ВАЛЕРИЙ СУРИКОВ
РАССКАЗЧИК СО СТАНЦИИ ПРОЗА.РУ—
к вопросу о казаковской премии 2005 года
Это — всего лишь реплика: увы, но я не готов обсуждать лучший рассказ 2005 на такой,скажем, основе, какую мог позволить себе в отношении рассказа-2003 (см. «Терпкий вкус идеального» на сайте
http://surikovvv.jino-net.ru ). Мои представления о рассказе прошедшего года ограничены по преимуществу «шорт листом» премии. Однако впечатления настолько определенны ( ни одного из шести потенциальных лауреатов 2005 года я не прибавил бы к отобранным мною в году 2003), что удержаться хотя бы от короткого комментария невозможно.
«Новые ботинки» Дениса Осокина (http://magazines.russ.ru/october/2005/9/oso4.html)
я отбрасываю сразу и вовсе не потому, что без должного внимания отношусь к экспериментам. Но в отношении любых ( как вновь созданных, так и воссозданных) экзотических манер письма, никак нельзя пренебрегать простым правилом: в этой манере надо сначала попытаться воспроизвести не отдельный эпизод или не случай, а хотя бы часть мира одного живого существа и убедить к тому же, что мир этот в такой манере только и становится миром художественным. Все экспериментальное должно, одним словом, стать средством художественного исследования, и лишь только потом его позволительно волочь в эталоны.
Если Д. Осокин экспериментирует со словами, надеясь, что уж выстроенные на ритмической основе они непременно обретут какой-то особый, неординарный смысл, то И. Абуязов занят пасьянсом не из слов, а из самих смыслов. Но надежды у него те же: что-то с чем –то сблизится, что-то чему-то подмигнет и каким-то непостижимым образом сквозь мозаику частных смыслов вдруг проступит сам Смысл. Но не проступает. В «Мавре»( http://magazines.russ.ru/druzhba/2005/12/abu2.html) неудача полная —рассказ так и остается на уровне тривиальной— первичной — механической смеси. В «Почте» (http://magazines.russ.ru/october/2005/2/ab3.html ) ситуация несколько лучше, здесь уже что-то получается— отдельные фрагменты уже начинают взаимодействовать, хотя до чего-то целостного, и соответственно, до казаковской премии, еще шагать и шагать.
И еще этот сладковатый привкус, эта … лит-гламурность, этот запашок глянцевого журнала или одного из тех идиотических ток-шоу, в которых так преуспело за последнее время наше доблестное эрнст-телевидение. Но подобное в отечественном рассказе не приживется — русский рассказ скорей погибнет, чем приобретет этот привкус...
Конечно, в жанре рассказа очень не просто синхронизировать две такие строптивые сущности как авторские чувства( впечатления) и смысл (идею) текста. Они могут, конечно, мирно сосуществовать изначально и нераздельно— подпитывая друг друга. Но это даже не у всех великих случается постоянно — даже им приходится считаться с капризами вдохновения. Обычно же любому автору приходится( собственно к этому и сводится весь процесс) решать задачу гармонизации своих впечатлений и вкладываемого в текст смысла. Это согласование обычно требует некоторого количества итераций, причем процесс далеко не всегда сходится, и довольно-таки часто две идеальных сущности (авторское чувство и идея, смысл произведения) остаются в тексте вполне автономными и с изумлением разглядывают друг друга— а ты что здесь делаешь…
В рассказ А. Ильичевского «Воробей», (http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2005/7/ili6.html )подобное согласование как раз и не состоялось. Леса, с помощью которых конструировался смысл этого рассказа, торчат всюду, прекрасный замысел брошен по существу на полпути. Рассказ слишком полуфабрикативен, чтобы претендовать на казаковскую премию.
Если рассказ «Воробей» губит избыточная рационалистичность — автономия смысловой конструкции ( она в полной мере не изжита, не обуздана, не опосредована авторским чувством )—,то в рассказе Ю.Горюхина «Переходный возраст» мы наблюдаем, увы, ситуацию противоположную — дефицит смысла. Ю. Горюхину не удалось, возможно, выстроить фабулу, которая была бы в состоянии удержать(и одарить читателя ) то чувство сострадания к старости, которое и подтолкнуло его, видимо, взяться за этот рассказ. И он не нашел ничего лучшего — зациклил повествование ( квиклей Д. Быкова что ли начитался ). Это может быть и остроумно, может быть и современно, но причем здесь, опять-таки премия Ю.Казакова.
Шестой рассказ «шорт-листа» — С. Солух «Окисление» (http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2005/9/so4.html)— в принципе можно было бы и признать состоявшимся в качестве художественного произведения: нам неординарно и убедительно рассказано о взрослой, семейной любви. Все вроде бы согласовано и гармонизировано. Но какой ценой — ценой тотального выщелачивания всякого чувства…. Возможно, что эта манера отчета о химическом( физическом, биологическом) опыте, которую так старательно культивирует С. Солух, раздвигает горизонты и психологического исследования… Но возможно и скорей всего, это — ложное впечатление, удерживающееся лишь до тех пор, пока из-под пера выходит что-то среднее… Но вот удача, как в этом рассказе, и бездушие протокола( и естественнонаучный он мало чем отличается от милицейского) приходит в такое противоречие с решенной было в тексте художественной задачей, что рассказ увядает мгновенно, на глазах.
Я повторяю, что не готов к конструктивной оценки этого «шорт листа» — нет необходимой базы впечатлений, они отрывочны и не системны. Я обратил, например, внимание на рассказ А. Уткина «Дым» (http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2005/12/ut5.html) но мне показалось, что в нем автору так и не удалось полностью спрятать следы художественного конструирования, хотя, возможно, этот текст просто меркнет на фоне его выдающегося рассказа « Приближение к Тендре» ( «Новый Мир» 2003, №10 )
В декабрьском «Знамени» мне попался на глаза рассказ Ю. Алехиной, за прозой которой я слежу и не только потому, что частенько нахожу в ней «приветы» из Черноголовки, где довольно-таки долго работал. В 2002 году, например, она опубликовала в Интернете чудеснейший рассказик «Счастье» ( http://www.proza.ru:8004/2001/09/05-58)…И здесь в знаменском «Андре Дерен» (http://magazines.russ.ru/znamia/2005/12/al8.html) ей многое удалось. И главное, тот поворот, который пред картиной Дерена совершает ее героиня, абсолютно убедителен и естественен как дыхание— тот самый случай, когда совершаемое в тексте конструирование становится художественным, то есть невидимым. Но увы, Ю. Алехина совершенно не чувствует уровня своей удачи, а иначе, вне всякого сомнения, самым решительным образом и самыми безжалостными средствами(вплоть до применения каустической соды) извела бы в своем рассказе все следы стилистики незабвенной мадемуазель Денежкиной.
Закончить эти заметки на оптимистической ноте хотелось очень. Потому и пошел на Прозу.ру, к Ивану Зорину, к автору, который, специализируется на рассказе и который, я был уверен, не мог не написать ( если еще пишет ) достойного рассказа. Я взял три последних, из вывешенных в 2005году. «Аватара клоуну»
(http://www.proza.ru/2005/11/28-276),
«Время своих войн», «Девушка со станции Себеж»
Пропускаю первый. И. Зорин периодически публикует рассказы подобного типа— их вполне можно называть трансцендентальными ( в том числе и в кантовском смысле)— настолько они запредельны по происходящим там событиям, по уровню выразительности письма, и обилию заложенных в них смыслов ( настолько в них сам смысл изначальнее слова). Эти рассказы- притчи —особый и очень опасный жанр. В нем еще можно работать, имея под боком когорту толкователей— в оправе толкований эти рассказы и обретают только право на устойчивое существование в литературе. Только тогда, в многоликости постоянно обновляемых смыслов и нарушается их однообразие( неизбежный при утроенной фантастичности эффект восприятия ). Без толкований сильно звучит один рассказ (так как прозвучал, например, опубликованный в 2002 году «Золото, ладан и смирна» (http://www.proza.ru:8004/2002/08/19-96)). ), два, ну, три, наконец. А уже на четвертом начинает казаться, что автор пишет об одном и том же. Это, конечно же, — ослепление; но следующим рассказом автор лишь усугубляет слепоту. И действительно, вернуть остроту восприятия здесь может только толкование. Возможно, что будущее —именно за такой прозой, прозой, требующей при восприятии не только духовного, но и неординарного интеллектуального напряжения (как, например, роман покойной Ирины Николаевны Полянской «Горизонт событий»). Возможно, что благодаря подобной прозе литературе в будущем и удастся выкарабкаться как из- под акунинских наносов, так и из-под шлама «дозоров» всех частей суток, всех дней недели и времен года. Но это будет другая литература. И у нее будут свои премии.
Не отдал бы я премию Ю. Казакова и рассказу «Время своих войн» (http://www.proza.ru/2005/11/10-222).И прежде всего потому, что сам автор в отношении этого текста окончательно не определился... Этот рассказ можно и впрямь развернуть в многосерийный сценарий, который даже рискнут запустить в производство и, возможно, не испортят при этом.. Но можно в этом тексте и… отступить к рассказу — типизировать его ( убрать, например, название захваченного города, сохранив его узнаваемомсть) и, главное, усилить трагическую составляющую повествования.. Эта вещь, несмотря на финальное понижение, и сейчас выглядит очень серьезно. Такие мужики, как эта «великолепная семерка» ( цельные, сильные, беспощадные к себе и на все готовые ради России) в стране и сейчас не редкость. И литература обязана переводить( в нашем восприятии) их исключительность в норму.
А вот рассказ «Девушка со станции Себеж» (http://www.proza.ru/2005/11/06-227)
— это стопроцентная казаковка. Даже в том варианте, который представлен. Несколькими последними предложениями И. Зорин перевел центр тяжести повествования на рассказчика, на его душевное состояние. И, как мне кажется, — зря: рассказ остался на уровне, но уникальность утратил. А ведь стоит закончить его чуть раньше, как-нибудь так— «Я вышел в тамбур – она была и там. Занимался рассвет, прислонившись через кулак к холодному, дребезжащему стеклу, я смотрел на бледное, розовеющее небо, на медленно тускневшую луну…» — или почти так, и центр мгновенно смещается на девушку со станции Себеж — на всю Россию. Причем смещается по праву, естественно и убедительно…