Инцидент в воздушном пространстве о-ва Бугенвиль

Борис Тененбаум
1. Карьера многообещающего морского офицера.

Всякая история должна с чего-нибудь начинаться. Наша будет начинаться с одного не слишком значительного события, пришедшегося на 1901 год - военно-морская академия в Этаджиме, недалеко от уютного города Хиросима, закончила свой ежегодный прием курсантов.

Отбор был очень строгим, на каждое место претендовало добрых восемьдесят кандидатов.

Одним из 300 избранных был 17-летний парнишка по имени Исороку Такано, родом из самурайской семьи невысокого ранга, из района Нагаоки.

Приемная комиссия обратила на него внимание. Он был на редкость смышлен. Во всяком случае, в списке принятых он оказался на втором месте, а согласно инструкциям, за кадетами из “первой десятки” полагалось приглядывать с особым вниманием.

Курс, преподаваемый в академии, легким не показался бы никому. В число предметов входили не только традиционная навигация или математика. Эти предметы читались, конечно, и по весьма высокому стандарту британской морской школы в Дартмуте. Но, скажем, китайский язык в число “дартмутских курсов” не входил, а вот в Этаджиме он преподавался весьма серьезно.

Спартанская система физического воспитания, заимствованная из Дартмута, была еще и усилена - курсантам не полагалось обращать внимание на такие мелочи, как скудная и однообразная пища, жара, холод, нехватка сна или физическaя усталость.

Заплыв в холодной воде на 10 миль рассматривался как “… полезное упражнение …”.

Курсант Такано не разочаровал своих учителей - он окончил курс как и начал, в числе все той же “первой десятки”, седьмым в своем выпуске, и в 1904 получил назначение на крейсер "Ниссин", корабль флота Его Императорского Величества, микадо Мэйдзи.

Приобретенные им в академии познания немедленно пригодились в бою - японский флот под флагом адмирала Того столкнулся c русской эскадрой в проливах у острова Цусима - и уж это событие назвать незначительным было невозможно.

Цусимское сражение решило исход русско-японской войны, и японцами рассматривалось примерно так же, как англичанами - победа англичан над испанской Непобедимой Армадой при славной королеве Елизавете.

Юный Такано был ранен в этом бою - разрыв русского снаряда задел его осколками, один из которых оторвал ему два пальца на левой руке. Отважный мичман оправился от ран в госпитале, получил повышение в чине - и продолжал нести службу на корабле, вплоть до 1913 года, когда командование отправило его на учебу в Морской Штабной Колледж - явный знак того, что от него многого ожидали.

Окончив Штабной Колледж с отличием в 1916 году, он получил назначение в штаб Второй Броненосной Эскадры - и в этом же году был усыновлен старинной и известной в стране семьей. Сам по себе факт усыновления не был необычным в Японии - многие семьи, оставшись без продолжателя рода, усыновляли, например, мужа одной из своих дочерей, который в этом случае менял родовое имя на имя своих приемных родителей и становился их сыном.

Но семья, усыновившая Исороку Такано, не имела дочерей. Наследник ее оказался связан с мятежом против императора и был казнен. Однако император вовсе не держал зла на род мятежника, и Такано, молодой и многообещающий офицер морской службы, никак не думал, что его усыновление как-то повредит ему в глазах начальства или общества - скорее напротив, он сильно повышался в общественном статусе.

Родители его к этому времени умерли, он был самым младшим из братьев, и был, таким образом, свободен от семейных обязательств - так что без дальнейших размышлений Исороку Такано прошел обряд усыновления - и даже немедленно женился, с целью обеспечить продолжение рода своей новой семьи, имя которой он и стал с тех пор носить, став Исороку Ямамото.

  В 1919 году он получил важное и очень почетное для молодого офицера назначение - на пост помошника военно-морского атташе Японии в Вашингтоне. Служебные обязанности его определялись широко и не ограничивались непосредственно морской службой. Ямамото поступил в Гарвард, где проучился до 1921 года. Он изучал не только английский язык, но и экономику.

Спал он мало - времени не хватало - но образ жизни вел при этом самый светский. На сурового морского офицера он походил очень мало - в Бостоне и в Вашингтоне его считали душой общества. Кто еще мог так замечательно развлечь гостей карточными фокусами, или, например, непринужденным танцем, иногда даже исполняемом нетрадиционным образом - на руках, вниз головой ?

К тому же он быстро освоил западные игры - покер и бридж - и если его партнеры в офицерском клубе и могли в чем-то упрекнуть японского моряка-дипломата, так это в том, что он очень часто выигрывал. Он был хладнокровен, наблюдателен, умел рисковать - и память имел совершенно исключительную.

Сам он скромно замечал, что его заслуги в этом нет, потому что “… человеку, усвоившему китайскую грамоту, запомнить комбинации 52 карт вовсе нетрудно …”.

Но все-таки дело было не только в привычке к иероглифам. Студент Ямамото показал в Гарварде такие успехи в изучении экономических аспектов нефтяного бизнеса, что получил несколько предложений о приеме на работу от американских нефтяных компаний. По тем временам это было не слишком обычное предложение. Карнеги в своей известной книге об этикете советует “ … не поднимать скандала, если японец пригласит вашу даму танцевать - японец считает себя таким же джентльменом, как и вы …” - что означает , что утверждение это не бесспорно даже для вежливого Карнеги. Так что в 20-е годы приглашение японца на работу в США было своего рода невольным комплиментом его дарованиям.

Предложение это, однако, Ямамото вежливо отклонил.

В 1921 его отозвали на родину, произвели в чин коммандера (что соотвествует примерно подполковнику по армейской шкале воинской иерархии) и назначили преподавателем в том самом морском коледже, где он учился.

В 1924 году Ямамото получил первое "командное" назначение - комендантом авиационной школы в Касумигуре. Он пробыл там два года, и за это время школа стала лучшей в Японии. Ее 40-летний комендант для начала сам научился летать, сдав летные экзамены наравне с 20-летними курсантами.

Высокая репутация школы способствовала популярности самого Ямамото - его не только ценило начальство, но и обожали подчиненные - требования по службе были высоки, много выше общепринятых, но комендант был вовсе не строг к человеческим слабостям своих летчиков, и случалось, даже сам заключал с ними пари. Такое дружески непринужденное отношение к подчиненным было привилегией, открытой только для самых отчаянных пилотов школы - и ценилось ими выше официальных поощрений.

Вообще, пристрастие Ямамото к азартным играм было единственным пятном на его безупречной репутации, что не помешало его переводу - снова на дипломатическую службу, снова в США, но теперь уже в качестве военно-морского атташе.

Назначение это было чрезвычайно важным. Дипломат - всегда как бы официально узаконенный шпион, а уж военный дипломат - тем более. Так что людей на такую службу стараются подбирать поумнее. Но на пост военно-морского атташе в Америке командование японского флота просто обязано было поставить самого способного из всех имеющихся в наличии офицеров.

Соединенные Штаты к 1926 году начинали выглядеть как наиболее вероятный противник Японии в будущей войне.

2. Азия открывает Европу.

Для создания захватывающих киноэпопей вроде "Войны Миров" или "Вторжения Марсиан" деятелям искусства не нужно слишком напрягать воображение, потому что все необходимое они могут собрать просто из истории западной - главным образом европейской - экспансии в Азии. Огромные культурные миры Азии - Индия и Китай - оказались вдруг обьектами совершенно неожиданного внимания чрезвычайно странных и непонятных пришельцев.

“… Пучеглазые люди с огромными носами, кожей как у покойников, с волосами и глазами такого цвета, который бывает только у животных и никогда не бывает у людей, мужчины с нечеловечески густыми бородами и с таким количеством волос на теле, которое у людей просто не бывает, совершенно неразличимые друг от друга, выглядящие все на одно лицо ..." - так выглядели американцы для 16-летней китайской девушки, впервые приехавшей в США.

Цитата получена автором из первых рук - девушка эта, уже значительно повзрослев, писала вместе с ним программы в комьютерной компании WANG Computer, называла себя Сьюзен, и вполне бойко говорила по-английски.

Можно себе представить, как выглядели в глазах местных жителей английские офицеры и миссионеры где-нибудь в Индии в XVIII веке, или в Китае в веке XIX.

Но их странный облик и непонятная речь были не так уж важны - по сравнению с неслыханным могуществом, которым эти существа располагали.

Влияние, которое это обстоятельство наложило на историю, например, Индии, просто трудно себе представить.

Попробуйте вообразить, что некая торговая фирма с далеких островов Японии - ну, скажем, "Тойота" - основала торговый пост где-нибудь в устье Рейна. Благодаря своему необыкновенному превосходству в технологии и в методах управления фирма эта - именно фирма, не японское государство - через 50 лет обьединила всю Европу в одну политическую общность, управляемую очень немногими японцами - и целым классом европейских чиновников, обученных на японский лад - с единым законодательством на японском языке, действующим от Норвегии до Сицилии.

 Вышесказанное есть - в самом кратком изложении - вывернутая наизнанку история Ост-Индской Компании.

Китай не постигла та же участь только потому, что доступ к нему получила не одна Англия, как это было в Индии, а весь "… европейский оркестр держав …" - а потом и США. Державы сильно мешали друг другу, поэтому они мудро предпочли оставить местную администрацию в руках китайцев, сосредоточившись просто на торговле и на хозяйственной деятельности, вмешиваться в которые китайскому правительству не позволялось.

Так что японские власти вполне представляли себе и размер угрозы, и величину пропасти, отделяющей военные возможности Японии от мощи столь некстати свалившихся ей на голову варваров.

Реагировать на такую беспрецедентную ситуацию можно по разному.

Индия - если брать ее в целом - приняла иностранное владычество. В конце концов, Британский Радж прекратил междоусобные войны в Индии, а Ост-Индская Компания снабдила Индию честной и компетентной администрацией, которой там никогда не видели. Мерой этого "качества администрации" может послужить известный случай - строительство общеиндийской сети железных дорог.

 Ост-Индская Компания финансировала проект посредством 3-х процентных облигаций - и все они были распроданы в Индии.

Неслыханное дело - средства нашлись на месте. То, что могольские правители Индии не могли выжать из населения в качестве налогов - хотя взыскивались они путем жесточайших пыток и притеснений - было охотно предоставлено в долг, просто под расписку Ост-Индской Компании.

Эти облигации рассматривались как самое выгодное и надежное помещение капитала, лучше золота - они приносили гарантированный доход.

Китай, напротив, предпочел самоизоляцию. В конце концов, чем европейские варвары отличались от ненавистной манжурской династии ? Китайское общество - опять таки, взятое в целом - отделило себя от политики и замкнулось в себе.

Единственной страной Азии, которая решила, что она не подчинится пришельцам, а просто овладеет их секретами, оказалась Япония.

И ей это удалось - случай в мировой истории беспримерный. Уж очень большая дистанция отделяла Японию от Запада в 1853 году, когда пушки "черных кораблей" коммодора Перри открыли японцам глаза на степень их технологической отсталости.

Им понадобилось добрых 15 лет - вплоть до начала правления императора Мэйдзи - чтобы начать систематическое движение вперед, но дальше мера и скорость их прогресса была поистине феноменальной.
В 1868 году молодой артиллерийский офицер 3-его класса Хейхачиро Того, одетый в кимоно, с двумя самурайскими мечами за кушаком, участвовал в морском сражении, находясь на борту корабля своего клана, пароходика с гребными колесами, вооруженного 6-ю пушками, и сражался он против японского же флота, вооруженному примерно так же, но подчинявшегося правительству сегуна.

Обе стороны гордились своим столь современным морским вооружением - до сих пор пароходы были исключительной монополией западных флотов.

Этот же человек, теперь уже адмирал Флота Японской Империи, в 1905 году в клочья разнес броненосный флот первоклассной европейской державы - русская эскадра под Цусимой потеряла потопленными, захваченными и интернированными в нейтральных портах 34 из своих 38 кораблей.

Цель "Революции Мэйдзи" была достигнута - Япония вошла в число великих держав.

В 1914 году она встала на сторону Антанты, и даже внесла некоторый вклад в военные действия против Германии, захватив ее колониальные анклавы в Китае.

Но главный ее вклад в дело союзников был торговым и промышленным - например, в Россию поставлялось японское стрелковое оружие.

Держава цвела и развивалась, в стране действовала весьма либеральная форма правления (скопированная с английской, и в Азии вовсе неслыханная) - с двухпалатным парламентом, пэрами 5-и степеней, смелыми оппозиционными газетами, громившими правительство за всевозможные грехи, и гласным судом с участием присяжных.

Конечно, система эта оставалась японской - колонка редактора в газета оппозиции вполне могла заявить, что некое лицо в правительственном аппарате “… ведет себя тиранически, и, следовательно, должно быть убито …”.

Тем не менее, приверженность к “… идеям цивилизованной Европы …” оставалась в силе. В языке появились новые слова - "мога" и "мобо", японская адаптация английских “modern girl” и “modern boy”. Они применялись по отношению к тем молодым людям, которые принимали участие в балах. Почему-то идея танцев в общественном месте страшно скандализовала японское общество - решались на такие бесчинства только самые отчаянные души, стремящиеся к “… истинному прогрессу …”.

Однако в 1922 году Англия - по настоянию США - не возобновила англо-японский союзный договор.

С этого - казалось бы, не слишком значительного события - в Японии началась новая эра.

3. Конец эпохи либерализма.

Подписанный в 1902 году англо-японский договор в момент его подписания представлялся делом очень полезным.

Японцы воспользовались успехом своей дипломатии почти немедленно - русско-японская война была только одним из примеров. Отношения со всеми великими державами были полностью нормализованы, пошла бурная промышленная и торговая экспансия в Корею, ставшую уже и формально частью Японской Империи, и в Китай - особенно в северные провинции, составляющие Манжурию.

В Первую Мировую Войну Япония делала поистине золотые дела. Пока в Европе шла неслыханная по размаху и жертвам "… гражданская война европейцев …", японские компании росли как на дрожжах - их продукция легко находила себе сбыт. “Imperial Steel Works” - огромное предприятие по производству стали - полностью окупило себя всего за 3 года, с 1915 по 1918. Все остальное росло в таких же пропорциях.

Возникли огромные конгломераты, вроде "Мицуи", которые занимались и текстилем, и банковским делом, и морскими перевозками, и даже разработкой угля в Китае. "Мицубиши" стала очень заметной величиной в машиностроении.

Япония очень высоко ценила свое членство в клубе “ … истинно цивилизованных наций …” - в мире не было страны с более безупречным отношением к международному праву. К пленным русским морякам в 1905 году, например, отношение было настолько корректным, что офицерам предоставлялась возможность вернуться на родину даже до окончания военных действий, просто под честное слово - не принимать больше участия в войне.

Все важные стороны деятельности государства копировались с самых лучших образцов - гражданская администрация строилась по модели, заимствованной из Франции, армия - из Германии, флот - из Англии. Морская академия в Этаджиме, в которой учился Ямамото, не только заимствовала свой устав из Дартмута, но даже и выстроена была из точно такого же кирпича - именно точно такого же. Кирпич, невзирая на все расходы, не стали изготавливать на месте, а привезли из Англии.

Форма правления тоже была - как бы - скопирована с английского образца. Имелся кабинет, возглавляемый премьер-министром и двухпалатный парламент, представлявший народ. Система эта была вполне консервативной - избирательные права имело не более 1.5 процента населения. Фактически правил не премьер, а “совет генро” - в теории, консультативный совет, составленный из наиболее старых и заслуженных государственных деятелей страны - полномочия которого были очень значительны.
По принятому обычаю, каждый министр отвечал за свою деятельность не перед премьер-министром, а непосредственно перед императором, а так как император сам обычно ничего не решал, будучи “… особой слишком священной для грязи обыкновенной политики …”, то практически деятельность министров оценивалась именно этим советом, который занимался оценкой общей обстановки в мире и выработкой рекомендаций для действий правительства.

Итоги Первой Мировой Войны вызвали в политическом классе Японии очень серьезные дискуссии - надо было понять, какие уроки следует извлечь из этого огромного события.

Главной причиной поражения Германии была признана английская морская блокада, лишившая Германию сырья и продовольствия.

Япония не достигла, конечно, такого же уровня развития индустрии, как Германия или Англия, но к 1918 году уже около 50% населения страны жили и работали не в деревне, а в городах. Население страны подходило к 80 миллионам и росло со скоростью около миллиона в год.

Было совершенно ясно, что жить сельским хозяйством, как прежде, уже нельзя. Никакими серьезными запасами полезных ископаемых Япония не располагала. Следовательно - без возможности покупать сырье и продавать изготовленные из него товары - Япония не сможет не то, что сохранить свой статус великой державы, но даже и просто прожить.

Возможностей для достижения бесперебойного потока сырья внутрь страны и готовой продукции из страны было ровно две.

Одна стояла на основе принципа “… свободной торговли и устойчивого мирового порядка …” - и тогда "... невидимая рука рынка ..." Адама Смита сама решит все проблемы.

Вторая состояла в создании внешних владений - достаточно обширных, чтобы содержать и все необходимое сырье, и достаточное количество кредитоспособных покупателей для покупки изготовленных из этого сырья товаров. Простыми словами совокупность таких владений именовалась Империей.

Конечно, можно было следовать британскому примеру, который практично сочетал и то, и другое.

Однако к 1921 году ситуация в мире поменялась. Японские товары больше не находили того спроса, который был на них еще столь недавно, во время большой войны. Фабрики Европы опять переключились с производства пушек на гражданскую продукцию, так что успех Японии военных лет в ее бурной индустриализации обернулся против нее.
Начался существенный спад. Меры по демократизации - предоставление в 1924 году избирательного права всем мужчинам страны - вызвали определенный сдвиг в политике. Появились идеи, адресованные массам, а не тому узкому кругу, который по традиции составлял правящий слой.

Позднее они оформятся во что-то сформулированное - например, в работы Кита Икки, который будет горячо доказывать, что истинный путь прогресса для Японии - это вовсе не союз с прогнившими колониальными держвами Европы, а “… изгнание европейцев из Азии, и свержение их ига, осуществленное под руководством Японии …”.

Эти ненаписанные еще труды уже ощущались в воздухе. Для успеха теоретической брошюры политического содержания вовсе не надо логики - достаточно того, чтобы читатель почувствовал, что все сказанное он уже давно знает - просто как-то вот не мог связно выразить. И чувство это испытывали многие офицеры, особенно те, которых отправили в отставку, необходимость которой была вызвана необходимостью экономить.

Они шли работать учителями в школы. Их идеи - вместе с глубоким и искренним патриотизмом - вполне естественным образом передавались их ученикам.

Так что расторжение англо-японского договора - сделанное по настоянию американцев, которые хотели “… искоренить зло милитаризма посредством всеобщего разоружения и расторжения военных союзов …” - вызвало в Японии бурную реакцию.

Патриоты требовали "... полного равноправия Японии с англо-саксами ..." - и цеплялись к чему угодно.

В 1921 году англичане и американцы договорились, что не станут соперничать друг с другом - флоты обеих держав будут равными и по числу кораблей станут много ниже, чем во время Великой Войны 1914-1915. Остальным державам были предложены квоты на морские вооружения, самая щедрая - предоставлена Японии. Поскольку Англия должна была держать флот повсюду, а Япония - только на Тихом Океане, предложение было вполне справедливым.

На переговорах об ограничении морских вооружений в Вашингтоне в 1926 году, в которых в качестве одного из 4-х главных экпертов японской делегации участвовал капитан Ямамото, американцы настаивали на следующей формуле строительства военных кораблей для США - 10, Англии - 10 и Японии - 6 (10-10-6).

При том, что вооружения и так составляли 1/3 всех расходов Японии, и просто не могли быть увеличены, при том, что экономика Японии была в 10 раз меньше американской - подобное соглашение было выгодным для Японии, ограничивая не столько ее, сколько англо-саксонские державы. Тем более, что Ямамото умудрился выторговать поправки, которые сводили формулу к 10-10-6.95 - намного лучше, чем надеялись в его министерстве.

Тем не менее, недовольство в стране было таким, что, он, рекомендуя подписать "... неравноправное соглашение ...", серьезно рисковал.

Его не одобрили даже некоторые люди в придворных кругах, которым не понравился именно тот факт, что ему удалось выторговать у американцев столь существенные уступки - этим людям показалось, что иметь обиду на англо-американцев - политически выгоднее, чем иметь согласованное с ними решение.

А в 1929 году случилась Великая Депрессия - и мир в пару месяцев изменился до неузнаваемости.

Пресловутая "... невидимая рука рынка ..." совершенно явно не работала. Мировая торговля резко снизилась. США - до определенной степени - выручали размеры страны, Англию - преференциальные связи с доминионами вроде Канады, но у Японии никакой смягчающей подушки не оказалось.

Кризис ударил по всем - доходы на душу населения в японских городах упали на 30%. Но истинная беда стряслась в деревне. Экспорт шелка, который шел в основном в США и который давал Японии большую часть ее доходов в твердой валюте - упал до нуля. В результате доходы семей в сельской местности сократились на 2/3 - люди чуть ли не в одну минуту потеряли свой самый выгодный промысел.

Слои, столь недавно олицетворявшие собой успех - аристократия в верхних этажах армии и государства, промышленники и банкиры - стали очень непопулярны. Левые идеи не привились, но зато супернационализм расцвел пышным цветом.

Политический центр страны резко провалился "... вниз и вправо …”. По непривычке к политической деятельности движение это не нашло себе выхода в новых политических партиях. Все надежды сосредоточились на самом демократическом институте страны - на армии. Только в ее рядах - в рядах истинной меритократии, открытой для всех - человек мог подняться из крестьян до поста в кабинете.

Только офицеры, не запачканные деньгами и коррупцией, могли “… спасти страну и успокоить озабоченного императора …”.

А если люди у власти этого не видят, то их надо или подтолкнуть, или устранить. Начались так называемые "инциденты".

Японская конституционная система получила некое неконституционное добавление. По удачному выражению мадам де Сталь, высказанному ей по совершенно другому поводу, она стала “…системой, ограниченной удавкой …”.

4. Конституционная система, ограниченная убийством.

Главным гнездом заговоров стала армия. В октябре 1921 года три майора, все три - восходящие звезды в армейской иерархии, все три - на дипломатической службе и учебе, примерно такой же, как у Ямамото, но не в США, а в Германии создали секретное общество, поставившее себе цель “… освободить Японию от старой формы правления и очистить армию от аристократических элементов …”. Целью была экспансия, и список территорий, намеченных для захвата, выглядел, пожалуй, несколько фантастично: Сибирь, Китай, Индия, Индонезия, Австралия и Новая Зеландия. Называли они себя Обществом Двойного Листа, но привилось им другое название, попроще - "группа действия".

В 1925 году аналогичная группа возникла во флоте - ее возглавлял заместитель начальника Военно-Морского Генерального Штаба, адмирал Като.
Его последователи рассматривали США и Англию как главных противников Японской Империи и стояли за ничем не ограниченное строительство военных кораблей. Группа эта получила наименовании "фракции флота". Их противники –моряки, стоящие за соблюдение договора об ограничении вооружений - назывались "фракцией договора". К этой группе принадлежал и Ямамото, ставший уже контр-адмиралом - он знал США лучше своих оппонентов, и ничего хорошего для Японии от гонки вооружений с Америкой не ожидал.

Тем временем возникли трения между Китаем и Японией. Революция к Китае, в немалой степени вызванная примером Японии, столь успешно утвердившей себя в мире, в Китае привела к результатам, обратным ожиданиям. Вместо того, чтобы двинуться по пути модернизации, Китай распался на отдельные области, управляемые бандитами - в самом прямом смысле этого слова. Они присваивали себ генеральские звания, содержали частные армии, собирали налоги на их содержание, случалось - печатали собственные, имеющие хождение только в их районах, деньги. Бандит по имени Чжан Тзо-Лин, который правил Манжурией, даже называл себя маршалом.

 Ситуация эта вполне устраивала Японию - маршал знал, “… с какой стороны намазано масло на его бутерброде …”, и с японскими военными не спорил. Однако к 1930 году новое правительство китайской националистической партии Гоминдан под руководством своего лидера Чан Кай-ши стало добиваться определенных успехов в деле консолидации страны. Возникли серьезные сомнения в верности маршала Чжан Тзо-Лина интересам Японии.

Удачным “… инцидентом …” его устранили, но его наследник, т.н. "молодой маршал", оказался еще хуже - он признал Чан Кай-ши как лидера всего Китая, включая Манжурию. Тогда 18 сентября 1931 года подполковник Ишихара - высокоталантливый офицер, с такой же репутацией гения, как и Ямамото, тоже послуживший в дипломатической миссии за границей (только не в Америке, а в Германии) - организовал еще один "... инцидент ...", в зоне Манжурской железной дороги.

В отличие от Ямамото, подполковник Ишихара был еще и политически активен. Квантунская Армия, в которой он служил, была настоящим рассадником офицеров - сторонников экспансии.

Они и вправду были те самые пресловутые "крестьянские дети" - обученные полагаться на “… несокрушимый дух сынов Ямато …”. В международной политике они разбирались слабо, а к дипломатическим тонкостям питали самое искреннее презрение.

Военные действия разгорелись как пожар - хорошо подготовленный пожар. Столица Манжурии - Мукден - был взят за сутки, без больших затруднений.
Подполковник Ишихара умудрился тайно провезти туда тяжелые пушки, которые разнесли казармы китайских войск в городе.

Все три генерала, которые представляли армию в целом и составляли ее верхушку, т.е. военный министр, начальник Генерального Штаба, и генеральный инспектор армии - предьявили ультиматум - Мукденский Инцидент должен решаться не дипломатами в Лиге Наций, а генералами на месте, в самой Манжурии. Правительству Японии ничего не оставалось как поддержать действия своих “… героев …” - арестовать руководителей заговора в таких условиях оно не решилось.

Попытка военного мятежа в Токио провалилась, но его организаторы получили до смешного легкое наказание - двадцать суток ареста.

Конфликт между тем разрастался и столкновения между китайскими японскими войсками перекинулись на Шанхай - японские солдаты стояли там как защита для японской части международных "сеттльментов", экстерриториальных по отношению к Китаю.

В феврале 1932 года три японских солдата привязали к себе взрывчатку и атаковали позицию китайских войск в Шанхае, взорвав себя - но и редут, который они штурмовали. Волна восторга захлестнула Японию - не только журналисты, драматурги и поэты заходились от восхищения, но и тысячи школ провели собрания, во время которых завучи обращались к ученикам с призывом быть достойными неустрашимых "человеко-торпед" - так их тогда называли. В феврале был убит Ёносуке Иноуе, бывший министр финансов. Его застрелил на улице некий “… патриот …” - за то, что он в бытность свою министром сократил военный бюджет. В марте был застрелен Такума Дан, директор концерна "Мицуи". Его преступление состояло в том, что он, “… как истинный плутократ, стоял за договор с Америкой об ограничении вооружений …”. В мае был убит премьер-министр Инукаи, пытавшийся поставить армию под какой-то контроль. Это было сделано дюжиной морских офицеров - и ни один из них не был казнен. Газеты, правда, сожалели о жертве, но полагали, что убийцами двигали “… самые высокие соображения патриотизма …”.

Осенью 1932 года Япония признала новоиспеченное “… независимое государство Манжурию …”, вступив тем самым в конфликт не только с Китаем, но и с Лигой Наций. На переговоры в Женеву был послан специальный посол, Ёсуке Мацуока, в ту пору - глава Южно-Манжурской железной дороги.

Человек он был просто выдающихся способностей. Маленького - даже для японца его поколения - роста и на европейский вкус очень непригожий, он в 1893 году попал в США, в возрасте 13 лет, совсем один, и без копейки денег. Он не только не пропал, но умудрился к 1900 году получить диплом в Орегонском Университете. Он стал юристом. Как это сумел сделать иностранец, который в момент своего приезда не знал ни слова на английском, я не знаю - это превосходит мое воображение. Мацуока в бытность свою в США зарабатывал на жизнь всякой случайной работой, например, мытьем полов в пивнушках, и вывез на родину не только университетский диплом, но и глубокую неприязнь ко всему американскому - видимо, его успех в чужой стране стоил ему немалых унижений.

Он стал дипломатом, а потом в 1920 году вышел в отставку и занялся бизнесом в качестве директора Южно-Манжурской железной дороги. Порядки на ней он завел такие, что по ее поездам люди проверяли часы.

Так что милитаристы в Японии сделали правильный выбор - этот человек всей душой стоял за расширение конфликта, а отнюдь не за его улаживание.

Так и вышло - даже то мягкое осуждение действий Японии, на которое решилась Лига Наций, привело к разрыву. Мацуока покинул зал заседаний. Япония не согласилась с решением Лиги и в 1933 году вышла из нее. К 1934 году военные расходы составляли 43% от всего бюджета, и все попытки министров финансов или премьеров поставить этот бешеный поток под контроль неизменно рассыпались в прах - армия стала государством в государстве.

В этом же году адмирал Ямамото был послан в Лондон, на Военно-Морскую Конференцию, в качестве главного делегата. Положение его было странным. Он был настолько известным сторонником договора с англо-саксами, что его начальник, министр флота, назначил его на командную должность в море вместо высокого административного поста чуть ли не с единственной целью - уберечь от покушения.

С другой стороны, делегат Японии должен был сообщить своим партнерам по переговорам, что “… его страна отныне не считает себя связанной никакими ограничениями в морских вооружениях …” - мнение, против которого сам Ямамото совершенно открыто выступал на всех внутренних совещаниях.

Император Хирохито лично настоял на его кандидатуре - император отчаянно хотел найти некую линию, которая позволила бы и удержать сошедшую с ума армию, и избежать столкновения с западными державами.

Переговоры удались - Ямамото сделал гордое заявление об отказе его страны от всех ограничений и вернулся на родину, встреченный всеобщим, всенародным ликованием. Император тоже был благодарен своему посланнику, но за совершенно другое - он сумел избежать разрыва. Переговорный процесс продолжался …

Тем временем были заложены два новых корабля, "Ямато" и "Мисуси", которые должны были возглавить новый японский военно-морской флот в очень теперь возможной морской войне.

Эти совершенно чудовищные левиафаны превосходили любой военный корабль любого флота мира - с водоизмещением в 72 тысячи тонн и с орудиями в 18 дюймов они были вдвое крупней самых больших американских линкоров.

В феврале 1936 года в Токио была совершена очередная попытка переворота. На этот раз заговорщики достигли цели, убив сразу несколько политиков и военных, имеющих репутацию сторонников мира. Адмирал Сузуки, наставник и личный друг императора Хирохито, получил пулю в сердце, но каким-то чудом выжил.

Мятеж был подавлен, и на этот раз наказание оказалось не символическим. 17 человек были расстреляны, включая главного идеолога пан-азиатского движения, Икки. Его обвинили в подстрекательстве к государственной измене и казнили.

Однако парадоксальным образом позиции милитаристов не только не ослабли, но даже и укрепились. Было принято постановление, по которому - в надежде удержать армию в повиновении - министрами армии и флота могли быть назначены только офицеры, находящиеся на действительной военной службе.

В результате армия могла блокировать формирование любого правительства, просто отказавшись выдвинуть кандидатуры на эти посты. Она, таким образом, получила право "вето" на состав правительства.

7-ого июля 1937 года армия организовала очередной “… инцидент …” в Китае - недалеко от Пекина, у моста, названного мостом Марко Поло.

С этого события, по общему мнению всех историков, началась Вторая Мировая Война.

5. " ... война - слишком серьезное дело, чтобы доверять его генералам ..."

Старик Клемансо знал, что говорил. Война в Китае, начатая "милитаристами", пошла совсем не так, как предполагалось. Конечно, японская армия была несравненно лучше китайской. Номинально китайская армия состояла из добрых двух сотен так называемых дивизий. Вооружены они были плохо - треть солдат даже винтовок не имела. Обучены они были еще хуже - хотя некоторые части имели весьма компетентных немецких (или русских) военных советников, другие не умели стрелять. 17 японских дивизий предполагали двигаться по Китаю, как двигается нож сквозь масло.

Однако с самого начала возникли затруднения. Первая атака на Пекин - силами одной бригады - была отбита. 26 июля 1937 года полицейские части теоретически про-японского местного правительства в Северном Китае восстали и перебили всех своих японских советников - около 200 человек. Японцы в ответ двинулись к Пекину - теперь уже 3-мя дивизиями - сжигая и уничтожая все на своем пути. 4 августа 1937 года китайские войска оставили Пекин, а 7-ого августа Национальный Совет Обороны Китая обьявил, что “… Япония начала всеобщую войну против китайского народа …”.

Правительство Японии - то, что номинально считалось правительством Японии - изо все сил пыталось погасить конфликт. Коки Хирота, который в 1936 был недолгое время премьер-министром Японии, а в 1937 вернувшийся в правительство (по настоянию армии) на пост министра иностранных дел, обьявил перемирие, и сделал это в одностороннем порядке.

Он предлагал отвод войск на их первоначальные позиции, установление демилитаризованной зоны с целью предотвращения конфликтов, и даже соглашался расформировать марионеточное правительство, сформированное японцами в Северном Китае. На его стороне стоял министр флота адмирал Ионаи, и они вдвоем сумели убедить военного министра генерала Сугияму, что “… продолжение войны крайне нежелательно …”. Премьер, принц Коноэ, вступил в должность за 4-е дня до "... инцидента ..." и влияния на собственный кабинет не имел. В августе, благодаря усилиям Хироты, в Шанхае начались предварительные переговоры о мире с правительством Чан Кай-Ши.

  Но 9-ого августа в Шанхае случилась стычка, в которой был убит лейтенант японской морской пехоты. В результате началась перестрелка, и китайцы двинули в бой не только пехоту, но и самолеты - они повредили стоящий на рейде Шанхая японский крейсер "Идзумо". Японцы в ответ послали самолеты на Нанкин - столицу гоминдановского Китая. Так что вместо переговоров о мире Хироте пришлось заниматься срочной организацией эвакуации японских дипломатов. Началась переброска из Японии в Китай двух свежих дивизий, но Шанхай удалось взять только в ноябре.

Война вышла из под контроля и распространялась как пожар. Японская армия одерживала победы, которые были хуже поражения. Каждый раз предполагалось нанести “… последний и решающий удар по противнику …”, который сломит его волю к борьбе и положит конец конфликту. Столица Гоминдана, Нанкин, была взята, и взятие города сопровождалось страшной резней - японцы перебили там, возможно, около 300 тысяч гражданского населения.

Это не только ничего не решило, но и повело к ухудшению общего положения Японии - китайские политические группы, столь отчаянно враждовавшие друг с другом, сплотились, обнаружив по крайней мере один общий пункт в своих программах - сопротивление японцам.

 Отступающие китайские части по приказу Чан Кай-Ши разрушили дамбы на Янцзы. Наступление они не остановили, в наводнении погибло до миллиона китайцев - но даже это обстоятельство только добавило ненависти к японцам. В декабре 1937 года японская авиация утопила американскую канонерку на Янцзы, что было настолько очевидно неосторожным поступком, что на какое-то время верх в японском руководстве взяли не армейские генералы, а более благоразумные люди.

Американцам были не только принесены немедленные и глубокие извинения, но и выплачена солидная компенсация. С китайцами опять была сделана попытка договориться - правительство Гоминдана отступило далеко на Запад, в провинцию Сычуань, к границам Тибета, и даже армия поняла, что нет никакой возможности преследовать противника так далеко.

Под властью Японии в Китае находилось 170 миллионов человек - управлять ими из Токио было невозможно. Поэтому путем серьезных политических усилий было сформировано правительство так называемого Реформированного Гоминдана, которое теоретически провозгласило курс на “…. сотрудничество азиатских народов против западных колониалистов под руководством Японии …”.

Будь это сделано раньше - до бойни в Нанкине, например - у этого правительства, возможно, и был бы какой-то шанс удержаться. Но к началу 1938-ого года всем в Китае было совершенно ясно, какого рода сотрудничество им предлагается.

Послом Японии в Манжу-Го - так стала называться “… новая независимая Манжурия …” - был назначен командующий Квантунской Армией.

Император Пу-И, последний государь манжурской династии в Китае, был отстранен от власти новым республиканским правительством Сун Ят-Сэна еще в 1911 году. Он был вполне расположен к японцам и был, в общем, готов играть нужную роль номинального монарха Манжу-Го - якобы независимого государства - но ему и этого не дали сделать.
 
Первым актом посла в его новой должности очень короткое заявление, сделанное им императору, и заключалось оно в том, что “… его величеству нет нужды беспокоить себя государственными заботами …” - посол Японии обо всем позаботится сам.

Проблема, однако, заключалась в том, что ни командующий Квантунской Армией, ни командование японской армией вообще, поставить ситуацию под контроль было не в состоянии. Возник своего рода политический пат - европейские державы как раз пытались разрешить мюнхенский кризис, Соединенные Штаты вообще не желали ничего делать - кроме “… оказания моральной поддержки китайского правительства …” - но китайский национализм оказался не менее упорен, чем японский. Китай был совершенно бессилен нанести Японии поражение - но и Япония не могла завершить войну подчинением Китая.

Позиции армии в формировании японской политики существенно ослабели - но в сентябре 1939 года в Европе грянула война, и положение на Дальнем Востоке изменилось самым кардинальным образом.

6. Хорошо вымощенная дорога в ад.

Конфликт между Китаем и Японией сразу отошел на задний план - великим державам стало не до Дальнего Востока. У Японии появился шанс - во-первых, прикончить, наконец, своего упорно не сдающегося противника, во-вторых, постараться использовать столкновение в Европе для продвижения собственных интересов. Надо было только решить, кто же выиграет - и в выборе этом не ошибиться. Победа Германии была предпочтительней. Колонии Англии и Франции были бы совершенно беззащитны в случае поражения метрополий - Японии стоило только протянуть руку, чтобы подобрать богатейшую добычу. В случае быстрой победы анти-германской коалиции делать этого не следовало ни в коем случае, но затяжная война в Европе могла оказаться - по образцу Первой Мировой Войны - очень выгодной для японской промышленности.

Выжидание окончилось в мае 1940. Франция рухнула. Английские войска спешно отступали с континента домой, на острова. 22-ого июля 1940 года был сформирован второй кабинет принца Коноэ. Военным министром был сделан генерал Хидеки Тодзио, человек, как он сам себя аттестовал, “… не украшенный талантами …”. Он и правда был не слишком умен или образован, но имел репутацию человека несгибаемой решимости, чуждой колебаний - коллеги прозвали его "Бритва". У него были хорошие связи в Германии - он служил там в 20-е годы в качестве военного атташе.

Министром иностранных дел стал Мацуока.

Ветер дул в японские паруса - на торжествах в Токио в 1940 году зачитывались послания соседей императору Хирохито. В преданности могущественному союзнику клялись лидеры Манжурии, Таиланда, вассального правительства оккупированной зоны Китая, и даже губернаторы французских колоний в Индокитае. До их сведения уже были доведены некоторые предположения “… о необходимости в реориентации их поставок - не в Европу, а в Японию …”. Дорога в независимый Китай, идущая через французские территории, была по требованию японской стороны перекрыта.

Такое же требование было предьявлено правительству Черчилля. Черчилль был человек бесстрашный, но не безумный - поставки в Китай через британскую территорию были действительно прекращены.

В 1940 году все политические партии прекратили свое существование и слились в единую Лигу Содействия Трону. Внимательные ученики, японцы в очередной раз копировали наиболее успешные образцы европейского политического устройства, а успех Германии был более чем красноречив.

22 сентября 1940 года японские войска совершили решительный шаг - пересекли границу Китая и вступили на территорию французских колоний в Индокитае. Результат, однако, оказался прямо противоложным ожидаемому. Черчилль демонстративно восстановил движение по дороге Бирма - Китай. Американцы проделали еще более неожиданную вещь - без всяких фанфар в Вашингтоне было скромно обьявлено, что “… продажа железа, стали, и металлолома ограничивается, и будет разрешена теперь только в страны Западного Полушария и в Великобританию …”.

Япония оставалась без стали - вся японская сталелитейная промышленность держалась на импорте американского металлолома. Срочное заседание кабинета пришло к решению о необходимости сделать “… сильный ответный жест …”.

Мацуока отправился в Германию, и 27-ого сентября подписал Трехсторонний Договор, обязывающий Японию, Германию и Италию помогать друг другу.

Договор этот был подписан только после того, как армии удалось преодолеть оппозицию флота - вся "фракция договора" стояла за сдержанность. Ямамото явился на заседание с огромной кучей документов, сравнивающих совместный потенциал Англии и Америки с японским, и вывод был простым - никакой войны. Он остался в одиночестве - его поддержал только адмирал Ионаи, бывший министр флота, и служивший однажды даже премьер министром. Но Ионаи был в отставке, голос его теперь не много значил. Коноэ встал на сторону армии - и договор был подписан.

В январе 1941 года Мацуока опять отправился в Берлин. На обратном пути, в апреле, он подписал в Москве Пакт о Ненападении между СССР и Японией. Сталин был так доволен этим договором, что в нарушение всех протоколов лично явился на вокзал проводить Мацуоку, обнял его и сказал, что " ... нам следует дружить - и вы, и мы - азиаты ...".

В июле 1941 года в Токио состоялась так называемая Имперская Конференция, которая должна была выработать “… основы для национальной политики в связи с быстро меняющейся ситуацией …”. Это было настолько важным делом, что конференцию почтил своим присутствием сам император Хирохито. Божественныкй статус императора на практике приводил к тому, что его роль сводилась к благословению той практической политики, которую рекомендовал консенсус всей группы старших государственных деятелей, т.е. император был как бы одушевленной, высоко чтимой иконой - в русских терминах, скажем, Иверской Божьей Матери.

В этот раз, однако, икона заговорила, и задавала серьезные вопросы. Например, император спросил Мацуоку, не приведет ли продолжение существующей политики к войне против Англии и США. Министр ответил, что это не исключено. Сам Мацуока впоследствии говорил, что вся его идея с подписанием договора с Германией сводилась к тому, чтобы обменять ее на взаимно приемлемый договор с США - Америка снимет эмбарго на поставки металлолома, а Япония даст понять, что не считает соглашение с Германией обязывающим документом.

Было ли это именно так, мы никогда не узнаем. Акции Мацуоки сильно упали после 22 июня 1941 года - Гитлер начал войну против СССР без всяких предварительных консультаций с Японией. Армия подозревала Мацуоку в “… неискренности …”, а коллеги-министры считали его “… типичным американцем …” - бесцеремонным и прямым до грубости. Странная репутация для человека, который американцев так сильно не любил - однако карьере его пришел конец, и сделано это было истинно по японски - весь кабинет Коноэ ушел в отставку, и был заново сформирован на следующий день, в том же составе, но уже без Мацуоки.

25-ого июля 1941 года США сделали второй “…скромный …” шаг - все поставки американской нефти в Японию были прекращены. 26-ого июля их примеру последовала Великобритания,а 27-ого - Нидерланды. Последнее обстоятельство было, возможно, наиболее серьезным - голландские колонии в Индонезии были едва ли не главным источником нефти для Японии, и отказ голландцев в поставках - при полной невозможности самозащиты - означал, что у них есть твердая договоренность с англо-американцами о “… взаимной обороне …”.

Существующих запасов нефти хватало на несколько месяцев - после этого единственной опцией Японии оставалась капитуляция. Американцы требовали расторжения германо-японского договора и эвакуации японских войск из Индокитая. Переговоры не вели ни к чему. 13-ого октября кабинет Коноэ пал, и был сформирован новый, во главе с Хидеки Тодзио. Этот человек к уступкам был не склонен.

Но и администрация Рузвельта уперлась. Япония перешла все границы американского терпения, и теперь ее следовало остановить - таково было мнение Государственного Секретаря Хэлла. Он не только не искал компромисса, но и увеличивал свои запросы. Теперь от Японии требовалось не только уйти из Индокитая, но и из Китая тоже. Последний пункт был включен по настоянию Чан Кай-Ши, и предьявлен японцам в его формулировке. Выбор слов был - возможно, намеренно - неясным и мог быть понят как требование уйти не только из Китая, но и из Манжурии.

Если есть наилучший способ сорвать переговоры - то это последовательное повышение " ... минимальных требований, необходимых для урегулирования ...". Японцы сделали вывод, что соглашение невозможно.

Сол Беллоу, известный своим саркастическим складом ума, однажды обыграл пословицу о “… благих намерениях, которыми вымощена дорога в ад …”, и изобрел пародийную "... Асфальто-укладывающую кампанию "Добрые Намерения" ...".

Похоже, что Государственный Департамент при Рузвельте имел в своих рядах немало ее бывших служащих.

7. Пёрл Харбор

Начиная с первых чисел ноября 1941 года некоторые японские военные корабли - по одному, или, реже, по два - стали уходить из внутренних портов Японии на север, к заливу Хитокаппу острова Этарофу в Курильской гряде.

 Недели за три там собралось десятка три вымпелов, включая 2 линкора и 6 больших авианосцев - все, которые были в наличии. 26 ноября все эти суда ушли с Курил в океан, двигаясь на юго-запад, к Гаваям.

1 декабря они получили приказ двигаться дальше, под прикрытием грозовых фронтов, обычных для этого времени года - все японские морские маневры всегда проходили зимой, в максимально плохую погоду, так что было известно, что видимость в океане в дневное время будет минимальной. Согласно приказу, корабли должны были топить любое встречное судно, но океан был пуст - флот шел курсом, проложенным в стороне от обычных торговых путей.

3-его декабря 1941 года адмирал Ямамото, согласно протоколу, прибыл во дворец для личной аудиенции с императором - такова была процедура для вручения полномочий новому командующему Обьединенного Флота Японской Империи - адмиралу Ямамото.

Император Хирохито, очень не желавший войны с Соединенными Штатами, поручил начать эту войну человеку, который высказывался против войны в наиболее недвусмысленной форме. Более того - сам план атаки американского флота в его главной базе на Гаваях был разработан именно Ямамото и группой его ближайших сотрудников.

Почему он взялся за эту задачу ? Почему он не ушел в отставку, просто отказавшись делать дело, в которое он не верил ? Трудно сказать - у адмирала могли быть самые разнообразные мотивы - например, нежелание оставлять свой пост в столь опасный для жизни его страны момент, или соблазн гигантской власти, которую ему вручали.

Есть тут и разница в культуре, которая мешает нам понимать поступки японцев. Победитель русской армии в Манжурии в 1905 году, генерал Ноги, национальный герой Японии, был приглашен императором Мэйдзи быть воспитателем Хирохито - его внука, старшего сына старшего сына императора - и, следовательно, наследника престола.

Сразу после кончины императора Мэйдзи генерал покончил с собой, избрав при этом методом своих действий не просто ритуальное самоубийство - "сеппуку" - но и "сеппуку" в наиболее долгой и мучительной форме. Он вспорол себе живот в одиночестве, отказавшись от принятых в ритуале услуг секунданта, который должен был снести генералу голову после того, как тот завершил свой смертельный удар - и тем избавить его от лишних мучений.

Генерал Ноги не дал себе даже этой - принимаемой самыми суровыми самураями - поблажки. Никакой предсмертной записки он не оставил.

В литературе приводились следующие обьяснения его поступка:

1) Он сделал это из желания показать свою верность ушедшему из жизни сюзерену, и тем подчеркнуть, что входил в самый узкий круг лиц, которым император Мэйдзи доверял. На самом деле генерал к этому кругу не принадлежал. Т.е. самоубийство было совершено - если перевести мотив на западный лад - из снобизма.
2) Он решил покончить с собой, потому что горевал о своих сыновьях - оба служили в армии под его командой, и оба погибли в сражении. В пользу такого предположения говорит тот факт, что жена генерала в тот же день тоже покончила с собой - правда, не в столь ужасной форме - она просто проколола себе сонную артерию.
3) Наконец, есть предположение, что поступок этот был вызван тем, что генерал Ноги настойчиво рекомендовал императору Мэйдзи выбрать в наследники другого принца, а не его воспитанника Хирохито, которого генерал считал слишком мягким для роли микадо. С его мнением не посчитались, и он покончил с собой - но сделал это после смерти своего повелителя, не желая сделать тому больно.

Так что судить о мотивах адмирала Ямамото, взявшемуся за задачу ведения войны против США, я не берусь. Сам он считал, что шансы на победу очень невелики, и армейских генералов, составляющих ядро правящей группы, называл, особенно не таясь, “… идиотами …”.

Возможно, он действовал по инстинкту азартного игрока - раз уж не удалось избежать столкновения, то следует рискнуть. В себя же адмирал верил очень сильно, и полагал, что если и есть возможность разработать какой-то план, имеющий надежду на успех, то он сам - наилучший человек для его исполнения.

Удар по главной базе американского флота удался в мере, которая оказалась свыше всех ожиданий. Практически весь линейный флот США на Тихом Океане оказался выведен из строя.

Действия японского флота своим совершенством напоминали идеал поединка, выработанный в средние века японскими фехтовальщиками - дуэль, оканчивающаюся в долю секунду после одного-единственного молниеносного удара, который оставляет противника без головы.

Пёрл Харбор - совершенно уникальный в военной истории успех - не остался для японцев единственным. Морская авиация, детище Ямамото, утопила два английских линкора, только накануне переброшенных из вод метрополии в Сингапур. Адмирал проиграл пари со своим начальником штаба на шесть дюжин пива - он полагал, что его летчики смогут только повредить новейший английский корабль "Принс оф Уэллс" - но они его потопили. Проигравший пари Ямамото был очень доволен.

Япония была пьяна своими неслыханными победами - армия действовала так же успешно, как флот. Молниеносной кампанией в Малайе генерал Ямашита во главе 30 тысяч человек захватил Сингапур, "... незыблемый оплот британского могущества на Востоке ...", взяв в плен 130 тысяч британских, австралийских и индийских солдат - крупнейшее поражение в истории Британской Империи. Генерал Хомма - бывший студент Оксфорда, поклонник западных фильмов, и противник войны с Китаем - оказался вполне толковым генералом, и без больших потерь захватил Филиппины. Тем не менее, им были недовольны в Токио - крепость Коррехидор у Манилы еще держалась. Но полковник Генштаба Масанобу Тсуджи, присланный ему на помощь (мы еще о нем услышим), нашел слабое место в американской обороне - и Коррехидор был тоже взят.

Голландские колонии в Индонезии пали почти без сопротивления - и, наконец-то, Империя получила свою нефть. В этой веренице имен, и всей славы, которой благодарная страна щедро венчала своих героев, не было имени более славного, чем имя адмирала Ямамото.

Однако, посреди всего шума, поднятого вокруг него, сам адмирал был встревожен и обеспокоен.

По всей видимости, он никогда не произносил фразу, которую ему приписывали потом - "... Боюсь, что все, чего мы достигли - это разбудили спящего гиганта ..." - по крайней мере, об этом нет никаких свидетельств.

Но фраза эта - вне всякой зависимости от того, говорил он ее или нет - была более чем справедлива.

8. Проснувшийся гигант.

Решение Японии начать войну против США выглядело чистым безумием. По мнению управления японской военной разведки, соотношение сил между странами оценивалось как 10 к 1 в пользу США.

Японские генералы как правители, конечно, сильно уступали своим предшественникам-аристократам как в образовании, так и в широте кругозора, однако безумцами они не были. Нефтяное эмбарго ставило Японию в положение, где надо было выбирать между отказом от всех завоеваний и подчинением Японии американской политике - или войной. Курс на войну был принят ими без колебаний.

Предполагалось, что Англия вот-вот выйдет из войны, так же как и Советский Союз. Победа Германии должна была создать новую Европу, потенциально - огромную силу во всей акватории Атлантического океана.

В такой ситуации американцам будет не до спасения Филиппин, или европейских колоний в Азии.

В любом случае, на строительство нового флота США потребуется минимум три года. За это время Сфера Сопроцветания Восточной Азии под руководством Японии достигнет такого могущества, что расчетливые и прагматичные янки предпочтут найти с ней какой-то разумный компромисс.

Японцы имели довольно низкое мнение об американских военных возможностях, полагая американцев народом, склонным к индивидуализму, внутренним ссорам, пацифизму, разлагающему стремлению к комфорту, не имеющему никакой общенациональной цели, кроме денег. Всех японских путешественников, посещавших Соединенные Штаты, неизменно поражало, что никто в США не мог им сказать, что же стало с потомками основателя страны, генерала Вашингтона - это ли не верный знак полного морального упадка нации ?

Расчеты, однако, оказались ошибочны. Германия не выиграла свою "русскую кампанию" зимой 1941-1942. Россия не потерпела поражения, Англия осталась в войне - у американцев НЕ возник острый кризис на Атлантическом Океане. И, пожалуй, самое главное - в один день, буквально - в один день - в Соединенных Штатах возникло огромное, совершенно чуждое всякому меркантильному соображению, желание посчитаться с Японией.

Внутренние споры в Америке прекратились. Те самые сенаторы от Республиканской Партии, которые еще вчера обвиняли Рузвельта в “… расжигании войны …”, теперь требовали “… немедленных действий и неограниченных вооружений …”.

Первым военным приказом по Тихоокеанскому Флоту было распоряжение “… начать неограниченную подводную войну против Японии …”.

Чтобы оценить этот приказ по достоинству, вспомним, что действия подводных лодок против гражданского судоходства считались настолько варварским методом ведения войны, что даже Германии потребовалось больше года, прежде чем она решилась прибегнуть к подобной мере.

В апреле 1942-ого года американцы провели набег, рискнув двумя - из четырех - своих драгоценных авианосцев. Они сумели подвести эти авианосцы к островам Японии на расстояние в 1,000 километров, и с них стартовали 16 средних бомбардировщиков В-25 - что само по себе было поистине головоломный трюком, потому что В-25 были слишком велики для взлета с такой ограниченной площадки как палуба авианосца. Однако - они взлетели.

Самолеты долетели до Токио, сбросили бомбы, и полетели дальше, в Китай - вернуться на авианосцы они уже не могли. Сесть им было негде - экипажи выбросились с парашютом.

Трех захваченных пилотов японцы казнили. Китаец, оказавший помощь американским парашютистам и захваченный японской военной полицией, был завернут в одеяло, облит керосином, и подожжен. Сам адмирал Ямамото в парадной форме посетил дворец микадо, чтобы лично принести извинения за то, что “… были допущены действия врага, которые могли потревожить покой Его Величества …” - но ущерб был нанесен, американцы явно демонстрировали, что их флот, несмотря ни на что, не сломлен.

В мае 1942-ого года американские корабли встали на пути японского флота в Коралловом Море, на подходе к Порт-Морсби, у северного побережья Австралии. Американцы были жестоко потрепаны, хотя их удача - во всем бескрайнем Тихом Океане оказаться именно в нужный момент именно в нужном месте - и даже суметь нанести первый удар - оставляла некий неприятный осадок.

Японцы, однако, имели все основания быть удовлетворенными результатами сражения - они потеряли один легкий авианосец, и потопили (как они думали) два американских тяжелых авианосца. У американцев - по расчетам японской разведки - все еще оставалось на Тихом Океане два авианосца. Все американские линкоры были или потоплены, или надолго выведены из строя, а крейсера можно было во внимание не принимать - в бою против 18-дюймовых пушек "Ямато" у них не было никаких, даже теоретических, шансов на победу.

Было принято решение провести наступательную операцию, которая вынудила бы американский флот принять решающее сражение, уничтожить его, и перейти наконец к этапу консолидации сделанных завоеваний. Метод такого рода операции был более или менее очевиден - надо было заманить американские авианосцы в ловушку, желательно недалеко от места, где Япония располагала бы наземными аэродромами. По мнению генерального штаба японского флота, таким местом могли бы послужить Соломоновы Острова, на подступах к Австралии.

Серьезным недостатком этого плана была его очевидность. Адмирал Ямамото предложил более изобретательный способ - атаку на атолл Мидуэй, на половине пути между японской зоной Тихого Океана и Гавайскими Островами, главной базой тихоокеанского флота США.

9. Мидуэй.

Операция по размерам замышлялась грандиозная, в ней должен был участвовать чуть ли не весь Обьединенный Флот Японской Империи. По плану, первый отвлекающий удар наносился по двум островам в Алеутской Гряде - поскольку этим задевалась национальная территория США, можно было предположить, что американцы направят на Алеуты значительные силы, включая один из своих уцелевших авианосцев, а может быть даже оба.

Тем временем по острову Мидуэй будет нанесен удар - сперва соединением авианосцев под командованием адмирала Нагумо, которое должно было бомбежкой нейтрализовать противовоздушную оборону острова, а потом - Группой Захвата, которая должна была высадить десант.

Предполагалось, что американцы кинуться спасать Мидуэй - или сразу же, или через некоторый интервал времени, необходимый им для подготовки.

Если контратака последует сразу, то американский флот будет перехвачен и разгромлен двойным ударом - авианосного соединения Нагумо и главных сил Обьединенного Флота под командой самого Ямамото. Если контратака американцев задержится - тем лучше, это время будет использовано для перебазирования на аэродромы Мидуэя японских самолетов и создания из него опорного пункта для дальнейшего продвижения, теперь уже к Гаваям.

Уверенность в успехе у японцев была полная. У Нагумо, правда, было только 4 авианосца - вместо обычных 6 - потому что один авианосец был поврежден в битве в Коралловом Море, а второй потерял так много самолетов, что был не боеспособен - но на то, чтобы справиться со всем, что американцы могли наскрести, сил хватало с излишком.

С американской стороны картина выглядела несколько иначе. За полгода, прошедших с начала войны, США еще не успели развернуть свой огромный промышленный потенциал - но некий козырь у них уже был, и японцы о нем ничего не знали.

Козырь этот назывался "Magic" - и состоял он в способности читать японские шифрограммы. Конечно, это не означало, что все, что задумывалось японской стороной, немедленно становилось известным врагу - многие вещи были так глубоко засекречены, что никакая информация по линиям коммуникаций вообще не передавалась. Перл-Харбор, например.

Однако регулярное чтение наиболее секретной переписки - она шла под шифром "Purple" - давало очень много.

Шифр этот был "расколот" благодаря усилиям Уильяма Фридмана, который возглавлял исследовательское отделение службы радиоперехвата американской армии. Ничто в его жизни не предвещало, что он будет заниматься такого рода делами - родители привезли его в США из Кишинева, сменили сыну имя Вольф на Уильям, и учиться он пошел в сельско-хозяйственный колледж в штате Мичиган, избрав мирную специальность агронома. Показав большие успехи в учебе, он был принят в Корнельский Университет, где занялся генетикой.

Работал он в частной кампании в Чикаго, и с течением времени стал заведовать там Отделом Шифров и Кодирования. С началом Первой Мировой Войны этот отдел в полном составе перешел из частного сектора к работе на правительство США - американское государство в ту пору подобной службы не имело.

Фридман оказался гением криптографии. Некоторые его патенты засекречены и по сей день. Ему удалось раскрыть идею, на которой был построен "Purple " , а один из его сотрудников, Лео Розен, сумел изготовить такую же электрическую схему, которая была сердцем японской шифровальной машины.

В результате японское заявление о разрыве и обьявлении войны, врученное послами Японии Государственному Секретарю США Хэллу 7-ого декабря, было им прочитано за полчаса до вручения - американская копия японской шифровальной машинки оказалась лучше оригинала.

К середине 1942 года такого рода машинки были при всех главных штабах американских сил на Тихом Океане, и к концу мая адмирал Нимиц, командующий тихоокеанским флотом США, получил уведомление из своего отдела разведки, что японцы затевают некую наступательную операцию против обьекта, обозначенного как "AF". По поводу географической позиции “AF” мнения расходились - одной из возможных точек атаки был Мидуэй.

Капитан развед.отдела - с очень подходящей ему фамилией Холмс, правда, не Шерлок, а Джаспер - в начале мая придумал уловку - по подводному кабелю на Мидуэй был послан приказ сообщить по радио открытым текстом, что опреснительная станция на атолле вышла из строя. Его усилия увенчались успехом - станция радиоперехвата в Австралии донесла, что радио штаба флота в Токио послало сообщение о нехватке пресной воды на обьекте "AF".

Нимиц решил встретить японцев с как можно более широким гостеприимством. Оба имевшихся в строю авианосца были направлены в район Мидуэя, туда же в полном секрете стали небольшими группами перебрасывать самолеты армейской авиации.

27 мая 1942 года в базу Перл Харбора пришел искалеченный в Коралловом Море авианосец "Йорктоун" - японцы считали его потопленным. Плановый ремонт преполагал занять 3 месяца, но необходимость - великое дело.

В 9:00 утра 30 мая заплатанный на живую нитку корабль с все еще работающими бригадами сварщиков на борту отплыл к Мидуэю, дав американскому флоту третью авианосную группу.

Американцы шли на огромный риск - две авианосные группы - "Энтерпрайз" и "Хорнет" под командой адмирала Спрюэнса, и "Йорктоун" под командой адмирала Флетчера - в качестве сопровождения не имели ни одного артиллерийского корабля, способного противостоять японским линкорам, которые могли подоспеть к месту боя. Перевес в самолетах тоже был на стороне японцев. Все надежды возлагались на преимущество первого удара.
 
Японская авианосная эскадра о присутствии амeриканской морской авиации и не подозревала. Волею судьбы один из секторов, назначенных для разведовательных полетов группы Нагумо, оказался покрыт с получасовым запозданием - а американские авианосцы находились именно там. Сообщение об их обнаружении пришло в тот момент, когда японские самолеты готовились к второму удару по суше. Вооружение их состояло в тот момент из осколочных бомб, мало полезных для морского сражения. Тем не менее, командир Второй Авианосной Дивизии адмирал Ямагучи настойчиво советовал своему командиру начать атаку немедленно, с тем, что есть под рукой. Нагумо с ним не согласился - он предпочитал ударить чуть позднее, но в полную силу. Самолеты начали срочно перевооружать на торпеды - и тут-то и начались атаки американских торпедоносцев. Все они были отбиты с огромными потерями для нападающих и без всякого ущерба для японских кораблей - пока в небе не появилась группа пикирующих бомбардировщиков с "Энтерпрайза".

Два японских авианосца - "Акаги" и "Кага",пойманные в самый неподходящий момент, с все еще не убранными в хранилище бомбами на палубе - вспыхнули как костры. Третий, "Сорю", попал под удар самолетов с "Йорктоуна".

Величайшее морское сражение Второй Мировой Войны окaзалось решенным за 5 минут - с 10:25 до 10:30 утра - и решено оно было попаданием всего-навсего 9 бомб. Этого оказалось достаточно.

Стороны обменялись еще одним ударом - японцы повредили и так потрепанный "Йорктаун", а американцы нашли и потопили последний, четвертый японский авианосец - "Хирю". Вместе с "Хирю" пошел ко дну адмирал Ямагучи - человек, которого прочили в наследники Ямамото. Он не захотел сойти в шлюпку и погиб вместе со своим кораблем.

"Йорктаун" был добит японской подводной лодкой, американцы настигли и потопили один из японских крейсеров Группы Захвата - но все это уже ничего не меняло.

Япония потерпела страшное, непоправимое поражение. Остатки ее флота повернули обратно, к Родным Островам. За все время пути до Токийского Залива командующий флотом адмирал Ямамото ни разу не покинул свою каюту.

10. " ... военная операция, направленная против индивидуального лица, может быть оправдана следующими соображениями : ..."

Наряду с национальным героем, главнокомандающим Обьединенным Флотом Японской Империи, властным адмиралом, и другими функциональными ролями - существовал и человек, Исороку Ямамото - и к концы 1942 года он, видимо, прощался с жизнью. Во всяком случае, в его служебном сeйфе лежала написанная им поэма, которую он никому из друзей и сослуживцев не показал. В ней адмирал просил души героев, погибших за Японию, немного подождать - вскоре он к ним присоединится.

Вообще-то, не очень ясно, была эта поэма данью истинному чувству, принятой ритуальной формой, или упражнением в каллиграфии ? Что мы знаем о Японии, о ее традициях и обычаях ?

Адмирала Нагумо, несчастливого командира японской эскадры под Мидуэем, подчиненные силой утащили с борта его тонущего флагмана, "Акаги", и сумели сделать это, только воззвав к его чувству долга - он должен был руководить спасением остатков своего флота.

Но его подчиненный, адмирал Ямагучи, отказался последовать его примеру и остался на мостике вместе с капитаном тонущего "Хирю". Последние слова адмирала, которые услышал офицер, руководивший уже безнадежными спасательными операциями на авианосце (сам он уцелел) были обращены к капитану "Хирю" Тамео Каку, и касались они того, как прекрасна и поэтична луна над океаном. "Да" - согласился капитан - "луна поистине прекрасна сейчас, когда она так близка к полнолунию".

Истинный воин, воспитанный как полагается самураю, должен был быть готовым умереть в любую минуту - и именно поэтому уметь ощущать красоту каждого пролетающего мгновения.

Образец самурая и воина, Ямамото, однако, все-таки имел человеческие слабости. Например, привязанность к женщине. Адмирал не был счастлив в семейной жизни. Свою жену он - несмотря на их четырех детей - не любил, и старался видеть ее как можно реже.

Его подругой стала гейша, в свое время - одна из семи самых дорогих дам этого странного маленького мирка, где гейши - некая смесь артисток и куртизанок - составляли веселую кампанию равлекающимся японским джентельменам. Жили гейши в специально отведенном им районе Токио. Ямамото любил бывать в веселых домах этого района, и был там настолько хорошо известен, что дамы даже изобрели для него прозвище – “80 сен”. Цена маникюра для гейши составляла 1 йену, или 100 сен. Девушки намекали, что - при отсутствии двух пальцев на левой руке - Ямамото положена скидка. Eго это прозвище забавляло.

Офицеры ничего не платили владельцам веселых заведений - они считались почетными гостями, украшавшими своим присутствием общество - платили другие гости, обычно богатые коммерсанты, которым, таким образом оказывалась высокая честь разделить веселье и застолье с истинно благородными людьми.

Истинный самурай презирал деньги. В начале правления императора Мэйдзи офицеры получали жалованье, протягивая не руку, а веер, на который казначей и клал положенную им сумму - таким образом, грязный предмет не пачкал им руки.

Традиция сохранилась и при Хирохито. Генeралам и адмиралам платили подчеркнуто мало - 500 йен в месяц, а один вечер с гейшами мог легко стоить от 50 и до 100 йен.

Таким образом, Ямамото не нуждался в деньгах для того, чтобы встречаться со своей подругой, но выкупить ее контракт и оставить ее время только за собой он тоже не мог.

Теперь, однако, она была уже не молода, не так прекрасна, и серьезно больна легкими - теперь он мог оставить ее только для себя. Он вызвал ее к себе, она приехала к нему, и они провели вместе неделю - после чего адмирал отбыл к месту своего назначения.

Он написал ей поэму (она тоже осталась в его служебном сейфе), в которой были слова о том, что, уходя из жизни, он будет покрывать поцелуями ее фото, которое она дала ему на прощание.

Война на Тихом Океанe, между тем, продолжалась. Начиная с января 1942 года и вплоть до середины апреля 1943 японцы и американцы оспаривали друг у друга контроль на островом Гуадалканал в архипелаге Соломоновых Островов. В конце концов японское командование приняло решение эвакуировать свои войска -ввиду невозможности их снабжать.

Их солдаты так ослабели от голода, что один из них, уже на палубе увозящего его под покровом ночи эсминца, поклялся умолить начальство, чтобы его детей призвали на службу не в армию, а на флот, потому что “… моряков кормят вплоть до того самого часа, когда надо отдать жизнь за императора …".

Чтобы поддержать боевой дух сражающихся японских войск, адмирал Ямамото вылетел в инспекционную поездку на Бугенвилль, другой остров на Соломонах - он должен был прибыть туда на военном самолете, 18 апреля 1943 года. Сообщение об этом было направлено из штаба японского флота в Труке на Бугенвиль - и перехвачено американской радиоразведкой.

Вопрос о военной операции, направленной непосредственно против главнокомандующего японским флотом решался на самом верху. Рузвельт велел запросить мнение юридического отдела Белого Дома, который вынес заключение, что “... военная операция, направленная против индивидуального лица, может быть оправдана следующими соображениями : 1) данное лицо является офицером, находящемся на действительной службе своей страны, 2) его страна находится в состоянии войны с Соединенными Штатами, 3) устранение данного лица может оказать серьезное положительное влияние на ход военных действий …”.

Короче говоря, юстиция давала “добро”.

Вообще говоря, существует положение Гаагской Конвенции (Article 23b of the Hague Convention), которое запрещает “… предательское убийство лиц, принадлежащих к враждебной нации или ее воoруженным силам …” - и, надо сказать - американцы действительно серьезно относятся к вопросам законности и международного права.

Американский президент, аннексировавший в 1895 году Филиппины, провeл ночь в молитве, упрашивая господа дать ему совет, как следует поступить. "… Но …" - как замечает не без лукавства хорошо изучивший Вашингтон Аббa Эбан - "… он не принял бы отрицательного ответа …".

Американцы - народ прагматичный. Что надо сделать - будет сделано.

Некоторые соображения, призывающие к сдержанности, высказал Государственный Департамент. Ямамото был известен как противник войны с США - возможно, что в дальнейшем, при явном переломе военных действий в пользу Америки, он “… сможет стать главой партии мира …”, и тем сократить войну.

Разведка высказалась в том же смысле - устранение Ямамото могло бы открыть японцам, что их шифрованные сообщения читаются, а сохранение в секрете "... целей и методов разведовательных операций ..." было чрезвычайно желательно.

Военные стояли за то, чтобы попытаться устранить адмирала. Они полагали, что Ямамото как стратег и лидер на голову выше любого другого японского адмирала, следовательно, лучше бы его убрать.

Решение принимал сам Рузвельт, и он согласился с военными. У него могли быть собственные, чисто политические соображения. Имя адмирала Ямамото было - после имени Хирохито - наиболее ненавидимым в США. Публика видела действия японской военной машины, а в подробности, естественно, не вникала.

Командная цепочка сработала так, как ей было положено - президент разрешил, адмирал Нимиц - командующий Тихоокеанским Флотом - приказал, адмирал Хэлси, командир вооруженных сил в районе Гуадалканала, выделил людей и самолеты, и 18 апреля группа из 16 истребителей, снабженная дополнительными баками горючего для долгого полета (787 километров в один конец), вылетела с аэродрома Гендерсон Филд в сторону Бугенвиля.

Японцы появились как раз там, где их ожидали, и как раз в тот момент, который и был рассчитан педантичной службой планирования американской разведовательной службы.

6 истребителей японского эскорта связали боем, а специально выделенные 4 американских самолета напали на два японских бомбардировщика - в одном из них летел Ямамото, но - поскольку было неизвестно, в каком именно - то было важно сбить оба. Что и было сделано. Один из них упал в океан, а второй - в джунгли.

Тем, кто летел на упавшем в воду бомбардировщике, повезло. Не все пассажиры его были убиты. Один из них - адмирал Матоме Угаки, начальник штаба Обьединенного Флота, правая рука Ямамото, сумел доплыть до берега, где его подобрала спасaтельная группа, выделенная местным гарнизоном. Немедленно была отряжена и другая группа, направленная в лес.

Не сразу, но они нашли упавший самолет. И его пилот, и все 5 его пассажиров были мертвы. В их числе были три адмирала - адмирал Китамура, казначей флота, адмирал Таката, главный медик флота, и адмирал Ямамото - Главнокомандующий Флотом.

Происшедшее над Бугенвилем событие оставалось неизвестным широкой публике в течение месяца. Японцы были потрясены смертью Ямамото и держали сведения о его гибели в глубоком секрете. Амeриканцы были не менее скромны - надо было сделать все возможное, чтобы представить происшедшее как некую случайность, поэтому летчикам было велено молчать, награждение их осуществили в тайне, а между тем были распущены слухи о том, что якобы какие-то "… наблюдатели …" видели, как высокопoставленные японские офицеры садились в самолеты на аэродроме в Труке - что давало какое-то обьяснение, почему именно американские самолеты оказались так далеко от своей обычной зоны патрулирования.

Обе стороны пришли к выводу, что случившeеся следует толковать как "инцидент" - именно так и вошло в употребление выражение "... инцидент над островом Бугенвиль ...".

11. Конец войны

Адмиралу Ямамото, в сущности, повезло - смерть в бою избавила его от многого, что ему было бы трудно перенести. Американская военная мощь раздавила Японию. К 1945 году американский флот имел в строю 16 тяжелых, 8 легких, и 68 вспомогательных авианосцев. Вспомогательные суда этого класса научились строить за три месяца, предполагали - если будет надо - построить их в количестве 500 штук, вооруженных 15,000 самолетов.

Именно Ямамото продемонстрировал американцам, что морская авиация - ключ к успеху в войне на море - и они оказались благодарными учениками.

Про сожженные японские города, удушение японской промышленности путем подводной блокады, разгром японских городов с воздуха, включая ядерную бомабрдировку Хиросимы и Нагасаки - не стоит и говорить.

После принятой безоговорочной капитуляции - на которой, несмотря на все возражения военных, сумел настоять Хирохито - в Токио прошли судебные процессы, направленные на то, чтобы “… покарать зачинщиков войны и военных преступников …”. Военных преступлений японская армия, действительно, совершила немало.

Однако, когда читаешь материалы токийских процессов, становится несколько неловко за международную Фемиду.

Индийский судья требовал судить англичан - он принадлежал к партии, чья политическая платформа служила базой для Армии Освобождения Индии, сотрудничавшей с японцами, ее лидер был переброшен в Японию из Берлина на немецкой подводной лодке. Почему именно его назначили представлять индийскую сторону в суде - вопрос, который следовало бы задать правительству освобожденной от колониализма Индии.

Судья из Франции требовал привлечения к суду Хирохито - прекрасно зная, что американская администрация очень держалась за сотрудничество с императором, чтобы сохранить спокойствие в стране. Франция не несла никакой ответственности за оккупацию Японии - весь накал речей судьи в его бескомпромиссной борьбе за справедливость был направлен на американскую военную администрацию.

Наконец, американцы решили считать международным преступлением подготовку к войне - и на этом основании приговорили к смерти Тодзио. Само по себе это было понятно - как премьер, он нес серьезную ответственность, но Тодзио был смещен со своего поста в 1944. Победители дали ему то, в чем отказали коллеги по кабинету - единоличную ответственность за ведение войны.

По причине, ускользающей от моего понимания, к смерти был приговорен Хирота - на том основании, что он входил в секретное общество "Черный Дракон", желавшее аннексии Манжурии. На том же основании надо было бы осудить Черчилля за членство в клубе консерваторов.

Японских военных судили в других местах - например, генерал Ямашитa был повешен за военные преступления на Филиппинах - где он командовал обороной, связи с войсками не имел, и отдать им преступные приказы не мог просто физически. Его казнили по настоянию англичан, за взятие Сингапура, где японские войска и в самом деле понаделали дел - но в деле это не фигурировало. Генeрал Хомма, который как раз и взял Филиппины, был повешен за печально известный марш смерти в Батаане, когда пленных прогнали долгим маршем к лагерям, убивая упавших. Приказ об этом был издан не Хоммoй, а - через его голову – полковником Тсуджи, но тот сумел скрыться, и благопoлучно скончался в Сeверном Вьетнаме, где ему дали убежище.

Нет никаких сомнений, что, попади Ямамото в руки своих врагов, его повесили бы - точно так же, как повесили Ямашиту или Хироту. Мацуока и Коноэ тоже были судимы, осуждены, но их приговоры не были приведены в исполнение из-за того, что они и так умирали.

Однако американцы оказались отходчивы. Процессы прекратились. Начиная с времен корейской войны Япония стала рассматриваться как союзное государство. В свою очередь, японцы провели очередной крутой поворот - не в первый раз в своей истории.

Как всегда, они копировали победителей, и, как всегда делали это с множеством собственных улучшений базовой модели.


12. Заключение - краткая история планеты Ниппон.

Географические расстояния в мире все время уменьшаются, но культурные границы между цивилизациями упорно остаются труднопроходимыми.
Индия, или Китай, или Европа - буквально разные миры. Как ни велики различия между многими народами христианской Европы, но некое единство между ними существует.

Я еду в машине на работу, и из моего приемника льется ария Кармен, "Хабанера". Живу я в бывшей британской колонии, певица - русская, оркестр - немецкий, музыка и либретто написаны французами, на испанский сюжет.

Всем, кто слушает оперу, известно, что “… гордые кастильцы отличаются пылкостью страстей …”, и чуть что, берутся за кинжал. А то, что дело предположительно происходит не в Кастилии, а в Андалузии, что Хосе - баск, а Кармен - и вовсе цыганка, и что сочинил эту историю французский писатель, этнографическая аккуратность которого вызывает большие сомнения - нам это не мешает, это все мелкие подробности.

Мы все - будь мы англичане, американцы, русские, французы, немцы, испанцы, или кто-то, чья этническя принадлежность разместилась где-то между этими великими народами - делим некий культурный фон. Ясно же, что в Испании с незапамятных времен практикуется бой быков, понятно, что тореро истинно - “… солдату друг и брат …”, и уж летоисчисление совершенно точно ведется в Испании - как и у нас - с рождения Христа.

Попробуйте перенести все эти “встроенные” знания на Китай - скажем, на классическую, известную всякому образованному китайцу историю трех красавиц-сестер, жен престарелого императора, чьи взбалмошность и безответственность вызвали великие бедствия и погубили династию.

О какой из многочисленных китайских династиях идет речь ? Что там, собственно, произошло ? Когда это было ? Ничего этого мы, конечно же, не знаем.
Китай для нас - как другая планета.

С Японией дело обстоит еще более экзотично. Представим себе, что острова Англии отделены от континента Европы проливом пошире Дуврского, и Англия не видна из Калэ - даже в хорошую погоду. Представим также, что население южной Англии сложилось из переселенцев из-за Атлантики, язык которых занесен, скажем, из Юкатана, и ничего общего с европейскими языками он не имеет.

Внешний облик обитателей этой гипотетической “другой Англии” в результате непрерывной, но медленной миграции с континента, стал в общем таким же, как и повсюду в Европе - но говорят в ней по-прежнему на диалекте майя. Северная же часть островов заселена охотниками, которые пришли, допустим, из Лапландии. Они так и живут первобытно-племенным строем - в то время как на юге создается цивилизация, заимствовавшая религию и письменность с континента, скажем, от Римской Империи в период ее могущества. Империя эта при том уже имеет единую религию в виде христианства, разделенную на бесчисленные секты с тонкими различиями в их теологических школах.

Вот и Япония первоначально была заселена "южанами", говорившими на языке, принесенном из Океании - вроде полинезийского - и "северянами", пришедшими из Сибири. Цивилизованное государство, сложившись на юге, усвоило китайскую письменность и буддизм - но сохранило свой совершенно не-китайский язык.

В Японии был, пожалуй, свой "Версаль" - изысканный и жеманный двор со сложным церемониалом, с надушенными вертопрахами-кавалерами и нестрогими фрейлинами - но пришелся он на 8-й век, на эпоху Хайян.

Японская версия "Сталина" - в виде великого политика по имени Ёритомо Минамото, сокрушившего всех своих соперников, установившего режим военной диктатуры, и вслед за этим истребившего своих наиболее одаренных соратников, включая собственного брата - пришлась на XII век. Сюжеты войны Минамото против дома Тайра, и судьба его младшего брата Ёшитсуне, блистательного юного воина, затравленного подозрительным старшим братом, стали основой сюжетов театра Кабуки и классического Но, и дожили до наших дней.

Все это захватывающе интересно, но как-то, я бы сказал, неисчерпаемо.

Cовершенно невозможно нарисовать портрет целой культуры, используя биографию одного-единственного человека - даже такого яркого, как Исороку Ямамото.

Но все же - мы попробовали это сделать.

Может быть, подкопив материала, попробуем еще раз.

***

Краткий список использованной литературы:

1. W.Scott Morton, J.Kenneth Olenik, “Japan, its history and culture”, McGraw-Hill Books, New York, 2005
2. Mark Boatner, “The Biographical Dictionary of World War II”, Presidio Press, 1999, San Francisco
3. John Keegan, “The Price of Admiralty”, Penguin Books, 1988, London
4. Edwin Hoyt, “Japan’s War”, Cooper Square Press, 1986, New York
5. Robert Leckie, “Delivered from Evil”, Harper & Row, 1987, Publishers, New York
6. John Toland, “The Rising Sun. The decline and fall of the Japanese Empire”, Random House, 1970, New York
7. Ronald Spector, “At War At Sea”, Penguin Books, 2002, New York
8. Peter Calvocoressi, Guy Wint, “Total War”, Penguin Books, 1985, New York
9. Lawrence James, “The Rise and Fall of British Empire”, St.Martin’s Griffin,1997, New York
10. John King Fairbank, “China. A New History”, Harvard University, Cambridge, Massachusetts
11. J.M.Roberts, “The Penguin History of The World”, Penguin Books, 1996, New York
12. Kenneth Morgan, “The Oxford History of Britain”, Oxford University, 1984, Oxford