Они холодны и ищут себе тепла в спиртном…
Ницше. Так говорил Заратустра.
Автор заранее просит прощения у читателя за некоторый перебор с ненормативной лексикой, но тут уж как говориться «из песни слова не выкинешь».
***
Кафе-разливайка в простонародье называемое «Чёрный Лебедь» мрачной громадой возвышалось вблизи городской барахолки. Громадность обуславливалась отнюдь не размерами, а скорее несуразностью и катастрофической заброшенностью конструкции. История же названия уходила в тёмные глубины алкогольных ассоциаций основного контингента забегаловки. Потому изначально оно называлось наоборот «Ромашка». Название сиё никак не соответствовало ни внешнему антуражу питейного рая, ни тем более его предназначению. Отчего и было видимо, заменено на более подходящее.
О том, что внутри. Помещение было маленькое, но тесное. «Но» потому что не уютное, как бывает иной раз с небольшими кафешками, а напротив неловкое. Клиенты в основном толкались у очень и очень импровизированного бара. Наиболее удачливые занимали две круглые, пивбарные, стойки у противоположной стены. А уж самым везучим доставался единственный стол с четырьмя стульями. Глаз остановить было особенно не на чем, и посетители, в изредка возникавших неловких паузах разглядывали вентиляционную трубу под потолком. Труба была толстая, круглая, покрытая многолетним слоем пыли, и этим немного напоминающая бутылку доброго вина, извлечённую из дальнего подвала какого-нибудь средневекового замка. Закопченные стены и колоритное прозвание удачно завершали впечатление о «Чёрном Лебеде», как о заведении мистическом.
Наш стакан как раз в нём и служил. Тарой для продажи в разлив крепких и креплёных спиртных напитков.
Стакан был большой, гранёный. Всегда мутный. Продавцы на разливе упирали на то, что это его натуральный тон, не поддающийся отмыванию до хрустально прозрачного состояния, обозначающего обыкновенно чистоту данного предмета.
Из глубины стакана вечно несло едким и напористым человечьим перегаром, вне зависимости от налитого. Поговаривали, что на дне его живут души «сгоревших» алкашей.
Объём стакана, для тех, кто понимает, очень удобен: двести, если по рисочке, двести пятьдесят до краёв. Старые волки, давно бороздящие хмельные просторы алкогольного океана такой налив называют «с горбом». В самом деле, если правильно налить, жидкость поверх стакана располагается выпукло – именно горбом. Так наливают «бормотуху». Алкашей это избавляет от сложных арифметических подсчётов и угнетающего подозрения в недоливе. Всё просто: два стакана – раз бутылка. Кстати говоря «волки» и стакан называют «стаканОм». Подобно морякам, которые, как известно, говорят не вЕтры, а ветрА.
Вернемся, однако, к «Чёрному Лебедю».
Водку здесь лили, или как принято говорить у профессионалов «насыпали», по сто. Отчасти на глазок. Но и клиент, употребляющий сорокаградусную (в данном случае это числительное условно) побогаче. Так что был даже в том определённый шик - принимать не торгуясь. Пили в основном самую дешёвую, из серии полупроводниковых – туда с трудом, зато обратно, в случае перебора, в лёт.
Впрочем, случались и интеллигенты этого дела требовавшие налить «хорошей водки, а не той бурды, которую ты за неё выдаёшь» - это уж выпад в сторону разливающего. Каковые впрочем, последний, неизменно и меланхолически пропускал мимо ушей.
Болтали, будто если приложить вышеупомянутый стакан к уху, на манер морской ракушки, и прислушаться, можно услышать «Сказки Давних Пьянствий». Разные, но всегда короткие, как и трезвое, более-менее осмысленное, существование их героев.
ПРИСКАЗКИ.
С раннего утра та самая – соседняя барахолка, начинала заполняться обитателями. Переругиваясь, они обустраивали свои рабочие места.
- Ну и куды ты ломишься? Моё место занял.
-Твоё место? Твоё место на кладбище, а тут кто успел тот и съел.
- А где Федя то?
- Че - то не видно. Второй день не выходит.
- Да я слышал он «коня нарезал».
Торговка «вразнос»:
- Горячий кофе, какао! Пирожки, три на сто, свежие!
Первые покупатели:
- В какую цену?
- Семьсот прошу.
- А почём такая?
- Полторы. Там вон по три продают.
- Сколько берут, никто не жаловался.
Парочка бабушек-старушек:
- Молоденькая хохотушка была счас ходит с палочкой. Идёт - остановиться.
- Ты же знаешь я сама то какая была… Теперь ничё не могу.
Двое мужиков, один другого «инструктирует» по-видимому:
- Ещё спасибо, скажи, что я бесплатно, скажи, гулял с собакой, скажи…
А вот пожилая «синюшка» азартно собачится с кем-то из своих собратьев: «Да ты с… с…»
Короткая заминка, оценив половую принадлежность, физические кондиции и степень эмоциональной возбуждённости оппонента подбирает наиболее подходящее к случаю ругательство: « ссскотина!»
В «Чёрном Лебеде» в это же время, или даже чуть раньше, объявлялись первые, самые нетерпеливые, посетители.
УТРЕШНЯЯ СКАЗКА.
У входа мается Витёк. Глаза круглые на выкате, сам красный как рак. Хоть к пиву подавай.
- Витя ты чё здесь в такую рань?
- Да вот, это, второго жду. Третьим будешь?
И тут же два спившихся оборванца, «приняв» уже похмельную дозу, сидя на корточках, слева от входа, (в ожидании естественно кого-нибудь с кого можно «сшибить» на продолжение) азартно спорят о достоинствах ванны типа «джакузи». Заполняют паузу.
СКАЗКА ОБ АРИСТОКРАТИЗМЕ.
Четверо мужиков заруливают в «Лебедь», по дороге на работу. По всему видать бригада. Строители. Бригадир заказывает: «Четыре по сто водки».
На что один из его подчинённых, горячо и в то же время с несколько просительной интонацией, нехорошо нарушать спаянность бригады, возражает:
- Не, не, не! Мужики вы чё, я с утра не могу.
Остальные работяги глядят на диссидента с удивлением. Но бригадир напротив, уважительно:
- Молодец Володя, правильно. (и уже бармену, меняя заказ) Три по сто водки! А Володе (тут его голос приобретает нежный оттенок) стакан «бормотухи».
СКАЗКА О СЛАДКОЙ ПАРОЧКЕ И ЧУВСТВЕ ДОЛГА.
Молодые, не больше тридцати, но уж потасканные слегка, других тут не бывало, в обнимочку, видать после «ночи любви», подходят к заведению.
Она (капризно): Ну давай возьмём три.
Он (кратко с металлом в голосе): Две.
Она: Ну давай три.
Он: Две я сказал.
Она: А может всё-таки три?
Он (таки не выдержав роли бестрепетного и немногословного кавалера): Ну ты чё в натуре охуела что ли? Нам же ещё на работу! (спохватившись и возвращаясь к исходному амплуа) Две и баста!
***
Влюблённые пары – это вообще отдельная большая тема. Всего не перескажешь. И смешные они и жалкие. И заботливые и грубые. Ну, разве в догоночку, такая вот баечка:
Двое у прилавка. Он: «Кружку пива и сто водки». Пиво, по-видимому даме, водка джентльмену – предположите вы, и ошибётесь. Даме как раз водка. Пока кавалер мешкает, рассчитываясь с продавцом, она, прихватив заказ, присаживается за столик. А уж оттуда кричит: Костик! Запивать не надо! - и «про себя» мрачно добавляет – ничё запивать не надо. После чего оглоушивает «сто» залпом.
Это как же жизнь должна замотать женщину, что бы вот эдак то – лихо. А ведь это его она пожалела, знает ведь что у того денег «на нуле». Сэкономила, значит. Да и мужик не промах, вернулся, глянул на это свинство и (на последние грошики конечно) прикупил пару пирожков. Сидят, жуют. Беседуют оживлённо. Ей из-под сотни грамм чего ж не оживиться. Да и он возбуждён. Для него, этот пирожок даме, всё одно, что миллионеру букет тюльпанов своей возлюбленной выписать прямо из Голландии.
***
СКАЗКА ПРО АРТИСТА.
- Прошу прррщения, я Вам не помешаю?
Немедленно после собственного вопроса, заданного не без старомодной элегантности мужчина пошатнулся и вывалил на столик, который я имел честь в тот раз занимать, кулёк с пирожками. Затем окинул взглядом меня, мою кружку пива и видимо оставшись удовлетворённым увиденным, небрежно прищёлкнув пальцами, добавил, обращаясь уже к официантке: Синьора! Мне сто грамм и кружку пива, - здесь он ткнул в мою сторону пальцем – как у него.
После чего новоявленный сосед, буквально рухнул на стул и немедленно уронил голову на стол.
Он был не просто пьян, он был «кривым» как турецкий ятаган. Не позднее десяти утра, помниться.
Пока я его разглядывал, он очнулся и продолжил свою речь, так будто беседуем мы уже не первый час: Они меня, в административном порядке хотят! Меня, Вячеслава Буркалова! Аррртиста!
И отрубился. Уже надолго.
СКАЗКА ПРО ЛЮБОВЬ.
Официантка, она же уборщица, она же посудомойщица, в общем, такая же универсалка как и тряпка применяемая ею во всех освоенных ипостасях: и стол, и стул и стакан обтереть и по мордам, если что. Так вот официантка, которую, кстати, звали Соня, после очередного скандала с мужем, машинистом башенного крана Толей Шарагиным, любила повторять: женщина хорошо выглядит, когда у неё есть любовник … (потом помолчит немного, вздохнёт, пощупает свежий синяк и добавит) или муж умер.
СКАЗКА ПРО «ЖУРАВЛИЦУ».
Потёртый, невзрачный мужичок с утра гасит пивом вчерашний пожар. Кружка как пить взята на остатние. Сидит на улице забитый такой, жалкий. И вот прямо на него надвигается шикарная женщина. Яркая как летнее солнце. Теперь он делает так: рука крепко сжимает ручку пивной кружки, но сам он, всем своим дрожащим существом подаётся вслед удаляющемуся фантому. Вслед воплощению другой, красивой и правильной жизни, где от людей пахнет не дешёвым перегаром, а дорогим парфюмом. Мгновенное сражение разворачивается прямо на моих глазах. Рука удерживает банальную опохмелку, но всё остальное стремиться к красоте! И… пиво побеждает. Лучше кружка в руке чем журавлица в… Но на лице!!! сожаление, ох какое сожаление…
ПЕЧАЛЬНАЯ СКАЗКА.
Лёху Потапова, здоровенного, квадратоподобного мужика, под два метра ростом, сантехника 6-го разряда и запойного пьяницу, незадолго до описываемого происшествия заметили совершенно трезвым. Недоумённые вопросы он парировал так: Бросил, допился, до фиолетовой дали. Пора.
Что могут в подобном случае сказать бывшие собутыльники? Молодцом, сто тебе в гору. Так держать!
И вот он появляется в «Лебеде», и хоть прозвище у него за его габариты «полтора», совершенно в «пополаме».
Естественно со всех сторон интересуются: Чё случилось, Лёха, ты ж вроде в завязке?
Вот, бля, - отвечает Лёха -прекратил пить, глянул на мир трезвыми глазами… Да **** я такую житуху!
И уж изнутри откуда-то, плотно окружённый коллегами, спешащими отметить возвращение, всхлипнув кажется даже, добавляет: Врежешь ещё вроде ничего, а по трезвяни ну его нах…
***
Нет, нет! Это не вконец опустившиеся, деклассированные личности. Не законченные люмпены. Отнюдь! Люди то всё небесталанные! О чём я надеюсь свидетельствуют и эти кратенькие зарисовки. Выдуманы они ровно настолько, насколько это требовалось для придания им художественности. Конечно мои герои маргиналы. Но! Широки поля рассейские (здесь читай постсоветские) и множество народу на них умещается.
Квасят, сколько я заметил, по большей части от тоски. По делу. По чему-то главному. Что обошло их в жизни. По точному выражению Достоевского: «из боли духовной, из жажды духовной, из тоски по высшему делу, по крепкому берегу». Видно это очень, хоть сами они вряд ли смогут сформулировать так умно.
А каково бы было государство сумевшее задействовать весь этот громадный потенциал? И не говорите мне, что всяк сам себе хозяин и сам себе виноват. А зачем нам тогда государство, если не для лучшего обустройства? Иначе оно ведь и вовсе ни к чему.
***
СКАЗКА ПРО КРОССВОРД.
Трое алкашей разгадывают кроссворд. Ну, вернее сказать, они поправляются пивком, а развлекается в основном один. Явный интеллектуальный лидер, большой эрудит. Громко, для всех, произносит вопрос и, почти всегда, тут же сам на него отвечает.
- Зимний сорт яблок, князь на родине Маугли, родственник капусты, грубые люди – непрерывно сообщает он. Редко, ну очень редко сотоварищам, вернее сказать одному из них, более башковитому видимо, удаётся что-то вставить. Тогда ведущий снисходительно улыбается – он то уж конечно отгадал раньше и даже почти успел вписать ответ в клетки.
Коллегам явно не хватает скорости реакции, да и общего образования тоже. «Лидер» вполне это осознаёт и удовлетворение сим фактом и во внешнем виде и в голосе его явственно и отчётливо.
С ходу правда разгадать не всё удаётся.
«Нелепость, дошедшая до предела», - эрудит задумывается, но дабы марку не ронять и паузу, взятую для размышления как-то заполнить, покровительственно обращается к собутыльнику, тому, что пошустрей:
- Что такое «нелепость» знаешь?
- Э… а… ну… - пытается собраться с мыслями тот.
А эрудит естественно именно такого ответа и ожидал. Покровительственно:
- Ну, вот например: пришёл ты к Хабару – смачно разъясняет он, тыкнув пальцем в третьего. У того на лице отражается крайнее замешательство и что-то вроде: А я чо? А я ничо!»
А ты пришёл с пузырём – развивает свой успех эрудит, спрашиваешь: Хабар, пить будешь? А он говорит: « нет». Нелепо? – торжественно завершает эрудит, и тут же сам себе отвечает: Нелепо!
Подавленные интеллектуальной мощью собутыльники, некоторое время молча и уважительно глядят на товарища.
СКАЗКА ПРО КРАСИВУЮ ЖИЗНЬ.
Или вот ещё: однажды Иргаш, зарабатывавший на жизнь организацией ремонтов квартир, получив немалый по его меркам заказ хвастал своим собутыльникам, о будущей богатой жизни, отхлебнув из нашего знакомого стакана:
«Все водкя пьют и нарды гоняют, а я буду боулинг играть и джин пить! Люди посмотрят, скажут: Вах! Какой большой человек Иргаш-ака».
А маклерская его деятельность началась, между прочим, после поездки в Москву, на заработки, где он и заработал первоначальный капитал.
По возвращении расспросы естественно:
- Иргаш ты чего в Москве то делал?
- Театр ремонтировал.
- Какой?
- Академический.
- Чего-то я не знаю такого.
- Опера и балета.
- «Большой» что ли?
(назидательно) – В Москве весь театры болшой. (подумав) Четыре двери, с колоннами.
- Ну, кони то на крыше были?
- Кони? (подумав) Кони были.
В итоге кинули его конечно, да ещё на добрую сумму загрузили, любителя джина и боулинга…
СКАЗКА ПРО АРИФМЕТИКУ.
Регулярно заходили сюда и два брата-близнеца, промышлявшие на барахолке. Хотя второй кажется был «скорпионом» или «рыбой». Что-то в этом роде. Ну, то есть братьями их звали единственно по причине удивительной схожести. Оба небольшого роста в затасканных спортивных штанах и пинжаках туманных расцветок. Именно «пинжаках». Пиджаками то, что на них было одето, называлось давным-давно.
Заходят как-то озабоченные и продолжают, начатый, раньше видать, разговор:
- Ладно, давай, прикинь по реальности: пятьсот делим на три…
- Ну?
- Чего “Ну?”, пятьсот, говорю, на три ? Ты чё уж совсем очумел?
- На три? Пятьсот? Чё то не соображу я…
- Ну, ты блин даёшь! Поллитра на троих?
- Поллитра? Так бы и сказал – сто шестьдясят шесть и шестьдесят шесть сотых на рыло. И там ещё остаточек… небольшой.
***
Место работы предыдущих героев, хоть и помянутое уже выше, заслуживает небольшого, отдельного описания.
Конечная остановка трамвая. Здесь трамвайные пути образуют почти правильное, почти кольцо. Внутри него ровная площадка, как раз и используемая каждое утро в качестве места сбора. В центре площадки здоровенный мусорный бункер, в «дорическом стиле» всегда набитый «с верхом». По «кольцу» время от времени позванивая и громыхая проезжают трамваи.
Совершенная древнегреческая «орхестра». Где и трагедии нет-нет случаются, древнегреческим не уступающие. Попасть внутрь «стального кольца» немудрено, но вот выбраться обратно…
Рано утром, когда ветер, подвывая, гоняет по пустой ещё барахолке многочисленные обрывки, коробки, пакеты и прочий хлам, место это выглядит немного даже зловеще.
Ну и конечно оттуда в «Чёрный Лебедь» всегда забегало немало клиентов. С утра опохмелиться, к вечеру подогреться. После развала великой империи бывшие её граждане, те, что подеятельней и помоложе вышли в открытый океан предпринимательства и особенно удачливые даже стали акулами этого дела. Ну а тех, что попроще, жизнь разбросала по тихим заболоченным заводям типа толкучих рынков.
Ненужными вещами, торгуют в сущности такие же ненужные современной действительности люди. Заработать, то есть выручить сумму, могущую как-то существенно повлиять на финансовое положение продавца, на барахолке практически невозможно. Торгуют больше для заполнения жизненного вакуума.
Человек, промышляющий здесь, ощущает себя участником построения капитализма, как когда-то ощущал себя участником построения коммунизма. И это, пожалуй, главный и едва ли не единственный дивиденд реально им получаемый.
А потарахтеть в «Чёрный Лебедь». Куда ж ещё? О «деле», ясный перец, о деньгах.
***
СКАЗКА ПРО ДЕНЬГИ
-Ну не знаю вот у меня, денег всё нет и нет. У людей есть всё время, как к рукам липнут.
А у меня никак. Почему?
- Ну, это как тебе, попроще… Деньги чтоб они были, надо раз - встречать как родных. С влажными от умиления глазами. И два – провожать как близких, с очами наполненными сожалением. Деньги они слезу любят.
СКАЗКА О ТРУДНОМ БИЗНЕСЕ.
Или вот такой ещё вид бизнеса пытался освоить один из завсегдатаев «Чёрного Лебедя»:
Злоупотребить Серёга, о нём и речь, конечно всегда уважал. Это да. Но, правда, всё-таки в меру. Скажем больше двух недель, у него это дело не затягивалось. А потом он аккуратно соблюдал перерыв. Дня три передохнёт, а там как получится. Получалось надо признать всегда одно и тоже. И вот Серёга «завязал». Все - говорит - не могу больше. Сердце барахлит, жена бурухтит. Деньги как в трубу. Лучше бизнесом займусь. Ночную торговлю заведу. «Бухлом». По себе знаю, как надо, когда уже нигде нету.
Сказано - сделано. Закупил ящик водки, два ящика «бормотухи». На опте. С целью максимального охвата обошёл всех бывших собутыльников. Теперь - говорит - чуть-чё ко мне мужики. Ага.
Неделю дела шли как по маслу. На вырученные Серёга подкупил ещё товару.
И тут у Вовки по прозвищу «Глаз» случилась «днюха». Отмечали, как положено. С утра пивка для рывка, в обед водочки под селёдочку. К вечеру перешли на португальские вина. В третьем часу ночи, когда всё закрылось, Вовка с двумя малознакомыми друзьями завалил к Серёге. Взяли вина. Пили тут же, во дворе. Серёга проявил гостеприимство, выставил закусь и подозрительно засуетился. Через час пассивного наблюдения, хозяин плюнул, матюгнулся, и рванув зубами пробку с водяры, влился в коллектив.
Спустя сутки гужбан за забором Сережиного дома шёл полным ходом. Кто-то кричал: «Шашки наголо! Свистать всех наверх».
-«Руби канат! Прямой наводкой!» – вторили остальные. По двору перекатывались пустые бутылки, периодически натыкаясь на бесчувственные тела.
На крыльце Вовка «Глаз» с Серёгой и кем-то неизвестным допивали портвейн. Из кастрюли, по кругу. Вовка то и дело ронял в кастрюлю свою вставную челюсть. Всплеск вина сопровождался густым матом его партнёров. Серёгин бизнес приказал долго жить.
О чём он здесь же, в «Лебеде» и рассказал. Расцвечивая свой рассказ тяжёлыми, глыбистыми выражениями ненормативного характера.
ДРУГИЕ ПРИСКАЗКИ.
Случались в этом чудном месте оригинальные диалоги. Гул разговоров, дым сигарет и вокруг одни философы.
- Внутреннее состояние здоровья человека…
- Погоди, мне много не надо я быстро понимаю…
- Не, не, не! Водку в пиво я непредпочитаю…
- Ты чё на меня ядом дышишь?
- У тебя Коля, недуг мысли с приветом. И вообще господа мне ваши эмоции похую!
Строго говоря, алкоголики за столом не разговаривают – они заполняют паузы между порциями спиртного. Потому и текст получается отрывочным, не связным. Но что самое то интересное не лишённым какой-то своей, особой логики!
-Да забыть то не забуду! Мне бы вспомнить потом.
-Чего не знаю, того, как говорится, не в курсе.
По пятибалльной системе я тебя оценить не могу… Потому что в этой архаичной системе не предусмотрены отрицательные значения.
- Да я его знаю, он у нас, при Союзе ещё, электронщиком работал.
- Это ты кому говоришь? Мне говоришь? Я ж сразу вижу! По морде сразу видно, что человек деликатный.
СКАЗОЧКИ С ВЫХОДОМ.
Удобства в «Чёрном Лебеде» о чём нетрудно догадаться были во дворе. За углом. Вот как-то один из завсегдатаев выбегает помочиться, и вдруг, кого же видит! Друга Васю, да не одного. Деловито застёгивая штаны, орёт:
- Вася, ты куда!?
- Чё куда… (хмуро, вроде как «про себя», бубнит Вася)
- Ты куда Вася, с женой и галстуком?
- Это… в театр мы.
( пауза, крайнее изумление на лице) А чё там? Пиво дешевое?
***
Задержимся ещё чуть на выходе:
Миниатюрная дама с лицом цвета портвейна номер пятьдесят три, по прозвищу Тамарка-Катастрофа, под руку со своим хахалем, известным в забулдыжных кругах под именем Петро Сорокин, приняв похмельную дозу, выходят «на воздух». Тамарка нежно упираясь локтем в мужественный живот попутчика, слегка кокетничая, жалуется: Ой Петенька, чё то мне нехорошо. Петро, строгий, но справедливый, отрыгнув ответствует: Ничё Томка, счас дома молочка ещё выпьем и нормалёк.
Ну эти то ещё своим ходом, а вот добра молодца выносят под руки сотоварищи, и он то ли мычит то ли стонет: Куда вы меня ВИСЁТЕ?
***
И ЕЩЁ ПРИСКАЗКИ.
Ну что тут ещё случалось?
Попеть, конечно, любили:
- Давай Жора, запевай нашу любимую, про крейсер «Аврору».
-"В гробу не сдаётся наш гордый Варяг..." –даёт Жора.
То есть поёт то он, наверное, как и положено – «врагу», но слышится отчего-то «в гробу». Мистика!
Жора был ещё тем знаменит, что имел на груди наколку: Голую женщину в полный рост, с крыльями вместо рук. Под художественным произведением красовалась совершенно неожиданная надпись: «Привет дорогому товарищу Хашимову!»
Кто таков был товарищ Хашимов, и чем он заслужил честь быть увековеченным на Жориной груди, никто не знал. Спросить не решались. Жора был человеком несколько мрачноватым.
Потравить про былое, это не без этого:
- Да я… да ты знаешь ГДЕ я служил?
- Погоди, погоди, дай сам догадаюсь. Так… дивизия «Мёртвая Голова» угадал?
- Да пошёл ты на….
- Да ладно, ладно, пошутил, валяй дальше.
- Ну вот то-то. (отхлёбывает из стакана) Значит на плече у меня был АКМ, в руке ПМ, полный БК, на боку РГД, сам я сидел в БМП и тут ё… как началось!
Любимая фраза бывшего десантника, поучаствовавшего, по-видимому, где-то в горячих точках. Вражья пуля на поле брани солдата пощадила, а вот цирроз печени на почве пьянства не помиловал.
На «профессиональные» темы разумеется балякали:
- Брагу забодяжил ****ь, прикинь дрожжи херовые попались.
- Ага, они бывают такие, небоеспособные. Шипит ой да ну, а бурления никакого нету.
А уж без видений в таком месте совершенно невозможно. У тибетских монахов, кажется, человек увидевший единорога в скором времени познает истину. Так тут каждый второй чего-нибудь рогатое видел. Один помню, рассказывал: «И тут ОН!!! У меня аж волосы дыбом встали!» (Притом, что рассказчик был совершенно лыс, а слушатели даже и не думали уточнять кто это - «ОН».)
Так что на этом фоне, «космические» фантазии клиентуры выглядели уж вовсе безобидными.
-Наша цивилизация произошла от бактерий и сине-зелёных водорослей.
-Ты не прав, мы все произошли от марсиан. Хотя лично я с Юпитера.
***
А в полуфинале нашей истории ещё об одной компании, захаживавшей в «Лебедь» с барахолки.
К вечеру обычно они появлялись.
ПОСЛЕДНЯЯ СКАЗКА
Баба Лена пожилая женщина, бывшая малярша, Семён Ильич в миру то ли филолог, то ли философ, а на толкучке, как и все продавец хлама, Жора уже упомянутый выше. Дядя Петя - бывший фрезеровщик, ныне пенсионер. Добрый мужик, простой как «макароны по-флотски». Он и служил в молодости на флоте. И это было, судя по воспоминаниям, лучшее в его жизни. И самый младший Слава, по прозвищу «Хохол» редкий раздолбай, лет тридцати пяти.
Придут вечерком, займут стойку или столик. Хохол за портвейном и лепёшками. Когда удачная торговля, шашлычку так же, по паре палочек. Выпивают и говорят. Ну вот так например:
Хохол (хлопнув естественно для куражу): Эх была б ты баб Лен помладше я б на тебе женился (под общий хохот) разок, другой.
Баба Лена: (погодя, тщательно прожевав кусочек лепёшки, без тени улыбки) Была б я помладше на куй ты бы мне дался…Кочерыжка маломерная. (пауза) Теперь вишь и за деньги можно… Квартилантка моя, Анжелка, всю время мужиков водют. Ага. С подружкой подцепют и ведут. Ты говорят баб Лен иди погуляй. А потом денег даёт. И хахали ейные водки приносют и колбасы. (вздыхает). В банках всякую хератень. А я может и мяса никогда не ела вдоволь. (оживляясь) Я б вот шашлыков бы штук двадцать слупила, в охотку.
Жора (по обыкновению мрачно): Да ладно двадцать, лопнешься небось…
Баба Лена: - А ты угости, поглядим.
Семён Ильич: Разговоры то у вас всё какие-то – пожрать да попить.
Жора: (зло) А ты нас не виновать. Предлагаешь пока они там (тыкает пальцем вверх) жируют, о душе что ли думать? Я небось тоже красной икры с шанпанским уважаю…
Дядя Петя: (быстро пьянея) Да я всю жизнь бля в две смены… Семью кормил. И хули мне государство назначило? Копейки эти долбаные.
Хохол, разливая и напевая:
На дворе лежит труба, а в трубе бутылка
Всяко горе не беда, если есть горилка
Семён Ильич: Бедность не даёт человеку права на озлобленность… если конечно он человек.
Дядя Петя: (стонет) Отвезите меня в реанимацию.
Все вместе, запевают: "В гробу не сдаётся наш гордый Варяг..."
Странная компания. Как их угораздило друг-друга найти? Как замерзающие, наверное, сбиваются в кучку, ну и они…
***
Вы спросите, откуда я всё это знаю? Да сунул как-то, тот самый стакан в карман куртки и унёс. Был бы трезв, знал бы зачем. Я б вернул обязательно, культовая вещь всё-таки.
Но на другой день «Чёрный Лебедь» сгорел. Повторив судьбу очень многих своих клиентов.
Прикладываю я нет-нет, классическое стеклянное изделие к уху, слушаю и думаю: где они теперь завсегдатаи странного заведения так символически закончившего своё существование?
Да впрочем, чего тут гадать? Разметало их по углам, в точности так же, как и обуглившиеся обломки знаменитого в прошлом «Чёрного Лебедя».
Мрачной громадой возвышавшегося некогда вблизи городской барахолки.