Кто понял жизнь, тот не торопится

Валь Бастет
Кто понял жизнь, тот не торопится
Валь Бастет
Кто понял жизнь, тот не торопится
(кто сказал, не помню, но он явно мудрый человек).


В ярости он чистил заметенную снегом машину, короткий скребок не позволял делать это аккуратно и на рукава серого замшевого пальто налип мокрый снег. Что за дрянь, а не погода. Пальцы побелели от холода, перчатки остались на вешалке в прихожей. Он так торопился уйти от разговора с женой, что не посмотрел в окно и двор ослепил резкой белизной за ночь выпавшего снега. На глазах то ли от бессилия от ее решения, то ли от снега выступили слезы.

Зачем же начинать утро так по-дурацки, неужели нельзя было подождать вечера? Хотя вечером, после такого удара спать не смог бы. И ведь ждал нечто подобное, чувствовал и даже знал, что бродит рядом одинокий призрак из прошлого. Но выбрал молчать, думал само собой, все рассосется. Когда жена уходила на кухню с телефонной трубкой и прикрывала дверь для разговора, без всяких угрызений совести снимал параллельную в комнате и замирал в устричной позе от содеянного. За несколько месяцев он превратился в маньяка, питающего чужими эмоциями. Он стал похож на кровожадное чудовище, пожирающего с каждым днем все больше и больше изысканной пищи, редкого вкуса. Через время он перестал прислушиваться к ее словам и вздохам, к ее невысказанным вслух сомнениям и страхам. Сейчас ему ближе тот, кто знал, какой она была до встречи с ним, и какой уже никогда не будет. Тот, кто жил с ней, как и он, и возможно боялся, что завтра она не вернется.

Желания, те что с трудом подавлялись, никогда не обсуждались двоими в минуты разговора, все равно искали выход наружу. Старались найти пустоту, чтобы не в сердце. Возвращение боли никто не хотел. Они отскакивали, ударившись об их твердость в сердцах, а он наоборот тянулся за желаниями следом и впитывал их, как сухая тряпка. Он ведь только-только заразился ревностью, и болезнь ему эта нравилась. Сегодня утром жена сказала, что переночует у подруги в субботу. Совершенно спокойно, без подробностей и обещаний. Но он ведь знал, что это не так, что ей нужен этот вечер совсем не за этим. Они договаривались встретиться еще на прошлой неделе. Но она сомневалась, вероятно. Надо ли встречаться с тем, который стал за эти несколько месяцев его болезнью? А ее лекарством.

Сев в машину и автоматически включив радио, он долго смотрел на струйки воды, тонко бегущие по стеклу. Что-то, а это была, конечно, интуиция, подсказывала, не надо торопиться. Выехав на широкий оживленный перекресток и затормозив перед поворотом, он сначала почувствовал, как машину несет. А дальше через боковое стекло увидел расширенные от удивления глаза женщины, ожидающей зеленый сигнал на переходе. Машина не желала подчиняться, и он, сам не зная, зачем открыл дверцу. Удар лобовой об светофор остановил вышедший из-под контроля автомобиль, и сразу за ним оглушила улица. Он вывалился на дорогу из открытой секунды назад дверцы. В это время тормозивший в метре от аварии грузовик с визгом облил его грязным снегом. Он лежал на дороге, на лице блуждала счастливая улыбка и стекала вода. Снег, а может слезы? Вдруг он понял все, и некуда стало торопиться…