Толпа неумолимо и медленно спускалась по занесенному сугробами склону. Крики баб и детей, брань мужиков- все сливалось в один грозный гул. Евпатий Коловрат остановился и отер пот с багрового от напряжения лица. Поддерживающие его с обеих сторон здоровенные мужики изнемогали под тяжестью слоноподобной туши.
- Ну что же ты, Евпатьюшка, недалече уже- по-бабьи запричитал забежавший вперед проворный старик, в рваной шапке и с растрепанной жидкой бороденкой. Коловрат неприязненно взглянул на него и отодвинул рукой.
- Недалече! Попробуй, эвот сам, с одной-то ногой, да по снегу…
- Отойди, дядя Михей- угрюмо сказал один из мужиков.
- А ты, миленький, меня не гони, я дело говорю. Ищо подумают, что напужались- сбегать надо, упредить.
- Вот и сбегай, а здеся не шуми.
Старик пропал. Евпатий Коловрат устало вздохнул. - Опять силком волокут… - думалось ему тоскливо. Но идти в оборот было поздно. Внизу, на краю деревни, уже бурлила толпа. Перед ней прохаживался купец Калашников и что-то хвастливо выкрикивал. - Да я его одной левой! - донеслось вместе с ветром. Купец потрясал рукой, сжатой в кулак. Правый, пустой рукав, был заправлен в карман богатой лисьей шубы.
Наконец, Евпатия дотащили. Мужики быстро вырыли яму, укрепили в ней ногу Коловрата, забросали снегом и утрамбовали.
- Готова!
Встречающие удивленно молчали. Наконец, кто-то спросил- Чаво это?
- Иноче Евпатия от удара взад валит - пояснил дядя Михей. - Знамо дело- одноногой.
Из сотен ртов поднимались облачка пара, слышался скрип снега под ногами- толпа жила и напряженно думала.
- Не по нраву нам это! Ишь, в землю врос! Так его ни в жисть кулаком не сшевелишь! Пущай вытаскивают! - донеслось неожиданно.
- Верно, мужики! - загомонила толпа- Пущай вытягивают!
- Да как он на одной ноге прыгать будет- оправдывались те, кто пришел с Евпатием- вишь он какой могутный, ему от силы и стоять-то тяжко…
- Мудрят, с толку сбивают! Черти лукавые! - выкрикнул все тот же голос.
- Верно! Они таковские! Сено у нас летом воруют! Ихние ребятишки по нашим анбарам шарят! Врешь! Не проведете!
- А-а-а! - вдруг закричал стоявший впереди мужик. Он содрал с головы шапку и стал с остервенением топтать ее ногами.
В обеих толпах схватились за дубье. Бабы, предвкушая удивление, заранее выпучили глаза и открыли рты. Все стихло, только где-то в толпе продолжал плакать ребенок. - Угомони свого, мяшает!- сказала розовощекая толстуха стоявшей рядом женщине с младенцем на руках. Та оборотилась к соседке, чтобы выложить все, что о ней думает. Но мелькнувшее осмысленное выражение глаз угасло и они опять остекленели. Сунув ребенка, как полено, подмышку, она затаила дыхание и вытянула шею, чтобы ничего не пропустить.
Когда казалось, что повальная драка уже неминуема, вперед неожиданно выскочил дядя Михей. - Мы это так… сейчас мы это…- И он отправился в сторону знакомого старосты, хмуро молчавшего посреди враждебной толпы. Они начали о чем-то шептаться.
- Вы, тута, обождите- наконец, сказал староста своим.
Отсутствовали оба довольно долго. Всеобщее напряжение спало, люди стали переминаться, послышались разговоры. Разочарованные бабы обиженно закрыли рты. Женщина, положив младенца, вцепилась толстухе в волосы и таскала ее по снегу.
Дядя Михей и староста вернулись вполне довольные друг другом, лица их были красны, на глазах выступали слезы.
- Значит так, - вытирая бороду, громко начал староста - Коловрат пущай вкопанный стоит.
Толпа зашумела.
- Тихо! Коловрат пущай стоит вкопанный. Праву руку мы ему мочалом к спине притянем, чтоб не размахавал, а купцу ногу подогнем и напротив вроем. Так по справедливости будет.
После долгого молчания неуверенный голос произнес - Вроде, по справедливости, ась?
- Верно! - подхватили мужики - Так по совести! Давно бы так! А то, пущай только Коловрат вкопанный стоит, а Калашников, значит, бегай.
После препирательств и взаимных упреков, купца врыли напротив.
- Ну, поглядим, каков ты на кулачках. Я самого Кирибеевича …, а тебя-то и подавно!
Евпатий молчал- ему давно все это надоело. - Вначале пьют, потом спорят, потом меня волокут- думал он. А сегодня, так и жрать не дали, чтоб злее был.
Калашников долго плевал на кулак и прицеливался. - У-х-х! Удар скользнул по расплющенному от постоянных боев носу Коловрата. На снег закапало что-то теплое, Евпатий стал отплевываться. Толпа взревела.
- По сопатке его, Евпатий, по сопатке!- кричал дядя Михей, пытаясь вырваться из рук старосты.
Коловрат равнодушно пожал плечами. Правая рука уже начала затекать, бить с левой было неудобно. По привычке, он широко перекрестился кулаком.
- Идол, что ж он левой-то крестится- испуганно зашептали бабы.
- Н-на! - натужно выкрикнул Евпатий.
Из глоток вырвался вопль разочарования.
- Не дотягавается, даляко- произнес голос.
- Сам же говорил, здесь мол, ставь!
Толпа зашумела. После споров, купца вкопали ближе.
- Не-е… Теперяча замаху нету.
Мужики, уже в который раз, начали было откапывать Калашникова.
- Чаво это? Опять человека трявожить, а Коловрат пущай отдыхает?!
- Сам его, быка здоровенного, ворочай!
Незаметно спустились ранние зимние сумерки, похолодало. Снег намертво схватился и покрылся коркой наста.
- Им тяпло, а мы- мерзни- произнес из толпы все тот же пакостный голос.
- Верно! Боров жирный! А у второго- шуба!
Мужикам хотелось побыстрее выпить мировую. Враждебные толпы начали смешиваться и редеть. От одной отделялся мужик и смущенно переходил к противоположной стороне.
- Здорово, Никита!
- Здравствуй и ты, коли не шутишь.
И они уходили обнявшись, попарно или целыми ватагами.
- Маманя, ну маманя, дядя Калашников одолел, да?- маленькая девочка нетерпеливо тянула за руку мать.
- Пошли, пошли ужо, опосля узнаешь.
Евпатий Коловрат и Калашников остались одни. Только небольшая лохматая собачонка крутилась вокруг, подъедая окровавленный снег. - Жучка, Жучка! - раздался издалека детский голос. Собачка встрепенулась, деловито задрала ногу у беспомощного Евпатия Коловрата и потерялась в темноте. Мела поземка.
- Теперяча водочки бы, да блинцов с икрой- мечтательно произнес купец.
- Блинцо-ов!- с ненавистью выдохнул Коловрат. - Щас я тебя, гнида! Н-на!
***
Снег поскрипывал под неуверенными шагами. Потом все стихло, только издалека доносились гулкие звуки ударов и звериное уханье.
- А поди, скучно им там одним, в темноте- сказал первый.
- Не-е…- подумав, ответил второй мужик- Бойцы…
- Бойцы- уважительно повторил первый, и они, не сговариваясь повернули в сторону кабака.
Освободиться Евпатий Коловрат и купец Калашников не могли, а ночь обещала быть морозной.