще пара огарков. Стигмата всмотрелся. Слева у дальней стены приткнулся письменный комод за которым спиной к ним сидел еще один субъект в белом халате. Субъект что-то там строчил и на появление капитана даже не соизволил обернуться.
Присаживайтесь. – еще раз пригласила Первая Категория.
Стигмата прошел и уселся:
Раздеваться стало быть не нужно, как остальным?
В этом нет необходимости, - тонкие губки на миг скривились, - вы же у нас не остальной… Впрочем, не будем отвлекаться. У нашего департамента есть к вам ряд вопросов. Которые будут заданы в форме анкеты. От степени правдивости, не скрою, будет зависеть ваша дальнейшая судьба. Вы слыхали поговорку про отделение зерен от плевел?
Стигмата ухмыльнулся:
А вы слыхали про выражение «дальше Сибири не сошлют»?
М-ммм…
Так я живое опровержение всем этим народным мудростям. Признаюсь более того! Мне наплевать что вы тут «судьбоносцы» нарешаете. Вам ясно?
Свечи на столе перед О.Ксаной заблымали, затрепетали и она застывшим взглядом окатила нахала.
Это так надо понимать, что вы…
Что я буду отвечать правду, одну лишь правду, и ничего кроме оной. Зачем бы я тогда вообще сюда пришел? Просто не люблю когда кто-то там пытается меня отсудьбоносить, и уж тем более посомневаться в моей правдивости. Задавайте свои дурацкие вопросы… - Стигмата чуть поостыл и допросчица взяла лист бумаги.
Ну вот и чудьненько. Сразу бы так. Отвечать быстро, без запинки, не думая. Вам ясно?
«Не успевая врать» - догадался капитан. «Мудрят чего-то, хитрят зачем-то. Ну вот я вам…». Впрочем, он и сам решил отвечать предельно откровенно. Чтобы поставить весь этот медперсонал на место. Напоследок…
Поехали.
Дата рождения?
Прошлый век.
Место рождения.
Там! – капитан тыкнул пальцем в потолок.
Вы верующий?
Да. В шансы.
Поясните.
Я верю во что угодно. Что я вас поцелую, например, и меня не вырвет. Хотя шанс как на первое, так и особенно второе невелик.
Фи! Ладно. Когда последний раз спали с женой.
На траве дрова на траве дрова. Пояснить?
О.Ксана оторвалась от бумажки и они встретились глазами.
Нет. Не надо. Это вы утром перевернули карету «скорой помощи»?
«И все-то они знают, все-то им ведомо…»
Я!
Какого цвета было сегодня небо?
Звездато черного.
Как вы относитесь к искусству?
Соответственно.
Как вы относитесь к бомжам?
Не очень то хотелось бы им стать. Особенно в свете последних…
Как вы относитесь к литературе?
С сочувствием.
Ваши любимые писатели…
Нет таковых.
Произведения…
Стигмата хмыкнул:
Дайте подумать. По мере ознакомления… «Страшная месть», «Масло и Маргарин», «Гадкие лебеди». Ну и еще есть пара-тройка.
Это вы написали рассказ «Бутылочка»?
Да. Я.
Про любимых композиторов наверное спрашивать не будем, - вновь отвлеклась Оксана, - Брат, поставьте там прочерк.
«Ах нас еще стенографируют» - Стигмата тоже перевел дыхание.
Любимый музыкальный инструмент?
Волынка. Особенно, если ее тянуть.
Произведение…
Снова по мере… «Времена года», «Реквием» (особенно третья часть), «Рашен водка», «Кровь, гной и желудочный сок» и все в подобном духе. «Человек и кошка…» еще есть… Я консерватор знаете ли.
Как вы относитесь к народному творчеству?
Під “Ой коси, коси ж ви мої” буває плачу.
Сколько языков знаете?
Один. Зато безукоризненно.
А еще…
А остальные – с укоризной.
Вы можете прочесть на память какой-нибудь стих?
Элементарно!!!!!!!!
Часто копишь, копишь деньги
Копишь долго и с трудом,
Да в живот продажной девке
Вдруг и спустишь все дотла
Сами сочинили? – впервые в вопросе на допросе капитану почудилось любопытство.
Нет, к сожалению. Но автор тоже военный. Наемник. Жил, правда, более двух с половиной тысяч лет назад.
Вы историк?
Ага. И сегодня у нас выходит тут преинтересная история.
Ваше отношение к политике…
От одного упоминания - блеват так и кидат!
А к политике Первого Доктора?
Анналлогично!
Вы не боитесь, что он прочтет эти строки?
У вас свеча моргает. Нет!
Оксана покосилась на догорающую свечку:
Не беспокойтесь. Мы уже заканчиваем. Вы верите в то, что красота спасет мир?
Нет.
В то, что искусство может улучшить человека?
Нет!
А медицина? Хирургическим вмешательством?
Лоботомией что ли?
Да.
Нет!
Вопросов больше не имею.
О.Ксана отложила анкетный лист. Повернулась в угол:
Вы все успели записать?
С той стороны угрюмо донеслось:
Обижаете.
Тогда она встала и официальным взглядом буравя капитана (он тоже как загипнотизированный поднялся) произнесла:
Гвардии капитан Стигмата. Я имею честь официально уведомить. Ваши сегодняшние ответы будут внимательно изучены на самом высоком уровне и подшиты к личному делу. О результатах мы сообщим через декаду.
Стигмата ухмыльнулся, в том смысле, что через десять дней он будет далеко отсюда, но вслух лишь гаркнул по строевому:
Разрешите идти?!
Идите. И крикните там следующего.
С удовольствием.
И Стигмата действительно с удовольствием в пять четких офицерских шагов покинул анкетный зал. Он вышел в коридор:
Следующий.
Ему хотелось поскорее покинуть это место скорби. Но не тут-то было.
Эй! Камрады! Никто мне не подскажет где тут морг? – вдруг прозвучал знакомый до мурашек голос.
Народ от такого, прямо скажем необычного возгласа, расступился в стороны, прижался к стенам и капитан увидел…
Гулко цокая подбитыми железом сапогами по кафельному полу, навстречу ему двигался не кто иной, как барон Тумба фон Блау, бледный, с перекошенным ртом, он то и дело отбивался от плетущегося следом гиганта-санитара. Санитар заискивающе тянул «Тута без вызова не можна, тута прием идет», на что тщедушный Тумба ловко отмахивался ногой, стремясь зацепить гиганта по уху «Брысь, не путайся под ногами» и продолжал ко всем погромче:
Так никто не знает?…
Товарищ барон! – воскликнул Стигмата. - А вы тут за которым бесом?
Да отстань ты… - бормотал барон, - О!!! Стигмата! Ну хоть одно знакомое лицо. А то я у себя на Задохликах света не вижу. Вот решил выбраться, развлечься…
И потому ищите морг?
Об этом потом, - Тумба подошел вплотную к товарищу. – Ну здравствуй друже.
От него страшно разило каким-то резким запахом: смесь гари, сладкой лягушатины и сгнивших позапрошлым летом орхидей. Не мудрено, что этому букету все норовили уступить дорогу.
Стигмата тем не менее с улыбкой пожал протянутую руку и постучал по часам:
Так говорите свет увидеть? В два часа ночи?
Не вижу почему бы двум товарищам не разглядеть друг друга в темноте… Или у вас нет настроения? - с дальним прицелом произнес барон. – Как насчет того чтоб посетить «Трезвую радость»?
А что такое?
Ну там развеяться, забыться в коллективе себе подобных и вообще… - фон Тумба опустил глаза.
Вы опять поссорились с баронессой, - догадался капитан.
Она вчера была со мною холодна. – пожаловался барон. – Вы представляете? После стольких лет близости. Впрочем давайте-ка не здесь об этом, а то народ я вижу уже косится… - и Тумба потащил приятеля за локоть к выходу. – Так вы не против того чтобы забыться в «Трезвой радости»?
Стигмате было интересно выслушать историю очередной семейной ссоры до конца и он махнул на все рукою:
- Идемте!
8
Через несколько минут они уже шли по ночному проспекту и товарищ барон, как и обещал, искренне пытался как-то развеяться. Для этого он рассказал Стигмате как позавчера он на своих Задохликах словил очередного живодера, во всех подробностях живописал что он с ним собственноручно, ну и конечно же собственноножно, сделал. Поведал о последних урожаях конопли; похвастался неплохими задатками юного баронета, который хочет податься в циркачи… При этом он усиленно жестикулировал, хлопал Стигмату по плечу, а при рассказе про будущий номер баронета, попробовал даже сплясать лезгинку.
Таким образом, когда товарищи дошли до «Трезвой радости», оставшийся у них за спинами проспект был не таким-то уж и спящим. У самых дверей на Тумбу снова накатило. Он замолчал. Пережидая приступ ипохондрии у друга, Стигмата так же приостановился за компанию. Тускло светились чистенькие окна круглосуточной столовки, во дворе стояло пара экипажей с сонными извозчиками, а у самого входа «работали» три знакомо продажных личности. Девушки что-то тихонько, но тоскливо напевали. Что-то о бабской доле – Стигмата даже заслушался, а барон грустно сказал.
Вот так же и я. Один… Целая ночь впереди – и один! И она там одна….
А как же я? Барон! Я что же? Ничего уже не значу? Ведь я, - и Стигмата принялся загибать пальцы, - Красивый, в меру упитанный, и вообще – мужчина в полном рассвете сил.
На ссыльную планету кто-то завез целую серию старых советских мультиков из каковых барону больше всего нравились про Карлсона и «Ежик в тумане». Поэтому он, усмехнувшись, потрепал Стигмату по загривку:
Нет, друже. Я о другом. Точнее о другой. О баронессе! Вы только вспомните! Какая плавность линий, словно бы лакированная кожа, да что я говорю – вы же и сами ее видели.
О да! Стигмата видел баронессу. И вспомнил с содроганием…
Погребение если признаться честно – состоялось без него. По словам очевидцев - на презентации могилы было очень много нарко-баронских слез, длиннющие столы с различной выпивкой-закуской, толпа сочувствующих нищих родичей и три повешенных за шею доктора… Гроб же стоял пустой…
При попытках его заполнить собственно главным персонажем (как доносили опосля в милицию) барон Тумба фон Блау совсем обескуражился…. При этом он зарубил пятнадцать своих личных слуг, десятка три сочувствующих погребению, и под конец концов провозгласил что баронесса «Ешьте, конечно, пейте за ее душу и выздоровление», всего-то лишь слягла. На время!.
Стигмата посетил нарко-баронский замок спустя три месяца после погребения (не зная впрочем, что таковое «состоялось»). А посему был слабо подготовлен…
На первом званном к барону Тумбе обеде Стигмата только сидел, курил и слушал. А барон расписывал… Рассказывал про жизнь тут на окраине окраины, вдали от всех, какой-нибудь лишь ссыльный вроде вас зайдет, распространялся о своей единственной утехе – красавице-жене «правда она сейчас немного нездорова». В конце концов Стигмата проявил здоровое любопытство насчет с ней познакомится. И барон его повел в покои. «Милая! А у нас гости!» - он приоткрыл дверь «Прошу взглянуть. Но только тихо.». Ну и Стигмата заглянул…
Полураздетый труп лежал прям на кровати. Набальзамированный, он все равно источал приторный запах. Кожа лоснилась от неизвестного бальзама, мертвые пальцы были сжаты в кулаки, лицо правда было спокойным. «Спит» - прокомментировал барон – «В другой раз полагаю, вы познакомитесь поближе». Другого раза, подумал про себя Стигмата, наверняка не будет. И оказался, разумеется не прав. К барону он наезжал с завидным постоянством. За исключением тьмы белок в голове, Тумба, ведь был по-своему хорошим человеком. В данный момент он первым вышел из прострации:
А собственно!… Чего стоим? Кого ждем?!
Девушки закончили про бабскую тоску о вьюноше и начали новые куплеты. Стигмата шагнул к ступеням:
- И в самом деле. Пора немножко посидеть, поговорить.
Друзья вошли внутрь.
Здесь было мягко скажем так свежо. По стенам висели пучки травы-полыни, а под ними на скамьях за длинными столами ели-пили, смеялись, тоже чего-то напевали студенты всех мастей в формах различных заведений. Между ними изредка попадались и девушки. Все пили молоко, судя по запаху… Стойка была прямо напротив входа и товарищи двинулись к ней.
Эй! Наливайко! А налей-ка нам чего-нибудь анти-студенческого.
Старый кабатчик поднял на поздних господ гостей лицо:
А вы, прошу прощенья, кто сами будете?
Типа, раз мы пришли, - удержал Стигмата приятеля за локоть, чтобы не встрял, - то мы - Пришельцы.
Такое объяснение кабацкой душе видно пришлось по вкусу, и он довольно благодушно осведомился:
Что господа пришельцы пожелают?
А этого… - капитан повел рукой, - чего-нибудь нетрезвого…. Можно изобразить?
И побольше. – высокомерно подтвердил барон, бросая несколько фальшивых рупий.
Хозяин сам проводил благородных господ к единственно незанятому столику, привычно помахал фартухом по скатерти.
Товарищи рухнули в ожидании перемен. Барон осмотрелся на студенческое сборище и проворчал «Однако и тут не без этих…» Но тут тощая официанточка подала первую перемену. Барон благодушно заухал на принесенное, достал из кармана пару китайских палочек и принялся веселиться. Он сочно пожирал крупные ломти пареной репы, груды фасоли с красным перцем, кадки салатов и прочей вегетарианской дребедени, запивая это водопадами то ли боржоми то ли чистой водки.
Вдруг он перестал трескать и, плюясь винегретом в разные стороны, чтобы нарваться на скандал, негромко заявил Румате:
Давно я не захаживал в столицу нашей канарской родины, мой юный друг. И вот что я вам заявлю… Мне что-то тут не нравится.
Вот как? Какое совпадение, - макая луком в уксус, поддержал начало многообещающей беседы Стигмата, - Мне тоже. Но вам-то… Вам-то на что жаловаться?
Я… - товарищ барон протер салфеткой губы, - человек провинциальный, за веяниями не слежу. Но вот чего не понимаю… А собственно с каких же это пор в ночных столовых стало так много молодых щенков студенческого вида? Куда ни плюнь – и всюду плесень университетская…
За столиками тех, кому эта тирада посвящалась, отставили свое парное молоко.
Впрочем, один студентик попробовал решить все дело миром и пустился в объяснения:
Тут, господин барон, видите ли утром свежий завоз молочниц. И вот мы…
Это кого ты, морда очкастая, меня здесь господином обозвал? Вы слышали, Стигмата?
Неслыханно и вопиюще! – подзадорил тот, ожидая что же будет дальше.
Они типа – интилигенты, типа умеют выражаться. А я вот не сподобился приобрести… Так что же мне теперь некуда плюнуть получается. Э нет! – нарко-барон шумливо потянул полынный воздух как джейран, - Фнимахие! Хать-Тьфу!!! – зеленая смердятина барона добавилась в чью-то кружку за соседним столиком.
Подобных казусов несладко было вытерпеть даже студентам. Все тот же очкастый студентик приподнялся и пролепетал:
Наших бьют.
Давно бы так. – провозгласил барон и встал навстречу повскакивавшей юной молодежи. – Ну, понеслась моча по трупам…
Смертельный ураган «Барон фон Тумба» широкой дугой пронесся вдоль студентов. Выбивая тяжелые кувшины, ломая носы, сворачивая челюсти… Товарищ барон поражал воображение… Он принципиально всегда дрался лишь ногами.
Стигмата, чтобы лучше видеть залез на стол, и, видя такую благоразумность, присутствовавшие студентки последовали его примеру.
Тем временем мужской пол в разноцветных формах не унимался…
Осторожней, барон! – выкрикнул Стигмата, и фон Тумба ловко увернулся от подкравшейся сзади табуретки.
Ах, вон ты как?! – смельчак с предметом мебели в руках мгновенно был наказан ударом сапога в грудь. И барон под бодрящий девчачий визг, продолжил развлекаться с остальными.
Последовавшее затем массовое избиение младенцев время от времени сопровождалось нарко-баронскими комментариями: «…он свалился в истерике, переходящей в эрекцию», «…господа, позвольте я пробью с ноги», «каждый сверчок знай свой сапог…» и прочее в подобном духе.
…Минут примерно через пять все было кончено. Любители молочных продуктов были выставлены на свежий воздух. Лишь один очкастый неудачник ползал под скамьями и приговаривал: «Господа, ведь он мне сломал руку. Господа!»…
Стигмата помог ему подняться, и разъяснив, что был бы трезвый – отделался легким испугом, отправил к выходу.
Тумба неудовлетворенно огляделся…
Девочки аплодировали.
Ну вот! Уже все кончилось?
Кончается лишь выпивка в стаканах! – Стигмата подошел к приятелю, - Браво! Брависсимо! Победа полная!
Барон же в свою очередь грустно опустил глаза:
Как жаль что баронесса меня сейчас не видела. Как жаль…
Я расскажу ей, - мужественно пообещал товарищ капитан. - …Потом. Ну а пока что…
Выпить немного – горло размочить! – правильно понял барон Тумба фон Блау на всю столовую. – Будем веселиться до упаду!
9
«Ой, где был я вчера – не опишешь в словах…
помню только, что стены с обоями…»
вот первое, что пришло в голову Стигмате, когда он через семь часов открыл глаза и обнаружил себя в собственной постели. За окном бледнела третья луна и можно было еще просто поваляться… Или – не просто, а чтобы вспомнить все и все свои ночные похождения.
Капитан поворочался под одеялом. Все тело болело, но голова, на удивление, была довольно чистой и Стигмата принялся складывать мозаику своих вчерашних похождений.
Повеселились они с бароном в эту ночь на славу. В сопровождении то тут то там теряющих достоинство и честь пьяных студенток, они все вместе совершили грандиозный рейд по всем злачным точкам города. Стигмата по крайней мере насчитал пять приступов ночных аптек на предмет догнаться медицинским спиртом. Дальнейшие его воспоминания тонули в пьяном угаре.
Кажется ближе к пятой страже они с бароном ходили провожать девочек до общежития. Барон при этом развлекал всех анекдотами. Очень короткими и явно наркоманскими. Например:
…Медвежонок курил очередной косяк и ежик из-за этого битый час бродил в тумане…
Или:
…- Как честный человек, - сказал ежик, выходя из тумана, - теперь я просто обязан жениться на этой лошади.
А я, - усмехнулся медвежонок, - предпочитаю гражданский брак без формалистики, - и он смущенно почесал правую лапку.
Были и другие «анекдоты», но их никто не запомнил…
Потом Стигмате пришла странная идея искать по улицам пропавшую болонку принца. Несколько городских кварталов при этом выяснили как ее зовут, потому что Тумба очень уж зычно окликал любое шевеление по подворотням: «Жужа! Позвольте представиться! Тумба фон Блау! А вас как?». Жужа при этом не нашлась, но нарко-барон явно получал удовлетворение от самого процесса. Когда же этот процесс завел друзей куда-то на окраины, барон опомнился: «Сколько вы говорите, нашему принцу лет? 13-ть? Тогда ему пора бы уже не о собачках думать…» И они направились к легендарному художнику Мудаху, где накупили кучу непристойнейших открыток. Дальнейшее помнилось с трудом… Кажется они где-то с кем-то дрались, потом бежали, опять же неизвестно – то ли за кем-то то ли от кого-то. Барону показалось, что это были привидения в белых халатах. Затем Стигмата предложил пойти к нему домой и по дороге они распевали «Служили два товарища! Ага!»… А вот приход уже не вспоминался без чужой помощи. Поэтому Стигмата приподнялся на подушке и позвал:
Уля! Уленька!
Уля явилась на редкость незамедлительно. Словно ждала за шторкой. Ну и, конечно, на подносе были заветные 100 грамм.
Девушка подошла, капитан выпил и тихим голосом начал расспросы.
Спасибо, Уль! Ты не могла бы…
Как оказалось, Уленька могла и рассказала с удовольствием. Про все, про все…
С ее слов выяснилось следующее…
Госпожа не спали всю ночь. И потому, когда под утро явился с другом пьяный муженек была в гневе неописуемом. Товарищ ваш – барон и тот поспешно удалился. А дальше началось. На упреки госпожа Ирина не стала тратиться. Со словами «Я те устрою деловые встречи!» она вам закатила несколько оплеух. При этом у вас головонька так дергалась – Ульяна показала как – туда-сюда, туда-сюда. А вы и лыка не вязали. Потом она вас повела в ванну. Кажись вы там рыгали, а опосля рыдали. Мне вас так жалко было… Кажися госпожа там тоже вас немного била. А вы сперва оправдывались, а потом закричали что вам тут все надоело и вы скоро отсюда ваще свалите нах. Я всего не расслышала, но из ванной вы вышли сами и пошли к себе. Вроде бы даже писали что-то, а уж совсем под утречко упали спать.
А Ира? – треснутым голосом спросил Стигмата.
А госпожа поплакали-поплакали на кухне и тоже вроде как уснуть изволили. Прям за столом. Я ее пледиком укрыла, вот и все…
Мдааа. – Стигмате захотелось со стыдобы натянуть по самые брови одеяло, зарыться с головой в подушку. – Натворил я дел.
Уля не приминула согласиться:
Ой натворили, батюшка, ой понаделали…
Ладно. Ты уж иди наверное. Чай завари покрепче. Да и я вставать буду.
В дежурство собираться станете?
Капитан выпростал руку, глянул на часы:
И верно. Уж пора.
Когда девушка вышла, Стигмата морщась поднялся. Все тело саднило. «Вот ведь уходила меня женушка…» - он подошел к зеркалу и отшатнулся от опухшей синяками морды в нем: «…Ишь как отделала». На фиг, на фиг. Валить отсюда надо. Сколько там дней осталось? Три-четыре? Где там письмо из Малых Уголовных? Капитан подошел к рабочему столу. Прям перед ним лежали его рукой исписанные листы бумаги. Мысли смешались. Это я сегодня что ли, в пьяном виде? Он взял писанину в руки и с удивлением, забыв о том, что нужно собираться на работу, начал читать…
Не спиться старой бабе Варе. Ох, не спиться. Третьи сутки уже. Все воют и воют. По-звериному, не по-хорошему. Так, что хоть уши платками затыкай. От бессоницы... Баба Варя уж и облепиху со смородиной заваривала. Уж и окна соломой вчерась подтыкала, а только не помогает. Как взовьется месяц – так бежит сон от старой. Что же за мучение такое? Измучилась баба Варя чужим вытьем – прямо спасу нет.
Вот и сегодня... Уж поди третью ночку подряд. Мыслимо ли? Снова! Воют и воют у соседа. Придется вставать... Охо-хо-хонлки...
***
А что оставалось делать? На фотокарточки? Рука не поднималась. Плоско! Вот и пришлось...
Как весною жена померла – так хоть волком вой, до чего захотелось. Черта потешить, огонь усмирить.
Еще и сны эти – ночные. Желанные. До ломоты в членах (ведь не стар еще...). Весь в поту, с мокрым пахом вскинешься бывало, и вспоминаешь... Видение. Сладкое, греховное. Недолгая подмога: ускользает, растворяется к утру. А опосля весь день ходишь как ватный – никаких мыслей. Кроме этих...
Вот и не стерпел. Однажды...
"Не кусаться, тварь!" - отвлекшись от воспоминаний, кузнец Иван покопался в бороде, напряг подбородок, и таки поймал, раздавил об челюсть кусачую блоху. З-зара-за! Хорош подарочек.
Он покосился в угол, на коврик.
Свернувшись густым калачиком, Жужа тревожно спала, дергая веками, разглядывая видимо свои собачьи ужасы во сне.
Бедная... И жалко ее, болезную, а как-то надо? Усмиряться... Иначе – никак! Тудыть его.
Разве не пробовал? По-человечески, по-людски... К грудастым молодухам подъезжать: "А чего-сь тебе хочется? Чугунок починить-прохудился? Да ради Бога. Завсегда пожалуста. А чем распла..." - сразу совали горький рублик. Без улыбочки. Как нищему. Да подавись ты... Зарекся!
Когда же совсем стало невмоготу, пришлось. Бесы, мои бесы... Опять!
Почувствовав подъем: в душе и теле, Иван покопался в портках, достал остолбеневшую похоть. Сочувственно позвал:
– Жужа, Жужа. Не бойся. Иди сюда.
Собачка Жужа пробудившись ото сна и увидев что ей предстоит, на иваниных словах "колбаски дам" – громко завыла.
***
"Не заперто. Эт-хорошо". Ни мало не смущаясь, баба Варя толкнула плечом дверь: "Ну я тебе сейчас..."
Отворив, получив воем по уху, она взглянула внутрь и не смогла сдержать старушечьего "ой-ка".
...Ее сосед Иван стоял на коленях и обхватив ручищами дворовую собачку Жужу, погружал собственные дерганья ей под хвост. Та билась в истерике, заходилась хрипотой, а он закрыв глаза, блаженно улыбался... Жуть!
От дикости картины баба-варин палец дрогнул...
***
– Ба-Бах!
Громыхнуло так, что даже позвонки ошпарило:
Иван испуганно приподнял голову. Увидя два дымящихся ствола "дуплетом, стало быть" и не попала (!), по инерции сделал последнюю фрикцию в Жужу. Охватывающие, гладящие шерсть руки, через миг почувствовали тяжесть. Что-то липкое. Дерганье...
– Жужа, Жуженька! – он склонился обратно. Любимая кончалась, сучила лапами. Забулькав кровью, последний раз трепыхнулась.
Все...
– Капут любовям! раздалось в наступившей тишине. Дверь хлопнула.
***
И только об стекло окна набатно билась перепуганная муха.
***
Утром же первые рассветные потуги осветили скорбную картину. Всю ночь копавший могилку, с бережностью уложивший туда дорогой трупик, Иван сидел у свежего холмика и пил горькую. Не срамясь, не утираясь – закусывал солеными слезами. Вспоминал. И снова плакал...
Мысли вились самые разные, всякие. То виделась Ивану заженная со всех сторон варькина изба, то мстительному взору представлялось потоптание злой соседки быком-Федюшкой, а то вдруг голову сводило судорогой Жужиной агонии. Лучше бы - в меня.
Иван иступленно вылил в стакан остатки водки. Бутылку - за забор. Гранями половил зайчиков, прищурившись, допил. Шабаш!
Из-за рощицы потянуло, иссушило последнюю слезу, трепыхнуло вчерашнюю газету. Иван, ловя, поставил стакан обратно. Прямо на рубрику "Животные". Седьмое сверху объявление гласило: "Отдам собаку. В добрые руки...".
Вот как...
Задумчиво, по-доброму он глянул на свои руки, похрустел пальцами и впервые за все утро улыбнулся...
10
Еще совсем недавно двор канарских королей был самым пресыщенным в Империи. При дворе содержались шуты и скоморохи, диковинные карлики-уродцы, художники, поэты-балагуры, ну и, конечно, содержанки всех мастей. Всем было весело или как минимум – смешно. Старый король буквально ежемесячно устраивал то карнавал, то маскарад, а то – все вместе. Соседи просто лопались от зависти.
Нет. Бывало, конечно, и раньше, что художника или шута ловили например спящим «не в той» постели, после чего он на годик отправлялся в «болдинскую осень». Но только доктор Рэмбо взялся за дело по-настоящему. За годы своего правления министром национального здравоохранения он вымел каленой метлой всех тунеядцев, пьяниц и расхитителей казны. Во всяком случае именно так заявлялось в пресс-релизах его действий.
Багира Поцелуйная, обвиненная в попытках совращения малолетнего принца, была вынуждена сойти с ума и сменить место жительство на закрытую лечебницу. Дом ее терпимости был пущен с молотка, а девочки разбежались кто куда с сольными программами. Лейтенант Тамада, который из-за Багиры имел целую серию дуэлей, однажды попытался взять лечебницу штурмом и Стигмате потом стоило немалых усилий восстановить его в звании. Вот когда он понял, что Первый Доктор фигура не случайная и вредная. А дальше больше… Блестящий шут Тупин Пуп вдруг подался в институт изящной словестности, да так там и остался пожизненным второгодником. Прекрасный потакатель низшим вкусам художник Мудах однажды ночью был найден со сломанными руками и с тех пор ушел в подполье рисуя больше для души старым друзьям и близким родственникам. Артисты ставили теперь одну и ту же пьесу «Спесь и Закон», а уцелевшие художники малевали транспаранты просветительской тематики.
Да, Канарский двор стал скучен…
Стигмата явился во дворец чуть раньше обычного. Утренний прием еще не начался и только два камердинера обходили гостевой зал и тушили свечи. Стигмата прошел к опочивальне принца.
Он знаком отпустил двух рядовых гвардейцев и встал у дверей сам. Из опочивальни доносились голоса. Капитан прислушался…
А я говорю – не сметь! – визжал фальцетом принц. – И так в черт знает что дворец мой превратили, а тут последнего стоящего человека убрать хотите? Не позволю!
Но Ваше Высочество, - увещевал голос Первого доктора, - Ну посудите. Кто он вам? Первая пьянь королевства, дебошир и скандалист… На его выходки пол города жалобы мне носит. Кроме того он попросту авантюрист и хам!
«Видать хороший человек, - подумал про себя Стигмата. – Эк его наш докторишка разложил по косточкам».
А я еще раз вам официально заявляю! Ваши студенты с всевозможных кафедр что ли лучше? Что они сделали чтобы найти мою любимую Жуженьку? А этот скандалист сегодня ночью я сам даже отсюда слышал – ее искал без сна и отдыха. Ну что вы скажете на это? Да один мой капитан Стигмата стоит всех ваших кафедралов вместе взятых. Или вы думаете мне на них не поступают жалобы?
Это мы исправим, - попробовал утихомирить принца доктор Рэмбо, - и в самом скором времени. Но с вас, Ваше Высочество, взамен…
Нет! Нет! И нет! Это вам не шашки-пешки – размены тут устраивать. Еще раз – нет! Только через мое отречение! – снова визгливо воспользовался своим правом вето Его Высочество и у Стигматы в его адрес потеплело на душе.
Что ж. Как вам будет угодно.
Да мне угодно. Мне многое чего угодно, а вы мне ставите палки в колеса. Сами умеете только бомжей ловить и, кстати, непонятно для чего…
Но Ваше Королевское Высочество, ведь я вам объяснял…
Учтите. До меня на этот счет доходят скверные слухи. Кроме того уже достали эти крики по ночам из ваших казематов. А вот по делу Вади Шины сдвиги есть?
Нет. – глухо промолвил Первый Доктор.
Вот видите… А вы ко мне приходите устраивать какие-то обмены, какие-то советы мне советовать того убрать, того поставить… Хватит! Аудиенция окончена. Извольте мне остаться одному.
Как принц прикажет…
Послышались приближающиеся к дверям шаги, и капитан встал по стойке смирно.
Двери отворились и из опочивальни показался Первый Доктор:
А, Стигмата… Вы уже тут? – Рэмбо зловеще блеснул стеклами пенсне, - Сегодня кажется у вас дежурство? Я не ошибаюсь?
Стигмата молча поклонился.
Глядя в уходящую ненавистную спину, капитан еще раз прокрутил в мозгу все только что услышанное. Как же там было? На слова Его Высочества «Только после моего отречения,,,» этот очкастый гад ну да, ответил «Как угодно»! Ну принц, пусть, не заметил подоплеки, но он то – гвардейский офицер… Стигмата зло сплюнул на ковер и, соблюдая дистанцию, двинулся за Первым Доктором.
Они миновали несколько поворотов пока доктор выбрал нужную дверь и не обернулся – капитан едва успел спрятаться за колонной. Перед входом стояло пять санитаров. Рембо кивнул им и вошел.
Стигмата никогда не был в этом крыле и, стараясь не выдать своей нервозности, двинулся на людей в белых халатах.
Приблизившись, он разглядел над входом цифры – тьфу, ты – 00, и бодро подмигнув бравым молодцам, шагнул в соседнюю дверь женского туалета.
В совсем ненужной ему комнате никого не было. Нужник сверкал блестящей чистотой и полным отсутствием желающих его обгадить… Где-то тут должен быть… - Стигмата вспомнил детство-отрочество-юность и разглядев необходимый для подглядываний люк отдушины, залез по стене кабинки под потолок – только б не грохнуться отсюда… Он приоткрыл решетку и заглянул к «соседу». Очень вовремя!
Внизу в двух кабинках сидели исторические личности и уже о чем-то договаривались. Крахмальную шапочку Рэмбо Стигмата опознал без труда, а вот второго оппонента угадал только по голосу. Черт возьми, да ведь тут Вадя Шина… Два кровных супостата и врага мирно беседовали через перегородку.
К сожалению оба книжных червя разговаривали на иностранной мове и смысл Стигмата не уловил. Однако упоминавшиеся имена его и принца заставили капитана насторожится. Кроме того, довольно часто повторялась фраза «Тибириум тременш» - кому-то лепят «белую горячку» - определил капитан. Совсем уже нелепо вдруг прозвучала кличка Жужи.
Ну что ж, - перешел на человеческий язык Первый Доктор, - со своей стороны я ко всему прочему обещаю легализацию всех ваших лабораторий, коллега. В целом вы согласны?
М-ммм, - с усилием выдавил Шина, с последующим бульканьем в унитаз, - В общем да! Как хорошо-то…
Я рад что мы нашли общий язык.
Между двумя светилами от медицины, - Вадя поднялся, заправляясь, - иначе и быть не могло. Желаю здравствовать… - и он покинул свою кабинку.
Все было ясно. Два книжных червя договорились. И от этого на душе у Стигматы стало погано как никогда. А ведь еще предстояло дежурство…
11
На вахту у опочивальни Стигмата заступил около полуночи. Принц уже спал. Капитан прошел к его кровати, собрал с одеяла россыпь мудахских картинок и усмехнулся – «устал хлопец». Да и у него, у капитана день прошел, можно сказать, не зря.
Стигмата отпустил последнюю няньку-приставуху и, оставшись один опустился в кресло перед окном. С высоты второго этажа город казался спящим. Интересно, чувствовали ли жители, что сегодняшняя ночь войдет в историю? Стигмата позевывая, сам себе признался, что у него нет никаких предчувствий. Ночь как ночь… И тем не менее что-то явно затевалось. Во дворце ходили, шаркали и хлопали дверьми чуть больше чем обычно. Из под дворцовых катакомб не доносились крики запертых там бомжиков.
Стигмата на минутку встал, проверил открыта ли дверь и принялся ждать. Будем надеяться вражины не успеют…
Днем он отослал Тамаду искать барона – найдите и приведите в каком угодно виде. Лейтенант уже повернулся уходить, когда Стигмата обнаружил отсутствие любимого кастета: и вот еще… - зайдите до меня домой и под честное слово возьмите «Розу ветров».
С тех пор прошло уже больше семи часов, а Тамада не появлялся. Ладно бы не нашел барона, я и одним кастетом смог отбиться…
Чтобы убить время, Стигмата вполголоса принялся вспоминать анекдоты. На одном из самых мрачных: - Ваше дало –Труба! – сказал архангел Гавриил, продув мундштук и сплюнув на грешную Землю, - по коридору вдруг послышались шаги.
Ну наконец-то! – Стигмата встал с кресла. Дверь навстречу ему распахнулась.
На пороге стояли санитары в белом как привидения. Только бы принц не проснулся – перепугают же мальца уроды. Капитан потянул из ножен шпагу.
Значит без «Розы» они сегодня. – сказал кто-то в санитарских рядах и халаты смело ринулись в опочивальню.
Он еще успел срубить чье-то ухо, но тут на него профессионально навалились, прижали к полу, и последнее, что Стигмата почувствовал теряя сознание, был предательский укол в плечо одноразовым шприцем.
12
Вы что наделали? Олигофрены! Всем клизмы с промыванием устрою! – вот первое что услышал Стигмата, когда очнулся, едва разлепляя непослушные веки. – Вы какую дозу ему впрыснули? Лошадь свалить можно…
Да нет, - оправдывался кто-то рядом, - он же гвардейский офицер. Вон. Уже глазами блымает.
Это я блымаю глазами. Это обо мне. Стигмата медленно приходил в себя…
Он лежал в незнакомой комнате. В спину жгло нестерпимо. Хотелось повернуться на бок, встать. Капитан попробовал приподняться на локте и не смог. Сволочи!
- Лежите, лежите, - произнес узнаваемый до отвращений голос. – Вам теперь торопиться некуда.
Мерзавец, рыбья перхоть, сучья течка! – Стигмата повернул голову в нужную сторону. Первый доктор стоял в трех шагах опираясь на оббитый цинком и облитый чем-то темным стол. Сам он лежал распластанным на таком же, только чистом. Руки и ноги были схвачены кожаными петлями – ни дернуться, ни шевельнуться.
Холодно? – участливо спросил доктор Рэмбо. – Терпите, дорогуша. У меня к вам есть серьезный разговор. Брат! Папочку будьте любезны…
На выклик министра здравоохранения бойко подскочил громила-санитар. Подавая синюю папку, он все оглядывался на капитана, поправлял повязку на щеке.
Рембо потянул тесемки:
- Так-с. Что мы тут имеем? Ага. Анкета гвардии капитана Стигматы. – брови его сдвинулись будто он и впрямь читает первый раз. – Тут значит - так, тут – эдак, а тут – и вообще – эвона как… Что ж это вы голубчик? – Рэмбо поднял глаза, - Официальный документ, анкета, а вы так неосмотрительно отвечали?
Да какая разница? – сплюнул Стигмата.
Зря вы так. – Доктор отложил папку, чтобы вытереть щеку. – А впрочем вы и без того наделали столько ошибок…
Из-за которых людей укладывают на анатомический стол?
А? Как вы сказали? – на лице Первого Доктора появилась приторность, - Людей? Ну да, конечно… Людей, мой дорогой Стигмата, может и не укладывают, но…
Ну продолжайте, продолжайте.
Но у меня уже давно возникли сомнения насчет вашей ЧЕЛОВЕЧНОСТИ.
И кто бы говорил? Экзекутор! Эсэсовец! Эскулап! – Стигмата начал собирать новую порцию слюны.
Вы еще забыли сказать «энтузиаст» и «экспериментатор». Нет, я о другом. И не в моральном смысле. Знаете… если бы не ваша жена, я уже давно прибрал бы вас к рукам.
А при чем тут моя жена?
Вот. – Первый Доктор сверкнул стекляшками пенсне. – Вот это меня и смущало. Как по вашему? У разных видов, да что там, хватит юлить – у местной женщины и у пришельца могут быть дети?
Что?! – у Стигматы на голове зашевелились волосы.
Удивлены? Я тоже сомневаюсь. Поэтому решил – расставить все точки над «и» вот этим инструментом. – и доктор Рэмбо торжествующе извлек из кармана скальпель.
Какие дети, какие точки? – Стигмата забился на столе словно пришпиленная бабочка. Первый Доктор подошел вплотную.
Ну-ну. Зачем так дергаться? Лучше представьте на минутку – какая польза для науки если вы действительно с другой планеты. Признаюсь мне и самому интересно узнать вас получше, так сказать – до самых оснований… Вот только бы с чего начать? Братья! Как вы считаете? – вопросил он в сторону двух в росте страдающих гигантоманией санитаров. – Со скальпеля или лоботомии с сочетанием открытой трепанации черепа…
Братки в ответ пожали лишь плечами.
- Вот и я так думаю…. – доктор, поправив свою шапочку, подошел к столу Стигматы. – Ну что ж… Приступим…
Он склонился, прицеливаясь скальпелем, с чего бы начать.
Стигмате подумалось, что в этом месте люди обычно просыпаются, но вместо этого в дверь необычно постучали: три точки – три тире – три точки. Ручка как в фильме ужасов медленно повернулась, и в проем ввалился совершенно пьяный в драбадан товарищ барон Тумба фон Блау. Он мутным взглядом оглядел всю комнату и увидев распятого на прокрустовом ложе Стигмату, просипел:
А я смотрю веселье у вас в самом соку!
Барон еще хотел что-то добавить, но внезапно отлетел куда-то в угол. А на его месте объявилась…
Женщина! Тут не положено! – наконец пришел в себя Первый Доктор. – Это что такое? Извольте покинуть!
И-ри-ша! – только и смог выдавить Стигмата глядя на супругу. Она стояла в проеме дыша полной грудью и рассматривала диспозицию.
Батальон «Белые колготки»! – прокомментировали из угла, - Ну теперь вам точно ха-на!
Выведете ее!
По острому докторскому мановению руки к Ирине направились два огромных санитара.
Два белых айсберга видимо возомнившие Иру «Титаником» в следующую секунду ощутили на себе всю ледокольность ее движений. Один с хрустом опрокинул стеклянную этажерку и осыпался мензурками, второй гулко хрякнув грудной клеткой упал на месте как подкошенный.
«Оба-на…»
Ира как будто бы и не заметила «живых препятствий»:
Стигматик…. Кровиночка….. Вот он ты где… Заходил твой лейтенант, просил занести вот эту штуку… - она подняла руку.
Боже! Вся боевая поверхность «Розы Ветров» была расплющена, легированная сталь дала по кромке трещину, словно ее неоднократно гнули-выпрямляли, а вся рука жены была по локоть в крови.
Боже… - вслух прошептал капитан.
Первый Доктор благоразумно отступил к кушетке, мало ли что, но Ирина ни на кого не глядя подошла к мужу и свободной рукой принялась рвать вязки. Как она была прекрасна в эту минуту…
Что же ты так? Не бережешься совсем. И мне ничего не говоришь. Что у тебя тут на работе такие ужасы. А я как дура… - она рванула последнюю петлю, помогла прийти Стигмате в сидячее положение. – Ты больше на меня не обижайся. Не будешь? Можешь и поздно приходить. И пить если захочешь вон с бароном. – Ира кивнула в харкающий кровью угол.
Стигмата слушал; отгоняя комок в горле, молча кивал, и все пытался вынуть из разбитых пальцев жены свою «Розу Ветров».
Краткое отступление.
Вот тут бы, прям на этом месте и поставить точку, но, как говаривал покойный, сперва лучше расставить их над «и».
13
Извините, что влезаю в вашу семейную идиллию, - Рэмбо уже убрал свой скальпель. Сверкнул своим пенсне, - только надолго ли она? – он посмотрел на Стигмату, затем на Иру и остановил обращение на ней. Выглядел он сейчас на редкость самоуверенно и поучающе; аж плюнуть в эту сторону хотелось. – Если никто никуда не торопится то я немного объяснюсь… Время у нас ночное, но его я полагаю хватит. Итак! В первую очередь мое почтение к слабому полу… Вот вы барышня знаете, что ваш муж, как бы это выразится, немного не отсюда? Точней издалека. А если быть еще точней – с другой планеты… А?
Ну и что? – в первый раз взглянула на доктора Ирина. В атласно-синем сарафане она позволила себе взглянуть на докторишку свысока.
Рэмбо хмыкнул.
Не патриотически себя ведете. Эксперимент мне сорвали. Ради кого? Чужого, пришельца. Я понимаю – муж да жена – одна сатана. Но… Он думаете тут останется? Милочка! Ведь у него есть своя родина, свой дом, может своя семья. Ну сколько он тут пробудет? Год-два, и улетит ведь. Ни себе, ни людям… Ведь улетите капитан? А?
Вот тварь! И как ты догадался, что я скоро…? – с ненавистью прошипел Стигмата.
Хе-хе! Ну как же… Вы последнее время себя ведете словно человек, или хи-хи, инопланетник, которому нечего терять. Логика! Научный взгляд на вещи. – доктор снова хихикнул. – Так то… Я, собственно, почему устроил государственный переворот? Я же не знаю точной даты. Вот и пришлось форсировать. А то, что вы собрались нас в скором времени покинуть, было не ясно только вашей жене. Вашей беременной жене…
«Черт!»
Стигмата поднял голову и встретил глаза полные слез.
Стигматушка. Это правда? Что он говорит.
Стигмата кивнул.
Что? Так скоро?
Капитан вздохнул, но так и не собрался с силами для нового кивка.
А мне с тобой никак не получится? – Ира всхлипнула.
Наступившую тишину вновь прервал Доктор.
Не получится, барышня, не получится. Не для того я все это затеял. – Рэмбо подошел к окну и махнул рукой. – Вот! Можете убедиться. За мною – сила! Кстати. Разрешите представиться: Верховный магистр Белого Братства и почетный академик Рэмбо. – он шутовски поклонился.
Дорогу!!! Окно! – вдруг проревели из угла и, пьяно шатаясь во все стороны, к окошку ринулся барон фон Тумба. Барон добежал до подокойника и бухнувшись на него животом принялся усиленно блевать на свежий воздух.
Опять! Ну что за люди? А впрочем, я понимаю… Милый барон похоже перебрал сегодня, - Рэмбо почти по-отечески похлопал по сотрясавшейся спине. Ему откликнулись в том смысле, что не сегодня, а за целую неделю.
Так вот о чем я… - новоявленный Магистр похоже уже окончательно взял себя в руки, - не знаю, дорогуша, как вас там, Ирина кажется, как вы прошли сквозь все заслоны, наверное этот пьяница провел, но ведь вы понимаете, что я не выпущу отсюда вашего мужа. Для пользы науки… У меня несколько тысяч новообращенных братьев-санитаров. Стоит мне крикнуть…
Какая ранняя зима. – тем временем проблевавшийся барон выпрямился и переводя дух, глубоко задышал ночной свежестью. – Уже и сугробы намело. Особенно на той вон улице.
Подобные слова выглядели странно даже для пьяного.
Какая зима? Что вы мелете? – Рэмбо отпихнул барона. Выглянул наружу и… Стигмата всерьез задался вопросом: что в данный момент белее – доктор или его крахмальная шапочка.
Это… Это… Это…
Это мы там шли. – Тихо прошелестела Ира. – Вместе с бароном.
Стигмата провел по ее избитым, искореженным пальцам и все понял. Как Ира шла во дворец…
Ну да. А я ее сопровождал. А мне под ноги постоянно кто-то попадался.
Этого не может быть… Это… это… - меж тем твердил доктор, разглядывая уличную ситуацию, - Это… - внезапно он вспрыгнул на подокойник и заорал. – Братья! Спасите меня! Я к вам! За чистотой и порядком! – В воздухе мелькнули ноги и свихнувшийся доктор лягушкой сиганул вниз.
Он улетел. И даже не пообещал вернуться. – не удержался и на этот раз от комментариев кровожадный нарко-барон. - Ножичек свой обронил. – он поднял и положил на подоконник скальпель.
Так вы их всех что ли того?…
Мы? – изумился фон Тумба. – Я лично вообще сзади шел.
Ирина подтвердила:
Еле поспевали.
«Значит переворот накрылся, хвостом его по голове.» - можно было конечно подойти к окну и полюбоваться на «сугробы», но вместо этого Стигмата вспомнил о долге перед короной:
Я фигею… Ладно, ребята. Спасибо, что успели… – капитан слез со стола, и, поборовшись с теменью в глазах, натянул рубашку, нашел и начал пристегивать шпагу. – Теперь нужно найти принца.
Его Высочество? – оживился барон. – А я все думал чью это комнату так охраняют?… - он ухмыльнулся на Ирину. – Охраняли… Тут рядом в двух шагах.
Ах даже так? Рядом? Ты побудешь тут? Малыш! Ну что ты такая грустная? – Стигмата потеребил иринину косу. Ира стояла глядя на качающуюся люстру: «А у вас тут сквозняки». Вид у нее при этом был самый беспомощный. Даже не верилось в те сотни санитаров, которые она разбила, разорвала, буквально пол часа назад. – Ведь все уже кончилось. Давай-ка… Присядешь вот на кушетку. Подождешь нас здесь.
Действительно уставшая, в ответ только кивающая Ира молча позволила довести себя до кушетки и усадить. «А ведь у нее озноб» – вскользь отметил Стигмата. Он еще раз погладил жену по щеке:
Малыш. Мы быстро. Подождешь?
Ирина слабо улыбнулась.
Ведите, товарищ барон.
Вслед за фон Тумбой, капитан вышел в коридор. «Ну ни фига себе!». Вопрос о том где держат принца отпал сам собой…
У нужной им операционной в натуре валялись пять белых братков и некоторые еще осмеливались стонать.
Товарищи поперешагивав, а барон еще и попинав, прошли к месту заточения. В заветную дверь они вошли не по омоновски – без стука. Картинка соответствовала содержанию…
К ним спиной стоял не кто иной как Вадя Шина. За ошейник, на весу, он держал Жужу и монотонно бубнил:
А я еще раз заявляю - подпишите отречение. А я еще раз заявляю…
Прямо перед ним сидел связанный по ногам принц и не менее осипшим голосом тянул волынку:
Я ничего подписывать не буду.
А я еще раз…
Похоже они препирались уже не первый час. Жужа во всяком случае едва скулила в своем ошейнике.
Стигмата решил, что принцу уже пора спать, не детское время все-таки и прервал эту тягомотину зловещим:
За бочку варенья с корзиной печенья продался, гад?
Он одним движением по печени свалил подпольное светило и поклонился: - Прошу прощения ваше высочество.
Стигмата! Барон! – Его Высочество изволил улыбнуться. – Если вы мне сейчас не развяжите ноги, я просто обоссусь.
Чуткий барон первым кинулся к высокопоставленным ногам. – Узлов тут понамотали. Блин. А я, дурень, скальпель не взял. Готово. – он едва успел отскочить от рвущего на себе ширинку принца.
Мальчишка яростно подскочил к Первому Живодеру своего королевства:
- Это тебе за отречение! Это тебе за меня! Это тебе за Жуженьку! – мощная струя хлестко лупила поверженное тело. Справа налево, крест на крест и знаком «Z». – Вот!
Барон шепнул Стигмате, что историки вряд ли опишут эту мокрую точку на неудавшемся заговоре. Сам же Стигмата сейчас думал о другом… Прошедший день представлялся ему достойным завершением карьеры. Спасение принца как-никак. А на мое место в начальники охраны можно и Тамаду пристроить например…
Кстати, а где Тамада?
На товарищеский вопрос, барон почесал в затылке:
Так. Сейчас. Дай вспомнить. Ну да… Они с Ульяной шли по соседней улице. Как Тамада предложил этой девчонке замужество, так она с ним и увязалась. Мы поднимались до тебя, а они вдвоем остались зачищать первый этаж. А что?
Все-таки что ни говори – есть девушки в Канарских селеньях. Спокойные, милые, добрые… Как Ира, например. Какой она была сегодня! Какие были у нее глаза. Когда я уходил. Как она смотрела. Ирунчик мой. То ли устала, то ли…
Скальпель!!!
Стигмата вспомнил, как Ирина смотрела, когда барон его нашел.
Черт! Извините Ваше Высочество.
…не дослушав: «да все нормально», Стигмата выскочил в коридор и бросился к едва не ставшей для него последней двери. Ведь действительно, ну как я не заметил, она же когда услышала, что я… К чертям! Какой отлет… Вот идиот. И почему я…
Он распахнул дверь.
Все свечи были погашены.
Комнату заливал свет обеих лун.
Ира сидела на кушетке, возле ее ног валялся злополучный скальпель, а на локте…
Стигмата чуть не подавился своим «Ирка, я же люблю тебя, и никуда не улетаю…».
… но это была не кровь. А просто тень от ветки змеилась у Ирины по руке.
Бесплатный бонус от историка Стигматы
Я ненавижу эти праздники
Даже много пережившие и повидавшие на своем веку люди не всегда обладают железными нервами… А уж вся стойкость к праздникам у них как правило и вообще стремится к нулевой отметке. Они, конечно, всячески скрывают от окружающих, биографов и прочего простого люда сей факт, но каково же бывает удивление потомков, когда вдруг выясняются весьма забавнейшие вещи. К примеру о персонах весьма и даже иногда весьма-весьма значительных при жизни. А впрочем, все мы люди смертные. Даже самые-самые… И посему простим тот факт, что в местах как говорится в классике – довольно сильно отдаленных, не далее как в этом (нынешнем) году произошел один курьезный случай. Точней – собрание сообщества. Которое вылилось… А впрочем – по порядку)))
Все началось со звонка:
Писк мобилы где-то в район печени, Клеопатра осадила громким, но к месту: - Але! У нас все дома. - Она только что оторвалась от телевизора и в данный момент с ненавистью дышала в оторвавшую ее от зрелищ трубку. Трубка в свою очередь ответила вопросом:
- Ой! Это палата для умалишенных № 6?
- Нет! Вы попали куда нужно. Это автоответчик для дибилов. Кто говорит?
- Клепа... Милочка! Шутки в сторону, – воскликнули сиплым английским акцентом Клеопатре в ухо; - Ведь только вас и дожидаемся. Сколько же можно?
- Скока нужна – стока и можна. Ты кто?
В трубке в ответ засуетились голосовыми связками.
- Деточка. Та это же я!!! Твоя подруга. Что?! Не узнать? Даже совсем? Значит багатой буду. Или вы телевизор смотрите?
«А, новенькая!» - Клеопатра мысленно догадавшись и заранее проклиная принцессу с Альбиона вырубила видак с очередной версией «Клеопатры».
- А Вы стало быть опять у этого контрабандиста кассетку взяли? – догадалась говорившая на проводе.
- И вовсе нет. Как вы могли подумать? – гнев египетской царицы как растекшийся Нил не имел порогов. А тем более – плотин. Царица нервничала, но ради подруги крепилась. «И как она пронюхала?»
- Да ладно вам, матушка. Харон мне говорил! – голос у принцессы Ди принял смягчающие нотки, - Между нами девочками говоря – с одного поля кормимся. Я тоже знаете ли очень люблю. Взглянуть на новую версию собственной жизни. Энд гибели, - в трубке прихохотнули. – Право сейчас не до подобных мелочей.
- Ну знаете ли, - Клеопатра почесала змеиный укус на левой руке, - Это немного переходит…
- Границы Рубикона? – сострила английская Диана чисто по римски-цезарьски..
Клеопатра поморщилась, но не подала виду:
- Ладно. Проехали. Так что там?
- Вот я и говорю. – голос в мобиле принял нормальный деловой тон, - Тут как бы у нас собрание. По поводу праздников… Стало быть только вас и ждем. Кворума ради…
- А я думала по поводу выпивки-закуски. – Клеопатра погляделась опухшим, посленовогодним лицом в зеркало. Затем прикинула – а стоит ли его показывать народу, и все же, выдержав царственную паузу, согласилась, - Ну ладно. Если уж без меня в который раз не можете – то буду.
…и отключилась.
Тем временем спустя пару часов, когда почти весь кворум был на месте, в дверь постучали.
- Похоже ногой. – прокомментировал дверные вышибалистые стуки Гай Но Не Юлий а Калигула. И тут же обернулся лицом к стукам навстречу…
В дверях появилась отсутствующая здоровьем на всю голову Клеопатра. И поздоровалась с присутствующими:
- Привет, Башмачок. Здесь находится склад дохлых царёнышей?
«ну типа все смотрели Гоблина! И шутку поняли, а потому и пригласили не стоять в дверях».
- Милости ради прошу входить. – за всех заулыбался на вошедшую принц Гаутама.
«Рифмуется со словом Пилорама. Надо бы ему новую кликуху подогнать». – подумала про принца вновь вошедшая. Клеопатра даже почесала носик от удовольствия своей рифмованной находки. Она огляделась.
Зал был огромен. Но забит наполовину. Впрочем, с учетом трижды повторяющихся раздвоений личности у многих собравшихся кворум был и можно было начинать прения по разным поводам. Главное – начать. Что, после усаживания египетской царицы в кресло на первом ряду – и было сделано.
- Таа-а-к! – приступил принц Гаутама. – Как сказал Шакьямунья – все в сборе. Значит приступим. Сперва для снова прибывших… По списку алфавита. Слушать ко мне.
- А?
- Верная постановка вашего вопроса. – кивнул бывший тибетец; - Так и начнем.
а!) У нас тут участились случаи потерь сознания. Я правильно говорю? И многие подозревают что это из-за праздников. Неплохо бы догадаться что с этим положением необходимо что-то сделать. Это во-первых. А во вторых – пункт:
б) Фильмы!!! Не для кого ни секрет, что они о нас снимаются. О всяких самых разных… Плохо дурно говорить о покойниках, но синематограф любит все больше про злодеев. Не при них будь сказано…. А мы – их смотрим. В смысле – про самих себя. И даже про меня есть пару кассет.
Надо ли говорить, что эти факты не идут на корысть здешним порядкам. Где мы находимся? И что люди про нас подумают? - Шакьямунья пригласительно замолчал, давая слово.
- А что тут думать, если головой? Я, – с одного места слегка приподнялся, чтобы его немного почесать Ваня Грозный: - думаю иногда мозгами. И сейчас посмею выразить мысль.
Все в зале притихли, чтоб послушать.
- Насчет кино и фильмов про всех здесь находящихся, думаю выразить общее мнение, что нам, - царь от Всея Руси тут покосился на коллегу по Египту Клеопатру: - В общем положение вещей отчасти нравится. А фильмы про себя – тем более. Особенно если они были отсняты Эйзенштейном, или прочими талантами. К примеру «Иван Грозный»…
- Или «Александр»!
- Или «Калигула»…
В зале при последнем упоминании немного оживились.
- Там правда, порнухи чуть-чуть много. – улыбнулся Каллигула чтоб оправдаться. И я на шторы не мочусь как правило. Только по праздникам. Но в целом – думка верная… Если при этом еще раз вскользь подумать…
- Товарищи, товарищи. – оборвали с президиума…
- Какие мы тебе товарищи? – в свою очередь поставили президиум на место.
- Ну хорошо… - принц Гаутама одарил всех буддовской улыбкой. – Не будем ссориться по мелочам. Просто есть мнение, - он тыкнул пальцем вверх, чтобы все поняли – чье именно, - что завозы книжек с фильмами необходимо прекратить. Сами же знаете как много ссор из-за такого-этого… Да и не про всех пишут-снимают…
- Правыльно! – поддержал кто-то с заднего ряда. Не все сразу поняли – кто: – Почему про Филипыча сымают, а про мэня к прымеру нет? Несправэдливо, да? Так что запрещай дарагой. Я нэ абижусь.
- А снова в бубен? – высмотрел говорившего Дария его вечный оппонент. Александр даже покосился ради большинства на зал. Но в свою очередь не нашел поддержки с шотландской стороны:
- Сашенька! А девушек вы тоже бить будете? Чуть что… Особенно если они вам правду в матку скажут. – принцесса Стюард не совсем верно перефразировала одну пословицу, зато состроила довольно кислую гримасу.
- Блин. Дура безбашенная. – встряла в спор и Клеопатра, - про тебя ж снимают. Че ты дергаешься?
В президиуме осуждающе зазвонили в колокольчик:
- Уважаемый кворум. Цари и прочие государыни. Просьба не допускать безголовых намеков. Все мы были людьми смертными в конце концов. А то лишу слова.
- Саша. – не унималась Мария шотландская, - Ну посудите сами… На ваши роли завсегда всяких красавчиков подбирают, а про меня – какие-то одни старухи на экране. Где справедливость?
- Помирать надо было молодой и красивой. – прошептала Клеопатра так, чтобы всем было слышно и подруга с Альбиона ее поддержала:
- Кроме того, шотландцам никогда не угодишь. Хотите анекдот? Столкнулись значит такси и грузовик…
- Да знаем, знаем, - замахали на Диану руками…
«Нет. Елы-палы. Похоже, обсуждение стало заходить в тупиковый период» - подумал Гаутама – «Ну и народ попался. Умники, блин! Все на нервах. Это вам не «Слипкноты» слушать». Отметив эту незабываемую мысль где-то внутри себя, он вслух не выдержал, притом, довольно строго, на весь зал, чтоб привести кого, конечно, повезет в чувство:
- Алё!!! Венценосные! Кто-то еще хочет сказать что-нибудь ближе к вопросу о запрещении кино в нашем районе? Или я немного сейчас буду ходить по не своим нервам. Это уже не шутки…
Вот тут и наступил момент для веского словца. При этом моментально встал, покинув кресло один царь по кличке Эпирский Рыжий. И произнес:
- Я безусловно извиняюсь перед присутствием подобных мне личностей. Но! – он поднял руку дабы никто не оборвал: - Немного разрешите и мне пока не поздно, а то я – Пирр глянул на часы, - немного тороплюсь, вобщем выручить слегка нашего принца Гаутаму.
- Тибетского Пилораму нашего. – поделилась таки новой кликухой вслух Клеопатра.
- Прошу не пробовать перебивать! – веско достал меч Пирр, - а то я не очень погляжу на половую принадлежность. Если угодно… - и он под ободряющие (ибо все знали что значит Пирр с шашкой наголо) кивки спрятал оружие. – Так вот. Расклад такой, чтоб не затягивать… Как вы все в курсе – про меня фильмов тоже не делают. Печально, конечно, ну и что? Что?!!! Теперь голову от этого терять? Или я не понимаю? В чем проблема?
- Да нет тут никакой проблемы. – закашлялись справа. – Ну сегодня не снимают. Завтра сперва в рекламке засветишься. Потом заметят. Возьмутся за полнометражку. Или мы тут все куда-то торопимся? – Тимур вопросительно оглядел зал.
- Вот. Правильно человек сказал, - подтвердил как по тимуровской команде Александр Филипыч. А с наполеоновского кресла поддержали:
- И хотя на всех «Империал-банков», разумеется не хватит – лучше не будем ссориться на эту тему. Особенно в пьяном виде.
На подобное высказывание экс-императора подумал не ответить ли войной без мира царь Великия и Малая и Белая…, но трезво взвесив весовые категории, остался помалкивать.
- Значит если без драк в нетрезвом состоянии по поводу «А про меня вон сколько наснимали, а ты ваще – ноль», то фильмы оставляем. – подвел итог тибетский принц. – Тогда переходим ко второй стороне вопроса.
Мда-ааа! – он выдержал решительную паузу. – Праздники, и в частности последний Новый Год, я до сих пор вижу на многих лицах. Особенно следы рукоприкладств друг к другу, ну и, конечно, водочки. Даже у женщин. – принц внушительно взглянул на первый ряд и Клеопатру. – А ведь уже 8 Марта скоро… Что же это у нас выходит? От новогодних загулов очнемся только к лету? Между тем, я все понимаю, каждый в душе «Мы – Царь! Мне все позволено.», но зачем же так упиваться в три погибели. Это, - Гаутама обвел рукою зал, - почти что всех касается
Практически весь зал скорбно потупился. За исключением трезвенника Пирра Эпирского. Он гордо встал и обратился в сторону президиума в том смысле, что его де эта тема никаким боком не говоря уже о печени, не касается. К тому же у него скоро тренировка по фехтованию и охоте на Львов.
- Вот ни фига у человека нет святого, - огрели Пирра по затылку классической латынью, - Даже мультфильмы не жалеет. Гад такой. – говоривший Гай На-этот-раз Юлий выразил общую мысль, потому что или Короля Льва было жалко, или всем хотелось по домам, а не одному этому белому ворону. Только все боялись связываться с трезвенником, а у эпирца с Юлием были старые счеты. Вот он и получил:
- Что? Все никак моих побед над итальянцами простить не можешь? – обернулся Пирр.
- Да знаем мы твои пировые победы, - между спорщиками было шесть рядов и поэтому Юлий Цезарь говорил с неприкрытым издевательством. К тому же он вчера довольно плотно засиделся до утра у Клеопатры, и потому невыветревшееся до сих пор настроение обязывало быть смелым. К тому же он вдруг приобрел союзника в лице германца Фридриха:
- Каспадин гречишка сабывает, что он не выиграл ни адной компании, а все туда же – в палкаводцы лесет. Да отна мая Бафария накроет фсю твою малую родину.
- Ну, если вспоминать величину родной землицы, - не смог не встрять И.Грозный, - то вы – ливонцы с итальянцами и половины матушки Сибири моей не стоите. Даже ежели вскладчину.
«Ну кажется сейчас начнется заваруха» - как всегда верно догадался Будда. Потому что некоторым женщинам вдруг захотелось зрелищ и они стали подзуживать спорщиков криками: «Пирр – форева! Цезари – маздай!». Кое-кто из мужчин попутав лозунг с приглашением тоже захотел поучаствовать в начинавшемся пировом деле и пошел по рядам с чашками.
- А вот щаз кто-то из кесарей получит кесарево. По уху! – не выдержавший Пирр влез на кресло и начал прыгать по рядам в сторону императоров Святой Римской и просто Римской империи. Доскакав до нужного места он спрыгнул в боевую стойку и со словами «А получи-ка мартовские иды», принялся с трезвой щедростью доказывать Юлию рукоприкладством, что тот не прав. На середине этого увлекательного процесса его прервали ударом по шее. Теряя сознание, Пирр только успел разглядеть Энея и удивиться, что тот никак не может простить всем грекам Трою. «Ну че, допрыгался?» - склонился над поверженным моторный парубок Эней. А насладившись телом врага обратился к соседу справа «А вы, Белое Солнце Островов, а не пустыни за кого будете?». «Я за интернационал» - японский микадо не глядя на вопрошавшего оценил охватившую уже ползала драку и сохраняя невозмутимость на лице подошел к занятому с Фридрихом борьбой Ивану Грозному. «Банзай!» - тихо прошептал в спину микадо, после чего подло ударил без объявления войны промеж лопатками старого русского.
Локальная, но все же мировая война стала перерастать в нешуточную драку.
Будда, конечно, еще пробовал вмешаться, но исключительно голосом. В толпу не лез, берег здоровье.
Присутствие в зале становилось действительно опасным. Вот уже девочки лупили девочек, а мальчики, не взирая на пол и персоналии, били и тех и других. Вобщем было весело… Диана попробовала схватиться с Маргаритой, но тех оказалось несколько и Англия получила по самые закрома родины. Царей Борисов тоже было больше чем один японец и потому они «А вот не обижай братушек, сволочь», его пинали пока не устали ноги. Германо-итальянские первичные успехи свел на нет Саша Филипыч, который вовремя решил что хватит сидеть сиднем. Он как всегда вмешался вовремя и, разумеется небезталанно. Немцы правда пытались выставить организованный строй, но Александр приняв командование над малой Антантой, крикнул неглупый клич «Вали свиняру с флангов» и перешел в наступление по всему фронту. После чего при собственном активном участии он за полчаса разными поломанными креслами сломил тевтонскую волю к сопротивлению об разные коронованные лица.
Далее война приняла очаговый характер и когда многим захотелось отдохнуть – промочить горло, стала стихать. Более того… Ближе к полуночи начали раздаваться голоса в защиту мира во всем мире… С последующим принятием на брудершафт между участниками сегодняшних боевых действий.
Переломанный зал заседаний постепенно умиротворялся. Отдельные Царственные особы приходили в свою нетрезвую норму только что из буфета принесенным. Кто-то даже устраивался спать прямо на месте побоища.
Догорали свечи. Всем зданием овладевала тишина…
И только какая-то малышка устав искать папочку Калигулу, бродила и тихо спрашивала всех как пишутся слова: «Я ненавижу эти праздники»…